Власть холодного железа

— Пожалуйста, принеси мне губку, — как можно любезнее попросила я.

Он повернулся и молча пошел к своей ванной. Как только он скрылся, я поняла, что Даррил все время незаметно следовал за ним и поднялся по лестнице. Он прислонился к стене, закрыл глаза и два раза медленно и глубоко вздохнул. Я сунула похолодевшие руки в карманы джинсов.

— Еле проскочили, — сказал он то ли мне, то ли себе. Выпрямился, расправил плечи и пошел вниз по лестнице, не глядя на меня и перешагивая через две ступеньки — скорее как старшеклассник, чем как доктор физических наук.

Когда я повернулась к Джесси, та дрожащей рукой протянула мне серую губку.

— Спрячь, — велела я ей, — иначе он подумает, что я нарочно его отослала.

Она рассмеялась, на что я и рассчитывала. Смех был неуверенный, дрожащий; он прекратился, когда неожиданно открылась рана на губе. Но все же она смеялась. Все обойдется.

На самом деле мне было все равно, подумает ли Адам, что я отослала его по ненужному поручению. Я взяла губку и старательно промыла царапины на плече Джесси. На ее спине выше джинсов тоже были царапины.

— Расскажешь, что случилось? — спросила я, промывая губку, чтобы избавиться от кусочков гравия.

— Глупость.

Я подняла бровь.

— Что? Ты решила улучшить фигуру и для этого пару раз ударила себя и проехалась по тротуару?

Она закатила глаза, и я поняла, что все далеко не так забавно.

— Нет. Я была с подругами на фестивале «Перекати-поле». Папа меня подвез и высадил. Обратно меня должны были отвезти, но, когда мы пришли на стоянку, оказалось, что в машину Кайлы все мы не помещаемся. Я забыла телефон дома и поэтому пошла искать, откуда можно позвонить.

Она замолчала. Я передала ей губку, чтобы она могла вымыть лицо.

— Я подержала ее под холодной водой, тебе будет легче прикладывать ее к ушибам. Думаю, твой папа почувствует себя лучше, если ты умоешься. Завтра утром ты будешь выглядеть ужасно, но главные синяки еще несколько часов будут незаметны.

Она посмотрела на себя в зеркало, и вопль отчаяния подсказал мне, что ущерб в основном поверхностный. Джесси соскочила с унитаза, открыла аптечку и взяла молочко для снятия макияжа.

— Неужели завтра Гэбриэль увидит меня такой? — в отчаянии говорила она, стирая со щек краску для ресниц. — Я похожа на пугало.

— Да, — согласилась я.

Она посмотрела на меня, засмеялась, потом ее лицо снова стало серьезным.

— Во вторник я увижу их в школе, — сказала она.

— Это были ученики из Финли? — спросила я.

Она кивнула и продолжила стирать краску с лица.

— Они сказали, что им в школе не нужны уроды. Я знала…

Я громко кашлянула, предупреждая, — и она кое-как улыбнулась. Ее отец может услышать, поэтому лучше не рассказывать ему о нападавших. Если бы они причинили ей серьезный ущерб, я бы тревожилась за них. Но этот случай не стоит того, чтобы из-за него умирали люди. Этих детей надо воспитывать, а не убивать. Но мальчики должны понять, как глупо нападать на дочь Альфы.

— Я этого совсем не ожидала. Не ожидала от них, — сказала она. — Не знаю, что они сделали бы, если бы не увидел Гэбриэль. — Она улыбнулась — настоящей улыбкой — и не перестала улыбаться, когда прижала губку к быстро распухающей губе. — Видела бы ты их. Мы были на маленькой стоянке под галереей живописи, знаешь, той, перед которой гигантские кисти?

Я кивнула.

— Наверно, Гэбриэль шел по дороге под нами и услышал мой крик. Он взбежал на холм и перелетел через изгородь быстрей, чем сумел бы отец.

Я в этом сомневалась — вервольфы очень проворны. В чем я не сомневалась, так это в эффекте героического спасения; а ведь Гэбриэль с его смуглой кожей, черными глазами и мускулистой фигурой и так выглядит привлекательно.

— Знаешь, — сказала я заговорщицким тоном, — наверно, хорошо, что он не знает, кто это был.

— Я узнаю, — пообещал Гэбриэль из-за моего плеча.

Я, конечно, слышала, как он подошел. Может, следовало предупредить ее. Но он заслужил право слышать нотки преклонения перед героем в ее голосе. В коридоре он был не один, но волки, следовавшие за ним, еще не были видны.

Гэбриэль передал мне пузырь со льдом и смотрел, как Джесси приложила к лицу губку, чтобы скрыть смущение. Лицо у него было напряженное.

— Я мог бы их догнать, но я не знал, серьезно ли ранена Джесси. Трусы… — Он хотел плюнуть, но вспомнил, где находится, и передумал. — Подумаешь, мачо: напали на девчонку вдвое мельче их.

Он посмотрел на меня.

— По дороге домой Джесси сказала, что это подстроено. Девушка, та, у которой машина, — она знает одного из этих парней. А парни знали, где подстеречь Джесси. Там не так уж много мест, где можно побить человека так, чтобы тебя никто не увидел. Они утащили ее за большой контейнер для мусора. Кто-то все это спланировал.

Средняя школа Финли не очень велика.

— Хочешь перейти в Кенневикскую среднюю? — спросила я Джесси, зная, что ее отец слушает из спальни. Я его не видела, но чувствовала его внимание и заметила напряженные позы волков. Если мы не будем очень осторожны, вся стая набросится на этих глупых ребят.

— Гэбриэль там учится, и у него много друзей, они не дадут тебя в обиду. А можешь перейти в Ричленд, где работает Ауриэль.

Ауриэль — еще одна из трех женщин в стае Адама, жена Даррила и учительница химии в средней школе.

Джесси вытерла лицо губкой и бросила на меня взгляд, который напомнил, что она дочь своего отца.

— Я им такого удовольствия не доставлю, — холодно сказала она. — Но больше они меня врасплох не застанут. Я дралась, как девчонка, потому что не могла поверить, что они действительно меня ударят. Больше я такой ошибки не допущу.

— В таком случае тебе снова нужно ходить на айкидо, — сказал Адам спокойным, сдержанным голосом, словно несколько минут назад у него не было приступа гнева. — Ты уже три года как бросила. Если ты так уступаешь им в весе, нужно подготовиться.

Он вышел из спальни, держа в руке голубую губку. Если бы глаза у него были темнее, я бы купилась. Каким-то образом ему удалось скрыть весь гнев и всю энергию Альфы. Но холодным желтым глазам я верю больше, чем спокойному голосу. Адам протянул мне губку, но смотрел он на Джесси.

— Да, — сказала она с мрачной решимостью.

— Она их побила, — сказал Гэбриэль. — У одного кровь шла из носа, а второй, убегая, держался за бок. — Он бросил на нее оценивающий взгляд. Я рада, что Адам его не видел. — Ручаюсь, им досталось больше, чем ей.

Даррил кашлянул, а когда Адам посмотрел на него, сказал:

— Пусть в школу и из школы ее сопровождает охрана.

Джесси — всеобщая любимица. Если бы Адам не был так сердит, можно было бы услышать много гневных слов от волков. Да и у Даррила глаза светлее, чем обычно. Золото странно смотрелось на его смуглом лице.

— Пошли с ней вервольфа в волчьем обличье, — предложила я. — Первые несколько дней он будет ждать ее на пороге школы, в каком-нибудь очень видном месте.

— Нет, — сказала Джесси, — я не стану устраивать для них представление.

Адам приподнял бровь.

— Ты сделаешь, как тебе скажут.

— Это проблема территории, — объяснила я Джесси. — Даже обычные люди играют в эти глупые игры. Они попытались применить силу, и твой отец не может им спустить. Если он уступит, приставать станут еще сильней — пока кто-нибудь не погибнет.

Вот и вся политика вервольфов, направленная на сохранение жизни людям! Не зря я на нее жалуюсь.

— Можно позвонить в полицию и в школу и предупредить, — сказала Хани. — И никто не пострадает.

— Устройте шоу и покажите, — предложил Гэбриэль. — Позвоните учителю биологии Джесси. Или у вас есть курс основ безопасности? Это еще лучше. Можно вывести весь класс и поближе познакомить с вервольфом. Результат тот же, но Джесси будет не так неловко.

Адам улыбнулся, показав множество зубов.

— Это мне нравится.

Джесси чуть повеселела.

— Может, обо мне станут думать лучше.

— Школа на это никогда не пойдет, — вмешался Даррил. — Побоится, как бы чего не вышло.

— Я подумаю, — сказал Адам.

Джесси была бледновата, но серьезно не пострадала. Горячий душ поможет ей справиться с ушибами — и пусть постоит под душем, пока отец не успокоится настолько, чтобы понять: ей совсем не нужно называть имена нападавших. Я могу отыскать их по запаху, Адам тоже.

Я сделала знак, приказывающий им всем: Адаму, Гэбриэлю, волкам — уйти.

— Ступайте вниз и все обдумайте, — сказала я им. — Мне нужно получше рассмотреть ушибы Джесси, чтобы знать — вызывать Сэмюэля не нужно.

Я взяла Джесси за руку.

— Мы воспользуемся ванной Адама. — Я не помнила, есть ли у него ванная, но не могла себе представить, чтобы в таком доме не было отдельной хозяйской ванной; к тому же он ведь пришел с губкой в руке. — Поскольку эту Адам решил переоборудовать.

Конечно, звучало это чуть фальшиво — но если Адам рассердится на меня, он не будет думать о том, как найти нападавших на Джесси.

Джесси вслед за мной через коридор, в котором было тесно от собравшихся, прошла в спальню Адама. С одной стороны была открытая дверь, которая могла вести только в спальню. Я втолкнула ее туда и закрыла дверь.

И очень-очень тихо прошептала:

— Тебе нужно вымыться и избавиться от запаха, пока отец не подумал об этом… если он еще не подумал.

Глаза ее расширились.

— Одежда? — одними губами спросила она.

— Все, — ответила я.

Она печально посмотрела на свои теннисные туфли, но включила душ и в одежде и обуви встала под него.

— Принесу чистую одежду, — сказала я.

Адам встретил меня в коридоре. Он подбородком показал в сторону ванной, откуда отчетливо слышался плеск.

— Запах, — сказал он.

— У нее одежда была грязная, — ответила я с некоторым самодовольством. — Даже обувь.

— Де… — Он не закончил слово. Адам старше, чем выглядит. Он вырос в пятидесятые годы, когда мужчина не мог в присутствии женщины произнести неприличное слово. — Дела, — без удовольствия поправился он.

— На дворе трава, на траве дрова, — согласилась я. Он оглянулся, поэтому я повторила с должным выражением: — «На дворетрава, на траведрова». Мой приемный отец все время говорил мне это. Он тоже был старомодным волком. И особенно подчеркивал — «траведрова». «Траведрова, Мерседес. У тебя нет здравомыслия, который Господь дает даже мелким яблокам».

Адам закрыл глаза и прислонился лбом к дверной раме.

— Если сломаешь вторую стену, ремонт встанет дорого, — с надеждой предположила я.

Он открыл глаза и посмотрел на меня.

Я развела руками.

— Отлично. Хочешь поддержать профсоюз плотников — твое дело. А теперь пропусти, я должна отнести Джесси одежду.

Он отодвинулся с преувеличенной вежливостью. Но когда я проходила мимо, шлепнул меня по заду. Больно шлепнул.

— Осторожней. — И проворчал: — Будешь вмешиваться в мои дела — можешь пострадать.

Идя к комнате Джесси, я ласково ответила:

— Последний мужчина, шлепнувший меня так, гниет в могиле.

— Не сомневаюсь.

В его голосе прозвучало удовлетворение.

Я повернулась к нему лицом, пусть у него глаза желтые и все такое.

— Я собираюсь снять кое-какие части для «синкро»[35]. На моем участке еще полно места.

Какой-нибудь посторонний слушатель решил бы, что мои последние слова не имеют отношения к предыдущему, только не Адам. Я уже несколько лет наказываю его запасными частями для моего «кролика». «Кролик», хорошо видный из окна его спальни, уже лишился трех колес и множества частей. Надпись на нем сделана по предложению Джесси.

Если бы Адамйне был так собран, это бы не подействовало, но Адам относится к тем личностям, у которых «все на месте и у всего свое место». Его это раздражало — и очень.

Он коротко улыбнулся, потом посерьезнел.

— Скажи мне, по крайней мере, что у тебя хватило ума запомнить их запах.

Я приподняла бровь.

— Зачем мне это? Чтобы вместо Джесси ты стал приставать ко мне?