Помоги проекту - поделись книгой:
Либеральное мещанство считает себя основоположником и хранителем европейской культуры. Оно ещё недавно верило в «эволюцию культуры», в непрерывность её развития. Сегодня мы видим, что его звериная ненависть к социализму, к работе раскрепощения трудящихся из железных цепей капитала принудила немецких лавочников отказаться от возлюбленной ими якобы «гуманитарной культуры» в пользу наглейшего разбоя, каким является воинствующий фашизм. Фашизм прежде всего — ничем не прикрытое, циническое истребление революционного, но безоружного пролетариата одичавшими, но вооружёнными хозяевами, капиталистами. Затем фашизм — отрицание культуры, проповедь войны, крик обессилевшего о желании быть сильным. Есть очень мрачный юмор в том, что на охрану труда и здоровья трудящихся капиталисты всегда тратили гроши, а на истребление людей тратят миллиарды денег, нажитых на труде рабочих и крестьян.
Отказываются и от христианского бога, заменяя его древними, языческими богами, и явились миру в виде совершенно обнажённом, без штанов, в собственной коже, как жабы. Поспешно организуют новую всемирную бойню на земле, на воде, под землёй, в воздухе, с применением ядовитых газов, бактерий чумы и других эпидемий и всех «десяти казней египетских». Чтоб почувствовать, что значит современный капиталист, нужно подсчитать приблизительное количество двуногих зверей этого семейства и количество рабочих людей, которых это зверьё истребляет в междоусобных своих драках за золото и ради укрепления власти своей внутри государств своих, против пролетариата. Подсчитав это, мы убедимся, что каждый банкир, фабрикант, помещик, лавочник является убийцей сотен, а может быть, и тысяч наиболее здоровых, трудоспособных, талантливых людей. Готовя новую войну, капиталисты снова готовятся истребить десятки миллионов населения Европы, уничтожить огромное количество осуществлённого, ценнейшего труда.
Имеем ли мы право ненавидеть этих одичавших, неизлечимых дегенератов — выродков человечества, эту безответственную международную шайку явных преступников, которые, наверное, попробуют натравить свой «народ» и на государство строящегося социализма?
Подлинный, искренний революционер Союза Советских Социалистических Республик не может не носить в себе сознательной, активной, героической ненависти к подлому врагу своему. Наше право на ненависть к нему достаточно хорошо обосновано и оправдано. И так же хорошо, так же основательно оправдана ненависть наша ко всем равнодушным, лентяям, пошлякам и прочим уродам, которые ещё живут и мелькают в нашей стране, бросая на спасительную для всего мира нашу светлую, чудодейственную работу серые, грязные тени пошлости, безразличия, равнодушия, мелкого жульничества, мещанского своекорыстия.
Наша революционная, пролетарская ненависть к тем, кто создаёт несчастья и страдания людей, должна быть противопоставлена звериной, своекорыстной, больной ненависти мира капиталистов, загнивших от ожирения, осуждённых историей на гибель.
Нам и во сне надобно помнить, что мы уже научились неплохо работать на своё счастье и что оно может быть навсегда вкраплено в жизнь только при условии, если мы ещё лучше научимся работать на раскрепощение, на свободу, на счастье трудящихся всего мира.
Знать прошлое — необходимо [Ответ Е.И. Семеновой]
Запоздал я ответить на Ваше хорошее письмо, Евфросинья Ивановна. Я ведь тоже вроде ткача, дни мои заняты тканьём из слов, так же как Ваши — тканьём из пряжи.
Очень хорошее письмо написали Вы, читая его, видишь, как умнеет сердце женщины, как она, ещё недавно только «всё выносящего русского племени многострадальная мать», ныне в Союзе Советов становится хозяйкой своей страны, понимает мощное значение свободного труда и социалистической системы, преобразующей мир, — видишь это и, конечно, радуешься. Радует и то, что женщины рабочего класса учатся рассказывать о своём каторжном прошлом и что у нас появляются такие нужные молодёжи книги, как, например, Алёны Новиковой, Агриппины Коревановой и Галины Грековой, которая девяти лет от роду уже работала батрачкой у богатеев, кубанских казаков, а теперь преподаёт философию в вузах. Знать прошлое — необходимо, без этого знания заплутаешься в жизни и можешь снова попасть в то грязное, кровавое болото, из которого вывело нас и поставило на широкий прямой путь к великому счастливому будущему мудрое учение Владимира Ильича Ленина. Он учил:
«Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество»
«Было бы ошибочно думать так, что достаточно усвоить коммунистические лозунги, выводы коммунистической науки, не усвоив себе той суммы знаний, последствием которых является сам коммунизм»
«Без работы, без борьбы книжное знание коммунизма из коммунистических брошюр и произведений ровно ничего не стоит, так как оно продолжало бы старый разрыв между теорией и практикой, тот старый разрыв, который составлял самую отвратительную черту старого буржуазного общества»
Нам, а особенно наследнице нашей — молодёжи, вооружаться знанием так же необходимо, как вооружаться сталью для отражения наших врагов. Мы дожили до времени, когда всемирная сволочь — буржуазия — окончательно обезумела от страха пред неминуемой гибелью и когда её основная сила — жадность — открывается пред нами в таком отвратительном виде, как ещё не открывалась.
Привычка всемирных лавочников к безнаказанности действий, к бесчеловечию поступков приняла размеры небывало наглые, как это мы видим на захвате Маньчжурии, порабощении Китая, на попытке Муссолини поработить абиссинцев, на подготовке Гитлера к новой европейской бойне. Мы должны знать, что лавочники собираются заново ещё раз переделить мир для того, чтоб напасть на нас, на богатую нашу страну, где паразиты рабочего класса уничтожены, создаётся бесклассовое общество, строится новая жизнь и растёт сила, непримиримо враждебная лавочникам, угрожающая гибелью им.
Мы не маньчжуры, не китайцы и абиссинцы, мы — народ уже социалистической культуры и — не безоружны. Наше оружие не только в руках бойцов умной, отличной Красной Армии, оно — в мудром, спасительном для всего мира учении Ленина — Сталина, оно — в грандиозной работе развития и накопления трудовой и боевой энергии, необходимой для нашей самозащиты. За нашей жизнью и работой внимательно следят пролетарии всех стран, они учатся на примере нашем борьбе со своими палачами и грабителями. Это обязывает нас ещё более усиленно работать и учиться, ещё более тщательно вооружаться, и Вы, Евфросинья Ивановна, правильно решили «добить» Вашу «темноту», сделать себя стойким, неутомимым бойцом за счастье своей страны, за свободу и счастье пролетариев всех стран.
Женщины — великая сила, и хорошо было бы, если б примеру Вашему последовали тысячи женщин.
Будьте здоровы.
[Предисловие к американскому изданию книги М. Ильина «Горы и люди»]
М. Ильин, автор этой книги, уже знаком читателям США. Его «Рассказ о великом плане» с триумфом был прочитан всюду в Европе, переведён на языки Японии, Китая и выдержал, если не ошибаюсь, не одно, а несколько многотиражных изданий в Нью-Йорке.
Исключительный успех «Рассказа» объясняется редчайшей способностью Ильина «говорить просто и ясно о явлениях сложных и вещах мудрых». Напомню, что в «Рассказе о великом плане» речь идёт о самом главном, что необходимо знать каждому честному человеку наших дней, — каждому, кто искренно встревожен катастрофическим ростом преступных мерзостей капиталистического мира, зрелищем его отвратительного гниения и его попыткой задержать процесс неизбежной гибели капитализма посредством истребления миллионов молодых, наиболее здоровых людей на всемирной бойне, организуемой банкирами, то есть ростовщиками, то есть наиболее жадными и крупными паразитами трудового человечества.
В первой своей книге М.Ильин показывает, как в стране, где уничтожена классовая структура государства, десятки миллионов единоличных воль и умов, талантов и способностей организовались в единую волю, в единую энергию и чего эта энергия, работая планомерно, достигла за время, измеряемое только пятью годами.
Что открывает развёрнутая М.Ильиным картина этой победоносной, почти чудесной работы изменения мира, что открывает она перед человеком, способным хоть на час освободиться от классовой предубеждённости, ограничивающей свободу и смелость его мысли? Картина эта показывает, что медленное развитие буржуазной материальной технической культуры и нищенская, метафизическая пестрота культуры интеллектуальной объясняется именно различием классовых интересов, неизбежностью и неустранимостью классовой борьбы в буржуазных государствах, основанных на узко личных интересах групп и единиц. Она показывает источник подлейшего испуга буржуазии пред техникой, смысл которой — освободить человечество от легко устранимой тяжести физического труда, показывает, почему именно буржуазия, истощая физическую энергию масс, всячески затрудняла рост умственного развития трудового человечества, показывает, что люди тратили и тратят свои таланты, умы, способности на защиту друг против друга, а не на завоевание, посредством развития науки и техники, стихийных сил природы. К чему привёл капиталистические национальные организации анархизм их деятельности, уже давно потерявшей культурное значение, прогрессивный смысл, — об этом достаточно красноречиво и убедительно говорит современная действительность.
Всё более бурно кипит взаимная вражда капиталистов внутри их организаций, всё более нагло обнаруживает себя садическая, кровавая практика фашистов. Появилась, как «новое учение», дикая теория «расизма» — постыднейшая и бездарная выдумка старчески разжиженного, неизлечимо загнившего мозга. Всё более отвратительны предсмертные судороги издыхающего мира жирных людей.
Книга «Горы и люди» рассказывает о том, как энергия людей, освобождённых от необходимости борьбы друг с другом за кусок хлеба, вступает в борьбу с природой за власть над нею, как коллективная энергия планомерно и непрерывно вносит в стихийную игру сил природы разумное начало, равно полезное всем людям, а не какой-либо одной группе узурпаторов физической силы и разума трудового народа. Орошаются пустыни, осушаются болота, регулируется течение рек, расширяется количество плодородной земли, люди с каждым годом всё более обогащают себя запасами ископаемого топлива, удобрительных туков, металлов, культура хлебных злаков продвигается всё далее на север, земля становится всё плодородней и послушней владыке её — человеку труда.
Бездельники, паразиты, привычные грабители чужого труда затевают новую бойню для того, чтоб остановить, прервать великий процесс преобразования земли, завоевания её сокровищ. Можно ли назвать в истории человечества преступление, которое равнялось бы тому, которое совершается капиталистами наших дней? Все преступления прошлого ничтожны в сравнении с тем, которое совершается капиталистами наших дней.
Книга М.Ильина — поэма о настоящем. Мне известно, что он готовит третью книгу, в которой намерен дать картину будущего. Пожелаем книге «Горы и люди» успеха, которого она вполне заслуживает, пожелаем, чтобы она сняла с мозгов людей пыль прошлого, — пыль, которая мешает им видеть, как глубоко, непримиримо резко разъединены люди и как прекрасен, прямолинеен путь людей, которые поставили целью себе преобразовать мир и отлично начали это великое, героическое всемирное дело.
[Письмо школьникам Иркутской 15 средней школы имени М. Горького]
Был у меня товарищ Басов, рассказывал о том, какие хорошие школы строятся у вас, на востоке Сибири, рассказывал, как вы учитесь и как много среди вас даровитых человечков.
Особенно приятно знать, что учитесь вы усердно, с любовью. Так и надобно, ребята, науку надо любить, — у людей нет силы более мощной и победоносной, чем наука. Великими мучениями заплатил трудовой народ земли за свою безграмотность и малограмотность. Насильно удерживая детей крестьян и рабочих в невежестве, не пуская их дальше сельской школы-двухлетки, да ещё церковной, где учителями были попы, или четырёхлетней городской школы, богачи, хозяева страны, крепко держали науку в своих руках. Ваши отцы, вырвав власть из рук грабителей мира, открыли пред вами широкий путь на высоту, достигнутую наукой, и на вас возложена обязанность продолжать всемирное дело отцов. Восемнадцать лет их мужественной работы, героического напряжения сил показывают вам, какие чудеса способен — при помощи науки — делать пролетариат, хозяин страны. Это ещё только начало работы создания нового, небывалого государства, начало строительства социалистического мира. Огромная страна Союза Советов требует десятков и сотен тысяч высокограмотных людей, работников науки.
Правительство наше стремится к тому, чтоб все дети Союза проходили семилетнюю школу, получали среднее образование. Нам нужны сотни тысяч врачей, учителей, инженеров, музыкантов, актёров, поэтов, романистов и т. д., нужна армия людей, которые занялись бы поисками и разработкой сокровищ, лежащих в недрах нашей земли. В нашем государстве не должно быть насекомых, опасных для здоровья людей, сорных трав, истощающих соки земли, вредителей лесов и хлебных злаков. Мы должны всю землю нашу обработать, как сад, осушить болота, снабдить водой безводные пустыни, канализировать и углубить реки, построить миллионы километров дорог, вычистить огромные наши леса. В нашей стране не должно быть места саранче, пожирающей хлеб, комарам, которые прививают людям лихорадки, мухам, распространяющим болезни, насекомым, истязающим домашний скот. Крысы и мыши — паразиты, которые приносят нам убытков на сотни миллионов рублей, так же, как грызуны полей — кроты, суслики и полёвки. Это, разумеется, ещё не всё, — есть ещё много разнообразной, весёлой работы по строительству первого подлинно культурного, социалистического государства, эта работа ждёт вас, и она требует широких научных знаний.
Вот какие цели стоят пред нами, а в государствах буржуазии фашисты — рабы и лакеи богачей — кричат: довольно культуры, назад к средневековью, к вере в бога и чёрта, довольно техники, назад к ручному труду! Эти крики — крики мещан, одичавших со страха пред их неизбежной гибелью. Они — погибают, и они чувствуют: ничто и никто не спасёт их от гибели. Ещё недавно немцы хвастались своим образцовым хозяйством, но вот фашисты разрушили его, и в то время как у нас отменены продуктовые карточки, — Германия вводит их. Мы являемся страною, которая служит делу мира, а вот итальянские фашисты среди белого дня полезли грабить абиссинцев и, пока ещё не встретив сопротивления армии африканцев, убивают с воздуха бомбами их жён и детей.
Много различных мерзостей творят издыхающие грабители земли.
Ребята, всё это вы должны знать! Всё, что было вчера и делается сегодня, должно быть известно вам, ибо вы призваны историей продолжать дела отцов ваших не только в своей стране, но и во всём мире!
Привет!
О новом человеке
Товарищ Сталин рассказал нам о причинах и о смысле стахановского движения. Стахановское движение явилось результатом культурного роста рабочих и колхозников, результатом сознания ими победоносной силы и государственного значения социалистического труда, результатом освоения техники и роста в людях чувства ответственности пред родиной за свою работу, за своё поведение.
По некоторым признакам можно думать, что мудрая речь товарища Сталина понята не во всей её глубине. Понято развёрнутое товарищем Сталиным значение стахановского движения в производстве, но не делается выводов в наш быт, не совсем понятна социальная педагогика этой замечательной речи. А непонятна педагогика эта потому, что для большинства молодёжи нашей неясно коренное различие понятий: конкуренция и соревнование. В этом указании нет упрёка, ибо оно не имеет в виду чьей-либо вины, нельзя упрекать людей за то, что им трудно понять жизнь, тяжесть которой они не испытали.
Тут дело в том, что дореволюционная классовая жизнь людей вся, целиком сводилась к насилию, к непрерывной, напряжённой конкуренции в деле эксплуатации человека человеком. Эксплуататорами человеческой энергии были не только помещики, фабриканты, лавочники, кулаки деревень, управляющие поместьями, директора фабрик, приказчики лавочников тоже в свою очередь являлись кровососами людей, подчинённых им людей — конторщиков, техников, младших приказчиков, батраков. Кучер эксплуатировал конюха, мельник — «подсыпку», десятник — плотника, поп — дьячка, интеллигент — домашнюю прислугу — горничных, нянек, кухарок и т. д. Не было человека, который так или иначе, в той или иной форме не подвергался бы насилию над ним; все люди «низшего класса» принуждены были продавать свою силу. Все люди, всем строем жизни, начиная от семьи, от школы, воспитывались насильниками, и каждый, кого эксплуатировали, видел, что насилие — закон жизни и что для того, чтоб жить легче, сытнее, надобно пользоваться чьей-либо чужой силой, платя за неё как можно дешевле. В конечном счёте конкуренция сводилась именно к эксплуатации человека человеком, класса классом. К этому она сводится и в наши дни в буржуазных, классового строя государствах.
Молодёжь наша, конечно, знает по книжкам эту подлейшую, постыднейшую жизнь, но всё же книжки ещё не в силах показать стыд и мерзость жизни этой во всей её отвратительной сущности. Человека насиловали не только физически, высасывая из него рабочую силу, его и политически держали за горло, чтоб не кричал, не жаловался на жизнь никому, кроме бога, которого нет, да и богу молиться разрешили только молча, а не вслух. Человека всячески унижали: высосут его, обессилят и глумятся над его бессилием, чтоб окончательно уничтожить в нём возможность его протеста, признаки ещё не совсем вытравленного чувства собственного достоинства, желание лучшего, мечту о какой-то другой жизни на земле. Человек человека — боялся, каждый подозревал в другом возможного врага, конкурента на его место, на его кусок хлеба. Человека держали так, чтоб работать он мог, пока не издох. И было очень много весьма «образованных» людей, которые считали эту подлую жизнь в крови, в грязи «красивой», сокрушались о том, что варвары-большевики разрушили её. Ещё недавно, лет шесть тому назад, один из таких, эмигрант, кричал в письме своим сёстрам: «Никогда не простит история большевиков, которые лишили нас возможности пользоваться плодами красивой жизни, которую мы создали».
Стахановское движение — огненный взрыв массовой энергии, взрыв, вызванный колоссальными успехами труда, сознанием его культурного значения, его силы, освобождающей трудовое человечество из-под гнёта прошлого. Стахановское движение — социалистическое соревнование в труде, приподнятое на ещё большую высоту. Мне кажется, что понятие «соревнование» теперь пополняется новым содержанием и должно будет весьма благотворно воздействовать на быт, помочь людям Страны Советов установить между ними новые отношения.
Социалистическое соревнование ставит целью своей сделать всех нас, социально равноправных, равносильными и равноценными, не стесняя развития своеобразных способностей каждого, а помогая росту их. Чем разнообразнее таланты и дарования людей, тем более ярко горит жизнь, тем богаче она фактами творчества, тем быстрее её движение к великой цели — организации всего мира трудящихся на новых, коммунистических началах. В стахановском движении не должно быть места мещанскому, индивидуалистическому стремлению человека встать выше другого и насиловать его способности в свою, личную пользу, как это принято и узаконено в обществе классовом.
Если мне скажут: «культура — это насилие», — ещё есть люди, способные сказать так, — я не буду возражать им, но внесу поправку: культура тогда насилие, когда она направлена личностью против самой себя, против её анархизма, унаследованного от веков истории, построенной мещанством на крови и на костях трудового народа. Равноправность, равносилие, равноценность людей должны истребить в них постыдные и позорные в социалистическом обществе чувства зависти и жадности, — болезни мещанства, которые привели его к предсмертной агонии. Если некое «я» признает себя необходимой штучкой в мире, оно должно признать таковым же и всякое другое «я». Кстати — этим оно избавится от сознания своего одиночества на земле, — от сознания, которое особенно характерно для мещанина, является источником его жалоб на жизнь и служит для него «кривым зеркалом», в котором он видит сам себя героем, гением, чужим и не понятным миру.
Мы прожили восемнадцать лет боевой, очень трудной и совершенно сказочной жизни. Не говоря о том, как много — колоссально много! — создано за эти годы, мы должны помнить, что колоссальный этот труд создали десятки тысяч людей совершенно новой психологии. В чём это новое? Мария Демченко пишет мне: «Труд — величайшая святыня в нашей стране». «Свободный труд на пользу нашего социалистического отечества — величайшее счастье и радость для меня», родители которой работали всю жизнь, не зная наслаждения трудом. Так говорит не одна Демченко, и это не только новые слова, это новое чувство. Когда рабочие люди испытывали счастье, радость, наслаждение трудом? Так как они никогда ещё не работали на отечество, которого не имели, — они не могли испытывать этих чувств.
И вот для молодёжи нашей завоёвано отечество. Она, молодёжь, — полная хозяйка огромной, богатейшей страны, щедро, почти ежедневно открывающей пред нею всё новые и новые сокровища. Это должно научить молодёжь открывать и развивать в себе самой сокровища своих талантов, способностей.
В нашем быту ещё много такого, что должно быть изгнано, истреблено. Нам нужно создавать новый, социалистический быт. Нужно, чтоб слова «товарищ», «друг» не были пустыми словами, как это заметно в быту. Нужно воспитывать друг друга как вместилища равноценной энергии — равноценной, но не равномерно развитой. Советский человек — существо, всё более привлекающее внимание трудящихся земли, — надо, чтоб это был образцовый человек не только в его трудовой деятельности, но и в бытовых его отношениях.
В Союзе Советских Социалистических Республик все граждане должны заботиться о том, чтоб каждый из них до конца развил и полностью выявил свои способности. Поэтому социалистическое соревнование у нас — по существу, по смыслу своему — взаимопомощь 170 миллионов народа — миллионов рабочих, колхозников, инженеров, теоретиков и практиков науки, литераторов, артистов различных искусств, — взаимопомощь и сотрудничество в деле создания социалистической культуры. Стахановцы наглядно показывают нам, что любой человек может быть артистом в своём деле, — если он этого хочет. Чем сильнее, чем более ярко выражает пред нами артист свой талант, тем больше мы уважаем и любим его. Нуте-ка, давайте, подражая стахановцам, постараемся быть такими же честными артистами, каждый в своей работе. Этим подражанием мы не только решили бы вопрос о кадрах, но создали бы такое настроение, такую атмосферу вокруг себя, которая быстро излечила бы нас от всей той мещанской, пошленькой и глупой дряни, которая, к сожалению, ещё живёт в нас и очень мешает нам жить, как следовало бы и как пора уже!
Возможна ли жизнь людей в крепком уважении друг ко другу? Возможно всё, чего мы коллективно, единодушно хотим и чего захотим. Церковь, подлая спутница истории, играла роль сводни, убеждая бедных любить богачей. «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», — учила она, утверждая животную любовь человека к самому себе как высший идеал любви. В противовес этому хитрому и лживому учению, явно и совершенно не применимому в условиях мещанском, волчьей жизни, в условиях необходимости бесчеловечного насилия над рабочим классом, над всей массой трудового народа, — в противовес этой проповеди лицемеров мы создаём условия жизни, в которых можно любить людей, не кривя душой, — любить за героизм их труда, за прекрасную их работу всестороннего развития и укрепления нашей родины, на которую точит зубы и когти издыхающее мещанство всех стран, на которую пролетарии всей земли привыкают смотреть как на своё отечество.
[К тридцатилетию Сормовского восстания
Приветствие сормовским рабочим]
Горький, Сормово. Дом культуры.
Сожалею, что не могу присутствовать среди вас, товарищи, в эти часы воспоминаний о дне крупного исторического значения, об одной из первых схваток пролетариата с его непримиримым врагом, о великом мужестве пролетариата, о мужестве, которое всё более становится примером для пролетариев всех стран. Привет молодёжи — нашему будущему вождю революции всемирной.
Максим Горький
[Предисловие к «Книге для чтения по истории литературы для красноармейцев и краснофлотцев»]
Почему надо знать «земли родной минувшую судьбу»? Всякое знание есть знание умственного роста человечества и работы людей в прошлом, — работы, вкреплённой в жизнь. Настоящее связано с прошлым так же, как детство и отрочество с юностью. Прошлое учит, чего мы должны избегать, что враждебно или бесполезно для нас, против чего мы должны бороться, что нам следует уничтожить. Прошлое указывает нам, что в нём ценно для нас и должно быть взято, освоено нами как основа дальнейшей работы нашей, дальнейшего количественного и качественного развития способностей и талантов, скрытых в массе трудового народа. Тщательное изучение истории прошлого внушило Карлу Марксу пламенное сознание необходимости изменить основы социальной организации людей, выработать идею завоевания политической власти рабочим классом, труд которого служит основой материальной политико-экономической культуры и всех «надстроек» на почве её. Эти огромной, организующей силы идеи являются основными, ведущими идеями нашей революционной эпохи, и они положены в основу организаторской деятельности партии Ленина и Советской власти.
Знание прошлого указывает, что и как надо делать в настоящем, знание позволяет предвидеть будущее: всюду на земле капитализм разрушается, а пролетариат идёт на смену его именно так, как это было предсказано Марксом и учениками его.
Маркс твёрдо и неоспоримо установил, что все уродства и пороки наши: лень, трусость, лицемерие, лживость, равнодушие друг ко другу, нищенская ограниченность интересов к жизни — развиваются на основе животного, зоологического эгоизма, а эгоизм этот совершенно неизбежен в условиях капиталистического, классового государства, в условиях неустранимой борьбы людей друг против друга за кусок хлеба, за лучшее место в жизни, за власть меньшинства над большинством. В этих условиях наиболее простым и дешёвым средством обогащения, средством наживы считается физическая сила трудового народа — рабочих и крестьян. В этих капиталистических условиях жизни фабриканты, лавочники, банкиры грабят рабочих дважды: как производителей товаров, нищенски оплачивая их труд, и как покупателей этих же товаров. Для того чтоб люди не понимали беззакония и бесчеловечия такого грабежа их силы — капиталисты присвоили себе право распределять знание о жизни, открытия и завоевания науки только в своей среде и среди обслуживающей их мелкой буржуазии. Высшие учебные заведения были совершенно закрыты для рабочих и крестьян, а доступ в средние школы — сильно затруднён.
Этим удерживали народ в темноте и невежестве, в суевериях и предрассудках, которые ещё более укреплялись учением церкви о необходимости терпения и кротости для трудового народа и обещаниями райской жизни после смерти. Эта нехитрая механика политики капитала в наши дни становится всё более понятной пролетариату, который, на примере Союза Советских Социалистических Республик, видит, что рабочие и крестьяне отлично могут жить без помещиков, фабрикантов и вообще — без паразитов их труда. Они могут — и будут — жить всё более легко, свободно, богато по мере того, как научатся владеть завоеваниями науки, достижениями техники, всесторонним изучением природных сил и богатств своей страны, — сил и богатств, обилие которых сведёт физические силы людей до ничтожных затрат и этим освободит трудовой народ для небывалого, мощнейшего умственного — «духовного» развития.
Предлагаемая красноармейцам и краснофлотцам «Книга для чтения по истории литературы» ставит целью своей показать читателям, как развивалась литература — одно из наиболее сильных средств развития разума. Книга эта указывает, что, несмотря на упрямые усилия церкви и «светской власти» держать трудовой народ в темноте и невежестве, учить его терпению и покорности, внушать, что «несть власти, аще не от бога», — крестьянство почти непрерывно бунтовало против царской и боярской власти, бунтовало, не щадя и монастырей. В этой книге указаны только четыре попытки свергнуть власть царя и бояр, — попытки, организованные Иваном Болотниковым, Степаном Разиным, Кондратием Булавиным и Емельяном Пугачевым. Все это попытки крупного размаха и выявления физической силы, разбуженной нищетою, насилием, разгоревшейся гневом и ненавистью. Крестьянству нужны были герои, оно не могло освободиться «своею собственной рукой», ибо хотя эта рука и была вооружена, но — дубиной, а не фабрично-заводской техникой, — по условиям времени она и не могла быть технически, промышленно сильной. На протяжении почти тысячи лет восстания крестьян были почти непрерывны всюду в Европе, но нигде не могли победить врага, потому что не было вождя массового, каким явился пролетариат, рабочий класс, производитель машин и всех орудий труда. Вам известно, что наш пролетариат в годы гражданской войны против помещиков, фабрикантов, немцев и армий, присланных капиталистами Европы, уже пытался восстанавливать фабрики и заводы; известно, что тотчас же после победы он принялся восстанавливать промышленно-техническую деятельность и за срок в пятнадцать лет героического труда поставил свою страну почти на высоту европейских, технически развитых хозяйств. Этим фактом ещё раз оправдывается дальнозоркость мудрости Маркса: крестьянство может победить, только идя за пролетариатом, которого история, промышленно-культурный, экономический рост поставили вождём крестьянства. Это объясняет неудачи крестьянских восстаний, не умаляя значения их. Надо знать, что крестьянство боролось против врагов своих не только делом, но и словом. В песнях, сказках, пословицах, в сатирических сценах оно обличало лживость и лицемерие и горестно высмеивало корыстолюбие судей, попов, чиновников, подьячих, воевод, купцов, генералов. В этой книге нет места для того, чтоб показать образцы крестьянского сатирического и лирического творчества, это будет показано в другой книге.
Задача этой книги — иная: показать, как литература — зеркало жизни — отражала отношение к «народу».
Существует такое определение: литература — зеркало жизни. Да, зеркало. Разумеется, дурак, глядя в зеркало, может увидеть себя мудрецом, но это будет — мягко скажем — «обман зрения». Неглупые люди, любуясь собою, всё-таки видят себя: рыжие — рыжими, курносые — курносыми, рябые — рябыми и т. д., — в общем зеркало — не человек, и потому зеркало не врёт. Точное изображение свойственно фотографии, — в тех случаях, когда оригинал не замечает, что с него снимают копию. Литература — зеркало неверное, всегда несколько кривое, оно или преувеличивает, или уменьшает. В капиталистическом обществе неукротимых собственников литература — оружие в руках держателей власти, оружие нападения и защиты. Люди, отрицающие за литературой её политическое значение, говорят, что основная тема, основное стремление литературы — защита человека, права личности на свободу мысли, свободу оценки явлений жизни. Но личность защищается от насилия общества и государства, а это уже — политика, и, когда личность слишком смело защищается, её сажают в тюрьму — место, назначенное для укрощения людей социально, то есть политически, вредных. В обществе собственников защищаются для того, чтоб свободней нападать.
Положение личности в обществе богатого и зажиточного мещанства действительно драматично. Человек ясно видит идиотизм людей, которые всю жизнь тратят силы свои ради наживы, накопления денег, увеличения собственности. Человек хочет изгнать из себя самого кое-что воспринятое им в семье и школе, но уже не нужное ему, изжитое, стесняющее. Человек чувствует, что условия жизни мешают свободному росту тех или иных его качеств, способностей, таланта. Он находит подобных себе, неудовлетворённых, возникает группа единомышленников. Если это декабристы или петрашевцы, склонные проповедовать идеи романтического — утопического — социализма, — царь отправляет их в Сибирь, на каторгу; если это «народники» — царские жандармы вылавливают сотни их, сажают в тюрьмы, и сразу 193 человека судятся как преступники за то, что они хотели научить крестьян азбуке социальной грамотности.
После этого возникает небольшая партия террористов, ставящая целью своей убить царя. Убили. На престол уселся другой, ещё хуже. Всё это делалось с учётом силы крестьянства, с надеждой поднять его против самодержавия, ограничить права и безответственность царя пред «народом», создать республиканское представительное правление и править страною так же, в сущности, безответственно, как в Европе правят адвокаты, фабриканты, купцы, богатые крестьяне, чиновники, попы, «кулаки».
Под понятием «народ» безмолвно подразумевалось именно такое пёстрое соединение различных групп командующего крупного и мелкого мещанства, а настоящий трудовой народ, крестьянство, служило главным образом источником надежд на победу и средством устрашения.
Во все времена и во всех странах ход жизни, смысл фактов и явлений её освещала и освещает интеллигенция, работники в области общественных наук, а также искусства, особенно литературы. Одни группы таких просветителей работали «из любви к знанию», стремясь к «объективному» — бесстрастному и всестороннему — освещению прошлого и текущей действительности. Из их работы с полной ясностью вытекало, что крестьянство становится всё более неаккуратным плательщиком налогов и всё более бессильным покупателем фабричных товаров. Литераторы из дворян изображали крестьянство или терпеливым, кротким, живущим «Христа ради»…
О религиозно-мифологическом моменте в эпосе древних
[Письмо А.А. Суркову]
Товарищ Сурков, вот мои соображения по поводу «Соображений о читателе, типе и содержании журнала «Литучёба».
Вы предполагаете «раскрыть влияние религиозных представлений» «на характер и строй поэзии древних», пользуясь материалом «Илиады» и «Одиссеи», — мне думается, что начать нужно с Гезиода и с древнейших мифов Востока. Но и это ещё не начало. Мы обязаны ответить на вопрос, каковы были социальные мотивы происхождения религиозных представлений. Мы не можем пользоваться показаниями буржуазной науки по этому вопросу — мы обязаны искать и найти своё объяснение феномена. Почему и когда рождённая трудом мысль древности, организующая земной, житейский опыт, оторвалась от земли — в небеса, от хлебных злаков и трав — к звёздам, от разумного труда, эксплуатирующего бесчисленные богатства и силы материи, — к сверхразумному, сверхчувственному, к эксплуатации творческих сил людей? Археология показывает нам людей менее искусными в деле строительства жилищ, чем бобры, муравьи, пчёлы, осы. Затем она показывает их шлифующими камень, овладевшими искусством соединять свинец и медь, обрабатывающими железо; затем они изобретают из непрозрачной материи — прозрачную, стекло, открывают среди трав — лён. Эти открытия разделялись одно от другого, вероятно, тысячелетиями, но с каждым изобретением орудий и предметов самоохраны, самозащиты сроки между ними становились всё короче. В какое-то время боги Олимпа и Асгарда ходили по земле, и этот «факт» настолько глубоко врезался в память трудового народа, что ещё в XIX веке в Белоруссии ходил по деревням Христос, сопровождаемый «святыми». Вам, вероятно, известно, что, по моему мнению, которое я ведь не «из пальца высосал», боги древности, благоприятные людям, были мастерами и «героями труда». Нужно понять, почему эти боги переселились на небеса, а на земле заменили их враждебные людям чудовища, волшебники, Кащей Бессмертный, Лихо Одноглазое, Баба-Яга и пр. Почему Демокритово объяснение мира, данное почти за пятьсот лет до христианской эры, получило научное обоснование и практическое значение лишь через две тысячи четыреста лет, а микроскоп изобретён через двести лет после телескопа? Можно привести десятки фактов из области науки и техники, все эти факты будут говорить об одном и том же: в нашем мире издавна работали и работают две мысли, две силы, и одной из них боги когда-то нужны были как образы совершенства, как пример для подражания в труде, а другой — для укрепления её беззаконной власти, которая не находила на земле иного оправдания себе, кроме физической силы. Моя мысль будет понятна Вам, если Вы обратите внимание на «Доклад» мой и на дополнения к «Проекту программы для работы с начинающими писателями», — проекту, с которым «Литучёба», конечно, — и обязательно — должна считаться.
Для того, чтоб раскрыть влияние религиозных представлений на художественное творчество древних, нужно сначала показать это творчество, основанное на труде, облагораживающее и «освящающее» труд, фантазирующее о полной власти над веществом и силами природы, считающее возможным изменять это вещество, взнуздывать эти силы в интересах людей. Всё это дано в сказках. Отзвуки этих стремлений, разумеется, можно найти и в «Калевале», «Гайавате», «Эдде», и нет никакой надобности искать в дружинном, раннефеодальном эпосе, ибо эпос почти исключительно посвящён восхвалению подвигов чудовищной физической силы князя, дружинника, рыцаря и скрытому противопоставлению этой силы творческой силе кузнецов, кожемяк, ткачих, плотников, — силе, которая одевала, обувала, вооружала князя и дружину, строила для них жилища. Несомненно, что, кроме былины о Микуле Селяниновиче, были и другие, в коих отмечались социальные противоречия между пахарем и князем, но от них остались только осколки и намёки. Для нас интересны не только столкновения по этой линии, а главным образом отражения чудесных подвигов труда в сказках о Василисе Премудрой, о Храбром портняжке и т. д., потому что «труду, производящему ценности», мы должны возвратить его значение как возбудителя художественного творчества, как основного источника искусства. Именно таков он был — таковым и должен быть у нас, где он работает на весь мир, работает как показатель дарований, талантов трудового народа и как возбудитель его «духовного», культурного роста. Предполагая пользоваться духовным стихом «как законченным воплощением религиозной функции песенного образа», Вы не должны забывать, что духовный стих — это церковный стих и участие трудового народа в творчестве этого стиха весьма сомнительно. Обратите внимание на следующее: от «языческих» религиозных воззрений, богатых всевозможными противоречиями, довольно слабо канонически и государственно организованных и — как «церковь» — почти не стеснявших свободу религиозного мифотворчества, — вы переходите к церкви христианской, организованной византийски хитроумно, строго и жёстко, о чём говорит её пятивековая жесточайшая борьба с «ересями», в дальнейшем — тысячелетний мрачный гнёт, а ещё ближе к нам — усердная помощь ей со стороны идеалистической философии.
«Духовный стих» для нас может быть интересен настолько, насколько в него просочились старинные влияния языческого фольклора, насколько он отражает влияния этого фольклора. Они — есть, точно так же, как в «житиях святых» христианской церкви есть чудеса, заимствованные из языческих сказок. Это свидетельствует о живучести древнего фольклора, но очень мало о религиозном творчестве трудового народа христианской эпохи. «Сон богородицы», «Стих об Алексии божьем человеке» и т. д. — это творчество одиночек, монахов, сердобольных «стариц», смущённых горем и невзгодами мира, и вообще безымянных «гуманистов» из среды ущемлённого жизнью мещанства. Наиболее богато дан духовный стих в сборниках Бессонова «Калики перехожие», но, разумеется, все стихи этого порядка правлены цензурой. Обращение с ними требует сугубой осторожности, её же требует и «антропоморфизм», который ещё нечем заменить в нашем языке, в нашем стремлении к олицетворению феноменов природы, а фольклор нужен нам именно как показатель изумительного мастерства олицетворять, образно мыслить. Я думаю, что, прежде чем говорить о богоборчестве, следует осветить вопрос о происхождении зла. Если б бог был — добро для всех, не было бы смысла кому-то бороться против него. Он был «добром» только для тех, кто нуждался в сверхразумном укреплении своей власти, и злом для разума, воспитанного процессами труда. Стало быть, его ввели в игру после того, как совершилось социальное разобщение, источник и возбудитель всякого зла. Значит — сначала нужно показать, как в процессе борьбы за жизнь совершилось расслоение людей на творящих и командующих и как последние создали бога в помощь себе. По линии богоборчества крайне важно ещё раз отметить языческое — совершенно лишённое мистики — представление трудмасс о боге. Бог — существо человекоподобное, на его волю можно действовать посредством молитвы, молитва дохристианской эпохи имела все признаки «заклинания», да и позднее сохранила их. Здесь надобно пользоваться пословицами, отзвуками очень старой социальной морали; пословицы обнаружат два отношения к богу: доверия к его милости и силам его и — недоверия.
«Бог — справедлив», «Авель праведен, Каин грешен, а — оба убиты», «Адам прельщён женой, жена змеёй, оба — вон из рая, а змея — там».
«Без тебя, боже, червь сгложе».
«Без бога — ни до порога».
«Бог-то бог, да и сам не будь плох».
«На бога надейся, а сам не плошай».
«За богом молитва не пропадёт».
«Плачься богу, а слёзы — вода».
«Молился, молился, а — гол, как родился» и т. д.
Пословицы вообще дают неисчерпаемый материал для освещения разнообразия взаимоотношений людей. Вот примеры: «Пред богом все равны», «Знай, сверчок, свой шесток», «Не в свои сани не садись» и т. д.
«Не в силе бог, а в правде», «Холопу на правду не вылезати», то есть свидетелем на суде — не быть. Но в то же время: «Холоп на холопа — послух», то есть доказчик, доносчик-свидетель; однако «Холоп на барина не доносчик», «Господу нужно, чтоб люди жили дружно», а в одном из псалмов Давида сказано: «Врази мужу», то есть человеку, «вси домашние его», а древнеримская пословица говорит: «Сколько рабов — столько врагов». Показания пословиц тем более ценны, что они, так же как сказки, являются «переходящими» из страны в страну, от народа к народу; в массе русских пословиц мы имеем арабские, греческие, персидские, монголо-татарские, финские и т. д., а кроме того переводы из библии, из Деяний апостольских, из Ефрема Сирина, Златоуста и пр., так что «универсальность» пословиц подтверждается их древностью. Религии у Вас отведено так много места, как будто «от неё все качества», тогда как она «производное». Былинная поэзия интересна для нас как прославление подвигов физической силы короля Артура и рыцарей князя Владимира. По этой линии важно отметить следующее: в романском эпосе, который грамотная римская церковь весьма внимательно читала и правила, рыцари озабочены охраной «святого Грааля» и другими церковными делишками, а отношения рыцаря и пахаря отражены весьма слабо. В эпосе славянском, благодаря малограмотности московской церкви, мужик — богатырь Илья — стреляет по церковным главам, ушкуйник новгородский Васька Буслай кощунствует, отношения князя и крестьянина ярко даны организацией Ильёю «кабацкой голи», — момент очень поздний, может быть, отражающий «бунт Болотникова», — столкновением Вольги с Микулой, бессилием Святогора приподнять тягу земную. Допущенное кем-то толкование, что де Вольга «не в ту сторону тащил соху», надо бросить, это — смешно. Смысл былины не в том, что князь и дружинники будто бы не знали, как землю пашут, а — в тяжести крестьянского труда. Религиозных мотивов в русском — и вообще славянском — эпосе вы найдёте очень мало. Можно думать, что славянский эпос меньше засорен влияниями церкви, больше сохранил отзвуков языческой древности. А вот в разделе «Женский образ» можно найти бесчисленное количество фактов, которые отлично изобразят изуверское, садическое, грязное отношение церкви к женщине. Я пытался наметить эту тему в статейке, опубликованной «Большевиком», и мне думается, что было бы неплохо, пользуясь фактическим материалом этой статейки, дополнив его, елико возможно, дать в «Литучёбе» очерк «Женщина и религия» или «Отношение церкви к женщине». Этот очерк, будучи предпослан освещению «женского образа в литературе», весьма помог бы молодым людям понять причины их личного весьма непохвального отношения к женщине.
Мне кажется, если б удалось дать книжки 3–5, посвященных исключительно этим темам, молодым авторам была бы дана весьма вкусная духовная пища — нечто подобное «курсу лекций» по истории устной художественной литературы.
По поводу остальных намёток программы можно только мечтать о расширении оных.
Привет.
М. Горький
«История деревни»
«История деревни» затеяна для того, чтоб познакомить колхозную молодёжь с жизнью её прадедов, дедов и отцов. Знание прошлого необходимо для того, чтоб молодёжь научилась думать исторически. Исторически думать — это значит понимать жизнь как процесс непрерывного воплощения трудовой энергии в производство всего того, что называется материальной культурой, — в добычу и обработку металлических руд, в строительство городов, дорог, мостов, машин, инструментов, в обработку кожи, шерсти, льна, дерева и т. д. Исторически думать — это значит понимать, как вслед за работой создания материальной культуры и на её почве возникла и развивается умственная, интеллектуальная культура, то есть науки: математика, физика, химия, геология, медицина и др., как явились искусства: литература, музыка, скульптура, живопись, архитектура.
Историческая мысль показывает нам победоносную силу труда, чудесную, неукротимую силу разума, организуемого трудом и, в свою очередь, организующего все действия, всю работу людей. История человечества, освещённая гениальным разумом Карла Маркса, учителя наших учителей и вождей, показала нам ход развития человечества как борьбу классов, как многовековое насилие над сотнями миллионов рабочих и крестьян со стороны ничтожного количественно меньшинства: дворян-феодалов, помещиков, фабрикантов, ростовщиков, лавочников и — тоже небольшой — армии служащих эксплуататорам церковников, чиновников, учителей и разных мелких — волчьей и лисьей породы — людишек, «мелкой буржуазии». В наши дни из этих людей делают фашистов — последний резерв крупной буржуазии в её ожесточённой, бесчеловечной борьбе против рабочих и крестьян, в борьбе за право сытых грабить полуголодных.
Буржуазия уже истощила свой ловкий разум, приученный ко лжи и лицемерию, она уже не в силах выдумывать политические и религиозные теории, которые на протяжении многих веков затрудняли умственное развитие крестьян и рабочих. Она просто зовёт назад, к условиям тёмной жизни прошлого, к восстановлению феодальной системы, в которой роль феодалов играли бы банкиры, тресты капиталистов, — зовёт к восстановлению железной системы, ещё более тяжкой, чем средневековье.
История учит нас: многовековое рабство трудового народа утверждалось не только тем, что в руках меньшинства была сосредоточена физическая сила: армия, церковь, полиция, чиновники и т. д., но главным образом тем, что у рабочих и крестьян было отнято право на развитие разума, право учиться, право организации своего трудового опыта в формы искусств и наук. Правом этим пользовались исключительно и только враги народа, паразиты его энергии; вот почему в религиях, философиях — даже в научных теориях буржуазии — так много сознательной и бессознательной лжи, так много наивного и отвратительного лицемерия. Историю человечества писала буржуазия. Живопись она эксплуатировала главным образом как средство иллюстрировать и закреплять в памяти церковные легенды, феодальные, а также империалистские войны, картины королевских, царских праздников, портреты королей, царей, военачальников, богачей или как изображение небывало весёлой и радостной жизни крестьян. И только литература исключительно крупных талантов, зорких людей, почти непрерывно обнажала и освещала трагедии человеческой жизни, ложь, лицемерие, цинизм и бесчеловечие социальных условий. Вот чему учит нас история, как её понял и как рассказал о ней Маркс.
«Библиотека колхозника» хочет быть словесной иллюстрацией «Истории деревни». Она ставит себе целью показать жизнь русского крестьянина в XIX веке, — показать, как эта жизнь отразилась в литературе. В первой книжке этой библиотеки рассказано о крестьянстве как силе, которую феодалы и цари всячески укрощали и воспитывали в терпении, в кротости, связывая эту силу различными законами. Попутно рассказано, как встречало и оценивало эти законы само крестьянство. Оценки эти довольно хорошо утверждают правду старинной пословицы: «Мужик — сер, а разум у него чёрт не съел». Следующие две книжки говорят о феодализме в XIX веке, о том, как торговали людями при крепостном праве. Затем ряд книжек рассказывает о жизни крестьянства, отражённой в литературе дворян и «народников»-разночинцев.
Изображения характеров и типов крестьян, изображения условий их жизни, их взаимных отношений — всё это очень поучительно, а кроме этого перед внимательным читателем должен встать вопрос: почему почти в одно и то же время дворянин и разночинец изображали мужика резко различно? Кроткие Калиныч и Поликушка нравились Тургеневу и Толстому как будто гораздо больше, чем суховатый, разумный Хорь. Л.Толстой изобразил мужика Платона Каратаева, и этот человек долгое время признавался критикой и читателями как типичный русский крепостной крестьянин, раб, но знающий какую-то высшую правду и потому внутренно свободный, не зависимый ни от «власти земли», ни от самодержавной власти царя и помещика, как образцовый, примерный мужик, которому известны только две силы: он — на земле — да незримый, неведомый его бог, будто бы существующий где-то в небе. Вслед за Толстым очень многие литераторы, дворяне и разночинцы, писали мужика по образу и подобию Платона Каратаева. Даже критически настроенный в отношении деревни Глеб Успенский иногда подчинялся внушению литературного образа, созданного Толстым. А Платон Каратаев жил в эпоху войн с Наполеоном, когда вместе с армией Наполеона против царской Москвы шли русские крестьяне западных губерний — Витебской, Смоленской, Могилевской, — мужики, видимо, другого характера, чем Каратаев.
Изображать крестьянство кротким, терпеливым, добрым хотели и умели не только одни русские дворяне: почти одновременно с Тургеневым писали рассказики такие же, как он, о крестьянах в Германии Бертольд Ауэрбах, в Англии — Джордж Эллиот, в Финляндии — за четыре года до появления рассказа Льва Толстого «Хозяин и работник» — появился на такую же тему рассказ одного архитектора и литератора, кажется, Аренсберга. Можно найти и ещё не мало такого единства тем, идей, настроений литераторов XIX века. Это единство особенно заметно в конце XIX века, когда в Германии Поленц, в Бельгии — Лемонье, во Франции — Рене Базен, Эстонье, в Англии — Т.Гарди, в Италии — Джиованни Верга, Грация Деледда, в Испании — Бласко Ибаньес, Пио Бароха и т. д. — всюду литераторы изображали крестьянина человеком, который тяжело обременён каторжной работой на своей ничтожной полоске земли или работой батрака на своего односельца — «мироеда»-кулака, — обременён, задавлен, но — покорён своей тяжкой и жалкой судьбе нищего, который создаёт богачей. Тяжёлая эта жизнь уродливо ограничивает разум человека запросами его нищенского или кулацкого хозяйства, интересами текущего дня, — интересы эти ограничивались сотрудничеством быка с волком.
Большинство литераторов изображало крестьянина по примеру Золя и Мопассана во Франции, а у нас — Решетникова, Ник. Успенского и многих других до Бунина, Подъячева, Вольного — человеком, почти совершенно лишённым общественных чувствований, полуживотным, которое относится к подобным ему, как ко врагам его в борьбе за хлеб, за жизнь. Это грубое, грязноватое, чувственное существо нередко изображалось всё-таки «счастливым в его неведении трагизма жизни, утешенным наивной, но спасительной верой в неизречённую милость бога, не знакомым с разрывающими сердце страданиями мысли, которые испытывает мыслящий человек».
Эта мысль, высказанная в «Замогильных записках» Шатобриана, одного из дворян — идеологов реакции, наступившей после революции 1789–1793 годов, — эта мысль, изложенная более правдивыми словами, имеет целью своей успокоить и утешить людей, испуганных революцией, и она сводится к такому, очень простому смыслу: «Если это животное не учить думать — оно не опасно и не тронет нас».
Литераторы либеральные, «гуманисты», изображая тяжёлую жизнь крестьянства, пытались испугать правительства, они своими книгами говорили крупной буржуазии: «Если не хочешь, чтоб эта тёмная, страшная масса взорвалась и сокрушила тебя — поделись властью с нами, мы найдём средства укротить зверя».
«Наш «народ» не имеет истории», — говорили умники. Они были правы, но не совсем. Крестьянство имело историю, оно её строило, но — не помнило об этом. Оно было почти сплошь безграмотно, а память безграмотных и малограмотных людей — коротка, не обладает той ёмкостью, которая и отличает грамотных от безграмотных. Трудовой народ делал историю, но он не мог записать её, писали историю люди классово чужие и враждебные ему. По этой очень простой причине чернорабочий строитель истории упоминается и рассматривается в исторических книгах только как — иногда — бунтовщик, разрушитель, который мешал хорошим людям спокойно жить. Как строители материальной культуры крестьянин и рабочий в истории отсутствуют.
А именно они строили несокрушимые замки феодалов-дворян, строили города и удивительные храмы, проводили дороги, осушали болота, обрабатывали коноплю, лён, кожу, шерсть, дерево, металлы, обували, одевали, украшали командующий класс. Попутно они создали изумительной мудрости сказки, прекрасные песни, легенды», сатиры на своего врага. Они кормили врага мёдом, враг платил им ядом религии, которая учила: «Несть власти, аще не от бога», «Блаженны кроткие», «Блаженны миротворцы», — учила подлостям кротости, терпения, покорности. Трудовой народ — крестьяне и ремесленники — не только строили и создавали материальную культуру, но, начиная с восстания рабов против римского дворянства, стремились вырвать власть над своей жизнью из рук дворян. «Альбигойские войны» против феодальной римской церкви, восстание «жаков» вокруг Парижа в 1358 году, восстание кузнеца Уота Тайлера, крестьянские войны в Германии 1524–1525 годов, восстание Ивана Болотникова в начале XVII века, Степана Разина при втором царе Романове, бунт Кондратия Булавина при Петре, поход Емельяна Пугачева на Москву — вот главнейшие из битв крестьянства против бояр, дворян, помещиков.
Будь русский «народ» грамотен, он не только помнил бы эти свои битвы с врагом и бесчисленные «сопротивления власти» врага, но он понял бы единство своей судьбы, своих интересов с интересами крестьянства всего мира, — понял бы, как понимают это рабочие, принявшие за руководство жизни своей великое учение Маркса — Ленина — Сталина.
Капиталисты отлично понимают международное — интернациональное — значение работы партии большевиков, и «фашизм» — это попытка европейской буржуазии организоваться для последнего боя за укрепление её бесчеловечной власти над живой рабочей силой мира, над пролетариатом, над рабочими фабрик, заводов, над батраками сёл и деревень. Но организоваться буржуазии в единое целое мешает её неукротимая жадность, как мы видим это на попытке итальянских капиталистов единолично поработить и ограбить абиссинцев, как увидим это на попытке японских капиталистов проглотить Китай.
В то время как привычные грабители мира снова хотят переделить весь мир между собою — наше советское трудовое государство, уничтожив класс паразитов, живущих чужим трудом, объявило мир неделимым. В то время как фашистские страны — Италия, Германия, — растрачивая силы своего трудового народа на подготовку новой всемирной, истребительной войны, низводят народ свой к нищете и голоду — народ страны Союза Советских Социалистических Республик быстро богатеет на зависть грабителям. Никогда за всю историю человечества, никогда и нигде «единство власти и народа» не существовало в таких ярко выраженных и крепких формах, в каких это единство установлено у нас, в Союзе, где каждый честный рабочий и колхозник имеет возможность непосредственного и тесного товарищеского общения с его вождями. И никогда в мире ни один из прославленных историей «вождей народа» не говорил — не смел, не мог сказать — рабочей силе: «Мы учили вас и, в свою очередь, учимся у вас». Иосиф Сталин сказал это, и это — огромная, небывалая, подлинно революционная правда. Вот эта правда и является той силой, которая создаёт такие удивительные взрывы, каково творческое движение, носящее имя Стаханова.
Поделиться книгой: