Русский космос: Победы и поражения

Окончательный проект советской лунной системы был утвержден в феврале 1965 года. Наши специалисты завершали разработку многоместного космического корабля «Союз» весом более 6 тонн, предназначенного для пилотируемого полета на Луну; в США конструкторы приступили к созданию лунного космического корабля «Аполлон». На советском космодроме Байконур в феврале 1966 года завершилось строительство стартового комплекса для ракеты Н1, в США работали над почти такой же огромной ракетой «Сатурн-5».

К началу 1967 года лунная гонка приобрела отчаянный характер, и перенапряжение сил завершилось катастрофами для обоих участников соревнования.

27 января 1967 года три американских астронавта сгорели заживо в заполненной чистым кислородом кабине космического корабля «Аполлон-1» при моделировании запуска на орбиту, который намечался через четыре недели. Пламя поглотило корабль за полминуты; очевидцы вспоминают, что понадобилось почти два часа напряженной работы, чтобы высвободить останки астронавтов, сплавившиеся с пластиковым интерьером капсулы.

Через три месяца, 23 апреля 1967 года, Советский Союз первым вывел на околоземную орбиту базовый лунный модуль «Союз-1», пилотируемый В. Комаровым, к которому должен был присоединиться «Союз-2» с тремя космонавтами для полной отработки стыковки и монтажа лунного комплекса. Однако из-за недоработок конструкции (первые три запуска беспилотных «Союзов» кончились авариями) «Союз-1» преследовали страшные неудачи: после нераскрытия одной из двух солнечных батарей отключился главный радиопередатчик (из-за чего В. Комаров девять часов не имел связи с Центром управления полетом), а затем отказала система ориентации. И космонавт, и руководители страны понимали, что «сырая» конструкция может преподнести трагические сюрпризы, и после восстановления связи произошло беспрецедентное событие – на прямую связь с космонавтом вышел из Москвы председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин. Он ритуально заверил Комарова, что будет сделано все возможное для его успешного возвращения с орбиты. Тот промолчал – и Косыгин прервал тягостную паузу прямым вопросом: «Что мы можем сделать для вас?» На что Комаров так же прямо ответил: «Позаботьтесь о моей семье». На этом разговор и закончился.

С огромным трудом на ручном управлении В. Комарову удалось свести корабль с орбиты на расчетную траекторию однако основной парашют не раскрылся, а стропы запасного из-за вращения спускаемого аппарата свились и «задушили» парашют. В. Комаров стал первым погибшим советским космонавтом.

Эти трагические провалы заставили Советский Союз и США пересмотреть конструкции аппаратов и временно приостановить пилотируемые полеты.

Однако темпы гонки нарастали. В апреле 1968 года корабли типа «Союз» под официальными наименованиями «Космос-212» и «Космос-213» осуществили автоматическую стыковку на ор бите.

В мае 1968 года на стартовый стол Байконура установили ракету-носитель Н1. Задержка была вызвана титаническими масштабами ракеты: ее невозможно оказалось транспортировать, в результате чего на Байконуре построили специальный завод для ее производства. Это было неразумно: американцы, столкнувшись с той же проблемой, собирали «Сатурн-5» из крупных блоков, методом «отверточной сборки», значительно более простым, дешевым, а главное – надежным. Из-за недоделок, но главным образом из-за административной волокиты сборка и динамические испытания Н1 продолжались рекордные девять месяцев, до конца 1968 года, когда «Аполлон-8» совершил облет Луны, а до полета «Аполлона-11» и высадки человека оставалось всего полгода. При этом пилотируемый корабль испытывался в варианте орбитальной модели, а лунный корабль еще только проектировался, но американцы ничего этого не знали: они видели лишь циклопическую ракету-носитель на стартовом столе.

В сентябре 1968 года советская автоматическая станция «Зонд-5» в конфигурации, близкой к полномасштабному лунному модулю, успешно вышла на орбиту вокруг Луны, облетела ее, вернулась и мягко приводнилась в акватории Индийского океана. Впервые в мире было осуществлено возвращение с орбиты Луны на Землю со второй космической скоростью, и впервые в мире в этом участвовали живые существа (правда, это были черепахи).

В октябре СССР и США почти одновременно возобновили пилотируемые полеты. Экипаж из трех астронавтов провел успешный десятисуточный полет на «Аполлоне-7» – полной модели основного блока лунного корабля, а автоматический корабль «Союз-2» и пилотируемый Г. Береговым «Союз-3» совершили успешный групповой полет с автоматическим поиском, сближением, спуском и мягким приземлением.

К концу 1968 года важнейшие компоненты лунной экспедиции, включая выход на околоземную орбиту, полет к Луне, ее облет и возвращение на Землю, представлялись отработанными обеими сторонами. Неясным оставался лишь вопрос о готовности ракет-носителей: «Сатурна-5» и Н1. «Сатурн-5» до того летал только без космонавтов, причем далеко не вполне успешно; Н1 не взлетала ни разу.

Советские специалисты, понимая неготовность Н1, тем не менее рассчитывали на то, что американцы не рискнут запускать «Сатурн-5» без дополнительных проверочных запусков.

Эти запуски ничего не изменили бы в лунной гонке, ибо чрезмерная усложненность конструкции Н1 и некачественность управления обрекали ее на провал. Однако американцы не знали этого, боялись «непредсказуемости русских», считали необходимым форсировать события и, не выдержав нарастающего напряжения, в конце концов рискнули.

21 декабря 1968 года с космодрома имени Джона Кеннеди на мысе Канаверал во Флориде ракета «Сатурн-5» вывела в космос «Аполлон-8» с экипажем из трех астронавтов. После двух витков вокруг Земли космический корабль взял курс на Луну, на вторые сутки полета вошел в ее зону притяжения и вышел на стабильную орбиту вокруг Луны. Любая ошибка была бы фатальной – но ее не произошло: сказались многократные испытания почти каждого узла, являвшиеся существенным отличием американской космической программы от советской.

Благополучное возвращение «Аполлона-8» на Землю еще до драматической высадки человека на Луну знаменовало победу США в лунной гонке.

* * *

Об абсурдной усложненности советской лунной программы, которая была вызвана изначально заложенной в конструкцию Н1 недостаточной мощностью, практически исключающей ее реализацию, лучше всего – потому что невольно – свидетельствует один из ветеранов НПО «Энергия» В. М. Филин, работавший в конце 60-х – начале 70-х годов над лунным кораблем:

«В рамках первой советской пилотируемой лунной экспедиции (во всяком случае, как она планировалась в 1968 году) должны были использоваться один пилотируемый и три беспилотных аппарата: штатный лунный комплекс Л-3, резервный лунный корабль ЛКР, два лунных самоходных аппарата Е-8 (названные позднее “Луноходами”). Перед проведением лунной экспедиции предполагалось провести большую подготовительную работу. С помощью аппаратов Е-8ЛС (эти станции, запущенные в 1971 и 1974 годах, получили обозначения соответственно “Луна-19” и “Луна-22”) предстояло получить фотоснимки предполагаемого района посадки с высоким разрешением.

Затем с интервалом в несколько дней с помощью ракеты УР-500К и разгонного блока к Луне стартовали бы два лунохода Е-8. Они должны были сесть в выбранном районе и осмотреть две посадочные площадки для резервного и основного ЛК. Управляться оба лунохода должны были с Земли.

Через месяц после этого с помощью ракеты-носителя Н1 стартовал бы комплекс Л-3, в составе которого были штатный лунный орбитальный корабль (ЛОК) и резервный лунный корабль (ЛКР). ЛКР, используя для посадки установленные на луноходах радиомаяки, совершал посадку в выбранном районе, а ЛОК после съемок на лунной орбите вернулся бы на Землю. После посадки ЛКР луноходы Е-8 подъехали бы к нему и передали на Землю его изображения со всех сторон. Только убедившись по данным телеметрии самого резервного лунного корабля и съемкам луноходов, что ЛКР исправен, можно было бы приступать непосредственно к высадке на Луну космонавта.

Штатный комплекс Л-3 планировалось запустить в следующее астрономическое “лунное” окно – через месяц после посадки ЛКР. Схема его полета как раз и описывалась в различных публикациях. Здесь можно добавить лишь то, что космонавт в ЛК должен был садиться на Луну, как и в случае ЛКР, используя радиомаяк одного из луноходов. После посадки ЛК к нему приблизился бы луноход и осмотрел внешнее состояние корабля. Если все было нормально, то космонавт получил бы команду выходить на лунную поверхность. Планировавшаяся длительность пребывания ЛК на Луне – 6 часов, длительность выхода на поверхность – 2 часа.

Если же при посадке основной лунный корабль получал повреждения, которые не позволили бы ему стартовать с Луны, то космонавт должен был воспользоваться одним из луноходов. На них имелся запас кислорода, разъемы для подстыковки шлангов лунного скафандра “Кречет”, а спереди аппарата имелась небольшая площадка. На нее космонавт должен был встать и переехать к резервному лунному кораблю. Внешне космонавт на этой площадке напоминал бы водителя электрокара.

Это то, что касается вопроса “Как это должно было быть?”. В отношении же вопроса “Когда?” дело обстоит сложнее. Единственное, что твердо можно сказать, – не раньше первой половины 70-х годов.

По плану летно-конструкторских испытаний ракеты Н1 предполагалось 13–14 запусков носителя: начиная с изделия № 3Л и до № 15Л или даже 16Л. Изделия № 1 и 2 не предназначались для запусков. Они были изготовлены для динамических испытаний, технологической отработки процесса сборки и подготовки к пуску ракеты, примерок на стартовом комплексе. Пуски ракет № 3Л, 5Л и 6Л предназначались только для отработки собственно трехступенчатой ракеты-носителя и разгонных блоков. При первых двух пусках 21 февраля 1969 года и 3 июля 1969 года в качестве полезной нагрузки трехступенчатой Н1 использовались автоматические корабли с фотоаппаратурой 7К-Л1C и блоки Г, при третьем 27 июня 1971 года – габаритно-весовые макеты ЛОК, ЛК и штатные блоки Г и Д. Следующий запуск 23 ноября 1972 года планировалось посвятить испытаниям лунного орбитального корабля (ЛК при этом пуске тоже был макетом). Корабль должен был выйти на лунную орбиту, а затем вернуться на Землю. Начиная с запуска Н1 № 8Л, намеченного на конец 1973 года, ракеты должны были нести штатные лунные комплексы, состоящие из ЛОК и ЛК. При пусках изделий № 8Л и 9Л оба корабля в беспилотном варианте планировалось вывести на лунную орбиту, ЛК посадить на Луну, затем произвести его старт и состыковать с ЛОК. ЛОК затем вернулся бы на Землю.

Вот если бы все эти полеты прошли без замечаний, то при следующих пусках можно было попробовать провести первую высадку космонавта на Луну. То есть первым носителем, который мог нести лунный экипаж, мог стать Н1 № 10Л.

Были и другие планы, предусматривавшие сначала полет комплекса Л-3 в пилотируемом варианте на окололунную орбиту вроде экспедиции “Аполлона-10”. Вблизи Луны экипаж такого комплекса испытал бы скафандры “Кречет” для пилота ЛК и “Орлан” пилота ЛОК, отработал бы переход из ЛОК в ЛК и обратно, наблюдал бы за посадкой на Луну и взлетом беспилотного ЛК, провел бы стыковку с ним. В случае осуществления такого полета с использованием носителя № 10Л первый лунный корабль для посадки космонавта на Луну был бы запущен носителем № 11Л.

Многие исследователи нашей лунной программы задавались вопросом: “А куда делась ракета Н1 № 4Л?” После аварии № 3Л ее отправили на доработку для улучшения ее характеристик по живучести и грузоподъемности. А потом этот носитель зарезервировали для доставки на Луну резервного лунного корабля.

Последние пять-шесть ракет Н1 предназначались для последующих высадок космонавтов на лунную поверхность. Если бы к тому времени надежность комплекса Н1 – Л3 не вызывала сомнений, то надобность в запусках резервных лунных кораблей отпала бы. В противном случае каждая вторая ракета несла бы очередной ЛКР.

Но, к сожалению, эти планы остались только на бумаге. Наши соотечественники пока так и не побывали на Луне.

Но придет время, и они все-таки там окажутся. Это лишь вопрос времени».

Вдумайтесь: для доставки на луну одного-единственного космонавта предполагалось осуществить четыре запуска! – при том, что США решили эту задачу в расширенном варианте при помощи одного запуска ракеты – примерно такой же, как Н1.

Надо сказать, что часть плана была реализована: его выполнение началось уже в 1969 году, когда начали летать к Луне и садиться на нее автоматические аппараты, включая знаменитый «Луноход».

Однако раньше 1975 года эта программа не могла быть реализована даже теоретически, а на самом деле, с учетом неизбежных ошибок и аварий, это могло быть сделано лишь значительно позже.

Но тогда уже были выбраны совершенно новые приоритеты: начиналась эпопея с ракетой «Энергия» и многоразовым кораблем «Буран». Несмотря на более чем полтора десятка лет усилий, пилотируемый полет на Марс так и не удалось осуществить – наиболее актуальной стала идея исследования планет с помощью автоматов. А все, что было интересного на Луне, к тому времени уже посмотрели или привезли: в этом плане очень характерна судьба «Лунохода-3», который так и не дождался полета на Луну и находится в музее, а ведь его полет планировался на 1977 год!

Глава 5

Вокруг Земли: гонка вооружений

Практическая космонавтика рождалась в горниле холодной войны, которая в любой момент могла перейти в войну «горячую», и рассматривалась как Советским Союзом, так и США в качестве ее естественного инструмента.

Сами ракеты-носители были в первую очередь межконтинентальными баллистическими ракетами, способными доставлять на территорию противника атомные, а затем и термоядерные заряды.

Самостоятельные военные космические проекты, связанные с освоением ближнего космоса в военных целях, стали рассматриваться как в США, так и в Советском Союзе практически одновременно – на рубеже 40-х и 50-х годов ХХ века. Значительное преимущество размещения оружия в космосе (в силу его практической неуязвимости, возможности взятия под контроль значительных участков земной территории, огромного радиуса поражения и большой скорости поражения целей) было осознано военными специалистами наших стран достаточно быстро.

Но и в дальнейшем отвлечение на политически значимые, по сути дела, пропагандистские проекты, подобные выводу человека в космос, достижению поверхности Луны, исследованию астероидов и иных планет, неуклонно сопровождалось интенсивными работами по освоению новых наработок в военных целях.

Согласно появившейся достаточно рано и используемой по сей день терминологии, космическое оружие делится на пассивное и активное.

Пассивное обеспечивает слежение за территорией противника (при помощи фотосъемки, радиоперехвата и иных способов наблюдения), навигацию и связь (в том числе между войсками). В перспективе пассивное космическое оружие представляется достаточно многообещающим. В частности, размещение станций слежения (в том числе за пусками ракет) на Луне позволяет сделать их практически неуязвимыми (в отличие от спутниковых систем), а развитие нанотехнологий позволяет ожидать создания также практически неуязвимых (из-за чрезвычайно малых размеров) спутников слежения.

Среди так и не реализованных проектов следует выделить освещение значительных территорий при помощи размещения в космосе зеркал, фокусирующих солнечные лучи на той или иной части земной поверхности, или создание автономного источника освещения. Потенциальная возможность фокусировать лучи света в одной точке для выжигания территории переводит нас к активному оружию, практически не применявшемуся, но, насколько можно понять, энергично разрабатываемому и по сей день.

Наиболее важным видом активного космического оружия следует признать противоракетную оборону – поражение ракет противника на траектории их полета. Однако в силу сложности этой задачи (по сути дела, требуется «попасть пулей в пулю») в первую очередь активное космическое оружие ориентировалось на уничтожение космических орбитальных баз и спутников противника (и как минимум один инцидент с китайским и американским спутником может быть расценен как практическое испытание такого оружия Китаем).

Кроме того, к активным формам использования космического оружия следует отнести весь комплекс радиоэлектронной борьбы: радиоперехват и анализ всего комплекса перехватываемых сообщений противника, подавление радио– и беспроводной телефонной связи на обширных пространствах (при помощи «радиоглушения», то есть постановки помех, или генерирования мощного электромагнитного импульса), вывод из строя радиоэлектронного оборудования противника.

Наиболее естественной формой активного применения космического оружия представляется бомбардировка территории противника из космоса – как ядерными, так и высокоточными неядерными бомбами. В частности, такие удары могут обеспечивать уничтожение космодромов противника и его межконтинентальных ракет (особенно шахтного базирования).

Интенсивно разрабатывались системы лучевого оружия: с одной стороны, на основе применения лазеров (химических, эксимерных, на свободных электронах или рентгеновских – с ядерной накачкой), с другой – на основе электронных или протонных пучков высокой энергии. Однако в силу высокого веса установок, способных генерировать достаточно мощное лазерное излучение или пучки заряженных частиц, «поднять» их на орбиту так и не удалось.

Также без известных результатов закончились попытки разработки импульсных зарядов – магнито-кумулятивных или со сжатием плазмы йодистого цезия.

Следует отметить, что в принципе активное применение космического оружия может носить и невоенный характер: теоретически (хотя оно никогда не достигало необходимой для этого мощности) его можно применять для уничтожения астероидов и других космических объектов, опасных для Земли.

* * *

Наиболее масштабным проектом в области создания пассивного космического оружия стала разработка орбитальных станций «Алмаз», начатая в середине 60-х годов для ведения фотографической и радиотехнической разведки, а также управления войсками практически одновременно с аналогичным американским проектом. (Разумеется, многие формально мирные спутники – как в нашей стране, так и в США – использовались и для выполнения военных программ, однако «Алмаз» изначально был специализированным военным проектом.)

Для защиты от спутников противника (как инспекторов, так и перехватчиков) «Алмаз» оснащался модифицированной для космических условий автоматической пушкой (система называлась «Щит-1); впоследствии на смену ей предполагалось установить две ракеты класса «космос – космос» (система называлась «Щит-2»). Особый страх вызвала возможность похищения «Алмазов» и гражданских станций «Салют» американскими «космическими челноками». Вывод об этой возможности был сделан на основе совпадения габаритов грузового отсека шаттла и возвращаемой им с орбиты полезной нагрузки, объявленной его разработчиками, с габаритами и весом «Алмазов». Ирония истории заключается в том, что эта полезная нагрузка так никогда и не была полностью обеспечена из-за неустранимых дефектов конструкции шаттлов, не позволивших им доставлять на Землю (и поднимать с нее) более чем три четверти официально объявленного веса.

Первый «Алмаз» под маскирующим именем «Салют-2» был выведен на орбиту уже в 1973 году, однако из-за прогара корпуса сошел с орбиты и упал в океан до прибытия экипажа. Второй, запущенный под именем «Салют-3» в 1974 году, принял один экипаж, но второй не смог попасть на него из-за неисправности системы стыковки. Третий под именем «Салют-5» проработал с 1976 по 1977 год, приняв два экипажа, но следующий опять не смог попасть туда, и опять из-за неисправности системы стыковки. Четвертая военная станция и оставшаяся в состоянии проекта пятая были слишком тяжелыми для имевшихся ракет-носителей, и в качестве платформ для активного космического оружия окончательно утвердили более перспективные и связанные с качественно новыми технологическими решениями «Бураны».

Орбитальная программа была полностью переориентирована на гражданские станции (разумеется, с весомыми военными программами – даже в составе станции «Мир», несмотря на ее название, планировалось создание боевого модуля), которые летали уже под своим именем «Салют». Программа же пилотируемых космических станций «Алмаз» была окончательно закрыта в 1978 году, после чего на основе имеющихся технологических наработок началось создание автоматических станций со значительным комплексом оборудования.

Автоматические «Алмазы» были предназначены в основном для установки систем слежения и радиолокационных систем зондирования Земли (установка противоспутникового оружия как минимум предполагалась, но, насколько можно судить, в основном для самообороны), которые отчасти использовались и в гражданских целях. Отсутствие систем жизнеобеспечения экипажа отлично экономило место и позволяло разместить на борту значительное количество дополнительного и более сложного оборудования, однако эта программа уже никогда не стала приоритетной.

Первая автоматическая станция «Алмаз» была готова к старту уже в 1981 году, однако нехватка занятых в считавшихся более важными программах тяжелых ракет-носителей привела к ее консервации аж до 1986 года. В конечном счете ее запуск оказался неудачным из-за аварии ракеты-носителя «Протон».

Следующий советский радиолокационный спутник «Алмаз Т2» под именем «Космос-1870» успешно работал (в интересах не только обороны, но и народного хозяйства, как тогда говорили) два года – с июля 1987 по июль 1989 года.

Под собственным именем («Алмаз-1») известен лишь последний аппарат этого класса, работавший с 31 марта 1991 по 17 октября 1992 года. В условиях краха Советского Союза результаты его функционирования поступили в гражданский оборот, пользовались огромной популярностью и продавались в том числе и иностранным потребителям. Он качественно превосходил результаты работы единственного в то время европейского гражданского аппарата, также осуществлявшего зондирование поверхности Земли, но, поскольку ориентировался на выполнение военных задач, был тяжелым, недолговечным и чрезмерно дорогим для наступившего времени.

* * *

Практические работы по созданию активного космического оружия велись в нашей стране с конца 50-х годов: они были направлены на создание эффективных средств борьбы с американскими военными спутниками-разведчиками.

1 ноября 1963 года на орбиту был выведен первый советский маневрирующий спутник «Полет-1», а 12 апреля 1964 года стартовал «Полет-2». Эти маневрирующие спутники служили прототипами автоматического спутника-перехватчика; первый в истории перехват спутника был осуществлен советским «истребителем спутников» 1 ноября 1968 года.

В 60–80-е годы в Советском Союзе было выполнено несколько десятков испытаний разнообразных истребителей спутников; последнее состоялось 18 июня 1982 года в рамках крупнейших комплексных учений советских ядерных сил, смертельно напугавших Запад и названных его аналитиками (и пропагандистами) «семичасовой ядерной войной».

Вероятно, эти учения были призваны вызвать страх у стран НАТО и предостеречь их от смертельно пугавшего советское руководство развертывания в Западной Европе ракет средней дальности демонстрацией его откровенной тщетности и бессмысленности.

Однако результат оказался прямо противоположным: испуганный Запад сломя голову бросился в новый виток гонки вооружений (впрочем, возможно, советские военные лоббисты, нуждавшиеся в новом увеличении своих бюджетов, рассчитывали именно на это – в противоположность политическим специалистам).

Учения, в ходе которых были запущены наземные и морские баллистические ракеты, противоракеты и военные спутники (в том числе «истребитель спутников»), буквально контузили руководство США. «Семичасовая ядерная война» дала неопровержимые аргументы американским военным и политикам, требовавшим начать создание в США противоспутниковой и противоракетной систем нового поколения: Рейган объявил о разработке и развертывании противоспутниковой системы уже через месяц – в июле 1982 года. А 23 марта 1983 года он же провозгласил Стратегическую оборонную инициативу (СОИ), которую по аналогии с популярной киноэпопеей вскоре стали называть «программой звездных войн».

Однако работы по созданию боевых космических станций развернулись в США задолго до этих событий – еще в начале 70-х годов. Потрясенная становившимся все более очевидным поражением во Вьетнаме, американская политическая элита, как утопающий за соломинку, хваталась за самые разнообразные проекты, в том числе и космического оружия, обещавшие сохранение утрачиваемого ею мирового лидерства.

В частности, рассматривались самые экзотические проекты с использованием кинетического, лазерного и пучкового оружия – вплоть до вывода на орбиту мощного рентгеновского лазера, энергию для которого обеспечивал бы ядерный взрыв. Однако попытки создания лазерного и пучкового оружия выявили огромное количество технических проблем, решить которые так и не удалось вплоть до официального свертывания СОИ (как выполнившей свою миссию по «перенапряжению Советского Союза») в 1993 году.

В нашей стране работы по ударному космическому оружию были активизированы в первой половине 70-х годов под впечатлением соответствующих директив американского президента Никсона. До того они (как, например, проект «Спираль» по выводу в космос многоразового космического аппарата) существовали на правах пасынков Министерства общего машиностроения и военных, предельно загруженных реализацией приоритетных программ, а в отдельных случаях и вовсе велись за счет «внутренних резервов» ведомств или даже отдельных НПО. Однако внимание американцев к военному космосу было мгновенно зафиксировано советской разведкой и привело к кардинальному изменению всей космической политики нашей страны.

Поставленные в середине 70-х годов задачи были практически теми же, которые объявил Рейган в Стратегической оборонной инициативе 1983 года: уничтожение космических аппаратов противника, перехват баллистических ракет в полете, поражение особо важных воздушных, морских и наземных целей.

Как указывает официальная история РКК «Энергия» им. С. П. Королева (издание 1996 года), «для поражения военных космических объектов были разработаны два боевых космических аппарата на единой конструктивной основе, оснащенные различными типами бортовых комплексов вооружения – лазерными и ракетными…

Меньшая масса бортового комплекса вооружения с ракетным оружием по сравнению с комплексом с лазерным оружием позволяла иметь на борту космического аппарата больший запас топлива, поэтому представлялось целесообразным создание системы с орбитальной группировкой, состоявшей из боевых космических аппаратов, одна часть из которых оснащена лазерным, а другая – ракетным оружием. При этом первый тип аппаратов должен был применяться по низкоорбитальным объектам, а второй – по объектам, расположенным на средневысотных и геостационарных орбитах…»

Существенно, что первоначально работы по данным темам заключались в основном в научных исследованиях и разного рода аналитических оценках (вроде того, сколько боевых станций того или иного вида потребуется для решения той или иной задачи). Советский Союз уже начинал клониться к упадку, и историки советской науки и техники с плохо скрываемыми завистью и огорчением указывают на то, что за все время создания советских космических систем, направленных на противодействие американской СОИ, эти работы никогда не управлялись и не финансировались так же хорошо, как американские. Особенно важными и вызывающими особенно большую обиду были слабая координация и недостаточно качественное целеполагание советских работ, в результате чего переход от теоретического этапа реализации данной программы к экспериментальному произошел лишь в 1981 году.

Программа «Каскад», связанная с созданием ракетного оружия, увенчалась разработкой действительно исключительно эффективных ракет класса «космос – космос», призванных уничтожать не только спутники противника, но и стартующие баллистические ракеты и их блоки на пассивном участке полета. В 1986–1988 годах предполагалось установить их на пяти специально переоборудованных для испытаний грузовых транспортных кораблях «Прогресс», однако до летных испытаний дело не дошло: все силы были сконцентрированы на более захватывающем и поражающем воображение, а также действительно более новаторском в технологическом отношении проекте лазерного оружия.

Позже подготовленные для испытаний системы «Каскад» транспортные корабли «Прогресс» были переделаны и выведены на орбиту по своему первоначальному назначению – для доставки грузов на пилотируемую орбитальную станцию. В начале 90-х разработка боевого космического аппарата «Каскад» была прекращена.

Программа «Скиф», связанная с созданием лазерного оружия, началась печально: с подмены цели. Поскольку борьба с баллистическими ракетами оказалась технически слишком сложной, Министерство обороны СССР, являвшееся заказчиком, решило сосредоточиться на решении качественно более простой задачи: уничтожении боевых спутников противника и лишении таким образом США защиты от советских ракет. Под это упрощение задачи была подведена военная доктрина «упреждающего ответного удара» (надо сказать, с формальной точки зрения вполне разумная), по которой перед ракетным ударом по территории противника советские боевые космически станции выводили из строя американские космические аппараты, защищающие территорию США от советских баллистических ракет.

Однако аппетиты Минобороны были велики, требования к космическому лазеру достаточно жестки и разнообразны, в результате чего аппарат получался неприемлемо тяжелым для вывода его в космос и слишком сложным для эксплуатации его на орбите.

В августе 1983 года генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов заявил об одностороннем прекращении Советским Союзом комплекса противоракетной обороны, но США не захотели идти навстречу и отказываться от Стратегической оборонной инициативы. Это придало мощный импульс советским программам военного космоса: и «Каскад», и «Скиф» получили мощную политическую и финансовую поддержку.

Поскольку технологических решений для достижения поставленных задач не было, появился так называемый промежуточный вариант (так и оставшийся окончательным до самого закрытия программы) боевой станции с лазерным оружием. Он заключался в установке на космическом аппарате уже созданного и проверенного лазера для испытаний его в космосе. Был выбран газодинамический лазер (работающий на углекислом газе) мощностью 1 МВт, к 1983 году уже прошедший летные испытания.

В США первый успешный перехват летящей ракеты боевым лазером, установленным на летящем же самолете, был осуществлен в 1982 году.

В Советском Союзе первая летающая лаборатория для испытаний боевого лазера (на базе Ил-76) сгорела в 1989 году на аэродроме базирования Чкаловский. Однако по имеющимся данным, второй авиационный боевой лазер продолжает испытания, причем связанные с ним работы считаются приоритетными и финансировались в полном объеме даже в самые тяжелые годы.

В январе 1986 года вышло специальное постановление ЦК КПСС и Совмина СССР, по которому первый запуск «Скифа» на орбиту должен был состояться во втором квартале 1987 года. Новый «Скиф» предполагался экспериментальным: на нем следовало отрабатывать не только боевой лазер, но и штатные системы будущих космических аппаратов (в частности, системы разделения и ориентации, управления движением, электропитания и управления бортовым комплексом).

Однако главной его задачей должна была стать демонстрация самой принципиальной возможности использования боевого лазера для уничтожения целей в космосе. Для этого на нем предполагалось установить специальные мишени, имитирующие вражеские ракеты, боеголовки и спутники. Разместить все это на существующих аппаратах было в принципе невозможно, но тут как раз подоспели разработки качественно новой ракеты-носителя – «Энергии».

Она могла разгонять до скорости, близкой к первой космической, полезную нагрузку массой около 95 тонн, что было вполне достаточно для космического аппарата с мегаваттным авиационным лазером. Аппарат, при проектировании которого были максимально использованы элементы не только уже созданных, но и тогда еще только разрабатывающихся конструкций (включая «Буран» и орбитальный корабль «Мир»), представлял собой цилиндрическое тело длиной 40 метров и максимальным диаметром 4,1 метра.

Количество проблем было невероятным – начиная с полной неопределенности относительно того, запустится ли вообще в условиях вакуума и невесомости газодинамический лазер.

Расход углекислого газа при его работе был колоссальным, и исходящая из него струя газа в невесомости создавала сильный возмущающий момент, как и работа турбин генератора, снабжающего лазер энергией. Кроме того, при испытаниях этот генератор несколько раз взрывался.

Системе управления «Скифом» приходилось наводить аппарат на цель и осуществлять точное прицеливание, компенсируя при этом разнообразные возмущения, исходившие от разных элементов конструкции. В результате уже в 1985 году стало ясно, что до создания боевого лазера и даже до демонстрации возможности его использования понадобится как минимум один испытательный пуск только для отладки взаимодействия всех этих, по сути дела, вспомогательных систем.

Поэтому было решено первый запуск «Скифа» осуществлять вообще без лазера.

А разработка собственно лазерного оружия шла в это время своим чередом. Рождались все новые идеи: так, в конце 1986 года было принято решение о создании аппарата «Скиф – Стилет», на котором должен был быть установлен космический вариант лазерной системы «Стилет», проходившей в то время испытания.

«Стилет» представлял собой «десятиствольную» установку инфракрасных лазеров, предназначенных для вывода из строя прицелов и датчиков оптических устройств. На Земле его применение оказалось бесперспективным: «пробивание» атмосферы требовало неприемлемых в боевых условиях энергозатрат, а вот в условиях космического вакуума дальность его действия кардинально увеличивалась, что делало его вполне эффективным противоспутниковым средством: ведь выход из строя оптических датчиков космического аппарата равносилен его гибели.

В перспективе на базе «Скифа» предполагалось разработать целое семейство различных тяжелых космических аппаратов.

А в середине 1985 года проектировщики «Скифов» получили невероятный подарок: для экономии средств и времени было принято решение переделать испытывавшуюся на стенде ракету-носитель «Энергия» в летную и запустить ее в 1986 году. Между тем «Буран» готов еще не был, и на его доводку требовалось, по тогдашним оценкам, не менее полутора лет. В результате встал вопрос об обеспечении полезной нагрузки для этого запуска.

Сначала предполагалось запустить простую неотделяемую «болванку», которая сгорела бы вместе со второй ступенью ракеты-носителя, но эта бесхозяйственность была слишком вопиющей – и запуск решили использовать для отработки элементов «Скифа».

Сначала для «болванки» хотели позаимствовать только корпус «Скифа» – и шли увлекательные дискуссии о том, чем лучше заполнить его: водой или же песком. Затем было решено создать аппарат с недельным сроком существования на орбите, что требовало наличия системы отделения от ракеты-носителя и двигательной установки.

Но уже через неделю срок активного существования аппарата был продлен до месяца: с одной стороны, это требовало создания полноценной системы энергопитания, с другой – позволяло провести целый комплекс экспериментов в порядке отработки систем будущего «Скифа». В итоге было решено установить на «габаритно-весовой макет» все без исключения готовые к тому времени системы «Скифа» для их отработки в космических условиях.

Отрабатывать было что: в конце концов, впервые в отечественной космонавтике полезная нагрузка располагалась «верхом» на ракете-носителе. Помимо технологических аспектов, исключительно важными являлись и организационные: создавалась качественно новая система кооперации предприятий, которая в будущем должна была работать над «советской СОИ». Только непосредственное участие в создании этого «частичного» «Скифа» – без боевого лазера и некоторых существенно важных систем – принимало 70 предприятий.

Колоссальная спешка имела следствием постоянное обнаружение разного рода неисправностей, которые устранялись по ходу дела. Качественная новизна поставленных задач привела к тому, что ракета-носитель с «частичным» «Скифом», полностью подготовленным к запуску, была установлена на стартовый стол лишь в начале февраля 1987 года – и простояла на нем более трех месяцев: именно столько времени заняли подготовка комплекса к запуску, испытания, проверки и устранение недостатков.

Старт был назначен на начало мая, но ожидание визита Горбачева привело к новой задержке. При этом по ходу развития «нового мышления» в политических верхах СССР сложилась группировка, резко возражавшая против демонстрации летных возможностей прототипа орбитальных лазерных станций как таковой. В результате, по воспоминаниям очевидцев, 12 мая Горбачев начал осмотр стоящей на стартовом столе «Энергии» с закрепленным на ней прототипом «Скифа» (официально он назывался «макет полезного груза «Полюс», а на борту его, помимо надписи «Полюс», была и надпись «Мир-2») со слов «Политбюро не разрешит вам пуск этой ракеты». Тем не менее осмотр титанической конструкции произвел на него сильное впечатление, и в тот же день во время обеда прозвучало: «Политбюро дало разрешение на запуск».

15 мая с задержкой на 5,5 часа из-за устранения ряда выявленных в последний момент неисправностей был произведен запуск «Скифа». Ракета-носитель «Энергия» отработала удачно, «Скиф» отделился от нее, однако усилители мощности двигателей стабилизации и ориентации неожиданно выключились. В результате аппарат не набрал нужной высоты и упал в Тихий океан.

Причина, насколько можно судить, заключалась в форсированном характере подготовки: головной разработчик системы управления (харьковское НПО «Электроприбор») не провел комплексную проверку своего изделия. Более того, в контрольных записях самописцев при проведении последующих контрольных испытаний факт прохождения неправильной команды был аккуратно зафиксирован, но спешка при подготовке запуска была такова, что расшифровать эти записи до катастрофы просто не успели: все силы были брошены на иное.

Однако и этот неудачный запуск принес очень многое. Прежде всего, он подтвердил надежность ракеты-носителя «Энергия» и дал весь необходимый для уточнения нагрузок на «Буран» экспериментальный материал. Кроме того, несмотря на то что «Скиф» не сделал и одного витка вокруг Земли, он успел провести все четыре предусмотренных программой военно-прикладных эксперимента и часть геофизических экспериментов.

Но главное – катастрофа «Скифа» привела к тому, что американская СОИ не получила стимула для своего расширения. В результате гонка космических вооружений на время угасла и со стороны США, что внесло свой вклад в дело разрядки советско-американских отношений и привело к отползанию мира от грани ядерного уничтожения.