Помоги проекту - поделись книгой:
— То есть ви утверждайт, что руссише официр падать на землю и сразу полез к ваша дочка?… Так?
— Да не так, не так! — замахал руками граф. — Просто, когда самолет ударился о землю, господина прапорщика выкинуло из аэроплана, и он через окно влетел в спальню моей дочери.
— И альзо… — физиономия гауптмана расплылась в скабрезной улыбке. — Прямо кровать?
— Именно… Именно так… — сокрушенно вздохнул граф.
— Колоссаль!… — глаза гауптмана загорелись неподдельным восторгом, но он тут же попытался изобразить прежнюю строгость. — Гут. Я все объясняйт генералу. Я думайт, герр генерал разрешает руссише официир оставаться дом до некоторый выздоровлений. Но только под крепкий замок. Ви понимайт?
— Ну конечно же! Конечно… — согласно закивал граф и тут же добавил: — Скажите еще герру генералу, что мы будем рады пригласить его к ужину. Когда он занимал наш фольварк, он обещал…
— Дофольно! — гауптман бесцеремонно оборвал графские излияния. — Я знайт, что обещал герр генерал. Ви будете здесь. Изфольте перебраться в верхний комнат. К прислуга. И еще. Етс орднунг унд бефель. Для руссише официир отдельный комнат фнизу. На фаш усмотрений. А я приставляет зольдат для охрана. By компрене?
— Хорошо, хорошо, — с готовностью закивал граф. — Мы найдем подходящее помещение…
Под умелым руководством оберквартирмейстера германский штаб быстро обжился на новом месте. Автомобили, мотоциклы и все такое прочее привычно упрятали на задний двор, перед главным входом поставили часовых, догоревший «ньюпор», дабы не нарушать идиллию, растащили по кускам, а самого Щеголева запроторили в комнатушку полуподвала и приставили караул.
Все были при деле, поэтому появление на заднем дворе еще одного мотоцикла с лодочкой прошло незамеченным. Из лодочки вылез несколько утомленный офицер и, отыскав начальника разведки, без всякой помпы доложил:
— Герр оберст, пока все нормально…
— Гут, — кивнул оберст и добавил: — Отдыхать некогда, едем…
Начальник разведки ловко отключился от общей суматохи, и через минуту его автомобиль, куда он взял и прибывшего на мотоцикле офицера, уже мчался по направлению к аэродрому. После короткого молчания, глядя на пролетающие рядом с машиной кусты, оберст приказал:
— Доложите подробнее…
— Яволь, — офицер наклонил голову. — Операция «Аркан» проходит нормально. Под прикрытием других полетов сделано четыре рейса. Думаю, посадка в тылу у русских прошла незамеченной. Укрытие для аэроплана готово. Пилот место посадки на лесной поляне изучил досконально…
— Гут, — оберст еще раз кивнул и больше никаких вопросов не задавал.
В самом дальнем углу аэродрома притаился австрийский разведчик «бристоль», возле которого топталось несколько человек. Автомобиль оберста подъехал прямо туда, и начальник разведки, быстро выбравшись из машины, обратился к пилоту:
— Мы взяли в плен русского летчика. Он очень уверенно себя чувствует. По совокупности данных я делаю вывод — русские готовы. Вы поняли?
— Да, герр оберст. Надеюсь… до завтра?
— До завтра… — эхом отозвался начальник разведки, пилот Краузе забрался в кабину, механик крутанул винт, и, урча мотором, аэроплан-разведчик пошел на взлет…
Набрав высоту, Краузе заложил вираж и, перелетев хорошо видимые в лучах заходящего солнца траншеи русских, начал длинный, планирующий спуск. Краузе, за сегодняшний день уже второй раз летевший этим маршрутом, ориентировался прекрасно и потому точно опустился на длинную, скрытую глубоко в лесу и слегка подчищенную поляну. Из зарослей сразу выскочили ожидавшие его люди и, закатив аэроплан под деревья, сноровисто забросали плоскости нарубленными загодя ветвями.
Краузе придирчиво осмотрел маскировку, а потом отвел в сторону командира группы и негромко сказал:
— Оберст передал, ждать завтра утром…
— Уже ждем… — Командир группы знал, что Краузе пользуется особым доверием начальника разведки, и потому пояснил обстоятельно: — Засада на месте. Тут от фольварка к позициям одна дорога…
На позициях у Думитраша дел оказалось невпроворот, и про письмо к Зи-Зи он вспомнил лишь к вечеру. Так что Денис с письмом отправился совсем уж в сумерках, да к тому же хитрый денщик, прекрасно понимая, что никто его не ждет ночью, ехал себе шажком, подремывая в седле, и добрался к штабным аванпостам уже в предрассветной дымке. Немецкая засада и не думала трогать полусонного всадника, и потому Денис встрепенулся только когда его остановили окриком:
— Стой!… Кто идет?
Стряхивая остатки сна, Денис покрутил головой, добродушно отозвался:
— Свои… — и почти вплотную подъехал к караулу.
Фельдфебель, сам протирая заспанные глаза, ворчливо поинтересовался:
— Чего приперся ни свет ни заря?
— Господин поручик приказали живой ногой пакет до штабу представить. Будто сам генерал требуют.
— Ишь ты какой… — фельдфебель сердито пожевал губами, но упоминание о генерале заставило его быть сдержаннее, и он коротко бросил: — Ладно, проезжай, полуношник… Только шоб сразу до адъютанта, их благородие у себя…
К удивлению Дениса, адъютант действительно был уже на ногах и бодр по-утреннему. Так что при появлении солдата он только добродушно ругнулся:
— Ты чего, друг ситный, в такую рань?
— Так что, докладаю, вашбродь, — Денис разобрал, что несмотря на раннее утро дом уже полон движения, и невольно понизил голос: — Господин поручик пакет передали. Насчет аероплану. Говорил, его превосходительство приказывали…
— Знаю, знаю, — кивнул адъютант. — Это насчет Щеголева. Давай сюда!
— Слушаюсь, вашбродь! — Денис передал пакет адъютанту.
— А теперь, — адъютант сунул пакет в папку. — Дуй обратно. Скажешь Думитрашу: пора… Понял?
— Так точно, вашбродь, понял!
— Ступай…
Адъютант побежал по своим делам, а Денис, выйдя из дома, осторожно пробрался к флигелю, где квартировали сестры милосердия, и постучал в окно мадемуазель Зи-Зи.
— Барышня… А, барышня…
— Кто здесь? — отозвался испуганный голос, и мадемуазель Зи-Зи, запахивая пеньюар, высунулась из окна.
— Это я, барышня… Поручик Думитраш записку… Вот…
— Записку? — сразу оживилась Зи-Зи. — Давай!
Она запалила свечку, быстро пробежала строчки глазами и повернулась к окну, в котором так и торчал Денис.
— Подожди! Сейчас ответ будет…
— Я знаю, — пробурчал Денис. — Господин поручик наказывали…
Мадемуазель Зи-Зи справилась на удивление быстро. Усевшись прямо на подоконник и заклеивая острым язычком ненадписаный конверт, она умудрялась еще и наставлять Дениса:
— Будешь ехать, смотри авиаторам не попадайся, я тут у них один секрет выведала, а увидят тебя, догадаться могут, и еще скажешь господину поручику, что мадемуазель Туманову на самом деле зовут не Ти-Ти, а Виктория, чтоб он знал о ком речь, понял?
— Да ясно, барышня, не в первый раз, — Денис забрал у нее письмо.
— Что не в первый раз? — встрепенулась Зи-Зи.
— Чего, чего, странная вы барышня, — Денис прикусил язык. — Да в штаб я не в первый раз приезжаю и еще интересно, чего это тут всполошились все?
— Всполошились?… Уже? Странно… Знаешь, ты на всякий случай во весь опор скачи, а то, не дай бог, не поспеешь…
— Это я не поспею? Что вы, барышня… Прощевайте пока, — и Денис рысью побежал к коновязи, где он оставил отдыхать лошадь.
Немецкая засада, укрывшаяся почти на опушке леса, с самого рассвета держала русский штаб под неусыпным наблюдением, так как некоторые признаки точно указывали, что там не спят. Особенно немцы стали нервничать, когда на дворе штаба обозначилось какое-то движение и стрелки часов начали подползать к пяти утра. И едва они сошлись на этой цифре, как из ворот усадьбы карьером вылетел всадник.
— Ахтунг! — сдавленно выкрикнул один из наблюдавших, и едва скакавший во весь опор Денис свернул с открытого поля в лес, как сидевшие в засаде немцы натянули протянутую поперек дороги веревку, конь грянулся наземь, и незадачливый посланец, так и не успев сообразить, что случилось, кубарем полетел в придорожную канаву.
Немцы скопом бросились на него, придавили к земле, сунули в рот заранее приготовленный кляп, и пока трое из них поспешно ловили перепуганного коня и ликвидировали всякие следы заставы, четверо других, подхватив обалдевшего Дениса за руки-ноги, бегом потащили его к укромной поляне.
Только у самого самолета, с которого уже поспешно сбрасывали маскировку, Дениса поставили на ноги, и старший засады самолично обыскал пленника. Конечно же, письмо Зи-Зи сразу попало ему в руки. Немец нетерпеливо вскрыл конверт, вытащил свернутый вдвое лист и поспешно прочитал:
Милый N-N!
Письмо Ваше получила и спешу уверить, что эти опасения беспочвенны. ДЕЙ-СТВУЙ-ТЕ!!!
Но учтите: после известного Вам «совещания» авиаторами решено блокировать поползновения соратника, чтобы дать шанс артиллерии.
Смелее, мой друг, и знайте, что мадемуазель Виктория уже интересуется Вами!
Ваша Z-Z.
— Что?… То самое? — спросил летчик Краузе и, уже по одному выражению лица старшего поняв, что засада достигла цели, начал деловито натягивать шлем.
Тем временем поставленный на ноги Денис малость очухался и не только сообразил, что стоящий перед ним Краузе — авиатор, но и разглядел спрятанный под деревьями аэроплан. К тому же немецкие тужурки цвета «фельдграу» показались ему чем-то похожими на форму механиков. Все это странным образом наложилось на предупреждение Зи-Зи, и все еще плохо соображавший Денис выплюнул кляп и, раскидав державших его немцев, кинулся в драку с криком:
— А-а-авиаторы, мать вашу!…
В первый момент не ожидавшие такого афронта немцы опешили, но уже в следующую секунду ловко скрутили Дениса. Только пилот Краузе, успевший получить кулаком в морду, со злостью смотрел на все еще пытавшегося сопротивляться пленника и на всякий случай проверял, цела ли челюсть.
Впрочем, времени на выяснение подобных мелочей не было, и командир, быстренько передав отобранное письмо Краузе, принялся помогать остальным запихивать отчаянно брыкавшегося Дениса в кабину «бристоля». С большим трудом им это удалось, но тут Краузе, памятуя о собственной безопасности, запротестовал.
— Найн, найн! Он же не даст мне лететь…
Глядя, как связанный и удерживаемый двумя немцами пленник дергается в кабине, командир покачал головой.
— Доннер-ветер! Куда ж нам его девать?…
— Привязывайте снизу, — распорядился Краузе и, наконец-то прекратив массировать челюсть, полез в самолет.
Какое-то мгновение командир думал, но потом обреченно махнул рукой и изрек:
— Ладно, привяжите этого черта под фюзеляж. Если оборвется и оттуда — его дело…
Немцы тут же выдернули Дениса из кабины и, прикинув так и эдак, чтоб хватило длины веревки, привязали один конец ее к стойке, а другой, обмотав им пленника, перекинули прямо через гаргрот. Теперь Денис, подвешенный снизу, как в люльке, мог дергаться сколько угодно, и командир удовлетворенно кивнул головой:
— Гут, так даже лучше!
Решив проблему транспортировки пленника, немцы осторожно вывели «бристоль» на поляну, запустили мотор, и Краузе, махнув остающимся рукой в кожаной перчатке, начал разбег…
Самый дальний секрет перед позицией Думитраша размещался на небольшом холмике — единственном месте, с которого хоть как-то можно было рассмотреть глубину немецкой обороны. Именно сюда еще в темноте добрались Думитраш вместе с Древницким, чтобы детальнее изучить местность и заодно проверить, не упал ли где-то там самолет Щеголева.
Для наблюдения Древницкий вооружился трофейным «цейссом», а Думитраш прихватил свою винтовку, оптический прицел которой ни в чем не уступал биноклю. По утреннему времени солнце вставало у них за спиной, видимость была прекрасная и офицеры целый час добросовестнейшим образом разглядывали открывавшуюся панораму.
Наконец Думитраш опустил винтовку на бруствер и провел пальцами по глазам.
— Все… Кончаем! Нечего тут больше смотреть.
Древницкий тоже положил бинокль и, поняв слова Думитраша как переход от службы к отдыху, начал разглядывать винтовку.
— Хорошая штука, — Древницкий приложился к прицелу. — Откуда?
— Отец из Бельгии выписал. Еще до войны… Он у меня охотник заядлый, а у нас охота богатая.
— М-м-м… — Древницкий еще раз осмотрел местность через прицел и, положив винтовку, обернулся к Думитрашу. — Нет, не видать ни черта… Наверно, Щеголев где-то дальше упал.
— Пожалуй… — Думитраш подтянул винтовку к себе. — Может, сам приползет…
— Вряд ли… — Древницкий покачал головой. — Если жив, скорее всего в плен попал.
— Вероятно, — Думитраш согласно кивнул и вдруг замер. — А ну погоди… Никак летит кто?
Офицеры прислушались, и точно — Думитраш не ошибся. В утренней тишине все отчетливее был слышен гул авиационного мотора. Против солнца разглядеть аэроплан было трудно, но Древницкий все-таки углядел кресты на крыльях и схватил Думитраша за руку.
— Немец! Разведчик!
— Вижу! — отозвался поручик и, зло прищурившись, передернул затвор винтовки. — Ну держись, герман…
Расставив ноги пошире, Думитраш начал выцеливать самолет, как вальдшнепа на охоте. Едва диск пропеллера вплыл в перекрестие прицела, поручик открыл стрельбу с разным упреждением и палил до тех пор, пока не закончилась обойма. Магазин опустел, но аэроплан так и летел себе своим курсом, и тут Древницкий, не спускавший глаз с немца, радостно крикнул:
— Попал!… Слово чести, попал!
— Побожись! — Думитраш опустил винтовку.
— Да на что божиться? И так видно!
Древницкий показал рукой вслед улетающему немцу и, словно подтверждая его слова, ровный гул в небе вдруг стал прерывистым, самолет чуть сбился с курса, а из-под его крыла потянулся тонкий белесоватый шлейф…
Действительно, один или два выстрела Думитраша достигли цели. Во всяком случае, пилот Краузе, пребывавший в отличном настроении, поскольку считал, что благополучно пересек линию фронта, и даже что-то мурлыкавший в такт мотору, сначала услышал под капотом хлопок, похожий на выстрел из пистолета, потом винт дернулся и дальше продолжал вращаться только короткими судорожными рывками.
Пилот отчаянно заработал рычагами, но аэроплан, все больше и больше окутываясь дымом, продолжал быстро снижаться. Поняв, что вынужденной посадки не избежать, Краузе выглянул через борт и похолодел от страха. Под крылом сплошняком неслись косые пни воинской вырубки, и только далеко впереди виднелась огромная скирда и за ней чистое поле.
Поделиться книгой: