Салон для робота

— Все равно… Мало ли что этим скотам придет в голову… Так вот, я получил ответ… — Маль на секунду задохнулся. — Заявка принята. «А.Мальвинский будет ликвидирован сегодня. Основание — личное обращение». Ясно?.. И дальше: «Резерв указанного Мальвинского будет перечислен в фонд службы ликвидации». Но ведь у меня нет резерва! Нет! Понимаешь? Значит…

— Значит… — Гранд вскочил.

— Да, — прошептал старик. — Я — ничто. Зачем им меня ликвидировать… Торопись. Скорее…

Контакт прервался. На секунду Гранд оглох и ослеп, мозг его залило белым раскаленным светом, свет сжигал все внутри и растоплял. А когда полыхание спало, боль разлилась по всему телу, будто по каждой сенсорной точке прошлись специальными щупами.

«Ночное представление начинается…» — донеслось издалека и смолкло.

Кто это сказал? Когда? Ах да, старик-робот в салоне. Откуда тот знал? Был там? Но только если…

Гранд бросился в комнату Энн-Мари.

Девушка сидела в мягком кресле, подобрав под себя ноги и забавлялась с телеголографом, комбинируя боевик. Лишь только сюжет на экране начинал развиваться, как она все поворачивала вспять, меняла и путала, пытаясь настоять на своем, ей самой неясном решении. Фигурки толпились, мешали друг другу и застывали с Недоуменным выражением на искусственно-розовых лицах.

— Энн-Мари, мы едем…

— Куда? Опять к этому придурку?

Она даже не обернулась. Такой Гранд еще не видел ее. Лениво-расслабленная поза, капризное выражение лица. В глазах пустота.

— В салон. Спасать Деша.

— Деш в салоне? Ну и что?.. Почему его надо спасать?

Она вновь все перемешала в телеголографе. Фигурки полезли в неостановимой ярости друг на друга, размахивая крошечными сверкающими мечами. Во все стороны брызнула алая кровь почти как настоящая. Энн-Мари рассмеялась коротким и злым смешком… Крошечные искусственные человечки уничтожили друг друга и теперь к их телам слеталось черное воронье. Иногда птицы отделялись от основной картинки, летели в комнату и медленно растворялись. Но, казалось, что серые призраки машут по углам крыльями…

— Деш в салоне, его ликвидируют вместо Маля.

Она обернулась. Растерянное детское выражение проступило на лице. Губы задрожали. Она вся вдруг начала трястись.

— Этого не может быть! Они не посмеют!

— Он нарушал законы…

— Ну и что?! Все нарушают… Понемногу.

— Голова «Диэны», — напомнил Гранд. — Маль что-то там сделал… Едем, скорее…

Она поднялась. Пошла, как кукла, покачиваясь и вытягивая перед собой руки, будто видела плохо.

* * *

Магнокар нырнул в чернила ночной неосвещенной дороги. Гранд знал уже точно, что смерть подобралась очень близко к Дешу…

— Я чувствую его издалека, — сказал Гранд. — А ты?

Энн-Мари сидела неподвижно рядом с ним, безвольно уронив руки на колени, а глаза ее смотрели в одну точку куда-то в ночную черноту.

— Я ничего не чувствую… — Она повернулась и взглянула на Гранда с нескрываемой злобой.

— Я хотел бы знать, модернизирована ты, как я? — Гранд сделал вид, что не замечает ее ярости и…

— Достаточно… — отрезала она.

«Достаточно — для чего? — хотел спросить Гранд. — Чтобы убить, или чтобы любить и понять, что такое красота?..» — Но он не успел. Сбоку наперерез им ударил яркий сноп света и следом вынырнул из черноты, похожий на акулу, бледно-зеленый магнокар с рябью охранительных знаков на боках и злобным оскалом кабины. Тонкие жала парализаторов подрагивали в гнездах. Охранники почти не видны. Просвечивают лишь мутные пятна шлемов за полупрозрачной стенкой кабины.

— Приказ — остановиться! Немедленно остановиться! — хлестнул голос над самым ухом.

Но Гранд швырнул магнокар вверх, а затем вбок. Бледно-зеленый устремился за ними автоматически повторяя маневры.

— Приказываю…

В следующее мгновение белый магнокар полетел вниз так стремительно, что, казалось, он потерял управление и падает. Зеленый ушел вбок — автомат не посмел скопировать подобный маневр, заботясь о своих пассажирах. У самой земли Гранд выровнял машину.

— Прыгай… — приказал он Энн-Мари.

— Боюсь… — прошептала та. — Магнокар продолжал мчаться, стелясь над дорогой.

— Ты — робот… — и Гранд толкнул ее в плечо.

Она прыгнула, не удержалась на ногах и ее унесло куда-то вбок. Гранд вздернул магнокар почти вертикально, как норовистого скакуна, включил улавливатель, в то же мгновение его буквально выбросило из машины, а зеленый магнокар и белый столкнулись в воздухе, в разные стороны полетели куски обшивки, плеснуло пламя. Гранд подбежал к Энн-Мари. Девушка сидела на земле и смотрела на пылающие машины.

— Так им, так… — повторяла она и ударяла крепко сжатыми кулачками друг о друга. — Здорово ты их рванул! — и она посмотрела на Гранда почти с восхищением.

— Да нет же… вот они… — Гранд махнул рукой в сторону двух темных пятен, что возникали при свете догоравших машин и пропадали, поглощенные приступами темноты. — Их катапультировало… Надеюсь, они живы…

— А я надеюсь, что нет… — засмеялась Энн-Мари со злорадством.

Она поднялась, опираясь на его руку, и они побежали. Времени оставалось мало. Очень мало. Гранд знал — насколько мало — в минутах, секундах и долях секунд. Старик сказал: «В час ночи…»

— Мы опаздываем, — бормотала Энн-Мари с хрипом выдыхая воздух. — Мы очень опаздываем…

…Старик мог присутствовать при ликвидации кого-то из людей… Или все же роботов?

Энн-Мари схватилась рукой за горло. Ее шатало… Гранд обернулся к ней.

— Ты же робот! Форсируй энергоблоки!

— Да, — покорно согласилась она, но не могла сделать больше ни шагу.

Он схватил ее на руки и понес. Ток в искусственных мышцах возрос до предела — констатировал мозг. Перегрузка.

«Плевать…» — сам себе сказал Гранд.

А секунды уплывали, сливаясь в минуты. Это были минуты Деша, быть может последние…

Неожиданно серая тень спрыгнула из разбитого окна на первом этаже, будто большая крыса метнулась на дорогу. «Потрошитель», — мелькнуло в мозгу Гранда. А дорога пуста. Слева и справа дома-коробки и глухие стены… Нет сил убежать и времени нет… Гранд несся вперед с обреченностью. Человек усмехнулся… И поднял сечку…

— Прочь с дороги! — взвизгнул Гранд.

Человек опешил. Чуть не выронил сечку. Отступил. Робот никогда не отдает приказы людям. Его величество человек не может такого снести. Даже если человек делает глупость или гадость — робот должен молчать. Молчать и подчиняться…

— Эй, парень, чего ты топочешь, как робот… Я из-за тебя зря выполз, — зло крикнул потрошитель вслед и полез назад в окно.

— Как просто! — захохотала Энн-Мари.

А им навстречу уже сверкали огни салона. Над входом на бесконечной огоньковой дорожке бежала объемная светящаяся фигура «Робби» и подмигивала проходящим круглыми зелеными глазами, и помахивала рукой в белой тактильной перчатке. Гранд опустил Энн-Мари на землю и, стараясь имитировать расхлябанную походку здешнего завсегдатая, направился к входу. Энн-Мари просунула руку под его локоть и уткнулась головой в плечо, будто изрядно уже набралась и не могла идти.

У зеркальных дверей топтался человек со светящейся бляхой на груди.

— Прошу вас, — он сделал широкий приглашающий жест и поклонился, пропуская Гранда и Энн-Мари.

Они вошли. Коридор был пуст и залит светом. Автоматически Гранд заметил, что повешено новое зеркало и сегодня гораздо чище и прибраннее, чем тогда, когда он отсюда бежал. Двери в зал были открыты и подле них стоял еще один охранник. Ни слова не говоря, он приветственно махнул рукой и толкнул обе створки двери. Энн-Мари, поколебавшись, шагнула первой. За нею Гранд. Зал был пуст, так же как и коридор. Здесь только что мыли полы и стулья стояли перевернутые на столах, зеленый занавес был задернут и закрывал сцену. Летающие кресла покачивались низко, чуть повыше столов, поджидая седоков.

— Садитесь ближе к сцене, — посоветовал охранник, входя за ними следом. — Сейчас начнем. Ждали только вас…

Энн-Мари и Гранд стояли в нерешительности в проходе.

— А где зрители? — спросила Энн-Мари, опираясь на край стола. Ноги и руки у нее дрожали, а голос охрип и стал грубоват и низок.

— Вы и есть зрители, — ухмыльнулся охранник. — Вечером люди смотрят, как приканчивают роботов, а ночью роботы глядят на своего хозяина.

— А из людей желающих нет? — спросила резко Энн-Мари.

— Люди предпочитают стрелять, — ответил охранник и вышел.

В тишине зала было слышно, как в дверях щелкнул замок. Тут же боковая дверь отворилась и трое мужчин в светло-серых спортивных костюмах с винтовками в руках вошли друг за другом и двинулись меж столов к сцене. Летающие кресла послушно опустились к их ногам. Все трос уселись. Один был толстоват и никак не мог поместиться на узком сиденье, пришлось ему водрузиться боком, свесив ноги через подлокотник, будто в дамском седле. Ему было неудобно и он все время заваливался набок.

— Начинай! — крикнул тот, что вошел первым — широкоплечий, с толстой шеей и плоским лицом, на котором рыскали бесцветные, мелкие глазки.

Занавес встрепенулся и оба его крыла, мерно колеблясь, поползли в стороны, открывая сцену с блестящим полом и ярким мишурным задником. На сцене по-прежнему стоял стул с высокой спинкой, тот самый, на котором здесь в предыдущем представлении восседала рыжеволосая девица. Теперь на нем сидел человек в распахнутом на груди золотистом кимоно и белых шортах. Это не была подлинная одежда Деша, но тот, кто устраивал представление, знал многое об Артуре Деше и даже о его пристрастиях к одежде…

Когда занавес раздвинулся, Деш попытался встать… Задергались руки и плечи, судорога перекосила побелевшее лицо. Автоматически мозг Гранда увеличил и приблизил изображение. Робот почти вплотную увидел капли пота на лбу и прыгающие губы. Но отчаянная попытка длилась всего несколько секунд, а потом Деш бессильно обмяк и голова его запрокинулась набок. Стал отчетливо виден давнишний шрам на шее. Действие парализатора еще не кончилось…

— Деш… — едва слышно выдохнула Энн-Мари и, прижав руки к груди, шагнула к сцене, будто ничего и никого у же кроме него не видела.

Странно, но он услышал этот вздох. Вздрогнул и приподнял голову. Глаза его, обмелевшие от боли, теперь вдруг ожили и губы шевельнулись…

И тогда тот, первый, широколицый, вскинул винтовку. Но, прежде чем грохнул выстрел, быть может за секунду, а может за десятую долю этой секунды, Гранд вскочил на стол и оттуда метнулся в воздух и ударил изо всей силы по летающему креслу. Кресло нырнуло вбок и ударилось о соседнее. Сидящий там, как амазонка, толстяк с тонким вскриком вывалился вниз и выронил винтовку.

— Отлично! — взвизгнул третий и, развернув кресло, принялся палить в Гранда бестолково, почти не целясь, наслаждаясь самим процессом, как стреляют мальчишки из игрушечных лучеметов. А Гранд, не обращая внимания на эту пальбу, вновь ударил по креслу здоровяка, стремясь выбить его, но тот будто прилип к сиденью и выстрелил в Гранда в упор, но пуля лишь прошила комбинезон и, звякнув по корпусу, скользнула дальше. Как видно, потеха и состояла в том, что роботы пытались защитить человека и гибли… А может и не все… Может он, Гранд, исключение… Старик ведь не погиб… Но если б пальнуть в этих сволочей… Взгляд робота невольно поискал винтовку на полу, что выпала из рук толстяка. Но ее не было… она будто сама собой оказалась в руках Энн-Мари. С холодным и равнодушным лицом девушка вскинула винтовку и выстрелила так, будто всю жизнь только и занималась стрельбой. Здоровяк с плоским лицом, раскинув руки упал плашмя на край сцены и медленно сполз вниз. Энн-Мари даже не повернулась в его сторону — развернулась и снова, будто играючи, прицелилась. Третье кресло опустело… Толстяк так и остался лежать распростертый на полу, стремясь сойти за мертвеца, но безуспешно — тело его била дрожь… Но Энн-Мари не смотрела на него, так же как и на Деша, которому наконец удалось сползти со своего кресла и теперь он пытался сойти со сцены, поминутно спотыкаясь и падая, будто еще не научился ходить. Гранд бросился к хозяину и помог ему спуститься в зал… А Энн-Мари направилась к стойке, где обычно по вечерам суетился веселый бармен, а теперь никого не было, лишь рядком стояли стаканы и бутылки.

— Энн… — позвал Деш негромко.

Но девушка не взглянула на него. Взяла со стойки стакан, плеснула в него из первой попавшейся бутылки, хлебнула и тут, задохнувшись, закашлялась и, швырнув стакан на пол, зажала рот рукой, как зажимают рану…

— Энн, что с тобой?.. А? — проговорил Деш, запинаясь, с какой-то наигранной ласковостью в голосе. Так говорят с детьми и зверятами, когда, набедокурив, те забиваются в угол…

Но договорить Деш не успел, не успел пригладить, приласкать, вернуть к себе и сделать из звереныша вновь нежное и преданное существо… Дверь отворилась и охранник влетел в зал. В руке его тускло блеснул пистолет грубой формы, с тупым носом, похожий на детскую игрушку. Деш видел, как взметнулась рука… Видел и винтовку в трех шагах от себя на полу подле неподвижного человека в сером костюме. Три шага… Если бы Деш мог сделать их… Гранд угадал его мысль и схватил винтовку.

— Отдай! — мягкими, будто ватными, пальцами Деш вцепился в ствол. — Ты не сможешь!.. Отдай! Иди к Энн!

«Смогу!» — хотел крикнуть Гранд, но что-то в нем преломилось, он уступил и бросился меж столиков к Энн-Мари, будто нырнул в холодную воду.

Грохнул пистолетный выстрел, посыпались осколки бутылок и стаканов на стойке. Еще выстрел. Это винтовка Энн… Потом еще… Наконец медленно, так медленно, Деш поднял винтовку и прицелился… Но руки дрожали, и он выстрелил почти наугад и тут же выронил оружие… А охранник стал медленно проваливаться назад в коридор, цепляясь пальцами за косяк.

— Деш, — позвал Гранд негромко.

Хватаясь руками за столики Деш добрался до стойки. Гранд стоял, в растерянности разведя руки в белых тактильных перчатках. Энн-Мари лежала у его ног очень тихо, будто решила отдохнуть, но что-то неестественное было в изгибе тела, неестественное до вызова, до дерзости…

— Деш, ведь это только голова, сенсорный блок… — пробормотал Гранд.

…Теперь Деш заметил черное отверстие у виска…

— Вам ничего не стоит ее починить, со мной было гораздо хуже, да? Ведь так?..

Деш кивнул почти автоматически.

— Возьми ее с собой, — приказал Гранду, и робот поспешно принялся поднимать тело Энн-Мари.

Белые тактильные перчатки сделались красными. Алая жидкость была теплой и липкой и в первую минуту Гранду показалось, что она обжигает ему ладони. «Но ведь смазка в теле робота всегда нагревается… Ведь так?» — хотел он спросить Деша. Но Деш, пошатываясь, уже брел к выходу из зала…

* * *

Магнокар со знаком салона вылетел на дорогу, Гранд выжал из машины все, что мог. Давно огни салона погасли вдали желтыми и зелеными точками и дома, провожавшие их в дорогу и бежавшие следом, отстали, уступив место пустырям…

Деш сидел рядом с Грандом и смотрел куда-то мимо всего, что их окружало. Несколько раз он проводил ладонями по лицу, тряс головой, пытаясь прийти в себя, но тут же бессильно ронял руки и веки его против воли смеживались. Со стороны могло показаться, что Деша просто одолевает сон…

Тело Энн-Мари лежало сзади, укрытое прозрачной пленкой. После того, как Гранд уложил ее там, на заднем сиденье, Деш ни разу не взглянул на нее. Не мог смотреть. Как не мог там, в каморке, подойти к отцу — жалкому, обессилевшему, все равно что мертвому. Ничтожности и неподвижности он не переносил просто физически.

— А знаешь, как мы познакомились, — сказал Деш так, будто Гранд был давнишним его приятелем и о нем, Деше, был обязан знать все. — Не угадаешь, где… Да, да, в салоне. Я хотел перехватить одного робота, но опоздал. Его ликвидировали. Просто так уходить не хотелось и я прошел в зал. Она сидела в кресле и палила в робота из винтовки. Тот корчился в агонии, а она все стреляла и стреляла. Она сама была как кукла, с белым пустым лицом и блестящими волосами до плеч. Когда забава кончилась, она, не опуская кресла, спрыгнула вниз и в зале зааплодировали. Ее знали здесь — она приходила часто. Но Энн-Мари не обращала внимания на аплодисменты и крики одобрения. Со скучающим лицом она прошла к стойке, села на табурет и заказала коньяк. Я подошел к ней и спросил: «А вы знаете, что им больно?»

«Я знаю, что мне скучно», — отвечала она.

«Им больно», — повторил я.

«Неужели кому-то хочется жить? — она пожала плечами. — Даже роботам…» — и она выпила коньяк залпом.

«Это же Деш, сумасшедший Деш, — сказал ей кто-то. — Разве вы не знаете его? Его знают все. Он любит роботов больше людей.»

Она засмеялась.

«Это правда, — я наклонился к ней и отвернул ворот рубашки. — Видите? Этот шрам — след сечки потрошителя… Я подставил свою голову вместо робота…»

Никому никогда об лом я не говорил. Ей — сказал.

«Неужели ты готов был умереть из-за робота? — я думал, она будет смеяться, но она не смеялась. — Ты глупец, Деш. А я люблю глупцов… А из-за меня ты бы стал рисковать?»