Помоги проекту - поделись книгой:
4-й курс завершала полуторамесячная производственная практика на химзаводе в Новосибирске. Заводское общежитие переполнено, нас (человек 5) поселили в гостинице городского аэропорта. Добираться до завода приходилось с двумя пересадками. Утомительно, зато более основательно познакомился с Новосибирском (железнодорожный вокзал упоминал выше). Великолепен Красный проспект — центральная магистраль Новосибирска. Только положительные эмоции захлёстывают при виде построенного в сталинские времена оперного театра (запомнил балет «Легенда о любви»). Хрущёв «отметился» в Новосибирске, прежде всего, созданием Сибирского отделения Академии наук, строился отличный, не имевший аналогов в Советском Союзе, Академгородок. В институтах химического профиля уже работали десятки выпускников химфака ТГУ, включая студенческого друга Жоржа Дубовенко. Я много раз бывал в Новосибирске и, откровенно говоря, город мне не нравится. Центр застроен в сталинские времена серыми зданиями в 4–6 этажей, что придаёт городу мрачный вид. Мне неизвестно, что думали градостроители Новосибирска, очевидно, выбор отделочного камня не случаен. Новые районы Новосибирска не отличаются от аналогичных в других городах, застроенных «хрущобами». Город стремительно растёт «вширь», население давно перевалило за 2 миллиона. На городских дорогах сплошные пробки, транзитный транспорт основных направлений (Омск, Алтай, Кузбасс и Томск) идёт через центр города.
Ещё до формального завершения производственной практики уехал из Новосибирска поездом на крымский курорт Саки. Путёвку, точней курсовку (проживание не в санатории, а в частном секторе) получил без блата, в студенческом профкоме. Впервые пересёк Урал в юго-западном направлении. Несколько суток у окна. Не перестаёшь удивляться огромной территории России. Волгоград, Краснодар, паромная переправа Кавказ — Крым, наконец, Симферополь. В Симферополе я был и позже несколько раз. Особого впечатления не произвёл. Может быть потому, что крутился рядом с вокзалом и аэропортом, не знаю. Зелёный город! Много цветов! Обычные атрибуты южного города областного уровня. 20 км в сторону Евпатории и курорт Саки, старейший грязевый курорт на территории СССР, стоит памятник Гоголю с пометкой о его лечении в 1837 г. Курорт расположен на солёном бессточном озере в 6 км от побережья Чёрного моря. С противоположной стороны озера находится крупнейший в СССР химический завод по производству брома и йода. Воздух в Саках очень тяжёлый, как только приспосабливаются местные жители. Лечебное действие грязи и рапы на больных отменное. Саки запомнились появлением космонавта Титова (дикая популярность!) с женой, толпы сбегались в грязелечебницу посмотреть на Титову, лечившую что-то из гинекологии. Поясню, военный санаторий и гражданский пользовались одной грязелечебницей.
Ловил момент и ездил на все экскурсии, которые не шли в ущерб лечению. Евпатория выделяется среди других крымских курортов обилием детей и
Первые впечатления от однодневного пребывания в Севастополе оказались такими сильными, что когда через 12 лет я провёл там месячный отпуск, выяснилось, мало принципиально нового в свою черепную коробку смог добавить. Красивое расположение города, бухты с разнообразными военными кораблями, на улицах обилие моряков. И, конечно, памятники. Величественная панорама кисти Рубо, показывающая оборону Севастополя в 1855 г. Памятники адмиралам Нахимову и Корнилову, инженер-генералу Тотлебену (в 1962 г. гиды стыдливо называли красивейший памятник «русским сапёрам», так как русский генерал по национальности немец). Кстати, памятник Тотлебену — один из немногих, устоявших без разрушения в военных катаклизмах 20-го века. Скромнее смотрятся памятники героям последней отечественной войны, в т. ч. диорама на Сапун-горе.
После лечения в Саках на каникулы к родителям сознательно поехал длинным железнодорожным маршрутом (не через Новосибирск) Симферополь — Москва — Алма-Ата — Уштобе, в Талды-Курган добирался автобусом. Моё место — у окна. Чем дальше от Симферополя на север, тем бедней привокзальные базарчики (денег у студента мало, а поесть чего-нибудь вкусненького хочется). Поразила станция Мелитополь, сотни вёдер отборных абрикосов, 1 рубль ведро. Походил, посмотрел, был бы на рубль 1 кг взял бы, а куда мне ведро. Во время московской пересадки бродил по трём знаменитым рядом стоящим вокзалам. Такой грязи, как на Казанском вокзале в 1962 г. я что-то вообще не припомню. Люди валяются на полу, в переходах, дух внутри вокзала такой, что глаза не выдерживают, слезятся. Архитектура вокзала очень даже неплохая, просто надо следить за порядком. Большую часть времени старался находиться на перроне или привокзальной площади, ночью это чревато известными неприятностями. Тяжёлая дорога до Алма-Аты начинается южнее Караганды с построенного в 50-е годы участка Моинты — Чу. Пустыня. Движущиеся барханы. Из растительности только «перекати-поле», верблюжья колючка, редкие заросли саксаула. Из живности изредка видны верблюды. Жара на уровне 40R, а может и выше, открытые окна (о кондиционерах никто не слышал) только утяжеляют ситуацию в плацкартном переполненном вагоне. Длинные перегоны. На остановках пассажиры бегут за водой. Кошмарные двое суток, о еде совсем не думаешь. Никогда в будущем у меня больше не возникало желания проехать летом этим маршрутом. Но опыт есть!
В Талды-Кургане, наткнулся на мамину обиду, которую она помнила десятки лет. Почему я не откликнулся на смерть бабушки? Произошло недоразумение. Бабушка умерла 26 апреля, родители дали телеграмму в Томск. А я раньше уехал с Ниной в Бийск (старшекурсники своеобразно относятся к расписанию занятий, уверенные в безнаказанности). Появились в Томске 10 мая и только дней через 10, т. е. в 20-х числах мая кто-то в общежитии вспомнил (на 4-м курсе я жил в сборной комнате на 13 человек) о похоронной телеграмме. Очень расстроился и начал ждать письма из Талды-Кургана, не дождался и уехал на практику, оттуда на курорт.
Пятый курс
Основные события 5-го курса — женитьба (см. «Полле Нина Николаевна»), выполнение дипломной работы и распределение.
В студенческие годы химические, физические и др. расчёты делали вручную (умножение, деление карандашом на бумажке, тригонометрические функции брали из таблиц Брадиса). Популярные у политехников логарифмические линейки университетские химики использовали мало, не было курсовых и дипломных
Основную долю экспериментальной части дипломной работы во втором семестре 5-го курса я выполнял на приборах Сибирского физико-технического института в лаборатории спектроскопии, управляемой профессором Натальей Александровной Прилежаевой. Подготовку материалов и обработку результатов проводил на кафедре органической химии университета, дипломный руководитель — доцент Галина Лазаревна Рыжова. Количество расчётов, пусть и элементарных, при обработке спектральных характеристик резко увеличилось. На кафедре появился первый известный мне арифмометр «Феликс», на котором дипломники работали, когда его освобождали аспиранты и научные сотрудники. «Феликс» казался чудом, позволял считать в несколько раз быстрее, чем вручную, не требовал напряжения внимания. Примитивный «Феликс» обладал такими достоинствами, как надёжность и «дуракоустойчивость». Арифмометр без проблем таскали в сумках, «балетках» в студенческое общежитие, сообща пользовались, роняли на пол в суматохе «общаги», но «Феликс» продолжал работать. Может быть поэтому «Феликс» до сих пор встречается в лабораториях, пережив многие более совершенные варианты
Задолго до завершения дипломной работы началась эпопея с распределением. И опять рядом замаячил КГБ. На первых двух курсах я вспоминал о КГБ, только появляясь на каникулах в родительском доме. Весной 1960 г. жёсткое напоминание о тех, «кто не дремлет», появилось в виде дополнительно подселенного в комнату общежития восстановленного студента 4-го курса Соловьёва (см. «2-й курс»).
Раз за разом начали вызывать меня в 1-й отдел и офицер КГБ (уровня майора, подполковника) настойчиво уговаривал распределиться «в органы». Звание лейтенанта, пайковые, школа КГБ в Воронеже (?), работа на химических комбинатах. Ужас кролика перед удавом. Никакие доводы не воспринимались. Наконец, «запустил Берлагу» — рассказал о тёте Вельде в Канаде и о регулярной переписке с ней (фактически, в то время папа с мамой боялись переписки с неожиданно «воскресшей» тётей Вельдой, контакты шли через тётю Марту). Шёл 1963 год. Связи с заграницей всё ещё боялись как огня. Аргумент сработал. От меня отстали, предупредив о неразглашении факта и содержания душещипательных бесед. Рассчитывал, отстали навсегда. Ошибся.
О тех давних контактах с чекистами в ноябре 2004 г. неожиданно напомнил сокурсник Эдик Антипенко, исчезнувший из моего поля зрения сразу после окончания университета, один раз встречались на пьянке сокурсников в 1973 г., т. е. более 30 лет назад. За «рюмкой чая», Эдик, ничего не знавший о моей вербовке, рассказал, как в 1963 г. его «добровольно-принудительно» распределили в КГБ. Как целый год мать, главный бухгалтер Сибирского военного округа, через министра обороны СССР выцарапывала сыночка из ведомства последователей Дзержинского, Ежова, Берии, но смогла лишь перевести в систему минсредмаша (атомная промышленность), детище того же Берия. Правда, работал Эдик как химик.
Появились варианты распределения в геологические структуры, им, как и КГБ, нужны мужики (а где их на химфаке взять?). Путешествовать люблю с детства, природу обожаю, но 6–7 месяцев вдали от дома и семьи не для меня.
Появилось 8 мест на современный Омский завод синтетического каучука. Решили с Ниной податься в Омск, возникла жёсткая конкуренция среди выпускников. Желающих работать в Омске оказалось раза в два больше.
1958–1963 гг. Томск. Студент.
Последней в университете сессии предшествовала защита дипломных работ, мне записали рекомендацию в аспирантуру, хотя подобное продолжение учёбы «в мыслях не держал». И вообще аспирантура в наши с Ниной планы не входила.
Появился проректор Алтайского политехнического института с заявкой на 3-х выпускников. Имелось в виду всех трёх подготовить в целевой аспирантуре при ТГУ, с тем, чтобы Барнаул через 3 года получил молодых кандидатов наук.
Последовали нудные уговоры на разных уровнях (и «покупатель», и деканат, и сокурсники). Один из основных доводов: мы закрываем возможность распределиться в Омск выпускникам, имеющим более низкий средний балл. Уступили! Распределены в Барнаул мы с Ниной и Женя Чернов.
Вектор движения по жизни в очередной раз скорректирован в мае 1963 г. Слава богу, не так круто как в августе 1958 г. Завершается моя жизнь. Трудно, скорей бессмысленно, оценивать правильность нашего с Ниной решения отдать предпочтение науке, работе в институте перед производством. Что-то есть в моём характере самоедское, так как периодически пытаюсь критически осмысливать правильность давно принятых решений. Если зигзаг 1958 г. до сих пор вызывает неприятные ощущения (чувствую, как врач мог достигнуть лучшей самореализации и принести больше пользы людям), то поворот 1963 г. вспоминаю без сожаления, тем более, что закончил профессиональную трудовую деятельность на промышленном гиганте.
Государственные экзамены по органической химии и истории КПСС сданы отлично, оценки зачтены как вступительные в аспирантуру. Третий экзамен — иностранный язык. Мы с Ниной справились (я — английский, она — немецкий), а Женя не смог. И ещё несколько лет для Жени английский язык был непреодолимым барьером, Алтайский политехнический институт о нём «забыл» и Женя до 2006 г. работал на кафедре, которую окончил.
Выпускной вечер, на мой взгляд, прошёл достаточно скромно и не очень весело, похоже, все друг другу за пять лет надоели. В отличие от школьного выпускного бала, здесь большинство озабочено личной жизнью (поисками
Не успели оформить приёмные документы в аспирантуру, как трагическая телеграмма из Бийска изменила первоначальные планы «на лето», умерла бабушка, большую часть жизни заменявшая Нине мать.
Бабушка Нины умерла в одиночестве в избушке с земляным полом
На похоронах, поминках познакомился с множеством родственников, затем поехали на их родину, одно из крупных сёл степного Алтая (километрах в 150 от Бийска, название не помню). Татьяна Ефимовна, старшая дочь, жила в родительском доме, во время войны — председатель местного колхоза (было ~ 1000 дворов, осталось 200), в 1963 г. на пенсии. В старых деревнях все друг другу родственники, началось хождение в гости от одних к другим. Закуска простейшая: варёная картошка, прошлогодние солёные огурцы, свежесобранная луговая клубника. Водки и самогона — море. Бесконечные призывы, имени моего никто на слух воспринять не мог: «Молодой сват! Не пьёшь, не уважаешь!» И стаканами! Бррр! Как в кино! Впервые узнал, что сватами принято называть не только родителей супругов, но и всех родственников одной стороны по отношению к другой.
Пытаясь разнообразить ежедневное меню, как-то рано утром пошёл на рыбалку и на обычного червяка поймал пару щук в ямах обмелевшей деревенской речушки, гордо нёс добычу на виду сельчан, провожающих коров в стадо. В этот же день тётя Таня продемонстрировала любителю поплавковой рыбалки свой способ ловли. Речушка небольшими участками полностью перекрывается и «бабы» марлей черпают пескарей. Час работы, ведро пескарей готово к сковородке. Удивительная эффективность, ведь кормить пришлось большую компанию. Мне осталось только развести руки.
Познавательная поездка, предельная доброжелательность родственников. Познакомился со всеми детьми бабушки, с некоторыми чуть позже. Семён Ефимович жил в Бийске, работал в пожарной охране, до того много лет комендант одного из городов Германии, квартира переполнена немецкими «сувенирами». Мария Ефимовна (тёща) — высококвалифицированный сварщик, член горкома КПСС Бийска. Клавдия Ефимовна прошла войну, муж морской офицер (в деревенских застольях фигурировал как просто «сват», в отличие от «молодого свата»), живёт на Камчатке. Тимофей Ефимович Березовский, полковник авиации в отставке принимал меня «с ночёвкой» на даче в Новом Иерусалиме под Москвой в 1966 г. Дядя Тима — интересный собеседник, поразил его рассказ за общим столом, как в начале 30-х комсомольцем раскулачивал собственного деда и отправлял в Нарым. Ни тени сомнения в правильности содеянной в молодости подлости, а внешне — добрейшей души человек. У дяди Феди, проживающего в старинном Торжке вдвоём с женой, я гостил сутки, очень приятный в общении человек.
И всё-таки, почему никто из материально благополучных детей солидного возраста не взял старую мать к себе? Удивляло в то время, удивляет сейчас.
Отпуск перед аспирантурой оказался длинней обычных каникул, мы с Ниной оказались в Талды-Кургане.
Здесь я отвёл душу на рыбалке. Опять вспоминаю ловлю сазана, красивой сильной рыбы.
Дальние трёхсоткилометровые поездки требовали проводника, как только автомобили спускались с асфальтированной трассы на пустынное бездорожье. Обычно, километрах в 30 от места рыбалки подсаживали местного жителя, «Сусанин» показывал места для ловли сазанов удочкой. Ловля на тесто, некоторые добавляли для запаха нашатырные капли. Леска миллиметровая, большинство имеет два крупных крючка, поплавок пробковый. С вечера на уху сообща налавливали десяток сазанов, основная рыбалка утром. Ночи жутко тёмные с насыщенным звёздами (в Томске представить сложно) небосводом и холодные, без телогрейки до утра пропадёшь, тем более что дрова только для приготовления пищи и освещения.
29.04.1963 г. Томск. Защита дипломной работы.
Ночной костёр, ужин с водкой и разговоры. Это нечто особое, придающее колорит всей рыбалке. Я всегда поражался, сколько интересного можно услышать в компании простых малограмотных людей. Однажды «Сусанин» оказался доморощенным поэтом, часами все слушали его поэмы (с матом, с прибаутками), «разинув рот». И это человек из пустынной деревушки в 5–7 домов, где не было ни радио, ни электричества.
Если попадали на ямы, заросшие водорослями, то сначала мужики тросом очищали достаточное пространство (тяжёлая работа, так как глубина ям до 5 метров и больше) для прохода с бреднем. Несколько мешков крупных сазанов, во второй половине субботы начиналось движение в обратную сторону. Жара, учитывая отсутствие тени и ветра, далеко выше 40? чтобы сохранить рыбу, её перекладывают камышом. Рыбы привозили много, но мы с папой ни трос, ни бредень не таскали. Ловили в это время окуней в окошках среди водорослей. Окунь настолько голодный, что не успевали вытаскивать. Поймав удочками полное ведро окуней, рыбалку прекращали.
Сазана на удочку не так просто поймать. Сазан имеет жёсткий плавник, которым стремится обрезать леску. Максимум, что мне удавалось поймать, 4 сазана за рыбалку, но каждый оставлял непередаваемые ощущения. Нормальный рыбак (и папа в том числе) после каждого пойманного сазана начинал закуривать, у меня просто сердце из груди выскакивало и непонятно какой силы звук. Отчётливо начинаешь чувствовать, процесс ловли даёт значительно больше положительных эмоций душе, чем чревоугодие.
Приходилось ездить на сазана и с двоюродным братом Витей Ремезовым на озеро Уш-куль, невдалеке от Уштобе. Озеро большое, преимущественно неглубокое, заросшее. Тучи комаров. Здесь я просто оказался свидетелем удачной ловли Вити. Такая ловля (по грудь в воде) с постоянным перемещением в камышах не по мне. Первый же сазан оборвал мои снасти, я превратился в зрителя, чужими удочками рыбачить не умею.
Трижды ездил с папой на удивительную рыбалку на Каратал ниже выпуска стоков с рисовых полей Уштобе на леща и судака. Не знаю точно, когда в бассейн Балхаша запустили судака и леща, но в 50-е годы в Каратале преимущественно ловились сазан, маринка (вкусная специфическая рыба с ядовитыми внутренностями), осман (вид форели), пескарь (внешне отличается от российского пескаря, больше похож на угря). Лещ и судак практически ликвидировали местную рыбу.
На рыбалку выезжали (человек 10) в рабочий день вечером. По дороге в Уштобе останавливались у Каратала (дорога из Талды-Кургана в Уштобе практически проложена вдоль основного русла реки) и марлей ловили мальков (живцы на судака). Мужики больничного хоздвора наблюдали сие действо как причуды начальников. Примерно в 10 км за Уштобе разбивали лагерь, мужики растягивали сеть на всю ширину реки (метров 30). Рыба немедленно начинала путаться в сети. Рыбалка состояла в непрерывном обходе сетки, судаки и лещи рвались к источнику корма, исходящему с рисовых полей (напомню, что рис выращивается в чеках, постоянно наполненных водой). Какая тут рыбалка удочкой, не успеваешь рыбу в мешки складывать. Ночи жутко тёмные, у всех израненные руки плавниками судака. Рано утром рыбалка заканчивается, к 6 утра мы уже в Талды-Кургане, мама в ужасе от количества привезённой рыбы. За год с подобной рыбалкой покончено, рыбы не стало. Может быть, выловили, но вполне вероятно, рыба потравлена ядохимикатами, применяемыми для усиления роста риса.
Аспирант
1963–1967 гг.
Первый год
1 октября 1963 г. — официальный старт обучения в аспирантуре Томского университета по кафедре органической химии (Нина — аспирант кафедры физической химии).
Несколько слов о приёмных экзаменах в аспирантуру, призванную готовить педагогические и научные кадры более высокого, по сравнению с ВУЗами, уровня. Поступление в аспирантуру, как и поступление в ВУЗ уточняет, иногда резко меняет, вектор судьбы индивидуума. Здесь также объявляется конкурс, существуют приёмная и экзаменационная комиссии, но в реальности всё гораздо проще. И сложнее, одновременно. Поступают практически все, кого
Неожиданно (для меня!) разгорелись страсти по поводу непосредственного руководства диссертационной темой. Поясню. Официальным руководителем подготовки аспирантов по органической химии являлся профессор Тронов, обычно поручавший непосредственное управление доцентам кафедры. Каждый из них заблаговременно подбирал способных студентов и готовил для себя «рабочую лошадь», так как по существовавшей негласной схеме, кандидатская диссертация аспиранта автоматически становилась весомой частью будущей докторской диссертации непосредственного руководителя. В мае 1963 г., на защите доцент Г.Л.Рыжова инициировала в государственной экзаменационной комиссии протокольную рекомендацию (элемент, не обязательный для поступления, но крайне желательный) в аспирантуру, предполагая существенное расширение и продолжение темы моей дипломной работы. Уговаривал к сотрудничеству со сменой направления доцент кафедры Иван Михайлович Бортовой (здесь я категорически упёрся, с детства не терпел мелкой опеки). Тема диссертационной работы, сформулированная Троновым, вызвала некоторое замешательство, так как выпадала из привычных направлений кафедры и предполагала непосредственное руководство научным руководителем. Тогда я ещё не понимал, что попал в центр дрязг, далёких от науки, которые в будущем не раз почувствую.
Предваряя нахождение в аспирантуре, коротко расскажу об учёном, сделавшем из меня квалифицированного научного работника. Приведу несколько эпизодов, которые мне посчастливилось увидеть, услышать лично или даже соучаствовать.
Борис Владимирович Тронов (1891–1969 гг.) — крупнейший учёный Советского Союза в области органической химии, явно недооцененный, если не считать высоких орденов 1940-53 гг. за работы по оборонной тематике, включая создание химического оружия. Совсем недавно томское телевидение рассказало о неожиданно возникшей проблеме (для СМИ!) утилизации образцов боевых отравляющих веществ, хранившихся в сейфе его ученика и соратника профессора Л.П.Кулёва, умершего в 1962 г. Сфера закрытая, говорить о ней не принято, ведь СССР активно боролся за мир во всём мире. Борис Владимирович — человек умный, но не пробойный и не конфликтный. Думаю, потому и не попал в Академию наук.
Впервые увидел Тронова на втором курсе, когда начался огромный (на три семестра с одним экзаменом) курс органической химии. Борис Владимирович читал введение и теоретические основы дисциплины. Невысокий, сухощавый, не суетливый, классный лектор. Я практически на его лекциях не записывал, просто слушал (при подготовке к экзаменам использовал записи сокурсниц). Поражала его аккуратность. Рисуя на доске бензол или его производные, Борис Владимирович каллиграфически выписывал каждую букву, забавно приговаривая цэ-аш, цэ-аш, цэ-аш…. Для не химиков поясню, молекула бензола — геометрически правильный шестиугольник, на каждом углу по атому углерода и водорода СН. Через десяток лет, будучи сам лектором, удивлялся, как у Тронова хватало терпения, большинство лекторов по органической химии даже СН не пишут, просто рисуют шестиугольник с кольцом в середине.
Интересно было не только слушать Бориса Владимировича, но и наблюдать за его поведением. Одевался очень скромно, только опытный или знающий человек мог по внешнему виду определить в нём профессора, в широком университетском коридоре Тронов со стареньким портфелем (по-моему, не лучше, чем у Жванецкого) старался ходить близко к стенке, вероятно, чтобы буйная студенческая молодёжь, толпой бегающая из аудитории в аудиторию, не сбила.
Запомнился смешной зимний эпизод 1959-60 гг. В лекционной аудитории на 2-м этаже левого крыла главного корпуса университета окна не закрываются, частично стёкла разбиты. Привычное безобразие, температура не выше 5-10 градусов, студенты в пальто. Тронов приоткрыл дверь, просунул голову, закрыл. Сбегал на кафедру (правое крыло корпуса, 3-й этаж), метров 250 в один конец, не считая лестниц (69 лет!), появился в плотно застёгнутом зимнем пальто с шарфом и с завязанной под подбородком шапкой. Начал лекцию, разогрелся, развязал шапку. Через 3 минуты отогнул уши шапки так, что они начали свисать. Внешний вид профессора (из-за высокого стола видны только плечи и голова), напоминавший то ли огородное пугало, то ли урку из немого кино, привёл аудиторию в весёлое возбуждение. Тронов не сразу понял причину смеха. Показалось, в аудитории стало теплее. Объективно, Тронов должен был отказаться читать лекцию в подобных условиях, но не тот характер. Куда-то ходить, доказывать очевидное — трёпка нервов и отвлечение от науки.
Интересно Борис Владимирович принимал экзамены. Посадит студентов готовиться и уходит, минут через 40 потихоньку открывает дверь и
Пробежали студенческие годы, я — аспирант Тронова. С ним и переехали из Томска в Барнаул двигать науку в молодом Алтайском политехническом институте. Здесь уже помимо контактов в институте приходилось бывать у Тронова дома, чаще в составе небольшой группы приближенной к профессору молодёжи. Типичная картина.
Идём с какими-то вопросами втроём. 17:30 (знаем, после обеда профессор отдыхает). Звонок. Дверь открыл только что проснувшийся Тронов, пропустил в зал, на крышке старинного рояля, как обычно, прыгает избалованный 5-летний внук Алишер. Тронов подошёл к холодильнику, достал бутылку кефира.
— Борис Владимирович! Зачем кефир, у нас сухое вино есть!
— О, тогда не буду.
Кефир отправлен обратно в холодильник. В 75-летнем возрасте Тронов способен был выпить две бутылки сухого вина. Крепких напитков в моём присутствии он не пил и пьяным его никогда не видел (и не слышал).
В лёгком подпитии дома Борис Владимирович рассказывал много интересного из прошлого, пока сын не отправлял его отдыхать. С большой неохотой из-за стола он отправлялся в кабинет-спальню. Спал профессор на небольшом узком диванчике, кровати я не видел. Кстати, Тронов работал часов до 2-х ночи, обилие в кабинете специальной литературы, научных и реферативных журналов поражало.
Обладавший энциклопедическими знаниями в разных направлениях органической химии он никому не отказывал в советах, причём спорить не любил. Типичный диалог.
— Борис Владимирович! Что-то не могу разобраться в результатах эксперимента, помогите!
— Здесь должно быть так, так, так…
— Борис Владимирович! Получается совсем наоборот!
— Тогда вот так, так, так…
Воспитывая (не навязчиво) аспирантов на тему качественного подхода к выполнению эксперимента Тронов частенько приводил пример с докторской диссертацией физика Прилежаевой (впоследствии руководитель школы томских спектроскопистов, работавших на грани физики и химии, в их лабораториях я выполнял экспериментальную часть дипломной работы). На защите член учёного совета Тронов задаёт вопрос:
— Наталья Александровна! А какого цвета анилин Вы использовали для
— Как какого? Чёрного!
Борис Владимирович промолчал, не стал срывать защиту, а позже объяснил Прилежаевой, что анилин окисляется на свету с образованием красителей, в очищенном виде анилин бесцветный. Конфуз, понятный любому химику, ведь экспериментальными данными обосновываются теоретические построения. Вспоминается аспирантская байка: физики работают хорошими методами, но с плохими веществами; химики работают с хорошими веществами, но плохими методами; физико-химики работают плохими методами с плохими веществами.
Помню, в период громких празднеств по случаю 50-летия октябрьского переворота, Борис Владимирович описывал события 1917 г. в Москве. Он работал и учился в лаборатории академика Зелинского в Московском университете. Снимал комнату у какой-то княгини с видом на Красную площадь. Красногвардейцы штурмовали Кремль. Никто из ближайших домов не выходил на улицу. Тронов:
— Откроешь форточку, пуля жжжить…. Через три дня стрелять кончили, я взял портфель и пошёл в университет.
— Борис Владимирович! Да Вам надо сейчас говорить, что Вы помогали красногвардейцам!
— Нееет!
Любил Тронов, получивший звание профессора в 1924 г., со смехом рассказывать об абсурде 20-х годов, введении в томском университете бригадных форм обучения. Чаще вспоминал некую малограмотную студентку Веру, ходившую в гимнастёрке и сапогах. Вера определяла, кто и на каких занятиях отвечает на вопросы преподавателя за всю бригаду. Профессора, «буржуазные недобитки», стояли перед ней на цырлах.
Борис Владимирович отлично владел русским языком (большая редкость!), хорошо знал французский язык. Как заразительно он смеялся, случайно услышав наши жаргонные выражения «такова сель ави» или даже «селявуха».
Однажды, в 1965 г. возникло кратковременное напряжение в отношениях с Троновым. Я написал первую статью в Журнал общей химии АН СССР по результатам годичного эксперимента, авторов (нас двое) расставил по алфавиту, отпечатал в машбюро, принес Тронову на подпись. Чувствую, что-то не нравится. Борис Владимирович положил статью в портфель, на следующий день принёс собственноручно каллиграфическим почерком переписанный машинописный текст (ни одного изменения, исправил несколько запятых) и подчеркнул, первым ставится автор, который написал статью, т. е. свою фамилию поставил первой. Вроде бы мелочь, как посмотреть. Можно и посмеяться. Конечно, уступил, но до сих пор считаю единственно правильным расположение
Убеждён, Борис Владимирович заслуживает обстоятельного описания творческого (более 10 докторов и 60 кандидатов наук — прямые ученики Тронова) и жизненного пути.
Вернёмся к «нашим баранам». Первая стадия обучения — подготовка кандидатских экзаменов по органической химии (не специалисту трудно представить объёмы фундаментальных источников), философии, английскому языку. Это уже далеко не студенческие экзамены по записанным лекциям или «Who is on duty today?».
Взялся за работу интенсивно, полгода не выходил из научной библиотеки, подготовился к экзаменам и перелопатил огромное количество литературы по проблемам, близким к диссертационной тематике. От учебников, монографий и реферативных журналов до первоисточников. Дошёл до оригинальных трудов великого француза Бертло (журналы с его фундаментальными трудами середины 19 века имели неразрезанные страницы, т. е. никто никогда эти статьи в Томске! не смотрел). Начал создавать личную картотеку, сейчас она содержит координаты и мои краткие рефераты многих тысяч научных трудов, «хранится» в гараже. А ведь кому-то из научных работников картотека могла бы быть весьма полезной (сослагательное наклонение!).
Май 1964 г. Томск. Аспиранты сдали кандидатский экзамен по английскому языку.
Сдаче экзаменов по специальности и философии (английский язык изучал в специальной группе до весны) предшествовала познавательная поездка в сельскую глубинку в декабре 1963 г. Москва вела интенсивную пропаганду решений пленума ЦК КПСС по химизации сельского хозяйства (полезнейшее мероприятие Хрущёва). В Томске по указанию обкома мобилизованы через общество «Знание» все аспиранты-химики (10 рублей лекция при стипендии 68 рублей, большущие деньги). Мне достался Шегарский район. Холод дикий, или мне так казалось в демисезонном пальтишке и лёгких ботинках, тем более что по совхозам лектора возили древнейшим способом, на розвальнях (снега много, дороги не чищены). Выступал перед киносеансами в клубах и непосредственно на фермах. Люди слушали молодого городского умника с интересом, но скептически. Ещё один приехал учить уму-разуму. Типичный вопрос, почему раньше собирали по 20 и более центнеров пшеницы с гектара без всяких удобрений, а сейчас по 5–7 центнеров. Объяснения причин истощения почвы практически не воспринимаются. Забавный случай на молочной ферме. Парторг собрал скотников и доярок в бытовке, тесновато, я примостился за обеденным столиком, выступал-беседовал сидя. От общих проблем химизации постепенно спускаюсь на проблемы животноводства, улучшения качества питания, начинаю объяснять полезные свойства карбамида (мочевины) при добавлении в корм скоту. Вопрос: «Вот этот, что ли?» Оказалось, я локтем упирался в бочку с позеленевшим карбамидом, заплёванную окурками. Карбамид явно не использовался по назначению, и стоял важнейший компонент питания скота на виду для проверяющих, в первую очередь, партийных грамотеев. Надо полагать, после смещения Хрущёва бочку просто выбросили. 70 км от «умного» Томска и поразительная безграмотность сельчан, даже украсть и использовать карбамид на собственном огороде фантазии не хватало. Ситуация мало изменилась в лучшую сторону и через 40 лет, блуждая в поисках белых «берёзовых» грибов, не единожды встречал открытые ветру, осадкам и солнцу кучи минеральных удобрений просто сваленных вдоль полей.
Первые два кандидатских экзамена мы с Ниной сдавали, ожидая прибавления в семье. Здоровая дочь родилась 16.02.1964 г. (см. «Фёдорова Эльвира Эрвиновна»).
Приступил к эксперименту и быстро убедился, что подход к изучению комплексов трёхвалентного железа с многоатомными фенолами традиционными для школы Тронова методами исследования молекулярных комплексов является тупиковым. Идею подбросил Тронову заезжий академик, по-моему, Тананаев из Свердловска, её реализацию Тронов поручил мне, одному из шести аспирантов первогодков. Кстати, навсегда запомнил уважительное отношение со стороны Тронова к аспирантам (только на «Вы»), он всегда обращался ко мне по имени-отчеству, что вначале было очень непривычно. Но приятно!
Отрицательный результат тоже результат, хотя и жаль месяцев интенсивного труда. Ближе к концу учебного года обстоятельно поговорил с Борисом Владимировичем, убедил его в необходимости сменить направление диссертации. Тронов сформулировал тему, близкую к традиционным работам кафедры (изучение комплексов галогеннафталинов с замещёнными нитробензолами).
Главный итог первого года аспирантуры повышение эрудиции, сдача кандидатских экзаменов.
Ближе к весне прошёл слух о переезде Тронова в Барнаул. Вопрос касался и нас, Алтайскому политехническому институту нужен профессор, создающий в молодом институте научную школу. А мы же целевые аспиранты. В ТГУ не верили очередному уезду Тронова из Томска (до того он уезжал во Фрунзе, через 2 года вернулся). Да и сам Борис Владимирович под влиянием сына, сыгравшего зловещую роль в судьбе пожилого профессора, шантажировал руководителей ТГУ и АПИ требованиями крупной квартиры, трудоустройством сына, так что непонятен был конечный результат (уедет, не уедет).
Представители АПИ уговаривали нас поехать в Барнаул вперёд. Через министерство оформлялся перевод из аспирантуры ТГУ в аспирантуру АПИ. Дополнительную сложность вносило, что Нина специализировалась в области электрохимии, а её руководитель доцент Раиса Михайловна Куликова и не думала о переезде в Барнаул.
С другой стороны, квартирные хозяева после появления Эльвиры начали выживать нас под предлогом тесноты. Съездил в Барнаул, обещали комнату в общежитии немедленно (в Томске немыслимый вариант), квартиру после защиты диссертации.
А! Была, не была! Есть у меня в крови любовь к риску и резким поворотам. Отослал Нину с четырёхмесячной Элей к матери в Бийск, сам отправил контейнер с вещами в Барнаул. В середине июля 1964 г. нехитрый аспирантский скарб распаковывал в общежитии АПИ.
Поделиться книгой: