Убийца (в сокращении)

— Хорошо! А мне: «Фредо, ты разбил мое сердце».

Мэри снова улыбнулась. Она допила вино и совершенно расслабилась. Энтони был остроумен. Геи всегда остроумны. С ним было приятно болтать.

— Жаль, что мы не знали друг друга в школе.

Ее мысли сразу же вернулись к Триш и парню, которого она знала в школе. Плохому парню, определенно плохому.

— Что такое? — забеспокоился Энтони. — У тебя лицо вдруг погасло.

— Долго рассказывать.

— Вот и расскажи. Официант все равно не торопится.

— Лучше бы поторопился. Мне нужно возвращаться на работу. Если ты сегодня смотрел новости, то слышал, что Триш Гамбони пропала. — И Мэри все ему рассказала.

— Страшная история, — сказал Энтони, когда она закончила. — Но я думаю, ты очень многое сделала. Нашла дневник, заявила в полицию. Теперь это их работа. И пусть они работают.

Мэри кивнула:

— И все же ненавижу ждать.

— Ты не ответственна за каждого, кто живет в нашем квартале.

— Но ведь в этом смысл общества. Для меня. Возьми, к примеру, Дайрена, он живет рядом с вами.

— Я его знаю. Чудный ребенок. — Энтони отпил вина.

— Ему нужна помощь, а я не могу найти психолога, который бы его протестировал. Все слишком заняты. — Мэри немного опьянела. — Никто в этом мире не чувствует ни малейшей ответственности за других. Все говорят «это не мое дело», а мальчик уже на грани.

Энтони отставил бокал.

— Ты не слишком умеешь пить, да?

— Это заметно?

— Да, но это прелестно. — Энтони добродушно улыбнулся.

— Ну, расскажи о себе, — попросила Мэри. — У тебя есть партнер?

— Какой партнер? Я преподаю.

— Ну, понимаешь, партнер. Спутник жизни. Любовник.

— Нет.

— О.

— О нет. Тебе мама сказала? — Энтони засмеялся, закрыв лицо руками. — Как неловко получилось.

— Что?

Энтони смотрел на нее, не отрывая рук от лица.

— Ты думаешь, я гей.

— А разве нет?

— Боже мой, нет! Нисколько. Я не гей.

— Как? — совершенно сбитая с толку, пробормотала Мэри. — А твоя мама сказала…

— Она так думает, а на самом деле нет. Она постоянно мне кого-то сватала, и все те девушки мне не нравились. Одна другой хуже. — Энтони от души смеялся. — И она решила, что я гей.

Мэри растерялась:

— А ты не приводил девушку домой? Которую сам нашел, с которой все было серьезно?

— Я еще не встретил такую, с которой хотел бы завязать серьезные отношения.

Мэри попыталась осмыслить эту новость. Если так, макияж следовало освежить. Она поставила бокал — и в ту же секунду ее мобильный зазвонил.

— Мар! — Это был отец.

— Пап, прости, что не звонила. Я говорила с Бернис.

— Я не поэтому. — Отец был в панике. — Приезжай быстрее.

Солнце садилось за крыши цвета асфальта. Энтони остановил «приус» прямо перед домом ее родителей.

— Я припаркуюсь и приду, — сказал он. Мэри была ему благодарна.

Она побежала в дом. В столовой толпился народ.

— Ты как раз вовремя, — расстроенно сказал отец.

— Пап, где мама? — спросила Мэри и тотчас услышала голоса, доносящиеся из кухни.

Отец взял ее за руку и быстро повел в кухню. Все собравшиеся насупились, когда они проходили, но Мэри не поняла почему.

У кухонного стола стояла миссис Гамбони — постаревшая версия Триш: много яркой косметики, толстые отекшие ноги, мелкие морщины вокруг рта. На длинный черный кардиган спускались накладные черные локоны. Мать Мэри стояла у плиты — полная противоположность Гамбони: в цветастом домашнем платье, кухонном фартуке, с забранными в пучок волосами.

— Миссис Гамбони? — сказала Мэри.

— Ты! — хриплым прокуренным голосом вскрикнула она. — Что скажешь в свое оправдание?

— Мэри теперь важная шишка! — крикнул из столовой какой-то мужчина, и вся толпа недовольно зароптала.

Не хватало только горящих факелов — Мэри чувствовала себя просто-таки Франкенштейном с юридической степенью. И если она не ответственна за весь квартал, то кварталу об этом явно сказать забыли.

— Я объясню, — начала она.

Миссис Гамбони ее перебила:

— Моя дочь пришла к тебе за помощью. Ты могла ей помочь, но отказалась! И теперь она пропала! Она знала, что он хочет убить ее, и теперь убил! — У миссис Гамбони задрожала нижняя губа. — Но тебе и дела до нее нет!

— Миссис Гамбони, мне есть до нее дело. Я предложила ей обратиться в суд и сегодня сама была в Круглом доме…

— Если бы ты что-нибудь сделала, она бы сейчас была дома! В безопасности. Она мне звонила вчера вечером, да я пропустила звонок. Она оставила сообщение. Сказала, что он хочет убить ее. Говорила, где она, но были помехи.

— Что? — Мэри сразу не поняла. — Пожалуйста, помедленнее. И расскажите мне наконец, что случилось.

— Тебе какая разница? — огрызнулась миссис Гамбони. — Я полиции рассказала. Там все знают. Она звонила мне, просила о помощи. Она не могла долго говорить, сказала, что он возвращается в комнату.

— Во сколько она звонила?

— Около десяти. Но я прослушала сообщение только сегодня. — Голос миссис Гамбони срывался. — Я сюда пришла, чтобы твои родители знали, что ты сделала с моей доченькой. Она одна у меня, она — все, что у меня есть, а он ее забрал! Она пропала! — Миссис Гамбони закатила глаза. — Моя прелестная, прелестная малышка. Моя единственная, девочка моя!

Сердце у Мэри разрывалось. Отец, мать и все остальные молчали, потрясенные словами миссис Гамбони.

— Знаете ли вы, что это такое — быть матерью, когда твой ребенок… ребенок пропал? — Миссис Гамбони замолчала и рухнула на руки подхвативших ее подруг.

— Мы будем молиться за тебя и за твою дочь, — тихо сказал отец Мэри и протянул ей салфетки.

Миссис Гамбони отмахнулась от него и вышла из кухни, поддерживаемая своей свитой. Все друг за другом вышли на улицу, и последний закрыл за собой дверь. Мэри увидела, что ее мать кусает губы, чтобы не расплакаться.

— Что здесь произошло? — раздался голос Энтони.

— Мам, все в порядке. — Мэри, обняв мать, встретилась взглядом с Энтони. Ему словно сразу передалась ее тревога.

Через полчаса все четверо сидели на кухне за столом, приводя себя в норму.

Отец накрутил спагетти на вилку.

— И что, вы с Мар пошли пообедать, да?

— Да, — отвечал Энтони, стараясь скрыть улыбку.

Мэри потупила взгляд.

— Мэри ни с кем не встречается, — сказал отец.

— Пап, пожалуйста, — выразительно посмотрела на него Мэри.

— Ничего. Я тоже ни с кем не встречаюсь. — Энтони подцепил вилкой тефтельку и обратился к хозяйке. — Тефтели великолепные, миссис Ди.

— Grazie molto, — расцвела мать.

— Prego. — Энтони поймал ее взгляд, и она скрыла улыбку.

— Parli Italiano, Antonio? — спросила мать, чуть склонив голову набок.

Ее родители прямо-таки вручали Энтони ключи от дома, а она даже не выказала своего неодобрения.

Они вернулись в Центр-Сити уже после десяти. Серебристый «приус» остановился в узком переулке напротив ее дома. В отличие от Южного Филли, никто здесь не сидел на крылечке и все давно бросили курить. Центр-Сити, скучный деловой район, вернули к жизни населившие его яппи. Это общество любителей фитнес-клубов и изысканной еды. Однако ни одно, ни другое не связывает людей так, как общий церковный приход и узы крови.

Энтони поставил машину на ручной тормоз.

— Что-то не так? — Он смущенно улыбнулся.

— Прости, — пробормотала Мэри, — просто вечер выдался совершенно ужасный.

— Прекрасный вечер. Я познакомился с тобой.

Мэри улыбнулась. В его голосе она расслышала эротичную нотку, и ей это понравилось, хотя она не была готова к тому, чтобы ей это понравилось.

— У тебя замечательные родители. Ужин был роскошным. И мы прояснили вопрос моей сексуальной ориентации.

Мэри поймала его взгляд. Если Энтони собирается поцеловать ее на прощание, то зря. Еще рано. И она сделала опережающий маневр: взялась за ручку дверцы.

— Я хотел бы увидеться еще, а ты? — спросил он.

Нет!

— Да.

— Ты свободна в выходные?

Да!

— Нет. Может быть, в следующие, пока не знаю. Позвони мне.

— Ладно, но…

— До свидания, и спасибо за все. — Мэри схватила сумку и вышла из машины, закрыв за собой дверцу. Через стекло она заметила, что Энтони погрустнел, и поняла почему, увидев отражение своего хмурого лица.

Мэри поспешила скрыться в доме.

Не успев еще отпереть дверь, она услышала телефонный звонок. Включив свет в гостиной, она ринулась к телефону и схватила трубку.

— Алло!

— Это Редж Бринкли.

Мэри заметила напряженность в его голосе.