Спираль

— Что-то видел? — сквозь звон в голове донёсся голос Тайвы.

Юра помахал рукой, пошёл куда-то вбок, нашарил скамеечку, сел. Казалось, ещё чуть-чуть, и голова взорвётся.

— Что за… чёрт?.. — выдавил он из себя.

— Тебя так сильно отжало? — Пальцы девушки забегали по его вискам, темени, лбу, коснулись глаз. — Подожди, это очень быстро проходит… особенно если погладить…

— Не надо…

Он боялся, что станет хуже.

— Нет-нет, поверь, я знаю.

И правда — боль под прикосновениями исчезала тут же, таяла, как пена.

— Лучше?

— Вроде бы… — Юра сам дотронулся до лба, провёл руками по лицу. — Ничего себе шуточки. Что это было?

— Это значит, ты увидел, как исполнилось твоё самое сильное желание.

— Да? — Юра вспомнил картинку. Она с готовностью возникла перед глазами. — Ничего не понимаю. Никогда такого не желал.

— А что, можешь сказать?

— Ну… просто я сам, какая-то страшная тётка, кто-то ещё за моей спиной — гуськом. Всё. Что к чему…

— Значит, это твоё будущее заветное желание, — серьёзно сказала Тайва.

— А это что, на самом деле — или аттракцион такой?

— Это на самом деле. Дар сталкерского сообщества «Долг».

— То есть какой-то… э-э… артефакт?

— Ну, типа да.

— Но они же, говорят, дорогие, как сволочи. Что, никто не пытался украсть?

— Пытались. Он всё равно тут же сюда же и возвращается. А с теми, кто украл… ну, в общем, неприятности всякие… Удача уходит.

— А ты смотрела?

— А то как же.

— Ну и что?

— Ну… не знаю. Ищу вот теперь. Мне место одно показали… ладно, проехали. Идти можешь?

— Да вроде бы.

— Тогда пошли, а то время поджимает.

— А сколько же?..

Юра посмотрел на часы. Было четыре пятнадцать.

— Ничего себе! Это я…

— Тебя как приковало. Долго. И не смотри на меня так. Я пыталась тебя оттащить… Да всё путём, успеем мы в твой Гомель. Я короткую дорогу знаю.

— Какую короткую, там же…

— Увидишь.

10

Байк у Тайвы был старый и тёртый: «Хонда АХ1», Юра его сразу узнал: когда он покупал свой ТГНБ, ему предложили такой же в качестве «спасательной шлюпки». Производство их уже давно прекратили, но байки были реально неубиваемые.

Дождь уже прекратился, дорога в свете фары блестела, время от времени её пересекали полосы тумана. От набегающего воздуха сначала мёрзли колени, но потом холод как-то уравновесился теплом мотора. Отрыв вскоре остался позади, но свет его огней был настолько силён, что ещё долго, если поднять взгляд, верхушки деревьев ярко выделялись на фоне чёрного неба.

Сначала Юра целомудренно держал Тайву за талию, чуть откинувшись в седле, но скоро она решительно переместила его руки так, что теперь он прижимался к ней всем телом, обхватив чуть пониже груди. Дорога скоро стала неровной, в выбоинах, между которыми Тайва лавировала, как заправский слаломист. А потом асфальт оборвался, и пошла типичная военная бетонка с грубыми стыками между плит. Слева, если присмотреться, можно было увидеть бесконечную цепочку столбов, а потом в неё дополнительным звеном встроилась решётчатая вышка…

— Это Зона? — крикнул Юра.

Тайва энергично кивнула шлемом.

Это Зона, подумал Юра и стал смотреть в ту сторону. Он не знал, что ожидал увидеть. Какие-нибудь багровые сполохи на горизонте. Но там стояла непроницаемая тьма. Наверное, даже ощутимая тьма. Плотная, как бетон.

Дорога пошла немного в горку, тон мотора изменился. Потом появился знак близкого поворота налево. Но там, где дорога начала заворачивать, Тайва сбросила скорость и повернула направо, на почти невидимую тропу. Потом затормозила и погасила фару.

— Что? — спросил Юра.

— Пусть глаза привыкнут…

— А потом?

— Увидишь.

Она соскользнула с мотоцикла и взмахом руки велела Юре сделать то же самое. Он встал на землю, чувствуя, как она подрагивает под ногами. Тайва пошла влево от тропы, продолжая манить его за собой. Через несколько шагов возник бетонный барьер высотой примерно по пояс.

Тайва сняла шлем.

— Смотри туда, — и показала рукой вперёд.

Некоторое время Юра ничего не видел. Но потом глаза действительно привыкли.

На полгоризонта развалилась огромная лоснящаяся туша, почти сливающаяся с темнотой, — но только почти. Туша совершала какие-то движения, по ней пробегали медленные волны и стремительные судороги, и где-то глубоко под студенистой кожей туши разгоралось мертвенное свечение (так светятся гнилушки и трупы-«подснежники»), мерцало, гасло, разгоралось в других местах; потом где-то вдали, на пределе слышимости, завыла сирена, и тонкие лучи прожекторов бестолково заметались над землёй, перекрещиваясь и сталкиваясь.

— Это Зона? — почему-то шёпотом спросил Юра.

— Ага, — сказала Тайва. — Её такую можно только отсюда увидеть. Она не знает, что здесь дырка есть, и поэтому не замыливает глаза.

— А днём?

— Нет. Днём её вообще не видно. Поехали. Теперь ты знаешь.

— Знаю что?

— Во что ты вляпался.

— А-а. Ну да…

Ещё не остывший мотор завёлся с полоборота, и они покатили дальше. Тропа скоро расширилась и стала прямой, как стрела, и Юра сообразил, что это насыпь железной дороги, скорее всего узкоколейки, с которой убраны рельсы и шпалы.

Тайва переключила свет, и теперь фара, как прожектор, била вперёд метров на семьдесят. Свет её был голубоватый. Запрещённый криптон, подумал Юра. И алкоголя у нас в крови… ну, немало. И скорость… он чуть-чуть потянулся вперёд, посмотрел на спидометр — сто десять. Ни фига себе… Тайва снова поймала его руку и ещё раз переместила — теперь прямо на свою грудь. Потом другую. И прибавила ходу. Только сейчас мотоцикл слегка затрясся. Куртка на Тайве была хоть и ветрозащитная, но мягкая, «мембранка», буквально как шёлк с шёлковой подкладкой, и Юра чувствовал всё. Он начал легонько стискивать груди и отпускать, стискивать и отпускать. Он почти весь ушёл туда, ближе к своим ладоням. Мотоцикл летел уже по какой-то трубе, пробитой светом в податливом пространстве. Юрина рука сама по себе нашла язычок замка, потянула вниз, вниз, потом проникла за пазуху. Контраст между жаром тела и холодом набегающего ночного воздуха был обжигающим. Твёрдый и маленький, как пулька, сосок сам тыкался в пальцы. Так длилось упоительно долго. Что-то постороннее, инородное, отторгаемое, — пролетело мимо, несколько раз отразив звук мотора: ррр-ррр-ррр-ррр… Наконец Тайва сбросила скорость — и, клюнув вперёд, мотоцикл замер. Шлем как будто сам собой слетел с её головы, с костяным стуком упал и покатился…

— Да, вот так, — хрипло сказала Тайва. — Ну, невозможно же… постой, я сама…

— Спасибо, — сказала она потом очень серьёзно.

— За что? — удивился Юра.

— Что не смотрел на часы… Вот он, твой Гомель.

И правда, они только что миновали щит-указатель: «Гомель — 4 км». Едва начинало светать. Шоссе было не то чтобы пустынным, но просторным.

— Я говорила, что доедем быстро, говорила?

— Да. Хоть и с задержками…

— Хочешь секрет?

— Не знаю, — сказал Юра. — Его нужно будет хранить?

— Всё равно. Ты границу не заметил?

— Нет!.. Ну ни фига себе.

Несмотря на грядущее объединение, паспортный контроль всё ещё сохранялся и даже лютовал временами, хотя таможни уже упразднили.

— Это такая сборка есть, «вибратор» называется. Я его в трусах в специальном кармашке ношу. Если ночью ехать и по-настоящему обжиматься, то и не остановят никогда, и дорога намного короче делается.

— Это как?

— А так. По спидометру мы проехали семьдесят, а на карте это сто двадцать.

— Нормально, — сказал Юра ошеломлённо. — А когда одна едешь, то что?

— Тогда, если сильно надо, вставляю себе обычный вибратор — и по газам. Польскую сколько раз проскакивала, литовскую — нигде не останавливали. Прикольно, да?

— Наверное, ты — это тот чёрный мотоциклист, про которого ходят легенды.

— А хотя бы. Вот, наверное, мы и на месте…

— Да, похоже… Спасибо тебе. Может, увидимся когда?

— Я бы с удовольствием. Только на тебе уже кольцо надето, и не моё.

— Какое кольцо?

— Ну, ты не видишь… В общем, пометили тебя. Или даже подсекли и теперь вываживают. А ты не сопротивляйся. Сопротивление бесполезно… знаешь эту хохму?

— Про электриков?

— Ну. Ладно, давай поцелуемся — и по коням. Всё равно у нас ничего долгого не получилось бы… даже без всяких посторонних тёток.

— Почему ты так думаешь?

— Быстро сшоркались бы…

Тайва крутнула ручку газа, зажав передний тормоз, развернула мотоцикл на сто восемьдесят градусов, подняв облако едкого дыма, подмигнула Юре и умчалась. Он несколько секунд растерянно смотрел ей вслед, потом закашлялся.

Только много позже, уже покачиваясь в служебном автобусе, он увидел, что на телефоне запечатлелся непринятый звонок. В пять двадцать утра. Номер не определился.

11

— Моё имя Леонид Ильич, фамилия Чернобрив, и это не повод для шуток. Я ваш инструктор по выживанию. Курс выживания у нас подразделяется на четыре уровня сложности, я веду начальный и высший. Так что с теми, кто не отсеется, мы ещё встретимся…

Инструктор походил на скелет, обвязанный толстыми верёвками и одетый в мешковатый синий комбинезон. Кожа на лице и кистях рук казалась пергаментной, глаза сидели глубоко в глазницах и почти не были видны, брови и волосы отсутствовали начисто. Он вроде бы не прихрамывал, но в руках его была палка с набалдашником в виде собачьей головы с прижатыми ушами.

— Первое, что я вам должен сказать: вся информация, которой располагаю я, располагают силовые ведомства всех заинтересованных стран, располагает мировая наука и вообще всё прогрессивное человечество, — неточна и неполна. Вбейте себе в башку сразу, или если этого мало, то сделайте татуировку на болту, чтобы каждый раз, как берёте его в руки, видели: «Зона — сука». Она врёт всегда. Всегда и во всём. И тем не менее лучше знать не всё и знать, что знаешь не всё, чем не знать ничего. Проверено практикой. Вот вы, курсант…

— Курсант Большаков!

— Что вы знаете о Зоне? В трёх словах.

— Почти ни хера.

— А чуть более развёрнуто?

— Образовалась в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году в результате взрыва…

— Садитесь. Вот вам ошибка номер один — самая распространённая. Скорее всего сам взрыв на Чернобыльской АЭС стал результатом какого-то невыясненного проявления уже существовавшей к тому времени аномальной зоны под индексом КЛ-19. Всего к тому времени на территории Советского Союза было найдено двадцать две зоны различной интенсивности проявления и различных размеров, причём КЛ-19 не была ни самой крупной, ни самой интенсивной. Сейчас на той же примерно территории число аномальных зон удвоилось. В зарубежных странах, где уже давно велись аналогичные исследовательские работы, ещё тогда было обнаружено порядка двухсот зон, с последними данными я не знаком. Выявить систему в их расположении не удалось до сих пор… Большинство зон можно обнаружить только с помощью специальных приборов, в некоторых — пропадает связь и перестаёт работать электроника, меньшая часть оказывает воздействие на человека — например, лишает его способности ориентироваться или связно мыслить. Наконец, есть такие зоны — их единицы, — где люди и предметы пропадают или появляются ниоткуда… в общем, это всё весьма любопытно, но это не основная тема занятия. Кто пожелает, может воспользоваться библиотекой. Итак, в начале восемьдесят шестого года Припятская зона КЛ-19 внезапно расширилась с прежних размеров полкилометра на полтора до шесть на двенадцать — и захватила в том числе территорию злополучного четвёртого энергоблока. Это заметили не сразу…