В палату реанимации пробивался солнечный свет. Дождь давно закончился, и воздух был наполнен влагой и свежестью. Я приподнялась на койке и прислонилась спиной к подушке. Руки сами собой потянулись к голове - плотный бинт не давал возможности прикоснуться к ране, но мне достаточно было сосредоточиться, чтобы ее почувствовать. Врачи сделали все, что могли, теперь оставалось только ждать, чтобы выбраться отсюда как можно быстрее и заняться исцелением.
Дверь в палату открылась, впустив пожилую медсестру. Проверив повязку, она вынула из вены иглу капельницы и улыбнулась:
- Доброе утро! Вижу, вам уже лучше! Честно говоря, никто не ожидал, что вы так быстро придете в себя. Елена Максимовна, ваш лечащий врач, опасалась, что вы с такими повреждениями не дотянете до операционной. К счастью, все обошлось. Рана на голове оказалась не настолько серьезной, - и внимательно на меня посмотрев посветлевшими глазами, добавила уже другим тоном, - в следующий раз ты должна быть более осторожной.
- Здравствуй, Кадмиель. Я тоже рада тебя видеть. Учту твои пожелания, но в следующий раз, наделяя меня мертвой оболочкой, Михаэль должен будет предупредить о некоторых... неудобствах.
- Он не сомневался, что ты справишься, - взгляд Кадмиель изменился, потеряв настороженность, - как и я. А это тебе.
Передо мной блеснула цепочка из белого металла с висящим на ней камнем овальной формы кроваво-красного цвета.
Я молча приняла подарок тут же надев его на шею:
- Надеюсь, его хватит надолго. Впрочем, ты всегда сможешь обратиться за помощью к нам.
- Благодарю, - я улыбнулась, невольно вспомнив минуту слабости, когда бросила в адрес Михаэля не слишком ласковые слова. Надеюсь, он на меня не в обиде. Хотя, даже если и так, пусть привыкает. Чего еще ждать от ангела, демонического происхождения, созданного Люцифером.
- Он скоро будет здесь, - заметила Кадмиель, - ты готова?
- Неужели отрицательный ответ что-то изменит?
- К счастью для тебя - нет.
- Что и требовалось доказать. А сейчас, я бы хотела остаться одна. Нужно подготовиться к встрече, - с иронией проследив за тем, как медсестра вышла из палаты, я постаралась расслабиться. Однако это удалось не сразу. Прикоснувшись к камню, слегка на него надавила. На мгновение тот стал ярче, и я вскрикнула, от хлынувшей в меня силы. Человеческое тело ослабляет, постепенно высасывая жизненную силу, делая более уязвимой. Мне удалось взять под контроль чужую мертвую оболочку, но если бы не Михаэль, вдохнувший в нее жизнь, сомневаюсь, что хватило бы сил даже выбраться из могилы.
Захотелось тут же оставить эту койку, палату, саму больницу. Чистая мощь кипела во мне раскаленной лавой, почти лишая возможности мыслить разумно. Теперь я понимала, что чувствуют демоны, забирая чужую Anima, и настолько тонка сейчас грань, отделяющая меня от них.
И все же я встала, накинула больничный халат, и тихонько приоткрыв дверь, оглядела коридор. Убедившись, что дверь в сестринскую прикрыта, решила выйти. Одно из окон было открыто, и я встала напротив, вдохнув полной грудью свежий воздух. Давно забытые ощущение полноты и завершенности нахлынули на меня. Я и не представляла, как мне до сих пор не хватало простых 'телесных' радостей.
На стене выкрашенной серовато-зеленой краской висело небольшое зеркало, и я, мгновение поколебавшись, все же решилась на себя взглянуть. Что же, на первый взгляд ничего страшного. По крайней мере, тело было довольно молодым, лет двадцати восьми. Мне все-таки полостью удалось восстановить оболочку, и теперь никто бы не смог подумать, что еще несколько часов назад она была мертва. Лицо утратило синюшную бледность, на щеках выступил румянец, губы начали розоветь. Бинт скрывал волосы, но я знала, что они светлые и коротко пострижены перед операцией. Лишь только глаза... Я помнила, что когда-то они были ярко-зелеными, но теперь их цвет изменился, став серовато-голубым. Не знаю, удастся ли мне водить его за нос слишком долго.
Прилив силы обострил все чувства. Теперь я могла видеть, слышать, ощущать всех, кто находился в этом здании. С тихим стоном я опустилась на колени, под гнетом боли, страха, отчаяния и слабой, робкой надежды. Их так много... этих людей, которые страдают. Наверное, мне не стоило настолько открываться именно здесь. Так непредусмотрительно и опасно...
И все же, один голос, я игнорировать не могла. По-прежнему стараясь, чтобы меня не заметили, спустилась на два этажа вниз. Без труда пройдя пост медсестры, оказалась в родильном отделении. У окна, прислонившись лбом к стеклу, стоял невысокий человек. Его пальцы с силой вцепились в подоконник, а спина сотрясалась от несдерживаемых рыданий. Я его сразу же узнала.
- Она жива? - я подошла к нему поближе и положила руку ему на плечо, стараясь успокоить, утешить. Все еще дрожа от рыданий, но уже более осмысленно мужчина посмотрел на меня, видимо не узнав.
- Она... да... с ней все будет в порядке. Но ребенок... Мы так долго не могли иметь детей, и когда Ириша забеременела... А теперь он умирает, и врачи не знают, как ему помочь.
- Мне жаль, - я опустила глаза. Пустые, ничего не значащие, ни на что не влияющие слова. Чем провинился перед этим миром малыш, только начавший жить? И справедливо ли дать ему умереть?
- Ты же знаешь, что ничем не сможешь помочь, - в голове я услышала голос Кадмиель, - каждый из них проживает свою собственную жизнь. Ты не вправе вмешиваться.
- Жизнь? У малыша ее не было. Он умирает, не успев родиться, - так же мысленно возразила я.
- Такова его судьба, - голос ангела стал громче, словно пытаясь перекричать мои мысли.
- Я вас вспомнил, - нерешительный голос мужчины отвлек меня от разговора с Кадмиель, - это ведь были вы? Там, на дороге?
- Да, - я печально улыбнулась, наблюдая за тем, как оживившееся на мгновение лицо человека теряет краски, становится хмурым и печальным, - спасибо за помощь. Не знаю, что со мной было, если бы не вы.
- Не стоит меня благодарить, - он вздохнул, и я поняла, что сейчас его мысли далеко, вместе с малышом, который борется за жизнь. Но если все так, как сказала Кадмиель, у него нет ни малейшего шанса.
Поняв, что никакими словами сожаления не облегчить горя отца, я от него отошла. Мысли со страшной скоростью вертелись в голове, сменяя друг друга, плавно приводя меня к одному: я ангел, и я здесь. А на остальное... на остальных в данную минуту мне просто плевать. А кто говорил, что мою сущность что-то сможет изменить?
Проникнуть в отделение для новорожденных оказалось труднее. Но 'убедив' медсестру меня провести в реанимацию, я без труда почувствовала слабую искру жизни. Подойдя к контейнеру, увидела крошечное сморщенное синюшное тельце. Наверное, несколько лет назад, в той, другой жизни эта картина разорвала бы мне сердце. Но с тех пор мне пришлось увидеть и пережить слишком много...
Отключив электропитание, и проигнорировав слабый протест медсестры, находящейся под моим контролем, я открыла инкубатор и взяла ребенка на руки.
- Что же, малыш! Там, наверху не слишком в нас верят. Но мы очень сильно их удивим.
Новорожденный смотрел на меня совершенно осмысленным взглядом, словно понимал о чем с ним говорю и внезапно я почувствовала слабый отголосок сожаления. Сожаления о том, что в моей жизни никогда не будет такого вот малыша со смуглой кожей и темными глазами. Что же, судя по всему, эмоции окружающих влияют на меня куда сильнее, чем я надеялась. А это значит, что надо как можно скорее уходить отсюда.
Прижав малыша к груди, я закрыла глаза, представляя, как нас обоих обволакивает свет. Моя кожа стала горячей, и ребенок, видимо что-то почувствовав, слабо пискнул. Стараясь не отвлекаться, я мягко коснулась его силой, потихоньку вливая ее в это хрупкое тельце. Не знаю, сколько это заняло времени, но когда снова открыла глаза, у меня на руках лежал абсолютно здоровый карапуз, с нежно-розовой кожей, пухлыми щечками и сморщенным в плаче курносым носиком, демонстрирующий всю мощь своих легких.
- Удачи тебе малыш, - шепнула я, нежно целуя его в макушку и передавая медсестре.
Через мгновение я покинула палату, стремясь оказаться подальше от места, где мои человеческие чувства могли вырваться на свободу.
- Ты совершила большую ошибку, вмешавшись в его судьбу, - никак не среагировав на голос Кадмиель в моей голове, я вернулась к себе, надеясь, что моего отсутствия никто не заметил. Не думаю, что кто-то из пациентов был бы способен разгуливать по больнице через несколько часов после операции на мозге.
- Мне пришлось позаботиться и об этом, - мне послышалось, или в голосе ангела, помимо назидательности, промелькнуло еще и ехидство? Впрочем, в этом не было ничего странного. Кадмиель, как и я раньше была человеком. Вот только ее смерть была не столь 'зажигательной' как моя.
- У меня еще есть время? - спросила я, укладываясь в постель. Почувствовав что-то холодное на груди, я прикоснулась к кулону: он слегка потускнел, утратив свой кровавый оттенок.
- Исцеление забирает много сил, - пояснила ангел, - ты должна понять, что тебя послали сюда не за этим.
- Знаю, - я прикрыла кулон халатом.
- Он будет недоволен, что ты нарушила его указания, - Кадмиель и не думала останавливаться. Впрочем, я тоже была упряма. Наверное, гены... прошлого воплощения.
- В таком случае, я поясню все ему лично! - почти фыркнула я, в тайне радуясь, что новая оболочка позволяет демонстрировать такое обилие эмоций.
- Я тебя предупредила, - последнее слово я предоставила озвучить ей, и уже через мгновение осталась совершенно одна. Впрочем, ненадолго.
Я почувствовала приближение людей к своей палате, и поспешила закрыть глаза, приняв соответствующий вид. И все же, не смогла удержаться, чтобы не бросить взгляд из-под опушенных век на высокого мужчину в белом халате с маской на лице, уж очень нетерпеливо вошедшего в палату. Сопровождавшая его врач оказалась более медлительной.
- Карина! Девочка моя! Что эти мерзавцы с тобой сделали? - он попытался меня обнять, но был вовремя остановлен подоспевшим врачом.
- Осторожнее, пожалуйста, профессор. Я понимаю, чего вам стоит увидеть ее снова живой, после стольких недель, но все же она слишком слаба после операции. Не стоит беспокоить.
- Да, разумеется, - торопливо сказал тот, кого назвали профессором. Он склонился к моей руке, и коснулся ее губами, - просто я так счастлив. Я давно потерял надежду... и теперь она совсем рядом... живая.
- Значит, нет никаких сомнений? Это она?
- Она, - я снова почувствовала прикосновение к своей руке, на этот раз горячих пальцев. Казалось, мужчина не в силах выпустить меня из рук... точнее, не совсем меня, - эта Карина. Моя жена.
- Поздравляю вас, профессор Жданов. Я рада, что все закончилось хорошо. Медицинский вертолет, как вы и просили, готов к вылету. Сейчас наша бригада подготовит вашу жену к перелету. Думаю, вам лучше подождать в коридоре.
Оставшись одна, я едва успела перевести дух, как в палату вошла Кадмиель в сопровождении двух санитаров. Они легко перенесли меня на каталку и вывезли из палаты. Двигаясь по коридору больницы, я чувствовала легкий страх и волнение. Хотя... после стольких лет я могла легко спутать два этих чувства с любыми другими. Не ожидала, что будет настолько трудно погрузиться в этот мир, полный чужих ощущений и эмоций, которые уже давно перестали быть моими. Но если это именно то, чего от меня хочет Михаэль, я рискну. Ведь, по сути, у меня уже давно нет выбора.
Кадмиель наблюдала за взмывшимся в чистое небо вертолетом. Проведя пальцем по стеклу, она начертила на нем охранный знак, словно надеясь, на помощь древнего символа:
- Удачи, Регина. Пусть тебя хранит Господь.
ГЛАВА III
- Она скоро очнется? - взволнованный голос Олега заставил снова прикрыть глаза и положиться на внутреннее чутье. Он стоял у моей постели, не решаясь взять за руку. Лечащий врач, грузный пожилой мужчина, по имени Анатолий Сергеевич, был рядом с ним. Оба говорили шепотом, но для меня это не являлось проблемой.
- Думаю, да - уверенно ответил врач, - несколько раз она уже приходила в себя, и даже разговаривала с медицинским персоналом. Разумеется, это настоящее чудо, что она осталась не только жива, но и в здравом уме. Признаюсь, рана на голове меня беспокоила.
Я внутренне усмехнулась, полностью разделяя мнение своего врача. Он даже не представлял, насколько эта рана беспокоила меня. Столько дней переносить ненужную боль, когда достаточно небольшого усилия, чтобы полностью себя исцелить. Но я была обязана придерживаться легенды до конца, а значит, придется потерпеть небольшой дискомфорт.
Решившись, наконец, прийти в себя, я открыла глаза и посмотрела на Олега. Он действительно был взволнован, но когда наши взгляды пересеклись, тут же почувствовала в нем перемену. Обойдя врача, Жданов поспешил ко мне и порывисто, но осторожно привлек к себе.
- Привет! - тихо шепнула я, приняв подобающее случаю выражение лица: радости, облегчения, и легкой усталости.
- Кари! - теперь он находился слишком близко, для человека, которого я знала всего пару дней. В нашу первую встречу мне так и не удалось рассмотреть его лицо под маской, но сейчас это стало возможным.
Рядом со мной был высокий, крепкий мужчина, лет сорока, с резкими чертами лица, которое смягчилось, стоило улыбке коснуться его губ. Темные волнистые аккуратно подстриженные, волосы, с легкой проседью на висках придавали его внешности импозантность и солидность.
- Ты жива! Это главное! - голос слегка дрогнул, а взгляд затуманился. Я счастливо вздохнула, и уткнулась лбом ему в плечо, недоумевая, откуда на меня свалилось такое 'счастье' в лице безутешного вдовца, внезапно вновь обретшего жену.
Мягкий свет луны пробивался сквозь неплотно задернутые шторы, падая на ковер и прикроватную тумбочку. Закрыв глаза, я постаралась почувствовать всех, кто находился в доме: Олег... муж, Нина - пожилая неразговорчивая медсестра, нанятая присматривать за мной и охранник, после моего исчезновения живущий в доме. С тех пор как я вернулась, профессор обратился в охранное агентство и теперь по всему дому были расставлены камеры наблюдения, а компанию охраннику - парню по имени Владислав, составлял огромный, угрожающего вида доберман Ральф. Пес был ему бесконечно предан, всем своим видом давая понять обитателям дома, что их он только терпит.
Я встала и подошла к окну. Оттуда открывался замечательный вид на небольшой садик, разбитый у дома, тропинку, ведущую в лесок и зеркальную гладь озера. Ночь казалась безветренной и тихой. И вряд ли человеческий глаз смог бы уловить слабое дуновение ветерка, колыхнувшего тонкие листики рябины, травинку, качнувшуюся от севшего на нее жука едва слышный плеск воды о песчаный берег...
На тумбочке около кровати стоял поднос с фруктами, и я невольно потянулась к большому зеленому яблоку. Повертела его в руках, поднесла к лицу и вдохнула аромат. Запах лета, утренней росы, скошенной травы за окном. Закрыла глаза и впилась зубами в сочную мякоть, почувствовала его сладковатый вкус: ничтожная радость, по сравнению с вечной жизнью и спасением души, но все же...
С тех пор как Олег забрал меня из больницы и перевез в свой дом, я старалась изо всех сил, демонстрируя слабость и беспомощность, что, впрочем, было не трудно. Привыкание к оболочке проходило постепенно, но все же иногда я ловила себя на мысли, что воспринимаю свое новое тело как неудачно сшитый костюм. В данный момент оболочка не помогала, а наоборот, сковывала, заставляя тратить столь драгоценное время на сон, еду и выздоровление. Хотя в какой-то момент была готова отдать должное предусмотрительности Михаэля - все время, что я находилась в этом доме, меня старались не тревожить. По крайней мере, проявляя по отношению ко мне трогательную заботу, Олег ограничивался лишь легким поцелуем в щечку и пожеланием доброй ночи. Но все же чувствовала, что скоро мой 'покой' будет все-таки прерван. И прежде чем это произойдет, нужно успеть сделать то, ради чего я здесь появилась.
- Значит, вы не знали людей, которые вас похитили? - долговязый капитан с блестящей лысиной на макушке вот уже четверть часа задавал мне в разных вариациях один и тот же вопрос. В руках он держал потрепанный блокнот и постоянно что-то туда записывал. Его напарник - не по годам серьезный лейтенант, словно иллюстрируя параграф о допросе потерпевших, пытался смотреть на меня с заботой и участием. Выходило не очень, учитывая, что пару раз, он, отвернувшись, попытался незаметно зевнуть. Видимо, сказывались последствия бурной ночи. Ах, молодость, - я внутренне усмехнулась, и слегка пожала руку Жданова. Олег, как и положено любящему супругу сидел рядом со мной, всем своим видом демонстрируя готовность защитить меня от любой опасности. Жаль, что слишком поздно.... для Карины. Впрочем, разве я могу его осуждать? Он всего лишь человек, и бессилен против ударов судьбы.
Был полдень, и комнату заливали солнечные лучи. День обещал быть теплым и ясным. Не самое мое любимое время суток, да и этот разговор я считала бесполезной тратой времени. Одев на лицо дежурную маску невинной жертвы, я изо всех сил демонстрировала желание помочь милиции в поиске преступников. Впрочем, в этом деле от моей оболочки было пользы меньше, чем от трупа. По крайней мере, его можно исследовать, осмотреть место преступления, и, возможно, выйти на след похитителей. Я же представляла собой абсолютно чистое сознание, не замутненное воспоминаниями той, кем была эта оболочка прежде.
- Я уверена, что никогда до этого их не видела, - совершенно искренне ответила я. Ни до, ни после. Бедняжка Карина! Означала ли ее смерть то, что она узнала кого-то из своих убийц? Как жаль, что я не могу использовать ее воспоминания... впрочем, слово 'жаль' здесь было несколько неуместно. Мне хватало собственных кошмаров, чтобы занимать их у других.
- Вас похитили... - тут капитан заглянул в свои записи, и найдя нужное, снова посмотрел на меня, - две недели назад, 3-го июня. А найдены вы были 10-го. Неделя среди похитителей... неужели вы ничего не можете вспомнить?
Капитан замялся, и посмотрел на меня. На его лице отчетливо читались сомнения.
- Сожалею, но нет. Они накачивали меня наркотиками, и я мало что соображала, - я перевела взгляд на свои руки, и, убедившись, что капитан заметил на них следы от уколов, продолжала, - через несколько дней, когда мне удалось отойти от действия лекарства, я попыталась сбежать. Двое погнались за мной... кажется, один из них меня догнал. Потом почувствовала сильную боль в голове и когда снова очнулась, была уже ночь, шел дождь и я оказалась совершенно одна в лесу. Наверное, они решили что убили меня и бросили там.
Я говорила все это с каким-то отрешенным видом, словно все это происходило в другом мире, в иной реальности. Разумеется, можно легко представить что на Земле кроме демонов существуют и другие монстры, носящие личину человека. Вот только за то время что меня здесь не было я слегка подзабыла каково это - оказаться простым беспомощным человеком.
- Они получили деньги, - кашлянув, в разговор вмешался лейтенант, - и все же попытались убить. Обычно это свидетельствует о том, что преступники не собирались оставлять жертву в живых с самого начали. Либо, чего мы все-таки не можем исключать, они решили, что вы можете узнать кого-то из них.
- Я, кажется, уже сказала, что это невозможно. Неужели вы считаете, что в моих интересах скрывать тех, кто хотел моей смерти?
Я внимательно присмотрелась к лейтенанту - теперь его лицо не выражало ни участие, ни скуки. Все его внимание было сконцентрировано на мне, словно именно во мне таилась разгадка того, что произошло. Рано, малыш, мы ведь еще не в прозекторской, а значит, в мои секреты тебе пока не проникнуть. Эх, лейтенант. Если бурная ночная жизнь не сведет раньше времени в могилу, из тебя может получиться не плохой мент. Но пока тебе еще рано отгадывать тайны вселенского масштаба.
Видимо, студентка, выскочившая замуж за своего бывшего преподавателя не вызывала в нем доверия. А то, что этот преподаватель 'случайно' оказался профессором с мировым именем и крупным банковским счетом за границей не прибавляли симпатий ко мне. Наверное, его подозрения имели бы под собой какую-то почву, останься Карина в живых. Но здесь он ткнул пальцем в небо. Не знаю, как должны вести себя жены, которые устраивают собственное похищение ради выкупа, но уж то, что они не оказываются под землей в уютной, но сырой могиле это точно. По крайней мере, это не входит в их первоначальный план.
- Лейтенант! - голос Олега был холоден, но я не сомневалась, что он готов взорваться в любой момент, - мою жену едва не убили! Она пережила настоящий кошмар. Если вы и дальше будете продолжать разговор в подобном тоне, я буду вынужден указать вам на дверь.
- Приношу свои извинения, - похоже, лейтенант понял, что перегнул палку, - но мы должны учесть все факты, чтобы найти преступников. Вы же прекрасно понимаете, что пока они на свободе ваша жена в опасности.
- Я сам позабочусь о ее безопасности, - повысил голос Жданов и, поднявшись, дал понять, что разговор окончен, - я вас провожу.
Из коридора доносились голоса. Скорее всего, служители правопорядка не оставляли попыток извлечь максимум пользы из сегодняшнего визита. Но вскоре щелкнул замок, и я поняла, что гости удалились. Встав с дивана и набросив на плечи шаль, я подошла к окну, подставляя лицо солнечным лучам. Да, я не слишком любила солнце, но сейчас мне просто необходимо было согреться.
- Замерзла? - на плечи опустились руки Олега и слегка притянули меня к себе.
- Немножко, - я прикрыла глаза, стараясь не думать о том, откуда у профессора антропологии в руках столько силы. Хотя, судя по внешнему виду Жданова, он тщательно следил за собой, регулярно посещая спортзал. Но все же, я не могла принять невиновность Олега как аксиому. Раз я здесь, значит с ним и его семьей не все в порядке.
- Я не надеялся снова увидеть тебя живой, - шепнул он, легонько касаясь губами кожи на моей шее, - эти недели без тебя стали дня меня адом.
Я не смогла подавить дрожь от чужого прикосновения. Странная реакция на мужа. Моя или оболочки? Да, я знала, что настоящая Карина уже мертва, и ее память умерла вместе с ней. Но все же меня не оставляло странное ощущение, что ее история еще не закончена.
- Я жива, здорова, и совсем скоро наша жизнь снова наладится, - отстраненно произнесла я, думая о том, что этот человек никогда не сможет понять до конца, что же такое жить в настоящем аду, - извини, я устала.
Обернувшись к нему, я успела увидеть, как на его лице промелькнуло легкое разочарование. Впрочем, Олег тут же взял себя в руки.
- Конечно, Кари, - тихо произнес он, целуя мою макушку, - хочешь, я отнесу тебя наверх?
- Боюсь, что с такой заботой я скоро совсем разленюсь, и не захочу, чтобы ты выпускал меня с рук, - принужденно рассмеялась я, отстраняясь так, чтобы это не выглядело, словно я от него сбегаю.
- Я готов, - улыбнулся Олег, но все же, позволил мне отойти, и проводил долгим взглядом до самой лестнице.
Как только я скрылась с поля его зрения, тут же выровняла плечи, и уже более уверено поднялась на второй этаж, думая о том, что придется работать быстро. Уж очень мне не хотелось на своей потрепанной оболочке прочувствовать всю прелесть интимной жизни семьи Ждановых.
Как только перевалило за полночь, я вышла из комнаты, и, пройдя вдоль коридора, спустилась на первый этаж. Я знала, что небольшой всплеск энергии вывел из строя несколько камер. Дверь в кабинет Олега была плотно прикрыта, из-под нее не пробивался свет. Но и без того была уверена, что сейчас там никого нет. Толкнув дверь, вошла в темную комнату и осмотрелась: мне никогда не доводилось здесь бывать прежде, однако я знала, что если хочу что-то найти, нужно начинать поиски именно отсюда. Подойдя к письменному столу, стала выдвигать ящики. Так ничего не найдя, обратила внимание на стены, вдоль которых простирались полки с книгами. Здесь их были тысячи. Не самый плохой способ спрятать то, что не предназначено для чужих глаз. Пройдя вдоль полок, остановилась напротив ниши с портретом мужчины средних лет, одетого по моде девятнадцатого века.
Сняв портрет, я прислонила его к столу и снова повернулась, чтобы наткнуться на пустую стену. Что же, никто не обещал, что все будет легко и быстро. Отвернувшись было от стенки, застыла, прислушиваясь к своим ощущениям. Возможно, что я ошибаюсь, но нельзя просто уйти, не будучи уверенной в этом. Приложив ладонь к месту, где еще недавно висел портрет, прикрыла глаза. Сила завибрировала на кончиках пальцев и уже готова была вырваться на волю, когда я услышала у себя за спиной грозное рычание.
Медленно повернув голову к приоткрытой двери, я увидела сидящего прямо на пороге пса. Он скалил зубы и рычал, грозя поднять на ноги весь дом. Я сделала шаг к нему, но псина, видимо отказываясь видеть во мне свою хозяйку, вскочила на все четыре лапы и угрожающе двинулся ко мне. Как же ты не вовремя, четвероногий дружок, - с раздражением подумала я, но не остановилась, пока между мной и Ральфом не осталось менее полуметра.
- Сидеть, - тихо, но твердо произнесла я. Ральф ощетинился, и повел головой. Из его открытой пасти снова донесся рык. Я опустилась рядом с ним на колено, и пристально глядя в его черные, полные злости глаза, повторила команду.
Неожиданно пес моргнул, и, втянув голову в плечи, заскулил.
- Тихо, малыш, - ласково произнесла я, - мы же не хотим разбудить весь дом.
Но Ральф, казалось, меня не слышал. Не знаю, что именно он увидел в моих глазах, но все так же скуля, он пятился задом к двери, избегая моего взгляда.