Помоги проекту - поделись книгой:
Наконец останавливает цыган лошадей у самых ворот кладбища. Снова свистнул — и сгинули кони. Идут цыган с цыганкой среди крестов и приходят к вырытой могиле. Прыгает цыган в яму и кричит:
— Иди сюда скорее, бросай свою одежду и прыгай сама!
“Не иначе как смерть моя пришла”,— подумала цыганка, но тут же сообразила и стала медленно-медленно снимать с себя по одной одежке и подавать мужу. Один платок снимет — подаст, потом второй, одну кофточку снимет, потом вторую. И все потихонечку, потихонечку…
— Что ты там копаешься? — кричит цыган из ямы. — Нам торопиться надо!
А тут у цыганки бусы с шеи слетели. Разорвала она нитку незаметно, и рассыпались бусы по земле.
— Ой, — кричит, — муж мой дорогой, не могу я к тебе без материнского подарка идти!
Стала она бусы собирать: поднимет бусинку — мужу подаст. Пока все бусы до одной не собрала, не успокоилась. А тут и утренняя заря заниматься начала, самый краешек леса посветлел.
— Прыгай ко мне! — закричал цыган.
— Сейчас, только сережки тебе отдам…
Кинула она в могилу одну сережку, собралась вторую снимать, а цыган к ней уже руки протягивает, схватить хочет. Отпрянула цыганка назад, и в эту минуту третьи петухи пропели. Заскрежетал зубами цыган, застонал, вскрикнул дико и упал ничком в яму. Захлопнулась крышка гроба, слетела на нее земля, и холм могильный образовался. Упала цыганка замертво на землю.
Сколько она так пролежала — ничего не помнит, а когда очнулась, видит: нет на ней ничего, а в кулаке сережка зажата. Посмотрела цыганка на могилу, испугалась и в церковь побежала кладбищенскую. Залезла на колокольню и принялась во все колокола звонить. Прибежали люди, пришел батюшка-поп. Видят: цыганка голая на колокольню забралась и звонит. Кричит батюшка:
— Крещеная да благословленная, явись! Некрещеная да неблагословленная, сгинь!
— Батюшка, — кричит цыганка, — крещеная и благословленная, да выйти на люди не могу, одежды никакой на мне нет.
Принесли цыганке одежду, спустилась она вниз. Причастил ее батюшка, и она постепенно обо всем рассказала. Подивился народ такому рассказу. Повела цыганка людей к мужу на могилу. Разрыли землю, глядят, а там цыган лицом вниз лежит, а вокруг него одежда жены, вся разорванная да помятая, и бусы тут же расколотые. Велел поп в могилу кол осиновый вбить. Так люди и сделали. С той поры больше цыган не являлся.
Давно это было. Жили на свете цыгане-банотори. По-разному они жили: были бедные цыгане, были богатые, а среди всех один выделялся — вожак. Куда он скажет, туда цыгане и пойдут. И вот был один цыганский табор, семей двенадцать, не больше. Денег ни у кого нет, паспортов нет, от военной службы скрывались, в чащу леса уходили. Ведь раньше служба-то не такая была — по двадцать пять лет в солдатах держали. Кому охота своего ребенка в солдаты отдавать? Ведь ребенок у цыгана, как кусок хлеба, хоть богатый он, хоть бедный. Вот и прятались цыгане по лесам, голодные да холодные, и питались тем, что под руки попадется: рыбу ловили, грибы собирали, в деревнях для детей своих хлеб выпрашивали.
И был в этом таборе один цыган ростом очень маленький, как ребенок, но зато в плечах широк, и сила у него была необыкновенная. Этот цыганок про себя так говорил:
— Хоть я и маленький, зато крепкий, где смелостью не возьму — возьму силою. Боятся меня цыгане, все они у меня в руках, на какое дело ни пойду, для всего ключи подберу. Это я еще своей силы как следует не знаю.
Забрел как-то этот табор на земли одного князя, а у этого князя беда приключилась: напало на его угодья страшное чудовище, поселилось оно в лесу княжеском и никому проходу не давало. Кто пойдет в лес — обратно домой не возвращается. Что только не делал князь, чтобы избавиться от такой напасти. Мужиков своих посылал с кольями да дубинами — никто обратно не вернулся. Вызвал князь солдат. Пошли эти солдаты в лес на чудовище и сгинули. И тогда поставил князь возле леса столб с надписью: “Вперед дороги нет, проезжий не проедет, а прохожий не пройдет”.
Подошел табор к этому столбу, прочитал вожак эту надпись, зашумели все, а маленький цыган выскочил вперед и кричит:
— А что, ромалэ, пойду-ка я в лес, кого мне бояться? Неужто испугаюсь я зверя лесного, или князя богатого, или кого еще?..
— И куда ж ты, дурачок, пойдешь? — сказал ему вожак. — Смотри поймают тебя барские слуги да в солдаты определят.
— Ничего, я счастливый парень.
Пошел цыган в лес. Вдруг слышит: будто охает кто-то, а кто охает — бог его знает. Пошел цыган на голос. Вышел он на поляну и видит: лежит чудовище, хвост длинный-длинный, а голова, как у крокодила. Лежит это чудовище и храпит, спит на солнышке. Схватил цыган дубину, подошел поближе, пошевелил чудовище, а оно повернулось и снова захрапело. Только одни раз и треснул цыган чудовищу промеж ушей — оно сразу дух испустило. Сел цыган рядом с чудовищем и ждет. Не пошевелится ли? Подождал немного, а потом подошел поближе, открыл чудовищу пасть, посмотрел на голову перебитую — действительно подохло.
Вернулся цыган обратно в табор:
— Ну что, все здесь?
— Все, все.
Рассказал цыган о том, что с ним произошло.
— Вот так вы все и говорите: один говорит, что бедный, другой говорит, что глупый, третий говорит, что слабый. Всего-то вы, цыгане, боитесь. А почему я не испугался? Почему я за всех один пошел.? Либо жить, либо умереть, пошел и все!
А надо сказать, что князь, на землю которого попали цыгане, духа цыганского не выносил. Вот и послал он своего офицера, чтобы тот цыган из угодий княжеских выгнал. Приезжает офицер в табор, собирает цыган и говорит:
— А ну-ка, цыгане, убирайтесь отсюда! Все равно вам в лес ходу нет, потому что живет там чудовище. Оно всех вас пожрет.
— Э, начальник, — вышел вперед маленький цыган, — опоздал ты немного, нет уже на свете никакого чудовища, я ходил в лес и один с ним справился.
Засмеялся офицер:
— Эх ты, бродяга-обманщик, тебе ли с ним справиться, целая рота солдат на него ходила и не вернулась, а ты говоришь, что один сумел чудовище убить.
— Не веришь — пойдем, посмотрим! — сказал цыган, схватил офицера за руку и потащил в лес. Понял тут офицер, что с ним не шутят, взмолился, на колени перед цыганом встал.
— Отпусти, — говорит, — цыган, меня подобру-поздорову, не смогу я на это чудовище даже глазом посмотреть. От одного только упоминания о нем меня страх пробирает. Сколько уже в лесу солдат полегло — не перечесть. Князь даже указ издал о том, что, кто поборет чудовище, с того он двадцатипятилетнюю службу снимет, а если это какой беглый сделает, того простит и паспорт выдаст.
Как услыхал цыган такие слова, еще крепче схватил офицера за руку и новел, а тот уже криком кричит:
— Лучше у меня лошадь возьми, только не тащи в лес. Цыган, миленький, отпусти меня! Уж если ты так хочешь, пойдем и солдат возьмем на подмогу. Поедем к князю.
— А что, — смекнул цыган, — поедем! Что меня князь убьет, что ли?
Приехали они к князю.
— Я — цыган, я чудовище твое убил. Поморщился князь, глядя на цыгана, да делать нечего, от слов-то своих не отречешься.
— Ну что ж, — говорит князь, — покажи мне убитое чудовище.
— Э, нет, — промолвил цыган, — ты, хозяин, сначала накорми, напои, а потом дорогу спроси.
Накормили цыгана, напоили. Отдохнул он малость у князя, а потом собрал князь целый полк солдат, взял цыгана, и отправились все в лес на убитое чудовище смотреть.
Не дойдя до места, весь полк солдат разбежался в разные стороны.
— Эх вы, вояки, — плюнул цыган и дальше один пошел.
Взвалил он чудовище на плечи, к князю принес.
— Видишь? — спрашивает цыган у князя.
— Вижу.
— Убито?
— Убито.
— Ну теперь выполни свое обещание: от службы солдатской нас, цыган, освободи, паспорта всему табору выдай и больше мой табор на своей земле не трогай, а то сброшу тебя с престола.
Испугался князь цыгана, который чудовище победил, и сделал все, как тот сказал. А цыгана он на всякий случай при себе богатырем служить оставил, мало ли что.
Жил да был и заключалось их волшебство, что были у них три волшебные вещи: копье, которое могло злые чары разбить, непотопляемая попона, которая сама по воде плыла, и драгоценное кольцо-талисман, которое силу придавало.
Был у волшебника Гуваки сын единственный, и звали его Гуваликом. С раннего детства начали замечать цыгане за Гуваликом силу богатырскую. Схватит он коня за гриву и на землю валит. До двенадцати лет запрещал отец сыну выезжать в заповедные леса, а как вырос Гувалик, захотелось ему посмотреть на мир. Оседлал он коня и отправился. Едва заехал Гувалик в заповедные леса, как из чащи выскочил тигр и бросился на него. Не растерялся Гувалик, схватил зверя за пасть, поломал ему кости, а потом живьем приволок в табор. Поразился отец, поразились цыгане.
— Сынок, как же ты смог с таким зверем справиться?
— Не знаю я, поддался он мне, вот я его и привез живым.
Обрадовались цыгане и решили по случаю такой удачи пир устроить. Стали созывать гостей со всего света, во все царства стали гонцов рассылать.
А в другом царстве тоже стоял цыганский табор, и жили там цыган с цыганкой. Не было у них сыновей, а было двенадцать детей, и все дочери. С раннего детства приучались девушки к мужской работе, умели крепко в седле держаться да кнутом владели, как надо. И среди всех сестер выделялась младшая — красавица Велевума. Была она сильнее всех мужчин в своем таборе, и не было ей равных ни в борьбе, ни в скачках, ни в чем другом. До восемнадцати лет не выезжала Велевума никуда, а тут услышала от гонца, что есть такой цыган-богатырь Гувалик, который с раннего детства себя подвигом прославил. Собрались сестры и решили между собой отправиться на Гувалика посмотреть. Надели они богатырские доспехи, оседлали коней самых лучших и поехали. Никто бы в них девушек не признал, кто ни глянет — уступает дорогу двенадцати богатырям. Так и доехали сестры до табора Гувалика.
А там уже пир вовсю идет. Много гостей собралось, со всего света. Решили цыгане поединки устроить, чтобы посмотреть, кто сильнее из них. И вот двенадцать девушек-богатырей всех своих противников победили, а потом, когда не нашлось им равных, стали между собой бороться. Победила всех своих сестер Велевума.
Посмотрел Гувалик на это и попросил отца:
— Отец, разреши мне с этим богатырем силами помериться.
— Что ты, сынок, тебе слишком мало лет, чтобы против такого богатыря выходить. Да и не допустят тебя до поединка.
— Разреши, отец!
Уговаривал Гувалик отца, уговаривал и уговорил все-таки. Поговорил отец с цыганами, согласились и те. Пошел Гувалик к лошадям, оседлал любимого отцовского коня, выехал на поединок.
Разъехались они с Велевумой в разные стороны, потом повернули коней и стали съезжаться. Как ударил Гувалик богатыря в грудь, так и сбил с коня вон.
Испугался Гувалик, подумал, что убил он богатыря. Жалко ему его стало, слез он с коня и подошел поближе. Наклонился Гувалик над богатырем, расстегнул панцирь: и что же он увидел? Увидел он, что богатырь — девушка!
Поразился Гувалик красоте цыганки и говорит:
— Кабы знал я, что ты — девушка, у меня бы на тебя и рука не поднялась, не то что сражаться.
Открыла глаза Велевума, посмотрела на Гувалика, и загорелось у нее лицо алым пламенем: полюбила она его с первого взгляда.
— Скажи мне, красавица, — спрашивает Гувалик, — как зовут тебя, какого ты рода-племени? И где живешь ты?
— Зовут меня Велевума, — отвечает девушка, — рода я цыганского, а живу там-то и там-то… Приехала я сюда с сестрами своими на тебя посмотреть. Эти богатыри, которые всех победили, — это и есть мои сестры. Должны мы ехать назад, домой, к отцу, к матери. Если захочешь — найдешь меня!
Сказала так Велевума, позвала своих сестер, собрались они в дорогу, сели на коней — и только пыль столбом поднялась.
День проходит, другой проходит, третий — затосковал Гувалик, уж больно полюбилась ему красавица Велевума.
— Что случилось, сынок? — спрашивает отец Гувалика. — Совсем ты в последнее время на себя не похож. Не ешь, не пьешь, только на дорогу смотришь.
Рассказал Гувалик отцу, в чем дело:
— Уезжаю, отец. Благослови меня.
— Не в ближний свет ты собрался, сынок. Далеко живет твоя возлюбленная.
Короче говоря, собрался Гувалик. Дал ему отец в дорогу самые дорогие в его семье вещи: волшебное копье, непотопляемую попону и родовой талисман — кольцо драгоценное.
— Возьми это, сынок, пусть помогут они тебе, пусть уберегут от злых чар.
Сел Гувалик на корабль и поплыл в далекое царство, где жила его возлюбленная — красавица Велевума.
Много ли, мало ли времени прошло, подплывает корабль Гувалика к острову, и видит он: стоит на острове чудесный дворец.
— Кто живет в этом дворце? — спросил Гувалик у прохожего, когда корабль пристал к берегу.
И тот ему ответил:
— Здесь живет волшебница Извесса.
— Пойдите, — говорит Гувалик, — скажите, что приехал такой-то, такой-то цыган.
Доложили Извессе о Гувалике.
— Приведите его сюда, ко мне, — повелела волшебница Извесса.
Привели Гувалика к Извессе, а она ему и говорит:
— Знаю я, куда ты едешь, куда путь свой держишь, да только не дам я тебе туда добраться. Если станешь моим мужем, то все у нас будет хорошо, а не захочешь, откажешь мне — тогда берегись! Не ходить тебе живым по свету.
А Гувалик — парень молодой, горячий, цыганского рода. Вскипела кровь у него.
— Пусть я погибну, но в жены тебя не возьму. Люблю я другую девушку и хочу быть с ней.
— Ладно, ты сам выбрал свою судьбу, — нахмурила брови Извесса. — Только смотри, не доплывешь ты до своей возлюбленной, разнесу я твой корабль в щепки, и погибнешь ты в волнах.
Сказала так Извесса и прогнала цыгана Гувалика прочь из дворца своего.
Как только сел Гувалик на корабль и отплыл от берега, вышла Извесса к морю и приказала своим морским рабам, чтобы устроили они бурю. Вышли морские рабы, задули во все ветра и такой ураган подняли, что небо с землей перемешалось. Понесся корабль Гувалика неизвестно куда, а потом налетел на подводные скалы и утонул. Все товарищи Гувалика нашли свой конец на дне морском, и ему бы несдобровать, если бы не вспомнил он в самый последний миг, что есть у него непотопляемая попона. Выхватил Гувалик непотопляемую попону, расстелил на волнах, лег на нее и забылся.
Вынесла попона Гувалика на далекий необитаемый остров. А волшебница Извесса, узнав, что Гувалик уцелел, послала слугу своего, дракона девятиглавого, чтобы тот убил дерзкого цыгана.
Очнулся Гувалик, видит: спускается на него с неба девятиглавое чудовище, хочет его из лука застрелить. Взмахнул Гувалик руками, и пролетела стрела мимо цели. Это кольцо драгоценное — родовой талисман — отвело колдовскую стрелу. Сколько ни пытался дракон одолеть Гувалика, ничего у него не получилось. Так и не сумел он справиться с волшебным перстнем. Схватил Гувалик дракона и начал его душить. Взмолился дракон:
— Не губи меня, Гувалик, пощади, отпусти, а я помогу тебе попасть к твоей возлюбленной Велевуме.
Поделиться книгой: