Все под контролем

Кев направил их к поликлинике. Они рванули туда со всех ног, чтобы опередить цели; их не волновало, что на них смотрят, — лишь бы не заметили террористы. Но мы все еще не получили разрешения контролировать ход событий.

— Альфа, это Гольф, — снова раздался в эфире голос Кева. — Пора тебе принимать меры — иначе мы их потеряем. Чего ты хочешь от нас?

— Гольф, постой, постой…

На заднем плане по-прежнему было шумно: множество голосов говорили одновременно, телефоны продолжали исступленно трезвонить, кто-то выкрикивал какие-то команды.

И вдруг все стихло.

А затем наконец прозвучал голос Симмондса — очень отчетливый голос, с таким не поспоришь. Я слышал, как он сказал Альфе:

— Сообщите низовому командиру, что можно продолжать.

— Слушайте все. Это Альфа. Я осуществляю руководство. Гольф, подтвердите.

Кев вышел на связь, но вместо подтверждения сказал:

— Слава богу! Слушайте все, если они доберутся до аэропорта, будем брать их там. Если нет — действовать по моей команде. Зулу и Лима, как дела?

— Мы застряли на перекрестке. Можем их перехватить.

Речь шла о пересечении Мейн-стрит со Смит-Дорриен-авеню — основной дороге в Испанию. Объекты направлялись туда.

Скоро я мог сматывать удочки. Задача, ради которой меня сюда привезли, была выполнена. Я приготовился потихоньку удалиться. Но тут они остановились.

Черт!

— Стоп, стоп, стоп! — сказал я. — Браво-один, Браво-два и Эхо-один остановились.

Дело близилось к завершению.

Давай бери их здесь и сейчас.

Сэвидж отделился от своих спутников и пошел обратно к центру города. Вот дерьмо! Теперь нам приходилось контролировать две группы, и мы не знали, у какой из них детонатор.

Кев подтянулся поддержать меня. По рации я слышал, что остальная часть команды следует за двумя другими исполнителями, пока я готовлюсь брать Сэвиджа. Он свернул налево, в переулок.

Я уже снова собирался выйти на связь, когда сзади завыла полицейская сирена и раздалась пальба.

— Контакт! Контакт! — в тот же момент крикнул в эфире Эван.

И снова выстрелы.

Мы с Кевом переглянулись. Что, черт возьми, происходит? Мы рванули за угол. Сэвидж тоже услышал выстрелы и повернулся к нам. Даже издалека я видел его глаза — большие, как блюдца, и дергающиеся, как у припадочного.

Между нами возникла женщина.

— Стоять! Силы безопасности! Стоять! — крикнул Кев.

Левой рукой ему пришлось оттолкнуть ее в сторону, так что она ударилась о стену. Женщина сползла на тротуар, из рассеченной головы текла кровь. По крайней мере, так ей не угрожало стать мишенью.

Она вдруг пронзительно закричала. Кев не менее пронзительно орал на Сэвиджа, и все, находящиеся неподалеку, мало-помалу присоединились к этим пронзительным воплям. Все это напоминало разборку двух банд.

Кев откинул полу своей спортивной куртки, чтобы добраться до плоской кобуры, висящей возле почки. Мы всегда клали какой-нибудь тяжелый предмет в карман — могла хорошо сойти и полная обойма, — чтобы легче было это сделать.

Но смотрел я не на Кева, а на Сэвиджа. Я видел, как его рука тянется к правой стороне пиджака. Сэвидж не был каким-нибудь придурком, привыкшим драться на кулаках в темных переулках. Едва увидев нас, он понял, кто ведет в счете. Наступал решающий момент.

Кев выхватил пистолет, вскинул его и выстрелил.

Ничего.

— Заклинило! Черт, Ник, черт!

Выбивая заклинивший патрон, Кев припал на одно колено, чтобы стать мишенью поменьше.

Начиная с этого момента все стало происходить как в замедленной киносъемке.

Мы с Сэвиджем не спускали друг с друга глаз. Он знал, что́ я собираюсь сделать; он мог замереть на месте; он мог поднять руки.

Моя куртка застегивалась на липучку, так что в подобные моменты я мог быстро распахнуть ее и вытянуть пистолет.

Единственный способ вытащить и быстро применить оружие — это разбить движение на этапы. На первом этапе я продолжал не отрываясь глядеть на цель. Левой рукой я ухватился за низ куртки и дернул вверх. Липучка разошлась.

В то же время я шарил по животу, нащупывая рукоять пистолета. Единственный шанс.

Мы по-прежнему пристально смотрели друг другу в глаза. Сэвидж что-то крикнул, но я не разобрал что. Слишком много было других звуков — кричали прохожие, вопил мой наушник.

Этап второй: я обхватил пальцами правой руки пистолет. Если ошибусь, то не смогу правильно прицелиться — промахнусь и погибну. Как только я почувствовал, что мне это удалось, средний, безымянный пальцы и мизинец буквально впились в рукоять. Мой указательный палец не лежал на спусковом крючке, а был прижат к стволу. Мне не хотелось нажимать на крючок раньше времени и таким образом убивать самого себя. Сэвидж по-прежнему глядел на меня и по-прежнему что-то орал.

Его рука почти дотянулась до кармана.

Этап третий: я вытащил оружие, одновременно большим пальцем снимая его с предохранителя.

Мы по-прежнему не могли отвести друг от друга глаз. Я видел, что Сэвидж понимает: он проиграл. Губы его кривились. Он знал, что вот-вот умрет.

Выхватив пистолет, я направил его параллельно земле. Вытянуть руку и занять правильную позицию для стрельбы не было времени.

Этап четвертый: левой рукой я все еще старался стянуть куртку, пистолет находился сейчас возле пряжки моего ремня. Мне не было нужды смотреть на него: я знал, где он и на что нацелен. Я не сводил глаз с Сэвиджа, равно как и он с меня. Я нажал на спусковой крючок.

Казалось, отдача вернула все в реальное время. Первая пуля угодила в цель. Я не знал, куда именно, да мне и не нужно было. Глаза Сэвиджа яснее ясного говорили мне все, что я хотел знать.

Я продолжал стрелять. Нельзя слишком убить человека. Пока Сэвидж был в состоянии делать движения, он мог заставить сработать взрывное устройство. Я выпустил целую обойму, чтобы увериться в том, что угроза миновала. Когда Сэвидж рухнул на землю, я перестал видеть его руки. Он скрючился, держась за живот. Я быстро шагнул вперед и сделал два прицельных выстрела в голову. Больше он не представлял угрозы.

Подбежавший Кев шарил по карманам Сэвиджа.

— Пусто, — сказал он. — Ни оружия, ни взрывного устройства.

Я посмотрел на него. Кев вытирал испачканные кровью руки о джинсы Сэвиджа.

— Значит, у кого-то из остальных, — сказал он. — Я не слышал, как отъехала машина, а ты?

При подобной сумятице я не мог ответить с полной уверенностью.

Я стоял над ними. Мать Кева была родом из Южной Испании, и он походил на местного: черные как смоль волосы, не великан и с самыми синими глазами на свете. Его жена утверждала, что он вылитый Мэл Гибсон, над которым Кев не упускал случая поиздеваться, но которого втайне любил. Сейчас на него надо было поглядеть: он понимал, что теперь передо мной в долгу. Я хотел было сказать: «Да ладно, всякое бывает», — но время было неподходящее. Вместо этого я сказал:

— Да пошли они все, Браун. Чего ты хочешь, если у тебя имя такого же цвета, как дерьмо?

Мы похлопали друг друга по плечу и обменялись оружием.

— Рад, что не придется потеть ни на каких дознаниях, — ухмыльнулся я. — А ты давай-ка собирайся.

Кев улыбнулся и начал передавать по рации отчет с места происшествия. Все складывалось удачно для него и остальных, но нам с Эваном не следовало быть здесь. Мы должны были испариться до прибытия полиции.

Потому что мы с ним прилетели сюда, проведя секретную операцию в Северной Ирландии в составе 14-й разведгруппы; нам нельзя было светиться где-нибудь еще. Если нас обнаружат в Гибралтаре, поднимется большой шум.

Штаб находился примерно в пятнадцати минутах ходьбы пешком. Я засунул пистолет Кева за ремень джинсов и быстро зашагал прочь.

Вечером того же дня вся наша команда была уже на борту транспортного самолета «С-130 Геркулес», покидавшего Гибралтар. Настроение у нас было не самое лучшее.

Испанская полиция обнаружила бомбу, заложенную в машину ВИРА на подземной парковке в Марбелле, в тридцати милях от центра событий. Там было 145 фунтов взрывчатки «семтекс» и неподсоединенный часовой механизм, установленный на 11.20, когда церемония смены гибралтарского караула уже заканчивалась и гвардейцы уходили от резиденции губернатора. Белый «рено» в конечном счете должен был просто блокировать путь.

Когда Симмондс вышел, Пат сказал:

— Этой бомбы хватило бы, чтобы отделить Гибралтар от материка. Стоило только нажать на кнопку. Если будет дознание, то катись они все. Лучше дюжина присяжных, чем шестеро в почетном карауле.

Оглушенный ревом двигателей, я посмотрел в лица Кева, Пата и Эвана и постарался забыть, куда я возвращаюсь. Дом с голыми стенами это еще не домашний очаг.

Пат вдруг издал боевой клич:

— Один за всех, и все за одного!

Мы всегда смеялись, когда он проделывал это, но он угодил в точку. Любой из нас был готов положить свою жизнь за другого. Даже я улыбнулся: когда вокруг такие парни, кому нужна семья?

«Несомненно, — подумал я, — боевое братство — это самое лучшее в жизни».

1997

1

Если вы работаете на британскую разведслужбу (известную также как «Контора») и официально приглашены на ее сборище на южном берегу Темзы, в Воксхолле,[9] существуют три уровня общения. Первый — с кофе и бисквитами — означает, что вас хотят погладить по головке. Второй больше смахивает на поточное обслуживание в деловом стиле — кофе, но без бисквитов, и это означает, что вас не просят, а требуют следовать приказам. И наконец — уже без бисквитов, а равно и кофе. И это в принципе означает, что вы вляпались. Оставив САС в 1993 году и перейдя на теневые операции, я имел многочисленное общение на всех уровнях, но в тот понедельник у меня не было особых оснований ожидать красиво пенящегося капуччино. Действительно, дела шли не ахти.

Когда я вышел из метро на станции «Воксхолл», особенно радостных предзнаменований тоже что-то не было заметно. Мартовское небо было пасмурным и унылым, приготовляясь к пасхальным каникулам; путь мне постоянно преграждали ремонтные работы, а неожиданная дробь отбойного молотка прозвучала как залп расстрельного взвода. Воксхолл-Кросс — здание, которое обычно называют Ми-6, штаб-квартира Интеллидженс сервис,[10] — расположен примерно в миле вверх по течению от парламента. У него странная форма — бежевая с черным пирамида со срезанной верхушкой, строго поделенная на уровни, с большими башнями по бокам и террасой бара, выходящей на реку; не хватает только витиеватой неоновой надписи, чтобы подумать, что перед вами казино. Воксхолл-Кросс вполне уместно смотрелся бы в Лас-Вегасе. Я жалел Сенчури-хаус — старую штаб-квартиру неподалеку от станции «Ватерлоо». Да, то здание было порождением шестидесятых, уродливое, угловатое, перегруженное стеклянными панелями, оконными сетками и антеннами, и до него было не так удобно добираться от метро, но оно представлялось мне куда более уютным.

Напротив Воксхолл-Кросс, примерно в двухстах метрах от широкой автомагистрали, находился железнодорожный переезд, а рядом тянулись арки с множеством магазинчиков. Там же был и большой салон по продаже мотоциклов. Я приехал рано, поэтому зашел туда и принялся фантазировать, какой «дукати» куплю, когда мне повысят зарплату, чего вряд ли можно было ожидать сегодня. Удача так упрямо отворачивалась от меня, что я уже начинал подумывать: не бросить ли все к черту?

Я жутко облажался. Меня послали в Саудовскую Аравию настропалить, а затем обучить нескольких североиракских курдов, чтобы они убили трех видных деятелей партии Баас. Надежды возлагались на то, что эти убийства воспламенят и без того накаленную атмосферу и помогут свергнуть режим в Багдаде.

Первая часть моего задания заключалась в том, чтобы принять в Саудовской Аравии кое-какое оружие бывшего Восточного блока, доставленное контрабандно: снайперские винтовки Драгунова, парочку пистолетов Макарова и два автомата Калашникова с откидным прикладом — модификация для воздушного десанта. Все серийные номера были удалены, чтобы принадлежность оружия нельзя было установить.

Для усиления хаоса план был разработан таким образом, чтобы курды нанесли три удара — в одно и то же время — в самом Багдаде и его окрестностях. Первый представлял собой убийство с использованием «Макаровых». Идея состояла в том, чтобы два парня подошли к дому, ворвались внутрь, шлепнули жертву и смотались.

Вторая идея пришлась бы по вкусу снайперу. В собственных глазах объект выглядел как гигант фитнеса; выйдя из дома, он трусцой пробегал по дорожке около четырехсот метров. Он ежедневно появлялся в зеленом спортивном костюме, пробегал один круг, и на этом все тренировки заканчивались. Парни должны были подстрелить его, когда он начинал потеть и сбавлял темп, что, судя по его виду, происходило после первых ста метров. Мне предстояло выступить координатором, чтобы парни открыли огонь одновременно.

Третий объект предполагалось уничтожить по дороге в министерство. Два байкера должны были прорваться на красный свет и отсалютовать ему из своих АК-47.

Я без всяких проблем приземлился в Северном Ираке и приступил к начальной стадии тренировок. К этому моменту уже не только курды знали, в чем будет заключаться их задача. Снайперские винтовки Драгунова оказались кучей дерьма. Однако оружие само по себе никогда не бывает столь важно, как боеприпасы, которые в этом случае оказались еще хуже, — патроны 7,62 мм индийского производства. Будь моя воля, я предпочел бы финские, фирмы «Лапуа», — лучшие в мире патроны для снайперской стрельбы, но западные патроны использовать было нельзя.

Индийские давали промах за промахом. В довершение всего винтовки Драгунова были полуавтоматические. В идеале требовалось оружие не только более эффективное, но и не оставляющее гильз; а в этих винтовках гильза оставалась внутри до перезарядки. Однако приходилось пускать в дело русское дерьмо.

После выполнения всех трех заданий оружие должны были уничтожить. Этого не произошло. На АК установлена прицельная рамка, и под ней выбит серийный номер. Мне сказали, что все серийные номера удалены, и я принял информацию за чистую монету. Оказалось — не все…

Единственным выходом из ситуации, которая весьма озаботила Лондон, было прикончить команду курдов, которую я обучал. Суровая мера, дальше некуда, но это надо было сделать. Мелочей не бывает. Если бы иракцы сумели отследить оружие, они могли бы заподозрить причастность к этому делу Соединенного Королевства. Если бы затем они схватили курдов, которым уже случалось упоминать, что их обучает какой-то западный человек Ник, то несложно было бы догадаться, из какой страны он взялся. Я охреневал оттого, что мне придется убить их, потому что успел хорошо узнать этих ребят. По сей день я ношу часы одного из снайперов, которые он отдал мне. Однажды мы поспорили, и он проиграл. Я сжульничал, потому что должен был выиграть. Я действительно полюбил его.

Когда я вернулся в Англию, началось внутреннее расследование, в ходе которого каждый прикрывал свою задницу. А поскольку именно я занимался этим делом, легче всего было свалить все на меня. Технари Воксхолл-Кросс в один голос заявили, что непроверенное оружие — мой просчет. Что я мог на это ответить? Меня просто втоптали в грязь. Хотя я старался держать удар.

Я вошел в Воксхолл-Кросс через единственную металлическую дверь. Изнутри здание легко можно было принять за любое другое административное здание в стиле высоких технологий в любом другом городе: в нем царили чистота, тишь да гладь и дух корпоративности. Служащие просто проводили своим удостоверением по электронным панелькам, но мне пришлось пройти путем для посетителей.

За толстым пуленепробиваемым стеклом сидели две женщины.

— Мне к мистеру Линну, — сказал я по интеркому.

Одна из них просунула в прорезь книгу регистрации:

— Будьте добры, заполните это.

Я начал писать свою фамилию, а женщина подняла трубку телефона:

— Как прикажете доложить о вас мистеру Линну?

— Моя фамилия Стэмфорд.

В регистрационной книге были отрывные лейблы. Одна половинка вкладывалась в пластиковый чехол, который я должен был приколоть к костюму. На моем бейдже было написано: «Сопровождать повсюду».

Положив трубку, женщина сказала:

— Сейчас кто-нибудь спустится, чтобы проводить вас к мистеру Линну.

Вскоре появился молодой служащий:

— Мистер Стэмфорд? Я буду вас сопровождать.

Мы вошли в лифт. Он нажал на кнопку и сказал:

— Нам на пятый этаж.

Воксхолл-Кросс — настоящий лабиринт. Я просто слепо следовал за молодым человеком, понятия не имея, куда он меня ведет. Из каждого помещения доносился негромкий шумок; там сидели самые обычные люди, согнувшиеся над бумагами или работающие на компьютерах. В дальнем конце коридора мы свернули налево и зашли в какую-то комнату. И здесь все было как в любой другой: старые металлические картотечные шкафы, пара составленных вместе столов, чашки, пакетики с кофе и сахаром. Ничто из этого, разумеется, не предназначалось для меня: я просто смирно стоял, озирая окружающее.