Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

— Пошутил, — повторил Стью. Улыбка сползла с его лица.

Дейтц сделал два неуверенных шажка к нему. Его губы разжались, сжались и вновь разжались.

— Но почему? Почему вы решили пошутить таким странным образом?

— Прошу простить, — улыбнулся Стью. — Это случается.

— Вы — паскудный сукин сын, — со сдержанным восхищением сообщил ему Дейтц.

— Идите. Идите и скажите, что я согласен на дальнейшие тесты.

Этой ночью Стью спал лучше, чем в прошлые ночи. Ему снились странные места, в которых он никогда прежде не бывал. Снились красные, светящиеся из темноты глаза и люди без лица.

Среди ночи он почему-то проснулся и подошел к окну. Была ясная ночь, и ярко светила луна. Что же это за места, думал он. Может быть Айова или Небраска, а может, северный Канзас. Но он с уверенностью мог сказать, что находится здесь впервые в жизни.

14

Была четверть двенадцатого. За окном царила ночь. Дейтц сел в кресло и, расслабившись, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. В руках он держал микрофон, собираясь выйти на связь.

На приборном щитке замигала лампочка.

— Это полковник Дейтц, — заговорил он. — Кодовый номер в Атланте РВ-2. Сообщение 16, касающееся файла «Голубой Проект», субфайл «Принцесса»/«Принц». Сообщение имеет классификационный номер 2-2-3. Если вы не уполномочены принять подобное сообщение, Джек, мы прекращаем сеанс связи.

Он умолк и на миг прикрыл глаза. В наушниках что-то потрескивало.

— Принц дал мне сегодня несколько пугающую информацию, — наконец сказал он. — Я не буду пересказывать ее; вы найдете ее в отчете Деннингера. Там же прочтете запись моего разговора с Принцем. Этот мерзавец сегодня так напугал меня, что чуть не задрожали поджилки. Он умудрился заставить меня пару секунд побыть в его шкуре, и я теперь понимаю, что он должен чувствовать. Он потрясающе умен и сообразителен, и предельно независим в действиях и суждениях. У него нет близких родственников — ни в Арнетте, ни в другом месте, так что мы ничего не добьемся, изолировав его. У Деннингера есть ребята, готовые с удовольствием изувечить его, и это может случиться, но, если мне будет позволено, я предпочел бы другие способы, потому что он не робкого десятка и с ним непросто справиться. Кроме того, он, исходя из исследований все того же Беррингера, абсолютно здоров.

Он снова умолк, выслушивая невидимого собеседника. Его глаза слипались: за последние семьдесят два часа ему удалось поспать всего четыре.

— Рекорд был — двести двадцать часов, — сказал наконец он. — Генри Кармишель умер, когда я разговаривал с Принцем. Полицейский, Джозеф Роберт Брентвуд, умер полчаса назад. Этого нет в рапорте Деннингера. Брентвуд продемонстрировал внезапно положительную реакцию на вакцину… где же это?.. а, вот: 63-А-3. Если хотите, посмотрите субфайл. У Брентвуда начался жар, опухли гланды, потом он вдруг проголодался и попросил есть. Он съел яйцо вкрутую и хлеб без масла. Говорил разумно, хотел знать, где находится, вспомнил детство — ну и так далее. Потом, около двадцати четырех часов, жар усилился. Тогда он вскочил с кровати и забегал по комнате с криками и стонами. Потом упал и умер. Кома. По мнению коллег, причиной смерти явилась вакцина. Сначала ему стало лучше, но потом — опять плохо, и он умер. Значит, мы опять отброшены на прежние рубежи.

Он помолчал.

— Самое худшее я приберег напоследок. Итак, мы имеем дело с болезнью, которая имеет несколько различных этапов и принимает разные формы. Некоторые люди не выдерживают и первого этапа, другие переболевают всеми. Некоторые люди довольно долго находятся в одном и том же состоянии, без заметного ухудшения, будто они заморожены. Один из наших «чистых» объектов уже не может считаться чистым. Другой, тридцатилетний оболтус, здоровее меня самого. Деннингер провел с ним около тридцати миллионов опытов и обнаружил только четыре отклонения от нормы: на его теле много родимых пятен, он слишком легкого телосложения, его левый глаз слегка подергивается от тика, когда он нервничает, и, наконец, Деннингер считает, что он слишком спокойно спит по ночам. Но все это работа доктора Деннингера, и я не могу комментировать его результаты. И все же это пугает меня, Старки. Пугает, потому что болезнь распространяется со страшной скоростью, не щадя никого. Все мы ожидаем, что Принц — я не хочу называть в эфире его настоящее имя — не сегодня-завтра тоже умрет. Хотя, чисто инстинктивно, я чувствую, что он может уцелеть. Никому из заболевших этой болезнью не стало лучше. На мой вкус, эти свиньи из Калифорнии слишком хорошо сделали свое дело. Заканчиваю связь. Дейтц, Атланта РВ, сообщение 16. Конец связи.

Он отложил микрофон и задумчиво уставился на него. Потом достал из кармана сигарету и закурил.

15

До полуночи оставалось две минуты.

Патти Грин — медсестра, пытавшаяся померить у Стью кровяное давление, когда он забастовал, — сидела у стола, просматривая иллюстрированный журнал, и ждала времени, когда нужно будет осматривать мистера Салливана и мистера Хапскомба. Хап не спал; он, очевидно, смотрит сейчас мультфильмы, подумала Патти, и с ним не будет больших проблем. Больше всего ему нравится рассказывать ей о том, как замечательно просвечивается ее тело сквозь халат. Мистер Хапскомб тоже не сахар, но он готов сотрудничать, не то что этот проклятый Стьюарт Редмен, который надувшись смотрит на тебя и не произносит ни слова. Мистер же Хапскомб был из тех людей, которых Патти называла «спортсмены». По ее мнению, все пациенты делились на «спортсменов» и «старых перечниц». Либо человек по-настоящему болен и тогда он «спортсмен», либо он иппохондрик — и тогда автоматически становится «старой перечницей», основной задачей которой является причинить бедной Патти как можно больше неприятностей.

Мистер Салливан, должно быть, спит, и его будет нелегко разбудить. Впрочем, она не виновата в том, что ему придется проснуться, и надеется, что больной поймет это. Ему будет приятно, что правительство взяло на себя заботу о нем. А если не будет, она намекнет ему об этом. Не хватало, чтобы сегодня ночью он стал «старой перечницей»!

Часы пробили полночь; пора идти.

Она вышла из ординаторской и двинулась по направлению к белой комнате, где персонал переодевался в защитные костюмы. На полпути у нее вдруг начался насморк. Патти достала из кармана носовой платок и трижды негромко высморкалась. Потом положила платок на место.

Думая о процедурах, которые она будет делать сейчас мистеру Салливану, она не придала никакого значения внезапному насморку. Просто случайность! А ведь в ординаторской висел огромный плакат, на котором большими красными буквами было начертано:

СООБЩАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО ОБО ВСЕХ СИМПТОМАХ ОЗНОБА ИЛИ НЕЗДОРОВЬЯ, КАКИМИ БЫ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫМИ ОНИ ВАМ НЕ ПОКАЗАЛИСЬ!

Правительство беспокоилось, чтобы пациенты из Техаса не могли попасть наружу и не начали бы заражать население, но Патти знала, что это невозможно.

Она шла к белой комнате и по пути заразила санитара, врача, как раз собирающегося уходить домой, и медсестру, пришедшую на дежурство.

Начинался новый день.

16

Днем позже, 23 июня, в противоположной части страны на север мчался большой «конни». Белый, ярко освещенный солнцем, он проделывал не менее ста миль в час.

Где-то на юге от Хачиты остался трейлер, ранее прицепленный к «конни», — Поук и Ллойд решили, что он им не нужен. Трейлер привлекал внимание, и друзья постепенно начали нервничать. За последние шесть дней они убили шестерых, включая владельца «континенталя», его жену и их очаровательную дочь. Но не шесть смертей, висящих на их совести, беспокоили их. Дело было в наркотиках и ружьях. Пять граммов хаша, коробочка с чертовой пропастью кокаина и шестнадцать фунтов марихуаны. А также два ствола 38 калибра, три — 45-го, 357-й «магнум», шесть винтовок — две из них с глушителем — и «шмайссер». Убийцы по призванию, они все же прекрасно понимали, какие проблемы могут возникнуть с полицией Аризоны, если их остановят. Они ведь вне закона, с тех самых пор, как пересекли границу Невады.

Вне закона. Ллойду Хенрейду нравилось звучание этого словосочетания. Звучит, как выстрел. Получай же, грязная крыса! Ешь дерьмо, сволочь! Хорошие слова…

Итак, они свернули возле Деминга на север, проехали мимо Харли, Байярда, слегка задели Силвер Сити, где Ллойд прикупил продуктов, улыбаясь продавщице в пустом торговом зале такой странной и пустой улыбкой, что она еще час после его ухода нервничала. Я уверена, что этот мужчина убил бы меня так же легко, как легко было ему смотреть на меня, сказала она позже своему начальству.

Проехав Силвер Сити и пронесясь через Клифф, они вновь повернули на восток, хотя совсем не туда хотели на самом деле ехать. Они свернули на проселочную дорогу, и Поук сбавил газ.

— Хочешь закурить? — поинтересовался Ллойд.

— Угу!

— Что ж, держи.

В сумке, стоящей в ногах Ллойда, было шестнадцать фунтов марихуаны. Он достал несколько щепоток зелья и принялся сворачивать самокрутки.

На сидении между приятелями лежал «шмайссер» с полным магазином. Ллойд и Поук дымили самокрутками. «Конни» мчался по дороге на восьмой скорости.

Поук и Ллойд встретились месяц назад. Место встречи — исправительная тюрьма, Бронсвилль.

Эндрю «Поук» Фримен вышел на свободу в апреле 1989 г. Он был соседом по койке с Ллойдом Хенрейдом и не раз говорил тому, что может предложить выгодное дельце в Вегасе. Ллойда это заинтересовало.

Ллойд вышел на свободу 1 июня. Он был осужден за угон автомобиля, но ему повезло — он отсидел только два года из положенных четырех. За примерное поведение.

Выйдя за ворота тюрьмы, он сел в автобус, направляющийся в Лас-Вегас, и на остановке его встретил Поук. Он сразу же рассказал, что встретил человека, имеющего какое-то отношение к сицилийской мафии, и этому человеку нужны их услуги. Все, что он поручит, нужно будет исполнить в точности, потому что сицилийцы не любят, чтобы их оставляли в дураках.

— Что ж, — сказал Ллойд, — звучит неплохо.

На следующий день приятели отправились к сицилийцу. Он был блондином невысокого роста со сдержанной мимикой. Он сказал, что парни должны будут имитировать грабеж, и приказал Поуку и Ллойду прогуливаться в пятницу около шести вечера вокруг его дома.

— И постарайтесь изменить внешность, — добавил он. — Вам придется разбить мне нос и подбить глаз. Боже, и зачем я с этим связался?!

Настало назначенное время. Поук и Ллойд на автобусе добрались до места и, надев на лица маски, подошли к дому. Дверь была заперта, впрочем, сицилиец предупреждал их об этом, но замки выглядели не слишком надежными. Они без труда взломали их и вошли в комнату, где их ждал перепуганный сицилиец. На столе перед ним лежали заряженные ружья.

— Боже, зачем только я ввязался в эту историю! — воскликнул сицилиец, и в это время Ллойд метким ударом расквасил ему нос. Поук немедленно послал свой кулак в глаз заказчика.

— Ой! — закричал сицилиец. — Зачем же так сильно?

— Вы сами хотели, чтобы все выглядело правдоподобно, — возразил Ллойд.

Поук достал из кармана лейкопластырь и заклеил рот сицилийца.

По ранее намеченному плану они должны были прихватить несколько безделушек и исчезнуть, но Поук вдруг рассудил по-другому. Они с Ллойдом переглянулись и, не сговариваясь, с двух сторон приблизились к сицилийцу. Он понял, что парни что-то замышляют, и обеспокоенно заерзал на стуле, на который его немного раньше усадил Ллойд. Поук достал из кармана кастет и, размахнувшись, ударил им доверчивого беднягу в лицо — раз, другой, третий… Через несколько минут сицилиец затих. Он мешком свалился со стула, напомнив Ллойду персонажа из какого-то мультфильма.

Поук склонился над жертвой и прощупал пульс.

— Ну? — напряженно спросил Ллойд.

— Ничего. Только тикают его часы. — Поук повернул запястье сицилийца к себе. — О, да это «Таймекс»! А я думал, по крайней мере, «Касио». — Он отбросил безжизненную руку.

В кармане сицилийца они нашли ключи от его машины и двадцать долларов.

Сицилийцу принадлежал старый «мустанг». На нем они и покинули Вегас, направляясь в Аризону. К обеду следующего дня они ограбили стоящий на дороге «фоеникс», убив его владельца. Это случилось позавчера. Вчера, забравшись в небольшой магазинчик в двух милях от Шелдона, они пристрелили продавца и похитили его грузовичок и кассу, в которой, правда, едва наскреблось шестьдесят три доллара.

Сегодня утром они увидели этот белый «кадиллак-континенталь». Ллойд сказал, что им явно сопутствует удача. Они остановились неподалеку, заглушили мотор и осторожно приблизились к «континенталю». К этому моменту они уже пересекли границу Аризоны и находились в Нью-Мехико, но не подозревали об этом. Именно поэтому им и предстояло угодить в сети ФБР.

Водитель «конни» вышел из машины:

— Вам нужна помощь?

— Думаю, да, — ответил Поук и достал из-за пояса пистолет. Не давая жертве опомниться, он всадил мужчине между глаз пулю, и бедняга, мгновенно умерший от выстрела, так никогда и не узнал, за что же его убили.

* * *

Они подъехали к небольшому придорожному кафе, какие всегда стоят у автозаправочных станций. Возле кафе были припаркованы старенький «форд» и пыльный «олдсмобиль» с прицепом. В прицепе стояла укрытая попоной лошадь. Она удивленно смотрела на «континенталь».

— Может быть, это наш счастливый билет? — подумал вслух Ллойд.

Поук согласно кивнул. Он достал носовой платок, отер вспотевшее лицо и поправил сзади за поясом «магнум».

— Ты готов?

— Да, — ответил Ллойд и взял в руку «шмайссер».

Они шли мимо припаркованных машин. Полиции еще четыре дня назад стало известно, кто они такие; они оставили свои отпечатки пальцев в доме сицилийца и в магазине. Грузовичок продавца был найден в сорока шагах от трех трупов. Поук предложил поступить так, надеясь, что полиция заподозрит в этом убийстве владельца грузовика. Если бы они включили радиоприемник, то знали бы, что полицией Аризоны и Нью-Мехико на них организована самая крупная облава за последние сорок лет.

Автозаправка оказалась автоматическая. Снаружи не было ни души. Наши друзья вошли в кафе. За стойкой дремал какой-то парень, похожий в своей шляпе на ковбоя. За столиком ела спагетти усталая темноволосая женщина. Рядом сидел мужчина в серой рубашке, на голове у него была фирменная шапочка компании «ШЕЛЛ». Надпись «ШЕЛЛ» была сделана красными буквами на белом фоне. Он повернулся на звук открываемой двери, и его глаза расширились.

Ллойд вскинул «шмайссер» к плечу и веером выстрелил в потолок. Две люстры раскололись с таким грохотом, будто взорвалась бомба. Парень, напоминающий ковбоя, начал медленно поворачиваться в их сторону.

— Никому не двигаться! — заорал Ллойд, и Поук поддержал его звериным рыком.

Внезапно, полностью повернувшись к парочке бандитов, ковбой рывком вытащил из кармана револьвер и выстрелил в Поука, ранив его в руку. Ллойд немедленно прицелился и выстрелил, но рука дрогнула, и пуля сразила застывшую неподвижно женщину, которая, не проронив ни звука, упала к ногам Ллойда. Тем временем ковбой выстрелил еще раз, Поук взвыл от боли. Тогда ковбой перевел дуло на Ллойда, но тот не стал ждать, пока его подстрелят, и выстрелил первый. Ковбой мешком свалился на пол. В левой его руке продолжала дымиться сигарета.

В этот момент мужчина в шапочке «ШЕЛЛ» выскочил из-за столика, и в его руках щелкнул затвор большого ружья. Очень большого.

— Что? — успел спросить Поук, и в это время ружье выстрелило. Поук упал, представляя собой окровавленную массу, конвульсивно дернулся и затих.

Ллойд решил, что пора сматывать удочки. Черт с ними, с деньгами. Деньги можно найти везде. Лучше спасти свою шкуру. И он на цыпочках принялся пробираться к выходу, выронив «шмайссер».

Но он опоздал. За окном взвизгнули тормоза. Во двор влетел полицейский автомобиль. Из него выскочили трое копов, и двое прицелились в Ллойда. Третий крикнул:

— Стоять смирно. Руки за спину! Что здесь происходит?

— Три человека умерли, — закричал Ллойд. — О Боже! Этот парень там, в кафе! Я еле спасся!

Он подбежал к «конни», мечтая об одном — сесть за руль и умчаться отсюда, но полицейский приказал:

— Ни с места! Стой, или буду стрелять!

Ллойд застыл на месте.

— Черт побери, — прошептал он, когда его виска коснулось дуло полицейского пистолета.

— Быстро в машину, скотина!

На крыльцо вышел мужчина в шапочке «ШЕЛЛ». В руках его все еще было ружье.

— Он убил Билли Марксона, — высоким тоненьким голосом воскликнул он. — А другой убил миссис Сторм. Дьявол! Мне удалось пристрелить одного. Он мертв. Отойдите, и я убью второго негодяя!

— Спокойно, Поп, — сказал один из полицейских. — Игра окончена.

— Я убью его на месте! — кричал мужчина. — Я убью его!..

Внезапно он отбросил ружье в сторону и зарыдал как дитя.

— Он сумасшедший, — дрожащими руками Ллойд вцепился в руку одного из полицейских. Он убьет меня! Помогите!

— Сейчас поможем, — пообещал тот. Размахнувшись, он ударил Ллойда Хенрейда рукоятью пистолета по голове, и наш герой потерял сознание. В себя он пришел вечером, в следственном изоляторе.

17

Старки стоял перед вторым монитором, не сводя глаз с Фрэнка Д.Брюса. Когда мы слышали про Брюса в последний раз, он лежал лицом в тарелке с супом. С тех пор ничего не изменилось. Все шло по плану.

Заложив руки за спину, Старки сделал шаг и оказался перед монитором номер четыре. Там все изменилось к лучшему. Доктор Эммануил Эзвик все еще лежал мертвый на полу, но центрифуга остановилась. Прошлой ночью она внезапно начала дымиться, и через несколько часов ее обороты замедлились, после чего произошла полная остановка. Центрифуга была последней иллюзией в жизни Старки, и он обратился к Стеффенсу с просьбой (при этом Стеффенс посмотрел на него как на безумца): выяснить в компьютерном банке данных, как долго может работать центрифуга. Через шесть секунд был получен ответ: 2–3 ГОДА плюс-минус ДВЕ НЕДЕЛИ. По-видимому, центрифуга остановилась навсегда, подумал Старки.

Зазвонил телефон. Старки, очнувшись от раздумий, снял трубку.

— Слушаю, Лен.

— Билли, я звоню по поручению наших людей в Сайп Спрингс, в пятистах милях от Арнетты. Они хотят поговорить с тобой. Это коллективное решение.

— Что это значит, Лен? — обескураженно спросил Старки.

— Пресса.