Помоги проекту - поделись книгой:
Глава 1
Посреди поля, поросшего травой, на спине лежало тело, а точнее большая его часть. В предрассветном сумраке все выглядело серым. Но по краям поля светлели протоптанные места; я думаю, что мы находились на поле для игры в софтбол. А под «мы» я имею виду — Эдуарда, он же Маршал Соединенных Штатов Тед Форрестер, и меня — Маршала Соединенных Штатов, Аниту Блейк.
Эдуард было его настоящим именем, его сущностью. А Тед Форрестер — его тайной личностью, как Кларк Кент для Супермена. Для других маршалов он был старым-добрым парнишей Тедом — охотником за головами, а теперь, как и я, маршалом, действующим в соответствии с законом О Защите от Сверхъестественных Угроз. Хотя я была охотником за вампирами, а не за головами. Но в любом случае у нас были настоящие значки, и юридически мы были настоящими полицейскими. Эдуард все еще выполнял заказные убийства, если оплата была достаточно высока и сама охота обещала быть достаточно интересной. Он специализировался на убийствах только опасных существ, например — оборотней и вампиров. Борьба с преступностью начала занимать большую часть времени. Работа уже стала вмешиваться в наши увлечения. Тут были и другие маршалы, они разговаривали с местной полицией, но только я и Эдуард стояли посреди разбросанных частей тела. Может быть, остальным уже надоело смотреть на эти куски. Мы приехали на место преступления прямо из аэропорта Такомы. Другие полицейские здесь были много дольше, а расчлененные тела довольно быстро теряют свое очарование.
Я подавляла желание поёжиться в ветровке с надписью большими буквами — маршал США. Здесь было десять долбанных градусов. Кто-нибудь видел такую температуру в августе? Дома в Сент-Луисе была отметка в тридцать восемь с лишнем. И десять градусов ощущались поразительно холодными после жары и влажности Алабамы, где мы были до этого.
Свет вокруг нас смягчился, и я смогла рассмотреть части тел получше. Но лучше мне от этого, конечно же, не стало.
— Тело лежит на спине или на заднице? — спросила я.
— Ты о том, что тело разрезано в районе грудной клетки и части находятся на расстоянии трех метров друг от друга?
— Ага, — ответила я.
— А не все ли равно? — спросил он, сдвинув рукой в сторону ковбойскую шляпу, которую он оставил в машине, приехав из аэропорта. У Теда был любимый стиль в одежде, ему нравилась ковбойская шляпа и то, насколько был этот жест привычным, говорило, сколько времени Эдуард проводит в своем Альтер-эго обличии. Он провел рукой по коротким светлым волосам. Ростом он был 172 см и для моих 160 см казался весьма высоким.
— Думаю, нет, — хотя про себя я подумала, «Если ты можешь о чем-то думать, пока пялишься на расчлененное тело, то у тебя проблемы, потому что обычный человек убежал бы в ужасе, или его бы вывернуло наизнанку.» Я годами не блевала на местах преступлений, но полиция Сент-Луиса никогда не забудут мои прошлые прегрешения.
— Они не могут найти сердце, — сказал он голосом бесстрастным, как и его лицо.
Света было достаточно, и я видела, что его глаза голубые, а не просто светлые. У него был летний загар, светло золотистый, и выглядел лучше, чем у меня. Казалось неправильным, что у блондина, голубоглазого англосаксонца загар был темнее, чем у меня с доставшимися от матери темными волосами и карими глазами. Я была на половину испанка — но загорала не так сильно, как белокурый мальчик.
— Анита, — сказал он, и передвинулся так, чтобы я не могла видеть тело, — Поговори со мной.
Я моргнула, — Они не найдут сердце. Также как они не нашли последние три. Убийца или убийцы забирает сердца, как трофеи или доказательства убийства. Как охотник в «Белоснежке» приносил сердца Злой Королеве в ларце, или что-то в этом роде.
— Ты нужна мне здесь чтобы расследовать дело, а не витать в облаках.
— Я здесь, — нахмурилась я.
Он покачал головой: — Я видел, как ты смотрела на вещи похлеще этих, но так не уходила в себя.
— Может мне осточертело глазеть за все это дерьмо. Разве тебе нет?
— Ты имеешь в виду не только этот случай, — сказал он.
Я покачала головой.
— Ты спрашиваешь меня — не беспокоит ли меня смотреть на все эти вещи?
— Я никогда не спрашивала тебя об этом, это противоречит пацанской этике, — ответила я, и то, что я просто сказала это, заставило меня слегка улыбнуться.
Он улыбнулся в ответ, но скорее это был просто рефлекс. Улыбка не добралась до глаз. Они остались холодными и пустыми, как зимнее небо. Как только к нам присоединяться другие маршалы, его глаза заискрятся, или наполняться какими-нибудь эмоциями, но он так не делал, когда мы были наедине. Мы знали друг друга слишком хорошо, и не было необходимости притворяться.
— Нет, это меня не волнует.
Я пожала плечами и наконец-то позволила себе поежиться в тонкой ветровке. Во всяком случае, со своей пушкой у поясницы вместо наплечной кобуры, я была в состоянии действовать быстро и не светить оружием. Еще у меня был запасной пистолет в плечевой кобуре и длиннющий нож в специально изготовленных ножнах вдоль спины.
— Дело не только в том, что я бы предпочла оказаться дома.
— Со своими мужчинами, — сказал он, и снова стал совершенно нейтральным.
Я кивнула. Я скучала по своим мужчинам, когда отлучалась из дома на слишком долгий период, и это было четвертое место преступления в четвертом по счету городе. Я устала от самолетов, устала от других копов, устала от того что приходиться уезжать из дома. — Я скучаю по Бекке в «Музыкальном Человеке». Это просто хор, но она одна из самых молодых участников, которых они когда-нибудь набирали.
— Должно быть она очень талантлива?
— Так и есть, — кивнул он, улыбаясь, и на этот раз улыбка достигла глаз. Его лицо становилось оживленным и счастливым, когда он думал о своей падчерице. Он жил и был помолвлен с Донной в течение многих лет, но так и не женился, хотя дети думали о нем, как об отце. Бекке было только шесть, когда он и ее мать стали встречаться. Эдуард, которого вампиры прозвали «Смерть», водил Бекку в танцевальную школу и сидел в зале с мамашами в течение нескольких лет. Только одна мысль об этом заставила меня улыбнуться.
— Было намного веселее охотиться на монстров, когда не к кому было возвращаться домой, — ответила я.
Улыбка исчезла, и он похолодевшими глазами посмотрел туда, где лежала голова, на другую сторону поля: — Не могу с этим поспорить. Я не возражаю против тел. Это меня не напрягает, но я надеюсь, что мы вернемся домой до того как мюзикл покажут.
— А когда его покажут?
— Через две недели, — ответил он.
— Две недели начиная с сегодняшнего дня?
— Да.
— Я совсем не горю желанием оставаться здесь еще на две недели.
— Я тоже, — сказал он, и на этот раз его голос звучал устало.
В действительности волнение в этом деле у меня вызывало то, что я знала, почему именно эти жертвы были выбраны. И я точно знала, что убило их. Дело было в том, что я не могу рассказать никому, кроме Эдуарда, потому что если бы я рассказала все, что я знала полиции, то убийцы пришли бы за мной, и за каждым полицейским, которому я рассказала и за всяким кому рассказали бы они. Арлекин был вампирским эквивалентом полиции, шпионам, судом присяжных и палачами. К тому же, они были одними из величайших воинов, когда-либо живущих, или существующих за пределами жизни. Некоторые из них были вампирами, некоторые оборотнями, которые в частности и разрубали сейчас вертигров по всей стране. Тело у наших ног выглядело как человеческое, мужское. До того как умереть, он мог превращаться в огромного тигра, но это не спасло его от Арлекина, впрочем, как и остальных. Если два человека были одинаково быстры, сильны, но один из них умел драться, то, вероятно, в драке он и победит. И так уж вышло, что все эти вертигры были простыми людьми, которые по волю случая оказались вертиграми.
— Мы здесь для того, чтобы поработать на месте преступления, — сказал Эдуард. — Так мы и делаем.
Я вздохнула, расправила плечи и перестала кутаться в тоненькую ветровку. — Половина того, что мы знаем, больше, чем большинству полицейских необходимо знать.
— Мы решили это, Анита… Кто-то, кто не может быть назван… — Он посмотрел на меня, — Меня действительно бесит, что мы не можем даже произносить их имена вслух. Ощущение как будто мы в книге о Гарри Потере, говорим о Том-Кого-Нельзя-Называть.
— Ты знаешь про соглашение, Эдуард, если ты упоминаешь их имя без их приглашения, они выслеживают тебя и убивают за это. Если бы я сказала другим полицейским, каждый, кто услышал их имя, был бы найден и жестоко убит. Боюсь соврать относительно тебя, но эти ребята ужасно хороши, и они, похоже, знают о современной криминалистике.
— Они носят плащи, перчатки, и капюшоны, покрывающие их головы, Анита. Одежда, скрывающая их от других… парней, помогает им не оставлять улики после себя.
— Согласна.
— И Кто-бы-то-ни-был, находящийся на нашей стороне, не знает лиц остальных. Они одевают маски когда встречаются, как и некоторые террористические ячейки, таким образом, они могут шпионить друг за другом, если это необходимо.
— Таким образом, у нас нет лиц, чтобы сдать их, никаких имен, кроме прозвищ, и те соответствуют маскам, которые они носят.
— Я не думаю, что такие убийцы-профессионалы как они, будут носить венецианские маски в центре города Такома, таким образом, прозвища и маски не помогают, — сказал он.
— Итак, мы знаем все и ничего полезного, — сказала я.
— Если бы я принял контракт на убийство Королевы вампиров, то она была бы мертва прямо сейчас.
— Или ты был бы сейчас мертв, а мне пришлось объяснять Питеру, почему он лишился второго отца.
Эдуард выдал мне полный вес своего холодного пристального взгляда: — Ты знаешь, насколько я хорош в работе.
У меня были годы практики встречающей этот холодный пристальный взгляд. Я встретила его сейчас. — Ты не понимаешь, Эдуард. Она — тьма, сама ожившая ночь.
— Я не только бы взорвал бы ее тело и назвал бы работу сделанной, — сказал он. — Чтобы навсегда убить нечто такое сверхъестественное — нужна магия.
— Так что ты, привел бы ведьму?
— Нет, но я пошел бы к ведьме и получил бы зачарованное, освященное оружие, что-то в этом роде. Наемники, которых совет вампиров нанимал, чтобы убить ее, рассматривали ее как просто еще один заказ и теперь мы все в дерьме из-за этого.
Я не могла поспорить с ним, он был совершенно прав. Арлекин был законом совета вампиров в Европе в течение тысяч лет, но их настоящей работой было охранять их Темную Королеву. Половина из них разорвала отношения с советом вампиров и стала снова подчиняться Матери Всея Тьмы.
— Они думали, что огонь уничтожит ее, — сказал я.
— Ты бы предположила такое?
Я подумала об этом: — Нет.
— Что бы ты сделала?
— Я бы сама увешалась освященными предметами, еще больше освященных предметов разбросала на ее тело, чтобы ее дух не смог покинуть тело, отрезала бы голову, вырезала сердце, сожгла их по отдельности, а пепел от головы, сердца и туловища развеяла бы в трех различных проточных водах.
— Ты действительно думаешь, что она может вернуться, если поместишь пепел в ту же самую воду?
Я пожала плечами, — Она пережила сожжение своего тела и смогла отослать свой дух, чтобы завладеть телами других членов совета вампиров. Я бы не стала думать, что она чего-то не может.
— Таким образом, даже если мы найдем Морт д'Амур, Любовника Смерти и уничтожим его, она просто перейдет к другому носителю.
— Она может выжить как бесплотный дух, Эдуард, я не уверена, что она вообще может быть убита.
— Все умирает, Анита. Вселенная умрет, в конце концов.
— Я не собираюсь волноваться за то, что произойдет через пять миллиардов лет, Эдуард, вселенная может позаботиться о себе сама. Как мы можем им помешать убивать невинных вер-тигров, и более важный вопрос, как мы можем остановить ее?
— Ты некромант, я просто скромный убийца, — сказал он.
— Это означает, что ты тоже не знаешь.
— А почему твой бой-френд не знает? Жан-Клод Мастер города Сент-Луис, и те, кто остались от европейской структуры власти пытаются сделать его главой нового совета вампиров здесь в Штатах. Почему бы вампирам и всем другим оборотням, с которыми ты общаешься, не помочь тебе остановить это?
— Остальные…, кто-бы-то-ни-был охотятся на этих парней. Они начнут приезжать, как только узнают о телах, но они все равно отстают от нас, Эдуард. Мы были первыми на территории последних трех городов.
— Для сверхъестественных существ, которые должны бы были быть самыми великими шпионами и убийцами, от них нет ни хрена пользы.
— От нас толку не больше, — ответила я.
— Так вампиры не могут нам помочь. Мы копы, давай будем копами, — сказал он.
— Что это значит?
— Мы работаем на месте преступления. Это-место убийства. Это то место, где мы можем узнать новые подробности об этих ублюдках. Подробности, которые являются не легендами, а уликами, оставленными лишь несколько часов назад. Они помогут нам поймать их.
— Ты действительно веришь в это?
— Я должен верить в это, впрочем, как и ты.
Я глубоко вздохнула и сразу же пожалела об этом. Возник слабый, горький запах, потому что мы стояли близко к нижней части туловища. Смерть не опрятна и не симпатична, и не чиста, это — все сортирные запахи, так как ваше тело делает все, что оно может сделать, все сразу, в последний раз.
— Хорошо, — сказала я, присаживаясь на корточки и балансируя на носочках. Я заставила посмотреть себя на тело, действительно смотреть посмотреть на него.
— Эта часть тела отсечена аккуратно, очень мало порезов, очень эффектно.
— Так зачем рвать тело на куски?
— Потому что они хотели это сделать, и были достаточно сильны, чтобы сделать это, — сказала я.
— Ты знаешь что это не правда, попробуй еще раз. — Он стоял надо мной, и впервые за долгое время я почувствовала себя неопытным новичком, а он снова был наставником, рассказывая мне, как убить монстров. Он был одним из немногих людей на планете, которым я так позволяла к себе относиться.
— Они хотели, чтобы тела соответствовали другим телам, по крайней мере, внешне. Они надеялись, что полиция подумает, что это были те же самые убийцы.
— Но это не так, — сказал Эдуард.
— Первое тело и третье было растерзано. Они были буквально разорваны на части. Внутренние органы и кишки были повсюду. Это было похоже на неорганизованного убийцу с, возможно, организованным руководством партнера, или контролирующего его. Это все организовано. Он, или они убивали так, как им сказали, соответствуя первому убийству, но делали это не от души.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Это было хладнокровное убийство, как и второе. В двух других убийца наслаждался процессом.
Он тоже присел рядом с мной, — Мои убийства аккуратные и чистые, но мне нравиться моя работа.
— Ты наслаждаешься планированием, и тем, что ты быстрее, сильнее, просто лучше, чем тот, на кого ты охотишься, но тебе на самом деле нравиться убивать?
— Да, — ответил он, и он смотрел на тело когда говорил это. Я изучала его профиль. Я спросила его о том, что я никогда не спрашивала: — Что именно тебе нравиться в этом?
Он повернул на меня свои голубые глаза. В них исчез голубой цвет, остался только серый. Это никогда не было хорошим знаком, когда его глаза изменялись на этот холодный цвет зимнего неба.
— Мне нравится смотреть, как свет гаснет в их глазах, — сказал он, и его голос был столь же холодным и бесстрастным как его глаза.
Я встретила этот зимний пристальный взгляд и сказала: — Так вот почему тебе нравится убивать своими руками.
Он кивнул, все еще удерживая ту зиму во взгляде. Я не знаю, что было на моем лице. Мы начинали с ним, когда он был моим учителем, а потом он сделал мне убийственный комплимент. Сказал мне несколько лет назад, что хотел бы узнать, кто из нас лучше. Он больше не был уверен, равны ли мы, и это была его мечта, поохотиться друг на друга, таким образом, мы могли бы уладить спор раз и навсегда. Когда он впервые сказал мне, я была убеждена, что буду той, кто умрет, теперь я не была настолько уверена, возможно, я буду победителем. Возможно, я могла бы позвонить Донне и детям и рассказать им… Рассказать им что? Что их семья была разрушена, потому что у Эдуарда и у меня был очень напряженный момент и я оказалась лучшей?
— Так ты думаешь, что убийцы наслаждались процессом? — мой голос был так пуст и нейтрален, как будто два киллера просто разговаривают о чем-то еще убийстве.
Поделиться книгой: