Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Не такие, как все - Татьяна Сергеевна Минасян на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Минасян Татьяна Сергеевна

Не такие, как все

Часть I. Полукровка

Глава I

"Нет, это все-таки свинство — звонить в такую рань и не давать людям спать! Ну ладно, допустим, обычно люди все-таки встают несколько раньше, чем в два часа дня, так что звонить им в это время вполне нормально. Но мои-то знакомые, кажется, должны были уже выучить, что в выходные я сплю! Столько, сколько мне хочется! И будить меня телефонным звонком — крайне неблагодарное и нездоровое занятие!!!"

Тонкая, пожалуй, даже немного костлявая женская рука дотянулась до трезвонящего телефона и сняла трубку:

— Слушаю! Светлана, ты, что ли? Светик, солнышко, я тебя просила не звонить мне утром? Просила?! И ты мне обещала этого не делать?! Да, я знаю, что сейчас уже не утро! Но я тебя, кажется, по-хорошему просила!..

— Марти! Чернышева! — нервно, почти истерично вскрикнули на другом конце провода. — Это очень важно! Скорее, уходи из дома!!!

— Что за..? — свободной рукой девушка протерла глаза, пытаясь окончательно проснуться и понять, что такого могло случиться за то время, пока она спала.

— Марти, я потом тебе все объясню, а теперь, пожалуйста, убегай!!! — теперь в голосе подруги явно слышались слезы. — К тебе сейчас придут! Нас всех сегодня следователь допрашивал!

— Какой еще следователь? Кого допрашивал? — девушка помотала головой, соображая, какие ужасные преступления она могла совершить в последнее время. Ничего страшнее безбилетного проезда в трамвае и списанной контрольной в швейном техникуме припомнить не удалось.

— Марти, миленькая, я тебе все объясню, только не по телефону! Его, наверное, уже прослушивают! Беги скорее в парк, на наше любимое место, поняла?

В трубке запищали короткие гудки, и Марти медленно положила ее обратно на рычаг. Сладко, с удовольствием зевнула и потянулась. Зараза Светка, такой приятный сон не дала досмотреть! Но что все-таки с ней могло случиться?

Продолжая зевать и вспоминать только что снившийся сон, девушка потащилась в кухню и, почти не задумываясь над тем, что делает, сварила себе чашку крепкого кофе. Это всегда помогало ей проснуться и сосредоточиться в те дни, когда раннего подъема было не избежать. Или когда ее будили вот таким вот неожиданным образом.

Помогло и теперь — уже после нескольких глотков Марти была в состоянии логически обдумывать то, что услышала от приятельницы. Но толку от этого было немного: она по-прежнему не понимала, из-за чего ее более, чем скромной персоной могла заинтересоваться милиция или любые другие "компетентные органы". Образ жизни она вела вполне законопослушный. И знакомые у нее были, в общем-то, приличные люди — Марти бы очень удивилась, если бы кто-то из них оказался замешанным в какую-нибудь уголовщину. Конечно, в жизни бывает всякое, но…

Впрочем, даже если допустить, что один из ее друзей или просто сокурсников вляпался во что-то неприятное, непонятно, почему девчонок в общежитии расспрашивали именно о Марти? Хотя, зная Светлану, можно предположить, что о ней задали всего пару вопросов — скажем, поинтересовались, кто она такая и где живет, чтобы потом допросить ее, как свидетеля. А Светка, как всегда, все преувеличила и решила, что Марти была соучастницей в какой-нибудь афере и что теперь ее собираются арестовать. Ну конечно же, именно так все и было! Ох, подружка, до чего же ты любишь разводить панику на пустом месте!

Марти залпом допила остатки кофе, вернулась в комнату и принялась торопливо одеваться. Преувеличила Света опасность или нет, а встретиться с ней действительно надо поскорее, а то решит, что Марти уже поймали, осудили и отправили "мотать срок". Еще, чего доброго, поминки по ней организует — с нее станется!

Девушка усмехнулась, но вдруг поняла, что придуманная ею версия событий все-таки выглядит не очень правдоподобно. Да, ее самая давняя подруга всегда была паникершей и умела без особых усилий сделать слона из мухи. Но все-таки слона, а не синего кита, или кто там у нас самое большое в мире животное? Не стала бы она так пугаться и плакать только из-за того, что следователь расспрашивал ее о Чернышевой в связи с чьим-нибудь преступлением. Безусловно, она бы позвонила и наверняка говорила бы очень взволнованно, но разговор бы начала не с требования "скорее убегать из дома", а с рассказа о том, кто из их знакомых попал в милицию и в чем его подозревают. Она же кричала о том, что за Марти прямо сейчас должны прийти "откуда следует", как если бы ее саму в чем-то обвиняли.

Получалось, что их со Светкой знакомые все-таки люди порядочные и законопослушные, но, возможно, кто-то из них сам стал жертвой преступления, и Марти по каким-то причинам оказалась главной подозреваемой. И случилось, по всей вероятности, что-то серьезное, иначе откуда эти измышления о прослушиваемом телефоне и слежке за общежитием?

Девушка бегом бросилась в ванную, в рекордно-короткий срок умылась и несколькими взмахами расчески привела в относительно приличный вид свое выкрашенное в черный цвет каре. Нужно немедленно бежать в парк и как можно скорее выяснить у Светки, что и, главное, с кем произошло! Хотя опять-таки странно, что Светлана сама не начала свою речь с этого. Уж если с кем-то что-то случилось, разве не логично сразу об этом сообщить? А уж потом можно и предупредить подругу, чтобы вспоминала, есть ли у нее алиби…

— Может, это вообще чей-нибудь розыгрыш? — проворчала Марти себе под нос, но развить эту версию ей не дал звонок телефона. Судя по шуму в трубке, Света была уже на улице и звонила из автомата:

— Марти, да где же ты?! Целую вечность тебя жду!!! Давай скорее, на наше место!

— Сейчас, уже выхожу, — Марти потянулась за валяющейся под столом сумочкой и услышала веселое щебетание дверного звонка. — Погоди минутку, мне тут в дверь еще звонят…

— Не открывай!!! — взвизгнула Светлана и снова бросила трубку. Марти пожала плечами и направилась к входной двери, за которой кто-то очень настойчиво продолжал нажимать на кнопку звонка, не давая ему ни секунды передышки.

И уже собираясь спросить, кто там, девушка вдруг ясно поняла, что одна причина, по которой следователи могли интересоваться именно ею, все-таки существует. Причина, от которой ей никуда не деться, как бы она не пыталась выкинуть ее из памяти и сделать вид, что ее вообще нет и никогда не было. Именно эта причина заставила ее промолчать, на цыпочках приблизиться к двери и, увидев в глазок двух незнакомых мужчин, так же неслышно вернуться в комнату и распахнуть окно.

Кто сказал, что второй этаж — это низко? Только не в том случае, когда вам надо оттуда выпрыгнуть! Правда, непрекращающий заливаться звонок и сопутствующие ему тяжелые удары в дверь способны несколько "уменьшить" эту высоту. Но все-таки не настолько, чтобы можно было смело соскочить с подоконника и приземлиться на растрескавшийся асфальт тротуара. Марти бросила тоскливый взгляд на несущиеся мимо ее окон автомобили и на кирпичную стену дома, из которого ей срочно надо было исчезнуть. Как назло, даже водосточной трубы рядом нет!

Зато справа есть балкон соседней квартиры. И если очень постараться, можно дотянуться руками до его решетки. Черт, далеко! Вцепившись одной рукой в оконную ручку, Чернышева практически легла на ржавый карниз и, вытянувшись всем телом в сторону балкона, сумела дотронуться другой рукой до черных железных перил. Дотронулась кончиками пальцев и чуть не заплакала от досады, уверенная, что не сможет ухватиться за эту дурацкую решетку. Но несмолкающий за спиной стук в дверь заставил ее вытянуться еще сильнее и все-таки обхватить перила всей ладонью. В следующий момент она уже висела на балконной решетке, держась за нее обеими руками и медленно сползая по ее вертикальным штырям вниз.

Она не слышала, что творилось в ее квартире, но не сомневалась, что незваные гости рано или поздно сумеют выломать дверь, а потом быстро доберутся до комнаты с открытым окном и сделают соответствующие выводы. Пора было разжать руки и лететь вниз: Марти уже держалась за решетку у самого пола, так что до земли, по идее, оставалось не больше двух метров. Девушка тихо чертыхнулась и, зажмурив глаза, отпустила штыри.

И едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от боли — хоть и пыталась сгруппироваться, а ногу все-таки подвернула. К счастью, не очень сильно, потому что еще через секунду она уже бежала вдоль стены дома, хромая, но не сбавляя скорости, уверенная, что ее преследователи сейчас выскочат в окно вслед за ней и бросятся в погоню.

Только забежав за угол, она позволила себе остановиться и немного перевести дух, а заодно подумать, куда бежать дальше. Светлана ждет ее в парке, но стоит ли впутывать подругу в собственные проблемы? Тем более, что помочь Марти она точно ничем не сможет. С другой стороны, необходимо узнать все подробности разговора однокурсниц со следователем, а для этого надо расспросить Свету. Она расскажет, что именно спрашивал следователь и что студентки ему отвечали, и, возможно, окажется, что тревога ложная и Марти действительно понадобилась милиции в качестве свидетеля в каком-нибудь деле. Хотя в этом девушка уже окончательно разуверилась: двери в квартирах у свидетелей так просто не высаживают. Но в любом случае, надо сперва все выяснить, а потом уже решать, что делать дальше. К тому же, до того, как она все узнает, желательно сейчас где-нибудь спрятаться. А это как раз можно сделать в парке, в том самом месте, где Светлана назначила ей встречу. Там ее вряд ли кто-нибудь найдет: об этом укромном уголке никто, кроме них со Светланой, не знает.

Выходило, что Чернышевой по-любому нужно идти в назначенное место, причем немедленно, а то, чего доброго, подруга еще сильнее испугается и уйдет. Продолжая хромать, девушка решительно двинулась в сторону небольшого парка — любимого места их со Светой детских игр и прогулок. С приятным удивлением она обнаружила, что перед тем, как вывалиться из окна, успела повесить на плечо сумочку и что накануне не вытащила из нее кошелек и черные солнечные очки.

Больше бежать она не могла — при одной мысли об этом на глаза наворачивались слезы. Поэтому Марти убедила себя, что, двигаясь медленным и степенным шагом, она привлечет к себе меньше внимания. О том, что идущая медленно и хромающая девушка с содранными в кровь ладонями, одетая в перепачканный ржавчиной джинсовый костюм, может привлечь не меньше внимания, чем бегущая, она старалась не думать.

Впрочем, до условленного места она доковыляла без каких-либо проблем. Раздвинула ветки высоких посаженных вплотную друг к другу кустов сирени и радостно охнула — приятельница ее дождалась.

— Наконец-то! — Света вскочила с лежащего на земле ящика из-под пивных бутылок и бросилась Марти навстречу, привычно протягивая ей руки. И вдруг замерла на полпути — на лице у нее все еще была улыбка, но во взгляде появилась настороженность, даже, пожалуй, легкий страх, точно такой же, какой Марти привыкла видеть в глазах своей матери и бабушки. И этот опасающийся, неуверенный в себе взгляд заставил ее окончательно поверить в то, что ее тайна раскрыта и что она не зря прыгала в окно и спешила спрятаться от тех, кто ее разыскивал. Хотя сейчас ее куда больше интересовала возможность присесть — кивнув Светлане, Марти с облегчением опустилась на другой пластмассовый ящик.

— Ну, рассказывай, в чем дело, — устало вздохнула она, поправляя темные очки.

Теперь Света выглядела не испуганной, а виноватой.

— Марти, ты понимаешь… — начала она неуверенно, — к нам в общагу сегодня пришли два мужика. Показали удостоверения — из прокуратуры. И попросили собрать всех, кто с тобой общается. Ну, мы с Дашкой сначала подумали, с тобой что-то случилось! Вот и побежали всех собирать… Слушай, а где это ты так вывалялась?!

— Не важно, — поморщилась Марти, — рассказывай все, и как можно точнее.

— Хорошо, сейчас. В общем, они сначала всякую ерунду спрашивали. Типа там, давно ли мы тебя знаем, бывали ли у тебя в гостях, знакомы ли с твоими родителями… Ну, Дашка сказала, что маму твою как-то видела и что отца у тебя нет. Ты ведь этого не скрываешь? Вот мы и ответили… Потом тот, который главный, спросил, хороший ли ты человек. Ну, и мы, естественно, сказали, что да, ничего такой…

— Спасибо, — несмотря на совершенно поганую ситуацию, в которой она оказалась, Марти не удержалась от улыбки. — Я польщена.

— Да мы правда так думали! — вспыхнула Света, и ее подруга машинально отметила про себя, что сказано это было в прошедшем времени. — В общем, Дашка и Людка стали говорить, что тебя вообще все очень любят, и девчонки наши, и преподы, и мальчики тоже… Ну и он спросил, можно ли сказать, что ты можешь очаровать кого хочешь? Ведь тебя действительно всегда все любили, это еще в школе началось…

— Да, меня всегда все любили, — без всякого выражения повторила Марти.

— …а потом они стали расспрашивать, нет ли у тебя каких-нибудь странностей, — все более жалобным голосом вещала Светлана. — Ну, мы посмеялись, а они говорят: "Смелее, смелее, это нужно для ее же пользы!" Их наверняка специально учили так допросы вести, чтобы ко всем войти в доверие, чтобы всех разговорить… Вот мы и разговорились…

А разговорившись, студентки неожиданно для самих себя припомнили целую кучу так называемых "странностей", водившихся за их удачливой подругой. Начали, разумеется, с того, что Марти привыкла ложиться спать под утро и просто терпеть не могла рано вставать, из-за чего постоянно опаздывала в школу и в техникум. Потом единогласно пришли к выводу, что здоровье у их приятельницы тоже ненормальное: где это видано, чтобы в наше время человек практически никогда ничем не болел? И чтобы студентка никогда не пила никаких лекарств — ведь даже перед экзаменами Марти отказывалась от весьма популярных в техникуме успокоительных средств, объясняя, что медикаменты на нее не действуют. А разве не странно, что девчонка из неполной и далеко не самой благополучной семьи, равнодушно относится к выпивке, а также не курит и вообще терпеть не может табачный дым?

Видя, что следователи согласно кивают и тщательно записывают все их "показания", девушки вошли во вкус, и примеры "странностей" посыпались на их собеседников со всех сторон. Одна студентка вспомнила, что предмет их обсуждения не любит яркий свет: даже в облачную погоду обязательно ходит по улице в темных очках, а на удивленные вопросы знакомых отвечает, что у нее просто очень чувствительные глаза. Другая добавила, что Марти — на удивление сильный человек. Запросто может поднять и тяжеленный монитор, и чемодан с книгами: "хотя, казалось бы, откуда там силе взяться, она же такая тощая, на вид — кожа да кости!" Тут кто-то возразил, что Марти много раз уговаривала молодых людей донести до факультета ее не слишком тяжелый портфель, и это вызвало новую волну споров и сплетен. Конечно, подняла крик Дашка, у которой Марти в прошлом году из-под самого носа увела парня, при мальчишках она свою силу скрывает и заставляет их себе помогать, но вот если помочь некому, справится и сама без всяких проблем!

В общем, в это утро следователи узнали о Марти множество интересных вещей. Девушки даже включили в список странностей ее необычное имя — полностью их подругу звали Мартиника.

Правда, в Светкином изложении разговор с людьми из прокуратуры выглядел не как приятная беседа, а как самый настоящий допрос: следователи, по ее словам, кричали, стучали кулаками по тумбочкам и грозили всех студенток посадить за решетку, если те хоть что-нибудь утаят. Однако в это Марти не очень-то верилось — она неплохо знала свою подругу и сильно подозревала, что на этом "допросе" Светлана отличилась больше всех, причем сделала это с огромным удовольствием. Но говорить Светке о своих предположениях она не стала: какой смысл, если сейчас приятельница искренне верит, что рассказ о необычных привычках Марти из нее выбили угрозами? Вряд ли ее теперь можно будет переубедить.

— Скажи, пожалуйста, а как эти следователи выглядели? — вместо этого спросила она у Светланы.

— Да так, вроде, обычно выглядели… — неуверенно забормотала девушка. — Оба молодые, высокие. Спортивные такие на вид. Одеты очень стильно — в костюмах, в темных очках. Таких совсем черных, через которые глаз не видно, вот как у тебя… Ой!

На какую-то секунду Мартиника почувствовала мстительное удовольствие, прочитав в глазах подруги уже не просто опасение, а самый настоящий страх. И уже в следующий момент обнаружила, что от этой радости не осталось и следа — вместо нее пришло сильнейшее отвращение. До чего же это все-таки мерзко, когда тебя боятся!

— Они что, тоже… такие, как ты..? — совершенно убитым голосом простонала Светлана.

— А какая я? — холодно поинтересовалась Марти. — Говори уже, не стесняйся!

— Ты — вампир? — решительно выдохнула Светлана, привставая с ящика — на случай, если сейчас придется убегать.

— Нет, — Мартиника сняла очки, чтобы встретиться с подругой взглядами, но, не выдержав, опустила глаза. — То есть, не совсем. Наполовину.

Глава II

Даже странно, что все они так долго об этом не догадывались, особенно если учесть, что еще на первом курсе вся их группа повально увлекалась всевозможной мистикой — кто "для прикола", а кто и всерьез. Хотя с другой стороны, сама Марти все поняла только три года назад, да и то не без посторонней помощи. А до этого, хоть и замечала за собой все те особенности, о которых сегодня болтали ее подруги, и еще несколько других, которые они оставили без внимания, так мало ли у кого какие странности бывают?

Она скорее была склонна считать немного странными своих родственников. Во всяком случае, иногда их поведение было для нее загадкой. Например, и мать, и бабушка с дедом несколько раз серьезно наказывали ее за невинную, в общем-то, шалость: в детстве Мартиника любила подкрасться к человеку сзади и засунуть руку ему за шиворот. Руки у нее оставались холодными даже в самый жаркий день, так что эффект у такой шутки был преотличный — "жертва", как правило, вздрагивала, подпрыгивала на месте и начинала истошно вопить. Однако получив за это пару раз по рукам, Марти усвоила, что в присутствии родных так лучше не делать. В то же самое время некоторые другие ее проделки, зачастую куда менее невинные, ей нередко прощались — уже тогда, будучи совсем маленьким ребенком, Марти стала подозревать, что мама и другие родственники немного ее побаиваются и стараются лишний раз не портить с ней отношения.

Так же беспричинно родные порой радовались некоторым детским забавам девочки. Однажды, увидев, как шестилетняя Марти корчит рожицы перед трюмо, мать со слезами на глазах схватила ее на руки и принялась целовать в лицо и в макушку, словно дочь сделала что-то очень хорошее. На следующий день она купила Марти очаровательное маленькое зеркальце в перламутровой оправе. Девочка пришла от такого подарка в восторг, что, впрочем, не помешало ей вскоре случайно его разбить. И хотя зеркальце наверняка стоило немалых денег, ее за это не только не отругали, но еще и купили взамен другое, попроще, но тоже очень красивое. С тех пор мать и бабушка почти на все праздники дарили Марти зеркала, так что вскоре у нее собралась целая коллекция этих предметов.

А еще бабушка постоянно таскала маленькую Мартинику по врачам — что тоже было весьма странно, так как девочка росла на удивление здоровой и крепкой. И медики после каждого осмотра это подтверждали. "Очень здоровый ребенок, хоть и худенький. Пусть ест побольше мучного", — напутствовали они бабушку, и та, вместо того, чтобы возразить, что Марти и так хорошо ест без всяких капризов, почему-то грустно вздыхала в ответ.

Только с одним врачом у Марти были связаны очень неприятные воспоминания — перед тем, как отправить ее в школу, мать отвезла ее к стоматологу, причем не в обычную поликлинику, а в какую-то частную и, похоже, довольно дорогую. Там высокий и бледный дантист с заискивающей улыбкой заявил, что два молочных зуба у Марти растут неправильно, и что их надо удалить, иначе потом у нее могут так же неровно вырасти постоянные зубки. По тому, как ласково он с ней говорил и как у него при этом бегали глаза, Мартиника сразу просекла, что ей предстоит что-то страшное, и впервые в жизни закатила в его кабинете самую настоящую истерику. Но от вырывания зубов ее это не спасло: дантист, вместе с матерью, все-таки усадили ее в кресло, уговорили "совсем чуть-чуть потерпеть" и, помогая друг другу, вкололи ей что-то обезболивающее. С тех пор Марти твердо запомнила, что лекарства на нее не действуют: терпеть пришлось вовсе не "чуть-чуть", а, как ей показалось, целую вечность. И хотя обычно она довольно стойко переносила боль, в этот раз ее крики перепугали и пациентов, и врачей на всем этаже. Мама потом много плакала, за что-то просила у Марти прощения и просто завалила ее новыми игрушками и сладостями.

К счастью, с тех пор Мартинике посещать зубных врачей больше не приходилось. Как и всех остальных — ее родные, казалось, полностью уверились, что она в принципе не может заболеть, и когда Марти пробовала притвориться простуженной, чтобы не ходить в школу, ей просто-напросто никто не верил. В то же время, она и сама стала подозревать, что родственники что-то от нее скрывают — в частности, нечто, связанное с ее отцом.

До семи лет Марти личностью своего папы особо не интересовалась — то, что из родителей с ней живет только мать, она воспринимала, как должное. В школе же, знакомясь с другими первоклассниками, ей пришлось отвечать на много разных вопросов, в том числе и о "предках". Разговорившись после уроков с одной девочкой, у которой тоже не было папы, Марти отправилась домой с твердым намерением узнать о собственном отце все.

Мать, услышав ее вопрос, заметно побледнела и начала было бормотать что-то вроде "в другой раз, когда станешь постарше". Однако дочка уже давно научилась добиваться своего, причем не капризами или слезами, а особым, одновременно и хитрым, и несчастным взглядом, перед которым не могли устоять ни члены ее семьи, ни совершенно незнакомые ей люди. Сработал этот "фирменный" взгляд и теперь: мать оставила свои кухонные дела, отвела дочь в комнату и принялась рассказывать.

Наученная новой подругой, Мартиника ожидала услышать классическую историю об отце-герое, который погиб, спасая других людей, и уже приготовилась заявить, что не верит ни одному маминому слову. Но все оказалось гораздо проще и приземленнее — по словам матери выходило, что она и отец Марти сначала очень друг другу понравились, но потом поняли, что хорошей семьи у них не получится, и решили разойтись.

— Мы тогда были еще очень молодыми, — объяснила она. — И немного поторопились заводить ребенка. А когда выяснилось что мы никак не сможем сойтись характерами, твой папа уехал в другой город. И больше я никогда ничего о нем не слышала.

— Он был плохой, да? — спросила Мартиника, вспомнив еще кое-какие школьные разговоры.

Мать замешкалась с ответом — вид у нее при этом был такой беспомощный, что девочка пообещала себе никогда больше не заводить с ней разговоров на эту тему.

— Нет, он был хорошим, — наконец, выдавила она из себя с явным усилием. — Только очень легкомысленным. Никогда не умел думать о последствиях того, что делает.

Выглядел этот рассказ вполне правдоподобным, но Мартинику не покидало чувство, будто бы мать умолчала о чем-то важном. Но расстраивать ее девочке не хотелось, поэтому больше она спрашивать ничего не стала, пообещав себе, что когда-нибудь обязательно узнает о своем папе все и постарается его отыскать. Впрочем, школьные дела вскоре отвлекли ее от мыслей об отце. И об этом единственном посвященном ему разговоре Марти благополучно забыла на несколько лет.

Вспомнила она о нем лишь в шестом или седьмом классе, когда дома неожиданно зашел разговор об именах. Марти пожаловалась, что школьные учителя не в состоянии запомнить имя Мартиника, а потому называют ее Мартой, что ей в то время почему-то страшно не нравилось. Заодно она спросила, кому из родных пришло в голову дать ей такое экзотическое имя. И опять ее мать засмущалась и попыталась уйти от ответа, а гостившая у них в тот день бабушка быстро затараторила:

— Потому что мама твоя, без царя в голове, за все девять месяцев даже имя будущему ребенку придумать не удосужилась! А когда ее выписывали из роддома, спохватилась и назвала первое, что ей пришло в голову. А в голову ей пришло название острова, про который она до этого в каком-то журнале читала. Так что тебе, внучка, еще повезло — могла бы тебя назвать как-нибудь совсем непотребно!

Мартиника фыркнула, но ее мать неожиданно обиделась.

— Ты же знаешь, что я выбирала имя! — сердито повернулась она к бабушке. — У меня их целых три было заготовлено, я не знала, какое ребенку больше подойдет! Просто мы все были уверены, что родится мальчик, вот и не придумали ничего для девочки. Марти, цыпленочек, не слушай бабушку, она тебе еще не такого про меня наговорит!

Бабушка почему-то тоже рассердилась: Марти даже показалось, будто бы она хотела погрозить матери кулаком, но в последний момент сдержалась. Но самым непонятным было не это, а то, почему мама была так уверена в том, что у нее будет сын? Марти хорошо знала, что даже сейчас невозможно абсолютно точно определить, мальчик или девочка должны родиться у беременной женщины. Откуда же у ее родных была такая уверенность насчет сына — ведь в те годы УЗИ вообще еще не было? Но расспрашивать дальше она не стала, вновь интуитивно почувствовав, что на эту тему близкие ей все равно больше ничего не скажут, зато настроение у них будет испорченно.

Лет в шестнадцать юная Чернышева увлеклась фантастической и мистической литературой — читала запоем все, что находила в библиотеках или дома у друзей. Именно тогда ее отношения с родными начали портиться. Ей казалось, что мама и бабушка с дедом недовольны всем: ее привычкой ложиться спать далеко за полночь и нелюбовью к ранним подъемам, из-за которой она время от времени позволяла себе прийти в школу ко второму уроку или даже вообще прогулять весь день, ее постоянным флиртом с парнями, ее желанием носить темные очки и вообще ее "безалаберностью и легкомыслием", проявлявшимися, по их мнению, во всем, что бы она ни делала. Марти на их "наезды" тоже отвечала не слишком почтительно — в общем, в семье вовсю процветал конфликт поколений. Но обычно ссоры все же длились недолго и заканчивались искренним примирением: Мартиника просто не умела долго сердиться на других людей, а ее домашние по-прежнему относились к ней с легким опасением и даже в пылу скандала не рисковали выводить девочку из себя.

Так продолжалось до того момента, пока бабушка, придя к Марти в гости и устроив, по своему обыкновению, "ревизию" ее комнаты, не обнаружила у внучки под подушкой очередной роман о Дракуле. Она и раньше-то не была в восторге от того, что Марти читает "всякую дурь", но обычно дело ограничивалось простым ворчанием. В этот же раз шум поднялся просто невообразимый. Бабушка кричала, что Мартиника через год заканчивает школу, что ей надо будет куда-то поступать, что ей надо учиться, а она вместо этого скатывается черт знает куда и плюет на родных, которые столько для нее сделали. Мать и дедушка пытались утихомирить разошедшуюся пожилую женщину, но тут Марти, совершенно не понимающая, почему из-за какой-то дурацкой книжонки ее обвиняют во всех смертных грехах, тоже обрела дар речи и завопила, что она свободный человек и имеет право читать все, что захочет, и никто не смеет ей указывать, на что тратить время.

— Да какой ты человек — такая же нечисть, как твой папаша!!! — рявкнула в ответ бабушка прежде, чем мать успела ее остановить.

Девушка открыла было рот для ответной колкости и так и осталась стоять молча. В доме вообще вдруг стало потрясающе тихо. Молчали все — и Марти, и трое родных ей людей. Молчали и, не мигая, смотрели друг на друга почти минуту. А потом Марти повела себя так, как и положено подростку, только что узнавшему нечто, не поддающееся немедленному осмыслению — хлопнув дверью, выбежала из квартиры и помчалась по улице, не видя ничего вокруг.

— Мама, ну что же ты наделала?! — успела она услышать полный отчаяния голос своей матери.

Глава III

В тот день она вернулась домой поздно вечером, извинилась перед всеми домашними и пообещала как следует взяться за учебу и вообще "быть хорошей девочкой". Перед ней тоже извинились и пообещали больше на нее не кричать. С ней вообще разговаривали на редкость мягко, как с тяжелобольной, и одновременно старались сделать вид, будто ничего особенного не произошло — просто рядовая ссора, какие время от времени бывают в любой, даже самой дружной семье. Мартиника приняла этот стиль общения и тоже повела себя так, словно они с бабушкой просто психанули из-за какой-нибудь ничего не значащей ерунды. О книжках — той, из-за которой вышел скандал, и других, написанных на эту же тему — никто в семье больше не упоминал.

Казалось, что все идет по-старому. Марти действительно стала больше внимания уделять школе и почти совсем отказалась от своего излюбленного "ночного образа жизни". Родственники были страшно рады и не забывали хвалить ее по любому, самому пустяковому поводу. Но на деле все понимали, что трещина в их отношениях, появившаяся во время той памятной ссоры, уже не зарастет, как ни делай вид, что ничего из ряда вон выходящего тогда не случилось.

Мартиника не сомневалась, что ее близкие поняли — она теперь знает, кем является на самом деле. Но она также прекрасно понимала, что расспрашивать их о своем происхождении бесполезно: один раз ее бабушка проговорилась, но теперь и она, и все родственники будут молчать, как партизаны. А потому девушка тайком от всех начала собственное расследование, незаметно изучив содержимое всех ящиков в комнате матери и в бабушкиной квартире. Она вряд ли сумела бы толком объяснить, что ищет: ее интересовали письма, номера телефонов, какие-нибудь мелочи, которые можно хранить в качестве сувениров — словом, что-нибудь, что могло бы дать ей хоть какую-то информацию об отце. Зачем ей это нужно, она тоже не смогла бы вразумительно ответить: просто чувствовала, что теперь, когда ей стало кое-что о нем известно, она обязана узнать и все остальное.

Поначалу "раскопки", проводимые девушкой в мамином письменном столе, результатов не дали. Мартиника нашла множество писем и других бумаг, но ни к ней, ни к ее отцу они не имели абсолютно никакого отношения. А вот нижний ящик в бабушкином столе, всегда запертый на ключ, как оказалось, запирался не зря. Выбрав момент, когда бабушки с дедом не было дома, Марти наведалась к ним "в гости", вооруженная шпильками, кривыми гвоздями и другими необходимыми для взлома замков "инструментами". Ей пришлось немало повозиться с ящиком, но это того стоило — открыв, наконец, бабушкин тайник, она обнаружила там толстенную пачку квитанций. Сложены они были в строгом порядке, от самых старых до совсем недавних, и означать могли только одно: кто-то уже много лет постоянно присылал ее семье денежные переводы из других городов. Суммы были разными, иногда побольше, иногда поменьше, но во всех случаях весьма щедрыми. Сроки, когда они приходили, строго не соблюдались: некоторые переводы следовали друг за другом с интервалом в две-три недели, а некоторых, судя по датам на квитанциях, мать ждала по полгода и больше. Названий городов, откуда она получала деньги, было несколько, но чаще всего повторялись три из них — Адлер, Воркута и Ленинград.

Аккуратно уложив квитанции на место, Мартиника вернулась домой и, полистав толстый потрепанный атлас, убедилась, что знания географии ее не подвели — все три города находились очень далеко друг от друга. Несколько минут девушка раздумывала, куда лучше ехать в первую очередь, но потом все же решила не торопиться и попробовать поискать еще какие-нибудь зацепки. С этой целью дома были перерыты стенной шкаф и антресоли и найдены потерянные в разное время туфля и двуцветный карандаш, а также спрятанный от матери в третьем классе дневник. Больше никаких подозрительных находок дома не обнаружилось, и Марти, готовая расплакаться от досады, принялась убирать произведенный ею разгром. До прихода матери с работы оставалось не больше получаса, когда девушка вдруг сообразила — письма и другие бумаги можно прятать в книгах! Первым ее порывом было броситься к книжным полкам и начать перетряхивать все тома по очереди, но она удержалась и заставила себя еще немного подумать. В какую книгу лучше всего положить секретную бумажку? Уж наверное, не в первую попавшуюся, а в ту, которую точно никому не захочется взять почитать. А таких книжек у них в доме было не так уж много: пара каких-то древних учебников по химии, еще более древний сборник чьих-то философских работ и оставшийся от советского прошлого первый том "Истории КПСС". С него-то Марти и начала очередной поиск.

Она несколько раз перелистала плотные, слегка пожелтевшие страницы, прежде чем заметила зажатый в середине книги крошечный кусочек бумаги, на котором были написаны десять цифр. Первые три были взяты в скобки — без всякого сомнения, это был телефонный номер. Мартиника бросилась в свою комнату и достала из-под стола дорогой ежедневник в кожаном переплете: чей-то подарок на прошлый Новый год, которым она никогда не пользовалась. Что, впрочем, не помешало ей запомнить, что на первой странице ежедневника был список телефонных кодов всех больших городов. Так и есть — в скобках значился код Санкт-Петербурга, бывшего Ленинграда, одного из городов, откуда ей посылали деньги!

Можно ли было после этого удержаться и не набрать найденный номер? Терпения у Марти хватило только на то, чтобы не звонить по межгороду из собственной квартиры. Она торопливо набросила плащ, выскочила на улицу и уже через пару минут стояла перед дверью своей подруги Светланы:

— Привет, дико извиняюсь, можно от тебя позвонить? В другой город, но, естественно, я за это заплачу. Честное слово, очень нужно!

Света, с первого класса привыкшая слушаться Мартинику, не стала задавать лишних вопросов. Она даже оставила ее в коридоре одну, выйдя в комнату и закрыв за собой дверь. Хотя Чернышева и подозревала, что одноклассница наверняка притаилась за этой дверью, чтобы подслушать с кем это ее гостье так срочно понадобилось созвониться. Но ей было все равно. Она не думала о том, как будет объясняться со Светой и что будет делать, если телефон окажется вовсе не отцовским, а чьим-нибудь еще или если там, куда она позвонит, вообще никто не возьмет трубку. Главное — попробовать набрать этот номер, а дальше поглядим: в тот момент Марти рассуждала примерно так.

К телефону в Петербурге действительно долго не подходили. Мартиника выждала не меньше десяти гудков и собралась перезвонить, когда в трубке, наконец, послышался приятный молодой мужской голос:

— Я слушаю, говорите.

Марти судорожно вздохнула — что именно сказать предполагаемому отцу, она так и не решила. Думала, надо сперва дозвониться, а там найдет, о чем говорить. Но молчать тоже было нельзя — трубку на том конце вот-вот повесят!

— Позовите, пожалуйста, Олега, — пробормотала она дрожащим голосом, запоздало сообразив, что отчество у нее вполне может быть не настоящим, и отца, возможно, зовут не Олег, а как-нибудь по-другому.

— Это я, — в один миг развеял ее страхи голос на другом конце провода.

— А… здравствуйте! — выдавила из себя девушка. — Извините, пожалуйста. Я не знаю, правильный ли у меня телефон. Мне нужен Олег, который в восемьдесят первом году жил в Свердловске. И был там знаком с Галиной Чернышевой.

"А еще сделал ей ребенка, а потом оказался вампиром", — добавила она про себя.

— Да, это я, — снова ответили в трубке. Марти показалось, что голос ее собеседника едва заметно напрягся.

— Вы знаете, — неуверенно продолжила она, — кажется, я ваша дочь…

Неделю спустя она, одетая в свое лучшее платье и броско накрашенная, в нетерпении бегала по вокзальной платформе, поминутно поглядывая на часы и поправляя завязанный на шее яркий оранжевый платок, по которому ее должен был узнать долгожданный гость из Петербурга. До прибытия поезда оставалось еще сорок минут, но Мартиника, конечно, не утерпела и заявилась на вокзал заранее. Был холодный весенний вечер, небо стремительно темнело, на платформу приходили все новые встречающие, а она все пыталась справиться с собственным страхом. И, заодно, придумать, что именно скажет отцу, когда впервые его увидит.



Поделиться книгой:

На главную
Назад