Прелюдия к космосу

Вдруг пол завибрировал, и корабль начал двигаться. У Дирка от страха сжалось сердце, он едва удержался на ногах, и ему пришлось ухватиться за поручень. Только увидев рядом с кораблем маленький тягач, он понял, как глупи себя повел. Он надеялся, что Рэй ничего не заметил.

– Отлично,- проговорил Коллинз, закончив тщательным осмотр.- А теперь давайте взглянем на «Альфу».

Они выбрались через люк, и Дирк увидел, что тягач отвез «Бету» подальше за заграждения.

– Похоже, они что-то делают с двигателями,- сказал Коллинз.- Они провели – дайте-ка подсчитать – уже пятнадцать запусков двигателей без каких-либо накладок. А это перышко в шляпу профессора Макстона.

Дирк все еще гадал, как «они» могут вообще могут что-то делать с этими пугающими непостижимыми двигателями, но тут у него возник другой вопрос.

– Послушайте,- сказал он,- я давно хотел у вас спросить. Какого пола «Прометей»? Этот корабль одни называют «он», другие – «она», третьи «оно» – кто как хочет. Вряд

ли ученые всерьез относятся к грамматике, но все же…

Коллинз хмыкнул.

– Это очень важный момент,- сказал он.- Где-то он оговорен официально. Хотя «Прометей», безусловно, «он», весь корабль целиком мы называем «она», как принято у моряков[21]. «Бета» также «она», но «Альфа» – собственно космический корабль – «оно». Что может быть проще?

– Честно говоря, многое. Хотя, пожалуй, это нормально, если вы так настаиваете.

«Альфа» оказалась еще более сложным комплексом двигателей и топливных баков, чем более крупная «Бета». У нее, правда, не было ни крыльев, ни плавников, но все же по конфигурации корпуса была видно, что под обшивкой упрятано множество устройств странной формы. Дирк спросил Коллинза об этом.

– Вот здесь – радиоантенны, здесь – перископы, здесь устройства управления маневровыми соплами, – объяснил Коллинз.- Сзади – большие амортизаторы для посадки на Луну. Когда «Альфа» будет находиться в космосе, все эти устройства могут быть выставлены, и экипаж сможет проверить, хорошо ли они функционируют. Потом их уже можно не убирать, потому что до самого конца полета им не будет грозить сопротивление воздуха.

Ракетные отсеки «Альфы» были ограждены противорадиационными экранами, поэтому полностью осмотреть корабль не удалось. Он напомнил Дирку фюзеляж старомодного авиалайнера, потерявшего крылья. Чем-то «Альфа» была очень похожа на гигантский артиллерийский снаряд на котором ближе к носу располагалось смазывающее картину схожести кольцо иллюминаторов. Кабина экипажа занимала меньше пятой части всей длины ракеты. За ней -бесконечные машины и пульты управления, которые могли понадобиться во время полета длиной восемьсот тысяч километров.

Коллинз показал Дирку приблизительное расположение отсеков.

– Сразу за кабиной,- сказал он,- мы разместили шлюзовую камеру с люком и главные пульты управления, которые потребуются во время полета. Затем идут топливные баки их шесть – и холодильная установка для сохранения метана в жидком состоянии. Дальше – насосы и турбины, а потом двигатель, занимающий половину корабля. Двигатель окружен толстым защитным слоем, и кабина находится на значительном отдалении от него, так что экипаж получает максимальный уровень защиты. Но в остальных отсеках «жарко», хотя и само топливо служит изоляцией.

В маленькой шлюзовой камере места едва хватало для двоих, и Коллинз пошел вперед, на разведку. Он предупредил Дирка о том, что в кабине наверняка будет слишком тесно, но через минуту вернулся и поманил его к себе.

– Все, кроме Джимми Ричардса и Диггера Клинтона, разошлись по мастерским,- сказал он.- Нам повезло – места хватит.

Это, как вскоре выяснилось, было большим преувеличением. Кабина предназначалась для трех человек, находящихся здесь в условиях невесомости, когда пол и потолок с успехом менялись местами и всем свободным пространством можно было пользоваться как угодно. Сейчас, когда корабль лежал на земле в горизонтальном положении, тут все-таки было довольно тесно.

Клинтон, австралийский специалист по электронике, обернул себя длинным чертежом со схемой электропроводки. Он был вынужден это сделать, чтобы протиснуться в кабину. Дирк подумал, что он похож на гусеницу, обмотавшую себя коконом. Ричардс, похоже, тестировал какое-то оборудование.

– Не бойтесь,- сказал он Дирку, заметив, с каким волнением тот смотрит на него.- Мы не взлетим. Топливные баки пусты!

– У меня уже комплекс начал развиваться,- признался Дирк.- Когда я в следующий раз поднимусь на борт, мне бы хотелось убедиться, что мы привязаны к хорошему тяжелому якорю.

– Если уж говорить о якорях,- рассмеялся Ричарде,- то слишком большой не нужен. У «Альфы» не такая уж большая тяга – всего около сотни тонн. Но зато она может долго ее держать!

– Всего сто тонн? Но ведь она весит в три раза больше!

Коллинз вежливо кашлянул.

– Мы ведь, кажется, договорились, что «Альфа» – «оно».

Но Ричардс не против был говорить об «Альфе» в женском роде.

– Да, но при старте она будет находиться в открытом космосе, а при взлете с Луны ее фактический вес составит всего около тридцати пять тонн. Так что у нас все под контролем.

Интерьер кабины «Альфы», судя по всему, стал результатом горячей битвы науки с сюрреализмом. Дизайн определялся тем фактом, что на протяжении восьми дней обитатели кабины должны были прожить без всякой гравитации, без таких понятий, как «верх» и «низ»; однако затем наступит долгий период пребывания на Луне, где вдоль оси корабля возникнет небольшая сила притяжения. Поскольку в данный момент центральная ось корабля пребывала в горизонтальном положении, у Дирка возникло такое чувство, будто он передвигается по стенам или крыше.

И все же этот момент ему было суждено запомнить на всю жизнь – посещение первого в истории космического корабля. За маленькими иллюминаторами уже через несколько дней будут видны лунные равнины, и небо будет не синим, а черным, с крупными яркими звездами. Зажмурившись, Дирк вообразил, что он уже на Луне: и вот сейчас он уберет заслонки и через верхние иллюминаторы увидит в небе Землю. Впоследствии Дирк еще несколько раз побывал на «Альфе», но первый визит забыть не смог.

Со стороны люка послышался скрежет. Коллинз поспешно проговорил:

– Нам бы лучше выбраться отсюда, пока кого-нибудь насмерть не затоптали. Ребята возвращаются.

Ему удалось договориться с астронавтами, чтобы те подождали, когда они выберутся из кабины. Дирк увидел Хассела, Ледука, Тэйна и еще несколько человек. Все они собирались взойти на борт с какими-то крупными приборами. При мысли о том, как тесно сейчас станет в кабине, Дирку стало не по себе. Ему хотелось верить, что никто и ничто не пострадает.

Ступив на бетонный «фартук», он облегченно вздохнул и расправил плечи. Он взглянул на «Альфу», надеясь увидеть, что происходит в кабине, но ничего не разглядел. Кто-то сел спиной к иллюминатору.

– Ну, – проговорил Коллинз, протянув Дирку сигареты, – что скажете о наших маленьких игрушках?

– Теперь я вижу, на что истрачены деньги,- ответил Дирк, – Просто жуткое количество всякой аппаратуры – и все только ради того, чтобы трое смогли «прокатиться», как вы выражаетесь.

– Вы еще не все видели. Давайте прогуляемся к взлетной полосе.

Взлетная полоса впечатляла самой своей простотой. От бетонного «фартука» тянулись две линии рельсов и исчезали за горизонтом. Такого блестящего примера перспективы Дирк ни разу в жизни не видел.

Челнок-катапульта представлял собой огромную металлическую тележку с «клешнями», которые должны были держать «Прометей» до тех пор, пока он не наберет взлетную скорость. «Плоховато получится,- подумал Дирк,- если эти "клешни" не разомкнутся в нужное время».

– Для запуска груза весом в пятьсот тонн со скоростью страшно сказать сколько километров в час нужна целая электростанция,- сказал он Коллинзу. – Почему «Прометей» не может взлететь, пользуясь собственной энергией?

– Потому что с первоначальной нагрузкой корабль может разогнаться лишь до семисот двадцати километров в час, а таранные реактивные двигатели начинают работать только при более высокой скорости. Поэтому прежде всего скорость нужно увеличить. Энергия для запуска поступает от главной электростанции; а в этом небольшом здании рядом с ней находится целая батарея маховиков. Их включают непосредственно перед запуском. А потом они подключаются к генераторам.

– Понятно,- кивнул Дирк.- Закручиваете резиночку – и полетели[22].

– Примерно так,- ответил Коллинз.- После старта «Альфы» с орбиты «Бета» уже не будет перегружена, и ее можно вернуть на Землю с разумной скоростью – менее четырехсот километров в час; а это проще простого для любого, кто умеет управлять двухсоттонными планерами!

3

Толпа, собравшаяся в небольшом ангаре, сразу притихла, когда на помост поднялся генеральный директор. Он включил усилители, и его голос зазвучал громко, отражаясь эхом от металлических стен. Сотни авторучек начали строчить слова в сотнях блокнотов.

– Мне бы хотелось,- начал сэр Роберт,- сказать несколько слов всем присутствующим. Нам очень хочется помочь вам в вашей работе, и мы постараемся предоставить желающим возможность как можно лучше осветить момент запуска, который, как вы уже знаете, состоится через пять дней.

Прежде всего, вы должны понять, что физически невозможно позволить каждому из вас осмотреть корабль. За последнюю неделю мы разрешили сделать это всем, кому могли, но после завтрашнего дня больше не сможем пускать на борт посетителей. Инженеры займутся проверкой аппаратуры, и к тому же я вынужден с прискорбием констатировать, что уже имеют место несколько случаев… кха-кха!.. мягко говоря, приобретения сувениров.

Для наблюдения за стартом все вы могли выбрать удобные позиции вдоль взлетной полосы. На протяжении первых четырех километров места хватит для всех. Но помните: никто не должен пересекать красный барьер на отметке «пять километров». Именно там заработают реактивные двигатели, и к тому же в этой зоне еще достаточно высок уровень радиации после предыдущих запусков. При начале работы реактора разброс радиоактивных отходов занимает большую площадь. Как только будет можно забрать автоматические камеры, установленные вами в этой зоне, поступит соответствующее распоряжение.

Некоторые интересовались, когда снимут противорадиационные экраны, чтобы корабли можно было рассмотреть полностью. Мы сделаем это завтра во второй половине дня, приходите и смотрите. Если желаете взглянуть на сопла – захватите с собой бинокли или телескопы, поскольку ближе чем на сто метров к кораблям подходить запрещено. Если кто-то считает, что все это, как говорится, много шума из ничего, то на всякий случай сообщаю: в больнице уже находятся двое бедолаг, рискнувших прокрасться поближе к кораблям. Теперь они жалеют об этом.

Старт в связи с какими-нибудь проблемами, возникшими в последнюю минуту, может задержаться на двенадцать часов, на сутки, в крайнем случае – на тридцать шесть часов. Если такое произойдет, нам придется ждать целый лунный месяц – то есть четыре недели. С технической точки зрения совершенно все равно, когда стартует к Луне наш корабль, но нам бы хотелось, чтобы он совершил посадку в том районе, который нами лучше всего изучен, непременно в дневное время.

Две ступени корабля разделятся примерно через час после старта. Можно увидеть вспышку при старте «Альфы», если ракета будет над горизонтом в тот момент, когда заработают ее собственные двигатели. Все сообщения ловите по радиосети городка на местной волне.

«Альфа» должна лечь на курс к Луне примерно через девяносто минут после старта. Затем состоится первый сеанс радиосвязи. Далее на протяжении трех суток мало что будет происходить, потом, на расстоянии примерно в три тысячи километров от Луны, начнется маневр торможения. Если по какой-то причине произойдет перерасход топлива, посадки не будет. Тогда корабль выйдет на окололунную орбиту на высоте в несколько сотен километров и совершит несколько витков вокруг Луны до расчетного времени возвращения на Землю.

А теперь… есть у кого-нибудь вопросы?

С минуту было тихо. Затем кто-то из дальних рядов выкрикнул:

– Когда мы узнаем, кто войдет в состав экипажа, сэр?

Генеральный директор немного нервно улыбнулся.

– Возможно, завтра. Но прошу вас, помните: мероприятие слишком грандиозно для того, чтобы имели значения конкретные личности. На самом деле совершенно не важно, кто именно полетит. Важен сам полет.

– Мы сможем переговариваться с экипажем, когда корабль окажется в космосе?

– Да, мы надеемся один раз в сутки организовывать общую трансляцию. И конечно, мы рассчитываем непрерывно обмениваться с экипажем технической информацией и контролировать полет, поэтому корабль не останется без связи с наземными станциями.

– А как насчет посадки на Луну? Вы собираетесь транслировать это событие?

– Экипаж в это время будет слишком занят, чтобы комментировать происходящее для нас с вами. Но благодаря микрофонам мы получим представление о том, что там делается. Кроме того, включение двигателей при посадке видно из обсерваторий. Вспышка при посадке на Луну будет весьма заметной.

– Какова программа после посадки, сэр?

– Экипаж примет решение по обстоятельствам. Прежде чем покинуть корабль, астронавты передадут в центр управления информацию обо всем, что они видят, и включат телевизионную камеру. Так что мы должны получить неплохую картинку – кстати говоря, полноцветную.

На этой уйдет примерно час, за это время лунная пыль должна осесть, а радиационный фон уменьшится. Тогда двое членов экипажа облачатся в скафандры и покинут корабль. Обо всем, что они увидят, они расскажут по радио третьему члену экипажа, оставшемуся на корабле, а он передаст эту информацию на Землю.

Мы надеемся, что у астронавтов будет возможность хорошо обследовать регион площадью примерно десять километров в поперечнике, но рисковать мы не хотим. Благодаря телевизионной связи все, что обнаружат астронавты, может быть транслировано на Землю. С особым волнением мы ждем сведений об обнаружении залежей минералов, рассчитывая наладить на Луне производство топлива из них. Естественно, мы будем искать и признаки жизни, но никто не удивится, если мы их не найдем.

– А если найдете селенита,- пошутил кто-то,- вы его привезете для зоопарка?

– Конечно нет! – решительно отказался сэр Роберт, шутливо сверкая глазами.- Если мы учиним такое, мы можем сами оказаться в зоопарке!

– Когда корабль вернется? – поинтересовался другой репортер.

– Он совершит посадку рано утром, а стартует в обратный путь поздно вечером по лунному времени. Это означает, что астронавты пробудут на Луне около восьми наших суток. Обратный путь займет четыре с половиной дня, так что в целом полет займет шестнадцать-семнадцать дней.

Вопросов больше нет? Хорошо, тогда давайте на этом закончим. Но у меня есть еще одно сообщение. Для того чтобы у всех было ясное представление о технической стороне, в ближайшие дни мы устроим три пресс-конференции с участием Тэйна, Ричардса и Клинтона, и каждый из них будет отвечать за свою область. Очень советую вам не пропустить эти пресс-конференции. Благодарю вас!

Генеральный директор точно рассчитал окончание выступления. Когда он сошел с помоста, по пустыне внезапно прокатился раскат грома и стальной ангар завибрировал, словно барабан.

В пяти километрах от ангара «Альфа» проверяла двигатели, включив их, наверное, на десятую часть от полной мощности. От этого грохота дрожали барабанные перепонки и стучали зубы; страшно было представить, что здесь будет твориться при старте.

Да, сложно было такое представить, поскольку этот гром никому не дано было услышать. В то время, когда снова заработают двигатели «Альфы», корабль будет находиться в вечном безмолвии межпланетного пространства, где даже взрыв атомной бомбы так же беззвучен, как падение снежинок лунной ночью.

4

Профессор Макстон выглядел очень усталым. Он аккуратной стопкой укладывал на столе отчетные материалы. Все было проверено; все работало идеально – даже, пожалуй слишком идеально. Завтра предстояла последняя проверка двигателей; а пока следовало загрузить корабли всем необходимым. «Жаль, – размышлял Макстон, – что придете оставить дежурный экипаж на борту "Беты" в то время когда она будет кружить на орбите вокруг Земли». Но избежать этого было нельзя, поскольку требовалось присматривал за работой приборов и холодильной установки, и все должно было быть готово к очередной стыковке. Одни специалисты считали, что «Бете» следует приземлиться, а потом вновь стартовать через пару недель, чтобы встретить возвращающуюся «Альфу». Об этом много спорили но в итоге победил орбитальный вариант. При том, что «Бета» оставалась на орбите, можно было свести к минимуму возможные опасности.

«Машины готовы, – думал Макстон, – а как люди?» Он пытался угадать, принял ли уже генеральный директор решение. Неожиданно у него возникло желание повидаться с сэром Робертом.

Он не удивился, увидев в кабинете генерального директора главного психолога. Доктор Гроувз приветствовал Макстона дружелюбным кивком.

– Привет, Руперт. Наверное, опасаетесь, что я всех забраковал?

– Если бы вы это сделали,- мрачно изрек Макстон, – я бы, пожалуй, набрал команду из своих подчиненных и полетел сам. И между прочим, мы бы неплохо справились Но серьезно, как там ребята?

– Прекрасно. Троих выбрать будет непросто, но надеюсь, вы сумеете это сделать, поскольку ожидание подвергает их ненужному стрессу. Ведь уже нет причин медлить с отбором, не так ли?

– Да. У всех пятерых проверены реакции при работе с управлением, они прекрасно ознакомлены с кораблем и к полету готовы.

– В таком случае,- сказал генеральный директор,- завтра с утра этот вопрос решим первым делом.

– Каким образом?

– Жеребьевкой, как и собирались. Только так можно избежать обид и кривотолков.

– Рад слышать,- кивнул Макстон и снова обратился к психологу: – Насчет Хассела у вас точно нет никаких сомнений

– Я как раз хотел сказать о нем. Он в полном порядке и действительно хочет лететь. Теперь, когда он охвачен предстартовым волнением, другие тревоги ушли на задний план. Но одна загвоздка все-таки есть.

– Какая?

– Думаю, это маловероятно, но представьте себе – вдруг что-то здесь пойдет не так в то время, когда он будет на Луне. Ребенок должен родиться примерно к середине полета, вы же знаете.

– Понимаю. Если говорить о самом худшем – если его жена умрет, как это скажется на нем?

– На этот вопрос ответить нелегко, ведь он будет находиться в таких условиях, в которых человеку прежде бывать не доводилось. Он может принять случившееся спокойно, а может сорваться. Риск минимален, но все же он существует.

Конечно, мы могли бы солгать ему,- задумчиво проговорил сэр Роберт,- но лично я всегда выступал за скрупулезность в отношении целей и средств. Не хотелось бы брать такое на душу.

Несколько минут все трое молчали. А потом генеральный директор сказал:

– Что ж, благодарю вас, доктор. Мы с Рупертом это обсудим. Если решим, что это совершенно необходимо, то сможем попросить Хассела остаться. Психолог остановился у двери.

– Вы сможете,- сказал он,- а мне самому этого делать ужасно не хочется.

Ночное небо озарили звезды, когда профессор Макстон покинул кабинет генерального директора и устало зашагал к жилому дому. С виноватым чувством он признался себе в том, что не знает названий половины здешних созвездий «Надо будет попросить Тэйна, чтобы он мне сказал, как они называются»,- подумал он. Но с этим следовало поспешить, поскольку Тэйну, вероятно, оставалось пробыть на Земле всего три ночи.

В домике, где жили астронавты, во всех окнах горели огни. Макстон немного помедлил и направился к входной двери.

Комната, в которой жил Ледук, оказалась пуста, хотя свет был включен. Ледук успел тут обжиться – это было видно по количеству книг. Их было слишком много, столько не стоило брать с собой на такое короткое время. Макстон пробежал взглядом по корешкам книг. В основном, они были французские. Несколько раз он изумленно поднял брови и взял на заметку, что в следующий раз нужно будет прихватить с собой небольшой французский словарь.

На письменном столе стояла в рамочке фотография двух очаровательных детишек Ледука, запечатленных внутри модели ракеты. На тумбочке стояла другая фотография – снимок жены Ледука. Правда, образ любящего отца и примерного мужа несколько портили приколотые к стене пять-шесть фотоснимков других юных дам.

Макстон отправился в следующую комнату, оказавшуюся жилищем Тэйна. Здесь он нашел Ледука и молодого астронома, увлеченно игравших в шахматы. Какое-то время Макстон скептически наблюдал за их игрой. Результат был предсказуем. Оба в итоге обвинили его в том, что он испортил партию. Победил Ледук. Макстон тут же вызвал его на бой и одолел его в тридцать ходов.

– Это,- сказал он, когда доска была убрана,- должно отучить вас от излишней самоуверенности. Доктор Гроувз говорит, что это ваша общая болезнь.

– А больше доктор Гроувз ничего не сказал? – с нарочитой небрежностью осведомился Ледук.