Инкассатор: Черные рейдеры

Филатов вышел из машины и закурил, поднял голову вверх и с наслаждением посмотрел на квадрат облаков вверху, сцепленный со всех сторон неровными краями старых московских домов. Он любил смотреть на облака еще со школьной скамьи. Помнил их, когда уходил в армию, а потом была война...

– Доброго дня! Что, любуетесь увядающей Москвой? – к Филатову подошел невысокий, поджарый старичок лет семидесяти, но из тех, кого называют крепенькими. Он был с палочкой, но мог бы запросто справиться и без нее. Все в нем: одежда, манеры, говор напоминали старого московского интеллигента.

– Доброе утро! – суховато ответил Филатов, разглядывая незнакомого старика.

– А вы так меня не разглядывайте, – приветливо улыбнулся незнакомец, – мы друг друга не знаем, хотя вы, как вижу, по крайней мере, любите Москву?

– Безусловно, не могу не любить, – ответил Филатов.

– А как вас зовут? – добродушно поинтересовался старичок.

– Юрой зовут.

– Вот, скажите, Юра, а что вы вспоминаете сейчас с ностальгией, ну, о том, чего уже нет и не будет?

– Точно помню, что у 111 автобуса конечная была прямо перед Музеем Ленина... я застал те времена... когда за 20 копеек можно было купить мороженное, а батон нарезной, как сейчас помню, стоил 27 копеек в булочной в 6-м доме рядом с МГУ. В универмаге «Москва» в кафе продавались замечательные беляши по 13 копеек, а за 13 рублей я купил себе увеличитель в «Кинолюбителе». Кстати, в пятидесяти «мосфильмовских» фильмах 70–80-х годов можно лицезреть наш район. Даже «Я шагаю по Москве» засветил отдел бракосочетаний. Ходили во всякие секции заниматься... – времечко знатное было...

– А кем вы работаете, если не секрет? – спросил старичок, прищурив один глаз так, что, казалось, он решил измотать собеседника своими вопросами, а потом блеснуть своей эрудицией.

– Да не секрет, – на пенсии я, сейчас подрабатываю шофером в одной из московских организаций.

– Понятно! Ну и как вам Москва автомобильная? – старик в этот раз снова прищурился, уже на другой глаз.

– Не знаю. Не скажу, что я опытный водитель. Но помню, что город был другим. Кстати, пробки были и в 80-м году, потому как Ленинский проспект представлял собой сплошные светофоры, – увлекся беседой Филатов. – Вот на Косыгина действительно можно было играть в футбол, машин там было очень мало. Жалко, что на время Олимпиады всех из города вывезли...

– О чем вы там судачите? – послышался веселый голос Барулина.

Он был пунктуален. Ровно без четверти восемь он с деловым видом показался из подъезда с неизменно потертой кожаной папкой в руке. Это был высокий, широкоплечий мужчина, которому было под шестьдесят. Но выглядел он не старше сорока пяти. Возможно, обмануть природу удавалось за счет того, что Барулин соблюдал правильный режим дня – вечером рано ложился и вставал засветло, да и спортивное прошлое наложило свой отпечаток – в свое время Барулин занимался фехтованием и даже участвовал в первенстве Союза. А всегда обаятельная улыбка придавала его образу определенный шарм. Поэтому, наверное, у него было много знакомых женщин, на которых он тратил свою небольшую зарплату. После развода Барулин жил один и за это время научился смотреть на жизнь оптимистически.

– Всем здравия желаю! – бодро, как на параде, отрапортовал Барулин и, улыбнувшись, протянул руку Филатову и старичку. Оказалось, что они были знакомы уже много лет, жили по соседству друг от друга.

– Ну что, вы, Иван Филиппович, все рассказываете о Москве? Дело хорошее, только нам пора, – извинился Барулин, и они вместе с Филатовым сели в машину.

– Ну что, с ветерком? – подмигнул Филатов.

– Не знаю, Юра, чую сердцем – сегодня будет сложный денек, а ты как думаешь?

– Не знаю, наше дело маленькое, – ответил, прищурившись от солнца Филатов. – Куда поедем?

– Да на фирму, – рассеянно ответил Барулин. – Бумаги надо кое-какие подготовить. Завтра индуса встречать будем.

– Вот как? – улыбнулся Филатов. – И как его звать?

– Раш Сингх, – как-то подчеркнуто деловито произнес имя иностранца Барулин. – Да уж... – задумчиво добавил он. – Может быть, из этой затеи что-нибудь и получится. Я имею в виду с нашей фирмой.

– А что, совсем так плохо, Сергей Борисович? – искренне удивился словам собеседника Филатов.

– Да не в этом дело, Юра. Видишь ли, работать нормально в нашей стране мы так и не научились. То рэкет, то чиновнику на лапу дай, то еще чего-нибудь. Но самая большая наша беда, что мы не хотим работать. Только и ждем, что приедет заморский дядя и сам все на блюдечке с голубой каемочкой привезет. Я ведь за границей, Юра, проработал около десяти лет. Египет, Йемен, в Индии бывал не раз. У них другой менталитет, понимаешь? Они деньги считать умеют, а мы нет.

– Ну, ведь фирма уже десять лет работает, держится, так сказать, на плаву, люди зарплату получают.

– Так-то оно так, – задумчиво произнес Барулин. – Однако мы живем уже в другом мире. Надо двигаться вперед, иначе станешь никому не нужен. Смотри, как сейчас китайцы и индусы поднялись, кто бы мог подумать!

– А что думает наш директор?

– Марчук? – удивленно переспросил Барулин. – Лучше бы ты меня об этом не спрашивал! Сколько он контрактов заключил за последние пять лет? Нисколько! Все по мэриям и чиновникам бегал, чтобы фирму удержать. Вообще, Юра, я сам не знаю, где правда, а где ложь. Может, я завышенные требования к людям предъявляю? Не знаю... – тяжело вздохнул Барулин. – Вернулся я недавно в Москву и удивился, как все изменилось, но только не на родной фирме...

– Через пять минут будем на месте! – сообщил Филатов.

Волга мягко и плавно притормозила у старого московского особняка. Филатов посмотрел на часы – было около восьми. А они уже на месте.

Вход в старинный особняк, где располагалось ЗАО «Фармацея», находился в районе Арбата, как раз там, где пахло стариной и куда мало-мальски грамотный турист всегда старался сунуть свой нос.

Впрочем, как водитель Филатов мог отметить, что подъезды к этому месту были крайне затруднены – довольно узкие улочки и широкие тротуары создавали любому шоферу проблемы, а если присовокупить к этому знаменитые московские пробки, то становилось ясно – путь к месту, где располагалась новая работа Филатова, мог вымотать нервы даже опытному автолюбителю. Кроме того, если заезжать на ЗАО, то водителю приходилось маневрировать между стоящими на тротуарах легковушками, чтобы попасть во двор – туда, где и находился вход. С лицевой стороны здания невозможно было приткнуться, все было заставлено машинами арендаторов, буквально оккупировавших нижние этажи старинных особняков в центре старой Москвы.

Старожилы организации говорили Филатову, что раньше с этим не было проблем, еще год назад в «Фармацею» заезжали с другой улицы, однако квартал рядом был отдан под элитную застройку, которая как бы негласно отменила проходящую здесь дорогу.

Вот и сейчас Филатов притормозил, подыскивая удобное для парковки место. «Вот если бы проехать по улице дальше и развернуться – это было бы совсем другое дело», – подумал он и выругался про себя, вообразив, как он заставляет какого-нибудь городского чиновника самому проделать такой же путь на личном авто.

Водителю нужно было обладать недюжинным талантом, чтобы добраться до фирмы, где несколько дней работал Филатов. Въезд был со двора, однако Филатов и не хотел туда заезжать – лишняя трата времени. Маневрировать рядом с другими машинами было сложно и хлопотно, да и по словам Барулина, он ненадолго.

Эти мысли передались Барулину, который воспользовался возникшей заминкой и, предварительно извинившись, попросился выйти из машины возле одного из коммерческих ларьков:

– Умоляю, Филатов, останови, а то спасу нет – так пить хочется, – взмолился Барулин. – Я загляну в ларек, а ты езжай.

«Волга» притормозила рядом с автобусной остановкой, заполненной людьми, которые уже полчаса изнывали на жаре в ожидании автобуса, а он, как назло, все не появлялся. Барулин, протиснувшись через людской поток, стал в очередь к ларьку.

Филатов хотел было уже отъезжать, но передумал.

– Да я подожду тебя! – крикнул он вслед выходящему из машины Барулину.

Чуть позже, обдумывая принятое тогда решение, Филатов благодарил судьбу за то, что не решился оставить коллегу одного.

Есть в жизни такие крутые повороты, которые начинаются тогда, когда их не ждешь. В те минуты в судьбе его и Барулина произошли события, которые повернули их жизнь сразу на 180 градусов.

Филатов сразу и не заметил, как из стоящего рядом старого «фольксвагена-пассата» вышли три человека спортивного телосложения, один из которых направился к Юрию, а два остальных к Барулину.

Филатов, включивший в это время радио и тщетно пытавшийся найти нужную волну, не сразу услышал, как кто-то постучал ему в стекло левой двери.

Наконец он услышал стук и, повернувшись, увидел высокого, здорового парня лет двадцати пяти, на лице которого напрочь отсутствовал даже намек на интеллект.

– Слышь, братан, – заглянул в боковое стекло незнакомец, – у тебя прикурить не будет?

Филатов молча пошарил по карманам, нашел зажигалку и передал ее парню, сразу определив по его осанке и телосложению, что тот наверняка занимался тяжелой атлетикой.

Незнакомец ничего не ответил, взял зажигалку, прикурил, продолжая стоять на месте. Но, судя по всему, возвращать вещь Филатову не входило в его планы.

– Ты, знаешь, братан, – неожиданно незнакомец наклонил свою свиноподобную физиономию в окно к Филатову, – ты стал на чужой территории.

– И что дальше? – вызывающе спросил Филатов.

– Гони бабло! – нагло вращая чужой зажигалкой, – заявил качок, одновременно устремив пристальный взгляд на остановку. Филатов, следуя глазами в ту же сторону, с изумлением увидел, как двое крупных парней буквально выхватили из очереди Барулина и потащили в сторону припаркованного у остановки «фольксвагена».

Мозг в этот момент заработал фантастически быстро, и, мигом оценив ситуацию, Филатов изо всей силы ударил «громилу» дверцей так, что тот упал на асфальт. Нескольких секунд хватило, чтобы выйти из машины и приложиться ногой по пытавшемуся подняться бугаю.

Оставив парня лежать на асфальте, Филатов кинулся к его подельникам, успевшим заломить руки Барулину.

Судя по всему, нападавшие рассчитывали на неожиданность и внезапность. Они действовали настолько нагло, что стоящие рядом москвичи ничего не заметили, а многим просто показалось, что это обычная потасовка не сумевших опохмелиться мужчин. Через несколько секунд совершенно оторопевшего Барулина уже тащили в машину, но спортивная закалка и способность быстро восстанавливаться в экстремальных ситуациях сыграли свое дело. Перед распахнутой автомобильной дверью Барулин попытался упереться и упасть, потянув за собой молодых людей. Как бывший спортсмен, Барулин понял, что, если он и не совладает с двумя дюжими парнями, так, по крайней мере, займет такое положение, при котором можно выиграть время и позвать кого-нибудь на помощь. Когда он собрал все силы и что есть мочи накренился вправо, увлекая двух братков за собой, сдавленный крик вырвался из его груди:

– Помогите, на меня напали!

Однако тут же получил сильный удар в затылок, после которого обвис на железных руках нападавших. Это не облегчило задачу бандитам – тяжелое тело еще нужно было поместить в машину. При этом двум нападавшим пришлось развернуться лицом к прохожим и, пытаясь приподнять тело, буквально пропихивать его в салон. Возня рядом с машиной и крики выбили братков из колеи. Они считали, что смогут справиться с пожилым человеком за минуту, а получилось иначе. Это оказалось на руку Филатову, который уже был рядом с «фольксвагеном». Не предполагая, что кто-то вступится за Барулина, нападавшие растерялись. Самый высокий из них (под два метра ростом), отпустив на несколько секунд обмякшее тело сотрудника «Фармацеи», неловко нанес удар рукой в голову Филатову, но тут же сам получил удар в пах. Второй же из братков, видя, что остался один, бросил держать Барулина и с криком:

– Шухер, братва! – стал удирать.

Филатов догнал его и ударил сзади по ногам.

Этого был достаточно, чтобы получить возможность на время отвлечься от него.

Оклемавшийся тем временем высокий нападавший уже замахнулся, чтобы нанести удар ногой, однако Филатов смекнул, что на это у противника уйдет не меньше секунды. Дождавшись, когда правая нога по траектории приблизится к нему, пригнулся и сильно ударил противника в левое колено. Огромная фигура спортивно сложенного человека согнулась, чтобы дождаться еще одного разящего удара коленом по носу. И когда братку не за что было ухватиться, чтобы сдержать боль, Филатов оставил его и в две секунды оказался рядом с Барулиным, который постепенно отходил от шока.

– Сейчас, Сергей Борисович, – вот так... Осторожненько подходим к машине и аккуратненько садимся, – Филатов подвел своего коллегу к дверям служебной «Волги».

В машине у Филатова находилась медицинская аптечка – нашатырь и йод.

Филатов на мгновение выпустил из виду, что рядом с машиной пытался подняться первый его обидчик. Когда фактурная фигура в спортивной форме начала цепляться за капот «Волги», Филатов, завозившийся с Барулиным, обошел спереди машину и резко пихнул бандита, сделавшего попытку схватить Филатова за штанину, затем последовал удар в солнечное сплетение, так что спортивного вида молодой человек стал глотать воздух так, как его глотают спортсмены после изнурительных подходов к снарядам на тренировке.

Заводя машину, Филатов увидел, как сорвался с места грязненький «Пассат», на котором даже номера нельзя было толком разглядеть. «Значит, готовились заранее, или это обычные уличные «кидалы», которые используют такие хитрости в своей «работе»«, – отметил Филатов.

– Что ж это творится, Юрий! – начал было причитать Сергеевич Борисович. – Подонки! Такую куртку испортили! – не унимался Барулин. – Да бог с ней, с курткой! Давайте быстрей в машину! – скомандовал Филатов и нажал на газ.

* * *

Когда ее укутали одеялом и буквально влили в горло воду, Рита стала приходить в себя.

Она огляделась по сторонам. Вокруг было незнакомое помещение, довольно большое, но пустое. Она попыталась подняться, но эта попытка удалась ей лишь через минуту. Кости ломило от боли, и руками она нащупала кровоподтек на губе. В полумраке Рита пыталась найти сумочку, где у нее всегда находился платок, но тщетно. Понемногу к ней стало приходить сознание. И она вспомнила, хоть и отрывочно, что с нею приключилось. Но пока она не могла связать все события в единую цепочку. Она помнила разговор с Аганесяном, а потом провал. Выстрелы, она кого-то звала на помощь, и дальше снова провал.

Стены помещения были сделаны из кирпича, а само помещение находилось фактически под землей, и только верхняя его часть с окошком подымалось на несколько сантиметров от земли. «Идеальное место для узников», – подумала Рита. – «Наверняка я не первая посетительница этого гнусного места».

Память возвращалась к ней. И она вспомнила, что была зла на Аганесяна, Армена и Олега. Воспоминание о последнем имени вызвало у нее ярость.

Несколько минут она восстанавливала в памяти события того вечера и корила себя за то, что так беспечно согласилась на предложение Аганесяна. А ведь она могла остаться дома под надежной защитой – осторожности ее всегда учил отец.

Впрочем, что предприняли люди Аганесяна, ей было неведомо. В особняке на Рублевке оставался ее сын Вячеслав, и сейчас она больше всего думала о нем: что с ним, не добрались ли эти подонки до него? Впрочем, дом надежно охранялся, и люди Ашота могли только взять особняк штурмом.

«Если бы Ашот знал, где я, – с сожалением подумала Рита, – он бы сделал все возможное, чтобы достать Аганесяна из-под земли». Даже в тюрьме ее отец обладал значительным авторитетом и влиянием на московские дела.

Через несколько секунд в подвале зажегся свет и послышался металлический скрежет открываемой двери. Вошли два человека – Олег и бандит, которому Рита рассекла кирпичом бровь. Стоявший перед ней отморозок, которому досталось от девушки, в порыве гнева чуть не выдрал ей все волосы и посадил синяк под глазом, который весь заплыл. По глазам вошедших Рите стало понятно, что они пришли отнюдь не для того, чтобы любезничать.

Ее глаза встретились со взглядом Олега. Она знала этого мужчину довольно долгое время, но сейчас это был совсем другой человек. В Ритиных глазах он потерял человеческое достоинство и превратился в подонка. Он был небрит и, по всей видимости, всю Ночь провел за рюмкой.

Первым заговорил Олег. Он был пьян и с трудом связывал слова.

– Ну, что, Ритуля, сейчас ты не в том положении, чтобы диктовать условия. Поэтому говорить с тобой буду прямо. Нас интересует, где Ашот хранил деловые документы по сделке с Аганесяном.

– Заткнись, ублюдок! – Рите показалось, что после ее крика бетонный потолок подвального помещения обрушится на нее. – Я с тобой ни о чем не буду разговаривать.

На мгновение ей показалось, что сейчас он прыгнет на нее, вцепится в горло и задушит. Вместо этого он презрительно усмехнулся:

– Скажи еще, что ты ничего не знаешь.

Задохнувшись от возмущения, Рита вскочила и набросилась на Олега, но получила от него сильный удар ногой в живот и упала.

Несколько минут она пыталась прийти в себя, глотая воздух. Олег ходил вдоль стены, пиная валявшиеся куски щебня, ожидая, когда она придет в себя.

– Именно так, солнышко, – язвительно заметил он девушке. – Ты, наверное, удивлена моим поступком и всем что вокруг тебя происходит. Но очень зря. Как ты догадалась, все это было давно спланировано, но Ашот просто перешел моему хозяину дорогу.

– Подонок, – превозмогая боль, выдавила Рита. – Псина, шестерка! Ты и подохнешь, как последняя собака под забором.

– Видишь ли, деньги не пахнут, – не обращая внимания на угрозы Риты, ответил Олег. – А мне они очень нужны. Поначалу ты мне даже понравилась и мне доставляло огорчение, когда ты наезжала на меня, была недовольна чем-то... Но я терпел все ради удовольствия увидеть тебя в этом дерьме. Теперь, как видишь, условия изменились, Ритуля, – смакуя каждое слова, выговорил Олег. – Зачем мне все это, если твой папаша в дерьме, а скоро, – Олег провел рукой по горлу, – ты останешься сиротой.

– Что тебе надо, подонок? – прохрипела Рита.

– Полегче на оборотах, сучка. Я ведь могу сделать с тобою все, что захочу. Лучше подумай о своем ублюдке, – ехидно заметил Олег.

– Только попробуй, тронь его – и ты покойник.

На эти последние слова Олег только рассмеялся.

Он приблизился к лежащей на бетонном полу Рите и схватил ее за волосы.

– Ты мне еще за свой базар ответишь, – злобно прошипел Олег и сильно толкнул Риту, так, что она ударилась о кирпичную стену.

На этот раз она почти не почувствовала боли – и так все тело гудело, – но нашла силы, чтобы выговорить несколько слов.

– Принеси мне платок и йод, – потребовала Рита, – и тогда, может быть, я поговорю с тобой.

– Здесь парадом командую я! – осек девушку Олег. – Пока ты, стерва, не заслужила поблажек.

Но настойчивость Риты возымела действие на слабовольного парня. Олег кивком указал быку с заплывшим глазом, чтобы тот принес, что она требовала. И через несколько минут Рита получила бинт и йод, а также пластиковую бутылку минеральной воды.

– О бумагах я ничего не знаю, – бросила Рита, успокоившись немного. – Отец не посвящал меня в свои дела, – продолжала она.

– Сказки кому-нибудь другому рассказывай! – Олег замахал руками. – Не может быть, чтобы старый пердун ничего не рассказал своей единственной дочери.

– Заткнись! – прошипела Рита. – Меня тошнит от твоего голоса!

Олег не мог выполнить заказ Аганесяна – узнать, где бумаги. Этого нельзя было сделать физически, так как ключ к тайнику был у Ашота. Неужели бандиты об этом не знали? Им нужно было брать ферзя, а они кинули все силы на ничтожную пешку, которая никак не влияет на исход дела. Может, сдуру рассчитывали, что Ашот сам выдаст им информацию? «В любом случае – пытайте, делайте со мной, что хотите, ничего вы от меня не получите», – решила для себя Рита и обхватила себя руками – так было теплее и спокойнее.