Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Граница пустоты (Kara no Kyoukai) 01 — Вид с высоты - Насу Киноко на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

– Не доверяешь людям? Непохоже на тебя, – усмехнулась Тоуко-сан.

Сняв очки, она становилась до невозможности едкой и насмешливой.

– Потому, что по телевидению не зачитали ни одной посмертной записки. Шесть… нет – восемь человек. Если их было так много, то хотя бы одна должна была бы оставить записку. И если полицейские ничего не говорят, невольно возникают подозрения, что их прячут нарочно.

– Это я и имела в виду, говоря о связи. Или, правильнее, точке соприкосновения. Свидетели видели больше половины из них во время прыжка: им никто не помогал. И полицейские не нашли ничего необычного в личной жизни девочек. Они не сидели на наркотиках, не попадали в сети религиозных сектантов. Стопроцентные, классические самоубийства – в какой-то момент у них стало так тяжело на душе, что, не думая ни о ком, они взяли и убили себя.  Потому-то полицейские и не интересуются этими случаями слишком сильно.

– Вы хотите сказать, они и не собирались оставлять посмертных записок? – с сомнением в голосе поинтересовался я.

– Скорее всего, – кивнула Тоуко-сан.

Но разве такое возможно?

Задумавшись над этим противоречием, я взял кружку и отхлебнул ароматную горькую жидкость. 

Почему же они ничего не оставили? Как правило, люди не убивают себя, не объяснив, что они хотят этим доказать, не оставив завещания.

Завещание – последняя ниточка, связывающая с реальным миром. Когда человек, сломавшись под невыносимым грузом реальности, вынужден покончить собой, он цепляется за эту возможность, чтобы бросить жестокому миру в лицо свое проклятие, сделать так, чтобы все узнали причину его гибели.

Самоубийство без выражения последнего желания.

Если они ушли, не заботясь об этом, то, получается, их уже ничто не связывало с этим миром. Они хотели исчезнуть без следа. Наверное, это можно назвать идеальным самоубийством. Хотя постойте, идеальное самоубийство должно быть обустроено так, чтобы не было не только посмертной записки, но и сама смерть осталась никем не замеченной.

Но ведь прыжок с крыши не отнесешь к идеальным самоубийствам. Смерть, немедленно привлекающая внимание множества людей – это уже само по себе посмертное послание.

Что же получается?

Возможно, была иная причина. Кто-нибудь украл их волю, заставил так поступить?.. Нет, тогда это уже не было бы самоубийством.

Единственный логический ответ, который остается – это были просто несчастные случаи?

Девушки не собирались умирать. Поэтому и не было причины писать посмертные записки. Как будто они попали в аварию, выбежав ненадолго из дома.

Именно так и говорила Шики прошлой ночью.

Но, когда я попытался представить себе причину, которая заставила вышедших прогуляться девушек спрыгнуть с крыши, ход моих мыслей застопорился.

– Самоубийства закончатся на цифре восемь. Некоторое время их не будет.

Реплика Шики прервала мои размышления.

До сих пор она выглядела так, словно ее совершенно не интересует эта тема.

– Откуда ты знаешь?

Не спросить я не мог.

Шики отвела взгляд.

– Сходила и посмотрела. Там парили только восемь. 

Ее красиво очерченные губы легко произнесли эти невозможные слова.

– Вот как? Оказывается, их было так много? И ты знала, сколько их, с самого начала, Шики?

– Да. Я закрыла этот вопрос. Поставила точку. Но девушки, думаю, еще останутся там еще ненадолго. Не скажу, что это меня радует… Кстати, Тоуко, неужели все люди, которые могут летать хоть немного, кончают так же печально?

– Не знаю. Все люди разные, но из тех, кто пытался летать, используя лишь человеческие силы, пока никто не преуспел. Слова «полет» и «падение» неразрывно связаны. Но чем больше тебя одолевает жажда полета, тем быстрее ты забываешь об этом. И даже после смерти рвешься ввысь, пытаясь прикоснуться к небесам. Бесконечное падение, но не вниз, а вверх, в небо.

Ответ Тоуко-сан заставил Шики нахмуриться.

Она рассердилась… но почему?

Я осторожно спросил:

– Э-э, послушайте, о чем вы говорите? Не понимаю.

– О призраке на вершине здания Фудзё, – ответила Тоуко-сан. – Не видела его своими глазами, и не могу сказать, какова была его природа. Я даже подумывала сходить и посмотреть, когда выдастся свободная минутка, но, раз Шики уже уничтожила его, мы так и не узнаем, что это было.

Вот как. Они действительно рассуждали о потусторонних вещах.

Можно было сразу догадаться, увидав Тоуко-сан без очков.

– Ты ведь слышал историю о девушках, которых Шики видела парящими над зданием Фудзё? Это еще не все – люди говорили, что вокруг них скользила еще какая-то призрачная фигура. Может быть, они оставались над заданием Фудзё потому, что попались в чью-то сеть?

Эта история, которая становилась все сложнее и запутаннее, совершенно мне не нравилась.

Словно для того, чтобы озадачить меня еще больше, Тоуко-сан подвела итог:

– Другими словами, над Фудзё парил всего один человек и вокруг него – тени девушек, покончивших с собой. Призрачные. Понимаешь?

Я кивнул.

Хотя меня не оставляло чувство, что мне не захочется выслушивать эту историю еще раз, когда я узнаю, в чем дело.

Судя по тому, что сказала Шики, она уже разобралась с этим призраком.

С тех пор, как я познакомил этих двоих, прошло уже два месяца. Теперь мне приходится пожинать плоды в виде жутких рассказов. В отличие от этой парочки, мне, как обычному человеку, лучше было бы держаться подальше от подобных происшествий и разговоров о них. Но мне все же не хотелось, чтобы меня игнорировали, и я решил продолжать придерживаться нейтральной позиции.

Шики бросила на меня угрюмый взгляд.

Интересно, что я сделал, чтобы так ее разозлить?

– Но ведь Шики видела там призраков в начале июля? Тогда было всего четыре призрака, я правильно понял?

Мне просто хотелось уточнить, но Шики покачала головой.

– Восемь. Их было восемь с самого начала. И больше самоубийств не будет, на этой цифре все остановится. Но порядок будет обратным.

– Так ты хочешь сказать, что видела восемь призраков с самого начала? Как та странная ясновидящая девочка из телевизора?

– Ничего общего. Со мной все в порядке. Там ненормален сам воздух. Все дрожит и переливается, как на границе горячей и холодной воды.

Тоуко-сан немедленно подхватила тему, истолковав несколько двусмысленные слова Шики по-своему.

– Другими словами, получается, что время там течет неровно, захлестываясь в спирали и водовороты. И сроки, за который какая-то вещь полностью истлеет, рассыплется и сотрется – очень разные. Если хотите знать, индивидуальность человека и память о нем исчезают не одновременно. Когда человек умирает, разве воспоминания о нем немедленно растворяются? Совсем нет, верно? Пока существуют люди-очевидцы, носители воспоминаний, ничто не исчезает бесследно и немедленно. Воспоминания о человеке медленно тают, уплывают и растворяются. Если очевидцем оказывается среда, в которой жил и двигался человек, то воспоминания… нет, правильнее сказать – записи, некоторых особых людей в особых условиях – подобно этим девочкам – могут задержаться и бродить по городу в виде записей-иллюзий. Даже после смерти. Это часть феномена, который представляют собой «призраки». Но видят их лишь те люди, которые отчасти разделяют с ними воспоминания: родители, друзья. Шики – и здесь исключение. В движении подобных «временных голограмм» существуют разные аномалии, но на крыше зданий Фудзё время действительно еле ползет. Воспоминания о девушках, оставшиеся с тех пор, когда они еще были живы, никак не могут догнать нынешнее положение дел. И воспоминания-записи – живут. То, что там видели люди – движение их зыбких теней, потерявшихся в искаженном потоке времени.

Тоуко-сан зажгла следующую сигарету.

Она хотела сказать, что ушедшие в прошлое люди и события не исчезают, если, например, я  их помню? Если я их помню – они живы, а… если они живы – их можно увидеть?

Это нечто похожее на галлюцинации… хотя нет, Тоуко-сан использовала слово «иллюзия». Иллюзия – так обозначают то, что не существует в вещественной форме.

Угрюмо заговорила Шики:

– Объяснения меня не слишком интересуют. Призраки неопасны. Что должно беспокоить – так это она. Я ее как следует проучила, но ее настоящее тело находится где-то еще. Если оставить так, то все может повториться снова и снова. Мне наскучило быть телохранительницей Микия.

– Согласна. О Фудзё Кирие я позабочусь. А ты отведи Кокуто домой… хотя нет, до конца его рабочего дня еще целых пять часов. Можешь пока поспать на том этаже.

Палец Тоуко-сан указал вниз. Комнаты вниз ни разу не подметали с прошлого года, и там было грязно, как в котельной.

Шики, как и ожидалось, проигнорировала ее щедрое приглашение. Вместо этого она пробуравила ее взглядом.

– Так что же это было?

Чародейка с сигаретой в зубах неторопливо прошлась по комнате и остановилась у окна. Задумчиво окинула взглядом летний пейзаж.

В комнате не было зажженных ламп, и она тонула в полумраке, освещаясь только естественным светом, падавшим из окна. Со своего места я не мог сказать, миновал уже полдень или нет.

Снаружи пылал ослепительный солнечный свет, очерчивая контур окна яркой каймой. Над пыльным двором дрожал нагретый воздух.

Тоуко-сан помолчала, потом негромко сказала:

– Для начала, следует определить, что означает ее полет.

Я, словно завороженный, следил, глядя ей в спину, как струйка табачного дыма вспыхивает в солнечных лучах. Силуэт Тоуко-сан в сияющей солнечной белизне казался зыбким дрожащим миражом.

– Кокуто, что ты думаешь, когда смотришь на мир с высоты?

Неожиданный вопрос выдернул меня из странного оцепенения.

Я не бывал на большой высоте с тех пор, как еще ребенком оказался на обзорной площадке Токийской башни. Вспомнить, о чем я тогда думал… это давалось с трудом. Единственное, что мне запомнилось – я старался рассмотреть оттуда свой дом, но так и не сумел.

– Какое все оттуда маленькое?

– Не пытайся отделаться глупостями, Кокуто, – холодно произнесла она.

Раньше мне не приходилось над этим задумываться, но невооруженным глазом было видно, что вопрос не так прост, как кажется. Я старательно задумался, пытаясь выдать более серьезный ответ.

– Трудно сказать, о чем именно я думал, но… я восхищался открывающимся простором. Вид с высоты ошеломляет.

Наверное, потому, что ответ был незатейливым и в то же время искренним, Тоуко-сан удовлетворенно кивнула. Не поворачиваясь от окна, она продолжила:

– Вид с высоты поражает воображение и заставляет душу трепетать. Даже самый скучный пейзаж кажется величественным. Но это не единственное чувство, которое вы испытываете, глядя на остальной мир, простирающийся у ваших ног. Вид с высоты пронизывает вас еще одним импульсом…

На слове «импульс» Тоуко-сан прервалась и задумалась.

– Импульс – это не то, что приходит к человеку изнутри, подобно остальным ощущениям. Правильнее сказать, это активное нечто, атакующее субъекта снаружи. Вовсе не обязательно следуя его собственному желанию. Часто – вопреки ему. Словно удар без предупреждения – вот что мы называем импульсом.

Какой же «удар» наносит нам вид с высоты?

«Отдаление». Слишком удаленная точка зрения четко отделяет наблюдателя от остального мира. Люди чувствуют себя в безопасности только тогда, когда их окружают вещи соизмеримой величины. Близкие вещи. Даже если у вас есть подробная карта, и вы видите на ней всю окружающую местность, это ведь не чувственная информация, верно? Она остается только умозрительным знанием. Мир, реальный мир для нас – это только то, что мы воспринимаем собственными органами чувств. Города, страны, континенты – мы воспринимаем их только рациональной частью сознания. И не прочувствуем их, не поверим в них до конца, пока не побываем там во плоти. В повседневной жизни в подобном способе восприятия мира нет ничего плохого – это нормально.

 Но если перед вами открывается слишком далекий вид, начинает действовать опасное противоречие. Зона в десять шагов вокруг, которую вы действительно воспринимаете чувствами, в которой вы не сомневаетесь, – и десятикилометровый окоем вдали, на который вы смотрите глазами с высоты. И то, и то – части мира, в котором вы существуете, но… первая ощущается гораздо более реальной.

Понимаете? Вот оно, противоречие. Вы должны бы признать тот простирающийся перед вами громадный мир, в котором живете, гораздо более «своим», чем маленькую площадку на высоте. Но, как бы вы ни пытались, вы не чувствуете интимного родства с этим далеким миром.

Причина в том, что человеческое сознание всегда приучено считать более реальным то, что находится ближе. То, что окружает вас вплотную. Ваше рациональное «знание» о предмете и «знание», основанное на чувственном опыте, сталкиваются в лобовую, и, рано или поздно, одно из них должно будет уступить. Отсюда начинается смятение и тревога.

Я задумался. Какие мысли могут одолевать человека, смотрящего вниз?

«…Каким маленьким и жалким выглядит город отсюда. Не могу представить, что мой дом затерялся где-то там. Неужели этот парк так причудливо зажат границами соседних кварталов? И я и понятия не имел, что там расположено. Это город… город о котором я ничего не знаю. Словно я приехал в совершенно незнакомое и далекое место…»

Такие странные мысли приносит высокая перспектива. Даже если человек еще не перешагнул невидимых границ, отделяющих его от города, на который он смотрит сверху вниз…  

Конечно, высокое место отдалено от земли физически. Но Тоуко-сан имела в виду скорее ментальный аспект.

Отличие вида с высоты от обычного состоит только в том, что он отделен от пейзажа горизонтально и вертикально. Главное в точке зрения – можно или нельзя оттуда взирать на окружающее свысока.

– Итак, вы имеете в виду, что смотреть на мир с высоты опасно?

– Если ты зайдешь слишком далеко. В древние времена считалось, что небо – иной мир. Полет фактически равняется переходу в другое измерение, иномирье. Ты можешь утонуть, раствориться в чужом пространстве, если не защитишь себя с помощью технологии. Металла, к примеру. Если нет – ты потеряешь рассудок. Хотя, конечно, если должным образом подготовить и обезопасить свое восприятие, влияние высоты будет не столь сильным. Если у тебя есть прочный якорь, за который можно держаться, если ты крепко стоишь на ногах… Тогда ты снова станешь мыслить разумно, вернувшись на твердую землю.

 В самом деле. Когда она упомянула об этом, я вспомнил, как однажды, стоя на краю школьной крыши, вдруг неожиданно спросил себя, что будет… если прыгнуть?

Конечно, это было несерьезно. Просто шутка… или не просто шутка?

Я не имел намерений на самом деле совершать такой странный поступок, почему же эта мысль пришла мне в голову. Мысль, прямиком и со всей очевидностью ведущая к смерти?

Тоуко-сан упомянула индивидуальные различия, но теперь очевидно, что думать о падении, стоя на высоте – обычное дело для большинства людей.

– Это означает, что человек на мгновение становится безумцем?

Тоуко-сан встретила вырвавшийся у меня вопрос сухим смешком:

– Людям свойственно мечтать о запретном, Кокуто. Грезить о шаге через границы, о сломанном табу. Представляя себе невозможные вещи и поступки, люди получают некое странное и извращенное удовольствие. Да, ты прав, что-то в этом роде. Важно отметить то, что эти мысли одолевают жертву лишь в определенном месте. Не стоит об этом забывать. Поэтому, рассматривая подобный случай, я думаю, это не столько безумие, сколько оцепенение сознания.

– Тоуко, нельзя ли покороче? – нетерпеливо прервала ее Шики. Действительно, мы несколько уклонились от первоначальной темы.



Поделиться книгой:

На главную
Назад