Помоги проекту - поделись книгой:
Лосев А.А.
Оранжевый туман
Возвращение Попрыгунчика
Оранжевый туман
ГЛАВА I Новые друзья
Лично я терпеть не могу отработку. Если кто не знает, что это за штука, то объясню: так называют те добровольно-принудительные сеансы «трудового воспитания», которые имеют место быть после окончания учебного года. Граждане учителя уверены, что если мне повезло в кавычках получать среднее образование под их началом, то я их крепостной крестьянин и римский раб в одном лице.
«Игорь, — вопил мой прежний надсмотрщик, — школа — твой второй дом! А ну марш сей секунд вскапывать газон во дворе твоего второго дома!»
Говорят, в большом городе это позорный пережиток и никто не следит за тем, пришел ты отрабатывать или нет. А у нас в Озерках это, говоря по-умному, краеугольный камень образования!
Год назад, когда меня подрядили перетаскивать никому не нужные кирпичи на заднем дворе из одной кучи мусора в другую, я вдруг подумал: «А неплохо бы было, если бы сейчас вот то ведро, в котором я таскаю всю эту дрянь, вдруг вспыхнуло и оплавилось!»
Я посмотрел на него так, будто бы и вправду собираюсь с ним разделаться. Представил, что, например, обливаю бензином или насыпаю до краев толом… При этой мысли я отошел от него подальше. В тот момент я думал, что оно и вправду может рвануть. Я поднял руку: на старт, внимание, ма-а…
Я отскочил и зарылся головой в кучу листьев. Вдруг я сообразил, что выставляю себя полным идиотом: валяюсь тут в мусоре по уши, в сапера вроде играю на старости лет.
Надо мной что-то тяжело хлопнуло. Меня обдало волной теплого воздуха. Я приподнял голову. …Ведро разнесло на мелкие жестяные лоскуточки…
Я ошарашенно огляделся. Рядом со мной, в паре шагов, тлел черный круг, вся трава, веточки и другая ерунда, которая была в нем, выгорела.
В тот день, я помню, меня освободили от лишних трех часов отработки.
С тех пор у меня иногда стали получаться всякие штуки: я был в походе с байдарочниками и буквально в секунду развел им костер из отсыревших дров. Они тогда подумали, что это просто фокус, но зауважали! Другой раз нахулиганил — поджег учебник по алгебре. А так ему и надо!
Но вот однажды гулял я с одной девчонкой из шестого класса, начал трепаться, что я умею без спичек вещи поджигать, как учебник сжег, рассказал. Она так на меня смотрела! Говорит, ты, наверное, круче Копперфильда! Попросила поджечь что-нибудь.
Я гляжу — на дороге здоровая ветка валяется, ветром сбило. Я на нее смотрел, смотрел… У меня раньше всегда получалось, если чувствую, что надо… А тут — никак. Смотрю, смотрю, и никакого толку, как будто контакт перегорел.
Дальше что? Да ничего. Говорит, вы все, мальчишки, врете только хорошо…
Потом своим пытался показать — тоже ничего не вышло. Отец дал подзатыльник, говорит, валяй, уроки лучше учи. Телик запретил смотреть. Неврастениками, мол, растете, только в ящик и можете пялиться, пошел бы лучше в огороде забор поправил. Большой уже, вроде того. Мы же в частном доме живем, по хозяйству много работать приходится.
А теперь у нас построили новую школу. Работищи — непочатый край. Вот я сидел и думал, не поджечь ли мне черенок у лопаты. Больно уж не люблю я в земле ковыряться. Если бы вот починить что-нибудь…
— Слышь, парень!
Я оторвался от созерцания черенка, который уже начал нагреваться в руке, и поднял глаза. Передо мной стояла девчонка, здоровая такая, с большим алюминиевым ведром.
— Дай-ка сюда твою лопату!
Мне не жалко! Бери, пожалуйста!
Она крепко ухватила лопату за черенок, положила свое ведро на камень и несколько раз стукнула лезвием по ручке. Тут я заметил, что ручка была погнута и вываливалась из ушек ведра.
— Давай я! — сказал я немного сердито. Мужское же дело!
Но девчонка ловко согнула ручку и починила ведро в несколько секунд совершенно без моего участия.
— Спасибо. Работай, работай, одноклассник! — крикнула она мне, уходя.
Это с такой мне учиться?!
— Меня Игорь зовут! — крикнул я ей вслед обиженно. Одноклассник! Ха!
— А меня Катя! — еще раз обернулась она.
Катя ее зовут! Ну и что!
Я бросил свою лопату на землю, и ее черенок загорелся просто-таки синим пламенем.
— Квасцов!
Квасцов — это моя фамилия.
И на мою голову как из-под земли явился куратор. Моего нового мучителя звали Юрий Германович, и он очень трепетно относился к «пятой трудовой четверти». Вообще эта «четверть» — свинство. Август на дворе, последний нормальный месяц, да еще и последняя его неделя, между прочим.
— Мне говорили, — принялся с места в карьер ругаться он, — что ты занимался подобными вещами. Где у тебя спички, зажигалка?
Если мне действовать на нервы, я бываю очень невоспитанный.
— Я некурящий, — отвечаю ему невежливо так.
— Ты чем черенок от лопаты казенной спалил, а? Думаешь, у школы много денег на черенки для лопат?!
Я ничего не отвечал. А что тут возразишь?
— Еще раз такое сделаешь — пойдешь за родителями, понял?
— По-онял, — протянул я угрюмо.
Юрий Германович отвесил мне легкий подзатыльник и ушел дальше командовать. А я заметил, что позади нас стоит и наблюдает за нами один парень. Странный какой-то. В очках. На отработку, в грязи копаться, явился в рубашечке эдакой. Причесан весь, в парикмахерской как будто вчера был.
Я, конечно, не гоблин, книжки тоже читаю, антенну недавно сам дополнительную поставил — чтоб еще два канала ловила. Но этот парень выглядел так, словно он программист или самый главный начальник.
— Макс, — сказал он сдержанно и руку подал, — вы Игорь? Я знаю, мы с вами будем учиться в одном классе. Я списки смотрел.
Я сразу почувствовал к нему уважение. Заходит в учительскую, списки читает. Наверное, родители у него — не просто так, кто-то из важных. Интересно, чего он тогда не в большом городе?
Макс поглядел на меня оценивающе и сказал, как будто мысль свою отметил:
— Будем на «ты»?
— Понятное дело.
Еще немного подумал и спросил:
— Ты уже давно умеешь вещи поджигать?
— Год, — ответил я, не задумываясь, кто он такой и почему все это выспрашивает.
— Дело в том, — продолжил Макс с тем же значительным видом, — что в нашем классе уже трое людей с такими же способностями. Я имею в виду некие метафизические возможности.
Я мучительно соображал, как бы узнать значение этого умного слова. Я бы в лепешку расшибся, но не спросил напрямую.
— Метафизические — в данном случае, действующие за гранью нашей реальности, — отчеканил Макс, как будто услышал все мои мысли. А вдруг и вправду услышал? Он же сказал, что нас, таких чудиков, тут несколько. Вполне возможно, что он и есть один из нас, мысли читает.
Я взял свою обгорелую лопату и пошел за ним — вроде как в другом месте покопать собираюсь.
— С Катей Северовой ты уже знаком? — спросил он меня по дороге.
— Знаком. А она что, тоже?..
— Телекинез — передвижение предметов без физического воздействия. Это Катя умеет.
— Класс! А ты?
— Так, всего понемножку, — уклончиво ответил Макс, — обычно способности проявляются в экстремальных ситуациях, но сейчас что-то, видимо, происходит, потому что я чувствую обострение своих возможностей.
«Я тоже», — подумал я. Этот парень все равно слышит все, о чем я думаю.
— Ты не замечал в последнее время ничего странного? Может быть, у тебя или твоих соседей наблюдался полтергейст?
— Что такое полтергейст, я знаю! — быстро сказал я.
— Так ничего такого не происходило?
Мне на память пришел один случай. Мы недавно купили молодого дога — дом охранять. У нас ведь, я говорил, дом в частном секторе. Город наш вообще небольшой, частных домов больше, чем тех, что с квартирами.
Наш городок стоит на холме. На самой его верхушке — церковь и почта, за ними, на склоне, — наша школа и дорога, выходящая на трассу и железнодорожную ветку. А с другой стороны — главный жилой квартал из частных домов, спускающийся к заросшей лесом долине реки.
Так вот, во дворе у нас Червонец сидит, беспородный. Сидит себе и сидит, никто на него внимания давно не обращает. Дряхлый уже стал, не кусается, только брешет на прохожих иногда, по старой памяти.
И мы завели Геста. Совсем недавно, месяца два он у нас. Молодой пес, умный, привязчивый очень. Настоящий друг. Я его уже голос подавать выучил.
Но в последнее время — с неделю, не больше — он стал какой-то странный. Я думал, болеет. Но прививки, какие положено, у него все есть. Может, жару плохо переносит?
Но дома никто ничего не замечает. Отец второй раз меня неврастеником обозвал. Я на него очень обиделся. А вдруг с Гестом что-то серьезное? Вдруг он умрет?..
— Вроде ничего не происходило, — все-таки ответил я.
Макс серьезно посмотрел на меня поверх очков и ничего не сказал.
Мы пришли на второй этаж нашего «второго дома», будь он неладен. Там на подоконнике сидела Катя и делала вид, что моет окно.
ГЛАВА II Пятеро над лесом
В новую школу я перевелась сама. Бесполезно полагаться в любых важных делах на них, на родителей. По-моему, им вообще все равно, учусь я или нет.
Они оба давно пьют, лет шесть уже. Я не очень люблю об этом говорить…
Мама пыталась что-то изменить, тетка ей давала деньги съездить в город, к доктору, который коды ставит. Мама тогда говорила, что вернется, заберет меня и мы будем жить хорошо, как раньше, только без отца. С отцом хорошо не получится. Мама его все еще любит, сама так говорит, но отец не хочет даже попытаться вылечиться.
Тетка дала матери деньги, а она их пропила в тот же день, вот и все. Да я знала, что так будет. Но надеялась. Вдруг то, что я знаю, — вроде как самообман, и все может получиться по-другому? Но это всегда сбывается. Бабка говорила, что у меня есть дар, угадывать, что может произойти дальше, и находить потерянные вещи.
Когда мне было года два, я начинала страшно плакать, когда мы с мамой проходили мимо магазина, где продавали водку в розлив. Как будто еще тогда знала, как все это может кончиться.
Я всегда знаю, что произойдет с моими родителями или с сестренкой в будущем. Сестренка у меня в детдоме, и иногда мама, когда не очень пьяная, просит, чтобы я рассказала, что с ней сейчас.
А когда я пришла в новую школу на отработку, она у меня в конце августа, меня будто что-то захватило: я увидела незнакомого парня с собакой. С большим догом. Парень сидел на корточках и разговаривал с ним. Потом видение пропало.
Иногда бывает, что-нибудь кажется само по себе, когда перед этим не настраиваешься что-то увидеть. Обычно это означает что-то важное.
Я очень удивилась — до сих пор я видела только близких мне людей. У меня была хорошая подруга, она жила здесь два года назад, Неля ее звали. Ее я тоже видела перед тем, как мы познакомились. Знала, что потом мы с ней встретимся. Только так же, как тогда с мамой, мне очень хотелось, чтобы это было ошибкой.
Я видела, как она выходит из поезда на железнодорожной станции — тут недалеко — купить чего-то.
И, увидев меня, только кивает головой и заходит обратно в поезд.
«Это же я, Оля Полунина!» — хотела я крикнуть, но только так же кивнула в ответ.
Одним словом, я вижу только близких мне людей, а теперь, когда мне стали являться картины с теми, кого я совсем не знаю…
Еще я увидела тоже незнакомого мальчишку высокого роста, в очках, который стоял посреди пустыря и смотрел в небо, словно высматривал там что-то. Пустырь я узнала, и от этого видение показалось мне особенно реальным.
Когда я пришла на отработку, меня тут же отправили мыть полы на второй этаж. Я оказалась в компании маленькой черненькой девчонки, которая пришла раньше меня и очень усердно мыла полы. Мы познакомились.
— Наташа, — сказала она, когда я спросила, как ее зовут, и покраснела. Бывают такие патологически застенчивые люди. Она мне показалась очень замкнутой, зажатой, и все-таки я почувствовала к ней симпатию.
Вообще-то я тоже не особо общительный человек.
Некоторое время мы молчали. Наташа так вдохновенно драила полы, что мне стало неудобно. Я вроде покрепче ее. К нам подошел мальчонка, с трудом тащивший полное ведро воды.
— Юрий Германович сказал вам принести, — проворчал он, поставил ведро на пол и принялся растирать затекшие руки.
Я не обратила на него внимания. Сейчас меня больше занимало, что за человек эта Наташа и почему она так на меня смотрит, будто тоже видела меня, как я видела тех незнакомых ребят.
— У меня такое чувство, будто бы я тебя знаю, — начала я разговор. Наташа сама бы ни за что не заговорила первой.
— У меня тоже, — застенчиво улыбнулась она, и я поняла, что мы нашли общий язык. Как тогда, когда Неля запросто подошла ко мне и предложила прокатиться с ней на речку. Девчонки из больших городов вообще гораздо раскованнее. Но от Нельки уже тогда веяло чем-то эгоистическим: ее сослали на лето в наше захолустье, и она искала себе компанию. А Наташа была совсем другой.
Я подумала, кем могут быть ее родители. И решила, что, наверное, она живет с матерью одна и ни сестер, ни братьев у нее нет. Да и живут небогато. Обычно я такие вещи очень точно угадываю.
Мальчишка, который принес воду, все еще стоял тут. По-моему, его мучило любопытство.
Поделиться книгой: