Помоги проекту - поделись книгой:
Венди Дулиган
Пояс целомудрия
Утром Джейн достала из почтового ящика конверт. Письмо было адресовано ей. Она вынула листок и прочитала его:
Из глаз Джейн брызнули слезы. Что ж, этого надо было ожидать, подумала она. Не сошлись взглядами, Олуэн не понял меня. А может, мое поведение действительно старомодно? Или причина в том, что в глубине души я сомневалась в чувствах Олуэна, да и в своих тоже?
1
— Отпусти сейчас же!
Забившись в дальний угол роскошного нового «ягуара» Чарли Томсона, Джейн приготовилась зубами и ногтями отстаивать свою честь. Рот Чарли, источавший запах «бурбона», прижимался к ее рту, а рука лезла к ней под юбку.
Джейн отчаянно пыталась разжать его пальцы, но боялась, что все ее попытки сделать это бесполезны. Шестифутовый Чарли был на сотню фунтов тяжелее ее, находился в хорошей форме благодаря регулярным занятиям гимнастикой и справился бы с ней без всякого труда.
К тому же он был слегка пьян.
— Джейн, малышка, расслабься, — уговаривал он, с грацией орангутанга тиская ее груди через одежду. — Я знаю, в машине тебе неудобно. Чертовски жаль, что твоя соседка сегодня дома. Но мои апартаменты всегда…
Казалось, у Чарли было больше рук, чем у целой стаи обезьян. Он снова начал задирать ей подол. Настало время для решительных мер. Может, ударить его в пах, как учил дружок ее соседки? Или попытаться открыть дверь машины и позвать полицию?
Она от души надеялась, что не понадобится ни то, ни другое. Несмотря на сегодняшнее поведение, Чарли был славный малый. Ей не хотелось причинять ему физическую боль. А что касается полиции… Даже если она не подаст в суд, эта история испортит Чарли репутацию. Один из самых многообещающих молодых адвокатов, Чарли не избежал бы неприятных сплетен. Насколько она знала полицейских и их союзников — оппонентов Чарли в зале местного суда, — те с удовольствием распространили бы о нем самые грязные слухи.
Может быть, следовало припугнуть его судом? Этот самый цивилизованный из доступных ей способов едва ли помог бы, если бы она имела дело с каким-нибудь невежей или отпетым типом. Но с такими в основном порядочными людьми, как Чарли, это обычно срабатывало.
К несчастью, будучи репортером «Паблик ньюс» по уголовным делам, она проводила в здании суда времени не меньше, чем сам Чарли. Он наврет с три короба и выкрутится, а люди начнут шептаться за ее спиной…
— Чарли… Пожалуйста! — снова взмолилась она. Но и эта мольба не возымела никакого действия.
Через несколько мгновений она почувствовала, что нейлоновый чулок поддался: Чарли расстегнул левую переднюю резинку ее пояса.
— Ты не понимаешь! — выпалила она. — Я никогда не занималась любовью с мужчиной!
Томсон застыл на месте, как будто их возню показывали по телевизору и кто-то неожиданно выключил его.
— Ты что, шутишь? — внезапно нахмурившись, спросил Чарли. — Кажется, я слышал, что тебе двадцать шесть…
Ну вот… Ее заявление произвело нужный эффект. Джейн выпрямилась и натянула на колени твидовую юбку.
— Мне и есть двадцать шесть, — ответила она. — И что из этого следует?
— Ну, я просто думал…
Чарли поправил галстук, оперся на руль и распечатал пачку жевательной резинки. Насколько Джейн знала Томсона, она поняла, что сделанное ею признание ошарашило его.
Несомненно, он думает, что со мной что-то не так, подумала Джейн, приглаживая остриженные «под пажа» волосы цвета красного дерева. Дожить до таких лет и ни с кем не переспать могла только фригидная женщина. Или невротичка. Или то и другое вместе взятое.
Почему никто не догадывался об истинной причине — ее старомодной убежденности в том, что она должна сберечь свою девственность для мужчины, за которого когда-нибудь выйдет замуж?
Судя по тому, как идут дела, думала Джейн, мне никогда не удастся сблизиться с мужчиной до такой степени, чтобы выйти за него. Я не люблю Чарли, а после того, что случилось сегодня вечером, и подавно не полюблю. Но по сравнению со всеми остальными, кого я знаю, Чарли самый лучший. Когда он понял, в чем дело, то сразу отпустил меня. И теперь, даже если я сама попрошу его переспать со мной, он наверняка откажется.
— Послушай, Джейн… — пробормотал Томсон с явным намерением как-то разрядить обстановку. — Я чувствую себя последним болваном. Но, Богом клянусь, я никогда не думал…
— А если бы подумал?
То стал бы носить меня на руках? — мысленно спросила она. Или предпочел бы попастись в другом месте? Неужели каждое знакомство мужчины и женщины должно заканчиваться постелью?
— Я… гмм… не знаю. — Казалось, этот вопрос заставил Чарли почувствовать себя еще более неуютно. — Ясно одно, — наконец промолвил он, — я рад, что ты призналась в этом. Если бы я знал об этом раньше, то никогда не полез бы к тебе в трусики так, как сделал это сегодня.
Это распространенное выражение объяснило Джейн все. По ее мнению, попытка «слазить в трусики» не имела ничего общего с настоящей любовью. Даже если бы она плюнула на свои принципы и согласилась на секс без брака с тем, кого она любит, разве это помогло бы ей продвинуться от пункта А — «простое знакомство» — к пункту Б — «любовная связь»? Каждый знакомый парень ждал, что она ляжет с ним в постель после третьего свидания!
— Наверно, пора домой, — со вздохом сказала она. Завтра первый день процесса Стениона Мокрижа, и…
— Гарри Джексон собирается продолжать это дело. — Чарли спохватился только тогда, когда слова уже сорвались с его губ. Кажется, он думал, что Джейн собирается воспользоваться его словами, чтобы продолжить беседу.
Можешь не волноваться, подумала Джейн. У меня и в мыслях нет затягивать этот несчастный разговор.
— Как бы там ни было, завтра понедельник, — продолжила она. — Вставать рано.
Чарли бросил на нее благодарный взгляд.
— Я отвезу тебя домой.
Квартира, которую Джейн делила с помощницей главного редактора Луизой Дэй, была на втором этаже приземистого кирпичного здания в нескольких кварталах к западу от озера. По всем понятиям, это тихий район, но час был поздний, и Джейн обрадовалась, что Чарли не ушел, пока она не отыскала ключ.
— Спасибо… гмм… за приятный вечер, — по привычке пробормотала она.
Если бы Чарли закатил глаза к небу, потрясенный невыразимой иронией этой ходячей фразы, Джейн ничуть не удивилась бы.
— Нет проблем, — дружески заверил он, не пытаясь поцеловать ее на прощание. — Я позвоню тебе когда-нибудь на следующей неделе, идет?
— Ладно, — ответила Джейн, зная, что этого обещания он не сдержит. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что от нее хотят поскорее отделаться.
Когда она вошла в квартиру, Луиза и ее постоянный дружок Джеймс Порч лакомились холодной пиццей и смотрели по телевизору новости.
— Что стряслось? — спросил Джеймс Порч, пристально вглядываясь ей в лицо. Спортивный репортер, тоже работавший в «Паблик ньюс», он был чрезвычайно наблюдателен и предпочитал не бросать слов на ветер.
Джейн пожала плечами. В первый раз с момента размолвки с Чарли ей захотелось заплакать. Все было слишком знакомо. Разница заключалась лишь в том, что она не отвергла предложения Чарли проводить ее. Это начинало входить в привычку и действовать на нервы. Нечто похожее произошло несколько месяцев назад с мужчиной, который ей по-настоящему нравился.
Еще один юрист, с которым она встретилась в суде, Олуэн Пил казался таким тонким, таким понимающим… Ничуть не раздосадованный ее признанием, он выразил Джейн свое восхищение. Они продолжали встречаться и провели вместе немало приятных вечеров. Она уже начала поздравлять себя с тем, что ее нормальные принципы победили, когда Олуэн облил ее ледяным душем, сообщив, что через месяц женится на женщине, с которой встречался одновременно с Джейн. Его будущая супруга, умудренная опытом двадцатидвухлетняя девица, была не прочь время от времени обвенчаться с любым под ракитовым кустом. Несмотря на некоторое несовпадение их вкусов, Олуэн был неотразим, и Джейн сильно переживала размолвку. По крайней мере, ей так казалось.
— Ничего особенного, Джеймс, — ответила она. — Как будто мне впервой возвращаться домой в помятой одежде и с растоптанным самолюбием…
— О Господи, неужели опять? — Луиза, тридцатидвухлетняя разведенная женщина из Лос-Анджелеса, до сих пор говорившая с мягким южным акцентом, бросила на Джейн сочувствующий взгляд. — Очень жаль, — сказала она. — Твой друг Чарли казался таким симпатичным…
— Он и есть симпатичный. Просто мы не сошлись во взглядах, только и всего. — Движением плеч сбросив с себя пальто, Джейн уныло опустилась на диван. — Иногда я думаю, что игра не стоит свеч, — продолжила она, спустя несколько секунд заметив, что рука Джеймса опустилась на обтянутое бедро Луизы. — Может, мне следовало бы переспать с кем-нибудь и махнуть рукой на все принципы?..
Забившись в самый захламленный из кабинетов редакции «Паблик ньюс», в который не разрешалось заходить посторонним, Фрэнк Кэплен бессмысленно смотрел на пустой лист, вложенный в пишущую машинку. На письменном столе громоздились кружки с остатками кофе. Некоторые из них уже покрылись плесенью. Небо за окном было затянуто тучами, сулившими обильный снегопад.
На самом деле, утешил он себя, лист вовсе не пуст. Полчаса назад Фрэнк напечатал на нем свою фамилию и название колонки комментатора, выходившей три раза в неделю, — «У семейного очага». Но в голове у него было совершенно пусто. Ни одной стоящей темы, ни единой толковой мысли. Он уже подумывал о том, чтобы заказать билет на самолет в один конец и попробовать вести жизнь завсегдатая горнолыжных курортов. Или вернуться к должности ведущего репортера отдела городских новостей. По крайней мере, с полицейской рацией, попискивающей под мышкой, человек не испытывает недостатка в темах.
Черт побери, думал он, тоскливо разглядывая плесень в кружках сквозь круглые совиные очки, которые надевал только при чтении, мне не на что жаловаться, газетные критики отзываются обо мне весьма лестно и поговаривают о том, что колонку пора печатать сразу в нескольких газетах.
К несчастью, такое внимание заставляло его высоко держать марку. Старые заслуги сегодня ничем не могли помочь. Публика — к которой относились и члены редколлегии — ждала от него многого. Они хотели уже утром прочитать в газете что-нибудь игривое, слегка возмутительное и в то же время наводящее на мысли. А он отдувайся…
От нечего делать Фрэнк перечитал записку, полученную по внутренней почте от девушки-репортера из отдела городской хроники. Хотя он не обменялся с этой девицей и парой слов, она писала о том, как восхищена его работой. «Желаем вам дальнейших успехов», — было выведено аккуратным девчоночьим почерком. Черта с два сегодня его ждет успех, подумал Фрэнк.
Чувство недовольства собой только усилилось, когда он попытался решить, скучает ли по Шелли Фокс — последней в длинной цепи «невест», которых он представлял своей семье, абсолютно не собираясь на них жениться. Сегодня утром от Шелли пришла открытка с маркой, на которой была изображена разрушенная войной латиноамериканская деревня. Три месяца назад она уехала туда специальным корреспондентом в сопровождении фоторепортера — симпатичного парня, который, однако, не вызывал особого доверия. Фрэнк начинал тревожиться. Хотя он любил Шелли ничуть не больше, чем ее предшественниц, она придавала определенный смысл его жизни. Но даже перед ее отъездом Кэплен чувствовал, что их связи не достает чего-то неуловимого, чему он не мог бы найти названия.
— Что, ждешь вдохновения? — со всегдашней иронической усмешкой спросил Джеймс Порч, садясь на край стола — единственное место, свободное от книг и бумаг. — И когда ты только вымоешь эти ужасные чашки? — спросил он.
— Черт побери, как только найду стоящую идею для утренней колонки, — огрызнулся Фрэнк. Он был уверен, что Джеймс не обидится на раздраженный тон ответа. Спортивный репортер слишком хорошо его знал; они съели вместе не один пуд соли.
Джеймс бросил на него внимательный взгляд.
— Могу кое-что подкинуть…
— Что? Давай выкладывай. — Фрэнк откинулся на спинку кресла и положил ноги на стопку бумаг.
Однако Джеймс почему-то не торопился.
— Обещай, что девушка, о которой я тебе расскажу, останется безымянной, — сказал он. — Иначе…
Между выразительными черными бровями Фрэнка появилась морщинка.
— Ты же знаешь, я ничего не могу обещать, пока не узнаю, о чем идет речь, — ответил Кэплен, проводя пятерней по модно подстриженным волосам особым, свойственным ему одному жестом.
Некоторое время Джеймс молча смотрел на орлиный нос друга, его твердо очерченные губы и упрямый подбородок.
— Эта девушка не похожа на других, — наконец промолвил он. — Мне бы не хотелось причинить ей боль.
Хотя Фрэнк терпеть не мог давать обещания, на этот раз не приходилось выбирать. Джеймс мог считать его каменным: беда заключалась в том, что у Кэплена не было выхода, надо было найти тему для колонки любым путем. В довершение несчастий, он писал медленно и тщательно, мучаясь над каждым словом и полируя до блеска каждую фразу. Конечно, время еще было — свой последний опус Фрэнк должен был «родить» к десяти часам утра. Он прекрасно знал, что такое муки творчества. Мысли о завтрашнем фиаско пугали его.
— О'кей, твоя взяла, — коротко бросил он. — Рассказывай.
Джейн подняла глаза и увидела, что Фрэнк Кэплен движется через отдел городской хроники прямо к ней. Что ему здесь понадобилось? Небожитель решил спуститься на землю? Ее босс, бывший редактор Фрэнка и один из немногих людей в отделе, которых Кэплен удостаивал чести перемолвиться словом, в данный момент отсутствовал.
Видный мужчина, призналась самой себе Джейн. Правда, не в моем вкусе, быстро добавила она и опустила глаза, возвращаясь к почти законченной статье о кумовстве, процветавшем в городском суде. Вызывающе, хулигански красивый. Хуже того, прекрасно это знающий. Записка, которую она послала этому зазнайке, искренне восхищаясь его последней колонкой, осталась без ответа. Ни улыбки, ни взмаха руки, ни простой благодарности.
К ужасу девушки, Фрэнк остановился перед ее столом.
— Джейн Хейс? — неуверенно спросил он.
Гром и молния… Она умудрилась кивнуть. Вблизи его глаза казались светло-ореховыми, с золотистыми искорками, как у обитающего в джунглях хищника. Этот мужчина не орангутанг, подумала она, не в силах противиться соблазну сравнить его с Чарли, а матерый тигр, глотающий женщин целиком…
Как ни странно, сегодня он выглядел неузнаваемым, почти робким, словно боялся отказа.
— Я — Фрэнк Кэплен, — сказал он, прекрасно зная, что в представлениях не нуждается. Фрэнк говорил с протяжным акцентом, напоминавшим о том, что он вырос в итальянском квартале. Тембр его голоса был бархатным. — Хоть мы и не знакомы, я видел ваши статьи, — добавил он. — Джеймс Порч посоветовал мне поговорить с вами.
Он протянул руку.
Джейн покорно протянула свою… и онемела. Даже если бы она и захотела, то не смогла бы произнести ни звука. Физический контакт вызвал в ней теплое, покалывающее ощущение, словно от удара слабого электрического тока. Девушка чувствовала, что ее пронзило с головы до ног. Это грозило самыми непредсказуемыми последствиями…
— Джеймс подумал, что ваш случай мог бы стать подходящей темой для моей колонки, — продолжил он, как видно, не ощутив ничего особенного в своих словах. — Можно присесть?
О Господи, с чего он взял, что люди захотят читать обо мне? — подумала Джейн, пытаясь сохранить самообладание. Должно быть, они с Джеймсом говорили о какой-нибудь судебной сенсации. Ну что ж, тогда понятно, почему местная звезда пожелала представиться ей…
— Располагайтесь, — коротко ответила она, оборачиваясь к пишущей машинке. — Мне нужно к полудню закончить статью. О чем вы хотели поговорить?
— Не знаю, как начать…
Фрэнк Кэплен, дотошный судебный репортер, срывавший на ходу подметки, не уверен в себе? Фрэнк Кэплен, чья сенсационная колонка комментатора вот-вот станет печататься сразу в нескольких газетах? Вот и не верь после этого в чудеса!
— Попробуйте с самого начала, — посоветовала Джейн.
Наконец-то Кэплен улыбнулся, словно увидел в ней человека, а не просто источник информации.
Несколько секунд Фрэнк изучал ее лицо. Казалось, перед ним сидит хорошенькая, немного застенчивая девушка, невысокая, но чудесно сложенная, с прекрасной фигурой. А лучше всего были большие зеленые глаза, красноречиво говорившие о незаурядном уме, и пышная грива темных волос с рыжеватым отливом. При виде огонька в глазах, румянца на щеках и прекрасных волос на ум приходили эпитеты «здоровый» и «естественный». На ней почти не было косметики.
В общем, это был тип женщин, которых мужчине хочется баловать и опекать, рассеянно отметил Фрэнк.
Но мгновение спустя он опомнился. Джейн Хейс нуждалась в опеке меньше всего на свете. Это была очень уверенная в себе молодая женщина с крепкими нервами, иначе шеф ни за что не отправил бы ее в террариум, каким был суд. Ее статья о загадочном убийстве, напечатанная на прошлой неделе, била точно в цель.
И все же, несмотря на бросавшуюся в глаза самоотверженную преданность Джейн работе, Фрэнк знал ее слабое место. Все, чего хочет сия юная мисс с чудесным цветом лица, это выйти замуж и подарить мужчине ее мечты первую в ее жизни ночь, полную безумной страсти. Цель, достойная восхищения. Но скорее всего обреченная на провал.
Напечатав фразу, а затем стерев ее с листа, Джейн попыталась не смутиться под горящим взглядом Фрэнка — не дай Бог, показать, насколько ее влечет к нему!
— Ну? — нетерпеливо спросила она, выгибая тонкую бровь.
— Джеймс говорит, что вы последняя двадцатишестилетняя девушка в нашем городе, — выпалил он. — И подумываете о том, чтобы выбросить белый флаг.
Мягко выражаясь, он был ничтожеством. Джейн смерила его испепеляющим взглядом и тут же, словно кто-то повернул рукоятку встроенного в нее термостата, вспыхнула от кончиков волос до крошечной впадинки у основания шеи. Ее окатило жаром.
— Как Джеймс посмел злоупотребить моим доверием? — яростно прошипела Джейн, когда к ней вернулся дар речи. — Да еще выдать меня абсолютно чужому человеку!
По какой-то непонятной причине слово «чужой» резануло Фрэнку ухо. Ну и что ж, что они до сих пор не были знакомы? Они работали в одной газете, разве не так?
— Честно говоря, это не совсем верно… — Пристыженный болью, отразившейся в огромных зеленых глазах, Фрэнк осекся и смущенно покачал головой. — Вообще-то да… Но он взял с меня слово не упоминать вашего имени, если вы согласитесь поговорить со мной.
— А если нет? Догадываюсь, что вы не постесняетесь раструбить о моих сложностях на весь отдел хроники!
Тут же на них уставились несколько репортеров, и Джейн прикусила язык, жалея о своей несдержанности. Фрэнк ничем не заслужил такого упрека, и она понимала это. Она и сама не остановилась бы на полпути, узнав о фактах для хорошей статьи. Но в данном случае дело касалось лично ее. И несмотря на множество сентиментальных историй, которые Джейн написала о других людях, ей совсем не улыбалось оказаться по другую сторону от репортера.
Фрэнк тоже выглядел расстроенным.
Поделиться книгой: