Помоги проекту - поделись книгой:
19 март.
Милый друг, посылаю для книги финальные главы. Больше ничего не будет. Finis[3]. Прикажи набрать и прислать мне корректуру двух последних глав (простой бандеролью) или прислать сестре, которая в пятницу будет в Мелихове. Ее адрес: Тверская, д. Лукутина, кв. Коновицер. Выедет она из Москвы в 6 час. вечера, в пятницу.
Идет снег. Прилетели грачи и опять улетели.
Будь здоров. Поклон и привет сердечный Виктору Александровичу.
Чехову Г. М., 21 марта 1895*
1544. Г. М. ЧЕХОВУ
21 марта 1895 г. Мелихово.
21 март Мелихово.
Милый Жорж, в Петербурге на Масленой на маскараде в Мариинском театре* я виделся с Модестом Чайковским и видел издали отставного моряка без бороды и усов; решил, что это твой Чайковский, и хотел поговорить с ним о твоей особе, но было очень тесно и я потерял его из виду прежде, чем успел познакомиться.
Я сижу у себя в Мелихове. Никуда не поехал, ибо все деньги, какие я мог бы потратить на поездку, пошли на постройку новой конюшни. Да и не хочется двигаться с места, особенно не хочется ехать в Крым, который давно уже надоел мне. Вот если захочется отдохнуть, то приеду в Таганрог, пожуирую с тобой. Воздух родины самый здоровый воздух. Жаль, что я небогатый человек и живу только на заработок, а то бы я непременно купил себе в Таганроге домишко поближе к морю, чтобы было где погреться в старости. А старость уже не за горами.
Не томись и не терзайся, и не искушай себя без нужды*. Вопрос насчет твоей поездки в Петербург решит само время*.
Его преосвященству Владимиру передай, что если он по окончании семинарии пожелает поступить на медицинский факультет, то я к его услугам. Трехсот рублей в год ему хватит, чтобы прожить учебный сезон в Томске, заплатить за слушание лекций и на каникулы ездить домой в Таганрог, а эти деньги (по 100 руб. в треть) я охотно буду высылать ему. Мне же возвратит он их, когда кончит курс. Процентов я не возьму и рассрочу долг на 5 лет. Медицинская профессия тем удобна, что даст возможность Володе жить всегда в Таганроге. И мне кажется, что эта деятельность может быть очень симпатичной, буде сам доктор не собака.
При теперешнем тарифе поехать в Томск — это раз плюнуть.
Низко кланяюсь маме и сестрам. Будь здоров и благополучен и не забывай меня в твоих святых молитвах*. Узнай, как имя и отчество Гутмахера, и сообщи мне. Он прислал мне свою книжку*. Этот еврей не без таланта, но уж очень он самолюбив и зол. Зол, как богомолка, которой в толпе наступили на ногу.
У нас ночью было 12 градусов мороза.
Тарабриным нижайший поклон.
Суворину А. С., 23 марта 1895*
1545. А. С. СУВОРИНУ
23 марта 1895 г. Мелихово.
23 март.
Я говорил Вам, что Потапенко очень живой человек, но Вы не верили. В недрах каждого хохла скрывается много сокровищ. Мне кажется, что когда наше поколение состарится, то из всех нас Потапенко будет самым веселым и самым жизнерадостным стариком.
Извольте, я женюсь, если Вы хотите этого. Но мои условия: всё должно быть, как было до этого, то есть она должна жить в Москве, а я в деревне, и я буду к ней ездить. Счастье же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, — я не выдержу. Когда каждый день мне говорят всё об одном и том же, одинаковым тоном, то я становлюсь лютым. Я, например, лютею в обществе Сергеенко, потому что он очень похож на женщину («умную и отзывчивую») и потому что в его присутствии мне приходит в голову, что моя жена может быть похожа на него. Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день. NB: оттого, что я женюсь, писать я не стану лучше.
Вы уезжаете в Италию? Прекрасно, но если Вы берете с собой Михаила Алексеевича с лечебными целями*, то едва ли ему станет легче оттого, что он будет по 25 раз в час ходить по лестницам, бегать за fokino и проч. Ему нужно покойно сидеть где-нибудь у моря, купаться; если же это не поможет, то пусть попробует гипнотизм. Поклонитесь Италии. Я ее горячо люблю, хотя Вы и говорили Григоровичу*, будто я лег на площади Св. Марка и сказал: «Хорошо бы теперь у нас в Моск<овской> губернии на травке полежать!» Ломбардия меня поразила, так что, мне кажется, я помню каждое дерево, а Венецию я вижу закрывши глаза.
Мамин-Сибиряк очень симпатичный малый и прекрасный писатель. Хвалят его последний роман «Хлеб»* (в «Русской мысли»); особенно в восторге был Лесков. У него есть положительно прекрасные вещи, а народ в его наиболее удачных рассказах изображается нисколько не хуже, чем в «Хозяине и работнике»*. Я рад, что Вы познакомились с ним хоть немножко.
Вот уж четвертый год пошел, как я живу в Мелихове. Телята мои обратились в коров, лес поднялся на аршин и выше… Мои наследники отлично поторгуют лесом и назовут меня ослом, ибо наследники никогда не бывают довольны.
Не уезжайте за границу очень рано; там холодно. Погодите до мая. Я тоже, быть может, поеду; где-нибудь встретимся…
Напишите мне еще. Нет ли чего нового из области мечтаний бессмысленных и благомысленных*. Почему Вильгельм отозвал генерала В.?* Не будем ли мы воевать с немцами? Ах, мне придется идти на войну, делать ампутации, потом писать записки для «Исторического вестника»*.
* Нельзя ли взять у Шубинского аванс в счет этих записок?
Шавровой-Юст Е. М., 25 марта 1895*
1546. Е. М. ШАВРОВОЙ-ЮСТ
25 марта 1895 г. Мелихово.
25 март.
Ваш cher maître[4] виноват перед Вами адски. Я давно уже прочел рассказ*, и он мне очень понравился, но я медлил отвечать, медлил вместе со снегом, который не спешит таять и наводит на меня уныние.
В Вашем последнем рассказе очень много действующих лиц; это и достоинство и недостаток. Лица интересны, но они толпятся, разбивают на 1000 частей внимание читателя и, расплывшись на пространстве одной небольшой «деловой бумаги», не оставляют в памяти оного читателя резкого следа. Что-нибудь из двух: или меньше персонажей, или пишите роман. Выбирайте. По-моему, надо писать роман. Очевидно, сама судьба гнет к роману, если при всяком желании написать рассказ Вас начинает искушать целая масса образов и Вы никак не можете отказать себе в удовольствии втиснуть их всех в одну кучу.
Поручаю себя Вашим святым молитвам.
Преданный и готовый к услугам по гроб жизни
Чехову Ал. П., 27 и 29 марта 1895*
1547. Ал. П. ЧЕХОВУ
27 и 29 марта 1895 г. Мелихово.
27 март. Мелихово.
Достоуважаемый Братец!
Приводя в порядок свой архив, я сортирую письма по соответствующим группам: писательские отношу к писательским, родственные — к родственным. Относительно же Ваших писем я нахожусь в совершенном затруднении, не зная, куда их отнести — к писательским или родственным. Чтобы не обидеть Ваших писательских или родственных чувств предпочтением какой-либо одной из этих двух групп, я пока нахожу наиболее удобным отнести Ваши письма к группе просительских, так как Вы человек бедный и пьющий.
В архиве я нашел много писем и документов, принадлежащих Вам и для Вас лишь интересных. Сии бумаги я запечатал и вручу Вам при свидании в Мелихове, куда мы ожидаем Вас на Святой неделе. Весна уже началась, и все пернатые, забыв всякое приличие, удовлетворяют свои естественные надобности и таким образом превращают мой сад и мои леса как бы в дома терпимости.
Вся наша фамилия здравствует. «Нашу пищу» мать получает* и очень довольна.
С истинным почтением имею честь быть Ваш брат и благодетель
P. S. Напишите, когда приедете, чтобы мы могли приготовить Вам место в людской. Телята Вам кланяются.
Наталии Михайловне*, Коле, Антону и Михайле нижайший поклон и благословение навеки нерушимо.
Это письмо, по случаю распутицы, пошло на станцию лишь 29-го. Прилетели скворцы и жаворонки.
С праздником!!!*
Киселеву А. С., 29 марта 1895*
1548. А. С. КИСЕЛЕВУ
29 марта 1895 г. Мелихово.
Простите, дорогой Алексей Сергеевич, конвертов для визитных карточек у меня нет, за семикопеечной маркой не хочется посылать к лавочнику, и потому я поздравляю Вас* не совсем обычно — открытым письмом. Поздравляю и желаю Вам и всем обитателям милого незабвенного Бабкина счастья.
В промежуток времени между приездом из Петербурга и отъездом в Мелихово я прожил в Москве 18 часов* и не успел побывать у Ваших. На Фоминой неделе побываю. Наши Вам низко кланяются и поздравляют. Холодно.
На обороте:
Суворину А. С., 30 марта 1895*
1549. А. С. СУВОРИНУ
30 марта 1895 г. Мелихово.
30/III. Мелихово.
Панова 5–6 лет назад, когда я знал ее*, была недурна собой, но актриса она неважная; в «Ганнеле»* она будет играть вяло и кисло, не обнаруживая никаких качеств; впрочем, хвалить ее будут. На Святой в Петербурге будет оперировать труппа Корша. Сей тенором говорящий антрепренер, вероятно, приедет приглашать Вас. Побывайте на «Madame Sans Gêne» и посмотрите Яворскую*. Если хотите, познакомьтесь. Она интеллигентна и порядочно одевается, иногда бывает умна. Это дочь киевского полицеймейстера Гюбеннета, так что в артериях ее течет кровь актерская, а в венах полицейская. О преемственности сих двух кровей я уже имел удовольствие высказывать Вам свое психиатрическое мнение. Московские газетчики всю зиму травили ее, как зайца*, но она не заслуживает этого. Если бы не крикливость и не некоторая манерность (кривлянье тож), то это была бы настоящая актриса. Тип во всяком случае любопытный. Обратите внимание. Если интересуетесь пьесами, то поглядите у Корша первый акт «Романтиков»*.
У нас уже весна, но снегу целые горы, и неизвестно, когда он растает. Чуть солнце спрячется за облако, как от снега начинает дуть холодом и становится отвратительно. Маша уже работает в парниках и цветнике, утомляется и постоянно сердится, так что ей не нужно читать фельетона Смирновой. Хороший совет дает Софья Ивановна, девицы прочтут и спасутся*; одно только неизвестно: куда сбывать яблоки и капусту, если имение далеко от города, и из какой материи шить платье, если рожь вовсе не продается и у хозяйки нет ни гроша. В имении трудом рук своих и в поте лица прокормиться можно только при одном условии: если будешь работать сам, как мужик, невзирая ни на звание, ни на пол. На рабах теперь не выедешь, надо самому браться за косу и топор, а если не умеешь, то никакие сады не помогут. Успех в хозяйстве, даже маленький, в России дается ценою жестокой борьбы с природой, а для борьбы мало одного желания, нужны силы телесные и закал, нужны традиции — а есть ли всё это у барышень? Советовать барышням заниматься сельским хозяйством — это всё равно что советовать им: будьте медведями и гните дуги.
Христос воскрес! Вас, Анну Ивановну, Настю, Борю и всех Ваших поздравляю и от всей души шлю пожелания счастья. Это письмо придет к Вам на Пасху.
У меня уже нет денег. Фюйть!* Но живу в деревне, ресторанов нет, извозчиков нет — и деньги как будто бы не нужны.
Алексей Петрович прислал мне великолепные часы*.
Будьте здоровы.
Сестра кланяется.
Билибину В. В., 2 апреля 1895*
1550. В. В. БИЛИБИНУ
2 апреля 1895 г. Мелихово.
95, 2/IV.
Спасибо за письмо, милый Виктор Викторович, поздравляю с праздником Вас, Анну Аркадьевну и чад Ваших. Отвечаю на Ваши вопросы. Как поживаю? Так себе. Старею, и ничего больше. Что пишу? Ничего. Куда думаю уехать летом? Никуда.
Ваша болезнь относится к разряду тех, которые проходят с возрастом. Чахнуть, киснуть и недомогать перестанете еще не скоро; пока не произведут Вас в статские советники и не дадут Вам Владимира на шею, не ждите облегчения. Конечно, было бы недурно переменить климат, но так как это невозможно, то и толковать нечего.
У Толстого я еще не был*.
Из Петербурга я бежал*, потому что стало вдруг противно ничего не делать и изображать гостя. В следующий раз, когда приеду в Петербург, найму себе квартиру.
В «Русских ведомостях» я печатаюсь в неопределенные сроки*, в те месяцы, когда редакторствует Соболевский. У меня накопилось 1036 сюжетов для мелких рассказов, и я засяду за них, когда потеплеет.
Мне стали высылать «Осколки». Это последствие визита, какой нанес мне Н<иколай> А<лександрович>. Он (т. е. Н. А., а не визит) опустился физически, обрюзг и, по-видимому, проживет еще не долго. Стал добрее и мягче.
Пишите водевили*. Пишите водевили. Купите себе попугая и научите его кричать Вам каждую минуту: пишите водевили. Предполагая, что из пяти водевилей только один дает хлеб, каждому искусившемуся надо писать их 150. Вам, стало быть, осталось написать еще 130, а затем можете почить на лаврах. Детям пригодятся водевили, ибо дадут они пенсию все-таки изрядную.
Где Вы живете? Я боюсь, что это письмо не скоро дойдет до Вас.
Будьте здоровы, приезжайте ко мне и верьте в мое искреннее расположение к Вам. Пишите.
Молодой человек*, кончивший университет, юрист, коллежский секретарь, податной инспектор, желал бы поступить в почтмейстеры приличного города. Что он должен для этого сделать? Какими качествами обладать?
Горбунову-Посадову И. И., 2 апреля 1895*
1551. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ
Поделиться книгой: