100 великих тайн Второй мировой

Николай Непомнящий

100 ВЕЛИКИХ ТАЙН ВТОРОЙ МИРОВОЙ

«ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ» В ТРЕТЬЕМ РЕЙХЕ

(По материалам В. Орлова)

В 1933 году, вскоре после прихода к власти, Гитлер устремился в берлинский пригородный район Куммерсдорф, где размещался танковый полигон. Новоиспечённый рейхсканцлер потребовал продемонстрировать ему оснащение механизированных войск. И хотя техника была слабой — всего лишь мотоциклы с колясками, устаревшие бронемашины и лёгкие танки Т-I, — лязг металла привёл фюрера в восторг. Закончив осмотр, в книге для почётных посетителей полигона он размашисто написал: «Германия будет иметь лучшие в мире танки!»

Жаждавшие выслужиться армейские льстецы пустили в оборот словечко «панцерфатер», что означало «отец танков». Так в коридорах рейхсканцелярии именовали конструктора Фердинанда Порше, который вместе со своим сыном Ферри заправлял делами проектной фирмы. Создав очень удачный легковой автомобиль «Фольксваген», оба Порше теперь стремились увековечить свои имена, лепя из крупповской стали бронированные чудовища для вермахта. О сохранении тайн фирмы заботилась служба безопасности, секретные чертежи покоились в сейфах с хитроумными замками и автоматической сигнализацией, в дверях лабораторий стояли вооружённые эсэсовцы…

Тактико-технические данные немецких танков периода Второй мировой войны ныне можно найти в справочниках. А вот закулисные дела фирмы «Порше и К°» и сегодня для многих остаются тайной. Между тем зигзаги конструкторской мысли немецких инженеров в переплетении с буйными фантазиями фюрера весьма поучительны.

Военные историки не раз писали о дилетантских потугах в пожарном порядке выдать Третьему рейху уже в ходе войны различные виды устрашающего сверхоружия. Как правило, подобные монстры оказывались мертворождёнными, и совершенно справедливо попытки их создателей квалифицировались как проявления технического авантюризма. Специалистов концерна Круппа дилетантами не назовёшь. Однако на примере танковых дел особенно ясно видно, как политический авантюризм нацистских заправил повлёк за собой авантюризм в конструкторских решениях и очень скоро привёл Порше и его коллег к паническому пересмотру всех ранее принятых принципов проектирования, а затем к образцам вооружения, так и не попавшим на фронт.

Главная установка фашистских планов агрессии хорошо известна — блицкриг, молниеносная война. В соответствии с такой доктриной готовилась и военная техника. Конструкторские разработки нацеливались на решения задач текущего дня или недалёкого будущего. Для немецких концернов и монополий это было очень выгодно, потому что рынок сбыта разнообразных смертоносных орудий был обеспечен, а при налаженном крупносерийном производстве считалось вполне достаточным проводить лишь незначительные усовершенствования, не связанные с большими затратами. Промышленники охотно приняли теоретическую формулу, выданную стратегами агрессии: «Война должна быть выиграна тем оружием, с которым она была начата».

Со времени первого посещения Гитлером Куммерсдорфского полигона строители бронированных машин преподнесли фюреру три модели танков: лёгкий Т-II, 20-тонные средние Т-III и Т-IV. Их броня не превышала 30 миллиметров, а основным вооружением была скорострельная пушка калибром 37 миллиметров. В расчёте на молниеносную войну выбрали ведущее качество этих машин — повышенную скорость движения. По хорошей дороге Т-III мог выдать 55 километров в час. На грязь и труднопроходимую местность немецкие конструкторы не рассчитывали.

Оккупация Франции и других европейских государств, казалось, подтверждала эти расчёты. Военные кампании были кратковременными, а танки действительно лучше, чем у противников. Летом 1940 года был отдан приказ прекратить в области вооружения все исследовательские и конструкторские работы, которые нельзя закончить в течение одного года. Начавшееся проектирование танковых пушек повышенной мощности и модели тяжёлого танка приостановилось. Все силы были брошены на то, чтобы заменить в войсках устаревшие танки новыми Т-III и Т-IV. Перед нападением на Советский Союз фашисты сосредоточили на нашей границе 3712 машин.

О принятых на вооружение в декабре 1939 года Красной армией танках Т-34 и КВ с противоснарядным бронированием, дизель-моторами и 76-миллиметровой пушкой фашисты не имели сколько-нибудь ясного представления. Появление на фронте этих машин явилось для фашистов полной неожиданностью.

— В районе Вереи, — вспоминал немецкий генерал Г. Блюментритт, — танки Т-34 как ни в чём не бывало прошли через порядки 7-й пехотной дивизии, достигли артиллерийских позиций и буквально раздавили находившиеся там орудия. Понятно, какое влияние оказал этот факт на моральное состояние пехотинцев. Началась так называемая «танкобоязнь».

Т-III и Т-IV, которыми генштаб был вполне удовлетворён, могли поражать наши «тридцатьчетвёрки» с расстояния не более 500 метров, да и то лишь в бортовую или кормовую часть. Тяжёлый КВ вообще стоял на грани непоражаемого танка. Борьбу с новейшими советскими машинами пришлось возложить на зенитную артиллерию и авиацию, ибо основная немецкая противотанковая пушка калибра 37 миллиметров оказалась для этой цели непригодной.

Первым очнулся Гудериан, своими глазами видевший, как на полях сражений таяли его механизированные дивизии. Он поставил вопрос об изменении конструкции немецких танков. С принципов «война должна быть выиграна тем оружием, с которым она была начата», пришлось расстаться. Когда стало ясно, что планы блицкрига сорвались, факт технического превосходства советских танковых частей дошёл и до сознания Фердинанда Порше. Для изучения Т-34 на фронт в ноябре 1941 года выехала группа специалистов. От армейских офицеров они услышали предложение: строить на заводах Круппа копию «тридцатьчетвёрки», используя захваченные образцы этих машин. Такой совет оказался глубоко оскорбительным для «крупповского духа», но главная причина крылась, конечно, не в уязвлённом конструкторском самолюбии. Производство многих деталей Т-34, в особенности его дизель-мотора, было невозможно наладить в достаточно короткий срок. От идеи полного копирования пришлось отказаться. Кроме того, хотя армия желала получить манёвренный танк, равноценный Т-34, Гитлер потребовал сделать упор на другом: увеличить пробивную силу снаряда, применив длинноствольную пушку, и одновременно наращивать броню: более лёгкий и быстрый танк должен уступить место тяжёлому, с длинноствольной пушкой калибра 88 миллиметров.

Проектирование тяжёлой машины, начатое ещё в 1939 году и затем приостановленное, теперь продолжалось с лихорадочной поспешностью. После требований фюрера она прибавила в весе, превратилась в 55-тонную глыбу стали и получила устрашающее название «тигр». Такой вес исключал его выпуск в больших количествах. Управление вооружений было вынуждено заказать ещё один танк, более манёвренный и по весу приближающийся к Т-34. Но вышедшая из фирмы Порше «пантера» из-за утяжелённой брони своими 45 тоннами догнала первоначальный расчётный вес «тигра». Чтобы возместить полное бессилие немецких 37-миллиметровых и 50-миллиметровых пушек против мощных советских танков, решили также заказать самоходное орудие «ягдпанцер».

Внезапно одолевшая конструкторов страсть к гигантизму сказалась и тут. Они породили неповоротливое чудовище с полным бронированием и 88-миллиметровой пушкой, имевшей малый угол обстрела. Солдаты на фронте прозвали его «слоном».

Решения, принятые зимой 1941 года после поражения фашистов под Москвой, означали скоропалительный пересмотр прежнего подхода к танковому вооружению. В соответствии с новой доктриной производство лёгких Т-II в 1942 году резко уменьшилось. В ожидании, пока замыслы проектировщиков воплотятся в металл, стали налаживать выпуск Т-III и Т-IV с более толстой бронёй. Но Т-III, которым ещё совсем недавно восхищались за его высокую, почти как у автомобиля, скорость, не спасла и модернизация. Из-за предпринятого дважды утяжеления он потерял проходимость, и через год его выпуск пришлось прекратить.

В армейской и политической верхушке Германии ждали обещанного Порше непобедимого танка. Наконец в августе 1942 года лучшие мастера собрали первые шесть «тигров», и фюрер лично распорядился испытать их в бою под Ленинградом. О том, что произошло дальше, рассказал в своих мемуарах бывший министр вооружений Третьего рейха Альберт Шпеер: «Всё было напряжено в ожидании результата… Но до генерального испытания дело не дошло. Русские с полным спокойствием пропустили танки мимо батареи и затем точными попаданиями ударили в менее защищённые борта первого и последнего „тигров“. Остальные четыре танка не могли двинуться ни вперёд, ни назад, ни в сторону, и вскоре были также подбиты. То был полнейший провал…» Только что спроектированную машину принялись доводить и улучшать. Выпуск серийных образцов затягивался. Стали подумывать об утолщении брони до 200 миллиметров.

Чтобы успокоить Гитлера, Фердинанд Порше принял к разработке проект нелепейшего сверхтанка весом около 180 тонн. В целях секретности новое чудовище получило игривое название «маус» («мышонок»). Выдвижение нелепых проектов — это уже не просто поспешный и крутой пересмотр прежних принципов. За чертёжными досками началась настоящая паника, разразилось конструкторское землетрясение…

23 ноября 1942 года, в тот самый день, когда накрепко замкнулось кольцо окружения под Сталинградом, в ставке фюрера царило необычное возбуждение. Гитлер вызвал Шпеера и потребовал срочно представить расширенную программу выпуска танков. Первая задача: срочно, к 12 мая 1943 года, дать 500 «тигров» и «пантер», 90 «слонов». Выполнить «расширенную программу» к назначенному сроку не удалось. Именно по этой причине летнее наступление под Курском пришлось отложить до 5 июля 1943 года. Накануне Курской битвы Гитлер в своей обычной напыщенной манере обращался к войскам: «До сих пор достигнуть того или иного успеха русским помогли танки. Мои солдаты! Наконец вы имеете теперь лучшие танки, чем они».

Но наши танкисты уже знали слабое место «тигров». Башня этих мешковатых машин с хищно вытянутыми хоботами пушек поворачивалась медленно. Только успеет бронированный «зверь» дать пристрелочный выстрел, как наша «тридцатьчетвёрка» сразу же делает резкий манёвр и, пока немецкий наводчик разворачивает башню, бьёт по «тигру».

Схватки с первым батальоном серийных «тигров» (44 машины) произошли ещё в конце 1942 года под Сталинградом, когда войска фельдмаршала Манштейна пытались разжать кольцо окружения вокруг группировки Паулюса. Успеха «непобедимые» танки не имели… А через полмесяца, когда наши войска прорвали блокаду Ленинграда, у Синявинских высот выстрел советской 122-миллиметровой пушки разнёс в железную щепу башню ещё одного «тигра». Осколки с такой силой ударили во вторую машину, что её экипаж тотчас открыл люки и в панике бежал. Целёхонький, совсем новый «тигр» своим ходом проследовал в Ленинград, а затем его переправили в Москву.

Уральские конструкторы, разумеется, не сидели без дела. Ещё летом 1942 года они улучшили боевые качества тяжёлого КВ, а 23 октября того же года Государственный Комитет Обороны принял постановление о налаживании в короткие сроки массового производства самоходных артиллерийских установок. К началу Курской битвы Советская армия уже располагала достаточным количеством таких машин. Это был знаменитый «зверобой» СУ-152, созданный на базе тяжёлого танка КВ. Финал Курского сражения хорошо известен.

В феврале 1944 года немцы потеряли Никополь, где находились богатые запасы марганца. Лишь после войны выяснилось, что немецкое командование установило окопавшимся на плацдарме солдатам двойной оклад, обещало щедрые награды и отпуска в Германию для наиболее отличившихся. По словам Манштейна, Гитлер ещё в марте 1943 года трагически заявил: «Потеря Никополя означала бы конец войны».

Если раньше производство танков сдерживали многообразные конструктивные изменения и переходы от одной модели к другой, то теперь сказалась нехватка стратегического сырья. Пока нацистские вожди в подземных бункерах ломали головы в поисках каких-то невероятных шансов, Урал вместе со всей страной опять приготовил фашистам сюрпризы. На фронт пошли вооружённые теперь уже 85-миллиметровой пушкой «тридцатьчетвёрки» и самые мощные танки Второй мировой войны — ИС-2. Немецкие штабы отреагировали ещё одной инструкцией: танкистам вермахта рекомендовали избегать встречных боёв с ИС-2 и вступать с ними в борьбу только из засад и укрытий.

Фердинанд Порше всё ещё ходил на доклады к фюреру, а затем передавал своим конструкторам очередные его указания. Что ещё можно было сделать? Выход по-прежнему видели в создании новых машин. Трудились над «мышонком», хотя этот 180-тонный колосс не мог пройти ни по одному мосту, чтобы не обрушить его. И всё же бесполезное чудовище стали готовить к серийному производству. Тяга к гигантизму затмила всё. Решили вытянуть и без того длинный «хобот» «тигра». Калибр остался тем же, но длина пушечного ствола выросла до 6,2 метра и почти сравнялась с длиной танка. Весил он теперь 68 тонн и назывался «королевским тигром».

В августе 1944 года на западном берегу Вислы один из конструкторов фирмы Порше лично повёл в атаку только что сформированный батальон новейших сверхсекретных машин. И снова провал. Первое же столкновение со спрятавшимся в засаде Т-34, которым командовал младший лейтенант А. Оськин, стоило конструктору жизни. Как оказалось, броня «королевских тигров», несмотря на непомерную толщину, была низкого качества и под ударами бронебойных снарядов раскалывалась.

К концу войны в разработке находился уже «сухопутный броненосец» весом более 500 тонн. На нём предполагали установить крупповское орудие-монстр «Дора» и две 150-миллиметровые пушки, а в качестве двигателей применить дизели с подводных лодок. Для постройки «сухопутного броненосца» в металле не хватило ни времени, ни средств: замысел так и остался на бумаге.

С тех пор как зимой 1941 года в строго охраняемых апартаментах фирмы Фердинанда Порше разразилось конструкторское землетрясение, там при всём изобилии разработок повторяли, в сущности, один и тот же мотив: пушку подлиннее, танк потяжелее. «Панцерфатер» и его помощники с такой завидной последовательностью проводили в жизнь этот принцип, что, по словам западногерманского историка, «немецкая промышленность в ходе войны никогда не могла даже частично удовлетворить спрос войск на танки всех типов».

Просчёты немецких конструкторов танков — факт, отмеченный многими военными историками разных стран. Вот, например, что пишет американский публицист У. Манчестер в книге «Оружие Круппа»: «Отставание в технике было немцам в новинку, и они так и не пожелали признать этот факт. Если им не удавалось разрешить какую-либо техническую проблему, большинство из них утешало себя мыслью, что она вообще неразрешима. В первую военную весну в России, поглядев, как крупповские танки вязнут в липкой украинской глине, они просто махнули рукой и дали этому времени название „грязевого периода“. Но советские широкогусеничные Т-34 прекрасно передвигались в тех же условиях…»

Овладев сырьевыми ресурсами многих европейских стран, Германия произвела в 1941–1944 годах 53 800 танков, а наша промышленность — почти вдвое больше.

В ходе войны, помимо модернизации Т-III и Т-IV, осваивались совершенно новые машины Т-V («пантера»), Т-VI («тигр»), Т-VIB («королевский тигр»). Самоходная установка «фердинанд» с электроприводом также была отдельной конструкторской разработкой. Отличительными особенностями, вернее, дефектами этих машин были, наряду с недостаточной надёжностью, бензиновые двигатели, неоправданно большой вес, трудность транспортировки и слабая проходимость. В то же время основной советский танк Т-34, принятый на вооружение в декабре 1939 года, выпускался до конца войны, причём в его конструкцию не вносились неоправданные изменения, усложняющие его массовый выпуск. Что касается модернизации, то она для всех типов танков была направлена не только на улучшение тактико-технических характеристик, но и на достижение максимальной технологической простоты, замену дефицитных цветных металлов чёрными, уменьшение трудоёмкости в изготовлении агрегатов и машин в целом. Это дало возможность организовать конвейерное производство танков. Победу в «танковом соревновании» с большим преимуществом одержал Советский Союз.

ОХОТА НА ФЮРЕРА

(По материалам Ю. Соколова)

Вечером 8 ноября 1939 года три тысячи нацистов собрались в зале мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер», чтобы по традиции отметить годовщину путча, начатого здесь в 1923 году Адольфом Гитлером. С тех пор в этот день фюрер собирал своих старых бойцов. Незадолго до 20 часов появился Гитлер — вид у него был озабоченный. Поднявшись на трибуну после бурной овации, он заклеймил Англию и закончил свою речь такими словами:

— Мы покажем этим господам, что может сила сорока восьми миллионов, спаянных единой волей! Мы победим! За товарищей нашего национал-социалистического движения, за наш немецкий народ и особенно за наш победоносный вермахт! Зиг хайль!

Присутствующие тотчас встали и исступлённо подхватили этот клич. Духовой оркестр грянул «Хорста Весселя». Речь фюрера продолжалась около 50 минут. Завсегдатаи этого торжества утверждали потом, что обычно Гитлер говорил вдвое дольше. Странным было и другое. Как правило, фюрер задерживался, чтобы поговорить со старыми друзьями и родственниками павших нацистов. Но на сей раз, торопливо пожав несколько рук, он покинул пивную в 21.09. В сопровождении свиты Гитлер отправился на вокзал и в 21.31 отбыл в Берлин.

Зал «Бюргербройкеллер» опустел за несколько минут. В нём остались только немногие члены партии, десять полицейских и эсэсовцев, а также обслуживающий персонал пивной. Внезапно в 21.20 здание потряс чудовищный взрыв, обрушивший балки потолка и колонны. Из-под обломков извлекли 7 погибших и 63 раненых. Бомба взорвалась в нескольких метрах от того места, где во время речи стоял Гитлер.

Фюрер узнал о взрыве только во время остановки поезда в Нюрнберге. Дрожащим от волнения голосом он воскликнул: «Если я покинул „Бюргербройкеллер“ раньше обычного, значит Провидению угодно, чтобы я исполнил своё предназначение». Чуть позже, объясняя причину своего внезапного отъезда из пивной, Гитлер заявил: «Я почувствовал властную необходимость сократить речь, чтобы вернуться в Берлин тем же вечером. Я послушался внутреннего голоса, который меня спас».

Примерно около 22 часов в квартире шефа криминальной полиции Артура Небе раздался телефонный звонок Рейнхарда Гейдриха. Заместитель главы СС Гиммлера приказал Небе возглавить комиссию по расследованию покушения на фюрера и немедленно вылететь в Мюнхен. Сам же Гиммлер позвонил начальнику контрразведки Вальтеру Шелленбергу и сообщил ему приказ Гитлера — завтра же арестовать двух английских шпионов Беста и Стивенса, встретившись с ними в голландском городе Венло под видом борца с нацизмом. Фюрер считал, что за спиной террористов стояли британские спецслужбы…

Во время полёта в Мюнхен Небе терялся в догадках — кто же нанёс удар? Партийное меньшинство? Противники из армии? Те из генералов, которые не верили в победоносную войну и хотели бы избавиться от Гитлера? Едва прибыв в Мюнхен, Небе связался с гестапо и создал две следственные группы. Первая, которую возглавил сам Небе, занялась расследованием обстоятельств покушения. Вторая группа под началом Генриха Мюллера взялась за поиски террориста.

Следователям Небе потребовался всего час, чтобы обнаружить в развалинах пивной части адской машины. По заключению экспертов, бомба оказалась самоделкой, хотя механизм был часовым, а взрывчатое вещество было тем же самым, что использовалось при изготовлении мин.

Вскоре следствие вышло на часовщика, который продал часы для бомбы. Он дал точное описание примет покупателя: молодой человек лет тридцати, продолговатое лицо, тёмные волосы, густые брови, сильный швабский акцент. Поскольку бомба находилась в колонне и была замаскирована пробковым деревом, разыскали и торговца, который его продал. Торговец дополнил показания часовщика. Наконец, нашли и слесаря, который предоставил мастерскую молодому швабу, работавшему над каким-то изобретением. Более того — похожего человека уже несколько недель видели в «Бюргербройкеллер». Владелец пивной припомнил, что как-то в октябре застал молодого шваба после закрытия заведения в туалетной комнате. Незнакомец объяснил, что зашёл в туалет перевязать фурункул и был по ошибке заперт.

Полученную информацию Небе передал людям Мюллера и запросил шефа гестапо о человеке с подобными приметами. Ответ пришёл незамедлительно. Гестаповцы получили телеграмму с сообщением, что вечером 8 ноября на пограничном посту Лорраха при попытке тайно перейти в Швейцарию был задержан некий Георг Эльзер, столяр-краснодеревщик тридцати шести лет, уроженец Вюртемберга. При обыске у него обнаружили деталь детонатора и почтовую открытку с изображением зала «Бюргербройкеллера», где одна из колонн была помечена красным карандашным крестиком.

Небе одновременно обрадовался и растерялся. Эльзер был явно причастен к покушению, но вдруг он лишь пешка в руках людей, задевать которых опасно?

10 ноября Эльзера под конвоем привезли в Мюнхен. Допрос вёл сам Небе. При виде спокойного и умного человека он понял, что Эльзер не из простаков. Задержанный располагал алиби — в день покушения он находился в Констанце. На вопрос, зачем же он пытался бежать в Швейцарию, Эльзер откровенно ответил: «Я не хотел воевать». Ему велели раздеться. Так и есть — колени шваба были красными и распухли. Ведь он много часов провёл стоя на коленях возле колонны.

Помолчав, Эльзер признался в том, что совершил покушение. Кто же его направлял? Эльзер отрицательно покачал головой: «Никто». Так, значит, он действовал один? «Да, один», — подтвердил Эльзер. Фюрера он решил убить потому, что ненавидит диктаторов. После прихода Гитлера к власти рабочие стали жить хуже, а когда Германия аннексировала Австрию, Эльзер понял, что фюрер на этом не остановится и втянет страну в войну. И тогда осенью 1938 года он решил действовать.

Поражает упорство, которое проявил Эльзер. Ровно за год до покушения он побывал в «Бюргербройкеллер» сразу же после тогдашней речи фюрера и как следует осмотрел место, на котором стояла его трибуна. Эльзер удостоверился, что каждый год трибуна ставится именно туда. Выходя из пивной, Эльзер знал твёрдо — действовать он будет здесь. В его распоряжении оставался год. Год на подготовку убийства Гитлера.

И в течение этого времени Эльзер готовился днём и ночью: воровал взрывчатку из оружейной мастерской, где работал, а затем проверял её в саду своего дяди. В августе 1939 года он поселился в Мюнхене. Соблюдая осторожность, Эльзер за три месяца четыре раза менял квартиру. Взрывчатку он перевозил в большом чемодане, а часовой механизм изготовлял из часовой фурнитуры в мастерских слесаря, механика и столяра.

На допросах Эльзер ничего не скрывал и откровенно рассказывал следователям обо всём. Следователи были поражены: столяр смог самостоятельно изготовить взрывчатое устройство с двумя детонаторами — замедленного действия и электрическим. Нишу в колонне Эльзер начал готовить с начала октября. Вечером он приходил с чемоданом в пивную, перед закрытием шёл в туалетную комнату, а затем работал всю ночь. Мусор Эльзер выносил в чемодане и бросал в реку. На изготовление ниши для бомбы у Эльзера ушло тридцать пять ночей. В ночь с 5 на 6 ноября он установил взрывной механизм с тем расчётом, чтобы взрыв произошёл восьмого числа между 21.15 и 21.30. В ночь с 7 на 8 ноября Эльзер последний раз проверил механизм и утром дня покушения сел в поезд на Кёльн — город, который он заранее наметил для перехода границы.

Оказавшись в 20.30 около таможенного поста, Эльзер слушает по радиотрансляцию речи фюрера. Вот-вот прозвучит взрыв! Все узнают, что Гитлер мёртв, и мир вздохнёт спокойно. Благоразумие подсказывало швабу, что надо быстрее переходить в Швейцарию. Но Эльзер стоял как заворожённый — он хотел дослушать речь до конца. Вдруг его схватил сзади какой-то таможенник, которому поведение Эльзера показалось подозрительным. Но зачем же Эльзер взял с собой часть детонатора и почтовую открытку? — задали вопрос следователи. «С целью просить политического убежища», — ответил допрашиваемый. Он рассчитывал, что детонатор и открытка с видом зала «Бюргербройкеллер» помогут ему.

Тем временем Небе продолжали одолевать сомнения. Следствие обнаружило, что Эльзер не был ни коммунистом, ни социалистом, ни анархистом. Он продолжал твердить, что хотел спасти мир от войны. Но как любитель мог изготовить столь точное взрывное устройство? Как мог один человек осуществить всю эту операцию? И всё-таки кто такой Эльзер — одиночка или орудие группы заговорщиков?

В конце концов по приказу фюрера Небе передал дело Эльзера шефу гестапо Мюллеру. Гитлер по-прежнему был уверен, что покушением руководила «Интеллидженс сервис» и что Эльзер связан с арестованными в Голландии британскими агентами Бестом и Стивенсом. Газеты сообщали о причастности к террористическому акту Отто Штрассера, основателя «Чёрного фронта» (организации, оппозиционной Гитлеру). Скрывавшийся в Швейцарии Штрассер отверг обвинение относительно своей связи с Эльзером.

Эльзера осматривали трое психиатров, его допрашивали под гипнозом. Показания террориста остались прежними. Правда, добавился любопытный факт: Эльзер показал, что ему помогали доставать взрывчатку ещё двое.

Вскоре Гиммлер заявил, что фюрер требует организации большого процесса, на котором Англии было бы предъявлено обвинение в причастности к покушению. Однако процесс так и не состоялся. В окружении Гитлера стали поговаривать, что «дело тухлое»…

До 1941 года Эльзер оставался в Берлине в руках гестапо. Летом его перевели в концлагерь под Ораниенбургом. Эльзера поместили в ту часть лагеря, которая была отведена знаменитостям — например, таким как канцлер Австрии Шушниг, наследный принц Баварии, французские политики Эдуард Эррио и Поль Рейно. Эльзеру разрешили носить обычный костюм, а не полосатую одежду заключённого. Ему даже позволили оборудовать маленькую столярную мастерскую, где он сделал себе цитру, на которой играл вплоть до самой смерти. В лагере Эльзера так и прозвали — Человек с цитрой. В 1944 году Эльзер был переведён в Дахау, где к нему тоже относились как к почётному узнику.

Между тем в окружении Канариса продолжали считать, что Эльзер действовал не в одиночку и что речь идёт о махинации гестапо. Канарис думал, что Гиммлер или Гейдрих состряпали покушение для того, чтобы поддержать миф о Гитлере, находящемся под защитой Провидения.

Однако если приглядеться повнимательнее, то версия Канариса теряет свою убедительность. Неужели Гитлер мог пойти на такой огромный риск? Кроме того, на следующее утро после годовщины путча его ждало важное заседание в Берлине. Первоначально Гитлер должен был вернуться в Берлин самолётом, но поскольку погода была нелётной, пришлось срочно ехать поездом. Не выдерживает критики и сомнение людей Канариса в том, что Эльзер мог сам изготовить столь сложное устройство, так как обвиняемый повторно собрал перед следователями свой взрывной механизм.

Напрашивается вывод — покушение совершено одиночкой. И всё-таки… Нельзя умолчать о странных признаниях Эльзера своим товарищам по несчастью в Дахау — британскому шпиону Бесту и пастору Нимеллеру. Вот как они передают рассказанное Эльзером.

Летом 1939 года Эльзер как сочувствующий коммунистам был помещён в Дахау. В октябре того же года в лагере появились два незнакомца и потребовали привести Эльзера. В разговоре наедине ему было сказано, что надо уничтожить нескольких предателей из окружения фюрера и с этой целью взорвать бомбу в «Бюргербройкеллере» после ухода Гитлера. Взамен Эльзеру обещали лучшее обращение, вдоволь сигарет, а после выполнения задания — эмиграцию в Швейцарию. В начале ноября Эльзера привезли в пивную, где он поместил бомбу в указанную колонну. Затем, вечером 8 ноября, сообщники Эльзера проводили его до швейцарской границы и, снабдив денежной суммой и той самой почтовой открыткой, исчезли. Почти сразу же Эльзера арестовали.

Удивительный рассказ, и нет оснований сомневаться в искренности британского агента и пастора. Однако вряд ли стоит так уж слепо поверить Эльзеру — бог весть что рассказывают, сидя в заключении. Вспомним хотя бы свидетельские показания слесаря, механика и столяра. Все они видели Эльзера — тот был один и на свободе. Вспомним показания владельца пивной, заставшего как-то Эльзера в туалетной комнате.

И тем не менее версия спровоцированного покушения продолжает жить. Считают, например, что двое неизвестных, имевших дело с Эльзером, были гестаповцами, а бомба управлялась по радио, что исключало риск преждевременного взрыва.

Остаются непонятными привилегии Эльзера в концлагерях. Но эти «награды» были весьма относительны. Не будем забывать про лицо Эльзера в кровоподтёках и его окровавленный костюм после допросов. Из Эльзера хотели выбить правду, но так её и не добились.

Есть и ещё объяснение хорошего обращения с Эльзером. Связано оно с оккультной атмосферой гитлеровской Германии. Быть может, разгадка кроется в признании немецкого дипломата Гизевиуса — одного из тех, кто был посвящён во многие тайны нацистской верхушки. По мнению Гизевиуса, фюрер считал, что жизнь его неразрывна с жизнью столяра Эльзера, и поэтому убивать его нельзя. Но в апреле 1945 года, когда рушилось всё, сохранять жизнь Эльзеру больше не имело смысла. 5 апреля Георг Эльзер был расстрелян и сожжён в лагерной печи по приказу Гиммлера.

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ПОКУШЕНИЕ

(По материалам Д. Прохорова)

Как известно, в годы Великой Отечественной войны советская разведка провела большое количество операций по устранению генералов и старших офицеров вермахта, а также высших партийных и гражданских чинов фашистской Германии. Так, 24 февраля 1942 года в Анкаре было совершено покушение на германского посла в Турции фон Папена, 22 сентября 1943 года в Минске взорвали в собственной постели гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе, а 16 ноября 1943 года ликвидировали верховного судью Украины Функа. При этом главным объектом акций, планируемых спецслужбами СССР, был канцлер Германии Адольф Гитлер.

Идея провести спецоперацию, направленную на физическое уничтожение Гитлера, возникла в Кремле осенью 1941 года, когда немецко-фашистские войска рвались к Москве. Советское руководство не исключало возможности захвата противником столицы, в связи с чем Управлению НКВД по Москве и 2-му (диверсионному) отделу НКВД СССР поручили организовать подполье и заминировать главные административные и хозяйственные объекты города. Выполняя приказ, начальник 2-го отдела Судоплатов поставил перед будущими подпольщиками задачу: в случае, если Москва падёт под натиском врага и Гитлер прибудет в город, необходимо попытаться организовать на него покушение. Например, во время предполагаемого парада немецких войск на Красной площади. Вот что сам Судоплатов писал по этому поводу:

«Берия приказал нам организовать разведывательную сеть в городе после захвата его немцами. В Москве мы создали три независимые друг от друга разведывательные сети. Одной руководил мой старый приятель с Украины майор Дроздов. В целях конспирации его сделали заместителем начальника аптечного управления Москвы. Он должен был в случае занятия Москвы поставлять лекарства немецкому командованию и войти к нему в доверие. Очень большую работу по подготовке московского подполья и по мобилизации нашей агентуры для противодействия диверсиям немцев в Москве проводил Федосеев — начальник контрразведывательного отдела Управления НКВД по Москве. По нашей линии за эту работу отвечали Маклярский и Масся. Помимо этих двух агентурных сетей, мы создали ещё одну автономную группу, которая должна была уничтожить Гитлера и его окружение, если бы они появились в Москве после её занятия. Эта операция была поручена композитору Книпперу, брату Ольги Чеховой, и его жене Марине Гариковне. Руководить подпольем должен был Федотов — начальник Главного контрразведывательного управления НКВД».

Как вспоминает Зоя Рыбкина, в начале войны прикомандированная ко 2-му отделу, оставляемые в Москве разведгруппы маскировались под семью: дед (руководитель группы), бабка (его заместитель), внук или внучка (радист-шифровальщик). «Деды и бабушки — старые большевики, лет под шестьдесят и старше, с огромным опытом подпольной работы и партизанской борьбы во время Гражданской войны. По возрасту и здоровью они освобождены от военной службы, должны ехать в эвакуацию вместе с семьями, но наотрез отказались». Весьма интересные подробности о подготовке подпольных групп поведал в своих воспоминаниях сотрудник 4-го отдела Кирилл Хенкин, племянник известного эстрадного артиста Владимира Хенкина, находившийся в непосредственном подчинении Михаила Маклярского: «В октябре 1941 года Москву могли сдать. Для оперативных групп, которым предстояло остаться в столице, нужно было срочно готовить явочные квартиры, склады аппаратуры, оружия, боеприпасов, питания для рации, продуктов. Известные соседям явочные квартиры НКВД для этого не всегда подходили. Маклярский посылал меня что-нибудь подыскать, обращаясь лишь к людям, далёким от органов, и порядочным, чтобы не предали и не обворовали. Я сразу подумал об одной паре теософов. Муж, преподаватель математики, был другом моего покойного брата, жена — учительница химии. Нищие святые люди. Но как уговорить их пользоваться в известных пределах доверенными им продуктами? Эти бессребреники могли, чего доброго, умереть с голоду, охраняя наши консервы. Бежать из Москвы они не собирались, заранее принимая свою карму. Хитрить с ними я не смел. Пришёл в форме, с маузером в деревянной кобуре и сразу сказал, где служу и о чём прошу. Они только замахали руками… Они сделают всё что надо… Эти милые московские интеллигенты, осведомители с большим стажем, тут же настрочили на меня донос: Хенкин приходил к ним с пораженческими разговорами, говорил о возможной сдаче Москвы!»

Но фашисты были отброшены от советской столицы и больше о парадах на Красной площади не помышляли. Однако во 2-м отделе, в 1942 году преобразованном в 4-е (разведывательно-диверсионное) управление НКВД, замысел уничтожить Гитлера не оставили. Внимательно отслеживая перемещения фюрера, разведчики установили, что со второй половины июля по октябрь 1942 года Гитлер находился в полевой ставке «Вервольф» под Винницей. Оттуда он руководил боевыми действиями, периодически вылетая в Берлин или в свою баварскую резиденцию «Бергхоф».

Владея этой информацией, на Лубянке решили попытаться ликвидировать Гитлера во время очередного посещения ставки. Так как действующие в районе Винницы партизанские отряды были малочисленны и недостаточно вооружены, для выполнения операции привлекли специальный диверсионный отряд «Победители» под командованием Дмитрия Медведева. Осенью 1943 года бойцы Медведева захватили немецкие документы, среди которых оказался подробный план полевой ставки фюрера. Но операцию пришлось отменить, так как в 1943 году Гитлер приехал в «Вервольф» лишь один раз, да и то ненадолго.

Впрочем, главные события разворачивались не под Винницей, а в самой Германии. Именно там, по замыслу Судоплатова и его заместителя Эйтингона, следовало нанести фюреру смертельный удар. Разумеется, для этого было необходимо направить в рейх человека, который мог бы, не вызывая подозрений гестапо, организовать покушение. И такой человек нашёлся. Звали его Игорь Миклашевский. Он родился в 1918 году в семье известной актрисы Августы Миклашевской, в которую одно время был влюблён Сергей Есенин. Сестра мужа Августы, танцора Льва Лащилина, Инна незадолго до войны вышла замуж за артиста Всеволода Блюменталь-Тамарина. Будучи личностью неординарной, Блюменталь-Тамарин ни в одном театре долго не задерживался, блестяще играл трагические роли и пользовался репутацией неуравновешенного человека, склонного к загулам. Осенью 1941 года, когда немцы подошли к Москве, он остался на своей даче в Новом Иерусалиме, а затем при невыясненных обстоятельствах перешёл на сторону врага. Вскоре немцы начали использовать его в пропагандистских операциях — выступая по радио, артист призывал бойцов Красной армии сдаваться в плен.

Кроме того, Блюменталь-Тамарин создал цикл игровых передач о заседаниях Политбюро, сам озвучивал диалоги, говорил голосом Сталина, издевательски изображая разговоры вождя с кремлёвскими соратниками, командирами Красной армии, руководителями органов НКВД, интеллигенцией, рабочими, крестьянами и даже с бывшими товарищами по партии из числа «троцкистско-зиновьевского блока». Как утверждает полковник КГБ в отставке Виктор Баранов, Сталин пришёл в бешенство, когда впервые услышал сатирические передачи Блюменталь-Тамарина. Красным карандашом (знак распоряжения особой важности) он наложил резолюцию: «Тов. Берия Л. П. — принять меры к глушению этой пакости, изучить возможности ликвидации радиоцентра». Однако выполнить указание Сталина оказалось затруднительным, поскольку Блюменталь-Тамарин в конце 1941 года был переведён немцами в Берлин. Там он продолжал выступать по радио, а потом стал одним из руководителей так называемого Русского комитета, занимавшегося вербовкой советских военнопленных для немецкого Восточного легиона.

Начальник 4-го управления Судоплатов решил использовать предательство Блюменталь-Тамарина для внедрения в Германию своего агента. К артисту-перебежчику решили направить его племянника Игоря Миклашевского. Зимой 1941 года красноармейца Миклашевского, служившего в войсках ПВО Ленинградского фронта, неожиданно вызвали в штаб. Майор НКВД долго расспрашивал его о службе, семье, а затем предложил выполнить ответственное задание в тылу противника. После недолгого раздумья Миклашевский согласился. Его немедленно отправили в Москву, где он начал готовиться к поездке в Германию. В начале 1942 года Миклашевский в сопровождении спецгруппы под командованием полковника Ломидзе выехал на Западный фронт. Там во время одного из ночных боёв он перешёл на сторону немцев, которым заявил, что давно искал случая сдаться в плен. Разумеется, на слово ему не поверили. Последовали многочисленные проверки в контрразведке — к нему подсаживали провокаторов, а один раз даже инсценировали расстрел. Но Миклашевский выдержал испытание. Ему стали доверять, а весной 1942 года освободили из концлагеря и зачислили в Восточный легион.

Не остался в стороне и Блюменталь-Тамарин. Узнав о том, что его племянник перешёл на сторону немцев, он добился встречи с ним, а потом забрал к себе в Берлин. Там Миклашевский вступил в Русский комитет, но политикой занимался мало — гораздо больше его интересовал бокс. Однажды, во время одного из боёв, на него обратил внимание знаменитый Макс Шмелинг — чемпион мира и гордость нацистского спорта, лично знакомый с вождями Третьего рейха. Он подарил Игорю свою фотографию с автографом. Учитывая популярность Шмелинга в Германии, для советского разведчика она стала своего рода визитной карточкой.

Освоившись в Берлине, Миклашевский дал знать в Москву, что готов приступить к выполнению задания. Вскоре из Югославии прибыла группа в составе трёх опытных разведчиков, в прошлом офицеров Белой армии, обладавших навыками подпольной и диверсионной деятельности. Именно они под руководством Миклашевского и должны были, по замыслу Судоплатова, начать подготовку покушения на фюрера. А для того чтобы получить возможность проникнуть в ближайшее окружение Гитлера, Миклашевский установил контакт с немецкой актрисой Ольгой Чеховой, человеком яркой и необычной судьбы.

Первый раз Миклашевский попытался установить контакт с Чеховой, поджидая её с огромным букетом роз у входа в театр. Но поговорить им не удалось. Тогда агент попросил своего дядю Блюменталь-Тамарина взять его с собой на один из приёмов, где будет Чехова. В результате в середине 1942 года связь была установлена. Однако возможности Чеховой в предстоящей операции оказались весьма ограничены, и Миклашевский направил в Москву сообщение о том, что использовать её для организации покушения на Гитлера нельзя. Правда, в другом донесении он писал о возможности организовать покушение на Геринга, однако такая перспектива советскую разведку не особо интересовала. А в 1943 году Миклашевский получил неожиданный приказ из Центра: разработку операции по ликвидации Гитлера прекратить.

Отменить такую операцию ни руководство разведки, ни даже Берия самостоятельно не могли. Приказ об этом последовал лично от Сталина, которому регулярно докладывали о ходе подготовки операции. О причинах отказа от покушения на фюрера Судоплатов пишет следующее: «Сталин боялся: как только Гитлер будет устранён, нацистские круги и военные попытаются заключить сепаратный мир с союзниками без участия Советского Союза. Подобные страхи не были безосновательными. Мы располагали информацией о том, что летом 1942 года представитель Ватикана в Анкаре по инициативе папы Пия XII беседовал с немецким послом Франции фон Папеном, побуждая его использовать своё влияние для подписания сепаратного мира между Великобританией, Соединёнными Штатами и Германией. Помимо этого сообщения от нашего резидента в Анкаре, советская резидентура в Риме сообщала о встрече папы с Майроном Тейлором, посланником Рузвельта в Ватикане, для обсуждения беседы кардинала Ронкалли (позднее он стал папой Иоанном XXIII) с фон Папеном. Подобное сепаратное соглашение ограничило бы и наше влияние в Европе, исключив Советский Союз из будущего европейского альянса. Никто из кремлёвских руководителей не хотел, чтобы подобный договор был заключён».

Судоплатов выполнил приказ Сталина, хотя к тому времени Миклашевскому удалось наметить план ликвидации Гитлера в одном из берлинских театров. В 1944 году Судоплатов и нарком НКГБ Меркулов вновь подняли перед вождём вопрос об убийстве нацистского лидера, но и на этот раз получили отказ. В результате покушение на Гитлера так и не состоялось, хотя, по утверждению Судоплатова, разрабатываемая Миклашевским операция имела все шансы на успех.

В конце 1944 года Миклашевский бежал во Францию, где присоединился к бойцам Сопротивления. Вместе с ними он участвовал в диверсиях на военных объектах вермахта, во время операции по взрыву подземного завода был тяжело ранен, но остался жив. В конце 1945 года он вернулся в Москву, где его наградили орденом Красного Знамени, и продолжил спортивную карьеру. А вот Ольга Чехова летом 1953 года снова была востребована советской разведкой. По замыслу Берии её связи на Западе следовало задействовать для начала переговоров по объединению Германии. Для этого в Берлин вылетела начальник германского отдела внешней разведки полковник Зоя Рыбкина. Но 26 июня 1953 года Берию арестовали, идею объединения Германии похоронили, а к Чеховой советская разведка окончательно утратила всякий интерес.

ВЗЛЁТ И ПАДЕНИЕ ЭРИКА ХАНУССЕНА

6 апреля 1933 года, ещё задолго до начала представления, у кассы знаменитого берлинского мюзик-холла «Скала» появилась табличка: «Все билеты проданы». Впрочем, никого эта табличка не удивила, так как во время выступления знаменитого на всю страну ясновидца и гипнотизёра Эрика Яна Хануссена, именуемого ещё «Пророком Третьего рейха», попасть в мюзик-холл было крайне трудно. Аншлаг на его сеансах — дело обычное.

Удивило посетителей другое: невероятная паника среди дирекции этого весьма солидного заведения. Приближалось время выступления знаменитого мага и волшебника, а его огромного серого «мерседес-бенца» у подъезда не было. В роскошном особняке на Литценбургштрассе, где совсем недавно справил новоселье Хануссен, никто не отвечал на бесконечные телефонные звонки. Даже Исмет-Ага, руководитель секретариата Хануссена, не подходил к телефону. Такого никогда не бывало — либо Исмет-Ага, либо его заместитель Франц всегда были у телефона…

Не появился Эрик Ян Хануссен и на следующий день. А 8 апреля в центральном органе национал-социалистской рабочей партии Германии «Фёлькишер беобахтер» было опубликовано сообщение, которое повергло в изумление всех читателей газеты. Они узнали, что 44-летний гипнотизёр и ясновидец «убит злоумышленниками». Его тело, изрешечённое пулями, найдено в глухой части леса, окружавшего пригород Берлина — Потсдам. Что же произошло в этом аккуратно ухоженном, необыкновенно чистом лесу? Для ответа на этот вопрос надо восстановить в памяти некоторые факты из жизни этого человека.

…Когда началась Первая мировая война и в Австро-Венгрии объявили мобилизацию, на призывном пункте появился худощавый паренёк Герман Штайншнайдер. Первое время он ничем не выделялся среди таких же молодых людей, но чем ближе подходил день отправки на фронт, тем сильнее беспокоился Герман. И тогда произошло нечто неожиданное: у Германа открылось весьма редкое качество гипнотизёра! Его первые опыты прошли удачно, и вскоре состоялся первый сеанс в офицерском клубе. И тогда у командира призывного пункта родилась гениальная мысль: использовать редкие способности Германа Штайншнайдера и проводить регулярное гипнотическое «облучение» призывников для поднятия их патриотического духа. Молодой гипнотизёр энергично поддержал эту идею и с головой ушёл в систематическую, гипнотическую обработку призывников.

После войны он переменил имя и фамилию на Эрика Яна Хануссена и появился в Вене, где сразу же обратил внимание посетителей цирка на свой необычный номер. В самом деле, представьте себе худую, тщедушную женщину — его партнёршу, которая в гипнотическом состоянии легко поднимала огромные, тяжеленные гири! У зрителей этот номер пользовался огромным успехом. А вот у личного врага Хануссена — силача Брайберта он вызывал возмущение. И тогда, не выдержав, он публично разоблачил шарлатана, наглядно продемонстрировав изумлённым зрителям… пустые гири!

Кончилось дело тем, что Хануссен распрощался с цирком и поспешно исчез из Вены. Вскоре он объявляется в Праге, где вновь берётся за гипноз и преподавание оккультных наук. Немного поправив свои дела, Хануссен неожиданно попадает под суд. Против него было выдвинуто обвинение в 34 мошеннических деяниях. Но на этот раз Хануссен сделал ловкий ход. Он обратился к суду с просьбой провести научную экспертизу его «выдающихся способностей». Суд пошёл ему навстречу: пригласили учёных, которым Хануссен продемонстрировал весь свой репертуар. Двое учёных заявили, что он — мошенник чистой воды, а двое других колебались. Судья пришёл к выводу, что Хануссена нужно освободить из-под стражи и даже выдать ему свидетельство, косвенно подтверждающее его уникальные способности.

Имея в кармане столь ценный документ, он направился на покорение столицы Германии. Осенью 1925 года на последние деньги Хануссен снял особняк и широко оповестил жителей Берлина, что здесь, на Курфюрстендамм, открывается центр гипноза, телепатии, астрологии и оккультных наук. Прошло несколько месяцев, и Хануссен стал знаменитостью. Деньги потекли рекой. И тогда «великий маг» начинает издавать газету — «Хануссен цайтунг» (её тираж вскоре достиг 150 000 экземпляров), а затем и журнал для узкого круга читателей — «Иной мир». Ошеломляющий успех позволил ясновидцу купить типографию и там печатать газету и журнал. Кроме того, он приобрёл феодальный замок, несколько роскошных автомобилей, скаковых лошадей и, наконец, яхту на озере Ванзее…

Немецкие левые обвиняли Хануссена в шарлатанстве, но эти нападки были для оракула как нельзя кстати — лучшей рекламы в глазах нацистов трудно себе представить. Ведь его преследуют коммунисты за преданность идеалам «национального возрождения», то есть именно за то, что так мило сердцу гитлеровцев. И чем больше набирало силу движение национал-социалистов, тем больше апломба и уверенности появлялось у Хануссена.

Нужно, однако, учесть ещё одно обстоятельство. Борец за национальное возрождение уверял, что он может «читать чужие мысли». Его сеансы телепатии привлекли внимание не только бюргеров и экзальтированных берлинских представительниц высшего света, но и… гестаповцев. Они очень заинтересовались умением Хануссена «заглядывать под черепную коробку» своего собеседника.

Будет несправедливо, если мы не найдём в его характере каких-нибудь особых черт, кроме отменных коммерческих способностей и умения обводить вокруг пальца всех и каждого. Он был очень тонким психологом. Хануссен чрезвычайно внимательно следил за развитием событий на политической арене Германии. Ему приносили все крупные газеты Германии, и он их штудировал, в особенности аналитические статьи, а также материалы, посвящённые закулисной жизни многих политических деятелей. Его помощники (а их, по данным парижского журнала «Лю» за апрель 1933 года, было не менее 12 толковых, образованных молодых людей) шныряли по Берлину и вынюхивали все слухи и сплетни, заводили знакомства, пытаясь проникнуть в семьи высокопоставленных гитлеровцев, не представляясь, конечно, что они работают на Хануссена.

Всего этого было достаточно, чтобы умный человек, каким безусловно являлся Хануссен, мог сделать более или менее правильные выводы о том, как дальше будут развиваться события прежде всего в политической сфере, чьё положение пошатнулось, а кто идёт вверх по служебной лестнице. Хануссен очень тонко чувствовал атмосферу неустойчивости в обществе, неуверенности в завтрашнем дне, что неудивительно в стране, переживающей глубокий политический, экономический и моральный кризис. И ещё: он очень хорошо знал психологию малообразованных людей, среди которых так долго вращался. А ведь именно эти маргиналы и составляли основную массу штурмовиков и эсэсовцев. Многие из них бывали в салоне Хануссена, и слава о нём двигалась, так сказать, снизу вверх, к нацистским бонзам. Разговоры о необыкновенных способностях Хануссена достигли ушей окружения всесильного Генриха Гиммлера.

Зная склонность своего шефа к мистицизму, его веру в предсказателей и гипнотизёров, они посоветовали ему посетить салон Хануссена. Гиммлер был потрясён уникальными способностями оракула. Весьма возможно, что по подсказке Гиммлера ясновидца представили Гитлеру, и в течение нескольких лет этот человек с весьма тёмным прошлым был его персональным астрологом. Говорили, что Хануссен настолько сблизился с будущим фюрером, что они были на «ты». Этому можно поверить, ибо, во-первых, Хануссен был, как и Гитлер, из Австрии и говорил с соответствующим акцентом, а во-вторых, и это самое важное, только с близким человеком главарь нацистов мог репетировать свои выступления и прежде всего отрабатывать жестикуляцию.

В конце 1932 года смерть любимой матери, неудачи в политике оказали крайне отрицательное воздействие на психическое состояние Гитлера. Будущее выглядело настолько мрачным, что по совету друзей он снова обратился к Хануссену. Тот поспешил составить гороскоп, из которого следовало, что после полосы препятствий восхождение к власти начнётся 30 января 1933 года. Как известно, Адольф Гитлер именно тогда стал канцлером Германии!

Когда фашисты пришли к власти, положение Хануссена настолько укрепилось, что казалось, ничто не способно столкнуть предсказателя с вершины его славы. Тем более что 26 февраля 1933 года он поразил всех своей прозорливостью. В этот день Хануссен пригласил к себе в новый дом на новоселье избранное общество, которое стало свидетелем сеанса предсказания. Потушили свет, в луче красного прожектора возник Хануссен и после долгой паузы начал произносить странные слова. Вначале их трудно было разобрать, но потом голос его стал крепнуть и зрители услышали: «Я вижу большой зал. На его стене висят портреты знаменитых людей, вершивших судьбами Германии. Это канцлеры?.. Да! Но что я вижу? Я… Я вижу пламя… ужасное пламя… Пожар… Он возгорается… Преступники совершили поджог… Они хотят ввергнуть Германию в бездну… Они хотят помешать победе Гитлера! Германию спасёт только железный кулак». Через день, в ночь с 27 на 28 февраля 1933 года, загорелся Рейхстаг…

Итак, предсказание сбылось, и да здравствует ясновидец! История с пророчеством Хануссена о пожаре в Рейхстаге произвела в Берлине ошеломляющее впечатление. Все только и говорили об удивительном успехе предсказателя. Однако нашлись люди, отнюдь не из низших слоёв общества, у которых возникли серьёзные сомнения в том — предсказание это или… осведомлённость? Говорили, что его дружок полицай-президент Потсдама граф Хелльдорф, перед сеансом незаметно передал Хануссену какую-то записку. Может быть, в ней содержалась необходимая для того информация о предстоящем поджоге? Особое беспокойство проявили в гестапо. Если Хануссен такой уж ясновидец, то, неровён час, он сможет предсказать нечто совсем уж нежелательное. Если же это результат его осведомлённости, то ещё хуже…

Гестапо заинтересовалось личностью ясновидца, а также обстоятельствами его появления в Берлине. Впрочем, это неудивительно, ибо Хануссен оказался в непосредственной близости к фюреру, а что он за человек, откуда — толком никто не знал. Вскоре обнаружилось, что пророк попал в национал-социалистскую партию по подложным документам. Существует версия, что в гороскопе, который Хануссен составил для Гитлера в конце 1932 года и где указывалось, что 30 января 1933 года он станет канцлером, в его заключительных строках имелся намёк на то, что через определённое время Гитлера постигнет трагический конец. Это могло стоить головы прорицателю. Правда, практически никто из тех, кто ссылался на гороскоп, его не видел, и поэтому такая версия выглядит недостаточно обоснованной. Однако это можно предугадать исходя из того, что потом произошло с Хануссеном.

Наконец, известно точно, что к ясновидцу подослали гестаповского провокатора, который потом донёс: Хануссен собирает секретное досье на главарей Третьего рейха. Он намерен в скором времени удрать в Прагу и там опубликовать все эти материалы вместе с подлинной историей «поджога» Рейхстага.

Это уже было слишком. Вечером 5 апреля 1933 года в особняк Хануссена нагрянули вооружённые гестаповцы и увезли его в неизвестном направлении. Всё? Нет, ещё не конец. Хануссен сумел каким-то совершенно невероятным образом выкрутиться из этого, казалось бы, безнадёжного положения и остаться живым, хотя и с большими синяками. Он укрылся в одной частной клинике на окраине Берлина, спрятавшись в подсобном помещении. Но кто-то об этом донёс, и на другой день опять появились гестаповцы. Хануссена выволокли из подвала клиники и увезли. Но теперь великому проходимцу выкрутиться не удалось. Его тело, изрешечённое пулями, нашли в лесу близ Потсдама.

Так закатилась звезда одного из талантливых проходимцев Третьего рейха.

«ВОСТОЧНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ» ГЕНРИХА ХАРРЕРА

Конец августа 1939 года. Генрих Харрер поднялся на Нанга-Парбат, одну из самых высоких вершин Гималаев, в качестве члена экспедиции, проводившейся под покровительством рейха. Экспедиции удалось открыть новый путь наверх, и в Карачи участников ждало судно, которое должно было отвезти их в Германию. Оставались считанные дни до начала Второй мировой войны, и напряжение чувствовалось повсюду. 29 августа экспедиция привлекла внимание одной из частей английской колониальной армии…