Помоги проекту - поделись книгой:
— Сегодня вы вступаете на путь, ведущий в рай! Путь святого джихада! Путь завоеваний и защиты ислама от сатанинских ухищрений! Каждый из вас в течение этих месяцев должен отдать учебе всего себя, потому что сам Пророк сказал: кто научился стрелять, а потом забыл это дело — тот не из нас. Аллах акбар!
— Аллах акбар! — громыхнул ответно строй.
— Многие из вас погибнут, защищая свою страну и исламскую революцию, я не буду скрывать этого. Но наградой для вас будет рай, где вы встретитесь с теми, кто принял по воле Аллаха шахаду до вас. Прекрасна эта награда, Аллах акбар!
— Аллах акбар!
— Я и другие инструкторы в течение следующих месяцев будем учить вас всему тому, что знаем сами. Милостью Аллаха мы будем учить вас для того, чтобы вы смогли выполнить волю Аллаха и покарать неверных и лишь потом принять шахаду, если Аллах сочтет вас достойными ее… Аллах акбар!
— Аллах акбар!
Саргорд Бешехти почувствовал, что на него кто-то смотрит, смотрит в спину, он резко в гневе повернулся — он приказывал, чтобы его никто не смел беспокоить, пока он проводит первичное занятие с новобранцами — но, увидев того, кто смотрит на него в приоткрытые ворота ангара, он погасил свой гнев. Это был начальник учебного центра КСИР, сартип довом[17] Масуд Ширази.
— Сарван Хибаяни!
— Я, — вытянувшись, шагнул навстречу капитан Хибаяни.
— Закончите занятия с новобранцами. Обратите внимание на важность их пребывания здесь для дела джихада во всем мире и на необходимость плотно овладевать преподаваемыми здесь науками.
— Есть!
Саргорд вышел на воздух — в ангаре ощутимо пахло авиационным керосином до сих пор. С наслаждением вздохнул.
— Вы хорошо проводите занятия… — сказал Ширази. — Обращаете внимание на то, на что нужно обращать внимание. Пусть у нас нет таких самолетов и кораблей, как у большого Сатаны, но у нас есть двадцать миллионов людей, готовых умереть за исламскую революцию. Только поэтому большой Сатана боится атаковать нас.
— Так точно!
— Вы знаете сартипа Амлаши из штаб-квартиры?
— Никак нет.
Сартип довом достал пачку сигарет, с наслаждением затянулся. В Коране существовал хукм[18] на курение сигарет, но он все равно их курил.
— А вот он вас откуда-то знает. И немедленно приказал вам явиться к нему в штаб-квартиру. Срочно.
— Сколько у меня есть времени, господин генерал?
— Нисколько. Он прислал вертолет. Он ждет вас.
Сартип Амлаши, вероятно, обладал значительной властью, потому что вертолетов в Иране было не так-то много, действовал режим санкций, а у существующих — берегли моторесурс. Это был двухдвигательный «Белл-212»… когда-то, когда США для Ирана были не большим Сатаной, а лучшим другом, этот вертолет был заказан шахиншахом для своей армии, это был первый двухдвигательный вертолет «Белл», и сначала он производился для Ирана, лишь потом его заказал Корпус морской пехоты США. После того как американцы прекратили поставки запчастей — вертолеты эти, как и многие другие летательные аппараты, оказались прикованными к земле, из нескольких вертолетов собирали один. Лишь в двухтысячных годах Иран окреп настолько, что смог с помощью Китая, Северной Кореи и России освоить не только производство запчастей, но и модернизацию американской техники по своим оригинальным технологиям. Сейчас Иран модернизировал (самостоятельно!) все свои самолеты «С130», все вертолеты «Белл-212» и «АН-1» «Кобра». На базе старых F5 «Тигр» родились двухкилевые истребители, внешне чем-то напоминающие «Ф18» первых серий, американские «Ф14» «Томкэт» летали на русских двигателях, используемых в самолетах Микояна, запускали русские и китайские ракеты. Доходило до смешного — американцы, снимая с вооружения еще годные, не самые плохие истребители «Ф14» все их уничтожили (при этом храня более старые модели), потому что опасались, что запчасти от них продадут Ирану. Смех — да и только…
Часовой полет на вертолете — саргорд был единственным его пассажиром — завершился не в Тегеране, где было официальное здание центрального аппарата стражей, а рядом с ним, на одной из баз ВВС. Саргорд знал, что на этой базе ВВС есть подземные бункеры и расквартирована одна из частей специального назначения КСИР.
Сартип Амлаши оказался невысокого роста, худощавым генералом, загорелым и морщинистым. На одной из его рук не было двух пальцев, указательного и среднего, саргорд заметил это при рукопожатии. Заметил это и сартип, улыбнулся.
— Во время операции Кербела-пять я попал в руки иракских коммандос, приданных дивизии Хаммурапи. У нас тогда уже было мало боеспособных танков, и мы делали так: мотоцикл, водитель и пассажир с гранатометом. Точно так же мы убивали сатрапов шахиншаха, да покарает его Аллах своей рукой, гореть этому негодяю в аду. Теперь нам пришлось точно так же воевать с арабами — отстрелялся по танку и бежать. Пулеметные пули выбили наш мотоцикл, они убили водителя, хотя должны были убить меня. От меня они хотели узнать, где находится место сбора мотоциклистов, чтобы ударить по нему. Араб взял тонкую проволоку с ручками, которой он душил людей, и начал отрезать мне палец. Потом второй. Но я ничего не сказал.
— А как вы спаслись, господин генерал?
— Ударила наша артиллерия. Им стало не до меня, они запаниковали, а мне удалось выдернуть чеку из гранаты. Потом меня нашли… Аллах спас меня. Спас для каких-то других, более важных свершений, хотя я знал много других людей, которых он пожелал забрать себе. Но кто мы такие, чтобы оспаривать Его волю?
— Аллах акбар!
Сартип достал из ящика стола пакет из плотной бумаги с сорванной сургучной печатью, вытряхнул на стол одинокий листок бумаги.
— Читайте…
Саргорд поморщился, чтобы немного потянуть время, начал читать это второй раз. Сартип Амлаши это заметил.
— Незачем читать это второй раз. Нет смысла.
Саргорд осторожно положил бумагу на лакированную поверхность стола…
— Что вы почувствовали, саргорд, когда читали это?
— Ярость. Гнев…
Сартип усмехнулся.
— Это хорошо. А вот я почувствовал стыд. Воины — защитники исламской революции должны быть примером для армии, а вместо этого армия указывает нам наше место, разве это не унизительно, саргорд?
— Так точно. Но, может быть, они врут? В армии нас не любят.
В армии Корпус стражей действительно не любили — шла ожесточенная конкуренция за кадры, фонды, внимание облеченных властью. В Иране очень громоздкая бюрократическая структура, в нем фактически существуют две параллельные ветви власти, светская — президент, парламент, правительство, и духовная — рахбар, совет целесообразности, совет конституции, причем светская власть находится в подчинении у власти духовной. Есть и две параллельные армии — собственно сама армия, с ВВС и ВМФ, и Корпус стражей исламской революции со своими танковыми частями, авиацией и ВМФ. Изначально КСИР задумывался как нечто вроде народного ополчения, реализующего концепцию «народной армии двадцати миллионов», но постепенно он превратился в параллельную армию со своим командованием. Исторически на армию опиралась власть светская, а на КСИР — духовная. Но с приходом к власти президента Ахмадинеджада, лидера светской власти и при этом выходца из КСИР, все перевернулось с ног на голову — теперь опорой светской власти был КСИР, а духовная воспылала уважением к армии. Недаром командующий войсками специального назначения по результатам проверки сразу же написал «телегу» в Совет целесообразности, и попробуй теперь разберись, что и как на самом деле.
— Это и в самом деле так, саргорд. В армии нас не любят и не должны любить, потому что армия была при шахиншахе, есть сейчас и будет в любом случае. А вот мы, стражи исламской революции, существуем только до тех пор, пока есть исламская революция.
Саргорд хотел крикнуть «Аллах акбар!» — но решил, что не время.
— Так точно.
— Тем не менее — случившееся требует тщательного расследования и принятия мер. Если от старшего командира КСИР пахнет спиртным на совещании — это повод для того, чтобы прибегнуть к самому суровому наказанию. Не так ли?
— Так точно, господин генерал!
Сартип улыбнулся.
— Ожидайте здесь. Ничего не трогайте…
Сартип вернулся через десять минут, положил на стол еще один листок бумаги. Это было письмо на бланке центрального командования КСИР.
— Читайте…
— Господин сартип… но я недостоин такой чести…
— Это хорошо, тем самым ты еще больше укрепляешь меня в мысли, что ты достоин этой миссии. Разве не сказал Пророк: «Клянусь Аллахом, мы не назначим на эту должность ни того, кто вызовется сам, ни того, кто будет жаждать ее».[20] Приобретая власть над людьми, ты страшишься совершить несправедливость в глазах Аллаха, значит, ты — тот, кто нужен.
— Но есть более достойные люди! И они выше меня званием!
— Это ты — Саргорд А? — вопросом на вопрос ответил сартип.
— Так точно, но…
— Значит, ты достоин. Я координировал операции в Ираке до прошлого года, и хоть ты не знаешь меня — я знаю тебя и знаю достаточно, чтобы назвать тебя достойным. Сказано — у тех, кто вышел на джихад, в доме сам Аллах, и когда наступит время Страшного суда — бойтесь же его! — никто не сможет принести более достойное, чем те, кто встал на путь джихада и сражался во имя Аллаха. Поэтому иди — вертолет ждет тебя, ты отправляешься в Тебриз немедленно. Если ты увидишь там развратников, распутников, позорящих корпус и совершающих харам, поступай с ними так, как сочтешь нужным поступить. Я все сказал, иди!
13 июня 2014 года
Реховот, Израиль
Миша подъехал ближе к концу дня, когда полковник сел ужинать. Он взял три дня, сказался больным — на это особо и не смотрели, заслуженный человек. Супруга, увидев русского, недовольно сморщилась.
— Опять…
— Принеси третий прибор, — сказал полковник.
Миша поставил на колени портфель, кожаный, пухлый, неспешно достал из него… большой окорок хамон, завернутый в бумагу. Выложил на стол.
— Я послал генерала, ты сам слышал, куда. Как ты думаешь — куда я пошлю тебя?
О том, что полковник очень любит хамон, — не знали даже некоторые в эскадрилье.
— Далеко. Но не в этом дело. В Тель-Авиве — одни говнюки. Ты это хотел сказать? Так я повторю и громко. В Тель-Авиве — одни говнюки!!!
Последние слова Миша прокричал, да так громко, что полковник поморщился. Ветер подхватил и унес непотребный крик.
— Не кричи.
— Не буду. Все, что мы делаем, — они просирают. Но это не повод опустить руки. В России существует поговорка: верующий человек не бросит посещать церковь оттого, что батюшка пропил деньги на ремонт. Так?
— Это русская поговорка? — прищурившись, спросил полковник.
— Наверное.
— Мне кажется, что это еврейская поговорка. Очень хитрая и лукавая. Пошли.
Так и не доев, полковник встал и пошел в кабинет, следом ушел и Миша. Рут, оставшись одна, хотела сначала убрать со стола, но потом махнула рукой да все так и оставила…
— Смотри. Мы — Израиль. А вот это — Иран. Мы от него отделены барьером из стран, которые ненавидят нас, готовы уничтожить. Нам дает коридор Турция, но это все. Так?
— Так.
— Хорошо. Теперь смотри. К ним можно лететь либо северным путем — через Турцию, либо напрямую — через Иорданию и Ирак, либо южнее, через Саудовскую Аравию и опять-таки — Ирак. Я прав?
— Ты прав.
— Все эти пути — длительные, тяжелые, сулящие много проблем даже с дозаправкой в воздухе. Мы в любом случае не сможем сделать несколько рейсов, потому что, как только включат свет, тараканы побегут в разные стороны. И в то же время смотри — все объекты, они же, по сути, на границе страны. Вот берем Тебризский позиционный район — основной. Смотри — рядом какая красота. Мосул — это же серая зона, непонятно, где и что, курдское правительство, которое никем не признано, но которое тем не менее существует. Про Турцию я не говорю, турки все же вряд ли нам помогут до такой степени. Азербайджан… не факт, что согласятся, но надо говорить. И самая главная страна, которую мы забыли, — вот.
Полковник ткнул пальцем в карту.
— Туркменистан! Ты только посмотри, какая красота. Пустыня — ничего нет, делай что хочешь. Рядом Каспий, можно замаскироваться под кого угодно. Власти там нет никакой, дал взятку, и тебя в упор не видят. И самое главное — горная система Эльбрус! Она подавит радары, которые в глубине страны, и у нас оказываются противниками только радарные станции, которые на побережье! На самом побережье Каспия! А для чего нам дали морской спецназ?!
Миша долго рассматривал карту.
— Ты спятил, — наконец изрек он глубокомысленно.
— Нет, — улыбнулся полковник, — не спятил. Мы сможем сформировать только две сильные ударные группы, но большего не нужно. Не нужно, понимаешь? Мы привыкли работать мечом, а тут нужен будет скальпель. Кроме самолетов, у нас должно быть нечто еще. Скажи, ты служил в русской армии?
— Советской, — поправил Миша.
— Неважно. В Туркмении есть аэродромы?
— Да, есть, конечно.
— Много?
— Достаточно. В свое время в СССР была развита сеть местной авиации, самолеты, пусть плохонькие, но самолеты летали даже между областными центрами. Были аэродромы. Есть и военные аэродромы. Многие, наверное, заброшены, законсервированы. Но как ты хочешь перегнать туда свои самолеты так, чтобы об этом никто не узнал?
— А кто сказал, что речь пойдет о самолетах?
04 июня 2014 года
Техас, США
Севернее Фредериксбурга
Шериф Квентин Хаггис
Один из проезжающих позвонил девять-один-один и сообщил о перестрелке у ресторана севернее Фредериксбурга. Этот ресторан находился на территории, за которую отвечало управление шерифа Фредериксбурга, поэтому информацию о происшествии диспетчер 911 передала туда. В этот момент в управлении шерифа был сам шериф Квентин Хаггис[21] (которому уже настолько надоели шутки про его фамилию, что он не обращал на них внимания), он принял вызов и, взяв с собой одного из депьюти, выехал на место.
Шериф Квентин Хаггис был одним из тех людей, на которых — вне всякого сомнения — держится Америка, да и не только Америка, а и всякая нормальная страна. Жесткий и правильный полицейский, белый мужчина, не злоупотребляющий куревом и алкоголем, соблюдающий закон и требующий его соблюдения от других не потому, что такова его работа, а потому, что в его понимании общество не может существовать без законов, которые должен соблюдать каждый из его членов, нормальной сексуальной ориентации, имеющий дом и не уклоняющийся от уплаты налогов, отслуживший в армии. Это был совершенно неполиткорректный в наши поганые времена образ человека, в наше время героем должен быть человек со слабостями, потому что у большинства людей они есть, и им как-то комфортнее, когда они видят, что у героев они тоже есть, это как бы оправдывает собственные слабости. Но шериф никого не принимал таким, каков он есть, и самого себя прежде всего, в его участке, например, не было пепельниц и нельзя было курить, и если кто-то хотел это сделать — тот должен был выйти на улицу и покурить там, не нарушал это правило и сам шериф. Шериф не был жестоким человеком, если он видел, что человек раскаивается в том, что сделал, и хочет исправиться, — он давал ему такую возможность. Например, когда он поймал младшего Дорварда с дозой, он просто поговорил с ним в своем кабинете, а потом они вместе вышли, прошли в туалет, где Дорвард собственноручно высыпал дозу в унитаз и смыл ее, после чего шериф отправил его домой и даже отцу не сказал. С другой стороны, мелкие наркоторговцы избегали Фредериксбурга, потому что знали — при желании полицейский может трактовать правила применения оружия очень широко, а у всех наркоторговцев оно было — потому что всегда находились ублюдки, которым нужна была доза, но у которых не было денег. Шериф, несмотря на то что не был мексиканцем, победил на прошлых выборах с огромным перевесом, а в округ приезжали люди, уставшие от преступности, — и недвижимость поэтому здесь была в цене.
По своим делам шериф разъезжал на старом и жрущем немало топлива «Хаммере Н3», который был выкрашен в обычный белый цвет, и на крышу которого при необходимости водружалась мигалка на магните. Между передними и задними сиденьями не было стекла, как в полицейских машинах, зато была стойка, в которой был арсенал оружия на все случаи жизни — короткий полуавтоматический «Бушмастер» с оптическим прицелом и pre-ban[22] магазином, старый, полноразмерный пистолет-пулемет «узи» со складным прикладом и неавтоматическая снайперская винтовка «Сэвидж-110» в полицейской версии со складным прикладом. Дробовики двенадцатого калибра, типичная принадлежность американской полицейской машины, шериф не любил и не имел. Из личного оружия он носил не «Кольт-1911», как можно было бы подумать, а «Глок-21».
Полицейский «Хаммер» без мигалки и без сирены остановился неподалеку от заведения, шериф, недолго думая, забрался на капот и посмотрел на происходящее в бинокль. То, что он увидел, ему не понравилось, но, по крайней мере, звонивший не соврал. Как минимум один труп и автомобиль со следами от пуль. Подозреваемых видно не было — но это не значило, что их там нет.
Шериф спрыгнул с капота — несмотря на возраст, он все еще мог проделывать такие трюки без рук.
Поделиться книгой: