Помоги проекту - поделись книгой:
— Митя, глазки открой и докладывай, — вежливо попросил я.
— Доложить — доложу, а очей разомкнуть не имею возможности, сплю поёлику…
— По… почему?
— Поёлику, — осторожно кивнув и едва не упав, пояснил он. — Сиречь значит потому что! Филология моя такая, прости господи её, грешную…
— Отставить псевдонаучную болтовню! — прикрикнул я. — Ну-ка быстренько доложи старшим товарищам, что важного и полезного тебе удалось выудить из пьяных возчиков. Только по существу и без театра.
Олёна удивлённо повернула голову в нашу сторону, бабка лишь насмешливо фыркнула — чтоб Митька да без театра? Хорошо, если только он тут ещё и цирк не устроит…
Наш младший сотрудник осенил себя крестным знамением и гулко бухнулся на колени. Первый поклон лбом об пол был отработан от всей широты души — половицы лишь предсмертно скрипнули…
— Не мог я не пить, Никита Иваныч, отец родной!
— Понимаю, достаточно, а теперь вставай и…
— Чую вину свою великую, прощения за то не прошу (чё зря надрываться), а тока как пороть меня на конюшне будете, так уж не до смерти, а? Явите божью милость!
— Ты чего несёшь, Митя?! Когда мы тебя пороли?!
— Бабулю о заступничестве не молю — не ровён час, и она за сердце своё доброе к судьбе моей незавидной по программе полной поплатится. А вот ради невесты вашей, раскрасавицы, ради свадьбы будущей да детишек ваших (даст Господь) уж помилуйте сироту, не бейте цепями звонкими, дайте хоть мясу на спине зарасти, смилуйтесь!
— Митька! — сорвался я, вставая и ища предмет потяжелей, но моя невеста грудью встала на защиту этого гада:
— Не надо, пожалуйста, ради меня! Он же старался, он не будет больше так пить!
Пару минут я стоял перед ней с открытым ртом, красный как мухомор, безрезультатно пытаясь объяснить скупыми жестами, что…
— А, какая разница?!
Митины поклоны об пол гулко отмечали каждые пятнадцать секунд.
— Ну дык ты уж не томи, милок, рассказывай давай, чего да от кого в трактире наслушался, — равнодушно попросила Яга, привычно беря ситуацию в свои хозяйственные руки.
— А в этом плане информацию я наловил всесторонне интересную, — мгновенно сменив тон, развернулся наш паразит к бабуле и, всё так же не раскрывая глаз, пустился перечислять: — Так уж и передайте Никите Иванычу, что невеста его хоть и лошадка тёмная, однако же в поцелуйстве с возчиком Брыкиным запятнана не была. Про то не один свидетель есть, а покойный был до полу женского сластолюбив и хвастлив без меры. Но тот факт железный, что когда его мёртвым на берёзе нашли, то в перелеске фигура девичья, с косою чёрной скрылася, тоже отметить следует.
— А особенное что есть, Митенька?
— Особенное. — Наморщив лоб, наш младший сотрудник покопался пальцем в ухе, вытряхнул соломинку, пушинку, живую божью коровку и наконец сообразил: — Говорят, будто бы до Олёны обоз ровно шёл, а потом как-то… неладно…
— Как это?
— Дык никто и объяснить не может… По мелочам, то телега сломается, то лошадь захромает, то мешки порвутся, то… Неладно, в общем.
— Что ж, и на том спасибо, — подумав, кивнула бабка. — Иди-к ты, милок, в сени досыпать покуда. Ужо к вечеру служба для тебя сыщется.
— Стопочку на опохмел не пожертвуете ли, так я и баиньки? — на всякий случай поинтересовался Митя, не дожидаясь ответа двинувшись в сени. — И впрямь, чё это я? Ровно дитя неразумное, в первый раз, что ли, нашёл кого просить? Да мне скорей отец Кондрат нальёт али Кнут Гамсунович за частушки народные, а чтоб в своём же родном отделении справедливости искать, так нет…
Дверь он успел захлопнуть вовремя. Яга только-только от души замахнулась свежеподаренной немецкой чашечкой, но вдруг опомнилась и удержала руку… Олёна тихой мышкой начала убирать со стола. Кажется, теперь она понемногу входит в реалии наших служебных взаимоотношений и понимает, за кого замуж собралась. А поздно передумывать! Потерять такую чудесную девушку я себе ни за что не позволю…
Дверь заскрипела вновь, и мы уже все трое, не сговариваясь, пульнули туда чем бог послал: я — ватрушкой, бабка — тапкой, моя невеста — полотенцем. Попали все! Дежурный стрелец едва не упал под таким артобстрелом, но выпрямился и чуть обиженно доложил:
— Фома Силыч прибыли! Принять намекают.
— Э-э… чего?! — первым сообразил я. — Что значит «намекают»? Да пусть заходит без всякого, он мне со вчерашнего вечера нужен!
— Робеет он.
— Да тьфу ты, прости господи, — не сдержалась Яга. — Меня, что ли, боится? Так не трону я его больше, пущай не пугается. Вот мужик пошёл, один раз не угодишь, так уже и намекает… Скажи, Олёнушка?!
Олёна машинально кивнула. Стрелец стряхнул крошки творога с груди (моя ватрушка!) и молча махнул рукой кому-то в сенях. Еремеев зашёл не один, вместе с сотником припёрся герой прошлогоднего хоккейного чемпионата Фёдор Заикин. Тоже хороший парень, но с характерным дефектом речи, отсюда и прозвище, то есть фамилия…
— Присаживайся, Фома, — попросил я. — Извини, что задёргал, у тебя и своих дел полно. Но обстановка такая, что… В общем, нужна твоя помощь.
Глава стрелецкой команды молча кивнул и присел на краешек скамьи, как можно дальше от нашей эксперт-криминалистки, но всем видом выражая готовность к сотрудничеству.
— Чаю? — переглянувшись с бабкой, предложила бывшая бесовка.
Фома отрицательно помотал головой. Заикин за его спиной страдальчески вздохнул и перекрестился. Каюсь, видимо, я настолько увлёкся своим начальственным тоном, что в упор не видел бедственного положения моего друга. Мне почему-то втемяшилось в голову, что это он игнорирует мои вопросы невразумительным молчанием.
— Сотник Еремеев, доложите криминальную обстановку по городу. Если не затруднит, со всеми подробностями — важны любые мелочи. Я записываю, итак?
Фома пристально посмотрел мне в глаза, недоверчиво сощурился, закусил нижнюю губу и пальцем поманил Заикина. Верный стрелец откашлялся и начал:
— Н… н… ны… не-э…
— Чего «не»?! Фёдор, я не вас спрашиваю, а вашего прямого начальника.
— А он ну… у… н-не…
— Фома, уйми подопечного.
В ответ все присутствующие (подозреваю — все, включая кота и высунувшегося домового!) уставились на меня с негодующим упрёком. А сам сотник встал, ударил шапкой об пол и, придвинувшись ко мне нос к носу, внятным русским матом высказал всё, что накипело. Причём не произнеся ни звука — у командира стрельцов напрочь пропал голос… Но я почему-то понял всё.
— Извини.
Фома в короткой жестикуляции образно показал, где он видит мои извинения и куда я их могу себе засунуть.
— Здесь женщины, — краснея, намекнул я.
Баба-яга и Олёна одинаково смиренно подняли очи к потолку, делая вид, что в упор не замечают, что разобиженный сотник думает о них конкретно, о всём женском поле в целом, о нашем отделении и его руководстве, о государственной политике, царе, а также… Фома размахивал руками, как сумасшедший широколопастный вентилятор из Южной Кореи, пока попросту не устал и не рухнул обратно на скамейку.
— В-вот оно как… а в-вы всё д-дра-азнитесь — укоризненно заключил Заикин, обмахивая его платочком.
— И… давно это? — Я уже понял, к кому обращаться. Стрелец вздохнул и пояснил:
— Да со-о-о вчерашн-н…ей ночи. М-мы-то до-о-зором шли, а о-о-о…
— Он?
— Он! О-о-он-то у за-забора си-идел и н-не в себе, ка-а-к… как будто у-у-ви-и…
— Увидел кого-то? И это его так напугало, что он голоса лишился?!
Фома решительно вмешался, всё так же мимикой и жестами доказывая, что ни хрена он не испугался, а просто был шокирован. Стрельцы проводили его домой, он выпил стопочку и уснул, но голос наутро так и не вернулся.
Я строго взглянул на бабку.
— А с чего же я-то, старая, крайней стала? Подумаешь, в лягушку обернула на часок… От этого небось ещё ни у кого голос не пропадал. И не смотри на меня так, участковый, не виноватая я!
— Ладно, учтём, — для виду пришлось согласиться мне. — В конце концов, Митю вы превращали не раз, меня тоже… было… Но фактов потери речи не имелось. Фома, а чего ты там, собственно, такого увидел?
Сотник растерянно пожал плечами.
— И… н-не-э по-о-о-мн…
— Понял, понял. — Поспешив заткнуть рот Заикину, я опять обернулся к Яге: — Бабуль, исключительно в целях чистого эксперимента — одну срочную экспертизу можно?
— Переполох, что ль, вылить? — бодренько вскинулась она. — Дело нехитрое, отчего же нет-то… Чай, уж Фома Силыч нам человек не посторонний небось, поглядим — поможем, по мере умишка да мощей старческих…
Моя домохозяйка быстро достала нужные ингредиенты, напрягла Назима расплавить в миске свечной воск, усадила пострадавшего поудобнее, что-то сыпанула в печь и непонятно зачем шуганула даже не приближающуюся к ней Олёну:
— А ты, девка, под руку не лезь! Вона стой, где стоишь, а шевельнуться не думай даже. Я за тобой каждую минуту слежу, без продыху!
Никто ничего не понял, но заступаться тоже не стали, опытному специалисту сейчас слова против сказать нельзя — чародейство штука тонкая… Одна ошибка в заклинании — и прощай, боевой товарищ, мы тебя никогда не забудем, если будешь в раю, и ты нас добрым словом вспомни! Я только обратил внимание, что слова бабка напевала немножко другие, не те, что над Митькой.
— А-а, вспомнил! — В горницу с восторженным воплем вломился дремавший в сенях Митя. — Ещё на тётку Матрёну жаловались возчики разные! Дескать, капустою, что она в трактир бочками катит, приличному гражданину и водку закусить невозможно — сплошное сортирное разочарование! И не я им это подсказал, а… А чего это вы тут все на меня такие серьёзные?!
Пока все присутствующие кто с чем, кому что попало под руку кинулись ловить нашего младшего сотрудника, я неторопливо обследовал ту нелепую восковую форму, которую Яга получила в результате дрогнувшей руки из-за вышеупомянутого эмоционального крика Митиной души. Более всего это походило на уродливый блин с одной дыркой чуть левее центра. Никак иначе идентифицировать это безобразие не могу, я честно пробовал.
В общем, из-за сбившегося заклинания речь к Еремееву так и не вернулась. Митька храбро заперся в бане и уже оттуда грозил утопиться в тазике, если его не простят. Баба-яга, сам сотник и стрелец Заикин бились в двери, штурмуя баньку по очереди, но всерьёз ломать собственную недвижимость моя домохозяйка позволить себе не могла. Олёна перехватила меня у ворот:
— Ох и весело вы тут живёте, люди милицейские. Ежели не прогонишь, хоть уборщицей, хоть посудомойкой, хоть кем в отделении останусь!
— У Кощея было скучнее? — улыбнулся я.
— Страшно там было, Никитушка, — мигом потускнела она, и я поспешил обнять её за плечи:
— Прости, прости, любимая… Глупая шутка получилась.
— Ладно уж, сам-то куда бежишь?
— К царю. Что-то не складывается у нас, что-то идёт наперекор логике, не могу объяснить.
— А царь сможет?
— Не уверен. Но доложить ему обязан. Не уходи со двора, — ещё раз попросил я. — Пригляди тут за всем… и за всеми.
— Слушаюсь, батюшка сыскной воевода! — Олёна лихо козырнула и, едва ли не лопаясь от смеха, строевым шагом отправилась успокаивать Ягу.
…Я шёл пешком. От стрелецкого сопровождения отказался, ощущение опасности в воздухе не витало. Хотя-а… Вот я, например, в отличие от каких-нибудь экстрасенсов, абсолютно не разбираюсь в «тонких материях». Что, кстати, мне не в плюс, но не об этом речь. Говорят, животные способны чувствовать такие колебания в атмосфере. Ну там землетрясение или наводнение — это понятно, а ещё я читал, что кошки могут видеть ауру. Наша эксперт-криминалистка тоже её видит, специфично, по-своему, только когда клиент врёт…
К чему это я? Ага, к кошкам! Так вот, за всю дорогу до царёва терема мне не встретилась ни одна кошка! Подозрительно? Да, но не факт. К делу не пришьёшь. Обычно по Лукошкину бездомные кошки разгуливают вольготно, их, как и беспородных собак, никто не ловит и не отстреливает. Ну не толпами они по улицам носятся, тоже верно, но и чтоб совсем ни одной?! Нигде! Ни в подворотне, ни на заборе, ни на крыльце, ни на подоконнике рядом с геранью — нет кошек.
Помнится, был случай, здесь по ночам Кощей кошкам головы рубил. Но это разовая акция, больше не повторялась, да и сам гражданин Бессмертный сейчас в столицу носа сунуть не посмеет — у нас отец Кондрат на боевом посту. Не знаю уж почему, но именно одного этого неуравновешенного батюшку наш главный злодей боится порой почище всей нашей опергруппы. То есть, возвращаясь к теме прежних размышлений, всё равно непонятно, почему попрятались кошки… А может, я себя просто накручиваю?
Будь что серьёзное, бабкин Вася наверняка предупредил бы…
К Гороху меня пропустили без проволочек. Двор был непривычно пуст. Не прохаживались степенные бояре, не суетились слуги, не бегали спешные гонцы, не толпились иностранные послы и гости, да, собственно, там практически вообще никого и не было, кроме стрелецкой стражи и пары чьих-то холопов.
Сам надёжа-государь спрятался от мира в малом кабинете. Охрана пропустила меня молча, лишь сострадательно покачав головами.
— Всё ещё не в себе? — спросил я, открывая дверь.
Стрельцы безмолвно возвели очи к небу, всем видом показывая: если бы! Только ещё хуже, прогрессирует активно государь, да всё не в ту сторону. В какую именно, мне стало ясно, едва вошёл. Царь Горох восседал на плоском соломенном коврике, задумчиво ровняя крохотными грабельками песчаные дорожки в деревянном ящичке компактного «сада камней». Надо полагать, очередной подарок от посланцев Страны восходящего солнца…
— Здравия желаю. — Я кивнул на сиротливый русский табурет в дальнем углу. — Присесть позволите? Как дела-то?
— Дэкибаэ, — не отрывая взгляда от садика, ответствовал государь. — Не позволю. Вон напротив садись, чаю выпей, а на табуретку нельзя. Уж не обессудь, а выше царя тебе по чину сидеть не положено.
— Субординация превыше всего, — согласился я, сев прямо на пол, прислонясь спиной к стене и вытянув ноги. — От чая не откажусь. Чёрный с лимоном, вареньем и пряниками.
— Зелёный с жасмином безо всего.
— А если я иностранец?
— Гейдзинам поблажек нет. Ты ко мне пришёл, а не я к тебе.
— Логично, — второй раз сдался я. — Наливайте.
Горох отставил ящик в сторону и собственноручно налил мне маленькую чашку бледного чая из красного лакированного чайника. Сам, кстати, пить не стал, но величаво подождал, пока я допью.
— По делу пришёл, Никита-сёскана-сан?
— По делу, тоносама.
— Где такое слово выучил?
— Фильмы смотрел, — отмахнулся я, начиная рассказ. Возможно, он получился несколько сбивчивым и сумбурным, но в то время я действительно никак не мог уложить все свои смутные подозрения в одну ясную схему. Окончательно объяпонился Горох или нет, но слушал он, как всегда, изумительно. Не прерывая, не понукая, не вставляя комментарии по теме, не хихикая и не зевая в полный рот…
Поделиться книгой: