Помоги проекту - поделись книгой:
Успехи губернии были оглашены на конференции РОКа в присутствии руководителей всех регионов. Однако наркополицейские Захудальска не радовались. В тех губерниях, где наркопреступность росла, коллеги жили отчего-то лучше, и много лучше, чем они, победители: и автомобили меняли ежегодно, и недвижимость приобретали кто здесь, а кто далече, детей во всякие Англии на учёбу посылали. А победителям оставалось разве что на дипломы и грамоты любоваться. Из грамоты коттедж не построишь…
Да и не только наркополиция тосковала. Многие, многие хмурились.
В СМИ обсуждали сенсационные разоблачения. Мол, с начала эксперимента число зарегистрированных наркоманов (СМИ на политкорректность не разменивались и слова «наркоман» не боялись) в районе увеличилось с шестнадцати человек до двух тысяч пятисот семидесяти, то есть почти в двести раз. Вот чем оборачивается наркосвобода! Объяснения специалистов РОКа, что увеличение это произошло, во-первых, за счёт концентрации наркоманов всей области в одном районе, а во-вторых, потому что наркоманы, прежде не становившиеся на учёт, вышли из подполья, устраивали далеко не всех.
На главной площади Захудальска прошёл стихийный митинг перспективной молодёжи под лозунгами «Наркосвобода – это рабство» и «Тут вам не Амстердам!».
Неприметновский район наводнили разнообразные инспекции. Так, они установили, что в селе Крысиные Дворики фельдшеру, вследствие ненадлежащего оформления сверхурочных, было переплачено за год двести семнадцать рублей девяносто копеек. То, что выезд федеральной инспекционной комиссии в Крысиные Дворики обошёлся в четверть миллиона, во внимание не принималось.
Но главный удар пришёл с другой стороны.
Оказывается, в Неприметновском районе грубо нарушаются права человека: приезжающих наркопотребителей селят в старые, не соответствующие современным международным стандартам помещения! И потому эксперимент необходимо прервать до тех пор, покуда каждый наркопотребитель не получит жильё, отвечающее уровню двадцать первого века.
Объявили конкурс на строительство: его выиграла самая правильная фирма, принадлежащая, как водится, дочке Важного Лица. Дочка, женщина умная и энергичная, доходчиво объяснила, почему жильё в Неприметновском районе обойдётся дороже, нежели в Москве:
– А как же иначе? Москва – столица нашей Родины, порт пяти морей, железнодорожных вокзалов несчётно, а ещё автотранспорт, воздушные перевозки – потому и стоимость доставки стройматериалов в Москве минимальная. Плюс существующая инфраструктура. Плюс постоянный приток рабочей силы. Плюс отсутствие коррупции: какая может быть в Москве коррупция, если рядом и Генпрокуратура, и Счётная палата, и Правительство, и Дума, и Сами Знаете Кто! Копейку не украдёшь! Один звонок по городскому телефону – и вор на нарах! А в Неприметновском районе нет ни портов, ни железной дороги, да и автомобильная дорога сохранилась только на карте. Инфраструктуры опять же почти никакой. Архитекторов взяли голландских. Рабочих придётся завозить из Мексики или Монголии. И если Захудальская губерния тоже свободна от коррупции, то вот о соседях такое сказать можно не всегда, а ведь и стройматериалы, и технику придётся брать у них.
Бульдозеры уже пригнали. Они, бульдозеры, должны будут снести ветхие постройки, где ютится пришлый люд. Наркопотребителям предложили вернуться в прежние места обитания, где и ждать окончательного решения вопроса. А до той поры иждивенческие настроения спрятать подальше и добывать дозу прежними способами.
Аптеки и фельдшерские пункты прекратят функционировать первого числа первого летнего месяца.
А потом начнётся Большая Ломка.
Кафедра Ваннаха: Твен как копираст и ИТ-предприниматель
Одна из самых актуальных для пользователей Сети тем – тема авторских прав. Оно и понятно – скачаешь чего-нибудь, и сразу найдутся охотники ввергнуть тебя в узилище или наказать рублем. Ну а молодые талантливые авторы, сбившись в стаи, пишут трогательные челобитные державным мужам, требуя изничтожить пиратские библиотеки, дабы повысить объемы продаж их, молодых талантливых авторов, книг.
Ну а для державных мужей нашей страны (судя, во всяком случае, по их словам) самая большая забота – технологическая модернизация. Ну а тут главная фигура – предприниматель. Тот парень (или леди – говоря политкорректно), который сведет воедино техническую идею и деньги, доведет до уровня продукта или услуги, и направит их своей волей на завоевание высот рынка. И вот если мы заглянем в историю, то обнаружим, что на нивах и копиразма (виноват – авторского права), и предпринимательства в области высоких технологий отметились личности, известные нам по совершенно другим видам деятельности.
Итак – Сэмюэль Лэнгхорн Клеменс, приобретший всемирную известность под псевдонимом Марк Твен. Бродячий типограф, лоцман, волонтер, старатель, пиар-чиновник, журналист, писатель… Автор «Приключений Гекльберри Финна», почитаемый многими (ну, скажем Робертом Энсоном Хайнлайном) за лучшую книгу американской литературы – изымаемую ранее из библиотек за непристойность и безнравственность, а ныне подвергаемую цензурным правкам во имя политкорректности.
Твен, сам немало потрудившийся в жизни руками, искренне сочувствовал рабочему движению и первым профсоюзам, cмахивавшим то ли на гильдии, то ли на масонские ложи. (Сам мистер Клеменс был членом ложи «Полярная звезда» №79 в Сент-Луисе). Твен активно выступал против выходившего на глобальную шахматную доску американского империализма, против испано-американской войны, аннексии Филиппин, экспансионистской политики в Китае. Его публицистика на эти темы в больших объемах переводилась на русский и читатель, при желании, легко познакомиться с ней. Кстати, обладатель первого частного телефона в мире, поставленного в конце 1877 году.
Мы же обратимся к деятельности мистера Клеменса с другой стороны. Ныне принято считать копирайт оплотом реакции; инструментом, с помощью которого корпорации Первого мира высасывают жизненные соки из остального человечества. Ну а у Твена был иной подход.
Вот его письмо к жене, Оливии Клеменс, – кстати, дочери крупного углепромышленника Ленгдона, – писанное в Питсбурге 31 октября 1869 года. Твен к этому времени приобрел большую известность как калифорнийский репортер; огромным успехом пользовалась его «Знаменитая скачущая лягушка». Увидела свет книга путевых очерков «Простаки за границей»…
Но успех больше был моральным, нежели материальным. Рассказы Твена широко перепечатывались без каких либо гонораров и роялти автору. Да и от книги уже известный Твен получал 5% цены. (Только на пике известности отчисления поднялись до 7,5%.) Чтобы заработать на «Простаках...» Твен был вынужден отправиться в турне по стране с чтением лекций. И вот тут-то его подстерегала неожиданная неприятность. В Питсбурге к Твену зашел мистер Беннет, журналист из тамошнего «Коммершиел», и чистосердечно уведомил того, что намерен дать изложение завтрашней лекции Твена или привести ее полностью. Твен пришел в ужас:
"Я сказал ему, что всякое изложение юмористической лекции – это свалка изуродованных шуток, которые публика запоминает и поэтому проникается к ним ненавистью, когда лектор начинает с торжественной невозмутимостью пытать ее, повторяя эти шутки одну за другой.
И еще я сказал, что извлекать остроты из юмористической лекции – это то же самое, что выковыривать изюминки из кекса. В результате для тех, кто ознакомится с ней позже, она будет лишь попыткой выдать себя за то, чем она не является. …Я сказал, что моя лекция – это моя собственность, и никто не имеет права отнять ее у меня и напечатать – так же, как взять у меня любую другую мою собственность."
Но рассуждения Твена служили лишь его самоуспокоению. Он прекрасно знал, о чем и писал жене ниже, что если редактор потребует у репортера, которого он пытался усовестить, отчета о лекции, тот будет вынужден его напечатать.
"Закон строго охраняет собственность, которую сапожник создает своими руками, но не охраняет собственность, которую я создаю своим мозгом."
И для пессимизма у Твена были предпосылки. Вот что приключилось с мистером Клеменсом в январе следующего года в Кембридже:
"Здешний комитет (с обычным неподражаемым тактом) сообщил мне, что тройский «Таймс» напечатал мою лекцию целиком, весьма ее восхваляя и пустив в ход бесчисленные тире и дефисы, чтобы передать мою неторопливую манеру говорить, – после чего было добавлено, что Таймс широко читается в Кембридже. Настроение у меня совсем упало, но зато начал подниматься гнев…"
Итак, разберемся, почему складывалась столь неблагоприятная для Твена ситуация. Как всегда, во главе угла стоит технология. Причем – информационная. Технология, к которой сам Твен имел отношение – вспомним же, он сам был бродячим типографом. Примитивный плоскопечатный станок вкупе с примитивной наборной кассой – вот и все, что было необходимо для тиражирования текстов. Нет, ну была нужна еще бумага – но производство ее было широко налажено. Были нужны навыки типографа – но европейских гильдий и цехов с их ограничениями Новый Свет не знал. Да и вообще, административные барьеры для вхождения в бизнес, если и существовали, то были минимальными.
Правоохранители тех времен расследовали разве что убийства – то есть смотрели, где входное отверстие от пули. Если на спине – то убийство, на груди или животе – все было по-честному, сам виноват, что замешкал вынуть кольт. Ах, да, была нужна еще высокая грамотность. Но США были преимущественно протестантской страной, где грамотность была религиозной обязанностью, поэтому школьная «машина Коменского» применялась широко.
Твен, конечно, пытался бороться со сложившейся ситуацией. Он поручал своему брату Ориону Клеменсу, – мечтателю и прожектеру, автору Механической Пилы для дров и Колесного Парового Катера, сущему полковнику Селлерсу из пары книг (хотя точным прототипом был другой родич), – следить, чтобы книжный магазин в Кеокуке не торговал изданными без ведома Твена экземплярами «Приключений Тома Сойера».
Как видим, автор самых что ни на есть фантастических изобретений, волею судеб занялся самым важным для хайтека грядущего века занятием – охраной интеллектуальной собственности. Правда, скорее всего, он этого даже и не заметил.
А вот попытка Твена поработать ИТ-инвестором запомнилась писателю очень сильно. Вообще в изобретения автор вкладывался и ранее, но в типичные для раннеиндустриальной эпохи. То в котел с высоким КПД (на этом Твен потерял пять килобаксов), в паровой ворот (он влетел в $32000). А в ИТ объектом инвестиций была избрана наборная машина Пейджа. Механизм, ускорявший процесс набора в целую дюжину раз. Он ведь сам извлекал литеры из кассы и раскладывал по линейкам. Важнейший процесс тиражирования текстов ускорялся более, чем на порядок. Да еще и вылетали с рынка мелкие, склонные к пиратству типографии, у которых не было бы денег на такую новинку. Ну а крупных и проще контролировать, и в случае чего с них есть, что терять.
Твен инвестировал в машину Пейджа с 1880 по 1891 год. Он вложил в нее 150 тысяч тогдашних долларов. Когда 5 января 1889 года «впервые за всю мировую историю, машина [Пейджа] сама расположила интервалы в строке из подвижных литер и выровняла ее» Твен был в восторге.
"Все другие удивительные изобретения человеческого ума кажутся заурядными безделками по сравнению с этим величественным чудом механики,— писал он в тот же день брату Ориону.— Всякие телефоны, телеграфы, паровозы, швейные машины, счетчики Бэббиджа, веретена Жаккарда, прядильные машины Аркрайта — все это простенькие игрушки, сущая ерунда! Наборщик Пейджа идет далеко впереди остальной процессии человеческих изобретений."
Действительно, машина работала с точностью долей дюйма. Но вот в этом-то и была загвоздка. Она была механической, из восемнадцати тысяч деталей. Изготовленных с максимальной точностью, допускавшейся технологиями того времени. И, – естественно, – была крайне ненадежной и дорогой. Изобретатель искренне заблуждался, замахнувшись на достижения параметров, которые технике того времени были не по плечу. И – вовлек в мир своей иллюзии Твена, снабжавшего его деньгами в надежде, что машина вот-вот заработает.
В результате Пейдж умер без гроша в богадельне. Твен, потерявший четыре мегабакса в нынешних долларах, был на грани банкротства. С долгами он сумел рассчитаться годами каторжного литературного труда. В самый тяжелый момент от потери дома и нищенской сумы его спас директор Standard Oil Генри Роджерс, по прозвищу «цербер Роджерс».
Писателя почти что социалистических взглядов выручил в критический момент один из столпов капитализма, обладатель яхты в 225 футов длиной и с ходом в 20 узлов. Забавно, не правда ли? Забавен и виток технологий. Если когда-то лекции Твена для пиратского копирования перегонялись в печатный текст, то ныне защищенный от копирования текст в Kindle перегоняется в изображение. Но способ находится всегда! Ну и тем, кто захочет инвестировать в изобретения, для начала, вспомнив историю Твена, задуматься – а какими, собственно, технологиями он располагает?
Голубятня-Онлайн
Голубятня: Начало продаж
Есть телодвижения и мероприятия, которые органически не выношу и не посещаю: это — получение автографов и торжественные открытия. Однако, как и всегда в жизни, из всего бывают исключения (помните — в «Особенностях национальной охоты»: «Нет, нет, нет и еще раз... да!»). Так и тут у меня: однажды я рванулся к сцене и выпросил первый и последний автограф в жизни — у Рави Шанкара на концерте в конце 80х годов в Москве.
В минувшую пятницу я разрушил табу и по торжественным открытиям: отправился на начало продаж в России iPad 2! Правда, начало продаж с большой натяжкой можно назвать торжественным открытием, но если не придираться и не привередничать, то вполне себе сойдет за.
Инерция, конечно, вещь архисильная, поэтому полностью преодолеть неприязнь к мероприятиям подобного рода не получилось: я не надел фрак с папильоном и не отправился в какой-нибудь садовозакольцованный круто вяленый ТЦ, а по оказии завернул в Vegas, который на МКАДе. Ну то есть: ехал мимо по Окружной в районе семи часов вечера — час Х, к которому приурочили гранд-событие — да и зарулил в местный Re: Store.
Больше всего на свете я боялся увидеть то, что потом наблюдал в фотоотчетах Рунета: длинные очереди из столичных мажоров и мажорих, томящихся ночь напролет в предвкушении прорыва к прилавку с вожделенной айпадиной. Слава тебе господи, ничего подобного в Re: Store в МКАДном ТЦ Vegas не наблюдалось. Даже рядом.
Собственно, не наблюдалось вообще ничего. Вот так выглядел салон изнутри в районе половины восьмого вечера (то есть полчаса после начала часа Х):
А так выглядел прилавок:
Очередь у прилавка не случайная, а особая: это все наивные моторизированные москвичи, верящие в чудеса, а потому сделавшие предварительный заказ по телефону. Этим соотечественникам казалось, что без предварительного заказа они не отоварятся и если явятся в магазин в час Х с улицы, им ничего не достанется.
Как следствие, вся процедура смотрелась со стороны как изумительная картинка из советского прошлого: госраспределитель, в проходную неприметной струйкой засасываются люди, называя охраннику имя-фамилиё. Охранник сверяет по заверенным печатью спискам и одобрительно кивает. Случайных людей вокруг нет, потому что никто и не догадывается, что будут отпускать дефицит. Бабка-другая из квёлого любопытства да наработанной десятилетиями интуиции подковыливает к охраннику: «Милок, а чо дают-то?». «Ничо не дают, гражданочка, отойдите в сторону — видите: вы мешаете людЯм!»
Поразительно, до чего аналогия из далекой советской жизни отыграла в минувшую пятницу! Вот точно также в салон Re:Store заглядывали случайные прохожие, слоняющиеся по ТЦ и затоваренные народным ширпотребом, с любопытством кидая во внутреннее пространство — нет, не вопрос, а лишь самую малость залюбопытанный взгляд. Кидали — ааа, Эпл! — и шли дальше мимо!
Такие вот приятные впечатления. Я не оговорился: именно что приятные! Очень боялся, что увижу на мероприятии все ужасы, сопряженные с торжественными открытиями, тем более на фоне воспоминаний о том светопреставлении, что творилось в Америке и Европе (Дмитрий Мендрелюк не далее как три дня назад мне рассказывал, что пытался в апреле купить во Флориде вторую айпадину, но был вынужден отступить, несолоно хлебавши, после предложения сначала отметиться в специальном списке, а уж потом заехать за гаджетом через недельку-другую).
Ничего подобного у нас не было. Или... все-таки было?! В субботу ездил за недельной порцией еды в другой МКАДовский ТЦ (МЕГА в Белой Даче) и из любопытства заглянул в два магазина, официально допущенных к продажам iPad2 — МВидео и тот же Re:Store — оказалось, шаром покати! То есть — смели айпадины подчистую! Ничего не осталось!
Когда же успели?!! Ведь в пятницу после 19 спрос был спонтанный и вяло текущий... Думаю, в субботу утром прилавки и причесали. Не потому что интерес к гаджету зашкаливал, а потому, что завезли, как водится, считанные экземпляры.
Как бы там ни было, в своих давно уже как сформировавшихся выводах лишний раз удостоверился: в России к продукции Надкусана, даже такой ахримодной и культовой во всем мире, как к айпадинам, интерес ограничивается исключительно профессионалами творческих профессий (журналистами, кинодеятелями, верстальщиками и музыкантами) да мажорной тусовкой. И дело тут совершенно не в ценах. Страшные цены на Надкусан — это миф, не имеющий под собой ни малейшего основания. Думаю, раздуваемый конкурентами — всеми этими хэтисями, самсунами и сонями, которые сами лепят на свою продукцию такие ценники, что мама не горюй!
Тем более вопрос цены не стоит в случае с iPad2, который в Москве официально продается дешевле, чем практически во всех странах Европы — от Германии до Италии! Ограниченность интереса к Надкусану, думаю, спрятана гораздо глубже в национальном сознании. А именно: в органическом неприятии широкими народными массами идеи интеллектуальной элитарности как таковой!
Обратите внимание на прилагательное «интеллектуальной». Это очень важное уточнение. Потому что НЕинтеллектуальная элитарность, как то: особняк на Рублевском шоссе, яхта в Средиземном море, футбольный клуб и близость к энергоресурсам и госструктурам — никакого неприятия у населения не вызывает. Как раз наоборот! Вызывает жгучую зависть и желание стремиться, затесаться, пролезть, втиснуться, подлизать и приобщиться. Любыми правдами и неправдами. А вот интеллектуальная элитарность — это для дурачков с высшим образованием (из тех, кто такие умные, но почему-то все еще такие бедные, гы-гы-гы!). В данном контексте под интеллектуальной элитарностью понимаю совершенно не Надкусан, а вообще все айтишное хозяйство — все эти PC, рутеры-шмутеры и прочие игрушки интеллигентных падл.
Вот и получается любопытная картина: большая народная масса видела Надкусан в гробу со всеми его айпадинами, на которые не намажешь черную икру, а малая народная масса в виде айтишной массовки не воспринимает Надкусан уже по классовым соображениям, поскольку справедливо полагает продукцию компании фаворитом мажоров и мажорих.
Короче говоря, с какой стороны не глянуть, получается тухло. И меня лично это несказанно радует! Потому что с пеленок не хожу на торжественные открытия и не беру автографов. Чем меньше будет внимания к моей любимой компании со стороны широких масс, тем спокойнее и приятнее. И без того хватает непропорционально высокого представительства гламурных кисо и мужеложцев в надкусановой братии!
Знать, что твои компьютерные предпочтения разделяет одна парисхилтонша, конечно, омерзительно, но как-то еще терпимо. Знать, что твои компьютерные предпочтения разделяет миллионная армия парисхилтонш — уже чересчур :)
PS. В аудиоподкасте на sgolub.ru я затронул тему пятничных продаж iPad2 в слегка измененном ключе.
Поделиться книгой: