Помоги проекту - поделись книгой:
Все пути ведут в «Иероглиф». Точнее, через «Иероглиф». Ближе к вечеру в парке почти никого не осталось. Я шёл себе, и глазам было на чём остановиться — за парком ухаживали, сразу видно. Я не понимаю ни единого иероглифа из тех, что в изобилии вокруг — таблички, рисунки на бетоне, кусты и целые лужайки, выстриженные так, чтобы изобразить нечитаемую мудрость.
Чтобы попасть в «Старую лампу», нужно повернуть направо примерно на одной трети пути. Сам не понимаю, отчего именно «Старая лампа», это не самое дешёвое из здешних кафе. Если посмотреть на план кампуса, то супермаркеты и всё такое находится за его пределами. Однако оград, охраны и собак нет — прогулялся по тропинкам, вышел в ворота, которые никогда не закрываются — и вот он внешний мир, городок рядом с Университетом — в котором всё то, о чем не думали два с половиной века тому назад.
Деревья окружили меня с обеих сторон, стоило мне свернуть на тропинку, и вокруг сразу же стемнело. Показалось, что стало холодно. Я не боюсь темноты, но спине стало холодно. Тропинка поворачивала и поворачивала, идти оставалось всего минуты три, как вдруг я понял, что вот-вот накатит то, что уже было вчера.
Платок!
Я полез в карман, но там оказался только чек.
Я развернул его, глядя на длинный перечень заказанного (мы съели это вдвоём? ничего себе!), но не успел ничего сделать. Накатило.
Я уронил чек, не до него было, и осталась одна только мысль — найти платок, не то случится что-то ужасное.
Он оказался в том же кармане, куда я сложил чек. Странно, почему он не попался под руку?
Платок сразу же «вылечил» меня, вернул реальность в порядок. Нет, всё-таки нужно пойти к врачу, если такое случится ещё хотя бы раз.
Сидеть на земле не очень-то удобно. Как минимум, холодно. Я поднялся на ноги и наклонился, чтобы поднять чек.
Чека не было. Я минуты три потратил, всматриваясь в траву и гравий под ногами, но ничего не увидел. Сделал шаг, и услышал звук — кто-то бежит по тропинке, прямо ко мне.
Резко оглянулся. Никого. Звук нарастал, я давно уже должен был увидеть человека — но никого и ничего не было.
Мне показалось, что невидимка пробежал рядом со мной. Что ветер взъерошил мне волосы, а звук стал удаляться, ослаблять. Но я по-прежнему никого не видел. И теперь я знал совершенно чётко — ни в какую «Старую лампу» я не ходил. Я даже добыл из сумки бумажник и пересчитал деньги. Ничто не пропало. На чеке было моё имя — это я помню — а недостачи в финансах нет.
Ну что же, вон она, «Старая лампа». Сейчас я туда зайду и не останется сомнений, бывал ли я там, или же нет.
— Мсье Деверо! — бармен, лет пятидесяти, из тех. Что вечно выглядят кукольными, приветливо улыбнулся. — Рад, что вы зашли. Что вам налить?
Я знаю правила кампуса. Продавать спиртное на его территории разрешено только от двенадцати дня до пяти вечера, не крепче десяти градусов. Получается, пиво и разные там коктейли. Проносить пиво в общежитие мне не советовали: мадам Цербер хоть и не обыскивает, но чутьё у неё, во всех смыслах, на высоте. И не то что бы это запрещено — но смотреть будут с неодобрением. Мама мне постоянно твердит: главное, чтобы на тебя косо не смотрели.
Пятьдесят шагов за территорию кампуса — и надирайся хоть до розовых слонов. Наверное, я чего-то не понимаю.
Я не сразу понял, что от меня таки ждут ответа.
— Мы знакомы? — первое, что сорвалось с моих губ.
Бармен улыбнулся шире, а когда я подошёл к стойке, дружески хлопнул по плечу.
— Вы были вчера здесь, мсье Деверо. Сидели вон за тем столиком, с мадемуазель да Сант-Альбан. Мне показалось, что вы самую малость перебрали.
Он подмигнул, но отчего-то я не рассердился. Заломило виски, я непроизвольно схватился за них, и выронил платок.
Я моментально наклонился и поднял его. Бармен сделал вид, что не заметил.
— Перебрал? — переспросил я. Он непонимающе приподнял брови.
— Простите?
— Я был вчера здесь с мадемуазель де Сант-Альбан. Я не перебрал, случайно?
— О, нет, — он посерьёзнел и покачал головой. — Ни в коем случае. Рюмка коньяка, и много сока. Рад, что вы зашли вновь. Коньяк?
Ничего не понимаю. Я смотрел ему в глаза. Или я не разбираюсь в людях, или он отличный актёр, или всё-таки не врёт. Тогда что же — мне почудилось то, что он сказал недавно?
— Простите, я… — он улыбнулся.
— За счёт заведения, мсье.
Вот как!
Я выпил, стараясь не морщиться, рюмку коньяка за счёт заведения и минут через пять уже шёл обратно. Сжимая платок в руке. Что за наваждение, почему этот платок так странно действует на всех?
Впрочем, когда я дошёл до общежития, мысли о «Старой лампе» уже не беспокоили меня. Ничуть. Уже понятно, что Доминик умеет рассказывать всё, что угодно так, что сразу поверишь. Нужно просто помнить об этом, и всё. Мама постоянно твердит, что у богатых свои причуды. Так и есть.
На этот раз мне не удалось отвертеться от разговора с ней. Странно, но она не устроила мне выговора за вчерашнее «радиомолчание».
Она действительно появилась в парке — и вечером, и утром. Угнаться за ней непросто — я не стайер, и вообще предпочитаю ходить. Но она не давала спуску — только если пробежать за ней и не отстать, можно было потом поговорить. А мне хотелось поговорить. Но всякий раз забывал про платок, как назло. Попробовал, по старой памяти, записать на ладони подсказку — так даже не посмотрел на ладонь.
— Ну что, Брюс, решили? — поинтересовалась она утром. Столько бежала — и почти не запыхалась! Мне стало завидно.
— Я занимался баскетболом, — признался я. — Кроме шахмат. Шахматами всё равно буду заниматься.
«Хочется вам или нет», хотелось добавить.
— А фехтование? У вас отличная реакция. Хотите попробовать?
— Почему бы и нет?
Она нахмурилась.
— Брюс, при мне, пожалуйста, так не говорите. Не делайте мне одолжение!
— Хорошо, — я протянул ей руку. — Извините.
— Принимается, — она легонько пожала руку. — Вы мало двигаетесь, я же вижу.
— Вы заботитесь о моём здоровье?
Она вынула из кармана платок. Тот самый или в точности такой же. Улыбнулась, подошла вплотную.
— Брюс, я же вижу, что нравлюсь вам, это правда?
— Да, — признаться было нелегко.
— И вы мне нравитесь. А мои избранники не будут лентяями, которые к середине жизни заплывут жиром по самые уши, — она вытерла платком пот у меня со лба и вложила платок мне в ладонь. — Будете фехтовать? Отвечайте честно.
— Посмотрим, что у меня получится, — она вновь метнула в меня колючий взгляд и я ответил коротко. — Да.
— Вот и хорошо. Всё, отдых закончен, побежали дальше!
Глава 3. Фаворит
Соседи по блоку появились тридцать первого августа. Та ещё компания — один был длинным, светловолосым и мрачным на вид — представился Полем, и второй — жизнерадостный, коренастый, рыжеволосый и круглолицый, с выдающимся носом — римлянин, похоже. Его звали Жан. Жан Леттье.
— О, да тут уже есть хозяин! — он энергично пожал мне руку. — Скажите, сеньор, на каком коврике мне позволено будет спать?
— Достал, Жан, — Поль ткнул его локтем в бок. — Идиотские шутки.
— Ты ж сам сказал, что я идиот. Какие ещё шутки я должен говорить?
Поль рассмеялся и сразу стал другим человеком.
— Брюс Деверо, — представился я. — Рад знакомству.
Поль оказался Полем Вернье, его отец работал в министерстве внутренних дел. Жан сказал только, что его родители настолько знамениты, что даже намекать будет дурным тоном. Когда они узнали, что в предках у меня были ювелиры, то стали относиться с заведомо большим уважением.
Меня предупреждали, что здесь о человеке судят по предкам. Так оно и есть.
— О чём думаете, Брюс? — поинтересовалась Доминик. Бегать я уже научился, не задыхаясь, а позавчера я побывал и на секции фехтования, и на баскетбольной. Прыгаю я хорошо, пусть даже ростом не вышел. Оба тренера остались довольны.
— О предках, Ники. — Она категорично требовала, чтобы к ней так обращались, а мня всё ещё было неловко. Никогда в жизни не видел настоящего аристократа с древней родословной.
Она указала рукой — за мной. Дошли до фонтанчика, Доминик напилась, набрала в ладони воды, плеснула в лицо. Я подошёл ближе и неожиданно она плеснула и мне в лицо. Я успел уклониться почти от всего душа. Доминик рассмеялась, хлопнула в ладоши.
— Отличная реакция, я же говорила. Вами все будут довольны. Все станут завидовать, — она понизила голос, взяла меня за руку. — Хотите?
Она смотрела мне в глаза, ладонь её была ледяной от воды, но я ощутил жар. И не сразу осознал, насколько многозначен вопрос.
— Хочу, — казалось, что она читает мысли.
Она придвинулась вплотную. Мысли начали смешиваться. Я чуть не отшатнулся, настолько неожиданно возникло и дало о себе знать желание.
— Вы искренний человек, — она погладила меня по щеке. — Брюс, со мной лучше быть честной. Во всём. Вот вам награда, — она привлекла меня к себе и поцеловала. В щёку.
Я не успел ещё полностью прийти в себя, как она хлопнула меня по ладони и указала.
— Вперёд, вперёд! Ещё два километра!
— Там нет помады, — услышал я, когда вышел, как и все, в коридор — десятиминутный перерыв, лектор вышел первым. Я оглянулся — София. Одета неброско, но смотрел бы и смотрел. Она одна не пользовалась косметикой, похоже. То есть, только они с Доминик.
— Что, простите?
Она подошла, улыбнулась.
— Вы постоянно прикасаетесь к щеке, словно боитесь, что другие там увидят. Там ничего нет.
— Откуда вы… — я прикусил язык. София рассмеялась. Я заметил, что а её шее висит украшение — ящерка из агата, на серебряной цепочке. Что из агата, я определил сразу.
— Я всё вижу и всё слышу, — она взяла меня за локоть. — Брюс, я тоже записалась на шахматный. Мне немного неловко, я одна там девушка. Можно попросить вас — составить мне компанию?
— С удовольствием, — я изобразил средневековый поклон. София вновь рассмеялась.
— А Доминик не будет против?
— Мы с ней даже не помолвлены, — сказал я примерно с теми интонациями, с которыми говорил Жан. Похоже, это заразно.
София фыркнула, прижала ладони к лицу. Досмеялась до слёз.
— Тогда я попробую украсть вас у неё, можно?
— Неужели я настолько хорош?
Она придвинулась, оглянулась — словно собиралась сообщить страшную тайну.
— Мне никто тут не хотел помогать, — она прошептала едва слышно. — Кроме вас. И никто не замечает. Кроме вас.
— Дразнят? — я слышал пару раз, как о её нарядах отзывались другие студентки.
— Я привыкла, — она махнула рукой, — это с детства. Первое занятие — сегодня в шесть, придёте?
— Приду, — согласился я. — Где встречаемся?
— У входа? — предложила она. — У входа в спорткомплекс?
— Я могу зайти к вам, — предложил я, — чтобы не потеряться.
Она перестала улыбаться.
— Брюс, я никого к себе не пускаю. Извините. — Видимо, ей показалось что-то в выражении моего лица. — Я не могу так сразу! — сказала она почти умоляюще.
— Всё в порядке, — я протянул ей руку, она осторожно взялась за неё. — У входа. Скажите, а эта ящерка — откуда она?
— Мы когда-то жили в Риме, — она улыбнулась. — Это оттуда. Папа подарил.
Поделиться книгой: