Человеческий улей

— Похоже на опухоль, — предположил Егорыч.

— Может и так, — согласился Карат. — Местные называют это новообразование споровым мешком. Это и правда похоже на мешок, внутри него сейчас пусто и сухо. Можете потрогать, он не кусается. Если пойдете туда, то вон за теми кустами сирени найдете свежие кости человека у которого я позаимствовал винтовку и обрез. Он слишком увлекся стрельбой по мне, и одна из таких тварей, — кивок в сторону мертвеца. — Только куда более опасная, подкралась сзади и пустила в дело зубы. Там клыки немногим хуже тигриных, перехватила артерию с первого раза. Посмотрите на этого покойничка. Видите его ногти? Будто маленькие штыковые лопаты. Если бы я его сегодня не убил, он мог расти дальше и дальше. Ногти постепенно превращаются в когти, старые зубы выпадают, зато появляются новые, хорошо приспособленные для разделки живого мяса. В нормальных челюстях им не разместиться, так что челюсти тоже увеличиваются. И пищеварительная система становится другой, быстро усваивает большие объемы мясной пищи. Возрастает скорость, реакция, интеллект, сила, появляются усовершенствования в виде прочных пластин защищающих важные органы, кости укрупняются, становятся гораздо крепче. Все эти изменения приводят к тому, что со временем зараженный перестает походить на человека. Самые опасные из этих тварей теряют сходство с нами. Я таких пока что не видел, и очень этому рад, потому что пережить встречу с ними не каждому удается. Здесь, в поселке, есть одна тварь, послабее чем самые крутые. Я сумел ее неплохо потрепать, но не знаю насколько серьезно этим озадачил. Может прямо сейчас смотрит на нас из зарослей и планирует, как именно будет убивать. Ей надо много мяса, она очень прожорливая. Сойдут и незараженные, твари в этом отношении всеядны, но иммунные, или не успевшие заболеть — для них деликатес. Так что не считайте ворон, разинув рот, я бы на вашем месте отсюда свалил, и побыстрее.

— Бред, — молодой сокрушенно покачал головой.

— Ну если жить неохота, можете прогуляться по поселку, — предложил Карат. — Посмотрите на парочку трупов ничем не отличающихся от этого и россыпи не таких уж старых костей, оставшиеся от жителей. Долго искать не придется, они там повсюду валяются.

— Обойдемся без прогулки… я тебе верю, — изменившимся голосом заявил Егорыч.

— Что?! — поразился напарник.

— Что слышал…

— Да ты сдурел, что ли?! Кому ты веришь?!

— А ты видел указатель на въезде и перед поворотом? На сколько мы успели уехать? Двадцать километров? Тридцать? Да я тут жизнь почти прожил и таких названий что-то не припомню. Может ты мне подскажешь, куда это нас занесло?

Усатый покачал головой:

— Что-то знакомое, но не наши края.

— Дела чудные и без покойников изгаженных, а уж с ними… Карат, или как тебя там: можешь рассказать все еще раз, подробно?

— Да у меня уже язык опух рассказывать одно и то же по десятому кругу.

— А ты давай, с самого начала. По порядку, с мелочами, не перебегая вперед и не отвлекаясь на то, что сейчас делается. Просто минута за минутой опиши все, что здесь видел. Без шуточек, все серьезно объясняй, а то верю тебе только я, да и то не во всем.

* * *

— Егорыч, ты точно уверен? — еще раз уточнил молодой. — Последний раз спрашиваю.

Тот, чуть помедлив, кивнул:

— Жизненный опыт подсказывает, что так будет лучше для всех.

Вздохнув, младший полицейский заработал ключом. Браслеты распахнулись, Карат, удовлетворенно потирая освободившиеся руки, поблагодарил:

— Большое спасибо за понимание.

— Зачем вы его освободили?! — вскрикнул усач, в очередной раз появившись из машины, где он почти непрерывно хлопотал возле раненой.

— Лишняя пара рук нам при таких делах не помешает. Свободных рук. Опасные времена, опасные места — пояснил Егорыч.

— Так может вы этого бандита еще и вооружите?! — чуть не взорвался усатый.

— Стоящая идея, — поддержал его Карат.

Полицейский покачал головой:

— Перебьешься.

— Ну и какой вам толк тогда от моей пары рук? Я вам не звезда боевиков, черепа голыми кулаками прошибать не обучен.

— Давай-давай, Егорыч, — начал подзуживать молодой полицейский. — Только скажи, и я ему свой пистолет отдам. Его руки, само собой, нужнее.

— Да уймись хотя бы ты, и без того тошно на душе. Не то время, чтобы шутки шутить. Карат, ты ведь не просто так катался. Ты куда-то шел, с какой-то целью. Поделишься?

— Нечем делиться.

— А если подумать?

— Видели тот участок с покореженным асфальтом и ржавым трактором посреди дороги? Там, где мы встретились.

— Ну?

— Как я понимаю, у местных такое называется — стаб. Это от стабильность. Вся здешняя территория разбита на многоугольники, вроде пчелиных сот. Только соты по форме и размеру одинаковые, а здесь все по разному. Но это уже так, мелочи, принцип вы поняли.

— Мелочи нам тоже интересны.

— Учтите, что я лишь пытаюсь пересказать то, что подслушивал там и сям со вчерашнего дня. Лучше быть проще, а то совсем запутаюсь. В общем, единичная ячейка называется кластер. Ваш кластер перезагрузился в тот момент, когда вы в нем находились, потому и попали сюда. Пройдет время, он опять перезагрузится, и еще кто-нибудь попадет. Вроде ловушки действует. Если б вы хотя бы метр до него не доехали, все бы прошло без вас. Просто не повезло.

Молодой в очередной раз покачал головой:

— Будь этот так, все бы о таком знали. Массовую пропажу людей не скрыть. И не только людей, наша машина тоже сюда попала, и не только наша. Да вон: дома, дороги, элеватор. Тут за мужика сбежавшего к любовнице пачку бумаги переводить приходится, а уж за такое самосвала пачек не хватит.

Карат не стал усложнять разговор введением заумных понятий вроде мультиверсума и бесконечной множественности миров. Ограничился более простой версией:

— Есть мнение, что мы уже не совсем мы, а копии нас. И сами это не осознаем. Неодушевленные предметы тоже скопированы. То есть нет никакого исчезновения, никто о нас не знает. Раз за разом копируется определенный участок земной поверхности со всем, что на нем в тот момент находится. Таким образом обеспечивается периодическое пополнение каждого нестабильного кластера. Основная часть людей быстро подъедается старыми зараженными, они ведь не готовы к такому переплету, все происходит неожиданно. Самые везучие иммунные выживают, а везучие заболевшие со временем при хорошей кормежке становятся развитыми тварями.

— При чем тут тот асфальт и трактор ржавый? — не понял Егорыч.

— Есть кластеры, которые не перезагружаются никогда, или делают это так редко, что на памяти ныне живущих такого не случалось. То есть они стабильные — стабы. Все что в них оказалось, лежит десятилетиями или даже больше. Дома постепенно разрушаются, асфальт приходит в негодность, техника ржавеет. Все как у нас в заброшенных местах, только без бичей собирающих металлолом. Если на дороге начинаются сплошные колдобины и свежих следов человека нет, то это, скорее всего, стаб. Если ты что-то оставил на стабе, оно не пропадет при перезагрузке. Стабильность посреди дурдома.

— А если человек останется на перезагружаемом участке? — спросил Егорыч. — Вернется домой?

— Я тоже таким интересовался.

— И что ответили?

— Подробности не знаю, но с человеком, вроде бы, такой номер не проходит. Остается здесь, причем перезагрузка для нас — опасно. Лучше под нее не попадать, потом проблем не оберешься. И, если я ничего не путаю, где-то западнее этих мест имеются крупные стабы, на которых постоянно ошиваются местные. Там ведь можно строить дома, убежища от тварей, поля возделывать, хотя не вижу в этом особого смысла. Все это не исчезнет спустя месяц-другой, никаких перезагрузок нет.

— А там есть больницы?! — резко оживился усатый.

Карат пожал плечами:

— Без понятия. Но какая-то медицина, думаю, быть должна. Куда же они без нее.

— Врачи всегда в цене, во все времена, — кивнул Егорыч. — Ты дорогу к этим стабам знаешь?

— Откуда?

— Ну мало ли… Сам говорил, что общался со знающими.

— Не по этому вопросу. Тупо еду на запад, другой информации пока нет. Если вижу признаки стаба, оглядываюсь, петли выписываю. Но пока что крупных стабильных участков не встречал. Обычно они менее километра, тот, где на вас наткнулся, самый крупный, но он пустой.

— Ты уверен?

— Тыкался и влево и вправо где было можно, и почти везде быстро начинались возделанные поля. И четкая граница с сорняками, которые поднялись на давно брошенных угодьях. Похоже, этот стаб просто вытянут вдоль дороги, а по ширине там всего ничего получается.

— Понятно…

— Не вижу другого способа. Надо просто ехать на запад и поглядывать по сторонам, рано или поздно должны кого-нибудь найти.

— Ты говорил, что заражаются почти все. Так?

— Не знаю точно. Нет полной информации. Но в моем кластере других новичков не видел вообще. Или не повезло наткнуться, или и правда с количеством дела плохи.

— А нас тут четверо, и никто не похож на этих твоих мертвяков.

— Или удача на вашей стороне, или зараза еще дремлет. Как вообще самочувствие?

— У меня после твоих россказней совсем плохое. Способ не заразиться есть?

— Если и есть, я ничего не знаю.

— Плохой из тебя кладезь информации.

— Не спорю.

— Ну, значит, так получается, что так или иначе нам надо на запад двигаться. Наша пострадавшая плохо выглядит, ей бы к врачу побыстрее. Ну и насчет себя по месту решим, уж там должны найтись знающие люди.

— С бензином у вас как?

— Да есть пока.

— Заправки не работают, разве что из баков сливать, брошенных машин на свежих кластерах хватает.

— И с обесточенной заправки свое получить можно, было бы желание, — полицейский запнулся, болезненно поморщился, потер виски, чуть изменившимся голосом продолжил: — Не пропадем. Ладно, вот, держи, Карат, свой обрез, а то и правда зачем ты нужен без оружия.

— Ну ты вообще даешь!.. — охнул молодой.

Карат, не обращая внимания на его шумную недоверчивость, возмутился:

— И что я с ним делать буду? Там всего один патрон, да и тот мутно выглядит, очень похож на самодельный. Застрелиться дал, что ли?

— Тоже идея, — равнодушным голосом одобрил Егорыч. — Но хочу заметить, что у нас стволов всего ничего. Винтовку твою себе возьму, стреляю я хорошо, а вот ты — неизвестно. Так что пусть лучше у меня побудет. Машину водить умеешь?

— А я разве не рассказывал, что во все это дело вляпался не на своих двоих?

Егорыч открыл было рот, да так и замер глядя в одну точку. Ожил после безобразно затянувшейся паузы, ответил совсем уж севшим голосом:

— Рассказывал, но проверить не мешает. В общем, ты садишься во вторую машину и везешь эту пару. Муж беспокоится очень, сам видишь, скорости от него никакой не будет, внимательности еще меньше, зачем он такой нужен за рулем. Пусть лучше сзади сидит. А ты держишься за нами. Не прижимаешься, но и не отстаешь. Если напасть какая или еще что, сразу сигналишь.

— Твари вроде слышат далеко. Они на звук и запах идут.

— Фарами, значит, сигналить будешь.

— Светло еще.

— Мы заметим. Да и вечереть начинает, до темноты всего ничего осталось. Ночью эти субчики как? Опаснее становятся?

Карат покачал головой:

— Да хоть об стену убивайте, не знаю. Одну ночь я провалялся под мостом, вторую прятался в доме. Без понятия.

— Плохо Карат. Плохо. Ничего ты не знаешь. Ну да деваться нам некуда, надо ехать.

Глава 17

Черный закат Карат не увидел. Хотя таращился на запад в оба глаза. И вовсе не потому, что строго придерживались этого направления. После стаба, по которому ему пришлось ехать вот уже третий раз, выбрались на шикарное четырехполосное шоссе по которому понеслись с ветерком. Но недолго, потому как оно резко развернулось на юг. Пришлось съезжать на дорогу попроще, вскоре она завела их на очередной стаб.

И это оказался всем стабам стаб. Трудно подобрать цензурные слова для его описания. Хуже всего, что поначалу он не выглядел совсем уж кошмарным. Ну подумаешь, асфальт на последнем издыхании. Видали уже такое, как-нибудь прорвемся.

Не прорвались.

Чуть дальше пришлось пробираться чуть ли не по болоту, по неизвестной причине асфальтированное покрытие на этом участке расползлось по всей округе, такая же судьба ждала и гравийное основание дороги. Полицейские тут же сели по днище, пришлось их выдергивать, благо длина троса позволила проделать это относительно безопасно.

Вот тогда-то, возясь в грязи, Карат как следует налюбовался нормальным с виду закатом: никакой черноты, ни единого темного пятнышка.

Нечего и мечтать проскочить по такой жестокой пародии на дорогу, пришлось возвращаться, искать альтернативу. Уже в сгущающейся темноте нашли удобный с виду вариант. Но эта трасса была очень узкая и в плохом состоянии, быстро ехать невозможно. С двух сторон ее поджимали заросли, местами они даже сверху нависали, прямо из этих дебрей под колеса выскочил прыткий мертвяк, Карат с трудом успел его объехать. Массивные ногти проскрежетали по стеклам, но справиться с ними не смогли, слабоваты еще. Тварь некоторое время мчалась следом, но затем отстала.

Уже изрядно поднадоевшее зрелище, чуть ли не каждые пять минут сталкиваются. Шум моторов разносится далеко и мертвяки возбуждаются не на шутку торопясь успеть перехватить источник раздражающих звуков. Если первый такой случай потряс полицейских настолько, что спустя километр они остановились и начали взахлеб делиться впечатлениями, то далее не проявляли никакой реакции. Просто объезжали по возможности, а если задевали, даже не притормаживали.

Карату столь экстремальная езда не нравилась. На велосипеде куда безопаснее. Шум от него никудышный, за все время он ни единого случая не вспомнил, чтобы вот так кто-то выскочил под колеса.

А еще из головы не выходили воспоминания об «уазике» с оторванной дверцей. И тот рубер, который так удачно подставился под бросок лома, стоял перед глазами. Такой если выскочит перед бампером, сбить его не получится. И вообще ничего не получится. Порвет металл будто бумагу — настоящая машина смерти. И ничего они ему не сделают со своим смехотворным оружием. Тут даже с приличными стволами не факт, что выгорит: слишком быстрый, слишком защищенный, слишком мало уязвимых мест.

И ладно, если это будет всего лишь рубер. Ведь есть еще какие-то непонятные элитники о которых вообще думать страшно.

На этом список потенциальных проблем не исчерпывается. К примеру, Карату очень не понравились усиливающиеся изменения в поведении Егорыча. Поначалу он был типичным ментом, но потом в один миг безоглядно принял правила здешней игры. Ненормально быстро принял, без морального сопротивления, без каких-либо оговорок. Его молодой коллега все еще сомневался и не очень-то доверял много знающему задержанному, который при всех своих познаниях зачастую не мог ответить на элементарные вопросы о здешней обстановке.

Но Егорыч снизошел до того, что отдал Карату часть изъятого оружия. Сделал это почти сразу после избавления от наручников. Засыпал кучей вопросов не задав при этом самые важные. Ну, к примеру, очевидный: как убивать мертвяков? Уж таким он должен был поинтересоваться в первую очередь. Но никакого намека, полностью проигнорировал тему. Даже не спросил, что будет, если зараженный цапнет тебя зубами, а ведь это должно волновать если не в первую, так во вторую очередь.

И с голосом у него что-то ненормальное бывает, а еще виски иногда трет и взгляд у него в такие моменты становится потерянным.

Карат подозревал, что Егорыч недолго будет оставаться самим собой. С ним что-то не так. И есть стойкое подозрение, что он быстро или медленно перерождается и вскоре может попытаться отхватить пару вкусных кусков от младшего напарника или кого-нибудь другого. В общем, с ним рядом надо держаться настороже.

Хотя здесь и без потенциальных зараженных надо настороже держаться.