Большие тайны маленького отеля

—Так нам и говорили. Но доверчивость не означает, что она не амбициозна. Что удалось

узнать?

Вот и появился острый приступ вины, думал Роман, зажигая спичку. Очень острый.

—Ее комнаты чисты. — Роман замолчал и поднес огонек к концу сигареты. — Сейчас в гостинице группа туристов — по большей части канадцы. Несколько человек обменяли деньги. Но не больше сотни.

Пауза в разговоре была очень короткой.

— Этого едва ли достаточно, чтобы бизнес стал процветающим.

— В кабинете я взял список. Имена и адреса зарегистрированных гостей.

Наступила еще одна пауза, только в этот раз она была дольше. А шорох подсказал Роману, что его собеседник ищет письменные принадлежности.

—Диктуй.

Роман прочитал весь список, копию которого сделал ранее.

— Блок — экскурсовод. Он постоянный посетитель, приезжает раз в неделю на одну-две ночи, в зависимости от группы.

— Да, компания «Обзорные туры».

— Верно.

— В той части у нас есть свой человек. Ты концентрируешься на Черити Форд и ее персонале. — Роман услышал слабый стук ручки Конби по блокноту. — Они не смогут провернуть все это и не иметь никого внутри.

—  Это не подходит.

—  Прости?..

Роман раздавил каблуком сигарету.

—  Я сказал, что это не подходит. Я наблюдал за ней. Я проверил ее личную бухгалтерию. Себе она забирает три тысячи долларов наличными. Все остальное вкладывается в гостиницу на новые простыни, шторы и мыло.

—  Понятно. — Вновь воцарилась пауза. Это сводило с ума. — Полагаю, наша мисс Форд не слышала о банковских счетах в Швейцарии.

—  Я сказал, что она не подходит, Конби. Это неверный угол.

—  Об углах буду беспокоиться я, Девинтер. Ты лучше волнуйся о том, как сделать свою работу. Я не должен напоминать тебе о том, что нам потребовался почти год, чтобы приблизиться к этому делу. Бюро хочет, чтобы все быстро закрутилось, и именно этого я ожидаю от тебя. Если есть личные проблемы, то тебе лучше рассказать мне об этом.

—  Нет. — Роман знал, что личные проблемы недопустимы в его деле. — Ты хочешь тратить время и деньги налогоплательщиков, мне все равно. Я перезвоню.

—  Буду ждать.

Роман повесил трубку. Ему стало лучше, когда он сердито посмотрел на телефон и вообразил, что испортил ночной сон Конби. Впрочем, этот тип редко все делает сам. Он разбудит какого-нибудь несчастного служащего в шесть утра и заставит его пропустить список через компьютер. Конби будет пить кофе, смотреть программу новостей и ждать результатов в своем удобном доме в округе Колумбия.

Тяжелая и грязная работа ложится на плечи других.

Именно так играют в эту игру, напомнил себе Роман, направляясь в гостиницу. Но в последнее время, совсем недавно, он стал уставать от правил.

Черити слышала, как вернулся Роман. Из любопытства она взглянула на часы, после того как раздался звук закрывающейся двери внизу. Было начало второго, и почти полчаса назад пошел дождь, который обещал набрать силу в течение ночи.

И Черити задалась вопросом: где же был Роман?

Это его дело, напомнила она себе, устраиваясь поудобнее и пытаясь позволить дождю убаюкать ее. Пока Роман Девинтер хорошо справляется с работой, он имеет право приходить и уходить, когда ему заблагорассудится. Если ему хочется прогуляться под дождем, что ж, ее это не касается.

Неужели он мог так целовать ее и ничего не чувствовать?

Черити крепче зажмурила глаза и отругала себя: «Беспокойся о своих чувствах, а не об эмоциях Романа». Она всегда была слишком эмоциональна. Но сейчас не может позволить себе подобную роскошь.

С ней что-то произошло, когда Роман поцеловал ее. Что-то волнующее, открывшее бесконечные возможности. Нет, это не возможности, а фантазии, подумала Черити, покачав головой. Будь она мудрее, использовала бы тот момент возбуждения, не желая большего. Скитальцы ненадежные люди, к ним нельзя привязываться. У нее перед глазами был пример — ее мать влюбилась в подобного мужчину, поверила ему, отдала сердце и тело. И что же? Осталась в одиночестве, беременная. Черити знала, что мать тосковала, ждала его много месяцев. Она скончалась в той же больнице, где дала жизнь своему ребенку, всего несколько дней спустя. Преданная, отвергнутая и сломленная стыдом.

Черити узнала об этом только после смерти дедушки. Он сохранил дневник, который вела мать. Черити сожгла его, но причиной тому был не стыд, а жалость. Она всегда будет думать о матери как о несчастной женщине, которая искала любовь, но так ее и не нашла.

Но она-то не такая, как ее мать, напомнила себе Черити, лежа в постели и слушая шум дождя. Она куда менее ранима. В честь любви ее назвали, и она всю жизнь ощущала ее тепло.

А теперь в ее жизнь вошел странник.

Он говорил о сожалении, вспомнила Черити. Теперь она знала, что, случится между ними что-нибудь или не случится, ей все равно придется сожалеть.

Глава 4

Дождь продолжал идти все утро. Неспешный и монотонный, он принес холод и полумрак, не менее притягательный, нежели солнечный свет. Над водой висели тучи, превращая все цвета в разнообразные оттенки серого, отчего гостиница казалась еще более отдаленным местом. Временами ветер набирал силу, и под его напором дрожали оконные стекла.

На рассвете Роман наблюдал за Черити, которая, кутаясь в ветровку, выводила Людвига на утреннюю пробежку. Промокшая, она возвратилась через сорок минут, вошла через заднюю дверь. В ее комнате зазвучала музыка. Она выбрала спокойную и плавную мелодию с множеством вступлений скрипки. Роман испытал сожаление, когда музыка смолкла, и Черити поторопилась спуститься в столовую.

Со своей позиции на втором этаже Роман не мог слышать переполох на кухне, но мог его себе прекрасно представить. Мэй и Долорес будут печь, как только подойдет тесто для вафель или кексов. Черити быстро выпьет чашку кофе и поспешит помочь официантке накрыть столы и написать утреннее меню.

Ее волосы будут влажными, а голос спокойным. И от нее будет пахнуть дождем. Когда вниз спустятся ранние постояльцы, улыбнется и поприветствует каждого, обращаясь по именам. И у людей создастся впечатление, будто они завтракают в доме старого друга.

Это ее самое замечательное умение, подумал Роман, — заставлять незнакомцев чувствовать себя дома.

Могла ли Черити быть такой простой, какой казалась? Какая-то его часть готова была поверить в это, другая же считала это невозможным. Каждый таит что-то — от служащего почты мечтающего о сидячей работе, до генерального директора, представляющего очередную крупную сделку. И она не может быть другой.

Роман не назвал бы их поцелуй легким. Казалось противоречивым, что женщина с настолько спокойными глазами и ровным голосом может взорваться безумной страстью. И тем не менее так оно и было. Вероятно, страсть была такой же частью ее поведения, как и спокойствие.

И это раздражало его. Одно только воспоминание о своей беспомощности приводило его в Ярость. Роман заставил себя размышлять дальше. Если его влекло к той, какой она, похоже, была, то это достаточно резонно. Ведь Роман прожил одинокую и беспокойную жизнь. Хотя он сам выбрал образ жизни и, несомненно, предпочитал именно такой, не было ничего странного в том, что однажды он обнаружил тягу к женщине, которая олицетворяет все то, чего у него никогда не было. И чего он никогда не желал, напомнил себе Роман, прибивая плинтус.

Роман не собирался делать вид, что разобрался в чувствах Черити. Просто ему пора вернуться к работе.

И теперь он будет ждать, пока не закончится утренняя спешка. А когда Черити будет занята у себя в кабинете, он спустится вниз, очарует Мэй и выпросит у нее завтрак. Эта женщина не доверяет ему, с усмешкой подумал Роман. В ее крепком теле не было ни одной доверчивой клеточки. Но Роман был уверен: за исключением Черити, никто лучше Мэй не знал работников гостиницы.

Да, он приложит усилия, чтобы очаровать Мэй. И будет сохранять дистанцию между ним и Черити. До поры до времени.

— Сегодня ты выглядишь изможденной.

Черити подавила зевок, наливая себе вторую чашку кофе. Изможденная — неточное слово, думала Черити. Она была крайне истощена. Ее организм не привык функционировать при трехчасовом сне. И за столь короткий сон стоит поблагодарить Романа, размышляла она, отодвинув в сторону только что заполненную чашку.

— Садись: — Мэй указала на стол. — Я приготовлю тебе яйца.

— У меня нет времени. Я…

— Садись, — повторила Мэй, взмахнув деревянной ложкой. — Тебе нужно топливо.

— Мэй права, — внесла свою лепту Долорес. — Нельзя жить на одном кофеине. Тебе необходимы белки и углеводы. — Она поставила на стол черничный кекс. — Если не вижу, как поглощают мои белки, становлюсь слабой, как овечка. Конечно, врачи не говорят мне, но, думаю, у меня гипергликемический синдром.

— Он называется гипогликемический, — пробормотала Черити.

— Я так и сказала. — Долорес нравилось мудреное словечко, а беспокойство о Черити доставляло столько же удовольствия, сколько и забота о самой себе.— Мэй, ей просто необходимы яйца и поджаренный бекон. Вот что я думаю.

—Я уже готовлю.

Черити опустилась на стул, понимая, что численный перевес на их стороне. Эти две женщины могли препираться целыми днями, но, когда их объединяло общее дело, становились единым целым.

—Я не истощена, — в свою защиту проговорила Черити. — Просто прошлой ночью

плохо спала.

— Лучшее средство — теплая ванна перед сном, — наставляла ее Мэй под шипение бекона. — Но запомни, не горячая, а теплая.

— И со специальной солью. Но никаких масел или пузырьков, — добавила Долорес, ставя перед Черити бокал с соком. — Хорошая старомодная соль для ванной. Ведь верно, Мэй?

— Это не повредит, — пробормотала Мэй, слишком обеспокоенная состоянием Черити, чтобы спорить. — Ты слишком усердно работала, девочка.

— Я согласна, — вмешалась Черити, потому что это было самой легкой отговоркой. — Однако у меня нет времени на долгий, ленивый завтрак, и причина в том, что я должна позаботиться о найме новой официантки. И тогда мне не придется так усердно работать. Я поместила объявление в утреннюю газету, и претендентки уже должны звонить.

— Я сказала Бобу отменить объявление, — объявила Мэй, разбивая яйца и выливая их на сковородку.

— Что? Почему? — Черити привстала. — Черт, Мэй, если ты думаешь, что я возьму обратно Мэри Элис после того, как она…

— Нет, не то. И не ругай меня, юная барышня.

— Вот уже и вспыльчивость появилась. — Долорес поцокала языком. — Верный признак переутомления.

—Простите, — пробормотала Черити, сумев не заскрежетать зубами. — Но, Мэй, я рассчитывала провести собеседования с кандидатками за несколько следующих дней. Я хочу нанять кого-нибудь до конца недели. — Дочь моего брата оставила своего никуда не годного муженька в Толедо и вернулась домой. — Продолжая стоять спиной к Черити, Мэй дала бекону стечь, а затем кинула его на яйца. — Она хорошая девочка, моя Бонни. Пару раз работала здесь летом, пока училась в школе.

— Да, я помню. Она вышла замуж за музыканта, который играет в одном из курортных отелей в Истсаунде. Мэй нахмурилась.

—Играет на саксофоне, — проговорила она, будто это все объясняло. — Девочка устала от жизни в фургоне и пару недель назад вернулась домой. Она ищет работу.

Вздохнув, Черити взъерошила челку. — Почему ты не сказала мне об этом раньше?

—Раньше тебе никто не был нужен. — Мэй поставила перед Черити тарелку. — А теперь

необходим работник.

Черити оглянулась и увидела, как Мэй вытирает плиту. Сердце поварихи было таким же большим, как и все ее тело.

—Когда она может начать?

Губы Мэй изогнулись, она прочистила горло и заработала щеткой с еще большей энергией.

—Я сказала ей прийти этим вечером, чтобы ты могла посмотреть на нее. Я не жду, что ты наймешь ее, не оценив.

—Тогда хорошо. — Черити взяла вилку. Радуясь оттого, что одна проблема решена, она вытянула ноги и положила ступни на пустой стул. — Думаю, у меня есть время для завтрака.

Роман вошел в кухню и мысленно выругался. Он был уверен, что Черити здесь не застанет, — эта женщина не может сидеть спокойно, сейчас она должна быть занята выполнением обязанностей, которые по собственной воле взвалила себе на плечи. Но вместо этого Черити сидела на теплой, переполненной ароматами кухне, почти как прошлой ночью. С одной весомой разницей, заметил Роман. Сейчас Черити не была расслаблена.

Ее легкая улыбка исчезла в тот же момент, как он вошел. Черити медленно сняла ноги со стула и выпрямила спину. Он видел, как напрягается ее тело — одна мышца за другой. А вилка остановилась на полпути ко рту. Черити медленно отвернулась от него и продолжила есть. Роман подумал, что это было настолько близко к пощечине, насколько могла себе позволить Черити.

Роману пришлось на ходу изменять свой план насчет завтрака и сплетней на кухне. Теперь придется довольствоваться чашкой кофе.

—А я все думаю, куда это вы подевались, — проговорила Мэй, вновь доставая бекон из холодильника.

—  Не хотел мешать. — Роман кивнул в сторону кофейника. — Я думал, взять кофе с собой.

—  Вам нужна пища. — Долорес накрывала на стол напротив Черити. — Ведь верно, Мэй? Мужчины не могут работать, пока не получат сытный завтрак.

Мэй налила в чашку кофе.

—Он выглядит так, будто может работать и на пустой желудок.

И это абсолютно верно, подумала Черити. Она знала, во сколько Роман отправился спать, а когда она вышла, чтобы присмотреть за утренней сменой, Роман уже работал. Он спал не дольше ее, но не выглядел усталым.

—Еда входит в условие твоего найма, Роман. — Хотя аппетит пропал, Черити отрезала

кусочек бекона. — Думаю, Мэй отложила блинчиков, если ты предпочитаешь их яйцам.

Это было холодное приглашение, настолько холодное, что Долорес открыла рот, чтобы дать свой комментарий. Мэй быстро ткнула ее в бок и нахмурилась. Роман же взял чашку, которую ему протянула Мэй, и отхлебнул кофе.

—Яйца подойдут.

Он не сел. Дух гостеприимства, который обычно царил на кухне, сейчас не ощущался совсем. Роман облокотился о стойку и стал пить кофе. Мэй готовила рядом с ним.

«Я не буду чувствовать себя виноватой», — сказала себе Черити, игнорируя укоризненный взгляд Долорес. А в чем дело? Она — босс, и ее отношения с Романом были… что ж, они просто деловые. Но Черити больше не могла выносить напряженное молчание.

—  Мэй, сегодня вечером я хотела бы маленькое печенье и сэндвичи. Дождь, скорее всего, будет идти весь день, поэтому в большой гостевой организуем танцы. — Завтрак казался ей все менее и менее привлекательным, поэтому Черити вытащила из кармана рубашки блокнот. — Пятьдесят сэндвичей должно хватить, если у нас будет сырная нарезка. Мы приготовим чайники с чаем и горячим шоколадом.

—  К какому времени?

—  К трем, думаю. А в пять можем подать вина для тех, кто захочет задержаться. Твоя племянница может в этом помочь.

Она стала делать заметки в блокноте.