Контрразведчик

Через несколько дней Матвея вызвал начальник Охранного отделения столицы полковник Глобачев.

– Матвей Павлович, поручаю вам съездить в Сестрорецк, на оружейный завод. По звонку майора Рдултовского в опытно-промышленном цеху пропали несколько новейших дистанционных трубок. Дело срочное.

– Слушаюсь, господин полковник!

Уже за полдень Матвей входил через проходную завода. Сам завод основал еще Петр I, как оружейный и инструментальный. Выпускали мушкеты и фузеи, затем и трехлинейные винтовки. Рядом был полигон, где испытывали новое оружие. Подчинялся завод ГАУ – Главному артиллерийскому управлению. На заводе и полигоне зачастую трудились конструкторы – Рощепей, Федоров, Токарев. Там же часто испытывал свои образцы Владимир Иосифович Рдултовский, личность легендарная. Закончив Михайловскую артиллерийскую академию, с 1909 года в чине капитана стал конструировать дистанционные трубки, взрыватели, артиллерийские снаряды и гранаты. Номенклатура артиллерийских снарядов в период русско-японской войны 1904–1905 года в полевой артиллерии была скудной. Не было фугасных или бронебойных снарядов, превалировал выпуск снарядов шрапнельных. При выстреле из пушки такой на определенном расстоянии срабатывал вышибной заряд, выбрасывая вперед стальные шарики. Эффективность поражения пехоты или кавалерии очень высокая. Но стоило живой силе укрыться в блиндаже, за забором деревянным, глиняным дувалом, толку от шрапнели не было. Японцы фугасные снаряды, называемые «шимозой», по имени создателя взрывчатки, применяли с успехом.

В России новые снаряды стали создавать с опозданием. В головной части таких снарядов ставились дистанционные трубки. Перед выстрелом специальным ключом поворачивалось кольцо на трубке, и снаряд после выстрела взрывался на определенном удалении. Рдултовский создал дистанционную трубку, которая могла срабатывать от 5 до 22 секунд. Снаряд трехдюймовой пушки за это время мог пролететь 5100 метров. Шло негласное соревнование конструкторов разных стран. Европейские страны перестали начинять снаряды мелинитом, при длительном хранении пикриновая кислота выпотевала и могла самопроизвольно взорваться при легком прикосновении. Только перед Первой мировой войной наша оборонная промышленность перешла на снаряжение снарядов расплавленным тротилом. Технология опасная. Тротил плавился при температуре 82,4 градуса, а взрывался на два градуса выше температуры плавления. Зато безопасно мог храниться десятилетиями. Для страны свойство важное, можно было создать большие стратегические запасы на складах.

Матвей, сам закончивший Михайловское артиллерийское училище, хорошо представлял и устройство, и технологию производства. При встрече с Рдултовским на заводе подробно объяснять предназначение деталей не пришлось. Конструктор был расстроен.

– В каждом ящике было упаковано по тридцать штук, каждая трубка в отдельной ячейке, как положено, обернута вощеной бумагой. Трубки уже были испытаны, приняты Главным артиллерийским управлением, образцы изделий и чертежи приготовлены для отправки на Самарский трубочный завод. Перед отправкой открыли ящик, а там двух трубок не хватает.

Про Рдултовского в армии ходили легенды. Умел и смел. При испытаниях бывали случаи, когда трубка в снаряде не срабатывала. Тогда Владимир Иосифович просил всех удалиться на безопасное расстояние, вывинчивал трубку из снаряда и разбирал, пытаясь определить причину дефекта. В любой момент мог произойти взрыв. И в то же время Рдултовский панически боялся начальства, до дрожи в коленях, потел, заикался.

– Пожалуйста, предоставьте мне список всех сотрудников, имевших доступ к месту хранения продукции. Фамилии, адреса. Еще комнату мне для работы.

– Уже приготовили.

– Отлично!

Рдултовский сам провел Матвея, положил список на стол. Всего пять человек имели доступ в кладовую. В цеху собирали дистанционные трубки два десятка рабочих, причем опытных, имевших большой стаж и нареканий не вызывавших. Да их Матвей и не подозревал. Каждый из них обрабатывал определенную деталь, после сборки они проверялись контролером, ставился штамп, и деталь шла на склад. Доступ в само хранилище был у кладовщика, мастера цеха, старшего мастера, технолога и самого Рдултовского. Конструктора из ряда подозреваемых лиц Матвей сразу исключил. Зачем ему воровать собственное изделие? Уж если хотел продать секрет дистанционной трубки, мог это сделать в чертежах, не поднимая шума. Да и украсть один образец он мог на стадии изготовления первых образцов.

Плохо, что неизвестно было, когда произошла кража. По документам – ящик с дистанционными трубками поступил в кладовую семь дней назад и завтра должен был отправляться со специальным курьером в Самару. Кража обнаружилась вчера вечером. То есть украсть могли в любой из шести дней. Учитывая близость Сестрорецка к финской границе, изделия уже могли быть в Финляндии, а то и переправлены в Швецию. Задача Матвея была не только найти вора, который мог быть подкупленным, но и агента германской разведки. А лучше – перехватить изделия, вернуть их на завод. Насколько знал Матвей, германские дистанционные трубки страдали врожденным дефектом, при попадании снаряда при выстреле во влажную землю – болото, грязь, не взрывались, в отличие от трубок Рдултовского. Поэтому конструкторы заводов Круппа хотели знать, в чем секрет?

Сейчас бы филеров из службы наружного наблюдения. Матвей в штатском, но подозреваемых четверо. Поселок небольшой, статус города Сестрорецк получит только в 1917 году. Многие жители друг друга в лицо знают, и начни Матвей следить, вор насторожится. Тем не менее телефонировал в Охранное отделение, попросил выслать в помощь хотя бы двух человек, опытных. Были такие в службе наружного наблюдения. Абсолютно неприметные, пройдет мимо и не вспомнишь, в чем был одет и лицо. Это особый дар – средний рост и среднее телосложение, серые глаза и никаких особых примет – шрамов, усов, лысины.

А пока начал допрашивать подозреваемых. Попросил каждого вспомнить последние пять дней буквально поминутно – где был, сколько времени, с кем встречался, по какой надобности был в кладовой, кто может подтвердить? Не всегда возможно установить точно, по работе мастер не один раз за день может заходить в кладовую. Проще всего украсть кладовщику. Он почти все время в кладовой, зачастую один. Возможность открыть ящик и вытащить трубки есть. Они невелики по размерам – с кулак, да и весом в половину фунта. Положи в карман – и особо выделяться не будут. А только очевидное – вовсе не вероятное. Кладовая – фактически склад, полсотни шагов в длину, двадцать в ширину, где в четыре ряда стоят металлические стеллажи. Кладовщик может находиться за столом, а мастер либо другой человек пройти в глубь кладовки, вытащить детали. Это дело нескольких секунд. Человек посторонний на завод не пройдет, на проходной бдительная охрана. Да и лишние люди – слесари, токари, кузнецы и прочий ремесленный люд в кладовую доступа не имеют.

Кладовщика допрашивал дольше всех. Не заходил ли кто-нибудь из приятелей? Чай попить в обеденное время, поболтать? Ах, Прокопий Семенов заглядывал? Кто таков? Зачем заходил? Сколько времени пробыл? За два часа допроса вымучил кладовщика, но круг заходивших в кладовую вырос до семи. Правда, кладовщик божился, что ни один дальше его стола в кладовую не проходил, все были на глазах, а сам он не отлучался, бросив дверь склада открытой.

– Не первый год работаю, порядок знаю! И никогда ничего не пропадало! – утверждал кладовщик.

Почему-то Матвей склонен был верить. Мужчина сорок лет на заводе работал и без нареканий.

Двух филеров прислали, оговорив, что через три дня они должны вернуться. Одного Матвей сразу приставил за мастером цеха, другого за старшим мастером. Самое скверное, что работа филерам короткая – только вечером. Утром рабочие спешат на завод, в рабочее время за ними следить нет смысла, и охрана не пустит, завод военный, оборонного значения.

Сам же Матвей тоже времени не терял, навестил полицейского урядника, побеседовал неспешно. Обо всех, имеющих возможность бывать в кладовой, побеседовал. И ничего компрометирующего не услышал. Урядник знал всех жителей поселка, ни в какую картотеку не заглядывал. Конечно, за десять лет службы на глазах урядника прошла значительная часть жизни обитателей. Матвей уже собирался уходить, как урядник обмолвился, что видел старшего мастера Сергеева четыре дня назад, в воскресенье, на железнодорожной станции.

– Встречал кого-нибудь?

– Говорил – в столицу ездил, к врачу. Зрение стало падать.

– Бывает.

Но насторожился Матвей. Ежели бы Сергеев посещал врача неделю назад, то это его дело. Но как раз в эти дни пропали эти чертовы дистанционные трубки. Отметил себе в памяти, решил спросить следующим днем.

Вечером филеры доложили о слежке. Объекты после работы вели себя спокойно. Мастер Игольников зашел в магазин, купил хлеба и отправился домой. Технолог Барыбин зашел в чайную, где официант налил ему из чайника в чашку водки.

– Почему водки? – сразу спросил Матвей.

– В чай заварку наливают, подают сахар либо карамельки. А еще пряники либо баранки. Объект выпил залпом и ушел. Я подошел к столу, чашку понюхал, водка!

С началом войны в империи объявлен «сухой закон». Ни водка, ни коньяк или вино не продавались. Нарушение несерьезное, к Охранному отделению никаким боком, ну зашел человек после трудового дня усталость снять, это же не измена родине.

Этого филера Матвей перенацелил на Сергеева. А сам с утра перехватил Сергеева у проходной и к себе, во временный кабинет. И сразу вопрос в лоб:

– Вы отлучались из Сестрорецка в последние десять дней?

– Не упомню, вроде нет.

– Вот лист бумаги и карандаш. Каждый день, начиная с двадцатого июня, запишите коротко – где были, с кем встречались.

– Прямо сейчас?

– Именно.

– Мне на службу надо.

– Много времени ваши воспоминания не займут.

Сергеев закатывал глаза, вздыхал, всячески изображая потуги мысли. Наконец протянул листок. Матвей пробежал взглядом. Все дни как под копирку. И в воскресенье – находился дома.

– Как же так? А полицейский урядник утверждает, что видел вас в воскресенье на станции выходящим из вагона поезда.

– Ох, запамятовал! В столицу ездил, глаза плохо видеть стали.

– Ай-яй-яй! Наверное, возраст сказывается. А к какому врачу?

– На Казанской улице, там еще Мучной мост через Екатерининский канал.

– А как фамилия доктора?

– Не помню. У него свой кабинет на втором этаже. Еврей.

– Ладно, не смею задерживать.

За Сергеевым филер проследит. А сейчас Матвей заторопился на станцию. По военному времени поезда из Сестрорецка шли в столицу четыре раза в день. Два пассажирских вагона и десяток грузовых, вывозили продукцию в столицу, винтовки были на фронте чрезвычайно востребованы. Если бы не завод, поезда и вовсе отменили бы.

С вокзала Матвей сразу на Казанскую улицу. От Невского проспекта, мимо Казанского собора, да пешком. На вывески на домах поглядывал. В том месте, где Казанская улица близко к Екатерининскому каналу подходит, где Мучной мост, в самом деле вывеску увидел.

«Лечение глазных болезней. Новейшее оборудование из Парижа. Офтальмолог Герберштейн».

По фамилии не ясно – немец ее носитель или еврей. Впрочем, для Матвея без разницы. Поднялся по лестнице, позвонил в дверь. Открыла средних лет медсестра, в халате и накрахмаленном чепчике.

– Вы на прием? Вы записаны?

– Нет.

– Тогда доктор вас не примет.

– Бьюсь об заклад, примет. Я из Охранного отделения.

– Самуил Яковлевич, я давно говорила, надо написать объявление, доктор – еврей. Как другие делают. К вам важный посетитель.

В приемную вышел доктор. На вислом носу пенсне, картавит. Семит. Из них хорошие врачи и юристы получаются.

– Добрый день, доктор. Я не по вашу душу. Меня интересует некий Сергеев. Утверждает, что лечится у вас.

– Фимочка, посмотри картотеку! Вы пока присядьте.

Пара минут и карточка нашлась. Доктор взял ее в руки.

– Сергеев Трофим Иванович. Сестрорецк, близорукость. Я назначал…

– Мне не нужен диагноз, доктор. Когда он был?

– Последнее посещение три месяца назад.

– Не может быть! Вы не могли пропустить?

– Разве вы налоговый инспектор, чтобы я лгал? Какой смысл?

– То есть пять дней назад, в воскресенье, он у вас не был?

– Таки не был! Я еще не выжил из ума, не смотрите на мои седые волосы.

– Большое спасибо, вы мне помогли.

Матвей вышел. Сергеев врет. В столице был, но у кого и зачем? Значит – есть что скрывать!

Глава 3

ЭКСПЕДИЦИОННЫЙ КОРПУС

Надо задерживать Сергеева, проводить дома обыск. Матвей посмотрел на часы. Поезд в Сестрорецк через сорок минут. Если поторопиться, можно успеть. Матвей перехватил извозчика, успел на вокзал за десять минут до отхода поезда. На Сестрорецк вагоны водил небольшой паровоз-танк, без тендера с углем. Баки для воды по обе стороны котла. Уголь за будкой машиниста в небольшом бункере. Очень своеобразного вида, позже такие работали только на маневровой работе.

Добрался до Сестрорецка и пешком на завод. У проходной его филер перехватил.

– Господин ротмистр! Сергеев исчез.

– Как исчез?

– С завода после окончания смены не вышел.

– Стоять здесь!

Матвей в цех прошел, Сергеева в самом деле нет. Поинтересовался у начальника цеха. Тот удивился.

– Рабочее время у него закончилось. Ушел, наверное, дома.

Адрес старшего мастера у Матвея записан в блокноте. Вместе с филером направился домой. Дверь на навесной замок заперта. Матвей к соседям постучал.

– Простите, Сергеева не видели?

– Недавно со смены пришел.

– А дверь заперта.

– Да, может, в магазин человек пошел?

– Спасибо.

Да ни в какой магазин он не пошел. Если бы вышел через проходную, его бы филер засек.

Или вышел через ворота для грузов, либо через заводские железнодорожные пути. На завод вела ветка, продукцию грузили в вагоны прямо на заводе и вывозили в сопровождении охраны, причем армейской, а не заводской. Сергеева знали, вполне могли пропустить, на заводе он работает давно, все сотрудники завода его знают в лицо, даже пропуск не спросят. Сейчас важно перехватить Сергеева. Он если решил сбежать, то в первую очередь задерживать его надо на подходе к Петрограду. Пассажирский поезд идет через станцию через час. Это время Сергеев может пересидеть у знакомых. Даже билет они могут ему в кассе купить, а Сергеев появится в последний момент. Но предатель может отправиться по шоссе, наняв извозчика. Матвей почти побежал к проходной и сразу к филеру.

– Быстрее на вокзал. Думается мне, Сергеев в Петроград поедет. Садись в поезд, тщательно осмотри все вагоны. Учти, фигурант хитер, может парик нацепить, одежду сменить.

– Раскусим, не впервой.

– Встречаемся в отделении.

А сам в заводоуправление, к главному инженеру. В его распоряжении был автомобиль «Рено», Матвей видел темно-красный кабриолет.

Коротко и четко доложил, что срочно нужен автомобиль.

– Только до Петрограда и сразу шофер может ехать назад. Крайне важно.

– Коли так, автомобиль и шофер в вашем распоряжении.

Матвей передал распоряжение шоферу, тот опустил очки-консервы на глаза и поехали. По случаю войны шоссе пустынное. Редкие экипажи, машины вообще единичные, да велосипедист один. Велосипед считался забавой, как и мотоцикл. Когда обогнали велосипедиста, Матвей обернулся и посмотрел на чудака. Лобовое стекло автомобиля низкое и встречный ветер выжимал из глаз слезы, шофер на зря надел очки. И у Матвея глаза слезятся, однако показалось, что лицо знакомое. Да не Сергеев ли?

– Остановись! – приказал Матвей.

Шофер затормозил, съехал на обочину, Матвей сидел в машине, ждал, пока велосипедист подъедет. Выходить не торопился, если велосипедист Сергеев, он сразу насторожится, а то и свернет с дороги на тропинку. Машина не проедет, бегом велосипед не догонишь. Когда велосипедист уже рядом был, Матвей открыл дверцу, выскочил на дорогу. Ба! Какая неожиданность! Сергеев сосредоточенно педали крутит. Матвей вскинул руку.

– Сергеев! Остановитесь, иначе буду стрелять!

Как же! Сергеев вильнул в сторону, объехал Матвея по другой стороне дороги, налег на педали. Шофер закричал:

– Господин офицер! В машину! Моментом догоним.

Матвей вскочил на подножку, шофер тронул «Рено». Сергеева догнали быстро, он крутил головой по сторонам, высматривая съезд, тропинку, поперечную дорогу.

– Сбей его! – приказал Матвей.

Аккуратно притер велосипедиста шофер, легонько ударил краем бампера, столкнул в кювет. Упал Сергеев, а Матвей спрыгнул с подножки.

– Что же это вы, Сергеев, убегать вздумали? Нам побеседовать надо.