Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Ученик демона - Александр Евгеньевич Сухов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Как же, не пытались? Еще как пытались. Последняя ватага ушла туда, когда я еще мальцом был. Вот только толку-то… никто оттуда еще не вернулся.

— Я непременно туда схожу, и вполне возможно, мне удастся её запереть. Когда ты говоришь следующая генерация?

— Какая такая енерация? — не понял Сколван.

— Это некоторые ученые мужи так называют выброс тварей из… Клоаки. Вообще-то мы — Охотники называем такие места Вельховой Пастью, а наши умники-маги — зонами генерации квазиживой субстанции.

— А это! Дык месяца через полтора, может, чутка поменьше.

— Вот и чудно, время есть все хорошенько обмозговать и спланировать. Видишь ли, Сколван, в зону генерации можно ходить в течение недели по окончании очередного выброса. В это время там сравнительно безопасно, хотя на всякое можно нарваться, к примеру, на заблудившегося мертвяка или демоническую тварь.

— Ты это… паря, серьезно, что ль насчет Адовой Клоаки? — выпучил глаза предводитель ватаги.

— Более чем, — пожав плечами, ответил Глан.

— Но это же Клоака! Там же…

— Погоди, Сколван, — не позволил себя застращать юноша, — там, откуда мы с Шуршаком прибыли, я был профессиональным охотником на нежить и прочую нечисть. К твоему сведению, я обладаю всеми необходимыми знаниями и навыками и понапрасну лишаться головы не собираюсь. Короче, я более чем уверен, что мне удастся дезактивировать эту вашу Клоаку, поскольку я лучше, чем кто бы то ни было на Данисе знаю, как она устроена и как её закрыть.

На что абориген пожал плечами и, задумчиво покачав головой, сказал:

— Ладно, паря, твоя башка, тебе и решать, что с ней делать. Но я бы все же не советовал туда соваться. Что же касаемо наших дел, через час мы покидаем лагерь. Лишних скакунов у нас нет, так что поедешь на одной виверне с Гунго. Он сам тебя найдет, когда тронемся.

Гунго оказался тем самым словоохотливым юношей, что по прибытии в лагерь вводил Глана в курс дела. Он весело оскалился тридцатью двумя зубами и громко крикнул со спины своего ездового животного:

— Привет, Глан! Хватайся руками за вот эту ременную петлю, ставь ногу в стремя и прыгай во второе седло, что позади меня. Поначалу оно не очень удобно, но мужик ты, вроде как бывалый, привыкнешь быстро.

Несмотря на кажущуюся неповоротливость, передвигались виверны очень даже резво. Во время бега они сохраняли равновесие посредством своего массивного хвоста, а с помощью небольших куриных крыльев перелетали особо топкие места и неширокие бочажки. Массивная голова служила им своеобразным тараном, посредством которого они лихо прокладывали дорогу через плотный лиановый полог.

Что касается формика, заданный темп передвижения его вполне устраивал. Большую часть пути он держался рядом со скакуном Гунго, лишь время от времени куда-то отлучался по своим муравьиным делам.

Часа через два езды по болоту дорога пошла на подъем. Но теперь это был не относительно небольшой холм посреди топи, по всем известным Глану признакам болото заканчивалось. Как результат, окружающая растительность стала меняться самым кардинальным образом: увешенных лианами бочкообразных древесных гигантов заменили десятки, а может быть, сотни видов самых разнообразных деревьев. Здесь по-прежнему было душно, но от былого болотного смрада остались лишь воспоминания.

К полудню лес резко оборвался, впереди показалась лазурная водная гладь, и дорога, теперь уже довольно широкая каменистая тропа, устремилась на юго-запад вдоль берега Эльфийского океана. Несмотря на висящее над самой головой дневное светило, заметно посвежело, даже легким ветерком потянуло.

Настроение охотников повысилось. Парни начали перебрасываться незамысловатыми шуточками. Радостный Гунго сообщил Охотнику, что до Кайхат-Кахр осталось езды около двух часов.

И действительно, через означенный промежуток времени отряд приблизился к плотному частоколу из заостренных бревен, окруженному широким и глубоким рвом, заполненным водой. А вскоре Глан увидел подъемный мост, опущенный по случаю светлого времени суток. Незамысловатое с фортификационной точки зрения сооружение, но учитывая характер грозящей жителям деревни опасности, вполне приемлемо.

Появление ватаги не осталось незамеченным обитателями деревни. Встречать охотников вышли, как показалось Глану, едва ли не все её жители. Их встретили радостными возгласами. Присутствие в группе двух новых лиц: Глана и Шуршака также вызвало заметное оживление среди туземцев, однако никакой враждебности в поведении селян не ощущалось — исключительно банальное любопытство. Похоже, Сколвану здесь доверяли. Коль привел чужаков, значит, оно того стоило.

Как оказалось, практически все ватажники были женаты, у многих имелись дети. Парни подхватывали на руки подбегавших жен и деток и усаживали их на спины своих виверн, что не могло не добавить в царившую вокруг суматоху изрядную толику веселого гомона и радостных детских взвизгов

Внутри огороженного частоколом периметра располагались дома аборигенов. Не какие-нибудь примитивные хижины, а вполне добротные сработанные из бревен и досок крытые толстыми тростниковыми матами здания в несколько комнат. Дома стояли на приличном удалении друг от друга и утопали в сочной зелени деревьев и кустарников. Перед каждым домом очаг для приготовления пищи. Даже легкий запах рыбы и морских водорослей, доносившийся со стороны моря не раздражал, а гармонично переплетался с ароматами цветущих растений.

Прибывших охотников препроводили на центральную и единственную площадь, где располагалось приличных размеров бревенчатое здание — местная ратуша.

Пока добирались, Глан своим наметанным глазом вычленил из толпы весьма приметную особу женского пола. Яркая смуглокожая брюнетка выгодно отличалась от прочих девиц красотой лица и стройностью фигуры. И держалась она с каким-то особым достоинством, свойственным натурам независимым и гордым. Нельзя сказать, что прочие девушки были уродинами, наоборот все они были на удивление статными и симпатичными, и при других обстоятельствах Глан непременно положил бы глаз на любую из них, Однако гордячка сразу же зацепила его, и все прочие красотки отошли на задний план. И как не зацепить, если на тебя смотрят огромные темные глазищи, в которых впору утонуть; если тебе улыбаются губки алые сочные и в них так и хочется впиться своими губами; а на щечках легкий здоровый румянец и забавные ямочки, и все это в пышной раме иссиня черных локонов, свободно ниспадающих ниже плеч прелестницы.

Ух ты! Аж дух захватило и ретивое запрыгало в груди, будто он только что пробежал верст пять, не меньше, по подземным галереям Проклятого рудника.

— Гунго, — Охотник толкнул в бок приятеля, — посмотри-ка, что за чудо такое вон там стоит?

— Что, Глан, зацепило? — радостно оскалился туземец. — Это и есть та самая Марра, про которую я тебе рассказывал.

— И у этой девушки нет мужчины?! — недоуменно воскликнул Глан.

— Дык ведунья же. Нам бы чего попроще…

Однако наш герой уже не слушал пространные рассуждения осмотрительного Гунго. Он во все глаза пялился на красавицу и при этом ничуть не боялся выглядеть нескромным. В свою очередь от внимания Марры не ускользнул интерес к ней со стороны забавного и симпатичного чужеземца. Девушка кокетливо вздернула головкой и покосилась на юношу так, что тот едва не соскочил со спины животного и не помчался знакомиться. Но все-таки удержался от столь бурного выражения эмоций. Вместо этого со значением подмигнул красотке и негромко пробормотал:

— Страна непуганых идиотов — на такую красоту не позариться. Впрочем, это даже и к лучшему…

Перестрелка глазами между Гланом и Маррой продолжалась до центральной площади. Вне всякого сомнения, юноша произвел на девушку самое благоприятное впечатление. Прочие девицы, оскорбленные вопиющим невниманием к ним симпатичного незнакомца, начали потихоньку шушукаться и пересмеиваться. Но Глану и Марре на все их пересуды было наплевать. Ей нравился он, ему — она, и этого было вполне достаточно, чтобы весь остальной мир вокруг отошел даже не на второй, а на десятый или сотый план. Он тонул в её темных как бездонные омуты глазах, она утопала в его синих как предзакатные небеса очах. Кажется поэты и писатели называют подобный феномен любовью с первого взгляда и на протяжении многих веков изо всех сил стараются доказать всему миру, что это вовсе не выдумка и не поэтическая метафора. А доказывать-то ничего не нужно. Вот оно, смотрите, любуйтесь и завидуйте.

Когда отряд уже въезжал на площадь, юноша не выдержал, взял, да и соскользнул со спины ездового животного. Легко просочившись через толпу, он подошел к девушке, улыбнулся и протянул ей руку:

— Глан… Глан эр-Энкин.

— Марра, — улыбнулась в ответ ведунья и как-то естественно вложила свою маленькую ладошку в его большую мужскую ладонь.

И в этот момент (как бы банально это ни звучало) оба поняли, что самой судьбой предназначены друг для друга. Нет, Глан не заключил девушку в крепкие мужские объятия и не стал осыпать её лицо горячими поцелуями, несмотря на то, что именно это ему невыносимо хотелось сделать. Он крепко, но нежно сжал её ладошку и пошагал к центру площади, демонстрируя всем присутствующим, что отныне это ЕГО ЖЕНЩИНА, и если того потребуют обстоятельства, он готов всеми способами отстаивать свое право быть её МУЖЧИНОЙ.

Столь решительный поступок чужестранца заставил толпу притихнуть.

Мужчины одарили Глана уважительными и где-то сочувственными взглядами, мол, околдовали и охомутали парня.

Женщины смотрели на парочку с толикой зависти и не только молодухи, но даже дамы почтенного возраста. "Это за что ж задаваке Марре такое счастье привалило?" — было буквально написано на их лицах. Однако девушка лишь гордо вскинула голову — по Сеньке и шапка и обвела толпу примолкших кумушек ликующим взглядом, дескать, хоть обсудачтесь, а счастье мое — вот оно и никуда от меня не убежит. Впрочем, все это из области женских штучек, для представителей сильного пола непостижимых, да и мало интересных.

Что же касается формика, на этот раз муравей разумный проникся важностью момента и от вопросов, и ненужных философствований воздержался.

Далее последовала торжественная встреча и официальное представление Глана и Шуршака жителям деревни и совету старейшин племени Кайхат-Кахр во главе с руководителем местной администрации Киледдоном и ведуньей Холуэйн. Глан кратко поведал собранию о том, откуда он прибыл и испросил разрешения на проживание в деревне, а заодно и на брак с Маррой. Девушка, разумеется, также дала свое согласие. Вид на жительство он тут же получил, а вот насчет матримониальных дел, нашего героя ждал сюрприз. Нет, Глану не отказали, наоборот отнеслись к его просьбе с большим энтузиазмом, иначе говоря, решили незамедлительно устроить шумную свадьбу. Люди везде одинаковы — подавай им праздник и как можно чаще.

Глана взяли в оборот молодые неженатые парни. Марру обступили и куда-то увели незамужние девицы. Первым делом Охотника хорошенько пропарили в бассейне с горячей водой. Нагретая вода имела естественное происхождение — била прямо из-под земли — местные лишь оборудовали удобные купальни. Затем размякшего и сомлевшего его посадили в другой бассейн, кишащий маленькими рыбками. За полчаса они основательно потрудились над кожей юноши — освободили от грязи и мертвого эпителия, заглянули буквально в каждую пору. Затем его еще раз пропарили, отмыли мягким щелоком, насухо вытерли, умастили тело благовониями и облачили в легкую тунику, подпоясав плетеным ремешком. В завершение на голову напялили нелепый, по мнению Глана, венок из благоухающих цветов и листьев.

После означенных гигиенических процедур, его повели на площадь, разумеется, под звуки барабанов, свирелей и еще каких-то неизвестных музыкальных инструментов. Мелодия здорово походила на гномий марш "Сплотим ряды, сыны подгорного народа!", что навеяло легкую ностальгическую грусть и резануло по сердцу от осознания, что бородатые карлики его предали. Ладно бы только карлики уж это он как-нибудь переварил бы, но то, что его сдадут со всеми потрохами капитаны-командоры, высшие иерархи Братства Охотников, он даже в самом кошмарном сне не мог представить.

"Ладно, уж как-нибудь переживу и без Братства, и без мелких бородатых засранцев, а уж о магах и говорить не хочется, — кисло усмехнулся Глан. — Теперь у меня есть все, чего мне не хватало в прошлой жизни. А работы по специальности, насколько я понимаю, у меня и здесь будет предостаточно".

"Вот это правильно, что ты не раскисаешь (куксишься, падаешь духом), — без спросу нарисовался вездесущий формик. — Тут хорошо, друг. И я рад, что ты решил здесь осесть".

"Ты где, Шур?"

"В центральной части деревни. Тут в твою честь такое затевается (замышляется, заваривается). Впрочем, раньше времени не стану тебя посвящать (вводить в курс дела, раскрывать секрет, разглашать тайну). Между прочим, твой выбор самки (подруги жизни, партнера по брачным играм) я одобряю. Аура чистая, организм крепкий, здоровый, свободный от гельминтов и прочих паразитов. Отличные перспективы получить (нарожать, наплодить) здоровое и крепкое потомство".

"Премного благодарен, ценитель ты наш партнеров по брачным играм!" — Глан умудрился впихнуть в мысленный посыл столько ехидцы, что даже толстокожего формика проняло.

"Что-то не так, мой друг?"

"Да ладно, — великодушно ответил Охотник, — уже проехали. — Ты лучше за мешком моим и Волыной хорошенько следи. Не приведи Единый, какой здешний умник до гранат доберется, из огнестрела шарахнет или того хуже, жезлом надумает поиграться".

"Будь спокоен, твое добро (богатство, достояние) под моим неусыпным присмотром".

На главной площади уже расстелили прямо на травке циновки и уставили их деревянными глиняными блюдами с самыми разнообразными яствами, а также кувшинами с фруктовым вином, пивом и более крепкими напитками. Нехилый такой банкетец получился персон на тысячу. Вся деревня гуляла за исключением нескольких особо дряхлых стариков и младенцев. Хотя последние присутствовали на гульбище вместе со своими мамашками и время от времени оглашали окрестности громкими криками.

Марра также была чисто вымыта и умащена благовониями. Как и жених одета в легкую тунику, подпоясанную ремешком. Венок на её красивой головке смотрелся бесподобно.

Процедура вступления в брак никакими особенными тонкостями не отличалась. Глава общины Киледдон, крепкий седовласый старик лет под семьдесят, бегло зачитал некое подобие молитвы или заговора и, возведя над головами стоящих перед ним на коленях молодых людей свои длани, громко объявил:

— Властью данной мне народом Кайхат-Кахр провозглашаю вас мужем и женой! Живите, дети мои, в мире и согласии! Любите друг друга и плодитесь как можно чаще! — После чего дал сигнал к началу массового застолья.

Гости много пили, закусывали, плясали под громкую веселую музыку самодеятельного оркестра народных инструментов и вновь возвращались к столам, чтобы выпить и закусить. С наступлением темноты молодым разрешили покинуть общество и с шуточками, прибауточками и песнями препроводили к домику Марры.

Откровенно говоря, Глан был здорово ошарашен случившимся и приходить в себя начал лишь, оставшись наедине со своей теперь уже законной супругой. И тут, как ни странно, им овладело какое-то необъяснимое и неведомое доселе чувство. Робость — не робость, скорее нерешительность. В его жизни было множество женщин, и прежде он никогда не испытывал ничего подобного. Положив глаз на какую-нибудь симпатичную деваху, он неуклонно шел к своей цели и в конечном итоге быстро её добивался. А тут как-то все не так — по-другому. Вот она, самая любимая и желанная, однако даже мысль о том, чтобы вот так обыденно затащить её в дом, повалить на кровать и овладеть (что, в общем-то, в его положении молодого супруга было бы вполне естественным) казалась ему верхом кощунства. Юноша нерешительно замер у порога дома, делая вид, что любуется восходом Хэш и Фести.

Своим обостренным женским чутьем Марра верно оценила, что творится в душе её супруга. Она тесно прижалась к нему всем своим телом, обвила его шею руками и ободряюще посмотрела ему в глаза, мол, ну что же ты муж мой стал таким нерешительным, действуй, как предписывает Матушка Природа. Затем, привстав на носочки, жадно впилась истосковавшимися по мужской ласке губами в его губы.

И вот тут внутри Глана будто сработал некий переключатель. Бурная волна желания покатила по его телу от паховой области к голове. Он сорвал со своей головы и отбросил прочь нелепый венок, поднял девушку на руки, не ощутив при этом ни малейшей тяжести, и уверенно шагнул в темноту дверного проема.

Свою первую брачную ночь Глан впоследствии вспоминал как один бесконечно сладкий миг. Марра оказалась хоть и девственницей, но очень способной ученицей. Тем более первое соитие он произвел в полном соответствии с "Наставлением юным отрокам и незамужним девицам", а именно в позе "сидя", предоставив девушке возможность самой управлять болезненным для нее процессом дефлорации. После первого контакта, молодые люди недолго отдыхали лежа на постели, затем Марра сама потребовала продолжения пиршества плоти. Далее было все очень здорово, супруги вошли во вкус и предавались страсти аж до самого утра, при этом каждый раз она просила своего любимого показать что-нибудь новенькое. Разумеется, девушка довольно быстро сообразила, что она не первая у своего супруга, но отнеслась к этому философски: "Пусть я и не первая, главное, отныне именно я — единственная".

Восход Анара застал молодых в очень интересной позе. Энергичные телодвижения супругов сопровождались их громкими восторженными возгласами.

Процесс взаимного познания закончился лишь к обеду, когда обессиленные Глан и Марра наконец смогли забыться в недолгом беспокойном сне.

Однако выспаться им не дали. Громкие крики и музыка, доносящиеся с улицы, возвестили о том, что деревня пришла в себя после вчерашнего пиршества и народ требует продолжения банкета. А какая же свадьба без жениха и невесты?

Пришлось молодым в экстренном порядке покинуть уютное ложе и начать приводить себя в божеский вид.

На улице Глана весьма удивила реакция толпы. Поначалу на супругов не обратили никакого внимания. Все были заняты созерцанием каких-то похожих на небольшую дыню плодов, разложенных в хаотическом беспорядке на земле прямо перед входом в домик Марры. Юноша был готов поклясться, что перед тем, как войти в свое новое жилище, никаких "дынь" не наблюдалось. Теперь их там было не менее полутора десятков.

Впрочем, означенное сакральное действо продолжалось недолго. Вдоволь налюбовавшись кучкой плодов, толпа разразилась восторженными воплями и яростными рукоплесканиями.

— Что это с ними, родная? И что это за дыни валяются перед нашим крыльцом?

— Какой же ты глупенький, милый, — Марра чмокнула в щечку своего суженого. — Это плоды хлебного дерева хун — символ мужской силы. Их ровно столько, сколько раз ты доказал мне свою любовь. Пока ты отдыхал, я сама их туда положила.

Глан тщательно пересчитал валявшиеся на земле плоды и глазам своим не поверил.

— Любимая, а ты ничего не перепутала? Ну там, ошиблась ненароком?

— Ну что ты милый, с такими вещами не шутят, бог любви Авелес лишнего не примет, и недостачи не потерпит. Так что никакой ошибки — ты у нас сегодня герой, и все женщины деревни мне завидуют черной завистью.

На что юноша недоуменно пожал плечами, почесал затылок и не без удовлетворения хмыкнул. Затем нежно обнял любимую и под восторженный рев толпы жадно впился губами в её сладкий ротик.

Массовый загул продолжался до вечера. А на следующий день в домик молодоженов примчался запыхавшийся посыльный от Киледдона и пригласил Глана на аудиенцию.

Юноша облачился в свой костюм, который у него отобрали перед свадебной церемонией, но на следующий день вернули выстиранным и аккуратно залатанным. Волыну, принесенную формиком вместе со всем прочим его скарбом, он оставил дома, лишь повесил на пояс для солидности свой нож. Когда разбирал вещички, отобрал с дюжину красивых украшений, прихваченных из крипты Древних, и преподнес своей ненаглядной. Разумеется, Марра по достоинству оценила подарок супруга, и старому Киледдону пришлось дополнительно целых полчаса томиться в ожидании прихода Охотника.

Когда же Глан наконец-то соизволил предстать пред светлы очи главы местной общины, тот первым делом предложил распить кувшинчик легкого фруктового вина. Охотник с удовольствием согласился. За столом завязалась непринужденная беседа. Поскольку скрывать молодому человеку было особенно нечего, он чистосердечно поведал старику о тех мытарствах, благодаря которым он оказался на Данисе и конкретно в Кайхат-Кахр.

— Как видишь, уважаемый Киледдон, — сказал он в завершении своего довольно длинного повествования, — я не вор, не душегуб, не бандит с большой дороги. Никогда никого не предавал, хотя меня предали все, кому не лень, даже те, кого я почитал как своих родителей. Впрочем, не все — несколько верных друзей, готовых рискнуть ради меня своими отчаянными головами, остались на Рагуне, но даже с их помощью мне не решить всех своих проблем. Это означает, что путь на Родину для меня заказан. Пожалуй, это и к лучшему: здесь я повстречал Марру, на Данисе меня никто не преследует, люди в Кайхат-Кахр душевные отзывчивые. Короче, вождь, мне тут нравится.

— А вообще, как ты намереваешься жить дальше?

— Разумеется, сидеть сложа руки на шее у жены и общины я не собираюсь. Мы с Шуршаком вполне способны заменить целую охотничью ватагу. Если потребуется, будем защищать деревню от нежити и прочих демонических тварей. Уверен, ты как человек мудрый уже оценил потенциал нашей парочки и лучше, чем кто бы то ни было знаешь, к какому делу нас приставить.

— М-м-да, — задумчиво пробормотал Киледдон, как будто уже прокручивал в голове различные варианты наиболее рационального использования пришельцев. — О том, как лихо твой муравей разделался с болотным драконом, мне доложили. То, что тебе удалось протопать по Грязной топи не один десяток верст, при этом остаться живым и здоровым, также говорит о многом. Молодец Сколван, что разыскал тебя, иначе ты бы мог набрести на какую-нибудь другую деревню и остаться там.

— И много здесь деревень, подобных вашей? — встрепенулся Глан.

— Мне известно о двух десятках поселений. Ближайшие: в двадцати пяти и семидесяти верстах южнее Кайхат-Кахр, третья расположена севернее в полусотне с небольшим верст. Время от времени наши парни отправляются туда на лодках за невестами, а молодые люди оттуда приплывают к нам, чтобы в свою очередь обзавестись второй половинкой. Иначе давно бы выродились.

— Неужели только невестами и обмениваетесь? — удивленно воскликнул юноша. — А как же насчет торговли, и культурного обмена?

— Видишь ли, Глан, наша деревня и все прочие окрестные поселения относительно молодые. Когда-то наши предки жили на южной оконечности материка. Старики рассказывают, там были деревни с населением более десятка тысяч человек. Но с некоторых пор туда зачастили какие-то люди на больших кораблях. Они отлавливали наших людей как диких животных, сотнями бросали в трюмы своих больших лодок и куда-то увозили. Мы пытались оказывать сопротивление, но у пришельцев были могучие колдуны, которым ничего не стоило сравнять с землей целый поселок или попросту приказать нашим воинам сложить оружие. Посчитав дальнейшее сопротивление бесполезным, наши пращуры бежали из тех благодатных мест и поселились на этом суровом берегу в непосредственной близости от Адовой Клоаки и исторгаемых ею полчищ нежити. Соседство, конечно, малоприятное, но сюда не лезут непрошеные гости.

— А вглубь материка не пытались перебраться?

— Что ты, вьюнош! — замахал руками старик. — Там такое творится, что здешние места даже во время Выброса могут показаться райским уголком. Лет двадцать тому как забрел к нам в Кайхат-Кахр один искатель приключений, твой земляк, между прочим, с Рагуна. Так на него смотреть было страшно. Нахватался заразы из воды, еды местной да от болотных испарений, так и сгнил заживо, даже наша Холуэйн не смогла помочь. А она мало что ведунья — травница, каких поискать, любую хворь изгонит из организма. Мне самому по молодости дикая виверна полкисти оттяпала, так она мне её отрастила за месяц. А того парня так и не спасла. Перед смертью, что твой куст сделался, только вместо веток из него повылезали какие-то бледные отростки, наподобие змей. Так что сам кумекай, паря, что там такое в глубине Даниса.

— А что же на Рагун или Гариду не подадитесь? Отсюда до острова Торон не так уж и далеко, а Срединный океан не такой бурный, как Эльфийский, при желании можно добраться даже на ваших утлых суденышках.

— Ага, чтобы нас также как наших предков по трюмам распихали, да в рабство продали. Тот бедолага поведал, для чего нас отлавливают и как скот грузят на корабли. Нет, Глан, участь бесправных рабов на плантациях нас не устраивает, уж лучше здесь отбивать регулярные атаки нежити, зато быть свободными людьми. — Киледдон допил вино из своей кружки, посмотрел внимательно своими обесцвеченными временем глубоко посаженными глазами на юношу и как-то резко подвел черту под разговором: — Короче, Глан, ты покамест обживайся, прогуляйся по окрестностям, осмотрись. Насчет харчей не забивай себе голову — лес дает нам все необходимое с избытком, к тому же море рядом. Живем как у Единого за пазухой, и если бы не регулярные нашествия нежити… — староста не договорил, лишь махнул рукой, мол, и так все понятно.

— Уважаемый Киледдон, в свою бытность на Рагуне мне приходилось иметь дело со всякого рода нежитью и закрывать источники наподобие вашей Адовой Клоаки. Не таких больших, конечно, но дело не в размерах. Главное то, что все подобные образования работают по одному и тому же принципу. Короче, если не возражаешь, я займусь этой проблемой в самое ближайшее время.

Ошеломленный амбициозным заявлением юноши Киледдон аж дар речи потерял. Какое-то время он лишь недоверчиво пялился на Глана. Наконец оправился от перенесенного шока:

— Если тебе удастся это сделать, народ Кайхат-Кахр будет помнить тебя, как героя, доколь останется стоять наша деревня. Если исчезнет Клоака, у нас появится шанс перебраться вглубь материка подальше от опасного океана и флотилий алчных работорговцев. Полуостров Гамбар, по большому счету, не самое плохое место на Данисе. Здесь нет той заразы, что встречается в изобилии в центральной части материка. А Гнилую топь недолго и осушить, лишь бы от нежити избавиться. — Привыкший мыслить масштабно, старик слегка увлекся открывающимися перспективами дальнейшего развития подведомственного ему поселения, но быстро опомнился, сообразив, что строить воздушные замки — занятие неблагодарное. — Ну, все, Глан, отдыхай, осматривайся… Ах, да, чуть не забыл… тут по утряне Холуэйн наведывалась, просила, чтобы ты к ней заглянул по возможности. Живет она…

Домик ведуньи Глан нашел без особого труда. Располагался он в западной части деревни, неподалеку от ворот, выходящих к берегу океана. Пока добирался, успел перемолвиться словечком или хотя бы поздороваться едва ли не с четвертью жителей Кайхат-Кахр. Кое-кто даже пытался его затащить в гости отведать того или иного фирменного блюда или выпить глоток вина. Однако всякий раз Глан отклонял лестные предложения и делал это так дипломатично, что ни о каких обидах не могло быть речи.

На стук в дверь на пороге появилась дама в летах, но еще довольно крепкая. Рослая, худощавая, одета в темное платье, благородная седина на голове, тонкие черты лица, высокий лоб, большие карие глаза — образ скорее подходил какой-нибудь рагунской аристократке, нежели обычной сельской ведунье.

— Спасибо, молодой человек, что принял приглашение старухи! Заходи в дом! — засуетилась Холуэйн.

— Какая же вы старуха? — тут же нашелся Глан. — Вы еще многим молодым форы дадите.

— Экий шалун, угодник дамский, — магиня погрозила ему пальчиком. — Мне можешь не льстить, старая Холуэйн не питает иллюзий по поводу своего возраста.

На что оба дружно рассмеялись.

Ведунья усадила гостя за стол и принялась потчевать чаем с ватрушками, пирогами с разнообразной начинкой и своим фирменным печеньем. Разговаривали о погоде, видах на урожай плодов хлебного дерева, из которых аборигены получали муку, не уступающую по качеству пшеничной. Глан также узнал, что рудознатец Парк обнаружил неподалеку большие залежи железной руды, что треска в этом году не подойдет близко к берегу, зато креветки и кальмара будет много. Короче говоря, разговор ни о чем.

Выйдя через полтора часа из дома ведуньи с набитым до отказа брюхом, юноша недоуменно пожал плечами. Он так и не понял, для чего собственно его приглашали в гости. Ведунья не расспросила о его былом житье-бытье на Рагуне, не поинтересовалась, каким образом он смог выжить в Грязной топи, словом не обмолвилась о Шуршаке. Просто старательно, но ненавязчиво угощала чаем и сдобой в разных ипостасях и болтала безумолчно.

Оказавшись на улице, Глан попытался выйти на связь с Шуршаком, но формик по какой-то причине закрыл свое сознание. Вполне возможно, в данный момент дрыхнул в каком-нибудь укромном уголке после удачной ночной охоты или дискутировал с кем-то из аборигенов.



Поделиться книгой:

На главную
Назад