Синтез йоги

Тем, кто способен действовать только в жестких нормах, тем, кто может чувствовать только человеческие, но не божественные значения, эта истина может показаться опасной уступкой, которая может уничтожить саму основу морали, дезорганизовать поведение и создать только хаос. Безусловно, если нужно сделать выбор между вечной и неизменной этикой и отсутствием вообще всякой этики, то для невежественного человека результат был бы именно такой. Но даже на человеческом уровне, если мы достаточно просвещены и достаточно гибки, чтобы понять, что норма поведения может быть временной и в то же время необходимой для своего времени, и чтобы полностью ее соблюдать, пока она не будет заменена лучшей, тогда мы не теряем ничего, кроме фанатизма несовершенного и нетерпимого благочестия. Взамен этого мы приобретаем открытость и силу продолжительного морального прогресса, милосердие, возможность достижения понимания и симпатии к этому миру борющихся и спотыкающихся созданий, и благодаря этому милосердию получить больше права и силы, чтобы помочь ему на его пути. В конце, там, где кончается человеческое и начинается божественное, где ментальное исчезает в супраментальном сознании, а конечное переходит в бесконечное, всякое зло исчезает в трансцендентном божественном Добре, которое становится всеобщим на каждом плане сознания, к которому оно прикасается.

Таким образом, для нас становится понятным, что все нормы, при помощи которых мы стараемся управлять нашим поведением, являются только нашими временными, неполноценными и эволюционирующими попытками представить себе наш спотыкающийся ментальный прогресс во вселенской самореализации, к которой двигается Природа. Но божественное проявление не может быть связано нашими мелкими правилами и хрупкими святынями; ибо сознание, стоящее за ним, слишком обширно для этого. Как только мы осмыслим этот факт, который достаточно разрушителен для абсолютизма нашего рассудка, мы сможем лучше разместить по своим местам относительно друг друга последовательные нормы, определяющие различные стадии роста индивидуума и коллективного движения человечества. Наиболее общие из них мы можем окинуть беглым взглядом. Ибо нам надо видеть их положение по отношению к этому другому ненормированному, духовному и супраментальному образу действия, которого добивается Йога, и к которому [она] идет путем подчинения индивидуальной воли божественной Воле и, еще более эффективно, через его возвышение, благодаря этому подчинению, до большего сознания, в котором становится возможным некое тождество с динамичным Вечным.

* * *

Существуют четыре главных стандарта человеческого поведения по возрастающей шкале. Первый — это личные нужды, предпочтения и желания; второй — закон и забота о пользе для коллектива; третий — идеальная этика; последний — высший божественный закон природы.

Человек начинает длинный путь своей эволюции, располагая только первыми двумя из этих четырех, которые должны просвещать его и руководить им; ибо они составляют закон его животного и виталического существования, а свой прогресс человек начинает как виталическое и физическое животное. Истинным смыслом пребывания человека на земле является выражение растущего образа Божественного в человечестве; эту цель преследует Природа в человеке, осознанно или неосознанно работая в нём под густым покровом ее внутренних и внешних процессов. Но материальный или животный человек не знает внутреннюю цель жизни; он знает только ее нужды и желания, и у него нет другого руководителя, указывающего на то, что от него требуется, кроме его собственного восприятия нужд и его возникающих и указующих желаний. Его первым естественным правилом поведения является прежде всего удовлетворение своих физических и виталических требований и необходимостей, и уже затем каких-либо возникающих в нем эмоциональных и ментальных желаний, воображений или динамичных представлений. Единственный уравновешивающий или перевешивающий закон, который может модифицировать или противостоять этому настоятельному естественному запросу, заключается в требованиях, выдвигаемых идеями, нуждами и желаниями его семьи, его общины, племени, стада или стаи, членом которой он является.

Если бы человек мог жить только для себя, — а это было бы возможно только в том случае, если бы развитие индивидуума было единственной целью Божественного в мире, — тогда не было бы необходимости включения в действие второго закона. Но всякое существование возможно только в результате взаимодействия акции и реакции целого и частей, взаимной необходимости составляющих и того, что они составляют, взаимозависимости группы и индивидуумов группы. На языке индийской философии Божественное проявляет себя всегда в двойной форме отдельного и коллективного существа, vyasti, samasti. Человек, стремящийся к росту своей отдельной индивидуальности, ее свободе и полноте, в состоянии удовлетворить даже свои собственные нужды и желания только вместе с другими людьми; он есть целое в самом себе и в то же время не является целым без других. Эта зависимость включает закон его личного поведения в групповой закон, который возникает в результате образования длительного группового организма с коллективным разумом и собственной жизнью, которому подчинены его собственный воплощённый ум и жизнь в качестве преходящей единицы. И в то же время в нём есть что-то бессмертное и свободное, не привязанное к этому групповому телу, которое переживёт его собственное воплощённое существование, но не сможет пережить или сковать своим законом его вечный дух.

Сам по себе этот кажущийся большим и превышающим закон является не более чем продолжением виталического и животного принципа, которым руководствуется индивидуальный элементарный человек; это закон стаи или стада. Индивидуум отождествляет свою жизнь с жизнью определенного числа других индивидуумов, с которыми он связан и общается от рождения, по выбору или обстоятельствам. И поскольку существование группы необходимо для его собственного существования и удовлетворения, то со временем, если не сразу же, забота о ее сохранении, удовлетворении ее нужд и ее коллективных понятий, желаний, жизненных привычек, без чего она не могла бы целиком сохраняться, встаёт на первое место. Удовлетворение личных идей и чувств, нужд и желаний, склонностей и привычек должно быть постоянно подчинено, в соответствии с обстановкой, а не по каким-либо моральным или альтруистическим мотивам, удовлетворению идей и чувств, нужд и желаний, склонностей и привычек не того или иного индивидуума или числа индивидуумов, но общества в целом. Эта общественная необходимость является скрытым связующим веществом морали и человеческого этического импульса. Нет фактических данных о том, что в какие-то доисторические времена человек жил один или только со своей самкой, как некоторые животные. Все, что известно о нем, показывает, что он был общественным животным, а не изолированным телом и духом. Закон стаи всегда стоял выше его индивидуального закона саморазвития; кажется, что он всегда рождался, жил, формировался как единица в массе. Но логично и естественно, с психологической точки зрения, что закон личной необходимости и желаний является главенствующим, а общественный закон выступает как вторичная и узурпирующая сила. В человеке имеются два отчетливых господствующих импульса, индивидуалистический и общественный, личная жизнь и общественная жизнь, личный мотив поведения и общественный мотив поведения. Возможности их противостояния и попытки их согласования заложены в самых корнях человеческой цивилизации и продолжают проявляться в другом виде, когда он минует стадию виталического животного и приходит к высоко индивидуализированному ментальному и духовному прогрессу.

Существование общественного закона вне индивидуума в разные времена бывает или значительным преимуществом, или недостатком в развитии божественного в человеке. В начале это преимущество, когда человек груб и неспособен к самоконтролю и самовыявлению, так как он создает силу, отличную о его личного эгоизма, при помощи которой этот эгоизм можно убедить или заставить умерить его необузданные требования, дисциплинировать его иррациональные и часто неистовые движения, и даже добиться того, что этот эгоизм теряется иногда в большем и менее личном эгоизме. Но для зрелого духа, готового к превосхождению человеческой формулы, это недостаток, ибо это является внешней нормой, навязываемой извне, а условием ее совершенствования является его рост изнутри при все большей свободе, не в результате подавления, а путем превосхождения его усовершенствованной индивидуальности, не при помощи налагаемого на него принуждающего закона, который тренирует и дисциплинирует его члены, но при помощи души, изнутри прорывающейся через все ранее существовавшие формы, чтобы владеть в своём свете и преобразовать его члены.

В конфликте между требованиями общества и запросами индивидуума два идеальных и абсолютных решения противостоят друг другу. Существует требование группы, чтобы индивидуум подчинился более или менее полно, или потерял свое самостоятельное существование в обществе, меньшая [единица] должна быть принесена в жертву или сама предложить себя большей единице. Он должен признать нужды общества как свои собственные нужды, желания общества как свои желания; он должен жить не для себя, но для племени, клана, коммуны или нации, членом которой он является. С точки зрения индивидуума идеальным и абсолютным решением явилось бы общество, которое существовало бы не для себя, не для своих превалирующих коллективных целей, а для пользы индивидуума и его свершения, для более великой и совершенной жизни всех его членов. Представляя насколько возможно его лучшее я и помогая ему реализовать его, оно бы уважало свободу каждого их своих членов и существовало бы опираясь не на закон и силу, а на основе свободного и спонтанного согласия составляющих его личностей. Идеальное общество любого рода не существует нигде, и его было бы очень трудно создать, и еще труднее поддерживать его существование, до тех пор пока отдельный человек видит в своем эгоизме главный мотив существования. Общее, но не полное, подавление обществом индивидуума является более легким путем и той системой, которая инстинктивно принимается Природой с самого начала и поддерживается в равновесии жестким законом, принудительным обычаем и заботливым внушением всё ещё подчинённому и малоразвитому интеллекту человеческого создания.

В первобытных обществах жизнь индивидуума подчинена строгим и неизменным коллективным обычаям и правилам; это древний и, казалось бы, вечный закон человеческой стаи, который всегда старается выдать себя за вечное веление Непреходящего, esa dharmah sanatanah. И [этот] идеал еще жив в человеческом уме; самые последние тенденции в человеческом прогрессе направлены на создание расширенного и пышного варианта этого древнего обращения коллективной жизни к порабощению человеческого духа. В этом серьезная опасность для интегрального развития более великой истины на земле и более великой жизни. Ибо стремления и свободные искания индивидуума, как бы они ни были эгоистичны, фальшивы, искажены в своей непосредственной форме, содержат в своих скрытых ячейках семя развития, необходимого для всего целого; за его поисками и неудачами стоит сила, которую необходимо сохранить и воплотить в образ божественной идеи. Эту силу необходимо просветить и воспитать, но не подавлять или впрягать в тележку общества. Индивидуализм также необходим для окончательного совершенствования, как и та сила, что стоит за духом группы; удушение индивидуума может обернуться удушением бога в человеке. И в современном балансе человечества редко присутствует реальная опасность преувеличенного индивидуализма, разрушающего общественную целостность. Имеется постоянная опасность того, что преувеличенное давление социальной массы может своим непросвещенным механическим весом подавить или лишить веры свободное развитие индивидуального духа. Ибо человек в своей индивидуальности легче может быть просвещён, сознателен и открыт для ясных благотворных влияний; человек в массе все еще тёмен, полусознателен, управляется силами вселенной, ему неподвластными и непознанными.

На эту опасность подавления и сковывания реагирует Природа индивидуума. Ее реакция может выразиться в изолированном сопротивлении, начиная с инстинктивного и зверского сопротивления преступника и кончая полным отрицанием [характерным для] одиночества и аскетизма. Реакция может выразиться в утверждении индивидуалистического течения в социальной идее, может навязать ее массовому сознанию и установить компромисс между индивидуальными и общественными требованиями. Но компромисс не является решением; он только отодвигает трудности и в конце концов увеличивает сложность проблемы и усложняет исход. Нужен новый принцип, отличный и более возвышенный, чем оба конфликтующих инстинкта, и достаточно сильный, чтобы одновременно превзойти и примирить их. Выше естественного индивидуального закона, который устанавливает в качестве единственной нормы нашего поведения удовлетворение наших индивидуальных запросов, предпочтений и желаний, и естественного общественного закона, устанавливающего в качестве высших нормы, выражающиеся в удовлетворении потребностей, предпочтений и желаний общества в целом, должно было возникнуть понятие идеального морального закона, который не сводится к удовлетворению запросов и желаний, а контролирует и даже приостанавливает или аннулирует их в интересах идеального порядка, не животного, не виталического и физического, а ментального, сотворенного в результате поисков умом света, и знания, и верного правила и движения и истинного порядка. Как только это понятие овладевает человеком, он начинает освобождаться от всепоглощающего виталического и материального ради ментальной жизни; он поднимается с первой на вторую ступень трехступенчатого восхождения Природы. Даже его запросы и желания освещаются более возвышенным светом цели и ментальных запросов, эстетические, интеллектуальные и эмоциональные стремления начинают доминировать над запросами физической и виталической природы.

* * *

Естественный закон поведения переходит из конфликта к равновесию сил, импульсов и желаний; высший этический закон движется путем развития ментальной и моральной природы, в направлении фиксированной внутренней нормы или, иначе, самоформирующегося идеала абсолютных качеств, — справедливости, добродетельности, любви, здравого рассудка, справедливой власти, красоты, света. Поэтому это по существу индивидуальная норма; это не есть творение массового ума. Думающий — это индивидуум; это он вызывает и облекает в форму то, что иначе оставалось бы подсознательным в аморфном человеческом целом. Ищущий морального тоже индивидуален; самодисциплина, не под гнетом внешнего закона, но послушание внутреннему свету, по сути своей является индивидуальным усилием. Но постулируя свою личную норму как толкование абсолютного морального идеала, мыслитель распространяет ее не только на себя, но на всех индивидуумов, до которых его мысль может дойти и проникнуть в них. И по мере того, как масса индивидуумов все больше проникается этой идеей, даже если она плохо или совсем не претворена на практике, общество также вынуждено признать новую ориентацию. Оно впитывает в себя влияние идей и пытается, без большого успеха, преобразовать свои институты в новые формы, затронутые этими новыми идеалами. Но всегда сохраняется инстинктивное желание перевести их в обязательные законы, в шаблонные формы, в механические обычаи, во внешнее социальное принуждение живых единиц [общества].

Ибо долгое время после того, как индивидуум стал частично свободным, моральным организмом, способным к сознательному росту, чувствующим внутреннюю жизнь, жаждущим духовного прогресса, общество продолжает оставаться внешним по своим методам, материальным и экономическим организмом, механическим, более заинтересованным в сохранении статуса и в самоконсервации, чем в росте и самосовершенствовании. В настоящее время самой большой победой мыслящего и прогрессивного индивидуума над инстинктивным и статичным обществом является, достигнутая им сила, приобретенная благодаря мыслительной воле 30, которая позволяет ему заставить общество думать, стать открытым к идее социальной справедливости, общего сочувствия и взаимного сострадания, оценивать свои институты по способности руководствоваться разумом, а не слепым обычаем, и расценивать ментальный и моральный рост своих индивидуумов как один из важных элементов, подтверждающих обоснованность его законов. В идеале, по крайней мере, общественный разум начинает становиться способным санкционировать просвещение вместо насилия, моральное развитие вместо мести или лишения свободы даже в целях наказания. Самая большая победа в будущем настанет для мыслителя, когда ему удастся убедить индивидуальную единицу и коллективное целое основывать свои жизненные отношения, союз и стабильность на свободном и гармоничном согласии и самоадаптации, формировать и управлять внешним при помощи внутренней истины, вместо того, чтобы подавлять внутренний дух тиранией внешней формы и структуры.

Но даже эта победа, уже одержанная им, относится скорее к будущим возможностям, чем к фактическим достижениям. Всегда существует дисгармония и разлад между моральным законом индивидуума и законом его нужд и желаний, между моральным законом, предлагаемым обществу, и физическими и виталическими потребностями, желаниями, обычаями, предрассудками, интересами и страстями касты, клана, религиозной секты, общества, нации. Моралист напрасно создает свою абсолютную этическую норму и призывает всех быть верными ей, не думая о последствиях. Для него не имеют значения нужды и желания индивидуума, если они расходятся с моральным законом, и социальный закон для него не существует, если он противоречит его понятию справедливости и не приемлем для его сознания. Он предлагает индивидууму такое абсолютное решение, которое не позволяет иметь желания и запросы, не совместимые с любовью, истиной и справедливостью. Он требует от общества или нации, чтобы они считали всё, даже свою безопасность и самые насущные интересы, ничтожными в сравнении с истиной, справедливостью, гуманностью и высшим благом народа.

Ни один индивидуум не поднимается до таких высот, за исключением моментов особого напряжения, и еще нет такого общества, которое отвечало бы этому идеалу. И при современном состоянии морали и человеческого развития ни одно общество не в состоянии, а возможно, и не должно удовлетворять ему. Природа не допустит этого, Природа знает, что этому не бывать. Первая причина в том, что наши моральные идеалы сами по себе большей частью плохо развиты, невежественны и условны, являются скорее ментальными конструкциями, чем выражениями вечных истин духа. Не терпящие возражений и догматические, они теоретически обосновывают некоторые абсолютные нормы, но на практике каждая из существующих систем этики оказывается либо не работоспособной, либо не отвечающей той абсолютной норме, на которую в идеале претендует. Если наша этическая система является компромиссом или паллиативом, то она сразу же создает принцип для оправдания дальнейших стерилизующих компромиссов, которыми спешат воспользоваться общество и индивидуум. А если она бескомпромиссно требует любви, справедливости, права, то она витает в облаках выше человеческих возможностей и добивается славословия, но игнорируется на практике. Установлено даже, что она игнорирует другие элементы в человечестве, которые в одинаковой мере должны выжить, но не соответствуют формуле морали. Ибо как индивидуальный закон желания содержит в себе бесценные элементы бесконечного целого, которые должны быть защищены от тирании поглощающей социальной идеи, так и сокровенные импульсы индивидуума и коллективного человека содержат в себе бесценные элементы, которые выходят за пределы любой до сих пор придуманной этической формулы, и в то же время необходимы для полноты и гармонии будущего божественного совершенства.

Более того, абсолютная любовь, абсолютная справедливость, абсолютно здравый рассудок в их нынешнем воплощении сбитым с толку и несовершенным человечеством часто становятся конфликтующими принципами. Справедливость часто требует того, к чему любовь питает отвращение. Здравый рассудок, бесстрастно рассматривая факты в природе и человеческих отношениях в поисках удовлетворительных норм или правил, не в состоянии принять без поправок как царство абсолютной справедливости, так и царство абсолютной любви. В действительности человеческая абсолютная справедливость легко оборачивается на практике полновластной несправедливостью; ибо его ум, односторонний и негибкий по своей конструкции, выдает одностороннюю пристрастную скрупулезную схему или формулу, настаивая на ее тотальности и абсолютности, что является игнорированием более тонкой истины вещей и пластичности жизни. Все наши нормы при осуществлении либо колеблются в потоке компромиссов, либо оказываются ошибочными вследствие этой пристрастности и негибкой структуры. Человечество бросается от одной ориентации к другой; оно движется зигзагами, влекомое конфликтующими требованиями и, в целом, инстинктивно вырабатывает то, что указывает Природа, но с большими потерями и страданиями, а вовсе не то, чего оно желает или считает верным, как и не то, чего требует высочайший свет свыше от воплощённого духа.

* * *

Фактически, когда мы достигаем культа абсолютных этических качеств и создаем категорический императив идеального закона, то мы еще не приходим к концу нашего поиска и не прикасаемся к истине, которая освобождает. Здесь, без сомнения, есть нечто, что помогает нам подняться за пределы ограничений, налагаемых физическим и виталическим человеком внутри нас, настойчивость, превосходящая индивидуальные и коллективные нужды и желания человечества, которое все еще привязано к житейской грязи Материи, в которой находятся его корни, устремление, которое помогает развиться ментальному и моральному существу в нас: этот новый возвышающий элемент поэтому является приобретением большой важности; его действия являются значительным шагом вперед в трудной эволюции земной Природы. И за недостаточностью этих этических концепций скрывается также нечто, что прикасается к высшей Истине; здесь также проглядывает мерцание света и силы, которые являются частью пока ещё недостижимой божественной Природы. Но ментальная идея этих вещей не является этим светом, а моральная формулировка их не является этой силой. Это только представительные конструкции ума, которые не могут вместить божественный дух, который они тщетно пытаются запереть в своих категорических формулах. За пределами ментального и морального бытия в нас имеется высшее божественное бытие, духовное и супраментальное; ибо только через широкий духовный уровень, где формулы ума растворяются в белом пламени непосредственного внутреннего опыта, можем мы выйти за пределы ума и перейти от его конструкций в простор и свободу супраментальных реальностей. Только там мы может прикоснуться к гармонии божественных сил, которые весьма искажённо представлены нашему уму или заключены в ложную формулу конфликтующими или колеблющимися элементами морального закона. Только там становится возможным объединение преобразованного виталического, физического и просветлённого ментального человека в том супраментальном духе, который является одновременно тайным источником и целью нашего ума, жизни и тела. Только там имеется какая-либо возможность абсолютной справедливости, любви и правоты — далеко не таких, какими мы себе их представляем — в единстве друг с другом в свете высшего божественного знания. Только там возможно примирение между нашими конфликтующими членами.

Другими словами, выше общественного внешнего закона и морального закона человека и за их пределами, являясь всё же объектом слабого и невежественного устремления неких их составляющих внутренних элементов, существует большая истина огромного безграничного сознания, закон божественный, к которому обе эти грубые и слепые формулировки приближаются нетвердыми шагами, пытаясь уйти от естественного закона животного к более величественному свету или мировому порядку. Эта божественная норма, поскольку бог в нас есть наш дух, движущийся к своему собственному тайному совершенству, должна стать высшим духовным законом и истиной нашей природы. Опять же, поскольку мы является воплощёнными в теле существами в мире и имеем совместное существование и общую природу, и в то же время являемся индивидуальными душами, способными непосредственно соприкоснуться с Трансцендентным, эта высшая истина нашего я должна иметь двоякий характер. Это должен быть закон и истина, которая открывает совершенное движение, гармонию, ритм великой одухотворенной коллективной жизни и полностью определяет наши отношения с каждым существом и всеми существами в разнообразном единстве Природы. Одновременно это должен быть закон и истина, которая открывает нам ежеминутно ритм и точные шаги непосредственного выражения Божественного в душе, уме, жизни и теле индивидуального существа 31. И мы на опыте обнаруживаем, что эти высший свет и сила действия в своем высшем выражении являются одновременно обязательным законом и абсолютной свободой. Это обязательный закон, потому что он управляет при помощи непреложной Истины каждым нашим внутренним и внешним движением. И в то же время, ежеминутно и при каждом движении абсолютная свобода Всевышнего управляет совершенной гибкостью нашей сознательной и освобожденной природы.

Этический идеалист пытается открыть этот верховный закон в своих моральных данных, в несовершенных силах и факторах, относящихся к ментальной и этической формуле. И для того, чтобы поддерживать и организовать их, он выбирает основной принцип поведения по существу своему неверный и сконструированный интеллектом, утилитарностью, гедонизмом, рассудком, интуитивным сознанием или любой другой обобщенной нормой. Все такие попытки заранее обречены на провал. Наша внутренняя природа является прогрессирующим выражением вечного Духа и слишком сложной силой, чтобы быть связанной одним доминирующим ментальным или моральным принципом. Только супраментальное сознание может раскрыть для ее различных и конфликтующих сил их духовную истину и привести к гармонии все их расхождения.

Более молодые религий пытаются зафиксировать тип высшей истины поведения, создать систему и объявить закон Бога устами Аватара или пророка. Эти системы, более мощные и динамичные, чем сухая этическая идея, до сих пор большей частью являются не более чем идеалистическими восхвалениями морального принципа, освященными религиозными эмоциями и ярлыком сверхчеловеческого происхождения. Некоторые, вроде крайней Христианской этики, отвергаются Природой потому, что они безрезультатно настаивают на практически неосуществимых абсолютных правилах. Другие оказываются в конце концов эволюционными компромиссами и с течением Времени устаревают. Истинный божественный закон, в отличие от ментальных подделок, не может быть системой жестких этических предопределений, которые втискивают в свои чугунные изложницы все наши жизненные движения. Закон божественный есть правда жизни и правда духа и должен возвышать со свободной жизненной гибкостью и вдохновлять непосредственным прикосновением своего вечного света каждый шаг нашей деятельности и все сложности наших жизненных результатов. Он должен действовать не как правило или формула, но как охватывающее и проникающее сознательное присутствие, которое определяет все наши мысли, действия, чувства, импульсы воли своей неизменной силой и безошибочным знанием.

Более старые религии создали правление мудрых, афоризмы Ману и Конфуция, сложные Шастры, в которых они пытались объединить социальное правило и моральный закон с декларацией определенных вечных принципов нашей высшей природы в своего рода объединяющем сплаве. Все три [элемента] рассматривались на равных, как одинаковые выражения вечных истин, sanatana dharma. Но два элемента эволюционны и имеют временное действие, ментальные конструкции, человеческие прочтения воли Вечного; третий, привязанный и умеренный некоторыми социальными и моральными формулами, разделил участь своей формы. Или Шастра устаревает и должна быть постепенно изменена, или, наконец, отброшена, или она остается жестким препятствием для саморазвития индивидуума и расы. Шастра выдвигает коллективную и внешнюю норму; она игнорирует внутреннюю природу индивидуума, неопределимые элементы тайной духовной силы в нём. Но природу индивидуума нельзя игнорировать; ее требования неистощимы. Неограниченное потакание ее внешним импульсам приводит к анархии и разрушению, но подавление и насилие над свободой души при помощи фиксированного и механического правила приводит к стагнации или внутренней смерти. Не это насилие и внешнее принуждение, а свободное открытие его высочайшего духа и истины вечного движения — вот та высшая вещь, которую он должен открыть.

Более высокий этический закон открывается индивидуумом, его умом, волей и психическим чувством, а затем распространяется на расу. Верховный закон также должен быть открыт индивидуумом в своей душе. Только тогда, через влияние духа, а не при помощи ментальной идеи, может он распространиться на других. Моральный закон можно навязать как правило или как идеал многим людям, которые ещё не достигли такого уровня сознания или такой тонкости ума, воли и психического чувства, при наличии которых это может стать для них реальностью и живой силой. Как идеал его можно уважать, не осуществляя на практике. В качестве правила его можно соблюдать чисто внешне, даже если внутренний смысл полностью отсутствует. Супраментальную и духовную жизнь нельзя таким образом механизировать; ее нельзя превратить в ментальный идеал или внешнее правило. Она имеет свои великие направления, но их необходимо сделать реальными, они должны являться работами активной Силы, которые ощущались бы в сознании индивидуума, и транскрипциями вечной Истины, способной преобразовать ум, жизнь и тело. И так как оно является столь реальным, эффективным, обязательным, обобщение супраментального сознания и духовной жизни есть единственная сила, которая может привести к индивидуальному и коллективному совершенству высших существ земли. Только когда мы обретаем постоянный контакт с божественным Сознанием и его абсолютной Истиной, становится возможным для какой-нибудь формы сознательного Божества, динамичного Абсолюта, возвысить наше земное существование и преобразовать его борьбу, преткновения, страдания и ложь в образ верховного Света, Силы и Ананды.

Кульминацией постоянного контакта души с Высшим является та самоотдача, которую мы называем преданием себя 32 божественной Воле и исчезновением отдельного эго в Едином, который есть всё. Широкая универсальность души, глубокое единство со всем является основным и неизменным условием супраментального сознания и духовной жизни. Только в этой всеобщности и единстве можно найти верховный закон божественного проявления в жизни воплощённого духа; только в этом можем мы обнаружить высшее движение и правильную игру нашей индивидуальной природы. Только в этом могут все эти низшие диссонансы прийти к победоносной гармонии истинных отношений между проявленными существами, которые являются частями одного Божества и детьми одной мировой Матери.

* * *

Всякое поведение и действие являются частью движения Силы, Силы 33 бесконечной и божественной по своему происхождению, тайному смыслу и воле, — даже если те формы ее, которые мы видим, кажутся бессознательными или невежественными, материальными, виталическими, ментальными, конечными, — которая работает над тем, чтобы постепенно выявить что-то от Божественного и Бесконечного в тёмной природе индивидуума и коллектива. Эта сила ведет к Свету, но всё ещё через Невежество. Сначала она ведет человека через его запросы и стремления, модифицированные и освещенные ментальным и моральным идеалом. Она готовит его [этим], чтобы повести к духовной реализации, которая превосходит эти вещи и в то же время претворяет и примиряет их во всём, что божественно верно в их духе и целях. Она преобразует нужды и желания в божественную Волю и Ананду. Она преобразует ментальные и моральные стремления в силы Истины и Совершенства, находящиеся за их пределами. Разрозненные усилия индивидуальной природы, страсти и раздоры отдельного эго она заменяет спокойным, основательным, гармоничным законом универсализированной личности внутри нас, центрального существа, духа, который является частью верховного Духа. Эта истинная Личность внутри нас, в силу своей универсальности, не ищет отдельного удовлетворения, но в своем внешнем выражении в Природе ищет только своего развития до своей настоящей высоты, своего внутреннего божественного Я, той трансцендентной духовной силы и присутствия в ней, которая едина со всем [сущим] и сочувствует каждой вещи и каждому созданию, каждой коллективной личности и силам божественного существования, и все же она превыше их и не связана эгоизмом какого-либо существа или коллектива и не ограничена невежественным контролем их низшей природы. К этому высокому свершению направлены все наши поиски и усилия, и оно твердо гарантирует полное согласие и преобразование всех элементов нашей Природы. Чистая, тотальная и безошибочная деятельность возможна только после осуществления этого, когда мы достигнем высоты тайного Божества внутри нас.

Совершенное супраментальное действие не следует какому-то единственному принципу или ограниченному правилу. Вряд ли оно может соответствовать норме индивидуального эгоиста или какого-либо организованного группового разума. Она не будет отвечать требованиям ни положительного практического светского человека, ни формального моралиста, ни патриота, ни сентиментального филантропа, ни идеализирующего философа. Оно будет происходить в результате спонтанного истечения с высот в тотальности просветлённого и возвышенного бытия, воли, знания, а не в результате избранной, рассчитанной и стандартизированной акции, единственного, что может быть достигнуто интеллектуальным рассудком или этической волей. Единственной его целью будет выражение божественного в нас и поддержание мирового движения в направлении Пришествия 34, которое грядет. Это будет даже не столько цель и намерение, сколько спонтанный закон существа и интуитивное предопределение действия при помощи Света божественной Истины и ее автоматического влияния. Оно будет происходить как действие Природы, исходящее из стоящих за ней тотальной воли и знания, но воли и знания просветлённых в сознательной высшей Природе и уже не затемнённых в своей невежественной Пракрити. Это будет действие более не связанное двойственностью, но полное и обширное в беспристрастной радости существования духа. Счастливое и вдохновенное движение божественной Силы и Мудрости, руководящее нами и направляющее нас, заменит дилеммы и преткновения страдающего и невежественного эго.

Если бы можно было каким-то чудом божественного вмешательства сразу поднять человечество до этого уровня, то на земле настало бы нечто вроде Золотого Века преданий, Сатья Юга, Эра Истины или праведное существование. Ибо признаком Сатья Юги является то, что Закон спонтанен и сознателен в каждом существе и делает свое дело в полной гармонии и свободно. Единство и всеобщность, а не разделение, стало бы основой сознания расы; любовь стала бы абсолютной; равенство было бы совместимо с иерархией и отличалось бы совершенством, несмотря на различия; абсолютная справедливость была бы обеспечена, спонтанным действием существа в гармонии с истиной вещей и истиной своей и других и поэтому правильным и справедливым в своих результатах; правильный рассудок, уже не ментальный, а супраментальный, нашёл бы свое удовлетворение не в соблюдении надуманных норм, а в свободном автоматическом постижении правильных отношений и их неизбежном осуществлении в действии. Невозможными стали бы распри между индивидуумом и обществом или катастрофическая борьба между сообществами; космическое сознание, внедренное в воплощённые существа, обеспечило бы гармоничное разнообразие в единстве.

При нынешнем фактическом состоянии человечества восходить к этим высотам должен индивидуум, как пионер и предвестник. Его изолированность неизбежно придаст определённость и форму его внешней активности, которые будут в корне отличаться от сути и формы сознательно божественной коллективной деятельности. Внутреннее состояние, корни его действий будут такими же; но сами действия могут быть очень отличными от тех, которые были бы на земле, освобожденной от невежества. Тем не менее его сознание и божественный механизм его поведения, если такое слово может быть использовано в отношении такой свободной вещи, были бы такими же, как было описано, свободными от того подчинения виталической нечистоте, и желаниям, и неправильным импульсам, которое мы называем грехом, не связанными исполнением предписанных моральных формул, которое мы называем праведностью, спонтанно уверенными, чистыми и совершенными в более великом сознании, чем умственное, руководимыми в каждом своём шаге светом и истиной Духа. Но если бы было возможно создать коллектив или группу из тех, кто достиг супраментального совершенства, то действительно могло бы образоваться какое-то божественное творение; [тогда] могла бы снизойти новая земля, которая стала бы новым небом, миром супраментального света среди существующей темноты этого земного невежества.

30 thought-will

31. Поэтому Гита дает определение "Дхарма", выражение, которое означает больше, чем религия или мораль, действие, контролируемое нашим сущностным способом само-бытия. (Прим. Шри Ауробиндо)

32. surrender

33. a Power, a Force

34. the Manifestation

Глава VIII

Верховная Воля

В СВЕТЕ этого постепенного проявления Духа, сначала по-видимому связанного с Неведением, затем свободного в силе и мудрости Бесконечного, мы можем лучше понять великое венчающее повеление Гиты Кармайогину, "Оставив все Дхармы, все принципы и законы и правила поведения, найди прибежище во мне одном". Все нормы и правила есть только временные конструкции, основанные на потребностях эго в его переходе от Материи к Духу. Эти временные состояния играют относительно важную роль, пока мы удовлетворяемся переходными стадиями, миримся с физическим и виталическим существованием, связаны с ментальным движением или даже достижениями уровней ментальности, в которых присутствуют проблески духовности. Но дальше уже простирается безграничный простор супраментального бесконечного сознания, и там уже нет никаких временных конструкций. Невозможно окончательно войти в духовную истину Вечного и Бесконечного, если у нас нет достаточно веры и мужества, чтобы вверить себя Господину всех вещей и Другу всех созданий и оставить навсегда наши ментальные границы и мерки. В какой-то момент мы должны без колебаний, без оглядки, без страха или сомнений броситься в океан свободного, бесконечного, Абсолютного. После Закона — Свобода; после личных, после общих, после вселенских стандартов есть что-то большее, безличная пластичность, божественная свобода, трансцендентная сила и божественный импульс. После прямого пути вверх — широкое плато на вершине.

Есть три стадии подъема, — у подножия телесная жизнь, порабощенная давлением необходимости и желания, в середине ментальное, высшее эмоциональное и психическое правило, которое стремится к более высоким интересам, вдохновениям, переживаниям, идеям, и на вершине сначала более глубокое психическое и духовное состояние, и затем супраментальное вечное сознание, в котором все наши надежды и искания находят свой собственный сокровенный смысл. В телесной жизни сначала желание и потребность, и затем практическая польза для индивидуума и общества являются определяющими соображениями, ведущей силой. В ментальной жизни управляют идеи и идеалы, идеи, которые являются полусветом и рядятся в одежды Истины, идеалы, формируемые умом в результате развивающейся, но все еще несовершенной интуиции и опыта. Как только ментальная жизнь начинает преобладать и ослабевает зверская настойчивость телесной жизни, человек как существо ментальное ощущает напор ментальной Природы, побуждающей придать жизни индивидуума форму в смысле идеи или идеала, и в конце концов даже менее определенная и более сложная жизнь общества вынуждена пройти этот тонкий процесс. В духовной жизни, или когда более высокая сила, чем Ум, проявилась и овладела природой, эти ограниченные побудительные мотивы уменьшаются, ослабевают, стремятся исчезнуть. Только духовное или супраментальное Я, Божественное Бытие, высшая и имманентная Реальность должна быть Господином внутри нас и свободно формировать наше окончательное развитие в соответствии с высочайшим, широчайшим, самым цельным, какое только возможно, выражением закона нашей природы. В конце концов эта природа действует в совершенной Истине и ее непосредственной свободе; ибо она повинуется только лучезарной силе Вечного. Индивидууму больше не к чему стремиться, у него больше нет желаний; он стал частью безличности или всеобщей личности Вечного. Никакая другая цель, кроме проявления и игры Божественного Духа в жизни и поддержания и руководства миром, идущим к божественной цели, не может побудить его к действию. Ментальные идеи, мнения, конструкции более не имеют к нему отношения; ибо его ум впал в молчание, он только служит каналом для Света и Истины божественного знания. Идеалы слишком узки для широты его духа; он — океан Бесконечного, которое течет через него и движет его вечно.

* * *

Тот, кто искренне хочет ступить на путь трудов, должен оставить позади себя ту стадию, на которой потребности и желания есть первый закон наших действий. Ибо какие бы желания все ещё ни тревожили его, он должен, если он поставил себе высокую цель Йоги, отбросить их от себя и предать их в руки Господа, пребывающего в нас. Верховная Мощь справится с ними на благо Садхака и на благо всех. В результате мы видим, что если однажды самоотдача совершена — но только если это делается искренне — эгоистическое потакание желанию может иногда возрождаться под постоянным воздействием прошлой природы, но только с тем, чтобы исчерпать остающуюся инерцию и научить воплощённое существо в его наименее поддающейся обучению части, в его нервной, виталической, эмоциональной природе посредством реакций, вызываемых желанием, своими печалями и беспокойствами, резко контрастирующими со спокойными периодами высшего мира или чудными движениями божественной Ананды тому, что эгоистическое желание не есть закон для души, которая ищет освобождения или стремится к своей собственной первоначальной природе бога. Впоследствии элемент желания в этих импульсах будет отброшен или настойчиво уничтожен постоянным отрицающим и трансформирующим давлением. Только чистая сила действия в них (pravrtti), оправданная таким же восторгом во всей деятельности и результатах, которые вызываются или навязываются сверху, сохранится в счастливой гармонии окончательного совершенства. Действовать, наслаждаться есть нормальный закон и право нервного существа; но выбирать по личному желанию свое действие и радость есть только его невежественная воля, но не право. Только высшая и вселенская Воля должна выбирать; действие должно превратиться в динамичное движение этой Воли; наслаждение должно смениться игрой чистой духовной Ананды. Любая личная воля есть либо временное явление сверху 35, или беззаконие невежественного Асура.

Общественный закон, вторая фаза нашего прогресса, есть средство, которому подчиняется эго, чтобы оно могло научиться дисциплине путем повиновения более широкому коллективному эго. Этот закон может быть совершенно лишен морального содержания и может отражать только потребности или практическую пользу для общества так, как каждое общество ее понимает. Или он может выражать эти потребности и эту пользу, но в измененном виде и окрашенный и дополненный высшим моральным или идеальным законом. Он дается развивающемуся, но еще не окончательно развившемуся индивидууму в форме общественного долга, семейных обязанностей, общественных или национальных требований, пока не приходит в конфликт с его растущим чувством высшей Справедливости. Но Садхака Карма-Йоги оставит и это тоже Господину трудов. После того, как он совершит самоотдачу, его социальные импульсы и суждения будут, как и его желания, использоваться только с тем, чтобы исчерпаться или, может быть до тех пор, пока они всё ещё необходимы, чтобы он мог отождествить свою низшую ментальную природу с человечеством вообще или с какой-то частью человечества в своей деятельности и надеждах и стремлениях. Но когда этот короткий промежуток времени закончится, они покинут его, и останется только прочное божественное правление. Он будет отождествлен с Божеством и с другими только через божественное сознание, а не через ментальную природу.

Ибо, даже когда он будет свободен, Садхака пребудет в мире, а быть в мире значит действовать Но действовать без желания значит действовать на благо мира вообще, или для определенного вида, или расы, или какого-то иного творения, которое должно появиться на земле, или кокой-то работы, которую Божественная Воля будет производить в нем. И это должно происходить либо в тех рамках, которые устанавливает окружение или та группа, в которой он родился или в которую попал, или же та, которая была выбрана для него или создана для него божественным волеизъявлением. Поэтому для нашего совершенства ничего не должно оставаться в ментальном бытии, что вступало бы в конфликт или мешало нашему сочувствию и нашему свободному отождествлению с тем видовым, групповым или каким бы то ни было коллективным выражением Божественного, которое оно должно направлять, которому оно должно помогать или служить. Но в конце концов это должно стать свободной самоидентификацией через тождество с Божественным, а не ментальной связью или моральной зависимостью союза или виталической ассоциацией, направляемой каким-либо личным, социальным, национальным, общинным или идеологическим эгоизмом. Если какой-то социальный закон и соблюдается, то не из физической необходимости или из чувства личного или общего интереса, или целесообразности, или из-за давления окружения, или из какого бы то ни было чувства долга, но только ради Господа творений и потому, что мы чувствуем или знаем, что именно Божественная Воля может сохранять социальный закон или правило или отношение в их настоящем виде как формулу для внутренней жизни, и умы людей не должны быть обеспокоены их нарушением. Если же, с другой стороны, социальный закон или правило или отношение не принимается во внимание, то это тоже делается не как уступка желанию, личной воле или личному мнению, а потому, что чувствуется присутствие более великого правила, которое выражает закон Духа, или потому, что известно, что в шествии божественной Воли Всего 36 должно быть движение к изменению, выходу за пределы или уничтожению существующих законов и форм во имя более свободной более обширной жизни, необходимой для мирового прогресса.

Остаются еще моральный закон или идеал, и они, даже для тех многих, кто считает себя свободным, кажутся навечно священными и непостижимыми. Но Садхака, всегда обращающий свой взор к высотам, оставит их Ему, к кому стремятся, но не могут выразить совершенно или выражают фрагментарно все идеалы; все моральные качества — только плохая и неуклюжая пародия его естественного и безграничного совершенства. Связь с грехом и злом исчезает с уходом нервного желания, ибо она является свойством виталической страсти, импульсом или побуждением пристрастия в нас (rajoguna) и исчезает в результате трансформации этого Природного принципа 37. Но стремящийся не должен остаться в зависимости и от позолоченных или золотых цепей условной, привычной или ментально установленной или даже высокой и чистой саттвической добродетели. Ее место займет нечто более глубокое и более сущностное, чем второстепенное и неадекватное свойство, которое люди называют добродетелью. Первоначальный смысл этого слова — зрелость, и это нечто гораздо большее и глубокое, чем моральный ум и его конструкции. Завершение Карма-Йоги — это еще более высокое и глубокое состояние, которое можно было бы назвать "зрелость души" — ибо душа больше человека; свободная зрелость души, естественно наполняющая творения высшей Истины и Любви, придет на смену человеческой добродетели. Но эту высшую Истину нельзя втиснуть в мелкие доктрины практического рассудка или даже запереть в наиболее величавые сооружения более широкого формирующего понятия рассудка, навязывающего ограниченному человеческому интеллекту свои представления так, как будто они и есть чистая истина. Эта верховная Любовь совсем не обязательно будет согласовываться, а тем более уподобляться частичным и слабым, невежественным и управляемым эмоциями движениям человеческого влечения, сочувствия и жалости. Мелкие законы не могут ограничить мощное движение; частичное достижение ума не может диктовать свои условия верховной реализации души.

Сначала высшая Любовь и Истина совершают свое движение в Садхаке в соответствии с основным законом или способом существования его собственной природы. Ибо имеется определённый аспект божественной Природы, особая сила верховной Шакти, из которой его душа вошла в Игру, в действительности не ограниченная формами этого закона или способа существования, ибо душа бесконечна. Но всё же сама ее природа несет на себе эту печать, эволюционируя с наибольшей лёгкостью в этих направлениях и следуя в своих поворотах виткам спирали этого направляющего влияния. Он проявляет божественное движение Истины в соответствии с темпераментом мудреца, или подобного льву борца, или любовника и наслаждающегося, или работника и слуги, или в любой комбинации основных свойств (гун), которые могут составлять форму, данную его существу его собственной внутренней силой. Именно эту природу я, свободно играющую в его действиях, и увидят в нём люди, а не поведение, которое отмерено, очерчено, искусственно регулируется каким-либо менее важным правилом или каким-либо внешним законом.

Но есть и ещё более высокий уровень достижения, бесконечность (anantya), в которой даже это последнее ограничение превзойдено, поскольку природа полностью реализована, и границы, воздвигнутые ей, исчезают. Там душа живет без всяких границ; ибо она использует все формы и образцы в соответствии с божественной Волей, которая в ней, но она не сдерживается, она не привязана, она не заперта в какой-нибудь силе или форме, которой она пользуется. Это вершина, к которой ведет путь трудов и полная свобода души в ее действии. В действительности она там не действует; ибо все ее действия — это ритм Всевышнего, и они властно исходят только от него подобно музыке, самопроизвольно льющейся из Бесконечного.

* * *

Таким образом, полное предание нашей деятельности высшей и вселенской Воле, безусловное и безоговорочное подчинение всех деяний руководству чего-то вечного в нас, которое заменит обычную деятельность эгоистической природы, есть путь и цель Карма-Йоги. Но что есть эта божественная высшая Воля, и как она может быть распознана нашими заблуждающимися инструментами и нашим слепым заточенным интеллектом?

Обычно мы представляем себе самих себя как отдельное я во вселенной, которое направляет отдельное тело, ментальную и моральную природу, выбирает в полной свободе свои собственные самоопределяемые действия, и независимо, и, следовательно, полностью, распоряжается своей деятельностью и отвечает за неё. Обычному уму, уму, который не обдумывал и не заглядывал внутрь своего собственного строения и состава, и тяжело даже для ума, который об этом думал, но не обладает духовным видением и опытом, представить себе, как может быть что-нибудь в нас ещё более истинное, глубокое и более мощное, чем это очевидное я и его царство. Но самый первый шаг к самопознанию, как к истинному знанию явлений, — это шаг за видимую истину вещей, открытие настоящей, но замаскированной существенной и динамичной истины, которая скрывается за их внешностью.

Это эго или я не есть постоянная истина, и тем более не часть нашей сути; это только создание Природы, ментальная форма централизации мысли в воспринимающем и различающем уме, виталическая форма централизации чувства и ощущения в наших сферах жизни, форма физического сознательного восприятия, централизующего субстанцию и функцию субстанции в наших телах. Всё, что мы представляем собой внутренне, не есть эго, но есть сознание, душа или дух. Всё, что мы представляем собой внешне и поверхностно и то, что мы делаем, это не эго, а Природа. Исполнительная космическая сила придаёт нам форму и навязывает через наш темперамент, окружение и ментальность, которую она сформировала, через наше индивидуальное соотношение космических энергий, наши действия и их результаты. На самом деле, мы не думаем, не изъявляем свою волю, не действуем, но мысли приходят к нам, воля приходит к нам, к нам приходит импульс и с нами случается действие; наше эго-чувство собирает вокруг себя, обращает на себя и соотносит с собой весь этот поток естественной деятельности. Это космическая Сила, это Природа формирует мысль, навязывает волю, придает импульс. Наше тело, ум и эго есть волна этого моря действующей силы, и не они управляют им, а оно управляет ими и направляет их. Садхака в своем движении к истине и самопознанию должен дойти до той точки, где душа открывает свои глаза видения и узнает эту истину эго и эту истину деятельности. Он отказывается от идеи ментального, виталического, физического я, которое действует или управляет деятельностью; он признает, что Пракрити, Сила космической природы, следующей своим установленным модусам, есть в нём, во всех вещах и существах один и единственный деятель.

Но что определяет и фиксирует разновидности Природы? От кого произошло и кто управляет движениями Силы? За нею стоит Сознание — или Сознательное, — и оно является господином, свидетелем, оно знает, наслаждается, поддерживает и является источником санкции для ее деятельности; это сознание есть Душа или Пуруша. Пракрити формирует наши действия; Пуруша в ней и за ней наблюдает, разрешает, несёт и поддерживает их. Пракрити формирует мысль в нашем уме; Пуруша в ней или за ней знает мысль и истину этой мысли. Пракрити определяет результат деятельности; Пуруша в ней или за ней наслаждается результатами или страдает от последствий. Пракрити формирует ум и тело, трудится над ними, развивает их; Пуруша поддерживает формирование и развитие и санкционирует каждый шаг ее деятельности. Пракрити применяет силу Воли, которая действует в вещах и людях; Пуруша приводит эту силу Воли в действие своим видением того, что должно быть сделано. Этот Пуруша есть не поверхностное эго, а безмолвное Я, источник Могущества, источник и приемник Знания, стоящий за эго. Наше ментальное я есть только фальшивое отражение этого Я, этой Мощи, этого Знания. Этот Пуруша или поддерживающее Сознание есть, следовательно, причина [всего], он принимает и поддерживает всё творение Природы, но сам не является деятелем. Пракрити, Сила Природы, стоящая впереди, и Шакти, Сила Сознания 38, Сила Души, стоящая за ней, — ибо они есть внутреннее и внешнее лица вселенской Матери, — отвечают за всё, что делается во вселенной. Вселенская Мать, Пракрити-Шакти является одним и единственным деятелем.

Пуруша-Пракрити, Сознание-Сила 39, Душа, поддерживающая Природу, — ибо они едины и неразделимы даже в своей отдельности — являются одновременно вселенской и трансцендентной Силой. Но есть нечто в индивидууме и такое, что не является ментальным эго, нечто единое по сути с этой большей реальностью: это чистое отражение или часть единого Пуруши; это Душа, Личность или воплощенное бытие, индивидуальное я, Дживатман; это Я, которое как будто ограничивает свою власть и знание так, чтобы поддержать индивидуальную игру трансцендентной и вселенской Природы. В самой глубокой реальности бесконечно Единое есть также бесконечно множественное; мы есть не только отражение или часть этого, но мы сами есть это; наша духовная индивидуальность в отличие от нашего эго не препятствует нашей всеобщности и трансцендентности. По пока наша душа или я в нас направлено на индивидуализацию в Природе и позволяет идее эго смущать себя; ему предстоит избавиться от этого невежества, познать себя как отражение, или часть, или бытие верховного и всеобщего Я и единственно центром его сознания в мировом действии. Но этот Джива Пуруша тоже не есть деятель трудов, не более чем эго или поддерживающее сознание Свидетеля и Знающего. Снова и всегда единственный деятель — это трансцендентная и вселенская Шакти. Но за ней есть единственный Всевышний, проявляющийся через неё как двойственная сила, Пуруша-Пракрити, Ишвара-Шакти 40. Всевышний становится динамичным в качестве Шакти и через неё является единственным источником и Властелином творений во вселенной.

* * *

Если это есть истина трудов, первое, что должен сделать Садхака, это отвернуться от эгоистических форм деятельности и избавиться от чувства действующего я. Он должен видеть и чувствовать, что всё происходит в нём путем пластичного сознательного, или подсознательного, или иногда сверхсознательного автоматизма его ментальных и телесных инструментов, движимых силами духовной, ментальной, виталической и физической Природы. На его поверхности находится личность, которая выбирает и выражает свою волю, подчиняется и борется, пытается делать добро в Природе или властвовать над Природой, но эта личность сама есть творение Природы и как таковое подчиняется, направляется и определяется ею настолько, что не может быть свободна. Она является творением и выражением Я в ней, — она скорее есть я Природы, а не я своего Я, его природное и процессивное, а не его духовное и постоянное бытие, временно построенная персональность, а не истинная бессмертная Личность. Именно этой Личностью он должен стать. Он должен стать внутренне неподвижным, отстраниться как наблюдатель от внешней активной персональности и изучить игру космических сил в себе, отступив от всей ослепляющей поглощенности их поворотами и движениями. Так будучи безмолвным, отстранившись, изучая себя и будучи свидетелем своей природы, он осознает, что он есть индивидуальная душа, которая наблюдает за работой Природы, принимает спокойно ее результаты, и санкционирует или удерживается от санкции импульсов для ее действий. Сейчас эта душа или Пуруша не многим более чем непротестующий зритель, возможно и оказывающий влияние на действие и развитие бытия давлением своего завуалированного сознания, но большей частью делегируя свои силы или часть их внешней персональности, — фактически Природе, ибо это внешнее я является не господином, а подчинённым ей, anisa, но, как только она раскроется, она может сделать свои санкции или запреты действенными, стать хозяином действия, полновластно навязывать изменение Природы. Даже если долго, как результат установившихся связей и прошлых запасов энергии, привычное движение происходит независимо от согласия Пуруши, и даже если Природа настойчиво не принимает санкционированное движение из-за того, что у нее нет такой привычки, все же он обнаружит, что в конце концов его согласие или отказ играет главную роль, — медленно, с большим сопротивлением или быстро приспособив свои средства и тенденции, — она изменяет себя и свои труды в направлении, обозначенном его внутренним видением или волей. Таким образом он научается заменять ментальный контроль или эгоистическую волю на внутренний духовный контроль, который делает его хозяином сил Природы, которые действуют в нём, а не их бессознательным инструментом или механическим слугой. Над и вокруг него пребывает Шакти, вселенская Мать, и от неё он может получить все свои самые сокровенные душевные нужды и желания, если только он имеет истинное знание ее путей и истинно подчиняется божественной Воле в ней. Наконец, он осознает в себе и в Природе то высшее динамическое Я, которое является источником всего его видения и знания, источником санкции, источником приятия и источником неприятия. Это частицей Господа, Всевышнего, Единого-во-всём, Ишвары-Шакти является его душа, бытием этого Бытия и силой этой Силы. Весь остальной наш прогресс зависит от нашего знания путей, в которых Господь трудов проявляет свою Волю в мире и в нас и исполняет их через трансцендентную и вселенскую Шакти.

Господь видит в своем всеведении то, что нужно сделать. Это видение есть его Воля, это есть форма творческой Силы, и то, что он видит, всесознающая Мать, единая с ним, берёт в своё динамическое я и воплощает, и исполнительная Сила Природы выполняет это в качестве механизма их всемогущего всеведения. Но это видение того, что должно быть и, следовательно, того, что следует сделать, происходит из самого бытия, выливается прямо из сознания и восторга существования Господа, спонтанно, подобно исходящему из солнца свету. Это не наша земная попытка увидеть, или наш трудный путь к истине действия и мотива, или просто требование Природы. Когда индивидуальная душа абсолютно едина в своем бытии и знании с Господом и непосредственно соприкасается с изначальной Шакти, с трансцендентной Матерью, верховная Воля также может проявиться в нас высшим божественным путем в качестве вещи, которая должна быть, и которая достигается непосредственным действием Природы. Тогда нет желания, нет ответственности, нет реакции; всё происходит в мире, покое, силе поддерживающего, обволакивающего и пребывающего Божества.

Но даже прежде, чем достигнуто это высочайшее приближение к тождеству, нечто от верховной Воли может проявиться в нас как настойчивое требование. Богом данное действие; тогда мы действуем посредством спонтанной самоопределяющей Силы, но более полное знание значения и цели возникает только потом. Или импульс к действию может появиться как вдохновение или интуиция, но скорее в сердце и теле, чем в уме; здесь появляется эффективное видение, но полное и точное знание ещё отсрочивается и наступает позже, если наступает вообще. Но божественная Воля может низойти также как сияющая единственная команда, или тотальное восприятие, или непрерывный поток восприятий того, что должно быть сделано, вливающийся в волю или в мысль, или как указание сверху, спонтанно выполняемое низшими членами. Когда Йога несовершенна, только некоторые действия могут быть произведены таким образом, или общее действие может идти таким путем, но только в периоды возвышения и просветления. Когда Йога совершенна, всё действие становится таковым. Мы действительно можем различать три стадии нарастающего прогресса, во время которых, сначала, личная воля иногда или часто вдохновляется или бывает движима верховной Волей или сознательной Силой, находящейся вне ее, затем постоянно заменена и, наконец, она сливается с этим божественным действием Силы. Первая стадия — это когда нами всё ещё управляет интеллект, сердце и чувства; они должны искать или ждать божественного вдохновения и руководства и не всегда находят или получают его. Вторая стадия — это когда человеческий интеллект все больше и больше заменяется высшим, просветлённым или интуитивным одухотворенным умом, внешнее человеческое сердце — внутренним психическим сердцем, чувства — очищенной и неэгоистичной виталической силой. Третья стадия наступает тогда, когда мы поднимаемся выше даже одухотворённого ума на супраментальные уровни.

На всех трех стадиях основной характер освобожденной деятельности одинаков, спонтанный труд Пракрити, не направленный больше через эго или для целей эго, но по воле и для наслаждения верховного Пуруши. На высшем уровне это становится Истиной абсолютного и вселенского Всевышнего, выражающейся посредством индивидуальной души и сознательно вырабатывающейся через природу, — больше не через полу-восприятие и уменьшенное и искажённое претворение спотыкающейся, невежественной и вседеформирующей энергией нашей низшей природы, а всемудрой трансцендентной и вселенской Матерью. Господь скрыл себя, свою абсолютную Мудрость и вечное Сознание в невежестве Силы Природы и выносит ее, чтобы двигать индивидуальное существо, при его соучастии в качестве эго; эта низшая деятельность Природы продолжает преобладать, часто даже вопреки человеческим наполовину тёмным несовершенным усилиям к более благородным побуждениям и более чистому самопознанию. Наши человеческие усилия в совершенствовании терпят неудачу, или прогрессируют очень неполно в силу прошлой деятельности Природы в нас, благодаря ее предыдущим формированиям, ее укоренившимся связям; только когда более великое Знание или Сила, чем наша собственная, пробьется через преграду нашего невежества и поведёт нас, или возвысит нашу личную волю, только тогда эти усилия поведут к истинному и высшему успеху. Ибо наша человеческая воля является обманывающимся и блуждающим лучом, отделённым от верховного Могущества. Период медленного проявления из этой низшей деятельности в более высокий свет и более чистую силу является долиной теней смерти для стремящегося к совершенству; это ужасный путь, полный испытаний, страданий, скорби, неизвестности, препятствий, ужасов и провалов. Необходимо сократить и облегчить это тяжёлое испытание или пронизать его божественным восторгом веры, всё возрастающей капитуляцией ума перед знанием, которое возникает изнутри и, поверх всего, — истинное вдохновение и правильная, непоколебимая и искренняя практика. "Практикуй Йогу непоколебимо, — говорит Гита, — с сердцем, свободным от слабодушия", ибо, хотя на ранних стадиях пути мы пьём от горького яда внутренних расстройств и страданий, то в конце вкус этой чаши является сладостью нектара бессмертия и медвяного вина вечной Ананды.

35. a temporary delegation from on high

36. All-Will

37. mode of Nature

38. Conscious-Force

39. Consciousness-Force

40. Ишвара-Шакти не совсем тоже, что Пуруша-Пракрити; ибо Пуруша в Пракрити — отдельные силы, а Ишвара и Шакти содержат друг друга. Ишвара есть Пуруша, который содержит Пракрити и управляет посредством силы Шакти в нём. Шакти есть Пракрити, одушевлённая Пурушей, и которая девствует по воле Ишвары, которая является ее собственной волей и чье присутствие в ее движении она всегда несет с собой. Реализация Пуруши-Пракрити необходима в первую очередь для ищущего на Пути Трудов; ибо именно разделение сознательного бытия и Энергии и подчинение бытия механизму Энергии и есть настоящая причина нашего невежества и несовершенства; путем этой реализации бытие может освободиться от механического действия природы, стать свободным и впервые получить духовный контроль над природой. Ишвара-Шакти стоит за отношением Пуруша-Пракрити и его невежественным действием и обращает его к целям эволюции. Реализация Ишвары-Шакти может дать возможность участия в высшем динамизме, божественных трудах и всеобщем единстве и гармонии бытия в духовной природе. (Прим. Шри Ауробиндо)

Глава IX

Ровность и Уничтожение Эго

ПОЛНОЕ самопосвящение, полная ровность, беспощадное стирание эго, преобразующее освобождение природы от невежественных форм действия есть те ступени, благодаря которым может быть подготовлено и достигнуто подчинение всего бытия и природы Божественной Воле, — самоотдача истинная, полная и беспредельная. Первая необходимость — это полный дух самопосвящения в наших трудах; сначала это должно стать постоянной волей, затем укоренившейся во всём бытии необходимостью, в конце концов его автоматической, но живой и сознательной привычкой, самосуществующим побуждением осуществлять все действия как жертву Всевышнему и скрытой Силе, присутствующей в нас, и во всех существах, и всех творениях вселенной. Жизнь есть алтарь этой жертвы, действия это наши предложения; трансцендентная и вселенская Сила и Присутствие, все ещё скорее чувствуемые и увиденные мельком, чем узнанные и наблюдаемые нами, — это Божество, которому они предложены. Эта жертва, это самопосвящение имеют две стороны; есть сама работа и есть дух, в котором она выполняется, дух поклонения Господину Трудов во всём, что мы видим, думаем и переживаем.

Работа сама по себе сначала определяется лучшим светом, которым мы можем располагать в нашем невежестве. Это то, что мы представляем себе, как вещь, которую следует сделать. И примет ли это форму нашего чувства долга, наших чувств к нашим собратьям, нашей идеи блага для других или блага для мира, или указания того человека, которого мы принимаем как Мастера, более мудрого, чем мы и являющегося для нас представителем Господа всех трудов, в которого мы верим, но которого мы ещё не знаем, принцип [остаётся] один и тот же. Необходимо наличие сути жертвы трудов, а сутью является отдача всякого желания плодов нашего труда, отречение от всякой привязанности к результату, ради которого мы тем не менее работаем. Ибо пока мы работаем с привязанностью к результату, жертва предлагается не Божеству, а нашему эго. Мы можем думать по другому, но мы вводим себя в заблуждение; мы превращаем нашу идею Божественного, наше чувство долга, наши чувства к своим собратьям, нашу идею того, что хорошо для мира и для других, даже наше послушание Мастеру в прикрытие наших эгоистических удовлетворений и предпочтений и в благовидный щит против выдвигаемого требования искоренить всякое желание из нашей природы.

На этой стадии Йоги и даже на протяжении всей Йоги эта форма желания, эта форма эго является врагом, против которого мы должны всегда быть на страже с неусыпной бдительностью. Мы не должны разочаровываться, когда мы найдем его таящимся в нас и маскирующимся всеми возможными способами, но мы должны быть бдительны, чтобы обнаружить его во всех его масках и безжалостны в уничтожении его влияния. Просветляющее Слово этого движения есть решающая линия Гиты, "На действие есть у тебя право, но никогда и ни при каких условиях на его плод". Плод принадлежит только Господу всех трудов; наше единственное дело это подготовить успех истинным и старательным действием и предложить его, если он придёт, божественному Хозяину. Затем, даже если мы самоотреклись от привязанности к плоду, мы должны отречься от привязанности к работе; в любой момент мы должны быть готовыми изменить одну работу, одно направление или одно поле действия на другое, или оставить все действия, если таково ясное приказание Владыки. Иначе мы действуем не для него, а для нашего удовлетворения и удовольствия в работе, от кинетической природной потребности в действии или для реализации наших склонностей; но это всё остановки и убежища эго. Как бы они ни были необходимы для нашего обычного движения жизни, они должны быть оставлены в росте духовного сознания и замещены божественными аналогами: Ананда, безличный и направляемый Богом восторг изгонит или вытеснит неозаренное виталическое удовлетворение и удовольствие, полное радости движение Божественной Энергии — кинетическую потребность; реализация склонностей не будет больше целью или необходимостью, вместо этого будет выполнение Божественной Воли через естественную динамическую истину в действии свободной души и озарённой природы. В конце, когда привязанность к плоду наших трудов и к самой работе удалена из сердца, также последняя цепляющаяся привязанность к идее и чувству нас самих как деятелей должна быть оставлена. Мы должны знать и чувствовать божественную Шакти над нами и в нас как истинного и единственного труженика.

* * *

Самоотречение от привязанности к действию и его плоду является началом широкого движения к абсолютной ровности в уме и душе, которая должна стать всеохватывающей, если мы собираемся стать совершенными в духе. Ибо поклонение Господину трудов требует ясного признания и радостного узнавания его в нас, во всех вещах и во всём происходящем. Ровность есть знак этого обожания; для души это та основа, на которой могут быть совершены жертва и поклонение. Господь здесь присутствует равно во всех существах, и мы не должны делать существенного различия между нами и другими, мудрым и невежественным, другом и врагом, человеком и животным, святым и грешником. Мы никого не должны ненавидеть, никого не должны презирать, ничто не должно нас отталкивать; ибо во всем мы должны видеть Единого, замаскированного или проявленного для его удовольствия. Он немного раскрыт в одном, больше в другом, или скрыт и полностью искажен в иных согласно его желанию и его знанию — что есть лучшее для того, чем он собирается стать в форме в них и что сделать в работе в их природе. Всё есть наше я, одно я, принявшее много форм. Ненависть, неприязнь, презрение и отвращение, цепляние, привязанность и предпочтение естественны, необходимы и неизбежны на определенной ступени: они служат или они помогают делать и поддерживать Природный выбор в нас. Но для Кармайогина они являются пережитком, преградой, процессом Неведения и, по мере его прогресса, они отпадают от его природы. Душа-ребёнок нуждается в них для роста; но они отпадают от взрослой [души] в божественном возрастании. В природе Бога, к которой мы должны подняться, может быть несокрушимость, даже разрушительная суровость но не ненависть, божественная ирония но не презрение, спокойный, ясновидящий и сильный отказ, но не отвращение и антипатия. Даже то, что мы должны уничтожить, мы не должны ненавидеть или отказаться признать как замаскированное и временное движение Вечного.

И так как все вещи есть единое Я в его проявлениях, мы будем иметь ровность души по отношению к уродливому и красивому, искалеченному и совершенному, благородному и грубому, приятному и неприятному, добру и злу. Здесь так же не будет ненависти, презрения или отвращения, но вместо этого — ровный взгляд, который видит все вещи в их действительном характере и их назначенном месте. Ибо мы будем знать, что все вещи выражают или маскируют, развивают или искажают, так хорошо, насколько они могут, или с неким изъяном, если так они должны, при обстоятельствах предназначенных для них, возможным для нынешнего статуса, или функции, или эволюции их природы путём, некоторую истину или факт, некоторую энергию или потенцию Божественного необходимую уже благодаря своему присутствию в постепенном проявлении как для всей целостности настоящей суммы вещей, так и для совершенства конечного результата. Эта истина есть то, что мы должны искать и раскрывать за преходящим выражением; несдерживаемые видимостями, недостатками и искажениями выражения, мы можем тогда поклоняться Божественному незапятнанному, чистому, прекрасному и совершенному за его масками. Всё, действительно, должно быть изменено, принята не уродливость, но божественная красота, не несовершенство должно стать местом нашего пребывания, но совершенство, к которому стремились, высшее добро сделано универсальной целью, а не зло. Но то, что мы делаем, должно быть сделано с духовным пониманием и знанием, и именно божественное добро, красота, совершенство, наслаждение есть то, за чем должно следовать, а не человеческие стандарты этих вещей. Если у нас нет ровности, это знак, что Невежество все еще преследует нас, мы действительно ничего не поймём, и более чем вероятно, что мы разрушим старое несовершенство только чтобы сотворить новое: ибо мы подменяем оценками нашего человеческого ума и души желаний божественные значения.

Ровность не означает дополнительного невежества или слепоты; она не призывает и не нуждается в придании видению серости и стирании всех оттенков. Различие остаётся, разнообразие выражения остаётся, и это разнообразие мы будем ценить, — намного более справедливо, чем когда взгляд был покрыт облаком частичной и ошибочной любви и ненависти, восхищения и презрения, сочувствия и антипатии, влечения и отвращения. Но за разнообразием мы будем всегда видеть Полного и Неизменного, который пребывает в нём, и мы будем чувствовать, знать, или, в крайнем случае, если это скрыто от нас, верить в мудрую цель и божественную необходимость конкретного проявления, кажется ли это нашим человеческим стандартам гармоничным и совершенным или грубым и незаконченным, или даже Ложным и злым.

И таким образом мы также будем обладать той же ровностью ума и души по отношению ко всем событиям, болезненным или приносящим удовольствие, поражению и успеху, чести и бесчестью, хорошей репутации и плохой репутации, удаче и невзгодам. Ибо во всём случающемся мы должны видеть волю Господина всех трудов и результатов, и новый шаг в развивающемся проявлении Божества. Он проявляет себя тем, кто имеет видящий внутренний глаз, в силах, их игре и результатах так же, как в вещах и в созданиях. Все вещи движутся к божественному событию; каждый опыт, страдание и необходимость не менее, чем радость и удовлетворение, являются необходимым связующим звеном в осуществлении вселенского движения, которое мы должны понять и поддержать. Восставать, осуждать, плакать — это импульсы наших несдержанных и невежественных инстинктов. Бунт как и всё другое имеет своё приложение в игре и даже необходим, полезен, предписан для божественного развития в своё время и на своей стадии; но движение невежественного восстания принадлежит к периоду детства души или к [её] неопытной юности. Зрелая душа не осуждает, но ищет понимания и господства, не рыдает, но принимает или усиленно трудится чтобы улучшать и совершенствовать, не восстает внутри, но старается подчиняться, выполнять и преобразовывать. Таким образом с ровной душой мы получим все вещи из рук Владыки. Неудачу мы примем так же спокойно, как и удачу, — в качестве продолжения движения в направлении того часа, когда придет божественная победа. Наши души, умы и тела останутся непотревоженными острой скорбью, страданиями и болью, если в божественном произволении они придут к нам, и не будут пересилены сильнейшей радостью и удовольствием. Таким образом высочайше сбалансированные, мы стабильно продолжим на нашем пути встречать все вещи с одинаковым спокойствием, пока мы не подготовимся к более высокому состоянию и сможем войти в верховную и вселенскую Ананду.

* * *

Эта ровность не может прийти иначе как путем длительных тяжёлых испытаний и терпеливой самодисциплины; пока сильно желание, ровность не может прийти вообще, кроме как в периоды спокойствия и усталости желания, и тогда это более похоже на инертное безразличие или временный откат желания, чем на настоящее спокойствие и позитивное духовное единство. Более того, эта дисциплина или этот рост ровности духа имеет свои необходимые эпохи и ступени. Обычно мы должны начинать с периода стойкости; ибо мы должны научиться противостоять, претерпевать и поглощать все контакты. Каждая фибра в нас должна быть научена не шарахаться от того, что причиняет боль и отталкивает, и не бежать охотно к тому, что приятно и привлекает, но принимать, встречать, выносить и покорять. Мы должны быть достаточно сильными вынести все прикосновения, не только те, которые являются естественными и личными для нас, но и те, что рождены из нашей симпатии или нашего конфликта с мирами вокруг, вверху или внизу, и с их обитателями. Мы будем спокойно выносить действия и удары, наносимые нам людьми, вещами и силами, давление Богов и оскорбления Титанов; мы должны встречать и поглощать в незамутненных морях нашего духа всё, что возможно придёт к нам на путях бесконечного опыта души. Это стоический период подготовки ровности, ее самая элементарная и всё же героическая эпоха. Но эта прочная стойкость плоти, сердца и ума должна быть усилена постоянно поддерживаемым чувством духовного подчинения божественной Воле: эта живая глина должна покоряться не только с суровой или мужественной покорностью, но со знанием или со смирением, даже в страдании, прикосновению божественной Руки, которая готовит ее совершенство. Мудрый, благоговейный или даже нежный стоицизм любящего Бога возможен, и это лучше, чем просто языческая самоуверенная выносливость, которая может привести к слишком большому затвердению Божьего сосуда: для него готовится сила, способная на мудрость и любовь; его безмятежность есть глубоко внедрённый покой, легко переходящий в блаженство. Достижение этого периода смирения и стойкости есть сила души, ровная ко всем потрясениям и контактам.

Следующим идет период высокой беспристрастности и безразличия, во время которого душа становиться свободной от ликования и депрессии и избегает ловушки желания радости, как и тёмной сети острой боли печали и страданий. Все вещи, личности и силы, все мысли, чувства, ощущения и действия, свои собственные не менее чем чужие, рассматриваются сверху духом, который остаётся нетронутым и неизменным, и которого не волнуют эти вещи. Это философский период приготовления ровности, широкое и величественное движение. Но безразличие не должно превратиться в инертный отход от действия и опыта; это не должно быть антипатией, рожденной из усталости, отвращения или неприязни, бегством разочарованного и пресыщенного желания, угрюмостью расстроенного и неудовлетворенного эгоизма, силой отвращенного от его страстных целей. Эти отходы неизбежно происходят в незрелой душе и могут некоторым образом помочь прогрессу, обескураживая движимую желанием виталическую природу, но они не есть то совершенство, ради которого мы работаем. Безразличие или беспристрастие, которых мы ищем, это спокойное превосходство высоко поднятой души над контактами с вещами; она рассматривает и принимает или отвергает их, но не затрагивается [ими] в отвержении и не подчиняется [им] в приятии. Она начинает чувствовать себя рядом, родственной, единой с молчаливым Я и Духом, сомосуществующей и отделённой от работ Природы, которые она поддерживает и делает возможными, частью или слившейся с неподвижной спокойной Реальностью, которая превосходит движения и действия вселенной. Цель этого периода высокой трансценденции есть непоколебимый и непотрясаемый приятными течениями или буйными волнами и лавинами мирового движения мир души.

Если мы можем пройти через эти две ступени внутреннего изменения не задерживаясь и не застревая ни в той, ни в другой, то мк входим в великую божественную ровность, которая способна на духовное рвение и спокойную страсть восторга, восхитительную, все понимающую и всем обладающую ровность совершенной души, интенсивность и даже широту и полноту ее бытия, обнимающего все вещи. Это высший период, и он достигается через радость полной самоотдачи Божественному и вселенской Матери. Ибо сила тогда увенчается счастливым господством, мир углубится до блаженства, обладание божественным Покоем возвышается и закладывает основу обладанию божественным движением. Но если это великое совершенство должно наступить, то беспристрастность души, смотрящей сверху вниз на поток форм, личностей, движений и сил должна быть модифицирована и изменена в новый смысл сильного и спокойного подчинения и мощной и интенсивной отдачи. Это подчинение больше не будет смиренным согласием, но радостным приятием: здесь не будет ощущения страдания, или несения нами ноши или креста; любовь, восторг и радость самоотдачи будет его блистающей тканью. И это подчинение будет не только божественной Воле, которую мы постигаем, принимаем и которой покоряемся, но божественной Мудрости в Воле, которую мы узнаём, и божественной Любви в ней, которую мы чувствуем и восторженно претерпеваем, мудрость и любовь высшего Духа и Я нас самих и всех, с которыми мы достигаем счастливого и совершенного единства. Одинокая сила, мир и тишина есть последнее слово философской ровности мудреца; но душа в ее интегральном опыте освобождает себя от этого самосозданного статуса и вступает в море верховного и всеобъемлющего экстаза безначального и бесконечного блаженства Вечного. Тогда наконец мы способны принимать все контакты с блаженной ровностью, потому что мы чувствуем в них прикосновение нерушимой Любви и Восторга, абсолютное счастье, которое всегда скрыто содержится в сердце вещей. Достижением этой кульминации во вселенском и ровном восхищении является восторг души и открытие ворот Блаженства, которое бесконечно, Радости, которая превосходит всякое понимание.

* * *

Прежде чем уничтожение желания и завоевание ровности души сможет дойти до абсолютного совершенства и дать свои плоды, должен быть завершен тот этап духовного движения, что ведёт к уничтожению чувства эго. И для действующего отречение от эгоизма действия есть самый важный элемент в этом изменении. Ибо даже когда, поднося плоды и желание плодов Господину Жертвы, мы расстались с эгоизмом раджасического желания, мы можем всё ещё сохранять эгоизм работника. Мы всё ещё подчинены чувству, что мы сами есть свершители действия, сами его источник и сами податели санкции. Это всё ещё я, которое выбирает и определяет, это всё ещё я, которое принимает ответственность и чувствует недостатки или достоинства. Полное устранение этого разделяющего чувства эго есть существенная цель нашей Йоги. Если какое-либо эго и должно остаться в нас на некоторое время, то это только та его форма, которая знает себя как форму и готова исчезнуть, как только в нас проявится или будет построен истинный центр сознания. Этот истинный центр есть блистающее формирование единого Сознания и чистый канал и инструмент единого Существования. Поддержка для индивидуального проявления и действия всеобщей Силы, он постепенно раскрывает за собой истинную Личность в нас, центральное вечное бытие, вечное бытие Всевышнего, мощь и часть трансцендентной Шакти 44.

Здесь также, в этом движении, которым дуща постепенно освобождает себя от тёмных покровов эго, прогресс имеет известные стадии. Ибо не только плод трудов принадлежит Господу; наши труды также должны принадлежать ему; поистине он есть Господь наших действий не менее, чем наших результатов. Это мы должны видеть не только одним думающим умом, это должно стать полностью истинным для всего нашего сознания и воли. Садхака должен не только думать и знать, но видеть и чувствовать конкретно и интенсивно, даже в момент работы, в ее начале и в ее процессе, что его работы совсем не его, но приходят через него от Верховного Существования. Он должен всегда осознавать Силу, Присутствие, Волю, которые действуют через его индивидуальную природу. Но здесь при обращении к этому есть опасность, что он может перепутать свое замаскированное и возвысившееся эго или несовершенную силу с Господом и подменить требованиями этого эго верховные предписания. Он может попасть в обычную ловушку этой низшей природы и, исказив, превратить свою предполагаемую отдачу высшей Силе в предлог для преувеличенного и неконтролируемого потворства своей собственной воле и даже своим страстям и желаниям. Требуется огромная искренность, и она должна быть наложена не только на сознательный ум, но ещё более на засознательную 45 нашу часть, полную скрытых движений. Ибо именно здесь, особенно в нашей засознательной виталической природе, пребывает неисправимый обманщик и актер. Садхака должен сначала далеко подвинуться в уничтожении желания и в твёрдой ровности его души ко всем трудам и всем событиям, прежде чем он сможет полностью возложить ношу его трудов на Божество. В любой момент он должен бдительно следить за обманными трюками эго и ловушками пытающихся сбить с пути Сил Тьмы, которые всегда представляют себя как единственный источник Света и Истины и облачаются в подобия божественных форм, чтобы завладеть душой ищущего.

Сразу же он должен предпринять дальнейший шаг — перевести себя в позицию Свидетеля. В стороне от Пракрити, безличный и бесстрастный, он должен наблюдать исполняющую Природную Силу в работе внутри него и понимать ее действия; он должен учиться путем этого разделения узнавать игру ее вселенских сил, различать ее чередования света и тьмы, божественного и небожественного, и обнаруживать ее огромные грозные Силы и Существа, использующие невежественное человеческое создание. Природа работает в нас, говорит Гита, через тройное качество Пракрити, качество света и добра, качество страсти и желания и качество темноты и инертности. Ищущий должен различать, как безучастный и проницательный свидетель всего, что происходит в этом царстве его природы, раздельное и комбинированное действие этих качеств; он должен проследить работу космических сил в нём через весь лабиринт их тонких невидимых процессов и масок, и знать каждый поворот этого лабиринта. Когда он продвинется в этом знании, он сможет стать дающим санкцию и больше не оставаться невежественным инструментом Природы. Сначала он должен заставить Природную Силу в ее действии на его инструменты подавить работу его двух низших качеств и подчинить их качеству света и добра, и затем он должен снова убедить ее предложить себя так, чтобы все три могли быть преображены высшей Силой в их божественные эквиваленты, верховный покой и тишину, божественное просветление и блаженство, вечный божественный динамизм, Тапас. Первая часть этой дисциплины и изменения в основном может быть прочно сделана волей ментального существа в нас; но ее полное исполнение и соответствующая трансформация могут быть проделаны только когда глубинная психическая душа увеличит свою способность воздействия на природу и заменит ментальное бытие в качестве ее правителя. Когда это произойдёт, он будет готов совершить, не только с устремлением и намерением, и изначальным и постепенным оставлением я 46, но с наиболее интенсивной действенностью динамической самоотдачи, полное самоотречение от своих трудов для Верховной Воли. Постепенно его ум несовершенного человеческого интеллекта будет замещен духовным и просветлённым умом, и он может в конце войти в супраментальный Свет Истины 47; он не будет тогда больше действовать из своей природы Невежества с ее тремя формами перепутанной и несовершенной активности, но из божественной природы духовного покоя, света, силы и блаженства. Он будет действовать не из смеси невежественного ума и воли с побуждениями даже ещё более невежественного сердца эмоций и желаниями виталического существа, толчками и инстинктами плоти, но сперва из одухотворенного я и [его] природы и, в конце, из супраментального Сознания Истины 48 и его божественной силы сверхприроды.

Таким образом становятся возможными финальные ступени, когда вуаль Природы спадёт и ищущий окажется лицом к лицу с Владыкой всего существования, и его действия сливаются с действиями верховной Энергии, которая чиста, истинна, совершенна и блаженна навеки. Таким образом он может полностью отречься от своих работ для супраментальной Шакти, также как и от плодов его трудов, и действовать только как сознательный инструмент вечного Работника. Более не давая санкций, он скорее будет получать в свои инструменты и следовать находящемуся в ее руках божественному Наказу. Больше не трудясь (сам], он примет их исполнение через себя ее неспящей Силой. Больше не желая реализации своих собственных ментальных конструкций и удовлетворения его собственных эмоциональных желаний, он будет повиноваться и участвовать во всемогущей Воле, которая есть также всезнающее Знание и таинственная, магическая и неизмеримая Любовь, и обширное бездонное море вечного Блаженства Существования.

44. amsah sanatanah, para prakrtir jivabhuta

45. sublimina

46. self-abandonment

47. Truth-Light

48. Truth-Consciousness

Глава X

Три Формы Природы

ПРЕВЗОЙТИ природное действие низшей Пракрити неизбежно для души, если она должна стать свободной в своём я и свободной в своих трудах. Гармоническое подчинение фактической вселенской Природе — условие хорошей и совершенной работы для природных инструментов — не есть идеал для души, которая должна скорее подчиняться Богу и его Шакти, но господствовать над своей собственной природой. Как представитель или канал Верховной Воли, она должна определять своим видением и санкцией или отказом использование хранилища энергии, условий окружающей среды, ритма комбинированного движения, которые предоставляет Пракрити для работы природных инструментов ума, жизни и тела. Но над этой несовершенной Природой можно господствовать только в том случае, если она преодолена или используется сверху. И это может быть сделано только путём превосхождения ее сил, качеств и форм действия; в противном случае мы беспомощно подчиняемся ее условиям, и она доминирует над нами, несвободными в духе.

Идея трёх основных форм 49 Природы есть творение древних Индийских мыслителей, и ее истина не сразу очевидна, потому что она является результатом длительного психологического эксперимента и глубокого внутреннего опыта. Поэтому без долгого внутреннего опыта, без личного самонаблюдения и интуитивного восприятия Природных сил ее трудно правильно ухватить или надёжно использовать. Тем не менее существуют определённые широкие показатели, которые могут помочь ищущему на Пути Трудов понять, анализировать и контролировать своим согласием или отказом комбинации его собственной природы. Эти формы называются в Индийских книгах качествами, гунами, и им даны имена sattva, rajas, tamas. Саттва это сила равновесия и переводится в термины качества как добро, гармония, счастье и свет; Раджас есть сила кинезиса и переводится в качество как борьба и усилие, страсть и действие; Тамас есть сила бессознательности и инерции, и переводится в качество как темнота, неспособность и бездействие. Обычно используемые для психологического самоанализа, эти определения имеют силу также в физической Природе. Каждая вещь и каждое существование в низшей Пракрити содержит их, и его процессы и динамические формы есть результат взаимодействия этих качественных сил.

Каждая форма вещей, живая или неживая, есть постоянно сохраняемое равновесие природных сил в движении, и оно подчинено бесконечному потоку помогающих, беспокоящих или разделяющих и раздробляющих контактов, приходящих от других сочетаний сил, окружающих его. Наша собственная природа ума, жизни и тела есть ничто иное, как такое формирующее сочетание и равновесие. В получении окружающих контактов и реакции на них три модуса определяют характер получающего и характер ответа. Инертный и неспособный, он может претерпевать их безо всякой ответной реакции, любого движения самозащиты или какой-либо способности ассимиляции и приспособления; это форма Тамаса, путь инерции. Отличительным клеймом Тамаса являются слепота и бессознательность, неспособность и невежество, леность, вялость, бездействие, механическая рутина и тупость ума, сон жизни и дремота души. Его воздействие, если оно не откорректировано другими элементами, не может быть ничем, кроме распада формы или разрушения равновесия природы без какого-либо нового созидания, или нового равновесия, или силы кинетического прогресса. В сердце этого инертного бессилия лежит принцип невежества и неспособности или ленивого нежелания понимать, ухватить и управлять стимулирующим или атакующим контактом, предложением окружающих сил и их побуждением к новому опыту и переживанию.

С другой стороны, реципиент Природных контактов, затронутый и стимулированный, подстрекаемый или атакованный ее силами, может среагировать на давление или против него. Она позволяет, поощряет, принуждает его к борьбе, сопротивлению, попытке, к покорению или завладению его окружением, утверждению его воли, к борьбе, творчеству и завоеванию. Это форма Раджаса, путь страсти, действия и жажды желания. Борьба, изменение и новое творение, победа и поражение, радость и страдание, надежда и разочарование — это его дети, составляющие многоцветный дом жизни, в котором он черпает свое удовольствие. Но его знание — несовершенное или ложное знание, и оно приносит с собой невежественное усилие, ошибку, постоянное неправильное приспособление, боль привязанности, разочарованное желание, печаль потери и неудачи. Дар Раджаса — кинетическая сила, энергия, активность, мощь, которая создаёт, действует и может побеждать; но она двигается в неверном свете или полусвете Неведения, и она извращена прикосновением Асура, Ракшаса и Пишача 50. Высокомерное невежество человеческого ума, его самоудовлетворённые извращения и самонадеянные ошибки, гордость, тщеславие и амбиция, жестокость, тирания, животный гнев и насилие, эгоизм, низость, лицемерие, вероломство и низкая подлость, похоть, жадность и прожорливость, ревность, зависть и бездонная неблагодарность, которые обезображивают земную природу, есть естественные дети этого неотъемлемого, но сильного и опасного склада Природы.

Но воплощённое существо не ограничено этими двумя формами Пракрити; есть лучший и более светлый способ иметь дело с окружающими влияниями и потоком мировых сил. Здесь возможно восприятие и реакция с ясным пониманием, равновесием и балансом. Этот путь природного существа имеет силу, которая, благодаря своему пониманию, сочувствует; она постигает, контролирует и развивает побуждение Природы и ее методы: у него есть интеллект, который проникает в ее процессы и ее значения и способен ассимилировать и применять; есть ясный ответ, который не подавлен, но приспосабливает, исправляет, гармонизирует, выявляет лучшее во всех вещах. Это форма Саттвы, сторона Природы полная света и уравновешенности, направленная к добру, знанию, наслаждению и красоте, к счастью, правильному пониманию, правильному равновесию, правильному порядку: ее темперамент есть изобилие яркой чистоты знания и светящейся теплоты сочувствия и близости. Изящество и освещённость, управляемая энергия, завершенная гармония и уравновешенность всего существа есть превосходное достижение саттвической природы.

Ни одно существование не брошено целиком в единственную форму какой-либо из этих модификаций космической Силы; все три присутствуют везде и в каждом. Имеет место постоянная комбинация и разделение их сдвигающихся соотношений и взаимопроникающих влияний, часто конфликт, соревнование сил, борьба с целью доминировать над другими. Все имеют в большей или меньшей степени, даже иногда и по минимуму, который с трудом можно оценить, саттвические состояния, ясные пути и зачаточные тенденции света, чистоты и счастья, тонкую адаптацию и сочувствие с окружением, интеллект, равновесие, правильный ум, правильную волю и чувство, правильный импульс, добродетель, порядок. Все имеют их раджасические формы и импульсы, и мутные части желания, страсти и борьбы, извращения, фальши и ошибок, несбалансированную радость и печаль, агрессивный толчок к работе и страстно желающее творчество, сильные, дерзкие, пламенные или яростные реакции на давление окружения и на жизненные атаки и предложения. Всё имеет свои тамасические стадии и постоянно затемнённые части, их моменты или пункты бессознательности, их долгие привычки или их временные бесплодные мечты слабой покорности или тупого приятия, составляющая их немощность или движение усталости, небрежность и вялость, и их падения в невежество и неспособность, депрессию, страх и трусливое отступление или подчинение окружающей среде и давлению людей, событий и сил. Каждый из нас саттвичен в некоторый направлениях его Природной энергии, или в некоторых частях своего ума или характера, в других раджасичен, тамасичен в третьих. Согласно тому, как одна или другая из форм обычно доминирует в его общем темпераменте, типе ума и образе действия, о ком-либо может быть сказано, что он саттвический, раджасический или тамасический человек; но немногие всегда только одного вида, и никто не пребывает всецело в своём виде. Мудрые не всегда или полностью мудры, умные умны только местами; святой подавляет в себе много несвятых движений, подлый не целиком зол: самый глупый имеет свои невыраженные, неиспользованные и неразвитые способности, самый робкий имеет свои моменты или пути проявления мужества, беспомощный и слабый — скрытую часть природы, полную силы. Доминирующие гуны не являются сутью типа души воплощённого существа, но только показателем формации, которую оно создало для этой жизни, или в течение его нынешнего существования и в данный момент его эволюции во Времени.

* * *

Когда Садхака однажды отступил от действия Пракрити в нём или над ним и, не вмешиваясь, не улучшая и не препятствуя, не выбирая и не решая, разрешил ее игру и анализирует и наблюдает процесс, он скоро обнаруживает, что ее формы самозависимы и работают, как работает однажды заведенная машина, посредством своей собственной структуры и движущих сил. Сила и движение вперед исходят от Пракрити, а не от существа. Тогда он осознаёт, сколь ошибочно было его впечатление, что его ум был производителем его действий; его ум был только малой его частью, творением и мотором Природы. Природа всё время действовала в своих собственных формах, передвигая взад и вперёд три общих качества, как девочка может играть со своими куклами. Его эго было все это время инструментом и игрушкой; его характер и интеллект, его моральные качества и ментальные силы, его творения, работы и подвиги, его злость и снисходительность, его жестокость и прощение, его любовь и его ненависть, его грех и его добродетель, его свет и его тьма, его страсть радости и его мука печали были игрой Природы, которой душа, привлечённая, завоёванная и подчинённая, оказывает на время своё пассивное содействие 51. И тем не менее детерминизм Природы или Силы ещё не есть всё; и в материи может звучать голос души, — но души тайной, Пуруши, а не ума или эго, поскольку они не являются независимыми сущностями, но частями Природы. Ибо санкция души необходима для игры, и внутренней молчаливой волей как господь и дающий санкцию она может определить принцип игры и вмешиваться в ее комбинации, хотя исполнение в мысли, воле, действии и импульсе должно всё же быть делом и привилегией Природы. Пуруша может указывать Природе гармонию для исполнения, но не вмешательством в ее функции, а путем сознательного взгляда и отношения, которые она превращает сразу или после больших трудностей в выражающую идею, динамический импульс и значительную форму.

Избежание действия двух низших гун очевидно необходимо, если мы превращаем нашу нынешнюю природу в силу и форму божественного сознания и инструмент его сил. Тамас затемняет и препятствует свету божественного знания проникать в тёмные и бездействующие уголки нашей природы. Тамас делает неспособными и отбирает силу, необходимую чтобы отвечать божественному импульсу и энергию, необходимую чтобы изменить, и волю, необходимую чтобы прогрессировать и делать нас пластичными для [воздействия] великой Шакти. Раджас извращает знание, делает наш рассудок сообщником фальши и подстрекателем каждого неверного движения, тревожит и искривляет нашу жизненную силу и ее импульсы, нарушает баланс и здоровье тела. Раджас захватывает все высокие идеи и возвышенные движения и оборачивает их к ложному и эгоистическому использованию; даже божественная Истина и божественные влияния, когда они спускаются до земного уровня, не могут избежать этого злоупотребления и захвата. При Тамасическом затемнении и раджасическом препятствии преобразованию невозможны ни божественное изменение, ни божественная жизнь.

Исключительное прибежище в Саттве казалось бы может послужить путём спасения: но здесь трудность в том, что ни одно из качеств не может превалировать само по себе над двумя другими его компаньонами и соперниками. Если, рассматривая качество желания и страсти как причину тревоги, страдания, греха и печали, мы напрягаемся и трудимся, чтобы подавить и подчинить его, Раджас никнет, но поднимается Тамас. Ибо, когда принцип активности притупляется, инерция занимает его место. Тихий мир, счастье, знание, любовь, правильное настроение могут быть привнесены принципом света, но если Раджас отсутствует или полностью подавлен, тишина в душе имеет тенденцию стать неподвижностью бездействия, а не твёрдой основой динамического изменения. Неэффективно правильно думающая, правильно делающая, добрая, умеренная и ровная, природа может стать в своих динамических частях Саттва-тамасической, нейтральной, бледно окрашенной, нетворческой, опустошённой и обессиленной. Ментальная и моральная темнота может отсутствовать, но также [пропадут] и интенсивные источники действия, а это есть тормозящее ограничение и другой вид неспособности. Ибо Тамас двойственен; он противоречит Раджасу инерцией, он противоречит Саттве узостью, темнотой и невежеством, и, если хотя бы один из них угнетён, то он вливается, чтобы занять его место.

Если мы вновь призываем Раджас, чтобы исправить эту ошибку, и приказываем ему объединиться с Саттвой, чтобы посредством их союза стремиться освободиться от тёмного принципа, мы обнаружим, что мы возвысили наше действие, но что опять присутствует подчинение раджасическому хотению, страсти, разочарованию, страданию, злости. Эти движения могут быть более возвышенные и величественные по своему масштабу, духу и действию, чем раньше, но они не есть мир, свобода, власть и самогосподство, к которым мы стараемся придти. Где бы не таились желание и эго, страсть и беспокойство затаились вместе с ними и неотделимы от них. И если мы ищем компромисс между тремя формами так, чтобы Саттва был ведущим, а остальные подчинены, всё же мы только придём к более умеренному действию игры Природы. Новое равновесие достигнуто, но духовная свобода и господство вне видимости, или ещё только отдаленная перспектива.