Пираньи в шоколаде

— Что — я?

— В каком мире живешь ты?

— В гораздо более реальном. Он плоский и стоит на трех китах, — усмехнулась я. — Давай все-таки вернемся к вопросу о черепашке-ниндзя. Я не шучу насчет того, что все это может плохо кончиться. Для Жанны дело пошло на принцип, а психика у нее — как у самурая. Если не добьется своего — может пойти на крайние меры. С нее станется.

— Чего же ты хочешь от меня? Чтобы я на ней женился?

— Зачем идти на такие жертвы? Все гораздо проще. Разочаруй ее. Прикинься, что сходишь по ней с ума, и веди себя так, чтобы она сама тебя бросила. Изобрази из себя кретина, скрягу, грязнулю, извращенца или еще что-нибудь в этом роде. Это совсем нетрудно.

Аспид усмехнулся.

— Допустим, я соглашусь. И что я с этого буду иметь?

— Моральное удовлетворение от собственного благородства. Роскошное любовное приключение с роковой брюнеткой. Если этого недостаточно — покатаешься на "VRSCA V-ROD" Многие байкеры палец бы себе оттяпали за такую возможность.

— Э, нет. Так дела не делаются. Услуга за услугу. Раз уж мне придется ублажать твою подругу, ты сделаешь кое-что для меня.

— Что именно? — настороженно поинтересовалась я.

— Пообщаешься с моим братом.

— В каком смысле — пообщаюсь?

— В самом прямом. Ты сделаешь для него то же, что я для Жанны.

— Ты имеешь в виду, что я должна буду его разочаровать?

Макс ухмыльнулся и покачал головой.

— Разочаровывать его не нужно. Скорее, наоборот.

— Наоборот? И до какой степени?

— Чем больше — тем лучше.

— Он тоже байкер?

Аспид кивнул.

— Боюсь, ничего не выйдет.

— Это почему же?

— К сожалению, гоняющие на мотоциклах мужики с татуировками вдохновляют меня еще меньше, чем тебя черепашки-ниндзя. Подбери своему братишке какую-нибудь крутую красотку в "косухе", балдеющую от шрамов и экстремального секса. Я вашим дамам в подметки не гожусь, а с тех пор, как увидела Спермовыжималку с ее драконом, вообще страдаю устойчивым комплексом неполноценности.

— Не мудрено, — усмехнулся Аспид. — Рядом с ней даже великан почувствует себя пигмеем. Не бойся, хард-секс на движущемся "Харлее" тебе не грозит. Речь идет исключительно о платонических отношениях.

— Твой брат похож на тебя?

— Многие женщины считают его даже более привлекательным. Блондин, голубые глаза, рост и фигура примерно такие же. Он здесь же, на фестивале. Тоже, кстати на "Харлее". У него серебристый "фэт бой".

— Извини, но я не верю, что твоего синеглазого двойника могут интересовать платонические отношения. Он что, гей?

— Нет, он не голубой. Просто Антон боится женщин.

— Боится? Что ты имеешь в виду? Он шарахается от них, как от чумы?

Аспид вздохнул.

— Не до такой степени, но нечто в этом роде.

— А вдруг я еще больше его напугаю?

— Вряд ли. Попробуй изменить его отношение к прекрасному полу. Дело в том, что Антоша немного стеснительный.

— И сколько лет этому Антоше?

— Двадцать восемь.

Я подозрительно посмотрела на Макса.

— По-моему, ты чего-то не договариваешь.

— Уверяю тебя, мой братишка — отличный парень. Он тебе понравится.

— А может, обойдемся без этого?

— Не обойдемся, — покачал головой Аспид. — Или ты не хочешь спасти жизнь своей подруге?

— Сейчас я в этом уже не уверена, — грустно вздохнула я.

* * *

— Собака бывает кусачей Только от жизни собачей, Только от жизни, от жизни собачей Собака бывает кусачей,

— дружно выводили мы с Антоном.

Багровые отблески пламени причудливо играли на серебристых боках "фэт боя". Наш костер находился вдали от буйной байкерской тусовки, и муторно-однообразная долбежка тяжелого рока лишь изредка доносилась сюда вместе с порывами изменяющего направление ветра.

Брат Аспида сидел по другую сторону костра, время от времени подбрасывая в него поленья. Разгораясь, огонь выхватывал из темноты чуть удлиненное лицо с мужественным квадратным подбородком, высокие, красиво очерченные скулы, задумчивые голубые глаза с падающей на них волнистой темно-русой прядью.

Макс не обманул: внешне Антон был даже привлекательнее его, и, если бы не одно "но", я была бы не прочь посидеть у огня с таким роскошным парнем. Увы, это "но", о котором коварный Аспид упомянул лишь после того, как представил меня брату, сводило на нет все удовольствие от знакомства.

— Извини, мы отойдем на минутку, — сказал Антону и отвел меня на несколько шагов в сторону. — Я должен кое-о-чем тебя предупредить. Видишь ли, мой брат отличный парень и я очень его люблю, но…

— Он маньяк, страдающий синдромом "Синей бороды"? — мрачно предположила я.

— Ну что ты, все не так страшно. Антон совершенно не агрессивен. Только небольшая задержка в развитии…

— Задержка? Какая еще задержка? Он что — олигофрен?

— Давай обойдемся без медицинских терминов, — поморщился Макс. — Просто он немного отстал по сравнению с другими людьми. У Антона — мозг одиннадцатилетнего ребенка.

— Ты что же, решил бросить меня на растерзание малолетнему хулигану с телом и инстинктами взрослого мужика? — возмутилась я.

— Да он сам тебя боится! — скрипнул зубами Макс. — Неужели ты этого не замечаешь?

— Здесь слишком темно, чтобы я со своей близорукостью могла различить на его лице столь тонкие оттенки эмоций.

— Он тебя не тронет, за это я ручаюсь. Просто посиди, поговори с ним. К сожалению, женщины, с которыми я, как правило, общаюсь — не слишком подходящая компания для Антона.

— А я, по-твоему, подходящая?

— Ты — да. Ты же сама просила, чтобы я излечил от любовного недуга твою драчливую подружку. Вот и решай — или мы помогаем друг другу, или мирно расходимся.

— Я согласна, — сказала я.

— Вот и отлично, — ухмыльнулся Аспид. — Ладно, вы тут развлекайтесь, а я отправляюсь разочаровывать "черепашку-ниндзя".

Я не успела ничего возразить, как Аспид, чмокнув меня в щеку, повернулся и растаял в темноте. Как разыскать Жанну, я ему объяснила.

Тяжело вздохнув, я вернулась к Антону, лихорадочно соображая, на какие темы можно говорить с умственно отсталым байкером. Под впечатлением от "чумового шабаша мотошизанутых" я сделала вывод, что и у нормальных байкеров не все в порядке с головой, а если слабоумие еще и врожденное… страшно подумать!

Ничего путного в голову не так и не пришло, и я, вспомнив случайно услышанную фразу, поинтересовалась, какую мощность может выдать турбированный двигатель "Хайабуса" в пике характеристики.

Антон задумчиво посмотрел на меня, обошел вокруг костра и сел с противоположной от меня стороны. Огонь осветил его лицо, и я заметила, как на щеках парня вспыхнул румянец.

— Не люблю свое имя, — сказал он.

— Как же тебя называть?

Красные пятна стремительно расплывались по лицу байкера. Теперь зарево охватило и уши.

— Громовая нога.

— Мне тоже не нравится мое имя, — сообщила я. — Можешь называть меня Собачий глаз.

— Почему собачий? — удивился Антон. — У индейцев был Соколиный глаз.

— Потому что собачий глаз, в отличие от соколиного, почти ничего не видит. У меня близорукость, а очки носить мне не нравится, так что на Соколиный глаз я никак не тяну.

— Собак я люблю, — мечтательно произнес Громовая нога.

Я с облегчением вздохнула. На тему домашних животных, в отличие от характеристик мотоциклетных моторов, я могла рассуждать бесконечно.

— Я тоже люблю собак, — сказала я. — У меня дома есть черный терьер. Ее зовут Гел-Мелси-Блэк-Стар, для друзей — Мелси.

— Мелси, — повторил Антон. — Красивое имя. А ты знаешь песню про Пегги и ее щенка?

Песню я знала. Мы спели ее, потом про кошку и черный дом, потом про обезьян и попугаев и, наконец, снова вернулись к собачьей тематике.

Собака несчастная очень опасна, Ведь ей не везет в этой жизни ужасно. Ужасно, как ей не везет. Поэтому лает она, как собака. Поэтому злая она, как собака. И каждому ясно, что эта собака Всех без разбора грызет…

Голос у Громовой ноги оказался очень приятным, в отличие от меня, он обладал отменным музыкальным слухом, и наш импровизированный дуэт доставлял мне немалое удовольствие. Все оказалось совсем не так страшно, как я думала.

Песен я знала много, до утра хватит. Продолжим в том же духе до рассвета, а там появится Аспид под ручку с самоутвердившейся и разочаровавшейся в нем Жанночкой, мы сядем на ненавистный Бубликов "Харлей", я уговорю подругу ограничиться сотней километров в час, мы вернемся домой целые и невредимые и, наконец-то я завалюсь спать…

Прекрасна собака, сидящая в будке. У ней расцветают в душе незабудки, В желудке играет кларнет… Но шутки с бродячей собакой бездомной Опасны, особенно полночью темной. Вот самый собачий, вот самый огромный, Огромный собачий секрет…

Приблизив запястье к огню, я взглянула на циферблат часов. Три часа ночи. К продолжительным ночным гулянкам я была непривычна, и глаза слипались со страшной силой, а зевала я так, что еще немного — и смогла бы посостязаться с крокодилом.

— Хочешь спать? — спросил Антон.

— Еще как! — призналась я. — Может, прикорнем на земле, как индейцы?

— На земле? — озадачился Громовая нога. — А на кровати не хочешь?

— Хочу, только кровати нет.

— Так поедем ко мне. Это рядом. У меня шесть комнат, три собаки, коллекция птичьих яиц и моделей гоночных машин. Кровати тоже есть. Тебе понравятся.

— Рядом — это где?

— Километров восемь отсюда. У нас с братом особняки в Нижних Бодунах.

— Особняки? И много их у вас?

— Только два. Один — Макса, другой — мой. Поехали.

— На мотоцикле? — содрогнулась я, вспомнив свое путешествие с Жанной.

— А на чем же еще? — удивился Громовая нога. — Ты не бойся, я хорошо вожу.

При мысли о мягкой, удобной кровати, я позабыла об инстинкте самосохранения.