Армагеддон. Книга 3. Подземелья Смерти

– Да то, что все здесь – липа. Сверхсекретный объект, который стоило придумать – на страх и зависть врагам, тому же Советскому Союзу, на потребу налогоплательщикам, которые втайне верили, что на их кровные денежки здесь исследуют инопланетные технологии, призванные служить процветанию Америки… В конце концов, показывать президентам – как окончательное свидетельство их величия и всезнания. Тот же Клинтон так активно отрицал существование секретных лабораторий в Зоне 51, что стало ясно – дыма без огня не бывает, коли уж сам президент так забеспокоился. А его сюда возили, это мы точно знаем. И, видимо, показали весь этот кружок «Умелые руки».

– Черт с ними, с фальшивыми инопланетянами, – в сердцах сказал Гумилев. – Как выбираться будем?

– Я согласен с Миллерсом – вряд ли они справятся с дверью. Повозятся и бросят. Поэтому рекомендовал бы искать другой выход.

– Полагаешь, он здесь есть?

– Ну, если бы это были настоящие инопланетяне – то вряд ли. А с учетом того, что здесь все фальшивое, – запросто. Кто ищет, тот всегда найдет.

Эстонец тем временем взобрался на металлический стол и сел там в позе лотоса, уставившись в одну точку. Судя по всему, Вессенберг переживал крушение надежд всей его сознательной жизни, и Гумилеву стало даже немного жаль ученого. Медитирует, бедняга, в себя ушел… То ли дело Миллерс – этот не унывал, а деловито возился в разбитой панели экстренного закрытия дверей. Пытался соединить какие-то проводки, бормоча себе под нос. То ли напевал, то ли ругался. То ли напевал что-то ругательное.

– Антон, брось ты это дело, – велел Гумилев. – Они, скорее всего, ждут нас с той стороны. Как минимум несколько человек оставили на всякий случай. Вдруг откроешь – начнут палить, все здесь и поляжем, словно куропатки… Будем искать другой выход, вот Константин Кирилыч дело говорит.

– А с этим что? – осторожно спросил Миллерс, кивая на безмолвного эстонца. – Он, часом, умом не повредился?

– Пусть пока сидит, не мешает же. Думаю, с ним все в порядке, переживает просто.

Втроем они принялись обшаривать огромное помещение в поисках вентиляционной шахты или запасного выхода. Однако ничего даже отдаленно похожего в «кукольном театре» не обнаруживалось. С горя Гумилев пнул капсулу с плавающим внутри фальшивым инопланетянином, ушиб ногу, чертыхнулся и увидел кота.

Кот был давешний, рыжий и ободранный, с бандитской рожей. Он сидел на полу, закинув заднюю ногу за ухо, и сосредоточенно мыл брюхо языком. Почувствовав взгляд Гумилева (а коты это таинственным образом умеют), кот вздохнул и прекратил гигиенические процедуры, уставившись на человека.

– Кот, – растерянно произнес Андрей.

– Что? – не расслышал Решетников, пытавшийся открыть дверцу какого-то распределительного щита.

– Это же кот! – воскликнул Гумилев. – Я этого рыжего кота уже видел наверху, в коридоре базы. Приметный такой… Как он сюда попал?!

– Может, вместе с нами проскочил, – предположил Миллерс, с интересом разглядывая животное.

Кот встал на лапы, потянулся и хрипло мяукнул.

– Да ну. Так следом и шел, получается? Да и не видел я здесь никакого кота… Говорю же – приметный, яркий.

– Я тоже не видел, – подтвердил Решетников. – Кс-кс-кс!

Кот снова мяукнул и побежал куда-то вдоль стены.

– За ним! – поспешно крикнул Гумилев.

Впрочем, кот не торопился, он даже иногда останавливался на мгновение и оглядывался, чтобы проверить, не отстают ли люди. Люди не отставали, и кот привел их к едва заметной щели в стене. Юркнул туда, многозначительно мяукнув в последний раз, и исчез.

– Какой-то технический лаз, – со знанием дела сообщил Миллерс, осмотрев отверстие. – По-моему, можно отодвинуть вот этот лист. Сейчас попробую.

Безопасник решительно ухватился за край и с силой потянул. Вначале лист не поддавался, затем неожиданно со скрежетом отъехал в сторону, открывая квадратный проем шириной почти в метр.

Гумилев опустился на колени рядом с Миллерсом, заглянул внутрь, но ничего в темноте не увидел и включил фонарик на шлеме.

Коридор уходил вдаль, поворачивая затем под прямым углом вправо. Пол его был припорошен серой пылью, в которой отчетливо виднелись мелкие следы кошачьих лапок.

– Давайте, я слазию… то есть слажу… ну, в смысле, один схожу, Андрей Львович, чтобы проверить, чего там, – предложил Миллерс. – Вдруг тупик? Чего всем кагалом туда лезть?

– Давай, Антон, – согласился Гумилев.

Миллерс полез в проем и довольно шустро скрылся за поворотом. Слышно было, как он удаляется, громко пыхтя. Гумилев и Решетников переглянулись.

– Что-то они тут намудрили, эти американцы, – задумчиво пробормотал Решетников.

– Не рой другому яму, – вяло сказал Вессенберг, который неслышно слез со стола, подошел и стоял, прислонившись к стене чуть поодаль. Вышел, видать, из своей медитации.

– Что? – переспросил Решетников.

– Индро Юльевич у нас любит говорить пословицами, – пояснил Андрей.

Эстонец хотел что-то ответить, но тут из отверстия выполз Миллерс.

– Там комната, – деловито сообщил он, поднимаясь с колен и отряхиваясь от лохматых ошметков пыли. – Я дальше смотреть не стал, но вроде бы какой-то пост управления, все работает, свет горит… Несколько дверей, куда ведут – не проверял. Давайте за мной, Андрей Львович, вместе и разбе-

ремся.

– Видал, Кирилыч?! – с улыбкой кивнул Гумилев. – Командуют как хотят.

– Вы, Андрей Львович, зря шутите, – сказал Миллерс с некоторой обидой. – Это в другое время вы для меня начальник, а сейчас я за вас полностью отвечаю, как сотрудник службы безопасности. Чего с вами случится – век себе не прощу. А уж Санич вообще башку с меня снимет и страшно сказать, куда приделает.

– Да ладно, ладно. Лезу я, лезу, – не стал спорить Гумилев, мимолетно подумав: «Эх, где сейчас тот Санич?!» Повернулся к эстонцу: – Индро Юльевич, вы с нами или пока здесь останетесь?

– С вами, разумеется, – мрачно произнес Вессенберг. – Здесь мне делать нечего.

– Вот и верно, – согласился Гумилев. – Вот и правильно. Тогда давайте-ка за Миллерсом, а там и мы с Константином Кирилычем.

Эстонец, ничего не говоря, скрылся в отверстии следом за Миллерсом. Гумилев помахал рукой Решетникову и сказал:

– До встречи на той стороне.

Почему-то Андрей почувствовал некоторое облегчение, когда обнаружил, что его надули. Может, успокоило то, что до него надули еще тысячи и десятки тысяч людей, причем далеко не последних. Может, то, что нашелся хотя бы какой-то выход, а значит, ситуация могла наладиться. Конечно, Гумилева волновало, что происходит с его людьми, оставшимися в лапах у Роулинсона, но он надеялся, что с ними все в порядке. При всей своей зловещей сущности полковник не производил впечатления идиота. Впрочем, таких людей как раз нужно опасаться куда больше, чем тех, кто на идиота похож с первого взгляда…

Помещение, куда выбрался в итоге Гумилев, в самом деле скорее всего являлось резервным постом управления. Огромные пульты помигивали огоньками, где-то гудели мощные вентиляторы, под низким потолком горели красноватые тусклые лампы. Миллерс уже возился с приборами, разбираясь, что к чему. Вессенберг с безучастным видом стоял рядом.

В противоположной стене Гумилев увидел несколько бронированных дверей.

– Попробую открыть, – тут же доложил Миллерс, деловито щелкая тумблерами.

– А где кот? – вдруг вспомнил про своего хвостатого проводника Андрей.

В самом деле, если кота в комнате нет, куда-то же он подевался?

– Кот вон туда шмыгнул, – показал пальцем Миллерс. – Там вентиляция, но труба очень узкая. В самый раз для кота. Человеку не протиснуться никак.

Вылезший из дыры Решетников тут же отправился помогать Миллерсу. Вессенберг огляделся и сел в ближайшее кресло с колесиками, подкатив его к себе ногой. В этот момент дальняя из дверей неожиданно с грохотом и лязгом открылась, и на пороге показался бородатый человек в замызганном лабораторном халате и совершенно неуместном в сочетании с ним армейском кевларовом шлеме. В руках человек держал огромный автоматический двенадцатимиллиметровый дробовик АА-12, весьма жуткую в ближнем бою штуку.

– Руки вверх! – громко крикнул бородач. – Кто вы такие?!

Гумилев решил, что врать бесполезно, к тому же человек с дробовиком не походил на головорезов полковника Роулинсона. Зато весьма смахивал на сумасшедшего, которых, как известно, лучше не раздражать.

– Мы представители специальной миссии ООН, – мирно сказал Андрей, поднимая руки. – Сюда попали случайно, потому что базу захватили террористы. Вот, пытаемся найти выход.

– Террористы… – с сомнением пробормотал бородач, поглаживая круглый магазин дробовика. – Что, черт возьми, вообще там произошло?! Я здесь сижу уже два года… или три года?! Откуда взялись террористы? Какая еще миссия ООН?

– Может быть, вы уберете свою гаубицу и мы побеседуем в более приятной обстановке? – предложил Гумилев, с тревогой отметив, что Миллерс, кажется, уже прикидывает, не бросить ли в бородатого незнакомца стулом.

Он не ожидал, что человек в шлеме согласится, рассчитывая всего лишь выиграть время и отвлечь внимание бородача. Но тот неожиданно кивнул.

– М-да… В самом деле, коммуникативность в этом случае наладится, вы правы. – Бородач хмыкнул и повесил дробовик на плечо, словно простое охотничье ружье. – Меня зовут Штреллер, доктор Захария Штреллер.

– Андрей Гумилев. – Гумилев пошел навстречу доктору, вглядываясь в его лицо и протягивая на ходу руку. Штреллер явно был не в себе: глубоко запавшие глаза тревожно поблескивали, кончик острого хрящеватого носа подергивался, словно принюхиваясь. Длинная спутанная борода свисала до самого живота, напоминая портреты Льва Толстого. – А это господа Решетников, Миллерс и Вессенберг.

Руку Гумилева доктор пожал с осторожностью, хотя две явно нерусские фамилии его еще более успокоили.

– Специальная миссия ООН, надо же, – покачал головой Штреллер и снял шлем. Повертев в руке, бросил на пол, шлем с грохотом откатился куда-то в угол. – Стало быть, ООН еще существует?

– Разумеется, существует. Вы не имели никакой связи с внешним миром с тех самых пор, как базу законсервировали?!

– Прозвучал сигнал тревоги… – Доктор наморщил лоб, пытаясь восстановить события в деталях. – Я как раз пришел на дежурство, когда прозвучал этот сигнал… Двери автоматически закрылись, я сделал все, что должен был сделать по инструкции, и принялся ждать особых распоряжений. Их не последовало. Жду до сих пор.

– Но как вы продержались столько времени? – недоверчиво спросил Решетников, снова занявшийся возней с пультом управления.

– Здесь есть резервный продовольственный склад, генераторы по-прежнему работают, насосы качают воду из подземной реки… Что все же случилось? Ядерная война? Но датчики показывают, что уровень радиации наверху хоть и повышен, но все же не так высок, как должно было быть после атомной бомбардировки…

Гумилев вкратце рассказал доктору об эпидемии и о том, что происходило после нее на Закрытой Территории. Штреллер сокрушенно качал головой, изредка переспрашивал, словно не в силах поверить услышанному, нервно барабанил пальцами по прикладу дробовика.

Когда Андрей закончил повествование, доктор сказал:

– Почему-то я не удивляюсь. К этому все и шло, мир катился в пропасть.

– А как получилось, что вы оказались здесь совершенно один, мистер Штреллер? – уточнил Решетников.

– Изначально я был не один. Со мной был лейтенант Форсайт, но он застрелился спустя пару недель. Мне пришлось… э-э… утилизировать его труп.

Гумилев не стал интересоваться, как именно добрый доктор это сделал. Не съел, наверное, и ладно.

– Видите ли, лейтенант хотел выбраться наверх, у него там осталась семья… Но выбраться не мог, – пояснил Штреллер. – А вообще это уровень с особым доступом, здесь всегда находилось меньше сотрудников, чем на других. Простите, но почему вы спрашиваете? Разве вы не в курсе? Я полагал, что, как представители специальной миссии ООН, вы согласовали все нюансы с правительством Соединенных Штатов… – неожиданно забеспокоился доктор.

– Я же говорил: базу захватили террористы, – напомнил Гумилев.

– Ах да… Запамятовал. И что же вы собираетесь делать, сэр?

– Мы собираемся открыть двери, – ответил за Гумилева Миллерс. – Но тут все запаролено к чертовой матери, поэтому пока ничего не выходит. Может быть, вы, доктор, нам поможете?

– Давайте сперва перекусим, – радушно предложил Штреллер, – а потом уже я постараюсь решить вашу проблему.

– В самом деле, – кивнул Гумилев, – отчего бы нам и не перекусить?

Андрей понимал, что сейчас нужно следовать пожеланиям малость съехавшего доктора. Он прожил в подземелье базы с самого начала эпидемии и явно многое знал. В конечном счете, лишние полчаса или час ничего уже не решали.

Запасы у Штреллера и в самом деле оказались богатые – саморазогревающиеся консервы, сухари, вполне чистая на вид и вкус вода из крана, даже запечатанный картонный ящик бурбона «Джим Бим». Обитал гостеприимный доктор в жилом боксе – небольшом помещении со стенами, облицованными пластиковыми панелями «под дерево», и четырьмя койками. За сдвижной дверцей имелся совмещенный санузел – унитаз, биде и душевая кабинка, на полке стоял музыкальный центр с коллекцией компакт-дисков, преимущественно классики и старых блюзов. Тут же висел плазменный экран, на котором безмолвно бегали туда-сюда киношные ковбои.

– Я смотрел вестерн, когда услышал, что в зале кто-то ходит, – скромно пояснил доктор, выключая DVD-плеер. – Будьте как дома, прошу вас.

– Андрей Львович, – с нескрываемым намеком произнес Миллерс, подбрасывая на ладони бутылку бурбона.

– Понемногу, – не стал лютовать Гумилев.

Все выпили из пластиковых стаканчиков, доктор Штреллер отказался.

– Видите, я даже не распечатал коробку, – с гордостью заметил он. – Я не пил и не пью.

Гумилев мысленно оценил услышанное: доктор был либо человеком железной воли, либо еще более чокнутым, чем казался. Два года просидеть в одиночестве, не представляя, что происходит наверху, и ни разу даже не напиться с горя!

Некоторое время все молча ели.

– Вы говорили, что постараетесь решить нашу проблему, мистер Штреллер, – напомнил Решетников, выскребая из контейнера остатки овощного гарнира.

– Да, точно; вам ведь нужно выбраться отсюда… – Доктор едва не хлопнул себя по лбу. – Идемте, я все вам покажу. Тот пульт, с которым вы возились, – дублирующий, его еще нужно активировать, а ведь все делается значительно проще.

Доктор подхватил прислоненный к койке дробовик и поднялся.

– Э-э… сэр, а у вас есть здесь такие же штуки? – аккуратно осведомился Миллерс, кивая на оружие.

– На складе, – подтвердил Штреллер. – Впрочем, вы можете взять мою винтовку. Мне она ни к чему, я даже никогда не бывал в тире.

– Спасибо, сэр, – учтиво сказал Миллерс, забирая у доктора оружие и проверяя, полон ли магазин. – Только это не винтовка, а автоматический дробовик… А где склад?

– Соседняя дверь, там открыто.

– Секундочку, Андрей Львович, я быстро, – предупредил Миллерс и исчез.

Вернулся он с таким же дробовиком и двумя автоматическими пистолетами. Дробовик вручил Решетникову, пистолеты – Вессенбергу и Гумилеву. Эстонец повертел оружие в руках с некоторым сомнением, но потом щелкнул предохранителем и сообщил:

– Готовь сани летом, а телегу – зимой.

– Точно! – поддержал ксенобиолога заметно повеселевший Миллерс. – Это вы правильно заметили, Индро Юльевич.

– Ну, идемте же, – сказал доктор и, ссутулившись, вышел первым из своего жилища. А когда он открыл следующую дверь, Гумилев едва удержался, чтобы не ахнуть.

В большом зале с низким потолком стояли несколько прозрачных капсул. Это были вовсе не те «музейные» цилиндры, как в фальшивом хранилище инопланетян, а куда более сложные устройства. Внутри виднелись тела существ, явно не имевших к старушке-Земле никакого отношения. Одни напоминали клубок беспорядочно спутанных щупалец, другие – гигантских личинок с хорошо развитыми челюстями и слабыми тонкими ручками, третьи издали казались человекоподобными, но при ближайшем рассмотрении выглядели пугающе уродливыми…

Вессенберг медленно приблизился к ближайшей капсуле и с благоговением уставился на тело одного из гуманоидов, на котором виднелись сильные повреждения, полученные, видимо, при катастрофе летательного аппарата.