Помоги проекту - поделись книгой:
— А вот как это делалось, — стал рассказывать Арчи. — Палочку с намотанной на неё ватой опускаешь в лимонный сок и пишешь ею на чистом листе белой бумаги. Букв не видно, пока не подержишь лист под зажженной лампочкой. Только не надо подносить слишком близко.
— А смею ли я спросить, какого рода посланиями вы обменивались в четвёртом классе? — полюбопытствовала Полли.
— Не в четвёртом, а в пятом, — опять уточнил Арчи. — А это, между прочим, большая разница.
Квиллер поглаживал усы. Это был его обычный жест, когда он силился что-нибудь вспомнить.
— Ну… у нас в классе училась девочка, её звали Полина Прингл. Бедняжку украшали ужасные угри. Однажды Арчи передал мне секретную записку, а дома, когда я поднёс её к лампе, я расхохотался так, что мама даже испугалась, не припадок ли у меня. На листе было написано: «Полина Прингл в тебя влюблена!»
Арчи, вспомнив эту историю, фыркнул от смеха. Однако обе женщины даже не улыбнулись.
— На следующий день я послал ему записку про учительницу. Время от времени у неё краснело лицо, и она вытирала лоб платком. Я написал: «А мисс Гетц ужасно потеет».
Женщины застонали. Не привыкшая к подростковому юмору Полли была шокирована. А Милдред, проработавшая учительницей больше тридцати лет, глубоко сочувствовала многострадальной мисс Гетц.
— Ах вы, подлые мальчишки, ничего кроме лимонного шербета на десерт вы не заслуживаете!
Однако все четверо заказали шеф-повару черничный пирог. Арчи захотел, чтобы его кусок сдобрили порцией мороженого, Полли попросила капельку йогурта, Милдред сказала, что обойдётся «чуточкой взбитых сливок», Квиллер заявил, что ему никаких добавок не надо, но при этом спросил:
— Могу я узнать, что такое «чуточка», Милдред?
— Нечто среднее между капелькой и крошечкой, — просветила она его.
Они засиделись за кофе, обсуждая стопятидесятилетний юбилей Пикакса, отпраздновать который предстояло в будущем году. Арчи присутствовал на первом заседании ответственного за это комитета.
— Не хочется вас огорчать, но вот что я вам скажу, — сообщил он. — Председателем выбрали Хикси Райс.
— О нет! — не поверила Милдред.
— Не дай бог! — воскликнула Полли.
Хикси Райс, которая отвечала за рекламу во «Всякой всячине», всегда обуревали блестящие идеи, она отличалась неуемной энергией и неиссякаемым энтузиазмом, но при этом вполне могла считаться рекордсменом по числу катастроф, которыми заканчивались её проекты, что, впрочем, случалось обычно не по её вине. Она, например, устраивала ледовый фестиваль, но лед таял; фестиваль, посвящённый Марку Твену, пришлось отменить из-за произошедшего убийства; выставка-конкурс кошек закончилась потасовкой (дрались хозяева, а не сами конкурсантки), ну и так далее. Город до сих пор не мог понять, куда девать пятнадцать тысяч значков с белым медведем, которые были заказаны к ледовому фестивалю.
Но, несмотря ни на что, Хикси всегда снова обретала форму, завораживала всех своим оптимизмом и увлекала творческими порывами, и её снова выбирали возглавлять очередное фиаско.
Следующий день был рабочий, так что компания разошлась рано. Но для Квиллера вечер ещё не закончился. Он положил лист чистой бумаги в конверт и, посмеиваясь, представил себе реакцию старого друга. На конверте он надписал адрес Арчи. Несмотря на всю свою подозрительность, Арчи не утерпит, поднесёт бумагу к лампочке и, ничего не обнаружив, проведёт всю ночь без сна, вынашивая план мести.
На следующее утро Квиллер отправился в центр города, чтобы купить «Нью-Йорк таймс», и заглянул по пути в Студию дизайна. Там всегда можно было выпить чашечку кофе и узнать последние новости. Как ему сказали, Фран Броуди уже вернулась в город, но взяла выходной.
Её помощница изо всех сил старалась выглядеть как двойник своей хозяйки: та же одежда, та же причёска, та же манера поведения. Только она была более разговорчивой. Звали её Люсинда Холмс, а её молодого человека, сообщила она, хихикая, зовут доктор Ватсон. Он ветеринар, работает в клинике для животных Вини Хиллс. Там как раз наблюдают за здоровьем её чистокровного мерина и двух английских гончих. Она любит охоту с собаками. Прежде эта клиника принадлежала Теккереям. Теперь она совсем не та. Это печально. Доктор Теккерей погиб из-за несчастного случая, но поговаривали, что это было самоубийство или даже убийство.
— А он имел какое-нибудь отношение к клиентке Фран? — спросил Квиллер.
— Это её брат-близнец. А наша клиентка очень интересный человек. Фран брала меня с собой, когда ездила к ней в первый раз. Тельма всё перевозит сюда, и, пока не нагрянули перевозчики, здесь в доме надо было всё измерить и составить поэтажные планы.
— А вы, значит, из Локмастера? Что привело вас в Пикакс?
— Я училась дизайну в Чикаго, в школе Харрингтона, и какое-то время работала в Локмастере, но всё без толку. А Фран научила меня всему: как преподносить идею клиенту, как выслушивать его соображения, как, не обидев клиента, заставить его изменить своё мнение.
На входной двери зазвонил колокольчик. Квиллер допил кофе и дал возможность Люсинде испытать приобретенные ею умения и навыки на очередном клиенте.
Когда Квиллер вернулся в свой амбар, на автоответчике горел красный огонёк, однако Коко не обращал на него никакого внимания. Обычно он следил за звонками и поднимал шум, если звонок казался ему важным.
Звонила Фран Броуди, говорила она вкрадчивым хрипловатым голосом:
— Если пригласишь меня на коктейль, я расскажу тебе всё про Тельму Теккерей, только не приглашай на обед, я обедаю с одним голландцем в ресторации «Конь-огонь». Надеюсь, ты умеешь смешивать «Маргариту». Так что позвони и оставь сообщение: «да» или «нет».
Квиллер раздражённо фыркнул в усы. Ещё бы он не умел готовить «Маргариту» или что-нибудь подобное!.. Ведь он когда-то работал в баре, чтобы платить за обучение в колледже.
— Представляешь, кто пожалует к нам на коктейль? — спросил он Юм-Юм.
Шерсть на шее кошки встала дыбом: она узнала голос, записанный на пленке.
Глава четвертая
Темой следующей колонки «Из-под пера Квилла» стала созданная им самим Квиллерова таблица мер и весов.
Вот она:
— Далеко ли до ближайшей забегаловки? — Да совсем рядом, раз-два — и рукой подать.
— Где тут мотель? — Чуток вниз по дороге.
— Налить вам ещё кофе? — Полглоточка, не больше!
— Выпьете виски? — Самую капельку.
— Сколько острого соуса вы кладёте в этот суп? — Немного, самую чуточку.
— Когда же доктор примет меня? Сколько ещё ждать? — Не волнуйтесь, мигом примет.
— Долго вы будете пришивать мне пуговицу? — Не успеет телок хвостом взмахнуть, и всё будет готово.
— Ты меня сильно любишь? — Ещё как! На полную катушку!
Квиллер сдал свою рукопись редактору.
— Я твой должник, Джуниор, — сказал он. — Я проиграл спор. Тельма Теккерей и впрямь существует. Приглашаю тебя позавтракать у «Ренни».
— Блеск! Я голоден как волк! Присядь, Квилл. Я на секундочку. — Редактор ринулся из кабинета, схватив корректуру.
Раздумывая над тем, чем «секундочка» отличается от «минуточки», Квиллер заметил корректуру статьи «От редакции» с приложенным к ней письмом читательницы, выражавшей свою точку зрения весьма энергично.
Вернулся Джуниор, готовый отправиться на дармовой ланч, и они зашагали в кофейню «У Ренни» в гостинице «Макинтош». Своё название она получила в честь Чарльза Ренни Макинтоша. Убранство кофейни было навеяно одной из его кондитерских в Глазго: столы, покрытые ярко-синим и ярко-зелёным лаком, стулья с необычно высокими спинками, салфетки в голубую и белую полоску.
Друзья заказали французские сандвичи с жареной картошкой и салат «Цезарь».
— Есть ли что-нибудь новенькое не для печати? — спросил Квиллер.
— Все ждём Тельму Теккерей. Хочешь взять у неё интервью?
— Нет уж, спасибо. Похоже, это работёнка для Джилл Хендли.
— Мы намерены раскопать всю её подноготную. Хорошо бы запастись данными и для некролога, она ведь уже в годах.
— Как и мы все, кроме тебя, Джуниор. Ты до сих пор выглядишь как студент на летней практике.
— Стоит ли это подчеркивать только потому, что ты платишь за ланч?
— Ты не слышал, что будет в старом Доме оперы?
— Говорят, новая окружная тюрьма.
— Я-то надеялся, там устроят самый большой в мире букинистический магазин. Мне не хватает старой эддингтоновской лавки.
— Там будет нечто, для чего потребуется большая парковка. Уже снесли постройки по обе стороны дома и мостят эти участки.
— Интрига закручивается всё больше, — заметил Квиллер. — Закажем десерт? По-моему, шоколадный торт с орехами пекан как раз подойдёт.
Они заказали торт.
— Ты по-прежнему читаешь своим кошкам? — спросил Джуниор.
— А как же! Обязательно! Это развивает их интеллект. Я как-то написал об этом в своей колонке и получил кучу писем от читателей — они сообщали о поразительных результатах.
— Смотри не переусердствуй, а то, не ровен час, кошки свергнут местное правительство.
— Идея неплохая! Можно начать подбор кандидатов в городской совет.
Им принесли торт, и на некоторое время наступило блаженное молчание, пока Джуниор не прервал его:
— И что же ты им читаешь сейчас? Платона или Шопенгауэра?
— Биографию Ноэла Коуарда[4]. И пою им некоторые его песни. Коко особенно нравится та, где поется про англичан и бешеных псов.
Молодой редактор никогда не мог понять, говорит ли Квиллер серьёзно или разыгрывает его, так что предпочёл сосредоточиться на своём торте.
Квиллер согласился принять напросившуюся к нему в гости Фран Броуди и надеялся, что не пожалеет об этом. К четырём часам он поставил на барную стойку текилу, лайм, соль, серебряный поднос и прочее. Поблизости свернулась калачиком Юм-Юм, томимая дурными предчувствиями.
— К нам приедет пропустить стаканчик Фран Броуди, — сообщил ей Квиллер. — Тебе небось хочется, чтобы я подсыпал в него чего-нибудь? Чего именно?
Юм-Юм быстро поднялась и убралась прочь.
Фран была олицетворением гламура — всегда в шикарных нарядах, холеная, с модельной фигурой, она постоянно подчеркивала красоту своих длинных ног и, если позволяла погода, носила босоножки из одних ремешков на высоченных каблуках. Однако утонченная дизайнерша и ласковая маленькая кошка с самого начала невзлюбили друг друга. Юм-Юм ревновала к ней Квиллера, а Фран, будучи сразу очарована то ли внушительными усами репортера, то ли его внушительным состоянием, то ли тем и другим вместе, шла напролом, пытаясь его завоевать.
Приехав в Пикакс, Квиллер отдал ей ключи от квартиры, чтобы она могла попадать туда в его отсутствие. Фран приходила со своим рабочим, тот переставлял мебель, вешал жалюзи. Иногда она приходила и одна, приносила всякие мелочи: развешивала в комнатах эстампы в рамках, раскладывала подушки, расставляла свечи и тому подобное. Она придавала таким штрихам огромное значение, и Квиллер предоставил ей возможность делать всё, что заблагорассудится. Единственной достопримечательностью, которой владел сам Квиллер, был древний герб Макинтошей из кованого железа. Говорили, что его привезли из какого-то шотландского замка. Он был прислонён к стене, и Фран решила, что им как раз можно удачно прикрыть безобразную старую батарею. Перекатывая это произведение искусства, весящее не менее пятидесяти фунтов, из холла в гостиную, она не успела убрать свою обутую в босоножку ногу. Потом Фран уверяла, будто во всем виновата Юм-Юм. Кошка якобы неожиданно выскочила на неё откуда ни возьмись. Несколько недель в гипсе охладили Фран — она перестала восхищаться наследником Клингеншоенов. Между тем Квиллеру никогда не нравились чересчур напористые женщины, он предпочитал добиваться успеха сам. Как бы то ни было, вопрос о том, является ли Юм-Юм виновницей инцидента, остался спорным, но с тех пор Фран параноидально ненавидела всех кошек.
Войдя к Квиллеру, Фран, прежде чем выпить заказанную «Маргариту», прямо с порога спросила:
— Где она?
— Оба в беседке, — ответил он.
— У тебя новый серебряный поднос! Для твоей комнаты я выбрала бы не такой, но и этот очень мил. Не скажу — хороший, но милый.
Она выглядела сногсшибательно в шёлковом костюме цвета барвинка, с новым цветом волос, в босоножках на отчаянно высоких каблуках — всё это, вне всяких сомнений, было выбрано для обеда с… «голландцем».
— Выглядишь на все сто, несмотря на изнурительную поездку, — откомментировал Квиллер. — Давай посидим в гостиной.
Фран опустилась в одно из заваленных подушками мягких кресел и критически оглядела камин. Прямо над топкой и по бокам одна над другой красовались книжные полки.
— Тебе действительно так необходимы полки с этой стороны камина? — спросила она.
— У меня совсем нет места на стенах, — пожаловался Квиллер и поднял стакан. — Твоё здоровье!
— Твоё здоровье… А что это ты пьёшь?
— Новый коктейль Квиллера, рецепт запатентован.
Гостья не сводила глаз с камина.
— Не могу сказать, что мне нравится эта идея — полки над самым огнём. Боюсь, как бы тепло не повредило переплёты. Если бы ты придумал, куда убрать книги, я бы приладила здесь какое-нибудь подходящее скульптурное украшение…
— Вот жалость, что я передал герб Макинтошей в гостиницу, — лукаво заметил он.
Фран поспешно переменила тему.
— Вчера ты видел мою новую помощницу. Она тебе что-нибудь рассказала?
— Ну да, я так понял, что она интересуется собаками и лошадьми.
— Я имею в виду, сказала ли она тебе что-нибудь про Тельму Теккерей?
— Только что та — интересная личность.
Поделиться книгой: