Помоги проекту - поделись книгой:
По земле нашей ходят басурманы, похищают женщин и детей. Детей сажают они в седла перед собой, а женщин усаживают сзади, держа в зубах пальцы этих несчастных[46].
Господарь Меркурий поднял свой стяг. С ним трое его племянников и тринадцать двоюродных братьев. Все они увешаны блестящим оружием, а поверх одежды у них святой крест и ладанка от злосчастья[47].
Когда господарь Меркурий уже сидел на коне, он сказал жене своей Ефимии, державшей его узду: «Вот, возьми янтарные четки. Если ты сохранишь мне верность, с ними ничего не случится, а если изменишь, нитка разорвется, и янтарные зерна рассыплются»[48].
Он уехал, и никто не имел от него вестей; и жена со страхом думала: он убит, арнауты[49] взяли его в плен и увели в свою землю. Но к концу третьего месяца вернулся Спиридон Пьетрович.
Одежда его в лохмотьях и запачкана кровью. Бьет он себя в грудь кулаками и говорит: «Брат мой двоюродный пал. Басурманы захватили нас врасплох и убили твоего мужа. Я видел, как арнаут отрубил ему голову, а сам я лишь с большим трудом спасся».
Криком закричала Ефимия, повалилась на землю, стала рвать на себе одежду. Но Спиридон сказал ей: «Зачем тебе так убиваться? Разве не осталось в нашей стране добрых людей?» Поднял ее, подлый, и утешил.
Пес Меркурия выл о господине, и конь его жалобно ржал. А Ефимия осушила слезы и в ту же ночь переспала с предателем Спиридоном. Но довольно о вероломной жене, споем об ее муже.
Молвил король господарю Меркурию: «Поезжай в мой замок, что у Клиса[50], передай королеве, чтобы она ехала ко мне в лагерь». Меркурий двинулся в путь и ехал без отдыха три дня и три ночи.
У Цетиньского озера он остановился, приказал своим оруженосцам раскинуть шатер и спустился к озеру напиться. А над озером словно пар клубился, и из этого тумана доносились какие-то неясные крики.
Вода волновалась и кипела, словно водоворот Емицы, когда она уходит под землю. Потом встала луна, и туман рассеялся, и вот по озеру, будто оно сковано льдом, скачет целое войско всадников-гномов[51].
Но, выйдя на берег, каждый всадник со своим конем вырастали, и гномы становились ростом с дуарских горцев[52]. Войско выстраивалось рядами и двигалось в полном порядке. Всадники мчались по равнине, кони их весело скакали.
То они становились серыми, как туман, и тогда сквозь тела их видно было траву; то их оружие начинало ярко блестеть, и тогда казалось, будто они из огня. Но вот выступил из их рядов воин на вороном коне.
Он подъехал к Меркурию, гарцуя и вызывая его на битву. Когда Меркурий осенил себя крестным знамением и, пришпорив доброго коня, устремился на призрака, отпустив поводья и с копьем наперевес.
Восемь раз сшибались они на всем скаку, и, ударяясь о брони, гнулись острия копий, словно лепестки ириса. Но конь призрака был сильнее, и конь Меркурия каждый раз припадал на колени.
«Сойдем с коней, — молвил Меркурий, — и сразимся еще раз пешими». Призрак соскочил с коня и бросился на храброго Меркурия; но хоть и был он выше и сильнее, а сразу же был свален на землю.
«Меркурий, Меркурий, Меркурий, ты меня победил! — молвил призрак. — Вместо выкупа я дам тебе совет: не возвращайся в свой дом, ибо там тебя ожидает гибель». Месяц скрылся за облаком, и исчезли внезапно и призрачный всадник и войско.
«Дурак, кто связывается с чертом, — молвил тогда Меркурий. — Вот я одолел беса, а какая мне от этого прибыль? Лошадь, подбившая колени, и зловещее предсказание. Ну, да оно мне не помешает возвратиться домой к Ефимии, милой моей жене».
Ночью, при лунном свете, он добрался до Погощамского[53] кладбища. Там он увидел священников, плакальщиц и чауша[54] у свежей могилы. А рядом с ямой лежал мертвец: на боку у него сабля, на голове черный башлык.
И Меркурий остановил лошадь. «Чауш, — сказал он, — кого вы здесь хороните?» И чауш ответил: «Господаря Меркурия, который сегодня скончался». Засмеялся на это Меркурий. Месяц скрылся за облаком, — и все сразу исчезло.
Вернулся он в свой дом, обнял жену свою Ефимию. «Принеси мне, Ефимия, четки, что я дал тебе в день отъезда. Этим янтарным зернам я верю больше, чем женским клятвам». Отвечала Ефимия: «Сейчас принесу».
Но волшебные четки давно рассыпались, а Ефимия сделала другие, совсем похожие, пропитав их ядом. «Это не те», — сказал Меркурий. «Сосчитай хорошенько зерна, — отвечала жена, — ты ведь помнишь, что их было шестьдесят семь».
Меркурий начал считать зерна, смачивая пальцы слюной, а яд незаметно проникал в его тело. Когда он сосчитал до шестьдесят шестого зерна, то испустил глубокий вздох и мертвым упал на землю.
Храбрые гайдуки[55]
В пещере на острых каменьях лежал храбрый гайдук Христич Младин. Рядом с ним жена его, прекрасная Катерина, у ног его двое храбрых сыновей. Третий день уже проводят они без пищи в этой пещере, ибо враги их стерегут все горные тропы, и если вздумается им поднять головы, сотня ружейных дул направляется на них. От нестерпимой жажды языки их почернели и распухли, ибо для питья у них есть лишь немного воды, застоявшейся в расщелине скалы. И все же ни один из них не посмел пожаловаться или застонать[56], так как они боялись прогневить Христича Младина. Три дня миновало, и Катерина воскликнула: «Да сжалится над нами святая дева и да воздаст твоим недругам!» Она вздохнула и умерла. Христич Младин глядел на ее тело сухими глазами, но сыновья потихоньку утирали слезы, когда отец их не видел. Наступили четвертые сутки, солнце высушило воду, застоявшуюся в расщелине скалы. Тогда Христич, старший сын Младина, обезумел: он выхватил из-за пояса свой ханджар[57] и смотрел на труп матери, как волк глядит на ягненка. Младший брат его, Александр, с ужасом взглянул на него. Выхватил и он свой ханджар и проколол себе руку. «Выпей моей крови, Христич, только не совершай преступления[58]. Когда все мы умрем с голоду, будем выходить из могилы и сосать кровь наших врагов». И Младин вскочил и крикнул: «Дети! Вставайте! Лучше добрая пуля, чем голодная смерть». Все трое ринулись вниз, словно голодные волки. Каждый убил десятерых и получил в грудь десять пуль. Подлые враги отрубили им головы, но когда несли их, празднуя победу, то едва осмеливались на них смотреть: так боялись они Христича Младина и его сыновей[59].
Возлюбленная Данизича
Евсевий подарил мне резной золотой перстень[60]; Владимир подарил мне красную шапочку[61] с золотыми бляхами. Но тебя, Данизич, я люблю больше всех.
У Евсевия волосы черные и курчавые; Владимир лицом бел, как женщина горных селений. Но для меня, Данизич, ты прекраснее всех.
Евсевий поцеловал меня, и я улыбнулась; Владимир поцеловал меня, и его дыхание было сладким, как запах фиалки. Когда целует меня Данизич[62], сердце мое замирает от наслаждения.
Евсевий знает много старых песен; Владимир хорошо играет на гузле. Я люблю песни и гузлу, но только когда играет и поет Данизич.
Евсевий попросил своего крестного быть его сватом; Владимир завтра пошлет к отцу моему священника[63]. Но приди под окно мое, Данизич, — и я убегу с тобой.
Красавица Елена
Собирайтесь вокруг Иво Бьетко, все желающие послушать жалостную повесть о красавице Елене и о Тодоре Копопке, ее муже. Лучшего гузлара, чем Иво Бьетко, вы не слышали и никогда не услышите.
Эту повесть я слышал от деда. В дни его Тодор Конопка был смелый охотник. Он женился на красавице Елене, которая отвергла Пьеро Стамати[64], потому что Тодор был хорош собой, а Пьеро зол и уродлив.
Однажды Пьеро Стамати явился в дом Тодора Конопки. «Правда ли, Елена, что муж твой уехал в Венецию на целый год?» — «Правда, и тоска меня снедает, что я осталась одна в этом большом доме».
«Не плачь, Елена, ты не одна. Найдется у тебя собеседник. Пусти меня спать с тобой, и за это я подарю тебе горсть блестящих цехинов, чтобы ты украсила ими свои черные косы».
«Прочь от меня, негодный! . . . . . ?» — «Нет, — промолвил ей злой Стамати, — пусти меня спать с тобой, а за это я подарю тебе бархатное платье и столько цехинов, сколько поместится в моей шапке».
«Прочь от меня, негодный! Не то я расскажу своим братьям про твою подлость, и они с тобой покончат»...
. . . . .
А Стамати был старикашка курносый, тщедушный, Елена же сильная и высокая.
И счастье ее, что она была сильная и высокая...
. . . . .
Навзничь повалился Стамати; домой он возвратился плача, подгибая колени и шатаясь.
Пошел он к нечестивому еврею и спросил у него совета, как бы лучше отомстить Елене. И еврей сказал ему: «Ищи под могильным камнем до тех пор, пока не отыщешь большую черную жабу[65]; положи ее в глиняный горшок и принеси мне».
Нашел Стамати под могильным камнем большую черную жабу и принес еврею, а тот полил ей голову водою и нарек гадину Иоанном. Великий грех — назвать черную жабу именем пресвятого апостола.
Тогда они стали колоть ту жабу остриями своих ятаганов, пока не выступили из всех ранок капли сильного яда. Собрали они этот яд в склянку и опоили им жабу. А потом дали ей облизать красивое и спелое яблоко.
И молвил Стамати мальчику, что был у него в услуженье: «Снеси это яблоко Елене и скажи, что прислала моя жена». Мальчик отнес яблоко, как ему велели, а красавица Елена взяла и с удовольствием съела опоганенный плод весь целиком.
И только она доела румяное и сочное яблоко, как смутно стало у нее на сердце, и показалось красавице Елене, что в чреве у нее шевелится змея.
Хотите дослушать эту повесть, дайте что-нибудь Иво Бьетко.
Когда красавица Елена съела поганое яблоко, сотворила она крестное знамение, но все же у нее под сердцем продолжало что-то шевелиться. Позвала она свою сестру, и та велела ей пить молоко. Но все же Елене казалось, будто носит она под сердцем змею.
Стал расти у нее живот, с каждым днем раздувался он все больше и больше. И начали женщины шептаться: «Вот, Елена ходит брюхатая. Как же это с нею случилось? Ведь мужа ее нет дома. Пошел уже одиннадцатый месяц, как он уехал в Венецию».
Стыдно было красавице Елене, головы она не смела поднять — не то что выйти на улицу. Днем она сидела и плакала, да и по ночам обливалась слезами. Говорила она своей сестре: «Муж вернется — что тогда со мной будет?»
Проведя на чужбине целый год, подумал Тодор Конопка, что пора ему возвращаться. Сел он на золоченую галеру и счастливо прибыл на родину. Друзья его и соседи вышли ему навстречу, нарядившись в свои лучшие платья.
Он глядел и направо и налево, но не видел нигде красавицы Елены. И тогда он спросил: «Что сталось с моей женой, красавицей Еленой? Почему она не с вами?» Соседи стали улыбаться, а друзья его покраснели, но никто не ответил ни слова[66].
Он вошел в дом свой и видит: жена сидит на подушке. «Встань, Елена». И Елена встала. Он увидел, что она брюхата. «Что это значит, Елена? Ведь я не спал с тобой больше года».
Поделиться книгой: