Руины

Он в точности не понимал, что в их плане пошло не так, но то, что ему и его друзьям остаётся только драться, было очевидно. Он метнул ещё один снаряд, и всадник слетел с лошади. Дорн или Рэрун, Уилл не заметил, откуда последовала атака, пустил стрелу в грудь другого варвара.

Павел выкрикнул:

− Нет! Защищайтесь, но не убивайте их!

− Он прав! − крикнула Кара. Как женщина или дракон, она была красива, но в момент превращения выглядела как отвратительное, распухшее нечто. − Не увечьте их…

Колдун наров не дал ей договорить, швырнув в неё огненный шар, ожегший недооформившуюся кристально-голубую чешую. Кара зашипела и отступила назад.

Повернувшись назад к Павлу, успевшему окутать себя красно-золотым сиянием, Уилл сказал:

− И какая идиотская идея на этот раз?

Прежде, чем жрец успел ответить, всадники приблизились к ним. Полетели стрелы. Уилл прижался к земле и опасные снаряды пролетели над ним. Но Павел не был так ловок, и Уилл боялся, что стрелы могли ранить жреца. Когда он в следующий момент поднял голову и оглянулся, он увидел, что Павел был невредим. Защитная аура, кулачный щит и кольчуга, очевидно, защитили его от повреждений.

Уилл мог только молиться Покровителю Воров, чтобы удача продолжала им сопутствовать, потому что только один бог знал, какие неудобства доставляет им запрет на убийства. Нары наступали, праща взметнулась и снаряд, попав одной лошади в голову, отскочил в другую, − оба животных упали. Полурослик надеялся, что всадники выжили после падения. Павел прокричал несколько слов и сделал несколько мистических пасов своим красно-жёлтым амулетом в виде солнца. Чёрная лошадь, цель заклинания, развернулась и помчалась восвояси, унося всадника, несмотря на его крики и попытки остановить животное. Второе заклинание заморозило варвара, словно статую, а его лошадь, чувствуя, что никто ею не управляет, развернулась и погнала в другую сторону.

Но оставалось ещё двое атакующих, которые почти приблизились на расстояние удара. Уилл спрятал пращу за ремень и остановился на миг, обдумывая свои дальнейшие действия. Нары нацелились на него. Полурослик кувыркнулся, уворачиваясь от копыт лошадей и острых ятаганов. Он оказался сбоку от коня и умудрился вцепиться в кожаную одежду всадника. Держаться было сложно, и, пока Уилл попробовал ухватиться сильнее, всадник напал на него. Кочевник не смог из такого положения рубить ятаганом, но он мог бить тяжелым медным эфесом.

Он попал прямо в голову Уиллу − того показалось, что из глаз посыпались искры. Превозмогая боль и ошеломление, он всё-таки умудрился крепко ухватиться за пояс кочевника. Уилл достал свой кинжал и всадил его в бедро наезднику. Шок от раны заставил варвара на секунду прекратить удары. Полурослик стал бить так же эфесом своего кинжала, целясь в почки и солнечное сплетение врага. Нар дёргался и отмахивался. Уилл пополз выше по телу всадника и нанёс удар в челюсть, от чего голова того дернулась назад. Глаза всадника закатились, и он, повалившись из седла, потянул Уилла за собой. Уилл вовремя спрыгнул и, перекатившись через плечо, невредимый быстро встал на ноги.

Но полученный ранее удар давал о себе знать. Его голова раскалывалась, а кровь заливала глаза. Полурослик утёр её и огляделся по сторонам, − он как раз увидел, как Павел отбил щитом ятаган. Сила удара заставила жреца сделать шаг назад, но он так и не прекратил читать заклинание и производить пассы медальоном. Когда он закончил заклинание, глаза кочевника широко раскрылись. Он бросил меч, натянул поводья и, заорав на лошадь, скрылся из виду так быстро, как только мог.

− Да, − сказал Уилл, − может быть, я тоже напугал бы их с помощью магии, если бы я был слишком труслив, чтобы вступить в честный бой.

− Может, я бы дрался, как ты, − сказал Павел, − если бы я, подобно тебе, не знал, как пользоваться головой. Рана не смертельная?

Уилл провёл рукой по рассечённой голове:

− Думаю, нет.

− Жаль.

Павел увидел неподалёку вороного с белыми бабками жеребца одного из наров и направился к нему, ласково подзывая. Лошадь упрямо не хотела подходить. Павел прошептал молитву и взял амулет. Хотя Уилл и не был целью заклинания, непосредственная близость к магии заставила его неожиданно почувствовать себя расслабленным и счастливым, даже если это и казалось глупым в данной ситуации, когда крики битвы, звон железа о железо всё ещё доносились из темноты. Павел снова приблизился к лошади, и жеребец позволил сесть на себя верхом. Жрец Латандера подъехал к Уиллу и посадил полурослика позади себя. Потом он осмотрел поле битвы. Уилл последовал его примеру.

Полурослик отдал нарам должное — они были храбрецами. Даже обращение Кары в форму поющего дракона не заставило варваров бежать с поля боя. Или, возможно, зная, что поблизости притаился еще враг, кочевники просто не имели возможности бежать. Как бы то ни было, они продолжали ожесточённо биться. Путники, избегая ненужных жертв, защищались как только могли.

Кара пела неистовый боевой гимн, вплетая в слова песни магию; драконица вела поединок с чернокнижником наров. Тот атаковал драконицу вспышками острой тени, разрезавшей ей крыло, а Кара ответила на это волной серебряного света, который, казалось, не возымел на колдуна никакого воздействия.

Благодаря силе, данной ему железной рукой, Дорн схватил одного жеребца за шею и опрокинул на землю вместе с всадником. Дживекс ошеломил нескольких нападающих струёй своего мерцающего дыхания, Тэган, зависнув в воздухе, уклонился от атаки копьём и нанёс удар плоской стороной своего эльфийского меча в то время, как Рэрун парировал выпад ятагана древком гарпуна. Это все, что разглядел Уилл, пока Павел не развернул лошадь в противоположном от битвы направление..

− Разве мы не собираемся помочь остальным? − спросил полурослик.

− С ними всё будет в порядке, − сказал Павел. − Если нары приблизятся к Каре, она сама в одиночку их уничтожит. Но, возможно, мы избавим её от такой необходимости.

− Как?

− Остановив Бримстоуна.

− Это он напал на наров? Откуда ты знаешь?

− Потому что я чувствую, что он где-то рядом, как ты бы почувствовал зубную боль. А теперь перестань болтать попусту и смотри в оба.

Бримстоун. Уилл напрягся. Это имело смысл. С того времени, как Уилл с товарищами отправился в путешествие, дракон-вампир не смог следовать за ними. Соответственно, он исследовал Нарфелл в одиночку, но периодически связывался с партнёрами Уилла. В действительности, они ожидали, что он должен появиться, но у дракона не было никаких причин уничтожать наров.

Кровь продолжала течь по лицу − Уилл стёр её рукой. Тут он почувствовал запах дыма, а мгновения спустя увидел длинную извилистую тень.

− Вот он! − воскликнул полурослик. − Поворачивай налево!

Павел натянул поводья и секунду спустя Бримстоун оказался перед ними. Красные глаза горели, как раскалённые угли, платиновое ожерелье сверкало рубиновым светом, несколько стрел торчало между тёмных чешуек. Бримстоун наклонился к земле, где лежали тела наров и лошадей, − один всадник был ещё жив и беспомощно корчился, а второго дракон схватил челюстями, проткнув своими длинными клыками. Раздался глотающий звук − Бримстоун высушивал свою жертву до последней капли. Лошадь не желала подходить ближе, и Павлу пришлось спешиться. Уилл быстро спрыгнул на землю, пока лошадь не умчалась с ним.

Жрец поднял свой амулет.

− Ты же знаешь, что Бримстоун наш союзник. Мы можем попробовать говорить….

Тёплый золотистый свет вырвался из медальона. Уиллу стало тепло и приятно. А вот Бримстоун закрыл глаза и замахал головой, пока свет не пропал. Хотя и не отступил далеко от своей жертвы. Он просто клыками поднял тело и откинул немного в сторону, а потом своим жутким свистящим голосом прошептал:

− Жрец солнца.

− Отпусти их, − сказал Павел.

− Ты с ума сошёл?− спросил Бримстоун.− Я видел, как ты лежал и ждал, пока музыка Карасендриэт сделает их послушными, а я решил облегчить задачу, убив нескольких сам. Можно сказать, я вам помог.

− Ну, собственно… − начал было Уилл, но горящие глаза дракона повернулись к нему и, несмотря на уверенность, Уилл запнулся. Даже для опытного охотника на драконов и другую нечисть полдурослик чувствовал себя неуютно. Было в Бримстоуне что-то определённо ужасное, что-то, что Павел, жрец Латандера, ярый враг нежити, ощущал очень сильно.

Уилл перевёл дыхание и снова начал говорить:

− Действительно, мы надеялись, что песня Кары сделает их дружелюбными к нам. И мы лежали и ждали там на случай, если её необходимо будет защищать, пойди что-нибудь не так.

Бримстоун только фыркнул, наполнив воздух острым и горьким зловонием своего дыхания.

− Будь по-твоему, но они собирались вас убить. Они враги, а их смерти не должны вас касаться.

− Знаешь, − сказал Уилл, глядя на Павла, − наверное, уже поздновато…

− Тихо! − рявкнул Павел, не сводя немигающего взгляда с вампира даже на миг. − Отпусти их, чудовище.

− Я устал от крови гоблинов и йети, − прошептал Бримстоун. − Это можно сравнить с отравой для людей. У тебя нет никакого права запрещать мне, и я намереваюсь оставить свою добычу. Будь благодарен, что я не взял твою кровь.

− Отойди, − сказал Павел. Он прокричал первые слова заклинания. Бримстоун обнажил свои клыки и с ужасной скоростью метнулся вперёд.

Проклятье! − подумал Уилл. За последние несколько месяцев, он избегал смерти от рук неисчислимых врагов, и было бы глупостью погибнуть от клыков их так называемого союзника. Он метнул снаряд из пращи прямо в огромный рубин на воротнике Бримстоуна. Считалось, что для дракона-нежити невозможно находиться далеко от логова. И ещё в Таре Павел изложил гипотезу, что, благодаря зачарованному рубину, Бримстоун нарушил это правило: уничтожение драгоценности уничтожит и самого дракона.

Снаряд попал в камень, но это не произвело ровным счётом никакого эффекта. Для ещё одного броска у Уилла не было времени. Бримстоун почти настиг своих жертв, почти нанёс удар, когда Павел прокричал:

− Латандер!

Жёлтый свет, жаркий и яркий, вырвался из амулета. Бримстоун зарычал, он почти добрался до человека и полурослика. Его чешуя цвета древесного угля загорелась.

Уилл не видел, чтобы его друг вызывал свет такой силы раньше, но Павел изменился. Борьба за окончание безумия изменила его походку, добавила новые борозды на его красивом лице и, наверное, укрепила его веру ещё сильнее. Но магии всё равно не было достаточно. Когда свет утих, Бримстоун моргал, словно на время лишился зрения, его шкура дымилась во многих местах, но он всё равно повернулся к жрецу. Он открыл пасть и запрокинул голову, готовясь использовать своё разрушительное дыхание. Павел стоял спокойно, готовый увернуться.

Уилл бросился между человеком и драконом.

− Саммастер! − крикнул он. − Помните такого?

Бримстоун замешкался.

− Ты же ненавидишь его больше, чем всё остальное, разве не так? − продолжил Уилл. − Поэтому ты здесь и поэтому ты нуждаешься в Каре и всех нас, включая Павла и меня. Ты никогда не отомстишь без нашей помощи.

Змей фыркнул.

− Ты слишком многое о себе возомнил. Я подозреваю, что если двое из вас умрут здесь и сейчас, то поиски продолжатся и дальше.

Возможно, − подумал Уилл, − но важно то, что ты снова разговариваешь, а не атакуешь нас и немного успокоился.

Несмотря на все доводы разума, Уилл всё-таки повернулся спиной к дракону и лицом к Павлу:

− А ты, − сказал полурослик, − ведёшь себя, как всегда, по-идиотски, что, в общем-то, не удивляет меня. Положить конец драконьему безумию − вот что главное сейчас, и чтобы сделать это, нам нужен Бримстоун, равно как и мы ему. Во имя Девяти Адов, он уже спас Драконобора и твою родину, разве нет?

− Я всё равно не могу спокойно стоять и наблюдать, как он питается человеческой кровью. Это претит моим клятвам и понятиям о морали.

− Хорошо, − продолжил Уилл.− Ты остановил его. Теперь оставь его.

Павел тяжело вздохнул:

− Убирайся отсюда, − сказал он змею.

− Когда-нибудь, − прошептал Бримстоун, − мы закончим наш разговор. Вот тогда мы доведём дело до конца.

Он поджал лапы, раскрыл огромные крылья и улетел прочь.

Павел следил за вампиром, чтобы убедиться, что тот действительно улетел. Потом подбежал к мужчине, который немного раньше лежал под лапами у дракона. Подоспев за длинноногим жрецом, Уилл с удивлением увидел, что дракон не растоптал нара, а ещё больше он удивился, когда увидел, что это был вождь кочевников.

Страх расплаты и чудесное освобождение выбило всю агрессию из вождя. Он сидел на земле, дрожал, лицо было пепельного цвета, а глаза таращились на спасителей.

− Всё в порядке, − сказал Павел, помогая варвару подняться на ноги.− Теперь вы в безопасности, и я помогу вам и вашим людям с ранами. Вам нужо лишь отдать приказ прекратить нападение.

* * *

Пятеро наров изучали железную руку Дорна, проверяя остроту когтей и шипов. Один по случайности глубоко поранил палец и с ухмылкой поднял его, чтобы показать товарищам. В отличие от большинства цивилизованных народов, кочевников не отталкивало уродство железных частей тела. Более того, они восхищались ими как оружием. Но Дорн ненавидел быть объектом любого внимания и прилагал усилия, чтобы не нагрубить. Впрочем, это оказалось проще, чем обычно. Вероятно, сказывалось влияние Кары.

Большинство компаньонов Дорна для наров тоже выглядели экзотично, но они переносили удивленные взгляды варваров намного проще. Прихорашивающийся Дживекс рассказывал истории о своих битвах против драконов, драколичей и демонов. Причем, по его словам, он справился со всеми врагами почти без посторонней помощи. Тэган демонстрировал ту смесь изящных манер, ума и развязности, что обеспечили ему место одного из самых почитаемых мастеров фехтования Лирабара. Разница была лишь в том, что он больше не упирал на принадлежность к сынам Импилтура, а сам звал себя эльфом. Но все же не авариэлем. Насколько Дорн мог судить, последние события убедили Тэгана в том, что эльфийская раса заслуживает уважения, но только не ветвь его крылатых сородичей. По мнению маэстро, авариэли, в силу некоей ущербности натуры, потратили столетия, прячась в глуши, словно робкие дикари, тогда как другие эльфы возводили великолепные города и совершенствовались в искусствах. Дорн с тенью кривой усмешки подумал, что если Тэган так стыдится собственной крови, то это напоминает ситуацию самого полуголема. Малар ведает, кому-кому, но не Дорну учить других относиться к себе проще. Наверное, поэтому Дорн и не любил пустых разговоров с незнакомыми людьми. Однако, Фар Квей были похожи на остальных наров и любых других варваров. Нельзя было пренебречь обменом любезностями, чтобы не обидеть их.

Наконец, главы отряда были готовы сесть к костру с Дорном и остальными. Рэрун достал флягу с бренди. Нары раскурили тонкую длинную трубку, набив смесью чего-то, с виду похожего на высушенные растения.

Нары держались со спокойным достоинством. Трудно было представить, что еще недавно они собирались перебить своих новых знакомых или пытались избежать смерти от когтей кошмарного порождения ночи. Мибор, вождь, приложился к фляге и передал ее дальше.

− Мы думали, ночной дракон − ваш союзник, − произнес он голосом глубоким и грубым, как у Дорна, − и что бард пыталась сделать нас беспомощными, пока эта тварь убивала нас.

Очевидно, таким образом он приносил извинения. Поскольку дракон действительно был союзником охотников — о чем они говорить не собирались — это было даже больше, чем они заслуживали.

− Мы понимаем, − ответила Кара, вновь принявшая человеческий облик. − Но песня была просто даром вам и знаком мирных намерений.

Тэган усмехнулся.

− Я тоже пытался продемонстрировать мирные намерения, но, похоже, доблестные Фар Квей не допускали и мысли о подобном.

Дорн не мог понять, следует ли считать двусмысленную фразу комплиментом или наоборот, но Мибор предпочел первый вариант и кивнул.

− Когда ты и этот маленький дракон впервые показались, вы упомянули, что ищете информацию, и наша помощь привела бы к обоюдной выгоде, − произнес воздь.

− Верно, − ответил Павел. Его руки и куртка были до сих пор запачканы кровью раненых, которым он помогал. − Думаю, в последние месяцы вы должны были по крайней мере слышать о том, что драконы сбиваются в стаи и несут разорение всему на своем пути, даже если сами с ними не сталкивались. Металлические драконов и мудрые чародеи объединились, чтобы найти лекарство от драконьего безумия, но для этого они должны разгадать кое-какие тайны.

− Тайны, известные нарам? − нахмурился Мибор.

− Возможно, − произнесла Кара. − Или, по крайней мере, вы можете указать нам направление, в котором искать. − Она взяла трубку, затянулась и выпустила дым в форме идеального кольца. − Нет ли у наров сказаний о временах, когда здесь жили эльфы — народ, к которому принадлежит мой друг, но, скорее всего, без крыльев?

Мибор кинул вопросительный взгляд на на Шабатаи, заклинателя и, очевидно, хранителя знаний Фар Квей. Тот заколебался, и Дорну подумалось, что маг, как и его коллеги из цивилизованных мест, не слишком любит обнаруживать свое незнание какого бы то ни было вопроса.

− Нет. Когда-то этой страной правили могущественные маги. О них у нас сохранилась память. Но они были людьми, а не эльфами.

− А какие-нибудь таинственные руины неподалеку есть? − спросил Уилл. − Особенно населенные призраками, проклятые или заполненные ловушками. Что-нибудь в таком роде.

− Города королей-волшебников похоронены под землей, − ответил Шабатаи. − Очень редко кто-нибудь находит спуск в какой-нибудь из них. Но мне не известно ни одного, да и все равно, владыки прошлого, как я уже сказал, были людьми.

− Тем не менее, они могли знать тель-куэссир и оставить о них записи, − заметила Кара.

− Согласен, − сказал Тэган, − но если наши друзья не смогут указать точное место, как-то связанное с эльфами, драконами или просто известное как хранилище древних знаний, то неизвестно, как нам продвинуться в поисках дальше. Слишком мало времени для раскопок наугад.

− А как насчет Отшельника? − спросила молодая нарская женщина с белыми татуировками на смуглых предплечьях, изображавшими вставших на дыбы коней.

Шабатаи фыркнул.

− Это не древний город или форт и не имеет ничего общего с драконами или эльфами. Но даже если он действительно существует, искать его — чистое самоубийство. К чему заводить об этом разговор?

− Если истории, которые рассказывала мне бабушка, не врут, Отшельник знает ответы на все вопросы, − ответила воительница.

− Похоже, это как раз то, что нам нужно, − ухмыльнулся Уилл.

Огр подсек живую ногу Дорна, и тот повалился на землю. Зрители, поставившие на великана, завопили в восторге, а болевшие за паренька-полуголема огорченно застонали. Дорн попытался отползти назад, но бедро было сломано, сквозь кожу проглядывала кость, а вспышка боли парализовала его. Фыркнув, огр с покрытым родимыми пятнами лицом занес огромную дубину и обрушил на тело противника. Дорн попытался откатиться и подставить под удар свою железную половину, но оружие врезалось в плоть, круша ребра. Гигантское существо нанесло еще один удар. И еще. И еще…

Дорн распахнул глаза. Удары, однако, не прекращались, хоть и были отнюдь не такими болезненными, как во сне. Он повернул голову. Кара спала, удобно устроившись рядом с живой половиной Дорна. Полуголем увидел, что она метается, тоже мучимая кошмарами. Он мягко потряс ее и, когда она стала приходить в себя, заметил Бримстоуна, смотревшего на них горящими янтарными глазами. Дорн откинул одеяло, вскочил и встал между Карой и вампиром, повернувшись к нему железным боком.

Бримстоун усмехнулся, демонстрируя длинные клыки и обдавая Дорна дымом.

− Спокойнее, − прошептал он. − Если бы я желал тебе или Карасендриэт зла, вы были бы уже мертвы.