Любовь без правил

Кэтрин Полански

Любовь без правил

Ты всегда говорил, что плакать можно только тогда, когда от твоих слез не зависит ничто и никто, кроме тебя.

Плакать, говорил ты, можно солнечным утром дома — когда впереди у тебя бесконечный день, что выдается так редко, и не нужно никуда ехать, и у тебя нет никаких дел и людей, кроме тебя самого. Вот тогда-то и можно дать волю слезам. Пореветь о своей неудавшейся или, наоборот, чересчур удавшейся жизни. Вспомнить мелочь — вроде бытового хамства, которое не должно оказывать воздействие на таких, как мы, но иногда бьет точно в цель лучше любого снайпера. Короче, найти повод и выпустить давно скапливавшиеся слезы — и ощутить себя обновленным.

Плакать не стыдно. Просто плакать надо вовремя.

Когда же у тебя есть цель, есть дело, эмоциональная нестабильность — это непрофессионально. Мы живем по иным законам, говорил ты. Иногда мы живем вовсе без законов. Человеческая мораль весьма пластичная штука, если ее прикладывать на нашу работу. И в первую очередь дело должно быть завершено, миссия исполнена, а чувства и эмоции — это иная реальность, которая до самого конца не имеет никакого отношения к тебе.

— Ты все это знал, Эррол, — прошептала Тэсс. Мелкий дождь падал на срезанные цветы, которые уже начали умирать, на звездно-полосатый флаг, который промок и был больше похож на грязную тряпку. — Смерть все расставляет по своим местам. Я не буду пока что по тебе плакать. У меня есть дело.

Она замолчала — а что еще говорить? Многословие не было свойственно ни ей, ни тому, на чьей могиле дождь прибивал к земле чайные розы. Много букетов, много венков — от друзей, от сослуживцев, от руководителей. Некоторое время назад здесь было черно от зонтов и траурных костюмов и звучали негромкие речи, которые почему-то принято произносить на похоронах. Потом все разошлись. Тэсс осталась. Никто не сделал попытки увести ее с собой.

Все понимали: так надо.

Сгущались сумерки — декабрьские, ранние, скучные. Глобальное потепление привело к тому, что снег так пока и не выпал, зато дождь шел вот уже третий день, и, хотя синоптики обещали похолодание, никто им особо не верил. На кладбище никого не было, торчали одинаковые белые могильные камни, перемежающиеся тут и там редкими крестами, в смерти уравнивая всех. Качались голые ветви деревьев — и казалось, что это они царапают небо и рвут низкие, быстро бегущие облака.

С полей шляпы капало, одна капля повисла на носу, но Тэсс не пошевелилась. Сейчас — как и многие разы до этого — она должна попрощаться с Эрролом, только на сей раз навсегда. Тэсс не верила в мистику и не верила в Бога, для нее религии были лишь приложением знаний и умением воздействовать на людей, и она знала, что Эррола тут нет. Где он теперь — неизвестно. Молиться за него бесполезно, да она и не умела. Желать счастливого пути в небытие тоже как-то глупо. Эррол не любил, когда она совершала глупости, за них ей всегда доставалось безжалостно. Стоять у его могилы, глотать слезы и верить в жизнь вечную — это глупость несусветная.

Слез не было. Прощание тоже получалось спокойным и сухим, в отличие от окружающей природы. Небо плакало, деревья скрипели, тьма подкрадывалась все ближе и ближе. Тэсс закрыла глаза и в темноте под веками увидела как яркий факел горящую цель. Эта цель была так осязаема, что рука сама потянулась — схватить, сжать пальцы и раздавить. Но не достала. Еще не время. Шаг за шагом, и она дойдет. Главное — видеть цель.

Человек, наблюдавший за Тэсс, опустил электронный бинокль и задумчиво потер переносицу. Черная фигура у свежей могилы не двигалась; женщина не раскрывала зонта, несмотря на все усиливавшийся дождь. Человек посмотрел еще пару минут — так, без бинокля, потом сунул прибор в карман, развернулся и зашагал к машине.

1

— И что вы мне предлагаете? Работать с непрофессионалом, что ли?

— Тэсс, ты дала согласие работать на моих условиях или не работать вовсе. Потрудись выслушать подробности.

— Можно я закурю?

— Кури.

Безликий кабинет Джобса, заместителя начальника контртеррористического отдела ЦРУ, всегда казался Тэсс чем-то вроде уютного убежища, хотя по идее должен был вгонять в тоску. Но только не ее. Здесь она чувствовала себя хорошо — как дома. Впрочем, учитывая ее биографию, штаб-квартира в городке Мак-Лин в Северной Виргинии и была домом для Тэсс Марлоу — все остальные места лишь условно и временно могли так называться. Даже квартира, где она жила вместе с Эрролом, не была так дорога Тэсс, как стены комплекса зданий, принадлежавшего ЦРУ. И сейчас, устроившись в неудобном, вытертом местами почти налысо кресле, предназначенном для не особо важных посетителей, Тэсс чувствовала себя вполне комфортно. Если бы душевный комфорт был так же легко достижим, как физический!

— Вот. — Джобс кинул на стол папку средней толщины и сам потянулся за сигаретами. — Его досье — то, что тебе необходимо знать. Впрочем, кратко я тебе сам изложу, а это изучишь по дороге. Человек, с которым тебе предстоит работать, миллионер, гражданское лицо, иногда оказывающий нам услуги.

— Согласно вашей формулировке, могу ли я определить этого человека, как сочувствующего?

— Нет.

Тэсс хмыкнула. Сочувствующими называли агентов, не работавших в ЦРУ на постоянной основе, привлекавшихся исключительно для выполнения конкретных заданий. Тем не менее агенты эти обладали соответствующей подготовкой, и на них можно было положиться и не думать, что в определенный момент такой человек поведет себя неадекватно.

— Но мы же не можем работать с гражданскими на задании подобной сложности.

— Можете и будете. Дай мне договорить. — За тридцать с лишним лет работы в ЦРУ Джобс приобрел совершенно восхитительную непробиваемость. Его говорящая фамилия[1] прекрасно описывала начальника — на службе он дневал и ночевал. Тэсс даже не знала его имени. Никто, кажется, не знал. — Доминик Теобалд Ригдейл, сорок три года. Да-да, Тэсс, незачем сардонически улыбаться — Теобалд. Его предки приплыли сюда на «Мейфлауэре», так что не вздумай отпускать шуточки на его счет. Все эти потомки первых американцев трепетно относятся к своей выдающейся биографии. Итак, мистер Ригдейл владеет алмазными приисками в Намибии, создал весьма успешную компанию «Паладин», занимающуюся высококлассными охранными системами, и основал банк «Созвездие», но сам от руководства отошел. Все делают талантливые управляющие, а Ригдейл, говоря откровенно, мается от безделья. Ему неинтересно зарабатывать дополнительные миллиарды в копилку к уже имеющимся и участвовать в финансовых соревнованиях за право попасть в топ-100 «Форбса», поэтому иногда — очень редко, в исключительных случаях — он работает на правительственные организации. В данном случае — на нас.

— А что это ему дает? — поинтересовалась Тэсс, рассматривая фотографию миллионера. Впечатляюще, ничего не скажешь. С отличного фотопортрета смотрел мужчина средних лет, не слишком красивый, с жесткими чертами лица, крупным носом и темно-карими глазами. Его волосы расцветки соль с перцем — то ли седые, то ли умело мелированные, кто этих денежных мешков разберет, — были тщательно уложены. Брови, однако, оставались черными, что придавало ему эксцентричный и немного хулиганский вид.

— Спокойную совесть, в первую очередь. Наверное, Ригдейл так культивирует собственное чувство патриотизма. Сам он говорит, что чувствует себя социально значимым, помогая правительственным службам в их нелегких делах. Он не имеет спецподготовки, но достаточно адекватен, лоялен и приведен к присяге. С ним вполне можно работать, Тэсс.

— А нужно? — Она посмотрела в бледно-голубые глаза Джобса. — Вы действительно полагаете, что мы не сумеем проникнуть в высшее европейское общество и разобраться, что к чему?

— Я помню, что ты работала в Европе. И что ты восхитительна в платье с открытой спиной и с высоко подобранными волосами. Только чтобы войти в узкий круг, где вращался покойный Пелли, нужно нечто большее, чем тряпочка от кутюр. Ригдейл введет тебя в это общество без особых проблем. Он знает тамошние повадки, нравы и секретные словечки.

— Эррол все это тоже знал и научил меня.

— Послушай, Тэсс! — рявкнул Джобс. — Все, что я должен был бы от тебя услышать, это: «Да, сэр, приступаю к выполнению задания!». А не твой феминистический бред! Майкл не был доволен тем, что я поручаю тебе продолжить начатое Эрролом дело. Мы все знаем, кем Эррол был для тебя. Именно поэтому тебя следовало бы отстранить, но я пошел тебе навстречу, потому что ты профессионал, и если сейчас ты продолжишь мне возражать, я порву приказ и поставлю на ваше место другую команду! Запросто.

Тэсс глубоко вздохнула. Сердце билось ровно и спокойно, а недовольство решением Джобса дать ей в помощь гражданского, к тому же эксцентричного миллионера, — это то, что она может оставить при себе. Все ясно.

— Да, сэр, я поняла. Разрешите задать несколько вопросов?

— Задавай, — милостиво кинул Джобс.

— Насколько я могу посвящать его в детали операции? — Тэсс постучала пальцем по фото Ригдейла.

— Я поведал ему краткую выжимку. Однако Ригдейл человек любопытный, и ему этого недостаточно. Будет хорошо, если ты изложишь ему ситуацию. Пока в этом деле нет ничего, что ему не полагалось бы знать.

Очень интересно. Какой же у гражданского без спецподготовки уровень допуска, чтобы его можно так просто во все посвящать? Он что, родственник президента? Нет, в дела ЦРУ даже главу государства не всегда посвящают. Единственный вариант: Ригдейл незаконнорожденный сын Джобса. Но если так, об этом наверняка упомянуто в его досье.

— До какого момента я должна пользоваться его услугами?

— Пока не сочтешь, что он тебе больше не нужен.

Отлично, подумала Тэсс, я считаю так сейчас, однако отстрелить модуль в верхних слоях атмосферы не получилось. Ладно, подождем немного и поднимемся выше.

— Как я должна относиться к его советам и оценкам ситуации? Насколько велик его опыт в таких делах? — Тэсс предпочла бы вообще полагаться только на себя, но Джобс выбора ей не оставил, подсунув этого Ригдейла.

— Достаточно велик, иначе он не зарабатывал бы деньги, — усмехнулся Джобс. — В том, что касается поведения в высшем обществе, куда тебя введет Ригдейл, я советую положиться на него. Он прекрасно знает что делает, и до сих пор им были довольны. Если он будет давать тебе советы — прислушайся. Я могу дать тебе гарантию, что злоупотреблять своим положением Ригдейл не станет. Он четко представляет себе границы. Он твой помощник и советник, и ничего более.

— Хотелось бы надеяться, — пробурчала Тэсс, но от дальнейших комментариев воздержалась.

— Каждый раз, — сказал он, останавливаясь в дверях, — я поражаюсь эффектности, с которой совершается появление агентов какой-нибудь секретной службы в моем доме. Господа и дама, вам не кажется, что вы могли бы просто позвонить в дверь? Честное слово, я открыл бы.

Доминик Теобалд Ригдейл (черт возьми, в сотый раз подумала Тэсс, удавиться можно — Теобалд!) с интересом разглядывал агентов ЦРУ, словно из ниоткуда возникших в его гостиной. Проникнуть внутрь оказалось не слишком сложно — Тэсс приходилось бывать в куда более охраняемых местах. Все правильно, это же просто особняк богатого человека на побережье Майами, а не жилище наркобарона.

— Простите, мистер Ригдейл, но нам не нужно, чтобы кто-то видел нас у вашего парадного входа, — вежливо произнесла Тэсс.

— И говорите вы всегда одно и то же, — усмехнулся он.

Тэсс поморщилась.

Хозяин непринужденно прошел по гостиной, опустился в инкрустированное кресло в стиле позднего барокко и царственно махнул рукой.

— Да садитесь же, садитесь. В ногах, как говорит один мой русский друг, правды нет.

— Спасибо, мы постоим, — отказалась Тэсс.

— Ну хорошо, если вы так хотите. Вы явно знаете, кто я, а вот я с вами не знаком. Может быть, представитесь?

У него были манеры богатого южанина-землевладельца, который еще не окончательно освоился после победы Севера над Югом и не очень понимает, куда делись рабы с плантаций; двигался и говорил он неторопливо, словно у него было сколько угодно времени, и голос у Ригдейла оказался глубоким и чуть рокочущим. Таким голосом хорошо произносить патриотические речи с трибун или проповеди с кафедры.

А лицо — Тэсс отмечала мелочи, словно записывала на внутреннюю пленку, — было очень живым, несмотря на то что мимика почти отсутствовала. Эти черные брови в сочетании с пепельными волосами производили потрясающий эффект, особенно если Ригдейл чуть приподнимал их. И едва заметная улыбка, когда складки у носа и рта становились еще глубже, передавала оттенки эмоций лучше, чем кривляние в стиле Джима Кэрри. И крупные руки, сейчас неподвижно лежавшие на темных подлокотниках кресла ценой в половину квартиры Эррола. Надежность. Такому человеку очень хочется отдать на хранение все свои деньги.

Ему и отдавали.

Ригдейл был одет в светлые брюки и легкий пуловер, на руке матово посверкивал конечно же «Ролекс». Все в Доминике Ригдейле подходило под словосочетание «конечно же». Конечно же он представителен, у него соответствующие статусу дом и одежда. Конечно же он может позволить себе вести себя так, как ему заблагорассудится.

Конечно же он почти наверняка окажется абсолютно невыносимым.

— Мое имя Тэсс Марлоу. — Пора наконец представиться, еще будет время как следует разглядеть навязанного помощника. — Я руководитель группы и ответственная за операцию, в которой вы участвуете вместе с нами. Это мои люди: Дэвид Блайт, специалист по компьютерным системам…

Дэвид флегматично кивнул. Он был одет, как и Тэсс, во все черное, но не потому, что соблюдал траур по Эрролу (старомодный и так легший на душу обычай), а потому, что всегда так одевался.

— …Адам Фейерман, психолог.

— Приятно с вами познакомиться, мистер Ригдейл. — Адам, стоявший ближе всех к креслу хозяина, сделал пару шагов вперед и протянул ему руку, которую тот, привстав, пожал. — Наслышан о вас.

— Из уст психолога слышать такое страшновато, — хмыкнул Ригдейл.

Однако на Фейермана он посмотрел одобрительно. Тот смотрелся респектабельнее всех в команде — Адаму недавно исполнилось сорок пять, и он был старшим из присутствующих. К тому же предпочитал классический стиль и носил очки: он был сильно близорук.

— Вам не о чем беспокоиться, — отточенно улыбнулся Фейерман.

— Томас Харди, наш аналитик, — представила Тэсс последнего члена своей команды.

— А я думал, вы пригласили какую-нибудь голливудскую звезду для прикрытия, — заметил Ригдейл.

Он был прав. Том действительно смотрелся человеком, сошедшим с экрана: шатен с чуть вьющимися волосами до плеч, голубыми глазами и безупречной улыбкой. Всем этим ЦРУ беззастенчиво пользовалось.

— Мистер Ригдейл, надеюсь, вы знаете, что у нас не слишком много времени. Рейс в Вену завтра утром, а до этого я должна ввести вас в курс дела.

— Звучит потрясающе. Не хотите ли выпить? Или поужинать?

Нет, Ригдейл явно не собирался облегчать Тэсс задачу.

— Благодарю, не стоит. Сейчас мы уточним нашу легенду, а потом я отпущу своих людей и сообщу вам то, что вам нужно знать.

— Потрясающе, — снова сказал Ригдейл. Он чуть склонил голову набок и так посмотрел на Тэсс — ни дать ни взять Робин Гуд, прикидывающий, на сколько золотых потянет добыча, которую удалось отнять у попавшегося на пути шерифа Ноттингемского. — Все, что мне нужно знать… Это впечатляет. Мисс Марлоу, может быть, вы все-таки сядете? Или я встану? Вам мешают сесть какие-то религиозные воззрения, я понять не могу?

— Я не верю в Бога, мистер Ригдейл, — холодно сказала Тэсс.

— Странно. Обычно люди, поработав на службе вроде вашей, начинают верить в него год этак на третий. А ваш стаж побольше.

Значит, он тоже читал ее досье — в укороченном варианте, разумеется. Или Джобс устно изложил основные пункты ее биографии. Этого следовало ожидать.

— Давайте сразу договоримся, мистер Ригдейл, — произнесла Тэсс как можно равнодушнее. Чем меньше показываешь людям, что они могут тебя задеть, тем в большей ты прибыли. — Операцией руковожу я. От вас я, согласно указаниям начальства, приму некоторые советы по работе, но все, что делаем я и мои люди, решать только мне, никакой коллегиальности и прочих демократических изысков.

— Какая речь! А я всего лишь предложил присесть. — Он поднялся. — Ладно, раз уж вы так категоричны, я постою вместе с вами. — Ригдейл отошел к окну и встал к нему спиной, скрестив руки на груди. — Излагайте.

Он удивительно органично смотрелся в этой богатой комнате, на фоне бархатных занавесей, позолоты и завитушек. Пожалуй, только не хватает костюма зажиточного плантатора и двух гончих собак, улегшихся на коврике у ног. Тэсс придержала не в меру разгулявшееся воображение.

— Итак, согласно легенде, с которой мы работаем, вы, сэр, отправляетесь встречать Новый год в Вену. С вами едет ваша новая подруга, то есть я, ваш секретарь, — Тэсс указала на Фейермана, — и два телохранителя. На новогоднем балу в Хофбурге вы должны представить меня определенному человеку. Дальше, в зависимости от обстоятельств, мы поблагодарим вас за услуги и попрощаемся или же поработаем еще немного.

— Звучит правдоподобно. — Ригдейл оглядел их маленькую команду, по-новому присматриваясь к людям. — Кроме того, что я должен быть ключиком от дверей в царство бессмертных, от меня что-нибудь требуется?

— Возможно. Это будет зависеть от рада обстоятельств. Но ничего сверхъестественного, учитывая, что специальной подготовки у вас нет. — Ригдейл неприятно хмыкнул, и Тэсс с удовольствием подумала, что нашла его слабое место. Хотя бы одно. — Мы постараемся, чтобы вашей жизни, кошельку и свободе ничто не угрожало.

— О! Это весьма обнадеживает. Не хотелось бы, погуляв на балу, вернуться домой в гробу.

— Не беспокойтесь, Дэвид и Томас сумеют защитить вас. Да и я не останусь в стороне, — сладко улыбнулась Тэсс.

— Это присказка, — заметил Ригдейл, — с которой я согласен. А где же обещанная сказка?

— Теперь, когда мы все познакомились, мои люди уйдут. — Тэсс кивнула агентам. — Утром, как условлено.

— Да, босс, — ответил за всех Адам, и трое мужчин покинули помещение.

Ригдейл проводил их взглядом.

— Полагаю, выход они найдут сами?

— Не сомневайтесь.

— Хорошо. А теперь, когда мы с вами остались интригующе наедине, может, все-таки выпьете чаю?

2

Отказываться дальше не имело смысла, иначе это походило уже на намеренное неуважение, а Тэсс не имела причин ссориться с Ригдейлом. Наоборот. Если она будет вести себя вежливо и нейтрально, это, возможно, позволит без проблем избавиться от него сразу, как только его помощь перестанет быть необходимой.

— Хорошо, мистер Ригдейл.

— Называйте меня Доминик. — Он прошел к столу, взял старомодный колокольчик — наверняка работа каких-нибудь мастеров Ренессанса! — и позвонил.

Тэсс уселась на ближайший стул, бархатный до безобразия. Ее начинала забавлять ситуация.

— Вы правда так живете, Доминик? Или это спектакль для неискушенных?