Помоги проекту - поделись книгой:
Вопрос об отношениях и последовательности основных частей космической структуры и четырех элементов никогда не разрешали в Египте общепринятым способом. Поначалу миф о создании мира, вероятно, существовал во многих местных вариантах. Что Нун, вода первозданного хаоса, является первым элементом, было, однако, одной из первых договоренностей древнейшей теологии.
Следующим выводом было, что сотворение солнца является важнейшей ступенью в космогоническом процессе. В эпоху Нового царства гипотезы, рассматривающие состояние мира до творения, символизировали это хаотическое состояние четырьмя парами богов (огдоадой, группой из восьми), мужчин с лягушачьими головами и женщин с головами змей [84].
Их имена были Нун и Наунет, «Первобытный океан»; Ху и Хаухет (или Хехут, «Бесконечность пространства»); Кук (или Кекуи) и Каукет (или Кекут, «Мрак»); Ниау и Ниаут («Отрицание, Ничто») [85]. По их числу эти восемь родителей или предков бога-солнца были связаны с Хемену («Городом Восьми») в Среднем Египте, и некоторые жрецы сделали их (или их «высокую область деятельности») сценой или началом творения.
На самом деле только первая пара, Нун и Наунет, были родителями бога-солнца, согласно учению, изложенному далее. Но космические персоналии восьмерки легко было перенести на ежедневное рождение солнца, как то изображено на рис. 45, который представляет Ху и Хаухет в функции Шу и Тефнут, поднимающих младенца сына на востоке, то есть каждое утро. Похоже, однако, что имелась какая-то неуверенность, является ли Нут из восьмерки тем же божеством, что небесная богиня Нут, которая рождает солнце каждый день, или же она была только первозданным небом или просто аспектом водного хаоса.
Но две персоналии были, возможно, идентичны. Согласно этой теории, затем Нун, отец богов, с Нут, богиней половодья, или с древней богиней воды Мут (Му(и)т), произвел на свет бога-солнце. Как ежедневное событие, этот акт создания один раз представляет Нут в виде неба, склонившегося над океаном, чье изогнутое положение, кажется, отличает его от бога земли, которого обычно рисуют лежащим плоско (см. рис. 46). Позднее египтяне, похоже, не понимали, кто была эта мужская фигура, проводящая солнце с запада на восток [86]. То же самое можно сказать об очень похожем изображении в храме Филы, на котором верхнее и нижнее небо представлены как разные персоналии, склоняющиеся над мужской первоосновой. Солнце здесь нарисовано не менее восьми раз. Очень скоро в обращение вошло убеждение, что солнце, величайшая из всех космических сил, выросло само по себе из первозданного хаоса, как «бог, который произвел на свет» или «образовал самого себя» [87]. А затем он создал воздушное пространство между небом и землей (Шу и Тефнут), после которого сами собой возникли небо и земля (Геб и Нут). От этих богов продолжалось творение, включая новое солнце в качестве Осириса, или бог-солнце продолжал создавать богов и, наконец, произвел людей из своих глаз. Это древнее гелиопольское учение о сотворении, как оно отразилось в классификации эннеады Гелиополя. Мы можем, таким образом, сделать заключение: учение об огдоаде покоится на иной вере, согласно которой воздух предшествовал солнцу и разделил небо (Нут) и первозданный водный хаос (Нуна), из которого при сотворении родилось солнце, как оно рождается заново каждый день. Двойное явление солнца как Атума-Ра и как Осириса в гелиопольском учении и очень древняя роль Шу как разделителя двух основных частей мира вновь подводит нас к предположению, что существовали варианты, согласно которым бог-солнце занимает более позднее место в творении. Подобным образом мы читаем в некоторых текстах, что после возрастания в океане или в голубом лотосе, который символизирует его, бог-солнце взобрался прямо на спину небесной коровы (см. рис. 27), что подразумевает предшествующее существование неба, воздуха и других элементов, а также земли.
Старый вариант этого мифа о сотворении мира из первозданного хаоса, похоже, сохранился в традиции, которая делает бога с головой барана Хнума из Элефантина и его жену Хекет с головой лягушки «первыми богами, которые были при начале, которые построили людей и сделали богов» [88].
Лежащее в его основе представление просто находит происхождение всех вод, включая океан, в мифологическом источнике Нила между скалами Первого порога. Так что Хнум, как «бог-источник», трактуется просто как местный вариант Нуна. Именно в эпоху Древнего царства Хнума и Хекет переправили в Абидос, чтобы соединить их с мифом об Осирисе, и тамобрели не только место захоронения Осириса, но также источник жизни, вход в первозданный водный хаос и начало его.
Сомнительно, насколько долго просуществовало правильное понимание первоначального значения Хнума и Хекет как богов района Порогов, после того как их поместили «у истока» (точнее, «у места рождения», meskhenet) Абидоса» [89]. В любом случае, позднее теология не признавала больше первозданной природы Хнума, когда искала объяснение традиции его созидательного начала в этимологии корня «khonem», «творить, как гончар». Так что он стал «бог-гончар», который когда-то создал все существа, от богов до животных, на своем гончарном круге и который все еще определяет облик каждого новорожденного ребенка, явно создавая его или, по крайней мере, его «двойника» на небе до рождения ребенка [90]. В соответствии с этой тенденцией позднее супруга Хнума, Хекет, стала богиней рождения. Таким образом, Хекет иногда параллельна Месхенет, божеству, объясненному как «Богиня колыбели» (или, более точно, «Места рождения»), еще одно божество, которое управляет не только земным рождением, но также возрождением умерших к новой жизни с Осирисом. В качестве своего символа она носит на голове украшение, напоминающее два согнутых усика насекомых. Ее символами могли быть также один или два кирпича, намек на кирпичи, на которых египтянки производили на свет детей, как описано в Исходе, 5: 16. Солнце и Осирис имели четыре различных Месхенет, или богинь рождения – символизм, который допускал различные интерпретации (в первую очередь четырех источников Нила; с солнцем неба, символизированного числом четыре, и т. д.). Имя Месхенет можно объяснить как «совпадение, случай, предзнаменование», то есть совпадение предзнаменований, сопровождающих рождение и, таким образом, определяющих судьбу, так что это божество становится богиней судьбы. Не исключена возможность, что эта этимология является первоначальной и что функция богини рождения просто развилась из нее [91]. Как мы увидим, Рененутет также связывали с рождением и обучением.
Для обычных людей мужское начало, Шаи («Судьба»), появлялось в эпоху Нового царства как мужской двойник и коллега богини рождения. Его изображали на рисунках в человеческом образе. Позднее его объединили с греческим Агафодаймоном и он принял вид змеи, иногда с человеческой головой.
К космическим божествам мы можем также отнести, как явно относящееся к звездам по происхождению, очень интересное божество Сешат (или, возможно, Сеша(у)тет) [92], «богиню письма», или Судьбы, чье писало указывало путь для всего мира. Ее определяли как «обретающуюся перед божественным местом книг», то есть библиотекаршу богов. А в одном отрывке [93] она имеет титул «та, что перед книжным домом юга» – это, вероятно предполагает местоположение в древней столице Нехене или, скорее, может намекать на ее дом в глубинах мира, то есть на юге. Жреческий костюм (то есть шкура леопарда) и перо и чернильница (или две чернильницы, связанные вместе и свисающие через ее плечо) характеризовали ее должность, а на связь с подземным небом указывали два рога, символизировавшие ее небесную природу, но направленные вниз [94]. Звезда между рогами подчеркивала эту природу; но в противоположность обычаю рисовать все звезды с пятью лучами, эта особая звезда имела семь лучей, заботливое указание на символику, которую мы еще не понимаем и которая, весьма вероятно, пришла из Азии [95]. Как богиня судьбы, Сешат сидит у подножия космического древа или, другими словами, в самых нижних (южных) глубинах неба или на месте встречи верхнего и нижнего неба. И там она не только записывает на этом древе или на его листьях все будущие события, такие как продолжительность жизни (по крайней мере, царей), но также фиксирует значительные события для знания будущих поколений, поскольку все, прошлое и будущее, как мы уже видели, записано в звездах [96]. В результате ее иногда помещают у священного фруктового дерева Гелиополя. Ее также отождествляют с небом, то есть как Исиду, с дневным небом или, как Нефтиду, с более отдаленной и менее известной персонификацией (нижнего?) неба [97], но не с Нут, как можно было бы ожидать. В сравнительно ранний период простой народ забыл значение всей этой символики и дал ей бессмысленное имя Sefkhet ‘Abui («Та, что отложила в сторону свои рога» [98], то есть от своей головы).
Несмотря на заявления, что египетские жрецы были великими астрономами, планеты («звезды, которые никогда не отдыхают») не занимали того видного положения, какое у них было в Вавилоне. Они не имеют своего особого места почитания; и если три (или первоначально четыре) из них называли ипостасями одного и того же бога Гора, в качестве правителя неба, чрезвычайно сомнительно, различали ли их в ранний период. Конечно, Утренняя звезда (которая, вероятно, когда-то отличалась от Вечерней звезды) считалась всегда наиболее важной из всех планет [99]. Она была мужского рода, называли ее «Восходящий Бог» (Нутер Дуа). Рассматривавшаяся как ночное присутствие спрятавшегося бога-солнца, эта планета символизировала Осириса, или его душу, Феникс (benu, bin), или возрождающегося Осириса, как Гора-Pa, в то время как позднее его также называли «Тот, что несет Осириса» или «Который несет Феникса». В самых древних текстах Утреннюю звезду и Ориона часто называли правителями неба. Ясно видевшаяся как женское начало (идея, которая широко распространена в Азии, где учение о Венере, как Царице неба, издревле преобладало над более ранней интерпретацией мужского бога Атхтара или Люцифера), в Египте мы обнаруживаем Венеру-Исиду только в самый поздний период. В более ранний период сравнение Сотис и Венеры как дочери и жены бога-солнца И матери Осириса-Гора неопределенно и существование ее неясно [100]. Другие планеты не столь выдающиеся. Имя Юпитера было позднее неправильно прочитано «Гор, открыватель тайн»; первоначальное чтение было Упеш («Сверкающая звезда») или «Гор, Сверкающий» [101] и также «Южная звезда». Сатурн был «Гор, Бык»; а Марс – «Красный Гор» или «Гор Горизонта». Как-то странно, что Себг(у) – Меркурий не имеет никакой связи с мудрым Тотом, как можно было бы ожидать исходя из азиатских и европейских аналогов. Иногда эту звезду возводили к злобному богу Сету [102].
Неподвижные звезды все являлись богами или «духами», особенно священными считались «неразрушимые», то есть звезды в северном небе, которые видны в течение всего года. (Об этих звездах, как команде солнечной ладьи, см. выше.) Они также действовали как приближенные слуги бога-солнца, оруженосцы и посыльные на его службе [103].
В этих «детях Нут» или их группах, по представлению египтян, они в то же время видели поля небесных цветов и растений, и эти луга образовывали обители блаженных умерших. В то же время небесные поля награждались такими именами, как «это поле, которое производит богов, на котором растут боги в соответствии с их днями каждый год» [104]. Вопреки египетской вере в то, что боги проявляли себя во внешнем облике и странствиях каждой звезды, только самые заметные из них играли важную роль в религии. На первом месте находилась звезда-пес, или Сириус, которую египтяне называли Сопдет [105] (греч. Сотис). Так как звезда-пес была владычицей постоянных звезд и неба, Сотис-Сириус идентифицировали с Хатхор или Исидой. Впоследствии Сотис обычно рисовали в виде коровы, полулежащей в корабле (как и другие небесные тела), чтобы обозначать ее власть над небесами. Когда ее представляли в человеческом образе, она обычно показывала, что является спутницей своего соседа (и сына или брата и мужа или отца) Ориона, поднимая, как и он, одну руку. На изображениях она также появлялась в содружестве (или, скорее, в противостоянии) с Гором, как Утренней звездой, и, таким образом, оказывалась в странных отношениях с этим предводителем планет и повелителем неба, которые мы не можем еще объяснить на основании текстов. Этот же рисунок, кроме того, связывает ее с (соседствующим и позднее?) созвездием, богиней-стрельцом, потому что она держит лук и стрелы [106]. Эта самая яркая из неподвижных звезд использовалась как регулятор года, в то время как Сотис была названа «годовой (звездой)» [107]. И астрономический цикл из 1460 лет, в котором обычный неприбавленный год из 365 дней совпадал с астрономически правильным годом, определялся «циклом Сотис». Отождествление Сопдет с Исидой отводило ей важную роль в мифе об Осирисе.
Созвездия тоже, похоже, не были таким важным источником религиозной мысли, как в Вавилоне. Их описание значительно отличалось от вавилонских созвездий, так что египетский Лев менее всего был связан с вавилонской группой того же названия, как можно увидеть из рис. 60. Гигант, или Сильный Мужчина (Накт), не имел ничего общего с Орионом, которого в Азии называли «Герой, Великан» и пр. Даже 12 азиатских знаков зодиака полностью отсутствовали в астрономии Египта до греческого периода. Намеки на них в более популярной мифологии, как, например, ссылки на быка Плеяд или на миф о Деве, держащей Колос и Гидру, скудны и, похоже, не встречались ранее 2000 г. до н. э. Чтобы разделить год, египтяне использовали вместо знаков зодиака группу из десяти звезд, отмечали на небе 36 разделов, каждый по 10 дней, а излишек из пяти священных дней считали отдельно. Этот пояс звезд начинался с Сопдет-Сотис, звезды-пса, «госпожи года». В греко-римский период зодиакальные знаки стали очень популярны, и мы находим их во многих обнаруженных изображениях.
Орион, самое замечательное и самое красивое из всех созвездий, «быстроногий, широко шагающий, перед страной полуденного солнца» [108], представлял собой героя неба, точно как в мифологии Азии [109]. Его рано идентифицировали с победившим богом-солнцем Гором, в то время как его отца Осириса (другими словами, умершую или нерожденную форму самого Гора, который равен Осирису), божество в сундуке или в маленькой лодке, искали главным образом в созвездии прямо внизу, то есть в корабле Арго или его главной звезде Канопе.
Часто, однако, оба бога и их созвездия свободно менялись местами, как воплощения одного и того же божества. Мы можем проследить за воплощением Ориона в виде убегающего прочь и оглядывающегося назад человека вплоть до 2000 г. до н. э. По большей части он поднимает правую руку, обычно рука пустая, хотя иногда он держит звезду или иероглиф жизни. Позднее он стал сжимать копье, что связывало его с воинственным Гором. Как мы видели, он часто появлялся вместе с Сотис.
В эпоху Нового царства мы обнаруживаем также представление о двух Орионах, которое получило обширное применение во всемирной мифологии как годовой миф. Эти небесные близнецы явно объединялись, как на рисунке, приведенном здесь [110], или существовали отдельно [111]. Египтяне, похоже, не признавали, что это представление о двух Орионах соотносится с их собственным мифом об Осирисе-Сете во многих версиях всемирной мифологии. Подобным образом возможная первоначальная идентичность Ориона (или его товарища или двойника, Канопа, рулевого корабля Арго?) с перевозчиком подземного мира, «чье лицо обращено назад» или «который смотрит назад», была забыта в еще более ранний период [112].
Среди других десяти знаков зодиака наиболее примечательна шестнадцатая, главная звезда созвездия Шесему (греческая транскрипция Сесмэ), древнего божества сравнительно жестокого нрава, которое иногда появлялось как властитель последнего часа ночи [113]. Из иероглифа, который обозначает его имя, позднее теологи заключили, что он выжимал масло и был «хозяином лаборатории», выдавал притирания. Но более ранние тексты описывали его скорее как мясника или повара [114]. Его рисовали в человеческом образе или с головой вола или льва, последнее явно более раннего происхождения. Другими словами, Шесему, похоже, был спутником богини Шесемтет, которую точно так же изображали с головой львицы. Одно время она была могущественным божеством, и ее называли госпожой неба, но даже в эпоху пирамид ее почти забыли, и позднее она исчезла совершенно. Еще до 2000 г. до н. э. ее имя [115] настолько исказили в списке десяти звезд, что избегали упоминать [116].
Созвездие из семи звезд Большой Медведицы было лишь позднее полностью идентифицировано со злым богом Сетом-Тифоном, противником Осириса, однако даже под своими старыми именами Бедро Коровы или Дубина, Молотобоец (Mesekhti) [117] оно было созвездием дурного предзнаменования, хотя принадлежало к особенно достойным почитания «неразрушимым звездам», то есть видимым в течение целого года в наиболее примечательной области неба близ Северного полюса.
Следующий рисунок, который мы здесь даем, из храма царя Сети (Setkhuy) I, можно идентифицировать с несколькими созвездиями близ великого Бедра Коровы, которое здесь имеет вид быка. Самая заметная среди них странная богиня Таурт [118]. Она выглядела как самка гиппопотама (возможно, беременная) с человеческой грудью и ногами льва. На своей спине (позднее иногда в лапах) она несла крокодила, и от этого объединения она получила голову и хвост – или только хвост – крокодила. Позднее она все еще могла иметь голову льва или небесной богини в человеческом образе, указывая тем самым на свою небесную природу. Одно время ей, должно быть, поклонялись очень широко, так как месяц апифи был посвящен ей. И соответственно, она носила имя Ueret или, позднее, Tueret, то есть «Великая». Первоначально она, кажется, была просто местным божеством, но до Нового царства, как мы видим на рис. 60, ее идентифицировали с созвездием Волопаса, как стража злобного созвездия Бедра Коровы. Несмотря на устрашающий вид, она в действительности была милосердна и являлась «госпожой талисманов». Она обеспечивала защиту от болезней и была очень полезна при родах и появлялась не только при рождении солнца каждое утро, но, как ни странно, также при его смерти по вечерам. Соответственно позднее ее стали называть «Та, что носит солнце» и, таким образом, идентифицировали с Нут или с Хатхор-Исидой.
В этом контексте можно рассматривать странного, уродливого душителя змей карлика (или великана) Беса [119], поскольку, подобно Таурт, в ранний период его помещали среди звезд. У него есть уши, грива и хвост какого-то дикого животного из семейства кошачьих, от которого он, похоже, производит свое имя, хотя художники часто не уверены, не принадлежат ли эти детали скорее снятой с убитого животного шкуре. Появившись в звездной мифологии, Бес соответствовал удушающему змея созвездию Ophiuchus (или Змееносец) античного мира. Вероятно, что это античное расположение на небе было заимствовано из Египта, хотя позднее египтяне, похоже, уже не признавали какой-либо звездной интерпретации. Если судить по многочисленным изображениям Беса среди амулетов, с этой странной личностью должна быть связана очень богатая мифология. Но поскольку эти мифы процветали лишь в устной традиции, нам остается строить догадки об историях, согласно которым, например, он так любил танцы и музыку, что стал покровителем этих развлечений, так же как других женских искусств, вроде плетения венков, приготовления косметики и пр. Как веселое божество, он также любит выпить, и его часто изображают сосущим через соломинку пиво (?) из больших кувшинов. Его изображают забавляющим детей, в основном новорожденного бога-солнце, которого он защищает и нянчит. И это объясняет, почему он в качестве покровителя рождения ребенка становится компаньоном (иногда мужем) Таурт [120]. Он не только душит или пожирает змей, но также ловит руками кабанов, львов и антилоп. Его изображение на деревянных подголовниках для сна или над дверями отгоняло не только вредных животных, но также злых духов. В римский период его изображали размахивающим ножами или в виде воина в тяжелом вооружении, похоже приписывая ему ту же самую охранительную функцию. Так как его имя не встречается до 1500 г. до н. э. и так как его точного изображения не найдено с полной уверенностью ранее 2000 г. до н. э., в то время как его изображение анфас довольно необычно в египетском искусстве [121], часто предполагали, что Бес был иностранным богом. Тем не менее отрывки, описывающие его как «приходящего с востока, Властелина Востока» или (или Бугемет) [122] в восточной Нубии, четко указывают не на первоначальное место поклонения ему, но просто на мифы, связанные с ним в Нубии или в Аравии. Все боги приходят, подобно звездам, с восточного неба или из подземного мира. Длинные распущенные пряди его бороды и волос и шкуру леопарда (?), которую он носит (первоначально, как мы только что видели, это была часть его тела), так же как украшающую его корону из перьев вероятно, на самом деле рассматривали как аналог одежды красно-коричневых африканских племен на Красном море. Но нам следует знать больше о древних мифах, рассказывающих о карликах с юга и о каких-то богах, имеющих вид карликов, чьими моделями, похоже, были неродившиеся или рахитичные дети, чтобы понять эту и другие связи [123].
Самые древние карликовые божества обоих типов обычно женские. Обнаженная богиня Бес (возможно, называвшаяся Бесет) появляется не только в самом позднем периоде [124], когда мы находим мужское и женское божество этого типа среди богов, имеющих в основном звездный характер, но также на магических жезлах XII династии [125]. Исходя из этой даты, мы воспроизводим здесь женскую статуэтку Бес, уничтожающей змею и закутанной в шкуру какого-то животного из семейства кошачьих, и ее уши похожи на уши такого животного.
Мы не знаем, почему культом этих богов пренебрегали в период пирамид. Вплоть до 2000 г. до н. э. мы не находим изображений Беса на магических предметах, и даже позднее он, похоже, был божеством, которому поклонялись главным образом простые люди, а официального признания не имел. Наиболее заметен он стал после 1000 г. до н. э., когда его художественный образ достиг такой популярности, что не только породил множество меньших богов, принявших его форму [126], но и оказал сильное влияние на Азию и Европу. Это, например, можно проследить в греческом искусстве и мифологии женского пола в типах Сатира, Горгоны, Силена и т. д.
Таким образом, будучи, вероятно, одной из старейших из известных божественных форм, Бес и его более ранние прототипы или родственники, кривоногие, неразвитые боги-карлики, стали образцами для определенных божеств, в которых более поздний пантеистический век воплотил самую универсальную или самую примитивную силу природы. Этот способ изображения впоследствии применили также к божеству, которое считалось старейшим из всех, Пта, богу Мемфиса, и его местной разновидности, Сокару. Затем он соответствовал Нуну (первозданному хаосу), когда его идентифицировали с Пта-Сокаром, как первозданным богом, и с Хепри, солнцем, еще не созданным. Геродот называл охранные амулетные фигуры Беса на носу финикийских кораблей «представителями Гефеста» (то есть Пта) из Мемфиса, передавая очень точно их финикийское название как Pataikoi, или «маленькие Пта» [127]. Карликовое, детское или даже напоминающее зародыш изображение этих богов явно позднее понимали как символическое начало всех вещей. Разрывая и пожирая змей, которые, вероятно, казались символами первобытных враждебных сил, они образовывали переход к Бесу. Некоторые из этих гипотез, вероятно, также возвращают к представлению о Бесе как страже юного солнца. Развитие этих представлений и изображений нуждается в дальнейшем исследовании (см. на рис. 2, /доисторическую статуэтку карликового типа).
Нам мало известно о некоторых других божествах, которые связаны со звездами, как, например, о Hephep, который появлялся в человеческом образе и носил царскую корону [128], или о Heqes [129], которого когда-то называли богом рыбаков и «хозяином устья рек» (в Нижнем Египте?). Роль и названия таких богов были утеряны в ранний период. Так, божество, названное Sunt, которое часто упоминалось в «Текстах пирамид» [130], как появляющееся и циркулирующее по небу, было позднее совершенно забыто. Та же судьба выпала на долю странного мифического существа, леопарда или льва с удивительно длинной, напоминающей змею шеей, которое появлялось очень часто (нередко в паре) на доисторических монументах, затем возникло на короткое время на магических жезлах Среднего царства и наконец исчезало. Особо интересно это утраченное божество тем, что имело точные аналоги в самом древнем вавилонском искусстве. Некоторые звездные мифы, с другой стороны, появлялись лишь позднее. Возраст и истинная оценка ценности этих представлений часто неопределенны. Они важны в некоторых из самых древних погребальных текстов, которые повествуют о блуждании умершего царя среди звезд, где он сам становится звездой. Позднее даже астрономическое значение этих текстов было забыто и представление о звездах как о душах мертвых сделалось менее ясным. Новый интерес к этим группам пробудился под греческим влиянием, когда двенадцать знаков зодиака, которые греки получили от вавилонян, проникли в священную астрономию Египта [131].
Поделиться книгой: