Все или ничего

Айра Левин

Все или ничего

Глава 1

— А это тот самый знаменитый лес, о котором я вам говорила. Здесь самые прекрасные экземпляры старых деревьев-патриархов, а когда вы решите, что осмотрели достаточно, мы вернемся на маленький пляж на озере и там передохнем, — сказала очаровательная женщина-гид небольшой группе американских туристов.

— Это что-то! — восторженно восклицал турист из Чикаго. — Можно ли поверить, что эти деревья настоящие? — говорил он жене, пока жужжала его видеокамера.

— А какой водопад, а какая тенистая прохлада! — отозвалась жена. — Боже мой, Боже мой!

Экскурсовод улыбнулась и сняла шляпу — пышные золотистые волосы рассыпались у нее по плечам. Ей было двадцать семь лет, она была высокого роста, стройная, с гладкой, загорелой кожей, оттеняющей яркую голубизну глаз. На ней была майка без рукавов и в тон к ней шорты, открывающие длинные, спортивные ноги. Она была управляющей Хит-Хауса, гостиницы, расположенной у подножия горы Крейдл, и уже привыкла к тому впечатлению, какое производил на туристов этот красивый уголок Тасмании, и тем не менее это всегда было приятно.

Однако она заметила, что один член ее группы, молодой мужчина, не выражает таких бурных восторгов, как остальные, по крайней мере по поводу пейзажа. Казалось, его взгляд дольше задерживается на ней. Черт его побери, раздраженно подумала она, но про себя отметила, что Грант Гудман, а именно так звали этого человека, был, что называется, настоящим мужчиной — как минимум шесть и четыре десятых фута ростом и по виду сильный, как лев. Впрочем, она отметила это еще накануне вечером, после ужина, когда впервые увидела его. Группа уговорила ее сыграть на замечательной старинной пианоле. Гудман сидел в сторонке перед камином, тем не менее Брайони чувствовала время от времени на себе его внимательный взгляд и с удовольствием сознавала, что в своем платье цвета старого вина, которое мягко облегало ее высокую грудь и подчеркивало тонкую талию, выглядит весьма привлекательно.

Брайони испытывала некоторую неловкость — обычно она одевалась, не стремясь привлечь чьего-либо внимания, а этот человек заставлял ее чувствовать себя так, будто она одевалась специально, чтобы понравиться ему… И умудрился заставить ее гадать, кто он такой, почему один и почему произвел на нее такое впечатление.

Ее размышления были прерваны решением группы, что они увидели достаточно, и она провела их обратно на пляж, где они сняли с плеч рюкзаки и достали оттуда провизию.

Дуайт Вайнберг подошел к ней и присел рядом на корточках. Вайнберги и две другие супружеские пары, которые держались вместе, находились в кругосветном путешествии, от одной мысли о котором Брайони уже испытывала усталость, но за два дня, что они провели в Хит-Хаусе, она успела их всех полюбить, правда, относясь с легкой иронией к их бесконечной любознательности, которую не уставая демонстрировал Дуайт.

— Вы, австралийцы, очень способные люди, не так ли, Брайони? — в восхищении говорил он. — Взять, к примеру, вас — вы умело хозяйничаете в гостинице, водите экскурсии по горам и при этом очень много знаете. Я снимаю перед вами шляпу!

Прежде чем ответить, Брайони задумчиво посмотрела на синие воды озера Дав, затем скользнула взглядом по вершинам-близнецам горы Крейдл:

— Я вообще-то не гид, Дуайт, — улыбнулась она. — Гид заболел, вот я и пошла с вами.

— Но у вас это получается! — не сдавался Дуайт.

— И при этом так здорово, — хором поддержали его остальные.

Она ответила им признательной улыбкой.

— Вы очень добры. Надеюсь, — сказала она, лукаво прищурившись, — что у себя дома вы расскажете другим о Хит-Хаусе.

— Непременно, только нам будет очень трудно расстаться с этими местами! — ответил Дуайт. — Однако, Брайони, ответьте: хотя вашему комплексу всего год, я слышал, его только что продали?

Брайони внутренне поморщилась, подивившись, откуда у Дуайта эта информация.

— Я не владею этой гостиницей, Дуайт, я здесь просто работаю, но действительно она скоро перейдет в другие руки, хотя нас заверили, что все в основном останется по-прежнему.

— Отлично, — проговорил Дуайт. — Я всегда говорю: когда есть что-то хорошее, надо за это держаться. И я бы добавил, что вы — лучшее, что есть Хит-Хаусе.

По какой-то причине, вероятно потому, что Грант Гудман не принимал участия в этих восхвалениях, Брайони подняла голову и посмотрела в его карие глаза. Он также снял с себя рюкзак и в тот момент подносил к губам жестяную банку с пивом; но что удивило ее, так это нескрываемая ирония в его взгляде, когда их глаза встретились. Брайони нахмурилась.

Грант Гудман отнял банку от губ, ирония из его глаз исчезла, уступив место сдержанной веселости, отчего Брайони, наконец-то отвернувшись, подумала: да кто же он все-таки, черт возьми, и почему на меня так смотрит?

Она неотступно думала об этом, пока вела группу обратно на стоянку автомашин у озера, и с раздражением отметила, что это беспокоит ее. Брайони внутренне ругала себя, вдыхая аромат лимонника и разглядывая красивое горное озеро, за то, что забивает себе голову всякой ерундой. Она привыкла справляться с мужчинами, которые позволяли себе вольности, но факт оставался фактом — в Гранте Гудмане определенно было что-то, что волновало ее. И уж совсем неприятно было то, что, когда они подошли к микроавтобусу, он уселся на переднее сиденье рядом с ней.

— Вы отлично водите, Брайони, — я могу вас так называть? — заметил Грант Гудман, когда она переключила скорость и стала пробиваться по узкой извилистой дороге.

— Конечно, мистер Гудман, — непринужденно ответил она, хотя внутренне стиснула зубы.

— Грант, — поправил он с легкой улыбкой на губах. — Вы так же ловко управляетесь с людьми.

— Ну не знаю. С большинством людей легко ладить, — ответила она, на сей раз холодно.

Последовала короткая пауза, а затем он невозмутимо произнес:

— Вас раздражают мои комментарии? Почему?

Брайони едва удержалась от резкого ответа, готового сорваться с уст. Она ужасно злилась на себя за то, что выдала свою пристрастность. Кроме того, ее смущало, что он сидит так свободно рядом с ней, и его колени почти касаются ее коленей, а она не может правильно среагировать на это.

— На то нет никакой причины, мистер Гудман, — ответила она, а затем решила попробовать иначе: — Что привело вас в эти края?

Он ответил не сразу.

— Все так много говорят о дикой природе Тасмании, не так ли?

— Да, — согласилась Брайони. — Стало быть, вы с материка?

— Да, — ответил он, — точнее сказать, из Сиднея, а здесь я для того, чтобы отдохнуть и подзарядиться. Надеюсь, вы не против.

Он хорошо говорит, подумала она, и голос у него приятный…

— Почему я должна быть против? Я…

— Я просто подумал, что не слишком вам нравлюсь, — растягивая слова, сказал он, и, когда она на секунду повернулась к нему, улыбнулся ей дружелюбно и одновременно дерзко.

Брайони сосредоточила свое внимание на дороге и резко переключила скорость.

— Вовсе нет, мистер Гудман, — парировала она. — Гость это гость. Мы уделяем большое внимание качеству обслуживания в Хит-Хаусе и рады всем.

— Очень приятно это слышать, — сказал он, а затем добавил: — Интересно, насколько рады.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, если бы, предположим, я вам сказал, что вы мне нравитесь, что тогда было бы включено в обслуживание?

Брайони задохнулась от возмущения и круто вильнула в сторону, хотя на дороге никого не было.

— Вы переходите границы дозволенного, — процедила она сквозь зубы.

— Но это не причина для того, чтобы стереть меня с лица земли на диких просторах Тасмании, — ответил он с ухмылкой, после того как она выровняла автобус.

— Жаль, что я не могу… — Она резко замолчала.

— Все в порядке, Брайони? — крикнул Дуайт.

— Все отлично! Извините, — крикнула она в ответ. — Меня немного напугала какая-то мерзкая рептилия, — добавила она.

Грант Гудман беззвучно, с явным одобрением, рассмеялся, а затем спокойно произнес:

— Интересно, что было бы, если бы я указал в анкете, которые так любят раздавать в гостиницах, что управляющий обозвал меня мерзкой рептилией.

— А в этом как раз и заключается одно из преимуществ управляющего, что все анкеты возвращаются к нему, — нашлась она.

Он задумался, вид у него по-прежнему был веселый.

— Пожалуй, — согласился он в конце концов. — Знаете, вы умеете защищаться, и это мне нравится. У меня когда-то была кобыла с характером, норовистая и очень породистая, но временами требовалась сильная рука, чтобы держать ее в узде, — добавил он бесстрастно.

Брайони почувствовала, что закипает от гнева. На какую-то долю секунды она испытала страстное желание дать Гранту Гудману пощечину, но в этот момент они подъезжали к воротам Хит-Хауса, и обе ее руки были заняты.

Плавно затормозив автобус, она сказала, чеканя слова:

— Мистер Гудман, это уж слишком, и, если подобное повторится, я буду вынуждена попросить вас покинуть Хит-Хаус.

Его губы раздвинулись в улыбке:

— Попытка не пытка, Брайони. Только то, за что вы сейчас себя выдаете, не совсем соответствует тому, что я о вас слышал, — шутливо ответил он.

Брайони уставилась на него в изумлении, широко раскрыв глаза, а затем сказала:

— Уходите, черт вас возьми, а не то я вас ударю!

Он удивленно приподнял бровь и улыбнулся.

— Непременно, — нарочито вежливо ответил он. — Надеюсь, я не испорчу вам настроения. Увидимся за ужином, — непринужденно добавил он, выходя из автобуса.

Брайони все еще трясло, когда она добралась до своего номера.

Гостиница гармонично вписывалась в горный ландшафт. Построенная из камней и дерева, она имела гостиные и комнаты для отдыха, кухню и приемную, а также номер для управляющего. Стены были отделаны местными породами дерева, повсюду стояли мягкие кушетки и кресла, на паркетных полах лежали красивые ковры, а дополняли интерьер прекрасные композиции из высушенных цветов. Все было одновременно красиво и удобно. Гости, максимум сорок человек, размещались в отдельных домиках, просторных и удобных, в каждом из которых были камин и ванная с гидромассажем, а сам комплекс располагался в живописном гористом месте, поросшем лесом, который оживал по ночам с появлением разных экзотических животных.

Красота и комфорт Хит-Хауса распространялись и на номер для управляющего, который состоял из гостиной, спальни, небольшой кухни и ванной.

Она направилась прямо в ванную, чтобы прийти в себя и немного расслабиться, но на сей раз даже гидромассаж не помог ей. Настроение было мрачное и подавленное, а до ужина оставалось полтора часа. По традиции, установившейся в Хит-Хаусе, Брайони или ее заместитель всегда ужинали вместе с гостями, стремясь наполнить каждый вечер атмосферой непринужденности и праздника.

Из ванной она прошла в спальню и открыла дверцы встроенного шкафа. Было по-прежнему тепло, и вечер обещал быть безоблачным и тихим. Бессмысленно уставившись на вешалки с одеждой, Брайони не видела ничего, она перебирала в памяти события своей жизни, с горечью сознавая, что по сути похоронила себя и свои таланты здесь, в забытом Богом уголке Тасмании. Брайони закрыла глаза от неожиданной боли. Интересно, подумала она, скоро ли пройдет боль? Но уж во всяком случае, пока здесь будут находиться люди, подобные Гранту Гудману, который каким-то образом разузнал что-то о ней, этого не случится. Но как ему это удалось? Может, просто имя показалось ему знакомым?

Брайони вздохнула и стала одеваться. Она выбрала свободную голубую рубашку под цвет глаз, которая очень шла ей, засунула ноги в серебряные туфли-лодочки и, зачесав назад волосы, завязала их небрежным узлом. Однако, взглянув на себя в зеркало, она сделала открытие, которое поразило ее. Вот уже больше года она подавляла в себе всякую чувственность. Неустанно трудясь на благо Хит-Хауса, ей удалось вытравить из своей памяти осознание себя как женщины, способной на любовь и страсть, и в этом ей помогало воспоминание о предательстве. Однако, как бы Брайони ни ненавидела Гранта Гудмана или тот тип мужчин, к которым он относился, она не могла не признать, что он произвел на нее ошеломляющее впечатление. В ушах все еще стоял его низкий бархатный голос, и она почти ощущала прикосновение его колена на обратном пути в Хит-Хаус.

Брайони облизнула пересохшие губы и судорожным движением выдвинула ящик трюмо, в котором хранила косметику. Нет, не может быть! Наверное, она просто устала. Подумать только, что он говорил.

— Нет, я все это придумала, — решительно сказала Брайони своему отражению в зеркале и стала наносить косметику спокойной, уверенной рукой.

— Что он из себя представляет?

Линда Кросс сидела за столом в приемной. Ей было около двадцати пяти, она была умненькой и деловитой и у нее была романтическая душа.

Брайони поставила на стол чашку с кофе и взяла в руки присланный факс.

— О ком ты?

Линда округлила глаза.

— Как о ком? Разумеется, о том шикарном мужчине, который отправился с вами на прогулку, Гранте Гудмане.

Брайони пробежала глазами факс, с удовольствием отметив тот факт, что на следующую неделю все места раскуплены.

— Да так себе. А кто он?

— Так себе? — Линда казалась оскорбленной. — Брайони, только не говори мне, что ты ничего не заметила.

Брайони подняла голову.

— Чего?

Линда вздохнула.

— Какой он высокий, не говоря уж о том, какой интересный и симпатичный.

— Симпатичный, — усмехнулась Брайони. — Его трудно обвинить в том, что он симпатичен.

Линда широко раскрыла глаза:

— Он тебя чем-то расстроил?

— Мы — как бы это сказать — не очень-то поладили!

— Но он — гость!

— Все правильно! — Брайони подняла руку. — Избавь меня от своих нравоучений. А ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, кто он?

— Нет. А что ты имеешь в виду? Уж не брат ли он Роберта Редфорда[1]?

— Я имела в виду, — сухо ответила Брайони, — известно ли нам, кто за него платит, связано ли это как-то с бизнесом, или, может, ты каким-то только тебе известным способом узнала, чем он занимается.

— Но он приехал только вчера после полудня, — лукаво ответила Линда. — Дай мне время! Я знаю только, что он платит за себя сам, что живет в Сиднее, потому что в домашнем адресе указан Сидней и заказ был сделан по телефону из Сиднея. Больше мне ничего не известно, — с сожалением добавила она, — разве только, что его чемоданы выглядят шикарными, но не новыми, и что прибыл он из Лонсестона на такси.

— Да ладно, — сказала Брайони, передернув плечами, — это не важно. Как там Люсьен?

— Наш легкомысленный гид и донжуан? — с неожиданным жаром ответила Линда. — У него ужасная простуда, и он этого заслуживает.

— Я тебя предупреждала насчет Люсьена, Линда. Будь осторожна. Его галльское очарование ослепляет.

— К сожалению, на завтра намечена экскурсия в горы, а я сомневаюсь, что он к тому времени поправится.