Сборник рассказов «Продавцы лета»

—  Слушаю вас, «Иволга». Это Лютиция-2, —  голос мой был хриплым, будто с похмелья. Хотя, неделю уже не пил. Сколько же можно?

—  Лютиция-2, дайте посадочный коридор.

Я трясущимися руками ввел стандартную программу посадки крупного транспорта.

Оставалось полчаса на завтрак. Кухонный автомат выдал обычную вязкую субстанцию серого цвета, в меню называющуюся кашей. По секрету говоря, из нее получается отменный самогон. И только. Так ее жевать без отвращения нельзя. Но надо. Слишком уж много в ней полезных веществ.

Мерцая сигнальными огнями, красивое вытянутое тело звездолета плавно опустилось на обледеневшую маленькую площадку. В предрассветных сумерках «Иволга» выглядела особенно прекрасно, словно волшебное сказочное существо. Существо не этого холодного мира.

Я не стал с собой ничего брать. А зачем? Там, куда я полечу, это уже никому не нужно. Хлам, антиквариат.

Со щемящей сердце тоской, я последний раз посмотрел на свое скромное жилище. От накативших вдруг слез сдавило горло.

Прощай... Прощай навсегда. И медленно стал подниматься по успевшему уже покрыться тоненькой корочкой льда, металлическому трапу. Неужели за тридцать лет не могли придумать что-то более удобное?

Пилот был один. Как оказалось, звездолеты этого класса летают без экипажа. Все сложные задачи берет на себя совершенная электроника.

—  А что, смены не будет? —  удивился я.

Пилот развел руками.

—  Увы, проект в этой части Галактики свернули. Не перспективным оказался, —  с ноткой сожаления произнес он. —  А вы, Петр Семеныч, настоящий ветеран. Не каждый бы отдал жизнь ради науки.

Усевшись в удобное анатомическое кресло, я еле сдержался от нецензурного выражения.

Нашли ветерана... Ведь зря же все.

И когда «Иволга» плавно поднялась в атмосферу планеты, мне показалось, что я оставил нечто важное. Я с тоской смотрел на медленно проплывающую в иллюминаторе, затянутую густой пеленой облаков, неприветливую Лютицию-2.

Китаец... Как же я о нем забыл? Даже не попрощался с ним? Ай, как неудобно получилось.

Посмотрев на сосредоточенное лицо пилота, я спросил:

—  А когда китайцы своего-то заберут? Ему теперь одному скучно будет.

—  Какие китайцы? —  недоуменно произнес пилот, не отрываясь от приборов.

—  Ну, как же... Там же китайская станция стоит, в ущелье... Большая такая, яркая.

Оторвав взгляд от экрана, пилот смерил меня странным взглядом. Будто сумасшедшего увидел.

—  Китайцы никогда не строили станции наблюдения, Петр Семеныч. Они только корабли строят. А тем более, сейчас в этом секторе Галактики кроме нас с вами, людей нет. Нечего здесь делать.

По ту сторону мира

Мальчик молча сидел на холодной каменной ступеньке полуразвалившейся от времени лестницы и с грустью смотрел вслед удаляющейся фигуре отца. Он знал, что тот, едва достигнув переливающейся изумрудными всполохами завесы, обязательно обернется. Он всегда так делал. Затем, возмущенная человеческим телом мутная пелена на миг разойдется, и мальчик увидит настоящий кошмар.

—  Пойдем, сынок, —  красивая молодая женщина ласково коснулась его плеча. —  Нам больше нечего здесь делать. Скоро уже утро.

—  Но я хочу взглянуть на его мир. Хоть одним глазком.

Мать нахмурила тонкие черные брови.

—  Не дольше минуты.

Мальчик с благодарностью кивнул и осторожно сделал шаг в сторону светящейся завесы. Отец уже почти дошел. Остановился, медленно поворачиваясь. Его глаза всегда улыбались. Как он может жить там, в лишенном радости мире с такими глазами? Или он особенный?

Прощальный взмах руки, и мужчина растворился в языках зеленого пламени. На том месте, где он прошел, зияла четкая прозрачная брешь в форме человеческой фигуры.

Мальчик затаил дыхание, с трепетом всматриваясь в кишащие по ту сторону уродливые тела огромных чешуйчатых тварей. Их глаза горели алым огнем, а из ноздрей вырывались струи раскаленного пара, готовые сварить заживо любого, кто рискнет к ним приблизиться. Как же отец живет с ними бок о бок? Да еще это темное мрачное небо, никогда не знавшее солнца...

—  Минута прошла, милый, —  женщина взяла сына за руку. —  Пойдем. Он скоро вернется.

—  Вернется? —  сердце мальчика трепетно сжалось. —  Сегодня? Это возможно?

—  Да, —  кивнула женщина. —  Ты уже большой, сынок, и тебе предстоит сделать выбор. Помнишь об этом? Таковы древние правила. Ты ребенок жителей двух миров, и тебя никто не вправе удерживать здесь. Можешь остаться со мной или уйти вместе с отцом. Решать только тебе. Слушай, что тебе подскажет сердце.

—  Но там тьма, полная чудовищ, —  испуганно шарахнулся ребенок.

—  Ну, ведь твой отец там живет, —  вздохнула женщина. —  Значит ему хорошо в том мире. Вдруг и тебе понравится.

—  А ты была по ту сторону, мама?

—  Да, но я не могу с тобой говорить об этом. Я не хочу влиять на твой выбор.

Солнце уже клонилось к закату, когда из-за белой мраморной колонны вышел высокий мужчина, одетый в черный длинный балахон, из-под которого выглядывали обутые в старые кожаные сандалии ноги. Подойдя к мальчику, он медленно опустился рядом с ним на колени.

—  Как твое настроение, сын? —  с улыбкой спросил он. —  Ты готов?

—  Никаких агитаций, Кейлер, —  предупредила женщина. —  Он должен решить сам. Только сам.

—  Успокойся, Ауриша, —  произнес мужчина, кладя свои руки мальчику на плечи. —  Я чту правила вашего мира. Чту и склоняю голову.

Губы женщины тронула едва уловимая улыбка. Она подошла ближе к своему сыну, присела возле него на коротко постриженный газон и тихо сказала:

—  Скоро ты получишь имя, сын, которым сможешь по праву гордиться. Сегодня ты должен решить свою судьбу. Что бы ты ни выбрал, это будет твоя жизнь. Главное, не торопись. Все как следует обдумай.

—  Если я уйду с отцом, я смогу тебя видеть, мама? —  спросил мальчик, ковыряя носком ботинка кротовую нору.

—  Мы долго не увидимся, —  с грустью проговорила женщина. —  Пока ты не вырастешь и не сможешь самостоятельно вернуться сюда, в мой мир. Уже взрослым красивым юношей. Но ты не переживай, этот момент будет самым незабываемым для нас.

—  Не надо забегать вперед, Ауриша, —  с укором произнес мужчина, качая головой. —  Он еще ничего не решил. Ты заставляешь его нервничать.

Мальчик неожиданно сорвался с места и быстро побежал к зарослям колючего шиповника. Он не обращал внимания на раздирающие одежду острые шипы. По его щекам бежали ручейки соленых слез, а в глазах все плыло радужными пятнами. Отчаяние тонкими крепкими пальцами сдавливало горло, перехватывая дыхание.

Выбравшись на небольшую тенистую полянку, он обессилено упал на траву, уткнул лицо в землю и, уже не сдерживаясь, громко зарыдал.

Нет, ему не было жаль ту жизнь, что он прожил до этого дня. Жизнь с ее радостями и невзгодами. Хотя вторые в последнее время явно преобладали. С тех самых пор, как в их доме появился новый человек, молодой мускулистый Страфф, мальчик стал чувствовать себя лишним. Страфф, как и все остальные взрослые, абсолютно не замечал присутствия «ребенка-двумирца». Так было принято, пока тот не определится со своим будущим и не получит имя. Только тогда он будет считаться равным. Однако Страфф постоянно напоминал его матери о необходимости держать предписанную правилами дистанцию. Ребенок заметил, как этот посторонний ему человек оказывает на женщину большее влияние, чем следовало ожидать. Поэтому она с каждым днем неотвратимо отдалялась. Порой мальчику становилось страшно от мысли, что на его глазах, может быть, происходит зарождение новой семьи, такой правильной для этого мира, но такой чуждой для него самого. Слишком уж ничтожно малую роль отводил для него в семье Страфф. А если появятся еще дети? Уже не «двумирцы», так отвергаемые до поры до времени окружающим обществом, не отягощенные предстоящим выбором, а по праву рождения получающие гарантированное место под солнцем и ИМЯ...

Но и мир отца его не притягивал. Страшный мрачный кошмар, именуемый Пустошью, был полным антиподом этому солнечному светлому Пирродису —  миру цветущих садов, поющих птиц и звенящих прохладных ручьев. Детское любопытство конечно не раз подбивало мальчика прыгнуть в прореху ткани мироздания вслед за родителем, но благоразумие всегда одерживало верх. Поэтому он обходился лишь краткими подглядываниями сквозь ненадолго открытое окно.

А может не все так страшно там, в Пустоши? Отец никогда не рассказывал о каких-либо опасностях. Да и на вопрос о жутких тварях, изрыгающих пар, в ответ лишь всегда усмехался. Почему?

Мальчик вышел к мраморному храму, когда уже почти стемнело. Мужчина и женщина сидели рядом и тихо вели беседу, иногда переходя на таинственный шепот, а иногда весело смеясь. Им было о чем поговорить. Ведь это их последняя встреча, независимо от выбора, сделанного сыном.

Бесшумно подкравшись, мальчик встал за ближайшей колонной и закрыл глаза. Он не хотел им сейчас мешать, но предательски хрустнувшая под ногой ветка выдала его с головой.

—  Ты вернулся? —  с улыбкой произнес отец. —  Мы с нетерпением тебя ждем. Подойди.

—  Я все решил, —  уверенно произнес мальчик, приблизившись к родителям. —  Я иду с тобой, отец.

—  Ты уверен?

—  Да. Только ты и я.

Женщина смахнула рукой набежавшую слезу и печальным голосом проговорила:

—  Ты уже вырос, сынок. Это твое право —  выбирать. Я рада за тебя, поверь. Я рада, что мой ребенок не вырастет трусом.

—  Мама, —  мальчик упал к ней в объятия. —  Прости.

—  За что? —  удивилась мать, гладя сына по взъерошенным волосам. —  Это ты меня прости. Я старалась сделать из тебя настоящего человека.

—  И ты отлично с этим справилась, Ауриша, —  произнес мужчина, поднимаясь на ноги. —  Ну, что, сын? Нам пора. Скоро день подойдет к концу. Мы должны придти до полуночи.

Приблизившись к переливающейся изумрудным огнем таинственной завесе, отец с сыном остановились. Протянув руку, мальчик робко коснулся висящей в воздухе мерцающей пленки.

—  Смелее, —  подбодрил родитель. —  Ты сможешь. Закрой глаза и доверься мне.

Мужчина шагнул к ребенку, осторожно взял его за плечи и повел вперед. От страха мальчик зажмурился.

—  Доверься мне...

Когда он снова открыл глаза, то от изумления едва не упал. Он никогда не видел такого ясного прозрачного неба, такой зеленой сочной травы и яркого теплого солнца. Воздух был наполнен ароматами цветов. Маленькие разноцветные птички ловко порхали по веткам высоких развесистых деревьев, при этом издавая чудесные трели.

Обернувшись назад, мальчик посмотрел в медленно зарастающий разрыв завесы и сердце его в ужасе сжалось. Там, по ту сторону, мир был неузнаваем. Кроваво-красное небо казалось настолько низким, что становилось непонятно, как оно до сих пор не раздавило медленно шагающих по грязному песку мертвой пустыни гигантских огнедышащих ящеров.

Стать абонентом

К концу второй недели пребывания на Гейте Малк наконец понял, что начинает медленно сходить с ума. Его раздражало все вокруг, включая палящее белое солнце, безжалостно пытающееся выжечь из живых организмов драгоценные капли влаги. Вольготно под его палящими лучами было лишь местным жителям —  маленьких серым карликам с толстой, покрытой редкой жесткой щетиной кожей. Растительности здесь уже почти не осталось, если не считать скудные клочки оазисов, приютившиеся между барханами бескрайней пустыни. Да и то, состояла флора в основном из колючих приземистых кустарников, не имеющих на своих ветках ничего похожего на листья. Такие никудышные растения не годились даже на корм рептилиям, которых жители Гейты использовали в качестве вьючных животных. Но больше всего Малка злила та безысходность, что заставляла его жарится на этой забытой богом планете. Если бы не кондиционируемые помещения станции, построенной еще в незапамятные времена первопроходцами, то он вряд ли бы протянул и сутки. Бетонные стены исправно защищали от внешнего зноя, но только не от неотвратимо надвигающегося сумасшествия. От него спасения не было даже во время беспокойных ночных снов.

Кроме Малка, на станции Гейты находилось еще несколько десятков людей, застрявших на этой планете по воле случая. Так почти всегда бывает, когда маршрут пассажирского корабля вдруг оказывается на пути миграции моатти. Предсказать начало перемещений этих звездных скитальцев не в состоянии ни одна система дальнего сканирования, какой бы совершенной она ни была. Все начинается очень быстро, словно стихийное бедствие. Даже если кто-нибудь заметил образование портала на первой стадии, то успеть оповестить экстренные службы он вряд ли успеет. Начало выброса миллионного облака гигантских, поросших кристаллами льда кораблей происходит настолько быстро, что многие транспортные сообщения становятся парализованы. Миграция моатти заставляет сотни пассажирских лайнеров, не успевших вовремя войти в гиперпространственный тоннель, в срочном порядке садиться на ближайшие планеты или же станции безопасности, специально построенные для подобных целей. Иначе в открытом пространстве просто не уцелеть.

На этот раз портал продолжал сочиться кораблями моатти нестерпимо долго. На протяжении двух недель Малк каждый день с надеждой включал канал новостей, чтобы услышать заветные слова диктора. Но тот все продолжал сообщать о том, насколько далеко растянулся рой проклятых скитальцев. Полезная информация, но не для тех, кто застрял на жаркой и малоразвитой Гейте. На этой планете люди желали только одного —  поскорее ее покинуть.

Малк не помнил, как оказался на борту лайнера. В памяти оставались обрывки воспоминаний о веселой ночной попойке с коллегами из офиса. Видимо кто-то из них и посадил его на корабль, следуя командировочному листу. Даже саквояж с инструментами в спешке забыли всучить. Зачем нужен монтажник без инструмента? Задавая себе в очередной раз этот глупый вопрос, Малк начинал злиться на себя, на коллег и на упертого начальника, который вздумал отправить сотрудника в столь отдаленные от Центра территории.

Теперь, сидя за стойкой бара в одном из павильонов для людей, Малк пытался отвлечься от дурных мыслей, неспеша потягивая через длинную соломинку ниалогианский коктейль. Помимо алкоголя в состав напитка входила еще какая-то экзотическая дрянь, вызывающая некое чувство эйфории. С каждым выпитым глотком приходило приятное расслабление, мир вокруг становился красочнее, а мрачные лица сидящих рядом людей превращались в комические маски.

—  Я не помешаю? —  раздался из-за спины каркающий голос. Говорил явно не человек. Так могли искажать интерлинг только одни существа.

Медленно повернувшись, Малк одурманенным взглядом уставился на стоящего рядом высокого тощего имбра. Чужак, находящийся в павильоне для людей не вызывал ни у кого особого интереса. К частым гостям уже привыкли. Человеческая среда обитания подходила многим братьям по разуму, считающим ее даже вполне комфортной. Но равнодушно смотреть на имбра, добровольно зашедшего в слишком холодное для него помещение, мог только абсолютно незнакомый с этой расой невежда. Этим существам даже раскаленные пески Гейты казались весьма прохладными.

—  Что тебе нужно? —  не выпуская изо рта соломинку, буркнул Малк. У него абсолютно не было желания с кем-либо общаться.

—  Насколько я вижу, вы представитель компании «Galactic Communications», —  с трудом вдыхая ледяной воздух, проговорил имбр. Он откровенно таращился на красующийся во всю спину логотип на униформе Малка.

—  И что с того?

—  Мне нужна ваша помощь как специалиста, —  продолжил чужак. —  Вы единственный здесь, так сказать, мой коллега. Напарник временно нетрудоспособен, а мне надо закончить настройку ретранслятора. Одному не справиться.

—  Ничем не могу помочь, —  Малк отвернулся и вновь принялся цедить свой коктейль.

Имбр явно не желал сдаваться. Он минуту постоял молча, будто с кем-то мысленно советовался, а затем вполне уверенно произнес:

—  Работа будет оплачена. Хорошо оплачена. Вы же все равно сейчас бездействуете. Сколько вам платит ваша компания?

Малк раздраженно выплюнул изо рта трубочку, глубоко вздохнул и, не поворачиваясь к собеседнику, назвал нарочито завышенную в пять раз сумму. Чтобы наконец-то отстал.

—  Согласен с предложением, —  тут же ответил имбр. Судя по всему, финансы для него не имели особенного значения. Или же настройка ретранслятора являлась настолько важным событием, что на это не жалели никаких средств.

—  Даже так? —  удивленно протянул Малк, оборачиваясь к чужаку. —  Тогда я слушаю тебя внимательно. Что надо делать?

* * *

Малк с трудом разлепил тяжелые веки и посмотрел на часы. По стандарту времени, которое некогда приняло для собственного удобства расселившееся среди звезд человечество, сейчас было восемь часов утра. Однако местное солнце уже клонилось к закату, что означало долгий восьмичасовой вечер. Сутки на Гейте состояли из восьмидесяти двух стандартных часов.

Окончательно проснувшись, Малк встал с жесткой койки, потянулся, разминая кости, и нехотя втиснулся в гигиеническую кабинку. Он краем уха слышал, как в нише включился кухонный автомат, готовя запрограммированный со вчерашнего дня завтрак. Донесся ароматный запах синтетического кофе.

До встречи с имбром оставалось чуть более часа. Надо было еще успеть отправить отчет в офис компании. Ведь Малк обещал продолжать работать, несмотря на вынужденное заключение вдали от дома. Теоретическое усовершенствование систем дистанционного обслуживания передатчиков не требовало дополнительного оборудования. Для этого могли сгодиться и простые бумага с карандашом. А старенького, вечно тормозящего компьютера, коими снабжались индивидуальные жилые помещения для людей, хватало с лихвой. Только Малк поклялся отсылать данные каждый раз перед тем, как лечь спать. Что ж, сегодня стоило ждать звонка разгневанного начальника.

Управившись со скудным, но питательным завтраком, Малк достал из кармана висящей на вешалке куртки коммуникатор и только хотел подключить его к компьютеру, как сенсорный дисплей портативного устройства вдруг замигал в такт донесшейся со всех углов комнаты объемной веселой мелодии. Казалось, будто грохочут сами стены. Положив разбушевавшийся коммуникатор на стоящую возле койки тумбочку, Малк быстро нырнул под одеяло. Затем высунул руку и коснулся пальцем поверхности экрана.

—  Ну и чем ты вчера занимался? —  с трудом сдерживаясь от оскорблений, поинтересовалась возникшая посреди помещения голограмма Дерда Троума. Высокий тощий брюнет сорока пяти лет от роду имел неприятную привычку с самого утра портить своим подчиненным настроение. Независимо от их успехов в компании. Если Троум на кого-нибудь до обеда не наорал, значит, стоило ждать действительно грандиозного скандала.

—  Я всю ночь работал, не смыкая глаз, мистер Троум, —  просипел Малк, с трудом отрывая голову от подушки. —  Как раз сейчас собирался отправить вам отчет и приложения.

—  Собирался?! —  голограмма четко передала наигранное удивление начальника. —  Да ты же дрыхнешь в обе ноздри, как сигуранский ленивец! Если бы я тебя не разбудил... Кстати, ты не забыл о сегодняшней сделке с имбром? Ты собираешься?

Малк резко вскочил на кровати.

—  А вы откуда знаете?

Троум с серьезным видом погрозил ему пальцем.