Восемнадцать с плюсом

— А что мне, плакать, как ты, что ли? Тепло, светло, лежу себе в обгаженных штанах. Почему бы и не порадоваться жизни?

— Ну да, один хрен завалят. Ладно, не грузись, что наезжаю, меня это бесит, нервы играют. Так тупо подставились.

— Да я и сам охренел. Откуда их черти принесли?

— В смысле? Ты же видел, они сверху зашли.

— Вообще-то я к тому, что отсюда до моря за две жизни не добраться.

— Слышь, Физик, у меня руки вообще ничего не чуют. Перетянули, сволочи. Я так без ладоней останусь.

— Вот на хрена тебе ладони? Порукоблудить захотелось? С ладонями или нет нам все равно хана, сам прекрасно понимаешь.

— Не хорони раньше времени. Может, как-нибудь выкарабкаемся.

— И как же, Годя, мы выберемся из такой задницы? Может, ты не заметил, но она нереально глубокая.

— Физик, кончай уже меня грузить. Каждый день новая хрень. Должно же нам когда-нибудь повезти.

— Нам повезет, если помрем быстро, и нам при этом не будет сильно больно.

— Не грузись, тебя точно привалят быстро.

— Это почему?

— Никому не интересно долго с таким засранцем возиться.

— Да заткнись ты уже. Достал. О! Глянь, этот урод очнулся!

Уродом Физик назвал Читера. Тот как раз решил, что выяснил достаточно, следовательно, можно перестать прикидываться бесчувственной тушей. Открыв глаза, начал изучать обстановку и парочку, разговор которой только что подслушал.

Обстановка оказалась, мягко говоря, скромной. Читер пребывал в кубическом помещении, размерами немногим больше мусорного контейнера. С последним роднил и материал — металл. Правда, не гладкий, а ребристый, именно поэтому на тело давило в нескольких местах. Из четырех отверстий на потолке струится режуще-яркий электрический свет, он позволил разглядеть дверцу в одной из стен. Она оказалась настолько незаметной, что в первые мгновения промелькнула мысль о том, что ее здесь нет. Почти поверил, что замуровали троицу пленников, чтобы уморить жаждой и голодом.

Читер, скользнув по себе взглядом, убедился, что одежда уцелела, а вот все прочее отсутствует. То же самое можно сказать о спутниках по заточению: ни оружия, ни амуниции, ничего на них не видать, кроме типичного для игроков милитаристского тряпья. Первый — с выбритой до блеска башкой, с туповато-удивленным выражением грубого круглого лица, на зависть широкоплеч, а вот с ростом дела обстоят похуже — вряд ли больше ста шестидесяти пяти сантиметров наберется. Информационная панель пояснила, что гуманность у этого индивида невысокая и положительная, а прозвище Годя. Второй по внешности антагонист: шевелюра богатая, сочно-рыжая, хаотично всклокоченная, будто поверхность штормящего моря, лицо вытянутое, лошадиное, глазки мелкие и бегающие, лопоухий до неприличия, фигура тощая, но высокая, под сто девяносто, если не больше. Человечность тоже плюсовая, а звать Физиком.

Обычные ребята, таких полным-полно на улицах любого стаба. Посмотришь на него и сразу забудешь, настолько все заурядно. Не похожи на убийц или прожженных охотников за головами, да и уровни Читер с его невеликой наблюдательностью сумел прочитать: двадцать третий и двадцать четвертый. По меркам Континента — мелочовка. Таких к крутым делам не подпускают, да и сами обычно в них лезть не пытаются, прекрасно сознавая свою никчемность и уязвимость.

Тогда с какого рожна они стрелять начали? Сразу, без переговоров?

Да кто же их, недоумков, знает…

— Ну что, сволочь, рад небось? — прошипел Физик.

Читер, приподнявшись, присел, прислонившись к стене, кое-как нашел для скованных рук удобное положение за спиной и кивнул:

— Да, я доволен. Последний раз так радовался, когда имел твою мамочку за сараем. Вы какого на меня наехали, дебилы?

— Слышь, ты че, опух?! — вскинулся Годя. — Типа крутой, да?! Тебе че, в дыню пробить?! Ща так пробью, зубы начнешь собирать!

— Прекрасно, будет чем заняться. Лишь бы с вами, дураками, не общаться, ведь так и отупеть можно.

— Не, ну ты реально нарываешься. По жизни терпеть любишь, да? Нравится огребать?

— Ну что ты. Я по жизни мирный, неконфликтный человек. Если меня не трогают. Вы, козлы безрогие, тронули, так что…

— Да? Тронули? Да катился бы ты мимо, никто бы на тебя даже не рыпнулся. Какого ты там начал наших мертвяков потрошить?

— Ваших? С чего это вдруг они стали вашими?

— А с того, что это мы их высмотрели с холма и мы их караулили. Смотрели сверху, что там и как, прикидывали, как по-тихому подобраться. А тут ты на лодке подошел, весь из себя такой красивый. Ты не мимо шел, ты тупо искал проблемы. И ты их нашел. Это была наша поляна, все спораны на ней — наши. На ней все — наше! Ты закрысить хотел… урод.

Читер сокрушенно покачал головой:

— Парни, я, конечно, сразу догадался, что ребята вы не сильно одаренные. Но чтобы настолько… Понимаете, это Континент, а на Континенте закон простой: кто убил, того и добыча. Мертвяков убили не вы, а я. Это произошло почти ровно за сутки до того, как вы, два тупорылых ушлепка, решили по мне немного пострелять. Даже удивлен, почему у вас при таких отстойных характерах человечность до сих пор не в минусе.

— Ты че за пургу несешь?! — возмутился Годя. — Сутки ждать он решил, ага, так мы лоху и поверили. Тот, кто их завалил, на респ улетел.

— Это кто вам такую сказку рассказал?

— Если не так, почему мешки нетронуты? Потому что некому было их трогать. Значит, мы в своем праве. Мы первые поляну нашли, и все на ней — наше.

— Вы лук у меня в руках видели? Если нет, то сними с Физика штаны и посмотри, какая там обстановка. Давай смелее снимай, не стесняйся, вы ведь это каждый вечер друг другу делаете. Я намекну: лишняя дырка в обгаженной заднице Физика от стрелы, а не от того, что он в ней постоянно пальцем ковыряется. И в мертвяках там тоже стрелы торчали, такие же. Дорогие, между прочим, стрелы. Даже полный кретин знает, что стрелы не с небес прилетают. Так что, получается, это моя поляна, с моими мертвяками. Ситуацию любой умный человек просчитает влет, просто увидев лук у меня в руке и сопоставив одно с другим. Но, так как вы к умным никаким боком не относитесь, я вас прощаю. Тем более мы, похоже, попали по полной в одну звериную яму. Не вижу смысла собачиться из-за нескольких споранов.

— Да ты, получается, мажор, — хмыкнул Физик.

— С чего бы это?

— С того, что для нас несколько споранов — нормальный приработок. Не везло в последние дни, да и не охотились, мимо шли по важному делу.

— И к кому нас занесло?

— А ты разве не понял?

— Я только дрон успел увидеть. Выстрелил в меня какой-то дрянью, сразу отключился. Очнулся, лежу в вонючем месте, и вы тут под ухом друг другу в любви до гробовой доски признаетесь.

— Харэ уже нарываться, клоун. Вляпались мы и правда все вместе. Это боты.

— Боты? А чего они сразу нас не завалили?

— Помучить хотят, — буркнул Годя. — К ним живьем попадать — хреново.

— Угу, — кивнул Физик. — Я раз в Солончаке зависал, бабу там не поделил с одним ненормальным. Устроили махач на ножах, пол-уха ему отчекрыжил. Понабежали местные, ногами по почкам отмудохали, потом скрутили и в подвал определили. Там пацан уже не первый день чалился, скучно ему было, болтал много. Рассказывал, как попал к ботам, а они над ним опыты делали. Разные. Самая жесть, когда яйца ему вырезали и засекали, за сколько они отрастут. Типа эксперимент такой.

— Да ты гонишь! — резко спал с голоса Годя.

— Если и гнал кто-то, так это не я, а он. И я ему верю. Он жизненно базарил, без туфты, да и до него всякое слышать приходилось. Есть у ботов свои научники, вот они хуже, чем фермеры у муров. Лаборатории передвижные и все такое. Если к ним попал, это реально жесть, рад не будешь.

— А мы к каким ботам попали? — жадно уточнил Годя.

— Откуда я знаю? Видел не больше твоего. Дрон у них хороший, вряд ли это простые боты. Наверное, элита или вперемешку. Ни одного в респираторе не видел, значит, это точно непростые уроды. Если это научники, то самые продуманные. В общем, попали мы, ребята. Реально попали. Знал бы, сам застрелился.

Читер, вспомнив про крохотный ножик, скрываемый в одной из ячеек, спросил:

— Уверен, что лучший выход — себя прикончить?

— Не знаю, но все мамой клянутся, что так лучше. Боты точно не отпустят, а если это наука, нас станут резать и резать. Вырежут что-нибудь не самое нужное, дадут время регенерироваться, потом опять вырежут. Опыты у них такие… интересные.

— Живодеры, — еще больше помрачнел Годя.

В двери что-то резко клацнуло, после чего она резко распахнулась. В глаза ударили неяркие отблески солнечного света, и нарисовалась фигура плечистого мужчины с суровым лицом, весьма подходящим к солдатской форме и амуниции.

Брезгливо скривившись, он спросил:

— От кого это попахивает просроченными духами? А, от тебя. Тогда ты — на выход. — Рука указала на Годю.

Тот, беззвучно шевеля губами, выбрался наружу на подгибающихся ногах, после чего дверца захлопнулась, лязгнув металлом.

Физик, глядя на нее, еле слышно произнес:

— Не думал, что такое скажу, но, похоже, обделался я удачно. Следующим, наверное, тебя заберут.

— Да, все к этому идет, — согласился Читер.

— Ты это… извиняй… Мы утром попутали малость. Нам чужого не надо. Но и своего не упустим. Понимаешь? Уже своим твое добро считали, на нем же не написано, да и рядом никто не крутился.

— Да там того добра…

— Не в этом дело.

— Так ты это что, отпущение грехов выпрашиваешь?

— Да ни хрена я не выпрашиваю. Забей.

— Что еще о ботах знаешь?

— В каком смысле?

— В таком, что с ними можно как-нибудь договориться?

— Ты часто видел, чтобы мыши о чем-нибудь с котами договаривались?

— Ни разу.

— Вот и здесь не увидишь. Их даже неписями нельзя назвать, это просто куклы, у которых задание одно — убивать. Нас убивать. И хорошо, если прибьют быстро.

— Я слышал, что их у побережья много. Получается, далековато от моря забрались.

— Да эти твари где угодно могут нарисоваться, на то они и боты. Но да, у моря — чаще всего. Поближе к нолдам держатся.

— А сбежать никак?

— Ты видел, какой у них дрон? Не китайская игрушка, а тяжелый аппарат, конкретный. Это не мелкая группа, это отряд. Тут их десятки, а может, и сотни. Охранять пленных они умеют, не слышал я про то, чтобы от ботов часто сбегали. В общем, молись, чтобы нас просто расстреляли.

— Зачем тогда вообще в плен брать? Могли там, на месте, завалить. Какой смысл тянуть?

— Да, блин, я и сам голову ломаю. Получается, им что-то от нас надо. Лишь бы не научники… только бы не научники. У меня низкий болевой порог, я так не смогу. Если свихнешься от пыток — это навсегда, воскрешение не вылечит. Наверное… И вообще… ну его на хрен.

Дверь загремела приблизительно час спустя. Раскрылась нараспашку, после чего внутрь не вошел, а подбитым орлом влетел Годя. Опознать его получилось лишь по бритой башке и почти идеально круглому кровавому пятну на том месте, где недавно располагалось не обремененное признаками интеллекта лицо.

Читер, изучив беглым взглядом сокамерника, пришел к выводу, что, скорее всего, того не резали на органы. Здесь явно не скальпели поработали, а кулаки или что-то такое же простенько-брутальное.

Детально изучить последствия не позволил все тот же суровый бот. Встав в дверях, указал на Читера и сурово произнес:

— Эй, ты! Твоя очередь! На выход!

Не передать словами, как сильно Читеру не хотелось выполнять приказ, но он обоснованно подозревал, что отказ выйти приведет к последствиям, которые ему не понравятся. Добром или силой, но боты своего добьются. Поэтому, сжимая волю в кулак, подчинился.

Снаружи успели сгуститься сумерки. И это плохо, ведь освещение в металлической камере ярчайшее, глаза несколько секунд не выдавали информацию, адаптируясь к полумраку. Так что заработали не сразу, с опозданием занявшись изучением всего, до чего мог дотянуться взгляд.

Камера, как Читер и подозревал, оказалась оборудована в грузовике. Длинный кузов разделялся на четыре отсека, возможно, в остальных трех тоже сидят пленные в ожидании своей очереди на экзекуцию.

Местность незнакомая, да и карта говорит о том, что Читер здесь впервые. Похоже на дно пологой балки. Слева и справа тянутся поросшие скудным кустарником склоны, и там и там наверху местами просматриваются силуэты разнообразных бронемашин. Притаившись за складками рельефа, они контролируют подступы к немаленькому лагерю. Там же стоит что-то похожее на самоходную зенитную установку, направившую на небеса блоки с ракетами, и вращающуюся решетку антенны радиолокационной станции.

Лагерь предельно мобильный. Ни одной палатки, абсолютно все устроено на колесах. Одинаковые грузовики выстроились в два ряда, образуя уголок. Заметно, что их кузова приспособлены под казармы со складывающимися навесами перед входами. В каждой из них могут с приличным комфортом разместиться с десяток, а то и более солдат. Дальше понатыкано несколько минометных и пулеметных позиций, защищенных мешками с песком или землей, рядом с ними замерла на диво высокая бронемашина, направившая вдоль перегиба балки спаренную автоматическую пушку.

Читера повели не туда, а в обратную сторону, вверх. Там, защищая лагерь, расположился основной бронированный кулак: пара боевых машин пехоты и танк. Не доходя до них, два здоровенных грузовика, соединившись кузовами бок о бок, образовали самое большое мобильное строение в лагере. Нетрудно предположить, что именно в нем заседают здешние шишки.

Поднявшись по короткой лесенке, Читер схлопотал стимулирующий удар прикладом между лопаток, от которого в глазах потемнело. Когда развиднелось, обнаружил, что находится в немаленьком помещении. Дальняя его часть занята длинным столом, окруженным рядами пластиковых стульев, оставшееся пространство свободно, если не считать кресла, выглядевшего пыточным, что наводило на самые дурные предчувствия.

Предчувствия не обманули, именно в него Читера и усадили, не жалея перебросив скованные руки через узкую спинку. При этом их вывернуло в суставах с такой болью, что он не сдержал стон. На страдальческий звук мордоворот, устроивший этот садизм, довольно ухмыльнулся.

Сквозь слезы в глазах смутно разглядел, как перед креслом поставили стул, на котором устроился бот, отличающийся от однотипных охранников. Нет стандартной амуниции и полевой формы, одет так, что сразу понятно — офицер при полном параде.

Пристальный взгляд выдал информацию, которую Читер до сих пор не наблюдал ни у игроков, ни у НПС.

Объект — иммунный автономный бот, предположительно элита, гуманность — ноль, не идентифицирован, вооружение — пистолет FN Five-seveN, умения Континента не выявлены.

Раскурив тонкую папиросу, офицер брезгливо спросил:

— Как к тебе обращаться?

Не видя смысла играть в молчанку, ответил не мешкая:

— Читер.

— Читер? Я знал Читера, ты на него не похож.