Чужих гор пленники

– Нет, но спортом занимался.

– Ну ты сравнил: спорт и война!

– Смотря какой спорт. Я вот на мечах и топорах дрался. И доспехи тоже таскал.

– Большой уже в игрушки играть.

– Так я ради здоровья, полезное дело. И людей много интересных встречаешь, если слушать внимательно, немало узнать можно о том, как это было раньше. Так что говори уже давай: чем ваксы воюют? Как?

– Копьями, я так понял, и дубинами машут. Может, и топорами, хрен поймешь этих баб.

– Луки, арбалеты?

– Ничего такого не говорила. Но описывала их как крепких ребят. И да, еще отдельно показывала, будто волосатые они. Натурально будто гориллы африканские. Я же говорю: страшные типы. Рогов, три десятка мы никак не потянем.

– Значит, будем пока что вести себя тише.

– Что значит пока?

– А то и значит. Не будем на глаза попадаться. Может, придумаем что. Три десятка, пусть четыре – это не так уж много. Переловить бы поодиночке, и проблемы не станет.

– Так еще нагонят.

Рогов покачал головой:

– Для того боя они, скорее всего, все силы собрали. Лес, дикие племена, здесь и один десяток – уже приличная армия.

– Ну в целом согласен, нам сейчас надо тихо себя вести, а не на берегу маячить.

– Лишь бы нас туземки не выдали.

– Кто? Эти?! Да ты брось. Они просят пацана забрать, вот какое нам доверие.

– Пацана?

– Ну вон, мелкий, за тобой везде таскался и сейчас стоит таращится. Боятся они, что придут ваксы, увидят его и шею свернут. Говорю же: мужики им здесь не нужны.

– Не было печали…

– А чего? Пацан как пацан, прокормить найдется чем, да и с виду смышленый, в хозяйстве пригодится. К тому же говорить на здешнем умеет, а нам очень срочно следует обучиться, а то я, пока общался с этой, чуть пальцы не переломал, фигуры выкручивать, до сих пор ноют. И что совсем плохо: даже половины самого главного выспросить не смог. Тут язык очень нужен, без него мы немногим лучше животных.

Тридцать четвертый день новой жизни оказался как никакой другой богатым на новости. Рогов с Кирей торопились вернуться, чтобы огорошить товарищей настоящей сенсацией, но у тех было чем на это ответить, и даже не понять, чьи известия удивительнее.

Берестяные «плакаты», установленные на местах, где можно безопасно спуститься с кручи, оказались не пустой потерей времени и сил. Рогов с Кирей, уходя, оставили в лагере десять человек, а встречало их уже четырнадцать. Двое мужчин и две женщины: все молодые, крепкие, немало полезного принесли. Продуктов у них, правда, не было ни крошки, но сейчас это уже не критичная проблема. Люди вроде неплохие, так что приняли их как родных, да и те просто светились от великого счастья.

Время сейчас такое, что надо держаться поближе к таким, как сам.

История новичков была чуть меньше омрачена неприглядными событиями. Занесло их, похоже, далеко от развалин, но они не пропали в самом начале, как многие: выручила находка машины, в которой обнаружили еду и массу полезных вещей. Также помогло то, что оказались они близко к линии таяния снегов. Спустились быстро, но не до конца: возникла заминка, угодили в природную ловушку. Долина вроде балкона, окруженная непреодолимыми кручами. Там рос стланик и в изобилии водились пищухи. На грызунов охотились, разоряли их норы и в итоге снизили популяцию мелкой дичи до опасного уровня, добыча иссякла. Спасаясь от голодной смерти, решили начать опасный спуск, пока еще есть силы.

В общем-то повезло: погиб всего лишь один, уже в конце кручи, одна из женщин повредила ногу, самостоятельно идти не могла. Но внизу обитало нетронутое поголовье пищух, это позволило дождаться улучшения ее состояния. Далее не спеша двигались сперва вдоль ручья, потом по речке, которая и вывела к водопаду.

Рассказ Кири и Рогова выслушали внимательно и пришли к тем же выводам, что и они. Уходить назад, в горы, не получится: ни у кого такого самоубийственного желания не возникло. Ведь мало того, что там голодно и холодно, так есть риск нарваться на «экспедицию» ваксов. И какой смысл от них удирать? Разве что если придется резко бросать лагерь в случае обнаружения, тогда можно некоторое время переждать в той зоне, где пищухи не дадут умереть. Но пока что водопад не бросать и как-то что-то придумать. Миром или войной, но разбираться с ваксами когда-нибудь придется.

И да, теперь, с новичками, у них уже одиннадцать боеспособных мужчин.

Ну относительно боеспособных.

Глава 22

Осмотрев окончательный вариант оружия, с которым, возможно, придется воевать против страшных волосатых дикарей, Рогов вздохнул – это не совсем то, о чем он сейчас мечтал. Но что поделаешь, если с кузнечным делом он не знаком, да и оборудования здесь нет. Придется пользоваться тем, что есть.

Когда-то это был простой топор, правда, крупных габаритов: или пожарный, или мясной. Кто и где его нашел, уже не узнать – когда Паша вооружал народ, он достался Феде, а тот сейчас не сильно стремился с ним таскаться, вот Рогов и отжал потихоньку. Насадил на новую рукоять, длинную и прямую, в вершину закрепил шип, приспособив для этого короткое лезвие сломанного ножа. Такой бы еще на обух, но как его прикрепить без сварочных работ, непонятно.

В итоге вышла пародия на секиру, но уже куда более удобная вещь, чем первоначальный, сугубо гражданского назначения вариант.

Ну как бы приспособить хоть какой-нибудь приличный боек на обух…

Не с их нынешними возможностями, он с простой рукоятью возился два дня. Правда, немало времени ушло на поиск материала. Лес только с виду богат древесиной, а как понадобится, так ничего приличного не подворачивается. Все надо брать сырым, доводить, сушить, а это даже не дни и недели, а месяцы. Нет у них таких запасов времени.

Хотя пока что время работает на них: за последующие три дня с гор спустились еще пять человек, из них двое мужчин, причем один, вот радость, оказался врачом. К сожалению, не хирургом, а гинекологом, но тоже полезная специальность. К тому же, как принято у них при обучении, человек, получая специализацию, хорошо знакомится со всем спектром врачебной деятельности, на что уходит очень много времени. Все забыть нельзя, так что придется ему теперь заниматься не только женскими проблемами.

С врачом они уже не абы кто: у них теперь настоящее поселение, можно даже больницу поставить.

Новенькие пришли с гор, и опять же не из тех мест, где страдали Рогов и остальные. Этим тоже повезло – очутились недалеко от линии снегов, и долгие блуждания объяснялись лишь тем, что поначалу дорога привела в замкнутую котловину с озером, на берегу которого собралось немало таких же «заблудившихся». С едой там были проблемы, так как пищухи не успевали рождаться и расти с той же скоростью, с которой их ловили. Пришлось уходить наобум, выбрав место, где не придется забираться слишком высоко. Повезло – первый же ручей, встреченный уже по другую сторону, в конце концов привел их к водопаду.

Если предположить, что и оставшиеся пойдут их дорогой, можно ожидать куда более значительное прибавление. Пока что в поселении тринадцать мужчин, и, как уже не раз указывал Рогов, не все из них супермены. Из огнестрельного оружия только сомнительное ружье Кири, которое он наотрез отказался испытывать. В общем, можно сказать, что такого оружия нет вообще. Драка будет толпа на толпу с дрекольем, причем у ваксов дреколье, скорее всего, получше найдется.

С последним фактом сейчас боролись в меру сил. Вырезали луки, заготавливали простенькие стрелы, обучали народ метать примитивные дротики. У ваксов метательного оружия вроде бы нет, так что хоть какое-то преимущество.

Особенно лук – это страшная сила против не защищенных доспехами.

С другой стороны, лук как ни одно другое метательное оружие требует от владельца профессионализма. А это месяцы или скорее годы тренировок при наличии хороших тренеров, которых среди собравшихся не наблюдалось. Даже Рогов, в силу жизненных обстоятельств кое-что знающий о древнем вооружении, здесь полностью пасовал – не его это специализация.

Днем костры не разводили вообще: столб дыма может выдать на огромном расстоянии. Лагерь чуть переместили, теперь оранжевые купола палаток не торчали на открытом с трех сторон берегу. Меры так себе, если дикари окажутся близко, вряд ли их обманешь, но уже хоть что-то.

Хотели соорудить крепость, но, здраво помыслив, решили, что не с их возможностями заниматься капитальным строительством. Сошлись на компромиссе, и теперь у опушки устанавливали на деревьях связанные переходами платформы, забраться на которые без лестниц будет проблематично.

А если при этом сверху летят камни и стрелы, так втройне проблематичнее…

Открытый бой такими силами не выдержать, вот и приходится как-то изворачиваться. На случай если придется резко уходить, старались держать все под рукой: только свистни, и все снимутся с места.

С припасами, правда, проблема будет: здесь добычи много, вот только сохранять ее не получается. На рыбу и мясо соль нужна, а где ее брать? Принесенный запас ограничен, только для приготовления пищи используется. Можно, конечно, выпаривать из воды, желательно из источника с повышенной соленостью, но для этого нужны котлы и масса дров. Да и людей выделять придется, которых и так кот наплакал. Так что остались без единственного приемлемого в нынешних условиях консерванта.

Ну как, каким образом устроить замену сварке? Топор прямо-таки требует решительной модернизации.

Бесконечно предаваться размышлениям на тему совершенствования топора Рогову не позволили. Окрестности лагеря огласились диким воплем, заставившим всех побросать свои занятия.

Рогов похолодел: кричали явно не из-за болезненных последствий пчелиного укуса. Кто-то был до того перепуган, что голос не узнать. Даже более того: не понять, мужчина разоряется или женщина. За исключением вечно куда-то ускользающей Кэт, народ держался поблизости, но отойти на двести – триста шагов – не считалось опасным отдалением.

И все же кто-то на что-то нарвался.

Первая мысль Рогова была о ваксах, и поэтому он совершил ошибку, бросившись с топором на помощь кричавшему. Топор неплох во многих делах, но это не самое лучшее оружие против разъяренного хищника. Там он сильно проигрывает копью, вот только осталось оно прислоненным к дереву.

Да и дрянь копье, одно название: двухметровая палка, заостренная и чуть обожженная с одной стороны. Наконечник из ножа пришлось отдать, приличного оружия всем не хватало. Так что Рогов, может, и не сильно ошибся.

Ошибку свою он осознал, когда увидел мчащегося со всех ног Грача. Орал тоже он. Причина как бега, так и крика виднелась в нескольких шагах позади: здоровенный черный медведь с непропорционально большой уплощенной головой. Хищник тоже на месте не стоял, а целеустремленно преследовал улепетывающего человека.

Вот только теперь Рогов вспомнил о копье. Как с топором становиться на пути этой разъяренной смерти, не мог даже представить.

Голова боится, а тело тем временем работает. Пропуская непрерывно вопящего Грача, Рогов сделал пару шагов назад, поудобнее перехватил топор, размахнулся от всей души, пустил лезвие навстречу разогнавшейся зверине. Вот в чем удобство длинной рукояти: и удар сильнее, и ответить на него гораздо сложнее.

Острие, пробив тонкий слой мяса на переносице, не справилось с крепкой костью, повернуло, пошло вскользь, оставляя за собой рваную, но не критичную рану. Рогов попросту снял с косолапого широкую полосу кожи, оголив середину лба.

Зверь моментально потерял к Грачу всякий интерес, развернувшись в сторону обидчика с удивительной для такого немаленького создания грацией. У того хватило ума и проворства отскочить, спрятаться за деревом, на которое и набросился взбешенный медведь, с ревом нанеся удар лапой. Ствол сосны взорвался облаком раздробленной коры и щепы, у Рогова даже с топором такое бы не получилось.

Ему бы сейчас тихо себя вести, может, мишка простит обиду, забудет, вернется к все еще продолжавшему орать Грачу. Но нет же, рука сама дернулась, и недавно закрепленное лезвие успело кольнуть в лапу. Топтыгин и до этого был не в духе, а тут уж осерчал сверх всякой меры.

Рогова спасли подбежавшие товарищи – Федя с Кирей. В отличие от него они не забыли про копья и с ходу вонзили их зверюге в спину. Пусть и дрянное оружие, но действенное: медведь развернулся, на миг растерявшись от количества издевателей. Может, просто не нашелся с ответом на вопрос: «Кого схарчить первого?»

Кратчайшая заминка позволила парочке отступить; сверкая перепуганными глазами, Киря заорал:

– Брысь отсюда! Брысь, сказано! Порву!

Рогов, приемом человека, раскалывающего несокрушимый чурбак, размахнулся топором со всей возможной и невозможной дури, опустил лезвие на уже подающегося вперед для атаки зверя. Прямо в затылок, прикрытый мощными складками. Хрен его жир защитит – это место должно быть слабым.

Или медведь был какой-то неправильный, или Рогов хватку потерял, но зверь устоял. Однако приложило его хорошо, жалобно вякнув, косолапый припал на передние лапы, ошеломленно затряс головой. Киря, зайдя сбоку, ухнул, вогнав ему копье чуть ли не на полметра, задорно крикнул:

– Давайте еще! Давайте! Лупите! Навалились разом!

Мужчин в поселке двенадцать человек, но тем не менее как вышло сразу трое, так и дальше столько оставалось: остальные не слишком торопились принять участие. Причем после удара Феди, чуть ли не насквозь пробившего тушу, медведь все равно не умер и даже, подвывая, попытался кинуться на здоровяка. Но что-то ему здорово повредили: задние лапы не послушались, подвели, зверь растянулся на земле, подставив затылок под очередной удар топором.

Началась агония или что-то близкое к ней. Рогов врезал еще, а потом еще и еще. На лицо брызнуло теплым и солоноватым, стирая кровь, залившую глаз, повернулся к набегающим мужикам, злобно выдал:

– Вы там что, трамвай ждали, мать вашу?!

– Да это, растерялись как-то все, и я тоже… – залепетал Влад. – Пока удочку бросил, пока до копья добежал. Другие вон бегут, не все же рядом оказались…

И правда не все. Это Рогову казалось, что схватка затянулась надолго, но это не так – уложились быстро, минуты не прошло с первого крика. Ну или около того.

Грач, кстати, продолжал орать. Правда, уже не бежал: стоял в полусотне шагов и уныло завывал на одной ноте.

– Да заткнись уже, Паваротти недоделанный! – рявкнул Киря.

Грач будто не слышал. Крышей поехал, что ли? Вот только психа им сейчас и не хватало…

Примчался Павел – тот самый врач, за глаза обзываемый Бочкой: очень уж фигура характерная, и даже продолжительное недоедание ее не исправило.

Доктор с ходу взял быка за рога:

– Так, Грачев, что это такое? А ну-ка? Шок? Вколоть ему надо что-нибудь, аптечка где?

– Вот еще, лекарства на такое переводить, – ответил на это Федя, после чего как следует заехал орущему в скулу.

Помогло сразу. Грач, правда, упал как подрубленный, но моментально заткнулся и почти нормальным голосом заявил:

– Порядок со мной, а где Колька? Мы же вдвоем были, когда этот выскочил. Где он?

Коля был из новеньких: парень девятнадцати лет, чересчур любознательный, временами даже до глупости. Вот и подвела его нездоровая любознательность. Да и глупость тоже имела место быть. Ну а кто в своем уме станет заигрывать с медвежонком, встреченным в зарослях непроглядного кустарника? Недовольная мамка появилась, как это принято, внезапно. Грач все еще не мог вспомнить детали, но, похоже, зверь решил наказать за дерзость обоих сразу, начав с Коли. Грача спасло лишь то, что он не стал на все это смотреть, припустил оттуда сразу и громко.

Если поблизости проходили ваксы – все слышали. Ну как поблизости… Он, пожалуй, километров на пять разорялся, что реактивный самолет на взлете.

Возможно, именно крик Грача, спровоцировав смену цели, помешал зверю закончить с Колей. Бедолага выжил, но за беспечность пришлось заплатить. Частично сорван скальп и завернут от лба к затылку; сильно досталось уху да и мозгам, потому как без сознания валяется и в себя не приходит. Видимо, хороший удар когтистой лапой поймал, после чего его оставили в покое. Можно сказать, что легко отделался.

Бочка устроил ту еще суету, стараясь доказать свою профпригодность. Из запасов извлекли все медикаменты; Влад носился со своими самодельными лесками, предлагая пустить их на шовный материал; Света закатила глаза и упала в обморок, причем дважды: первый раз при виде убитой медведицы, второй – когда принесли Колю.

Пациент очнулся прямо во время операции, когда его кое-как выбритую голову зашивали большой кривой иглой. Это зрелище плохо на него подействовало, попытался вырваться, едва успокоили. Наркоза не было, так что пришлось держать орущего пациента со всех сторон, чтобы даже дернуться не смог.

Врач, изучив Колю всеми доступными способами, поставил диагноз: сотрясение мозга, и скорее всего неслабое. Возможны осложнения, так что пострадавшему надо лежать, избегать лишних движений, хорошо питаться и ни в коем случае не нервничать.

Сколько придется лежать до восстановления, Бочка не сказал. Рогову оставалось лишь печально вздыхать: хоть все закончилось относительно благополучно, их маленькая армия потеряла бойца.

Остается надеяться, что это не просто временно, а ненадолго. Коля, несмотря на то что был не последним шалопаем, проявлял кое-какие способности к стрельбе из лука, так что на него были определенные планы. А теперь ни о каких тренировках не может быть и речи.

Рогов не был настолько наивным, чтобы надеяться получить хорошего лучника за неделю-другую. Научится за пятнадцать шагов без промаха попадать в ростовую мишень тяжелой стрелой – уже отлично. Из собравшихся это далеко не всем дано.

А теперь неизвестно, когда научится…

Глава 23

То, что Кэт более чем странная, давно уже воспринималось без малейшего удивления, как факт, с которым куда проще смириться, чем попробовать разобраться. Без особой нужды к ней ни за чем никто не обращался, хотя, надо признать, она редко не шла навстречу просьбам. Правда, делала это с таким видом, что повторно обращаться не слишком хотелось. От работы на благо общества тоже не отлынивала, но, где и чем заниматься, она решала сама. Никто никогда не видел ее рядом с кухонным костром, возле которого собирались остальные женщины. И вообще, днем ее встретить в лагере – большая удача.

Светлое время суток она проводила в лесу, откуда приносила подстреленных птиц и стебли ревеня, так что бездельницей ее назвать язык не повернется. Если первое время напрягало, что Кэт пропадает по многу часов неизвестно где, то потом привыкли.

Возможно, люди ей просто противны, вот и старается держать дистанцию – было и такое мнение.

Сама Кэт никого никогда не трогала, не донимала просьбами, тягостными разговорами, ничем не капала на мозг. А то вот Светка почти всех достала: если в дороге вела себя тихо, то здесь расслабилась, и пошли нескончаемые бытовые жалобы. До нее, похоже, только сейчас начало доходить, что это – навсегда. Не пить ей любимый сорт кофе по утрам, не ходить на коррекцию ногтей и в дорогую парикмахерскую, пенная ванна с ароматической солью тоже не предвидится.

Кэт не такая. Что у нее в голове, никому не понять, но жалоб от нее точно не будет. И вообще лишних слов.

В общем, Рогов даже удивился, когда она, появившись из леса всего лишь около полудня, а не к вечеру, прямиком направилась к нему и без вступлений заявила:

– Пошли.