Евангелие от Матфея

Такова была назарейская школа. И ессеи переняли ее методы, введя, однако, еще более строгие искусы и дополнив ее еще многими другими вещами. Они добавили все, что я описывал вам вчера и позавчера, наряду с воздержанием от мясной пищи. Таким способом им удавалось довольно скоро расширить память и выходить памятью за пределы 42-х поколений, чтобы ясновидчески читать в Акаша-Хронике. Они составляли, так сказать, последний побег, последний бутон растения, которое вилось и разрасталось через многочисленные поколения. Они не были оторваны от человеческого древа; они ощущали связи, соединявшие их с человечеством; они не были подобны тем, кто отрывался от общего ствола и чья память ограничивалась изолированной личностью. Даже в самом лоне этих ессейских общин таких людей называли именем, которое обозначало «живой побег», а не срезанный побег. Эти люди ощущали, что они составляют часть ряда поколений, что они не отрезаны от древа человечества. И ученики ессеев, проявлявшие склонность именно к этому направлению, ученики, прошедшие 42 ступени, именовались «Нетцерами».

Именно к этой категории Нетцеров принадлежал прекрасный и верный ученик ессейского наставника, о котором я вам говорил вчера, — Иисус бен Пандира. Потому что этот Иисус бен Пандира, довольно хорошо известный в оккультизме, имел пять учеников, причем каждый из этих учеников избрал себе из целой доктрины учителя одну особую ветвь, отрасль, развитию которой он себя и посвятил. Эти пять учеников носили следующие имена: Натан, Накащ третий принадлежал как раз к классу Нетцеров и звался Нетцер; затем Бонии, Тона.

Эти пять учеников Иисуса бен Пандира (который, как мы знаем, был замучен за 100 лет до нашей эры по осуждению в кощунстве и ереси) продолжили его обширное и высокое учение в пяти различных направлениях. Духовное исследование обнаруживает, в частности, что после смерти Иисуса бен Пандиры доктрина, объясняющая подготовку крови будущего Иисуса евангелиста Матфея, была передана ученику по имени Матаи; что же касается доктрины, относящейся к внутренней подготовке, доктрины, развивавшейся как старым, так и новым назарейством, то она была передана другому великому ученику Иисуса бен Пандиры — Нетцеру. И Нетцер получил совершенно особую миссию создать небольшую колонию.

В Палестине было множество таких ессейских колоний, и в каждой из них развивалась и культивировалась какая-либо ветвь ессейского учения. Доктрина, которая была поручена именно Нетцеру, культивировалась главным образом в небольшом местечке, называемом в Библии Назаретом. Здесь находилась колония ессев, созданная Нетцером. Она состояла из людей, живших в строгом уединении и исповедовавших древнее назарейское учение. Поэтому нет ничего удивительного в том, что после всех происшедших событий, о которых мы еще будем говорить, после бегства в Египет, младенец Иисус евангелиста Матфея был водворен в эту атмосферу назарейства. Именно на это и намекает Евангелие от Матфея, когда после рассказа о бегстве в Египет оно говорит, что Иисус вернулся в Назарет, «да сбудется предсказанное пророками: «И наречется он Назареем». Эти слова переводились самым различным образом, потому что переводчики недостаточно понимали их смысл и ни один из них не знал толком, что они значат. В действительности же Иисуса стали так называть потому, что в Назарете существовала ессейская колония, в которой предстояло расти Иисусу. Но прежде чем вдаваться в дальнейшие подробности и устанавливать связи этого Иисуса с Иисусом евангелиста Луки, вернемся еще раз к некоторым моментам, касающимся Иисуса Евангелия от Матфея.

Все, что описывается в этом Евангелии, отсылает нас к тайнам, которым наставлял ессеев Иисус бен Пандира, к тайнам, переданным затем его ученику Матаи. И с первых же страниц этого Евангелия мы имеем дело с этим учеником Матаи. Именно посредством того, что он описывает, и могли быть подготовлены физическое и эфирное тела Иисуса евангелиста Матфея, хотя в продолжение 42-х поколений имело место, конечно, и воздействие на его астральное тело. Мы видели, что 14 первых поколений связаны с физическим телом, следующие 14 — с телом эфирным и, наконец, последние 14 — последовавшие за Вавилонским пленением — с телом астральным. Следует, однако, уточнить, что все, что подготовлялось так, как это было необходимо для воплощения Зороастра, могло быть использовано этой могущественной индивидуальностью лишь в той мере, в какой это относилось к телам физическому и эфирному.

Вспомним теперь то, что я всегда вам говорил: в своем личном становлении человек со дня рождения и до 7-ми лет развивает по преимуществу свое физическое тело; в течение следующих 7-ми лет, с периода смены зубов и до половой зрелости, развивается эфирное тело человека, и лишь после этого начинается свободное развитие астрального тела. Таким образом, все, касающееся развития физического и эфирного тел, должно было осуществиться и для тех особых физического и эфирного тел, подготовленных рядом поколений, начиная с Авраама, — ради принятия Зороастра в его новом воплощении. Но когда завершилась подготовка этого эфирного тела, действовавший в нем импульс был уже не достаточен, чтобы перейти к подготовке тела астрального. Тогда-то и произошло то грандиозное и чудесное событие, понимание которого необходимо для всякого желающего постичь великую тайну Иисуса Христа.

Индивидуальность Зороастра развивалась в физическом и эфирном телах Иисуса евангелиста Матфея в продолжение его детства до 12-ти лет; ибо для этой индивидуальности и вследствие климатических условий период, соответствующий в наших широтах половой зрелости, наступил несколько ранее. Итак, в 12 лет осуществилось все, что подготавливалось в физическом и эфирном телах отпрыска Соломонова рода. И вот после этого индивидуальность Зороастра фактически выходит из физического и эфирного тел, о которых повествует Евангелие от Матфея, для того чтобы перейти в Иисуса Евангелия от Луки. Из докладов, посвященных этому последнему Евангелию, нам уже известно, что означает сцена «Иисус в храме в возрасте 12-ти лет», как нам о ней рассказывает евангелист Лука. В ту минуту, когда мальчик Иисус евангелиста Луки внезапно предстает перед своими родителями, которые едва его узнают, так он изменился, — в эту минуту индивидуальность Зороастра вошла в него, та самая индивидуальность, которая до этой минуты развивалась в физическом и эфирном телах Соломонова Иисуса.

Как бы ни было трудно современному материалистическому интеллекту принять этот факт, такой факт тем не менее иногда имеет место, и некая индивидуальность может перейти из одного тела в другое. Именно это и произошло, когда индивидуальность Зороастра, покинув принадлежавшее ей вначале тело, проникла в тело Иисуса евангелиста Луки, в котором астральное тело и «я» были соответствующим образом к этому подготовлены.

Так Зороастр смог продолжать свое развитие в этом астральном теле и в этом «я». И именно это событие и передает так хорошо Евангелист Лука, когда он описывает двенадцатилетнего мальчика Иисуса, сидящего в храме, окруженного учеными и рассказывающего им о совершенно необычайных вещах. Как это могло случиться с мальчиком из рода Натана? Именно по той причине, что в эту минуту в него проник Зороастр. До 12-ти лет устами мальчика, приведенного родителями в Иерусалим, говорил не Зороастр; вот почему его преображение было настолько полным и мгновенным, что даже родители не смогли узнать его, разыскав в храме в окружении ученых.

Итак, мы имеем дело с двумя супружескими парами, причем оба мужа носили имя Иосифа и обе жены — имя Марии, и с двумя мальчиками Иисусами: родословная одного из них, принадлежавшего к роду Соломона из дома Давидова, приводится евангелистом Матфеем; другая родословная — Иисуса из рода Натана, сына совсем других родителей — дается евангелистом Лукой. Оба ребенка растут и развиваются параллельно вплоть до двенадцатилетнего возраста. Обо всем этом вы прочтете в Евангелиях, в которых всегда все истинно. Но поскольку было нежелательно, чтобы истина стала известной, и поскольку люди не захотели ее услышать, — они были лишены Евангелий. Нужно же всего лишь понимать Евангелия: они говорят правду.

Иисус из рода Натана жил напряженной внутренней жизнью. Он не обладал большими способностями к усвоению мудрости и познаний, но его глубокая чуткость, его способность к любви были почти безграничны, ибо в его эфирном теле жила сила, начало которой восходило к тем временам, когда человек еще не спускался в земное воплощение, когда он еще жил в лоне Божества. И это Божество жило в мальчике Иисусе в форме способности к безграничной любви. Но этот мальчик был мало способен к пониманию всего того, что приобретается благодаря физическому телу в процессе воплощений. Зато душа его, его внутренняя жизнь были запечатлены безграничной, чудодейственной способностью любить. Он стоял в этом отношении настолько высоко, что произошло событие, послужившее свидетельством совершенно исключительной силы его внутренней жизни для всех тех, кто понимал, с кем они имеют дело. Иисус Евангелия от Луки обладал от рождения некоей способностью, которая обычно пробуждается лишь при соприкосновении с внешним миром: как только он родился, он произнес слова, которые были непонятны для окружающих. Итак, он был велик во всем, что касается жизни внутренней, и мало способен ко всему тому, что человечество должно приобрести на Земле, проходя через ряды поколений. Как же было не удивляться его родителям, когда в их наделенном такими специфическими свойствами ребенке вдруг проявился мальчик, обладающий мирскими познаниями, которые приобретаются лишь посредством физических органов? Это внезапное и чудесное превращение было возможно именно потому, что индивидуальность Зороастра перешла в этот момент из Иисуса Соломонова в Натановского Иисуса. Это Зороастр, это Заратос говорил устами ребенка в тот момент, когда, как нам рассказывается, его родители искали его в храме.

Зороастр, само собой разумеется, обладал всеми способностями, которые можно приобрести благодаря пользованию физическим и эфирным телами. Он потому и избрал род Соломона и подготовленное в этом колене тело, что именно в нем жили определенные, доведенные до высокой степени развития силы. И он взял из этого тела все, что смог усвоить, и присоединил все эти силы к внутреннему содержанию Иисуса евангелиста Луки, чье происхождение восходило к тем временам, когда человек еще не воплощался на Земле. Оба эти течения слились. И отныне перед нами была единая сущность.

Кроме того, мы должны обратить внимание еще на одно особое обстоятельство. Перемену в Иисусе евангелиста Луки заметили не одни его родители: эта перемена проявлялась и чисто внешне. После того как мальчик Иисус был найден родителями в храме в окружении ученых, в Евангелии почему-то подчеркивается: «И он пошел с ними и пришел в Назарет… И Иисус возрастал в телесной красоте, в благородстве привычек и мудрости…»[3]. Почему перечисляются эти три качества? Потому что в особенности именно эти три свойства может приобрести Иисус теперь, когда в нем живет индивидуальность Зороастра. Я прошу вас заметить, что эти слова в обычных изданиях Библии переведены следующим образом: «И Иисус преуспевал в мудрости, в возрасте и благодати перед Богом и людьми». Стоит ли, однако, прибегать к Евангелию для того, чтобы утверждать, что двенадцатилетний мальчик преуспевал «в возрасте»? Но Евангелие-то хотело сказать совсем другое: оно хотело сообщить, что теперь в Натановском мальчике Иисусе начала жить индивидуальность, которая не только проявляется во внутренних свойствах души, как раньше, но даже преуспевает и во внешней, физической красоте, — именно потому, что она жила до этого в специально предуготованном, совершенном, законченном физическом теле.

В Натановском Иисусе точно так же не было всего того, что приобретается преимущественно благодаря эфирному телу, что связано с привычками, к которым вынуждает жизнь. В нем жило сильнейшее предрасположение к любви; эта способность могла развиваться и в дальнейшем, но он обладал ею с рождения, и она не могла переродиться в привычку. Когда в Иисуса вступила другая индивидуальность, она принесла с собой силы, обусловленные развитием физического и эфирного тел, и с этой поры ребенок смог усвоить и сконцентрировать в себе внешние привычки, изливающиеся в эфирное тело. В этом заключалось второе приобретение мальчика Иисуса. Третье же — «мудрость» — понять легче. Иисус евангелиста Луки не был «мудрецом», он был прежде всего существом, наделенным любовью. И его преуспеяние в мудрости объясняется тем, что в него сошла индивидуальность Зороастра.

Комментируя Евангелие от Луки, я уже говорил, что человек, покинутый своей индивидуальностью и обладающий лишь тремя телами — физическим, эфирным и астральным, — еще может некоторое время продолжать жить. Однако существо, остававшееся от Соломоновского Иисуса, очень быстро угасало и скончалось вскоре после выхода из него его «я». Это значит, иными словами, что мальчик Иисус первой главы Евангелия от Матфея умер после достижения им двенадцатилетнего возраста. Итак, вначале мы имеем не одного, а двух мальчиков Иисусов, а потом эти двое снова образуют одного. В преданиях древности часто говорится о необычайных вещах; нужно уметь их понимать, а понимать их можно, только зная соответствующие факты. В дальнейшем мы основательнее остановимся на способе слияния обоих мальчиков, сейчас же я хотел бы отметить еще кое-что. В Евангелии, называемом «Египетским», есть замечательное место, которое считалось еретическим даже в первые века христианства, потому что в христианских кругах не желали слышать о связанных с этим местом истинах, — или же не хотели, чтобы они стали известны людям. В этом апокрифическом Евангелии говорится: «Спасение миру придет, когда двое станут одним и когда внешнее станет подобно внутреннему». Эта фраза служит точным выражением того, что мы только что описали в соответствии с оккультными данными. Спасение зависит от того, чтобы двое стали одним. И они, действительно, стали одним, когда индивидуальность Зороастра перешла в двенадцатилетнего Натановского Иисуса, и тогда внутреннее смогло проявиться внешне. Душевная сила Иисуса евангелиста Луки была могущественнейшей внутренней силой, но эта сила проявилась вовне благодаря тому, что индивидуальность Зороастра передала ей способности, приобретенные ею в физическом и эфирном телах Соломоновского Иисуса. Таким образом, идущая изнутри сила запечатлела физическое и эфирное тела Натановского Иисуса; внешнее же стало служить выражением того, что было внутренним до тех пор, пока мальчик Иисус евангелиста Луки не был охвачен индивидуальностью Зороастра. Так двое стали одним.

Итак, мы проследили путь Зороастра со дня его рождения в Иисусе евангелиста Матфея и вплоть до его двенадцатилетнего возраста, когда он вышел из принадлежащего ему вначале тела и перешел в тело Натановского Иисуса, продолжая развивать уже это тело. И он довел его до такого совершенства, что позднее смог принести его в жертву и отдать свои три тела для приятия Существа, Которого мы называем с тех пор Христом.

СЕДЬМОЙ ДОКЛАД. Берн, 7 сентября 1910 г

Если мы хотим постичь все значение пришествия Христа для эволюции человечества, мы должны еще раз вернуться к фактам, уже известным тем из вас, кто в прошлом году в Базеле прослушал цикл докладов, посвященных Евангелию от Луки. Но для того чтобы эти факты стали нам понятнее, придется вспомнить об одном из основных законов человеческого развития. В процессе эволюции люди непрерывно приобретают новые свойства и постоянно совершенствуются. Это вещь, очевидная даже для тех, кто удовлетворился бы рассмотрением периода, охватывающего нашу внешнюю историю с ее начальной поры. Мы видим, что человек не обладал с самого начала теми способностями, которые со временем в нем появляются. Мы видим, как со временем, постепенно рождаются и развиваются свойства, которые мало-помалу сделали возможным образование нашей современной культуры. Однако если в человеческой природе должна пробудиться какая-либо способность, которая станет затем достоянием всего человечества, станет такой способностью, которую каждый сможет унаследовать, — нужно, чтобы эта способность на первых порах проявилась совершенно особым способом.

Говоря в прошлом году о Евангелии от Луки, я обращал ваше внимание на «восьмичленный путь», которым может пойти человечество, если оно воспользуется тем, что проникло в его эволюцию через посредство Гаутамы Будды. Этот путь, состоящий из восьми ответвлений, сводится к следующим принципам: правильное представление, правильное суждение, истинное слово, правильный способ действия, правильное положение (в жизни), правильные привычки, правильная память и правильное видение. Таковы некоторые свойства человеческой души.

Со времен Будды человеческая природа поднялась до того уровня, на котором человек уже может мало-помалу развивать в себе в качестве внутренних способностей собственной природы различные свойства этого восьмичленного пути. Однако до того, как Гаутама Будда жил на Земле в воплощении Будды, человеческая природа еще не обладала способностью наследовать эти свойства. Итак, мы утверждаем: для того чтобы в человеческой природе смогли развиться эти качества, нужно было, чтобы первый импульс к этому был дан человеческой природе благодаря бытию того высшего существа, каким был Гаутама Будда. И тогда этот импульс в дальнейшем, в течение веков и тысячелетий, позволил человеку самостоятельно развивать в себе все эти качества. Эти качества будут самостоятельно развиваться огромным числом людей, и когда это число достигнет нужной величины, Земля будет готова к принятию будущего Будды, Майтрейи Будды, который сейчас находится на ступени Бодхисатвы.

Итак, между этими двумя событиями заключена целая эволюция, в течение которой большое число людей должны приобрести высшие интеллектуальные, моральные и душевные способности, которые составляют плод восьмичленного пути. Но для того чтобы это могло осуществиться, нужно было, чтобы в первый раз импульс к этому шагу вперед на пути человеческой эволюции был дан очень высокой индивидуальностью разительным образом, силою совершенно исключительного события. Однажды все свойства, определяемые восьмичленным путем, оказались одновременно соединенными в одном-единственном существе — в личности Гаутамы Будды. И с тех пор приобретение этих свойств стало доступно каждому человеку.

Действительно, таков закон человеческого развития: нужно, чтобы однажды, каким-то небывалым способом, у одного существа проявилось то или иное свойство для того, чтобы потом это свойство могло внедряться в человечество иногда на протяжении тысячелетий. После этого данный импульс воспринимают все люди, оказывающиеся в состоянии его развивать дальше.

То же, что вошло в человечество благодаря пришествию Христа, потребует для своего распространения не каких-нибудь пяти тысяч лет, как импульс Гаутамы Будды. То, что вошло в человечество благодаря Христовой сущности, будет развиваться и проникать дальше в человеческую природу как совершенно особая способность в течение всего остатка земной эволюции.

В чем же, однако, в точности заключается импульс Христа — подобный импульсу Будды, но неизмеримо более сильный? Чтобы представить себе сущность этого импульса, мы заметим, что со времени пришествия Христа становится все более доступным для человеческой природы то, что в древние дохристианские времена приобретали лишь единичные люди в школах мистерий. Поэтому нам важно познакомиться с тем, что представляли собой мистерии, чем было посвящение в дохристианскую эру.

Способы посвящения варьировались для различных народов Земли; они изменялись также в продолжение после-атлантической эпохи. Содержание пути посвящения разделялось между народами: каждый народ проходил свой отрезок этого пути. Почему же каждый народ древности не мог проходить всего пути посвящения целиком? На этот вопрос служит ответом закон перевоплощения. А именно — в этом не было необходимости, ибо душа, рождающаяся в данном народе и проходившая в этом народе известную часть пути посвящения, не обрекалась на постоянную связь с этим единственным народом: она последовательно перевоплощалась в разных народах и получала возможность пройти дополнительно другие этапы посвящения.

Посвящение позволяет человеку приобрести видение духовного мира, — видение, не доступное ни чувственному восприятию, ни постижению, обусловленному органами физического тела.

Обычно в нормальной жизни человек по крайней мере один раз в сутки получает доступ в тот мир, в который проникает и посвященный; но посвященный делает это иным способом, чем нормальный человек. В действительности же в этом мире человек пребывает всегда — неведомо для самого себя, тогда как посвященный об этом знает. Жизнь человека распадается на состояния сна и бодрствования. Мы достаточно долго останавливались на этом вопросе, и вам должно быть ясно, как в минуту засыпания «я» и астральное тело человека отделяются от физического и эфирного тел, чтобы распространиться во всем окружающем нас Космосе, чтобы почерпнуть там силы для повседневного бодрствования. Фактически человек распространен во всем Космосе с минуты засыпания и вплоть до пробуждения. Но он об этом ничего не знает. Его сознание тухнет в ту самую минуту, когда он засыпает и из него выходят «я» и астральное тело; поэтому в своей нормальной земной жизни ему ничего не известно об этой его жизни в Космосе.

Так вот, посвящение в том и заключается, что человек приобретает способность жить во всем Космосе сознательно, сознательно включаться в бытие других планет, связанных во Вселенной с нашей Землей.

Если бы человек, засыпая, мог без надлежащей подготовки воспринимать мир, в котором он живет во время сна, его впечатления были бы настолько сильны, настолько потрясающи, что их можно было бы сравнить с ослепляющим солнечным светом, поражающим незащищенный глаз. Все посвящение заключается в том, чтобы человек не проникал в духовный мир без подготовки, чтобы в нем были подготовлены достаточно сильные органы и способности, которые позволили бы ему выдержать потрясение.

Вот что, иными словами, мы можем сказать для первой характеристики посвящения: это переживание, это просветление; это восприятие мира, в котором человек находится ночью в состоянии сна и о котором ему ничего не известно.

Это пребывание в Космосе тем более ослепительно, тем более потрясающе, что человек в чувственном мире привык к совершенно иным условиям, чем те, которые он находит в Космосе. В этом мире он привык все воспринимать и рассматривать с одной-единственной точки зрения; и когда он сталкивается с вещами, которые не согласуются в точности с представлениями, составленными им с этой единственной точки зрения, он отрицает правильность своего восприятия, потому что оно не совпадает со всем, что он об этом явлении знает. Если бы мы хотели проникнуть в макрокосм, будучи убеждены в том, что всякое наше восприятие должно совпасть с заранее составленным нами представлением (что удобно и полезно на физическом плане), — жизнь Космоса осталась бы нам не доступной. Так как, живя в чувственном мире, человек концентрируется в каком-то смысле в одной точке, то он судит обо всех вещах только из этой точки, из этой скорлупы улитки; и все, что совпадает со сложившимися у него представлениями, оказывается верным, что не совпадает — ложным.

Если же человек хочет стать на путь посвящения, он должен выйти из этой скорлупы в целый Космос. А проникнуть в макрокосм только в одном направлении он не может; он должен вступить в него во всех возможных направлениях. И такое вступление и есть расширение, распространение собственного «я» до пределов всего Космоса. И тогда всякое явление уже перестает обладать только одним аспектом. Обычно для восприятия мира человек принимает себя самого за исходный пункт, тогда как надо уметь воспринимать явления и со второй, и с третьей точки зрения. Это значит, что надо развить в себе некоторую гибкость восприятия; нужно приобрести некоторую универсальность.

Естественно, конечно, что нет надобности усваивать какое-то бесконечное количество точек зрения; можно занять некую среднюю позицию. Фактически усвоение бесконечного числа точек зрения возможно только в теории. Для всех действительно возможных положений достаточно 12-ти точек зрения, символизируемых на звездном языке, принятом в мистериях, знаками Зодиака. Человеку, вступающему в Космос, не следует, например, идти только в направлении Рака, чтобы действительно воспринять Вселенную с 12-ти различных сторон. Стремиться к «гармонии» абстрактным и рассудочным путем бесполезно; гармония будет найдена впоследствии из взаимодействия различных концепций, к которым придет человек. Прежде всего нужно воспринять Вселенную под разными углами зрения.

Здесь я хотел бы в скобках заметить, что всякое сообщение, основанное на оккультных истинах, непременно наталкивается на некоторую косность, ибо мы легко подчиняем наши восприятия привычкам, имеющим значение лишь в повседневной жизни. Так что когда мы вынуждены говорить об истинах, полученных путем сверхчувственных исследований, хотя бы и экзотерически, важно, чтобы мы могли исходить из различных точек зрения. Кстати сказать, именно поэтому некоторые лица, стремящиеся обо всем судить способом, привычным в плане физическом, то и дело находят у нас какие-нибудь противоречия; но любая вещь действительно предстает в разных аспектах в зависимости от той или иной точки зрения. И найти при этом противоречия — дело нетрудное.

Первое правило всякого духовнонаучного сообщения должно заключаться в следующем: если мы слышим о чем-нибудь, что по видимости кажется нам противоречащим словам, сказанным в ином месте, нужно учесть, что в данных обстоятельствах описание было сделано под одним определенным углом зрения. Так, слушатели цикла, прочитанного в прошлом году в Мюнхене («Восток в свете Запада») запоминают, например, что тайны Вселенной характеризовались тогда с точки зрения восточной философии.

Человеку, стремящемуся проникнуть в Космос описанным нами путем, необходимо обладать подвижностью и гибкостью восприятия, иначе он попадает в лабиринт. Ибо совершенно верно то, что человек может приспособиться ко Вселенной, но не менее верно и то, что Вселенная-то не прилаживается к существу человека. Если человек задержится на какой-то одной точке зрения, он отстанет от Вселенной, которая тем временем успеет уже куда-то сместиться. Предположим, например, что, говоря на звездном языке, человек хочет продвигаться в направлении Овна и предполагает задержаться в этом созвездии; но так как, благодаря своему поступательному движению, Вселенная уже раскрывает ему картину того, что находится в созвездии Рыб, человек начинает приписывать Овну то, что относится к Рыбам. Это вызывает полную путаницу в его восприятиях, и он попадает в непроходимый лабиринт. Поэтому очень важно считаться с тем, что человек должен уметь воспринимать вещи с 12-ти точек зрения, с 12-ти пунктов наблюдения, чтобы суметь сориентироваться в лабиринте Космоса.

Но человек живет в духовном мире в течение остальной части суток еще и другим образом — точно так же ничего об этом не зная. Просыпаясь, он погружается в физическое и эфирное тела, но он этого не воспринимает, ибо в ту же самую минуту его восприятия отвлекаются внешним миром. Он постиг бы совсем иные вещи, если бы это погружение происходило для него сознательным образом.

Итак, сном человек защищен от сознательного проникновения в макрокосм, если к этому он не подготовлен; а от сознательного нисхождения в физическое и эфирное тела он защищен тем, что его восприятия направлены на внешний мир. Опасность, которой бы он подвергся, если бы без подготовки погрузился сознательно в физическое и эфирное тела, несколько иного рода, чем ослепление и путаница в восприятии Космоса, которые угрожают ему при проникновении без должной подготовки в макрокосм.

Если человек без подготовки погружается в физическое и эфирное тела и идентифицирует самого себя с их природой, в нем с особой силой начинает развиваться некая активность, ради которой он как раз и был наделен физическим и эфирным телами на Земле. Действительно, для чего они были ему даны? Для того чтобы он смог жить в «я», чтобы он смог развить сознание «я». Но вот это «я», не будучи подготовленным, не будучи очищенным, проникает в мир физического и эфирного бытия. Вследствие этого «я» испытывает такое потрясение, что им овладевают мистические восприятия, изгоняющие внутреннюю реальность; глазам человека предстают ложные признаки. Узрев собственную внутреннюю природу, человек объединяет себя со всем тем, что в нем живет как желания, низменные и эгоистические инстинкты. Обычно он не подчинен этим вещам, потому что днем его взор привязан к явлениям внешнего мира; однако все эти явления ничто по сравнению с тем, что встает перед ним из его собственной природы. Однажды я уже приводил свидетельства христианских мучеников и святых, касающиеся их переживаний при погружении в глубины собственного существа. Эти святые описывают искушения, извращения, соблазны, которым они подвергались, когда стремились отбросить все, что шло к ним из внешнего мира, чтобы целиком погрузиться в самих себя. И эти описания полностью соответствуют истине. С этой точки зрения весьма поучительно познакомиться с жизнеописаниями святых, чтобы понять на деле весь тот мир страстей, эмоций и инстинктов, все то, от чего нас отвлекает повседневная жизнь, направляя наш взгляд на мир внешних явлений. Можно сказать, что, погружаясь в самого себя, человек сосредотачивается на своей самости, замыкается в единственном центре, в котором он хочет быть только «самим» собой, стремясь только к удовлетворению своих вожделений, своих желаний, когда все, что ни есть дурного в человеке, стремится завладеть этой самостью.

Итак, с одной стороны, человеку грозит опасность быть ослепленным, когда он пытается без подготовки проникнуть в Космос; с другой же стороны, он оказывается сжатым, стесненным, полностью замкнутым в собственном «я», когда, не будучи подготовлен к этому, он погружается в собственные физическое и эфирное тела.

Итак, путь посвящения состоит из различных разделов. И если расширение в Космосе практиковалось главным образом арийскими и нордическими народами, другой путь посвящения, вплоть до самых глубоких ступеней, применялся у египтян. На этом последнем пути человек приближается к Божеству, обращая взор внутрь себя, углубляя собственную природу, чтобы в ней познать деятельность Божественных сил.

Во времена древних мистерий эволюция человечества не была еще продвинута настолько, чтобы человек на путях посвящения мог быть предоставлен самому себе, — будь то посвящение на пути в макрокосм или в микрокосм, во внутреннее существо самого человека. Когда, например, в Египте происходило посвящение и человек был погружен в собственное физическое и эфирное тела, в полном сознании переживая их природу, он был со всех сторон осаждаем самыми немыслимыми страстями и эмоциями, порождаемыми его астральной природой. Он исторгал из себя легионы демонических и дьявольских существ. Поэтому посвященный, выполняющий функции иерофанта, нуждался в помощниках, которые несли ответственность за проявление всех этих существ и отводили их прочь наперекор их собственной природе. Вот почему посвящающий пользовался услугами 12-ти помощников, бравших на себя защиту человека от демонических сил. Но вследствие этого человек, проходивший этот древний путь посвящения, никогда не был полностью свободен, потому что все, что происходило в процессе его погружения в физическое и эфирное тела, могло иметь место только при условии, что окружающие его 12 помощников иерофанта принимали на себя воздействие демонов и укрощали их.

То же самое происходило и в нордических мистериях: распространение в макрокосме могло принести плоды, только если 12 слуг посвящающего приносили свои силы в дар посвящаемому с тем, чтобы он овладел тем мышлением и чувствованием, которые ему были нужны для ориентации в лабиринте макрокосма.

Это посвящение, при котором человек не обладает никакой свободой, когда он целиком зависит от содействия помощников иерофанта, подавляющих демонов, — постепенно уступило место другому способу посвящения, которое позволило человеку самому справляться с демонами. При этом тот, кто руководит посвящением, ограничивается лишь наставлениями и указаниями того, что надлежит делать. И тогда человек шаг за шагом продвигается совершенно самостоятельно. В наше время человеком пройден еще один небольшой отрезок такого пути. Но постепенно в человечестве разовьется эта самостоятельность, и она позволит каждому человеку восходить в макрокосм, так же как и погружаться в микрокосм, и тогда человеку будут доступны в полной свободе оба аспекта посвящения.

Для осуществления всего этого и нужно было пришествие Христа. Это пришествие служит человеку той отправной точкой, из которой он может свободно погружаться в физическое и эфирное тела, так же как и подниматься в макрокосм. Нужно было, чтобы такое высокое Существо, как Христос, впервые выполнило и схождение в физическое и эфирное тела, и вознесение в макрокосм. Вот что такое в основном пришествие Христа: благодаря всеохватности Своей природы, Христос как бы послужил прообразом для человечества и открыл для достаточного числа людей возможность повторения Его опыта в процессе земной эволюции. Вот для чего нужно было, чтобы этот символ однажды воплотился. Что же произошло благодаря Христу?

С одной стороны, потребовалось, чтобы Христос Сам спустился в физическое и эфирное тела. И благодаря тому, что физическое и эфирное тела человека были настолько обожествлены, что в них мог спуститься Христос (это могло произойти только один-единственный раз), человеческому развитию был сообщен известный импульс: действительно, каждый желающий может с той поры свободно осуществить нисхождение в физическое и эфирное тела. Для этого нужно было, чтобы Христос сошел на Землю и выполнил на ней то, чего никогда еще не бывало, чего никто еще не выполнял. Потому что в древних мистериях все было по-иному из-за вмешательства помощников иерофанта: ученик погружался в тайны физического и эфирного тел и восходил к тайнам макрокосма, но в течение этого времени он фактически не жил в физическом и эфирном телах. Он мог постичь тайны физического тела, но сам он в этом теле не пребывал: он должен был, наоборот, целиком освободиться от него. Когда же он возвращался в свое физическое тело, он мог помнить обо всех переживаниях в духовных сферах, но не мог перенести эти переживания в свое тело. Они оставались лишь воспоминанием, — запечатлевались в самом теле.

Все это подлежало полному преобразованию через пришествие Христа и фактически было преобразовано. До Христа еще ни разу, никогда «я» не запечатлевалось во всем комплексе человеческой природы, вплоть до физического и эфирного тел. Никто еще своим «я» не был в состоянии погрузиться в эти тела. В первый раз это произошло при сошествии на Землю Христа.

И благодаря этому сошествию Существо, бесконечно превышающее средний человеческий уровень и вместе с тем связанное с человеческой природой, смогло вознестись в макрокосм без посторонней помощи, единственно силой своего «я». Это стало возможным лишь благодаря Христу. Только поэтому человек смог приобрести способность постепенно и свободно распространяться в Космосе.

Таковы два основных столпа, которые тождественны в обоих Евангелиях — у евангелиста Луки и евангелиста Матфея. Обратимся к подробностям.

Зороастр, великий наставник Азии, впоследствии, в незапамятные послеатлантические времена, воплотившийся под именем Заратоса, или Назаратоса, снова перевоплотился в младенца Иисуса, происходившего по линии Соломона из дома Давида. В течение 12-ти лет индивидуальность Зороастра развивает в мальчике Иисусе — то есть в самом себе — все качества физического и эфирного тел, унаследованных от Соломона. Все эти свойства Зороастр смог приобрести, живя в этих физическом и эфирном телах в продолжение 12-ти лет (оба эти свойства приобретаются путем преобразования этих тел в орудия). Затем индивидуальность Зороастра покидает этого мальчика Иисуса, чтобы перейти в мальчика, описываемого в Евангелии от Луки и восходящего к дому Давидову по Натановской линии. Этот второй мальчик Иисус воспитывался в Назарете по соседству с первым, и именно в него перешел Зороастр в ту минуту, когда, согласно Евангелию от Луки, он был найден в Иерусалимском храме, после того как родители потеряли его во время празднества. Вскоре после этого Соломоновский Иисус умер, а Зороастр продолжал жить в Иисусе евангелиста Луки вплоть до его тридцатилетия; к этому году он приобрел все способности, которыми можно овладеть, с одной стороны, когда усвоишь все, что содержится в физическом и эфирном телах, подготовленных описанным нами способом, и когда к этому, с другой стороны, добавится все то, что может быть развито в таком астральном теле и таком «я», каким обладал Иисус св. Луки.

Итак, Зороастр прожил в теле Иисуса евангелиста Луки до тридцатого года и достиг такого совершенства, что был в состоянии к этому возрасту принести третью великую жертву: он смог принести в дар свое физическое тело, которое должно было с этой минуты в течение трех лет служить физическим телом Христу.

Много тысячелетий тому назад индивидуальность Зороастра пожертвовала свое астральное тело Гермесу и свое эфирное тело — Моисею; теперь Зороастр приносит в жертву свое физическое тело — то есть оставляет эту оболочку со всем тем, что в ней содержится астрального и эфирного. То, что до сих пор было наполнено индивидуальностью Зороастра, теперь становится достоянием совсем особого Существа, источника всяческой премудрости для всех великих наставников: Христа. Это происходит во время Крещения на Иордане. Величие этого события подчеркивается в одном из Евангелий в следующих словах: «Ты — Сын Мой возлюбленный, в Ком Я вижу собственное отражение» (в Котором проявляется Мое собственное «я»); эту фразу не следует переводить как «в Ком все Мое благоволение». В другом же Евангелии говорится: «Ты Сын Мой возлюбленный, ныне Мною зачатый».

Здесь ясно указывается на то, что речь идет о рождении — о рождении Христа в оболочке, которую Зороастр сначала подготовил, а затем принес в жертву. В минуту Крещения Христова Сущность нисходит в человеческую оболочку, приготовленную Зороастром. И тогда происходит возрождение всех трех тел — благодаря тому, что их пронизывает Существо Христа. Крещение на Иордане есть возрождение оболочек, уготованных Зороастром, и рождение Христа на Земле. Теперь Христос начал жить в человеческом теле, — конечно, особо подготовленном, но человеческом, таком же, каким обладают и все прочие люди, хотя и менее совершенным.

Если Христос, самая высокая индивидуальность, которая только может соединиться с Землей, снизошел теперь в человеческое тело, если Он должен был пережить величайшее событие, то есть пройти путь целостного посвящения, став прообразом для человечества, — Ему надлежало испытать оба аспекта пути посвящения: схождение в физическое и эфирное тела и вознесение в макрокосм. Оба этих переживания Христос осуществил и предвосхитил для всех людей; но помня о самой природе факта пришествия Христа, мы должны иметь в виду, что, сходя в физическое и эфирное тела, Христос был огражден от каких бы то ни было искушений: они вставали перед Ним, но от Него в некотором роде как бы отскакивали. Точно так же и все те опасности, которые грозят человеку, распространяющемуся в макрокосм, для Него не существовали.

Итак, Евангелие от Матфея описывает, как Сущность Христа действительно сошла в физическое и эфирное тела вследствие крещения Иисуса Иоанном Крестителем. Это отражено в рассказе об искушениях. Подробности этой сцены шаг за шагом воспроизводят все испытания, которые проходит человек, погружаясь в физическое и эфирное тела. Таким образом, схождение Христа в физическое и эфирное тела, в человеческую самость, служит примером всем людям будущего. Так что можно сказать: да, такое возможно. Если мы будем думать о Христе, если мы уподобимся Ему, мы овладеем достаточной силой, чтобы встретить и преодолеть все, что восстанет на нас из сфер физического и эфирного.

Эта сцена искушений в Евангелии от Матфея (гл. 4) необычайно интересна. Она воспроизводит один из аспектов посвящения — схождение в физическое и эфирное тела. Другой аспект — вознесение в макрокосм — точно так же описан в Евангелии, и мы понимаем из этого описания, каким образом Христос из своей чувственной и человеческой природы мог осуществить это вознесение в макрокосм.

Здесь можно возразить: если Христос действительно был столь высокой индивидуальностью, зачем Ему надо было проходить через все эти испытания? Зачем Ему, как простому человеку, надлежало затем распространиться в макрокосме?

Но все это Он должен был совершить не для Себя, а для всех людей. В высших сферах, — в условиях, царящих в высших сферах, — все это было возможно для существ, обладавших одной природой со Христом. Но эти явления никогда не имели места в человеческих физическом и эфирном телах, ни в одном человеческом теле не воплощалась Сущность Христа. Божественная Сущность уже была разлита в пространстве; человеческая же сущность никогда не проникала в эти сферы. Эту человеческую сущность мог вознести с собой и разлить ее в пространстве только Христос. Нужно было, чтобы в первый раз это было совершено Богом, обитающим в человеческом теле.

И это второе событие описано, этот второй основной столп высится в Евангелии от Матфея в сцене, характеризующей второй аспект посвящения, ставший благодаря Христу доступным человеку — жизнь в необъятной Вселенной, вознесение к Солнцу и звездным мирам.

Прежде всего, Он получил помазание, — как любой другой человек, — чтобы очиститься, чтобы получить защиту от всего, что могло к нему ринуться из физического мира. Помазание, играющее определенную роль в древних мистериях, здесь осуществляется на высшей ступени, в плане историческом, тогда как ранее оно обычно имело место лишь в храме.

Теперь рассмотрим, как Христом было осуществлено вознесение в Космос; Он уже не жил в Себе Самом, Он был уже разлит в окружающем мире во время Тайной Вечери, когда Он объяснял всем окружающим, что Он воспринимает Самого Себя во всем, что представляет на Земле твердый элемент («Я семь хлеб»), так же как во всем жидком на Земле. То, что описывается в Тайной Вечере, и есть сознательное распространение во Вселенной, которое человек бессознательно переживает во время сна. И страх перед ослеплением, который должен испытывать каждый человек, — этот страх высказан в глубочайших словах: «Моя душа скорбит смертельно…» Христос действительно переживает то, что обычно человек испытывает как смертельную опасность, как травму, как ослепление. Переживание Христа в Гефсиманском саду можно было бы описать следующими словами: физическое тело, покинутое душой, выражает ужас. В этой сцене мы видим распространившуюся во Вселенной душу и представленное самому себе тело. А все, что следует за этой сценой, в основном имеет целью описать распространение в макрокосме. Распятие, положение во гроб, все, что обычно производилось в мистериях, — все это и есть жизнь в макрокосме, второй столп Евангелия от Матфея.

Когда в Евангелии от Матфея говорится, что до сих пор Иисус Христос жил в том физическом теле, которое было распято на кресте, это значит, что Христос был сосредоточен в определенной точке пространства, но что со времени Распятия он расширяется по всему Космосу. И тот, кто захотел бы увидеть Христа, уже не нашел бы Его в этом физическом теле, он должен был бы посредством ясновидения искать Его в духе, пронизывающем все пространство.

То, что в былые времена осуществлялось за три с половиной дня в мистериях (но при условии посторонней помощи), — Христос осуществил на деле; и Его обвинили в этом, потому что Он говорил, что если храм будет разрушен, Он снова в три дня воздвигнет его, совершенно ясно намекая на посвящение, осуществляющееся за три с половиной дня в макрокосме. Но это означало одновременно, что после Распятия Иисуса Христа уже не следовало искать там, где до этого была заключена Его Сущность — в физическом: Его надо было искать вовне, в духе, наполняющем собой пространства. Даже в неудовлетворительных современных переводах это предстает перед нами во всем величии: «Отныне Существо, рождающееся здесь из человеческой эволюции, вам надлежит искать одесную Силы, и Он предстанет в облаках». Именно во Вселенной нужно искать Христа: там Он служит прообразом великого пути посвящения, который человек переживет, когда выйдет из тела и распространится в Космосе.

Вот как нам представляются начало и конец жизни собственно Христа: эта жизнь начинается с рождения Христа во время Крещения на Иордане в теле, о котором мы говорили. В эту минуту начинается первый аспект посвящения — схождение в тела физическое и эфирное в соответствии с рассказом об искушении. И эта жизнь Христа завершается другим аспектом посвящения: распространением в макрокосме, начинающимся с Тайной Вечери и продолжающимся в бичевании и венчании терновым венцом, в Распятии и Вознесении. Таковы две точки, между которыми располагаются события Евангелия от Матфея, которые мы начертили здесь эскизно и к которым мы кое-что добавим в дальнейшем.

ВОСЬМОЙ ДОКЛАД. Берн, 8 сентября 1910 г

Вчера мы установили, что Христос поднял оба аспекта пути посвящения до уровня исторического плана; в этом заключается для нас основной смысл Христова пришествия. В священных мистериях древнего Египта посвящение отсекало чувственные восприятия от внешнего мира, чтобы сконцентрировать восприятие человека на внутренних явлениях эфирного и физического тел, в особенности в минуту пробуждения. Люди, вступившие на путь посвящения древним способом, которыми руководили, чтобы предохранять их от угрожавших опасностей, тем самым оказывались связанными с теми людьми, которые в процессе посвящения могли созерцать в духовном мире силы и сущности, действующие в эфирном и физическом телах.

Если бы мы хотели с этой точки зрения охарактеризовать посвящение ессея, мы должны были бы сказать: когда ессей поднимался по 42-м ступеням и достигал благодаря этому более точного познания своей истинной внутренней сущности, истинной природы своей, всего того, чем обладает человек благодаря органам, полученным через наследственность, — этого ессея вели за пределами 42-х степеней к Божественному Существу, которое под именем Ягве или Иегова действовало в органе, о котором я говорил вам, рассказывая об Аврааме; такой ессей видел в духе, что этот орган был определяющим в ту эпоху. Затем он обращал взор на внутреннейшее существо человека, на природу его, которая сама была даром Божества. Таким образом, этот способ посвящения направлял человека к познанию его внутренней организации.

Опасности, подстерегающие человека, когда он погружается в самого себя без надлежащей подготовки, я описывал вам вчера. Я говорил вам, что в таком человеке пробуждаются все эгоистические наклонности, все, что позволяет ему говорить: вот силы, действующие во мне, вот страсти и чувства, зависящие от моего «я», которые не хотят ничего знать о духовном мире, — я не хочу всем этим обладать настолько, что я уже не отделим от них; и не хочу ни действовать, ни воспринимать, ни чувствовать, как только исходя из основ моей личной жизни.

Вы понимаете, стало быть, в чем состоит опасность: погружаясь в самого себя, человек рискует превратиться в самого отъявленного эгоиста. И эта угроза действительно существует еще и в наши дни, обступая в виде некоей иллюзии всех, стремящихся путем эзотерических упражнений подняться на более высокий уровень внутренней жизни. В таких случаях появляется множество эгоистических побуждений; а человек, которым они завладевают, уже не хочет видеть в них то, что они в действительности собой представляют. В них видят совсем иное.

Поэтому о пути к высшим мирам можно со всем основанием сказать, что он требует, даже и в наши дни, чтобы человек прежде всего победил самого себя. Тем, кому очень хочется вступить на этот путь без самоотречения, те, кто хотел бы видеть в высших мирах, не пройдя всех этапов, действительно ведущих к этому, — тех будет всегда смущать зрелище поднимающихся из глубин их внутренней природы сил. Они не замечают того, что самый жестокий, самый опасный эгоизм заключен именно в этом возмущении тем, что, в сущности, совершенно нормально и в отношении чего человек должен сказать: «Разве мой человеческий долг не состоит в том, чтобы побороть все эти силы, живущие во мне?» Таких людей поражает существование подобных вещей, хотя им сотни раз объясняли, что наступление в известный момент подобных явлений неизбежно. Я лишь указываю здесь на иллюзии и заблуждения, которыми ныне услаждают себя. Надо признать, что в наше время человечеством владеет лень; человек желал бы подняться в духовные миры с легкостью и удобствами, к которым он привык в повседневной жизни. Но эти удобства, которыми мы так охотно обставляем себя в повседневном обиходе, отсутствуют на пути, ведущем в миры духа.

В древности человек, вступивший на путь в духовный мир посредством посвящения в глубины органической жизни, оказывался в центре божественных сил, ибо органическая жизнь человека есть создание духовных сил. Такой человек видел, как эти силы работают над физическим и эфирным телами. Он мог стать свидетелем и провозвестником тайн духовного мира и сообщать другим обо всем, что он пережил, когда его погрузили в самые глубины его личности и, следовательно, в духовный мир.

Но что же получалось в результате? Когда такой посвященный возвращался к нормальной жизни, он мог сказать: «Моим глазам стало доступно духовное бытие; но мне в этом помогли. Помощники иерофанта помогли мне пережить и выдержать те минуты, когда, не будь их, меня уничтожили бы демоны моей же собственной природы». И из-за того, что своим видением духовного мира он был обязан посторонней помощи, он уже на всю жизнь оказывался в зависимости от этого круга посвятителей, которые ему помогли. Ему приходилось уносить с собой во внешнюю жизнь силы, которые приходили ему на помощь во время посвящения.

И вот это-то обстоятельство и должно было измениться. Будущие посвященные должны были становиться все более и более независимыми от своих руководителей, от иерофантов. Ибо помощь, оказываемая последними, приводила к очень важным последствиям.

В нашем повседневном сознании мы обладаем очень ясным ощущением собственного «я», — ощущением, пробуждающимся в известную пору нашего существования. В книге «Теософия» я специально останавливался на той минуте, когда человеческое существо впервые говорит о себе «я». Вот что недоступно животному. Если бы животное могло воспринимать самого себя, как это делает человек, оно не нашло бы в себе индивидуального «я»: оно увидело бы «я» родовое, «я» групповое; оно восприняло бы то, что принадлежит целой группе.

Так вот, это чувство «я» в процессе древнего посвящения служило до известной степени мерилом. В то время как ученик проникал в высшие миры, его ощущение «я» затемнялось; и если вы припомните все, что я говорил, вы поймете, что это было благом. Потому что именно с этим ощущением и связывается эгоизм, страсти, вожделения, стремящиеся противопоставить человека внешнему миру. Поэтому нужно было до известной степени приглушить чувство «я», чтобы все эти страсти отступили на задний план. И именно поэтому в мистериях древности при посвящении чувство «я» было если не сновидческим, то, во всяком случае, воспринималось затемненным сознанием.

Нужно было, чтобы человек все более и более приобретал способность проходить посвящение, сохраняя самостоятельность своего «я», — того «я», которое в бодрственном состоянии он сознает в себе с минуты пробуждения ото сна и вплоть до засыпания. Нужно было, чтобы прекратилось это затемнение сознания «я», которое всегда сопровождало посвящение в древних мистериях. Но это могло произойти лишь очень постепенно; уже в наши дни во всяком посвящении, сколько-нибудь заслуживающем этого наименования, в человеке, поднимающемся к духовным мирам, достигается очень большая ясность сознания «я».

И ессейское посвящение тоже было связано с ослаблением ощущения «я». Все, что в земной жизни вызывает в человеке чувство «я», все, что обращается к внешним восприятиям, при посвящении приглушалось. Представьте себе такой факт из повседневной жизни: во время сна человеческое существо не сознает, что находится в духовном мире, оно утрачивает чувство «я»; это чувство «я» пробуждается в нем лишь при бодрствовании, когда его взор от мира духовного обращается к чувственному физическому миру. Таково положение дел для современного человека, и таким же оно было во времена земной жизни Христа.

В современную эпоху земного развития нормальное человеческое «я» совершенно не сознает иного мира. Но христианское посвящение должно заключаться как раз в том, чтобы человеческое «я» пробуждалось в высших мирах так же, как оно пробуждено в мире чувственном.

Рассмотрим подробнее минуту пробуждения, когда человек покидает высшие миры и погружается в свои физическое и эфирное тела; в самое мгновение этого погружения он не воспринимает внутренних явлений своих физического и эфирного тел, потому что его восприятие оказывается привлеченным всем тем, что его окружает. Все, что предстает глазам человека в минуту пробуждения, все, что он воспринимает, — слухом ли, зрением ли, физическим ли органом своего мозга, вырабатывающего восприятия, — все это древний еврейский оккультизм называл «Царством», Малхутом. Что же в точности разумели на этом древнем языке под выражением «Царство»? Это слово охватывало всю сферу, в которой человеческое «я» могло пребывать в сознании. Таково наиболее точное определение того, что понималось под словом «Царство» в древней Иудее: это все то, чему могло быть причастно «я». Чтобы еще уточнить это выражение, следовало бы сказать, что «Царство» на древнееврейском языке в особенности означало чувственный мир, — тот мир, в котором человек пребывает во время бодрствования, когда он полностью сознает свое «я».

Теперь вспомним те ступени, через которые проходит посвящаемый, погружаясь в самого себя. Он должен последовательно проникнуть в тайны астрального, эфирного и физического тел. Стало быть, прежде всего нужно сознательно воспринять свое астральное тело изнутри. Если человек намеревается вступить на этот путь посвящения, т. е. погрузиться в свои физическое и эфирное тела, он должен сначала познать глубины своего астрального тела. Это те врата, через которые он должен пройти. И тут его ждут новые испытания, которые он должен преодолеть с той же объективностью, с которой он подходит к вещам мира внешнего.

Если под именем «Царства» мы объединяем все вещи чувственного мира, которые мы воспринимаем благодаря нашей теперешней организации, то в нашем языке мы все же делаем очень четное различие между тремя различными «царствами»: минеральным, растительным и животным. Древнееврейский язык не прибегал к такому точному подразделению: все это объединялось для этого языка в одном «царстве»; это понятие в те времена охватывало все три природных царства. Когда мы обращаем взгляд на чувственный мир и наше «я» сознает его, мы видим животных, растения, минералы; так же взор человека, погружающегося в глубины собственной жизни, обращается ко всему тому, что он в состоянии воспринять в своем астральном теле. Он не воспринимает это тело сознательно своим «я», это «я» лишь пользуется астральными органами. Но то, что он видит, когда приобретает способность сознательно воспринимать своим «я» тот мир, с которым соединены астральные органы, — все это древнееврейский язык уже умел назвать. И он называл этот мир тремя разными именами. Мы различаем царство минеральное, царство растительное и царство животное; на древнееврейском же они назывались Нецах, Иесод и Ход; вот та троица, которая воспринимается при осознании астрального тела.

Чтобы перевести эти три выражения на наш язык, следовало бы обладать глубочайшим пониманием того, что представлял собой древнееврейский язык, потому что буквальный перевод при помощи словаря в данном случае помочь не может. Чтобы постичь смысл всего этого, надо приблизиться к пониманию того, чем был язык в дохристианские времена. Например, то, что мы произносим как «Ход», означает «дух, проявляющийся вовне». Это проступающий во внешнем духовный элемент, который стремится к явлению во вне; но природа этого духовного элемента астральная. Напротив того, «Нецах» соответствует более грубо, более резко выраженному стремлению к внешнему проявлению. К тому, что он обозначает, мы могли бы, пожалуй, применить выражение «непроницаемый». (В руководствах по современной физике вы найдете утверждение, что физические тела непроницаемы, тогда как в действительности это должно считаться определением. Еще лучше было бы следующее определение: «Физическим телом называют такое тело, о котором можно сказать, что место, занимаемое им в пространстве, не может быть одновременно занято никакой другой вещью».)

Нецах означает стало быть нечто, проявляющееся вовне, с несколько более грубым оттенком, чем Ход, — в том смысле, что место, занимаемое телом в пространстве, не может быть занято никаким другим предметом. А то, что находится в промежутке между этими двумя оттенками, выражается словом «Иесод». Таким образом, имеется три различных оттенка: Ход — проявление вовне некоего астрального факта; Нецах — когда все становится настолько грубым, что вещи проявляются в физической непроницаемости, — Иесод же есть состояние промежуточное. Таковы три различных свойства, которыми наделены сущности астрального мира.

Теперь вместе с будущим посвященным мы сможем спуститься еще немного глубже в сущность человеческой природы. Пройдя через астральное тело, посвящаемый погружается в тело эфирное. И здесь он воспринимает уже более высокие силы, чем те, что обозначены тремя выше названными словами. Вы могли бы у меня спросить, почему я говорю, что он воспринимает нечто более возвышенное? Это связано с одним особым обстоятельством, которое вам следует иметь в виду, если вы хотите понять истинную и глубинную структуру Вселенной. Не забудем, что над самыми низшими проявлениями мира сего работали самые высокие духовные силы. Я часто обращал ваше внимание на это обстоятельство, в особенности когда я характеризовал человеческую природу. Конечно, «я» отчасти есть самая высокая составная часть человека. Именно «я» человека в состоянии подняться выше прочих его частей; и тем не менее в данное время оно стоит в определенном смысле на самой низшей ступени. Напротив, физическое тело — наиболее совершенное из всех наших четырех тел, но не благодаря заслугам самого человека, а потому, что над его совершенствованием духовные и божественные сущности трудились еще со времен древнего Сатурна, древнего Солнца и древней Луны. Астральное тело уже совершеннее человеческого «я».

И все-таки идентифицируем мы самих себя именно с «я». Достаточно взглянуть внутрь себя, чтобы найти в себе свое «я». И наоборот, подумайте только, как мало человек знаком с тайнами своего физического тела! Над этим физическим телом божественные и духовные сущности работали не миллионы лет, а миллионы миллионов, чтобы довести его до теперешнего состояния. И между этим физическим тело и «я» находятся тела эфирное и астральное.

По сравнению с физическим телом тело астральное тоже еще несовершенно. В нем живут эмоции, страсти, вожделения, на которые, однако, накладывает некоторую узду эфирное тело. Из-за эмоций астрального тела человек пользуется многими вещами, которые обращены против чудесной организации эфирного тела. Он поглощает всякого рода яды, губительные для сердца. Если бы человек слушался только своего астрального тела, он очень быстро подорвал бы здоровье, которым он обязан более или менее совершенной работе сердца, которое в течение многих лет оказывает сопротивление натиску астрального тела.

По мере того как мы спускаемся к более низким ступеням нашей организации, мы находим все более высокие духовные силы. Можно сказать, что к нашему «я» как бы приставлены самые молодые боги, новорожденные божественные и духовные сущности; наиболее же древние боги довели низшие члены человека до того совершенства, которое в наши дни человек только начинает прозревать. К тому же он очень далек от того, чтобы подражать тому чудесному творению, которое создали для него духовные сущности, — и это при наличии у него мощной техники.

Те, кто проходил, например, ессейское посвящение и погружался во внутреннюю природу человека, прекрасно постигали это совершенство. Действительно, ессей говорил себе: «Когда я поднимаюсь по первым 14-ти ступеням и, прежде всего, проникаю в свое астральное тело, — тогда во мне поднимаются все страсти, все эмоции, гнездящиеся в астральном теле, все, что в течение моего воплощения я сам же исковеркал в моем астральном теле. Коверкать же мое эфирное тело так же, как астральное, у меня еще нет власти. Природа моего эфирного тела куда божественнее и чище; и с ней-то я и сталкиваюсь, когда прохожу следующие 14 ступеней». И тогда этому ессею казалось, что, поборов искушения астрального тела в процессе 14-ти первых ступеней, он проделал наиболее трудный путь и теперь вступил в лучезарные сферы того самого эфирного тела, которому он не мог нанести такого же урона.

И то, что представало таким образом его глазам, обозначалось тремя новыми словами, которые тоже очень трудно перевести на наш современный язык: Гедула, Тиферет и Гебура. Попробуем представить себе те три области, которые они обозначают.

Все три слова касаются восприятия эфирного тела. «Гедула» примерно соответствует всему тому, что наделено чертами величия и царственности, тому, что в мире духовном производит впечатление всемогущества. «Гебура» же, хотя между обоими словами и существует некоторое родство, обозначает несколько иной оттенок величия, — величия, воздействующего менее сильно. Гебура — это сила, направленная вовне для самозащиты, для проявления себя к качестве независимой сущности. Тогда как под словом «Гедула» понималось внутренне свойство могущества, слово «Гебура» обозначало, скорее, деятельность, проявляющуюся вовне и носящую агрессивный характер. Что же до величия, покоящегося в себе, величия, которое хоть и проявляется вовне, но это проявление не имеет агрессивного оттенка, потому что оно есть просто выражение духовного величия, — его обозначали термином «Тиферет», которое можно перевести, только объединяя наши представления о добре и красоте. Существо, проявляющее свою глубокую внутреннюю жизнь так, что она целиком запечатлевается во внешней форме, кажется нам прекрасным; существо, внешне проявляющее собственную внутреннюю сущность, кажется нам добрым. Оба эти представления сливаются в слове «Тиферет». С этими-то тремя сущностями, проявляющимися в данных трех свойствах, и вступал в связь человек, погружаясь в эфирное тело.

Затем следовал спуск в физическое тело. И здесь человек встречался с наиболее древними божественными и духовными существами, которые работали над его созданием. Вы помните, как был описан этот первый зародыш физического тела, образованный на древнем Сатурне. Эти высокие, величественные духовные сущности, Престолы, пожертвовали самой субстанцией своей воли в процессе развития Сатурна, Солнца и Луны. В «Тайнах книги Бытия» я показал, как эти великие духовные существа оставались связанными с человеком в продолжение периодов Сатурна, Солнца и Луны, совершенствуя тот первый зародыш до такой степени, что на свет появилось то чудо, которое мы называем физическим телом и которое (наряду с тремя другими составными частями — эфирным и астральным телами, а также «я») ныне осваивает человек.

В согласии с древнееврейским оккультизмом, человек, действительно сходивший таким образом в физическое тело, воспринимал нечто такое, что можно сравнить лишь с самой высокой премудростью. Он в некотором роде собственными глазами созерцал эту премудрость и преображался, если ему удавалось, хотя бы частично, проникнуться ею. Когда он погружался в физическое тело, ему было ведомо, что он встретится с духами, сущность которых состояла в мудрости, и что он может приобрести лишь малейшую, ничтожную часть этой премудрости. (Эта мудрость не имеет ничего общего с обычным интеллектуальным познанием; это действительно познание, но такое, которое достигается путем самых тягостных и мучительных испытаний души, к которому приходят лишь в процессе многочисленных воплощений, ибо одного воплощения для этого недостаточно. И то эта премудрость приобретается лишь частично, потому что для того, чтобы стать поистине премудрым, нужно слиться со всеми безграничными аспектами мудрости.) Итак, посвященный воспринимал существа, преобладающим свойством которых была ослепительная, чудодейственная, чистейшая мудрость. И это свойство, которым обладают Духи мудрости, именовалось Хохма; это слово примерно соответствует тому, что и в наши дни называется мудростью. И снова, имеется разновидность этого свойства, представляющая собой как бы его конденсацию; она соответствует тому, что и в человеческой природе выступает как уплотненная мудрость (сознательно человек также может достичь этого лишь до некоторой степени). Существа, преимущественно обладающие этим свойством, кажутся словно озаренными.

И это свойство, — свойство как бы сконденсированной мудрости, — обозначалось словом «Гина». Это то свойство, которое можно пробудить в человеке, обращаясь к его пониманию. Гина соответствует сущностям, целиком пронизанным тем, что принадлежит к сфере разума; это несколько более грубая разновидность Хохмы. Вот почему, говоря об истинной мудрости — творящей и созидающей, являющей в себе тайны Вселенной, — древняя еврейская доктрина употребляла термин «Хохма», уподобляя то, что обозначал этот термин, водному потоку, тогда как «Гина» эта доктрина уподобляла морю. Так стремились дать представление о большей плотности, большей концентрации. Что же касается наивысшей точки, которой мог достигнуть посвященный, познавая физическое тело, то она обозначалась словом «Кэтер». Найти эквивалент для этого слова немыслимо. Только с помощью символов можно говорить о качестве, которое пробуждало предчувствие того, чем обладают чрезвычайно высокие божественные и духовные сущности. И это качество, благодаря которому человек поднимается над самим собой и являет нечто большее, чем он есть на самом деле, символизируется короной. Итак, мы имеем следующую картину:

1. триада, соответствующая тайнам физического тела: Гина — Хохма — Кэтер;

2. триада, соответствующая тайнам эфирного тела: Гебура — Тиферет — Гедула;

3. триада, соответствующая тайнам тела астрального: Нецах — Иесод — Ход;

и наконец — «Царство», «я»: Малхут[4].

Какова была основная разница между ессейским посвящением и посвящением, практиковавшимся среди окружавших ессеев народов?

Все древние способы посвящения отличались тенденцией к ослаблению сознания «я», которое усиливается в человеке при контакте с Малхутом, Царством. И это-то сознание «я» нужно было притуплять. Говорилось, что человек, прошедший путь посвящения, уже не похож на то человеческое существо, каким он был в физическом мире: в ином, духовном мире он уже перестал быть человеком, которым был в Царстве. Древние школы посвящения проводили резкую демаркационную линию между переживаниями человека, обладающего сознанием посвященного, и его сознанием «я».

Чтобы в немногих словах выразить учения мистерий, как о них толковали в народе, можно сказать: «Ни один человек не может воображать, что ему удастся сохранить чувство «я», которое он переживает в Царстве, в Малхуте. Если он хочет стать посвященным, ему предстанет грандиозная картина трех групп, на которые подразделяются три свойства во всей их истинности; но при этом он должен освободиться от всего того, что связано с ощущением «я», от всего того, что человек ощущает во внешнем мире. Человек не вправе входить в Царство и вносить в него все, что он узнал о Нецахе, Иесоде и Ходе, и т. д. Ничего из этого не должно присоединиться к обычному сознанию «я»». — Таково было общепринятое убеждение. И человека, который осмелился бы противоречить такому утверждению, в древние времена приняли бы за безумца, за лжеца.