Марко Поло

Народ храбрый, одеваются люди в коней зверей и пьют вареное вино. Они мусульмане, а мусульманам запрещено пить вино, но говорят люди около соляных рудников, что огонь изменяет сущность вина и даже его имя.

Шли купцы Поло три дня и наконец пришли в область Бадахшан. Здесь стоял город Бадахшан, который не сохранился сейчас даже в развалинах. Рядом с городом – рудники, и там в глубоких норах добывались рубины.

Добывши кусок породы, понемногу обламывают ее кругом долотом и ищут рубины. Здесь же, в городе, гранят рубины на точильных камнях. Страна, где добываются рубины, называется Шугнан. Там же добывают прекрасный камень лазурит, выходы которого были потеряны и найдены только сейчас советскими геологами.

Царство Бадахшан имело много крепостей в высоких горах и неприступных местах и много пшеницы. Народ был храбр и не боялся врага.

Продали купцы бумажные материи, потому что знатные мужчины и женщины носили штаны в сборку – шло на такие штаны шестьдесят, и семьдесят, и даже сто аршин бумажной материи.

«И все это для того, – пишет Марко Поло, – чтобы зад казался потолще, толстых женщин мужчины очень любят».

Продали купцы зеркала и мазь для глаз, а купили они рубины, поторговавшись с царем: царь не выпускал много рубинов, чтобы не подешевели они на рынке.

Торгуя и пережидая погоду, сидели здесь купцы долго. Место было безопасное. Выезжали купцы в долину Пашиай – жаркую страну – и в долину Кашмира, откуда можно дойти и до Индийского моря.

К этому времени мальчик Марко уже возмужал. Он говорит про Бадахшанское царство: «Люди черны и худы, а женщины хоть и черны, да хороши».

Наступила весна, нужно было ехать дальше.

Уже солнце было так жарко, что если навернешь узду на руку, то к вечеру на руке оставалась белая полоса – загораешь мгновенно. Лазоревые льды и снега сверкали под солнцем. Они слепили глаза. Три венецианца по косой тропе подымались в лазоревое небо. Долина превращалась в ущелье, ущелье становилось все круче, круче. Зверей много. Пастбища превосходны. Дикие козы прыгали в горах. Их убивали у реки, когда они приходили на водопой. Вот перевал…

Здесь сходились, почти встречались истоки рек; в одну сторону бежали воды Пянджа, который с половины течения менял имя на Аму-Дарья, в другую – притоки Инда. Лазоревые голубые льды ледников лежали вокруг.

Небо выпито льдами, небо весной голое и синее, зимою здесь накоплялись снега. Здесь родина воды Средней Азии.

Караван шел уже на яках – низких быках с длинной шерстью, метущей сухую траву и снег перевалов.

Двенадцать дней шли по той равнине, называемой теперь Алайская долина.

Разводили костры из корней травы. Птиц не было видно. Огонь костра горел слабо, он задыхался от недостатка воздуха. Вода закипала легко, но не разваривала мяса.

Потом дорога начала спускаться, дышать стало легче, и у Марко Поло прекратилась тоска сердца, которая охватывала его в горах.

Дорога опускалась, опять показались альпийские пастбища, карликовая береза, зашумели ручьи, показались башни укреплений.

Страна нефрита и Страна песков

В области Хотан уже было тепло – росли хлопок, виноград. Но не из-за этого остановились здесь купцы.

За Яркендом начиналась пустыня с редко разбросанными барханами и балками, промытыми горными потоками. Затем почва стала каменистой, и дорога вышла на старое русло реки.

Повсюду виднелись вырытые ямы глубиной метра в два, шириной в несколько метров. Из этих ям добывали валуны, гальку, песок, глину, промывали и находили нефрит.

Цены на нефрит разные. Желтый или белый нефрит с темно-красными жилками – самый редкий и дорогой. Если камень шероховат, то еще дороже.

Отсюда нефрит развозили во все стороны, и он, переходя из рук в руки, доходил в свое время до северных морей.

Когда-то из нефрита делали лучшие каменные топоры. Потом нефрит перестал быть полезным и стал священным.

Всего дороже нефрит в Китае. Одни ворота в Пекине звались Нефритовыми – через них ввозили в город драгоценный камень.

Здесь, у Памира, закупили нефрит купцы Поло.

Взять с собой кожу или овечью шерсть было невыгодно, потому что впереди была еще большая, тяжелая дорога.

С нефритом и рубинами спустились купцы в пустыню.

Барханы, однообразно направленные, рябые от ветра, тянулись до горизонта. Великая пустыня лежала кругом, а колодцы известны только местным жителям.

Когда набегал неприятель, спасались здешние жители в пески, в другой оазис, и ветер засыпал их след.

Всюду горы, пески, каменистые долины, и нет нигде никакой еды.

Узкие кожаные ведра опускали в колодцы. В колодцах воды человек на пятьдесят, иногда на сто, и скот пил грязь, которую зачерпывали со дна. Пустыня страшна.

Вот что рассказал про нее Марко Поло:

«Едешь по той пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей, поспать или за другим каким делом, и как станет тот человек нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи его заводят туда, откуда ему не выбраться, так он там и погибает. И вот еще что: и днем люди слышат голоса духов и чудится часто, точно слышишь, как играют на многих инструментах, словно на барабане».

Об этих шумах и страхах до Марко Поло говорили китайские путешественники.

Через пустыни шли путешественники, проходили через города, занесенные теперь песками. Шли пустынями, мимо башен, не имеющих входа. На вершинах башен сидела стража. Если путешественники приближались к башне, спасаясь от разбойников, то стража спускала привязанную лестницу, и путешественники, бросив товар и верблюдов, отсиживались в башнях неделями.

Потеряв счет дням, дошли купцы до области Хами, которую Марко Поло назвал Камул.

«Страна эта лежит между двух степей, народ здесь веселый, то и дело играют, поют и пляшут и ублажают свою плоть. Гостям-иноземцам всегда рады; женам приказывают исполнять все желания иноземца, сами уйдут по своим делам и дня два-три домой не приходят, а гость там что пожелает, то и делает с женою; спит с ней, как бы со своей женой. Поживет в свое удовольствие. И в этом городе, и в этой области жены любятся так, а мужья не стыдятся. Жены и красивы, и веселы, и любят потешиться».

Вздохнул старый холостяк, дядя Марко Поло, купец Маффео Поло, сказал:

– В эту страну надо приезжать молодым.

Когда еще царствовал Мангу-хан, татарский царь, случилось, что узнал он, как в Камуле отдают жен иноземцам. И приказал Мангу-хан, чтобы никто не смел под страхом наказания принимать к себе в гости иноземцев.

Узнали в Камуле тот приказ и очень огорчились. Собирались на совет, взяли потом большие подарки, понесли их к Мангу-хану и стали его просить, чтобы позволил он им жить, как деды завещали. А деды говорили, что боги их любят за то, что иноземцам они отдают и жен и всякое добро, и хлеба у них много оттого и всякий труд спорится.

Услышал это Мангу-хан и сказал: «Хотите срамиться – так живите по-своему». И согласился, чтобы жили они по-своему и держались своих обычаев.

После отдыха в той стране пошли купцы дальше и достигли Великой Китайской стены.

Ехали мимо асбестовых копей, ехали уже китайскими землями и восхищались изобилием ревеня.

В городе Ганьчжоу-фу, у северо-западного угла Великой стены, остановились.

Город был превосходный.

Три христианских церкви, мечеть, китайские храмы, идолы деревянные, глиняные, каменные, все вызолоченные и хорошо сработанные.

Здесь прожили купцы год.

И Марко Поло говорит:

«Николо, Маффео и Марко прожили в этом городе целый год по делу, о котором не стоит говорить».

Читали мы описание о том, как быстро ездили по делам хана. А здесь люди, вместо того чтобы считать дни, останавливаются на годы. Вероятно, что год они крупно и выгодно торговали. Может быть, так выгодно, что даже хан был у них в доле.

Уже много лет ехали купцы. Марко Поло научился говорить по-татарски. Много раз он видел зиму и лето, видел много разных вер, путей и женщин. Много раз обернулись их деньги. Наконец приехали братья к великому хану Кубилаю.

Дворцы хана Кубилая

В мае прибыли братья Поло, Маффео и Николо, вместе с юношей Марко ко двору хана Кубилая. За сорок дней пути выслали им встречу.

Братья приехали в прекрасный дворец. Вокруг дворца шла на шестнадцать миль стена. За стеною был парк. И много сюда было пущено оленей, ланей и антилоп. Раз в неделю выезжал Кубилай на охоту, травил зверей ручным леопардом. Кубилай был из рода Чингиз-хана. Привык он с детства к кочевкам, но уже сильно окитаились монголы, и Кубилай кочевал по-китайски. За стеною стоял большой дворец из бамбука, на золоченых лакированных столбах. Каждый столб кончался драконом: голова дракона поддерживала стропила, и лапы дракона поддерживали блестящую бамбуковую кровлю. Дворец этот можно было разбирать; стоял он, как палатка, растянутый на двухстах шелковых веревках.

До августа оставался здесь Кубилай. Двадцать восьмого августа пригоняли сюда десять тысяч белых кобыл. Молоко этих кобыл имели право пить только люди из рода великого хана да еще люди племени ойратов. Приходили десять тысяч белых кобыл; шли они пыльными дорогами, никто не смел пересечь им путь.

Из молока этих кобыл делали кумыс и в конце августа разливали его по земле в честь духов – покровителей хана.

На крыше дворца стояли ламы, тибетские и кашмирские. День и ночь держали они караул и колдовали, чтобы тучи не смели приходить к дому хана без спросу.

Так могуществен был хан, что, говорили, утром он, отдавая приказания всем, не забывал приказать и солнцу, чтобы оно поднялось.

Хан постарел уже, боялся проспать, и должность эту передали церемониймейстеру, иначе большой беспорядок произошел бы в мире. Тучами заведовали тибетцы, счет солнцу вели китайцы – знали они темные дни солнца и в эти дни приготовляли черный порошок, зажигали его в медных ступках, называемых пао, и метали камнями в небо, чтобы дракон выпустил солнце из зубов.

В 1256 году взошел Кубилай на престол.

Еще не весь Китай покорен был Кубилаем, и поэтому звездочеты говорили, что нельзя ходить хану по улицам столицы с музыкой. Еще воевали у берега моря неверные татары, и хотя начинали уже отвыкать от седел нойоны Кубилая, но много еще людей ходили за стадами в степях, много еще вольных охотников было в зимней стране, откуда шли меха.

При дворе Кубилая скопилось много христиан разных сект. И здесь, вероятно, враждовали друг с другом итальянцы из разных городов.

Купцов Поло приняли с почетом. Доложили они хану, каким путем шли, что видели, как стоят замки на Западе, как торгуют на дорогах. Хорошо принял братьев хан. Увидел он Марко, а тот был молодцом. Спросил Кубилай:

– Это кто?

– Государь, – отвечал Николо, – это мой сын, а твой слуга.

– Добро пожаловать, – сказал хан.

Пир был великий.

На престоле сидел Кубилай. Пили вино из лоз, недавно привезенных в Китай, пили кумыс, и рисовое вино, и медовое вино, и пиво из ячменя, и пальмовое пиво.

Пил Кубилай и говорил с братьями, расспрашивая их о дорогах и товарах.

Марко Поло ушел от стола. Прекрасен был сад Кубилая. Соколы всего мира, орлы с ледяного моря, беркуты с моря Гилянского, приученные останавливать на бегу лисицу, умеющие выклевывать у волка глаза, красногрудые соколы, пригодные для охоты на журавля, индийские цветистые птицы, не имеющие ни имени, ни голоса, висели в золоченых клетках. А за стеною маками цвела степь.

Небо было послушно – ни одного облачка; безоблачна здесь весна.

Пил без счету Кубилай.

Подходил к нему врач Айсе, родом из Италии; говорил ему правду в глаза:

– Вредно пить вино, вредно есть мясо – от этого пухнут ханские ноги.

Хан любил правду, но больше любил вино.

«Великий государь царей, который зовется Кубилаем, с виду вот каков: росту он хорошего, не мал, не велик – среднего роста. Только в меру мускулист и сложен хорошо. Лицом бел и как роза румян; глаза черные, славные, и нос хорош, как следует. Законных жен у него четыре, и старший сын станет по смерти великого хана царствовать в империи; называются они императрицами и каждая по-своему; у каждой свой двор, и у каждой по триста красивых, славных девок.

Слуг у них много, евнухов и всяких других, и служанок; у каждой жены при дворе до десяти тысяч человек. Всякий раз, как великий хан пожелает спать с какою женой, призывает ее в свой покой, а иной раз сам идет к ней. Есть у него и другие подруги…

Каждые два года или как пожелает великий хан посылает своих послов; они ему выбирают самых красивых девушек, согласно с данными им предписаниями о красоте, четыреста или пятьсот, больше или меньше. Оценивают они этих девушек таким образом. Когда послы придут туда, они приказывают собраться всем девушкам области и отряжают оценщиков; эти люди осматривают каждую девушку в подробности, то есть волосы, лицо, брови, рот, губы и соразмерность других членов, и затем оценивают их в шестнадцать карат, в семнадцать, восемнадцать, двадцать и более или менее, смотря по красоте, сообразно с приказом великого хана отбирают, сколько нужно, девушек в двадцать или двадцать один карат и уводят их.

При дворе их снова осматривают другие оценщики, и из всех выбирает великий хан для своего покоя тридцать или сорок самой высокой ценности; их отдают женам князей, а те обязаны ночью наблюдать, нет ли у девок какого уродства, тихо ли они спят, не храпят ли, чисто ли у них дыхание, нет ли дурного запаха.

После таких наблюдений девок разделяют на пятки́; каждый пято́к три дня и три ночи пребывает в покоях великого хана, исполняя необходимую службу. Первый пяток сменяет другой, и так чередуются, пока все не исправят службу. Пока один пяток находится в покое великого хана, другие пребывают в соседнем. Когда великому хану захочется пить или есть или иное что понадобится, девки внутреннего покоя приказывают тем, что в соседнем покое, а они приносят то, что нужно. Великому хану прислуживают только одни эти девки.

Другие девки, менее высокой цены, живут во дворце при других князьях и выучиваются готовить кушанья, шить платья и другим рукодельям. А если какой боярин пожелает жену, великий хан выдает за него одну из этих девок с большим приданым, и так он выдает их всех замуж за бояр».

Было у Кубилая десять сыновей от законных жен, семеро из них имели титул «ван», что значит король. Звали одного из них королем Мирного Запада, другого – королем Мирного Севера. Был еще король Тибета, король Тангута, один сын заведовал границами.

В Южном Китае еще оставался китайский император. Тот император даже на прогулку ездил, запрягая женщин. И скучал.

Кубилай-хан тоже скучал. Он кочевал из дворца во дворец, вызывал к ханскому престолу евреев, мусульман, христиан, колдунов, заставлял спорить о боге. Победителя награждал, а побежденного поил вином и всегда смеялся,

Хан был мудр, но люди боялись его, боялись при входе, боялись сидя, стоя, разговаривая.

В Венеции Марко Поло воспитывался в доме без старших, а прежде чем увидал хана, четыре года ехал через разные земли.

Он никого не боялся.

Когда спросил Кубилай купцов о дороге, то часто путались они в названиях городов, в описании дорог, часто забывали, где и какая растет трава и как перейти через перевал. Тогда они вызывали Марко. Марко помнил все. Он не боялся зацепиться за ханский порог, говорил смело, с ним хану было интересно, и хан разрешил Марко ездить у его стремени.

Стали звать Марко «господин Марко Поло».

У стремени хана поехал Марко Поло из летнего дворца в зимний дворец Канбалу.

Канбалу, как пишет Марко Поло, а точнее, Хан-Балык – это нынешний Пекин; там тогда стоял большой ханский дворец. Про дворец рассказывает Марко Поло, и вот он каков:

«Прежде всего квадратная стена; каждая сторона – миля в длину, а в округе, значит, четыре мили, а стена толстая, в вышину добрых десять шагов, белая и кругом зубчатая; в каждом углу по красивому, богатому дворцу; в них хранится сбруя великого хана, луки, колчаны, седла, конские узды, тетивы – все, что нужно на войне; есть еще по дворцу у каждой стены, такие же, как угольные; всего по стенам восемь дворцов, и во всех сбруя великого хана; в каждом, знайте, одно что-нибудь: в одном луки и ничего иного, в другом только одни седла, и так в каждом дворце одно что-нибудь.

В стене на юг пять ворот; посредине большие, открываются, только когда великий хан выезжает или въезжает; подле них с двух сторон по воротам – ими входят все прочие люди; а по углам есть еще по большим воротам – ими входит всякий.

За этой стеной есть другая, в поперечнике поменьше, нежели в длину; и тут восемь дворцов, таких же, как и первые, и в них также хранится сбруя великого хана. На юг в этой стене, как и в первой, пять ворот; и по углам ворота так же, как и там; посредине дворец великого хана; выстроен он вот как: такого большого нигде не видно, второго этажа нет, а фундамент над землею десять пядей, крыша превысокая.

Стены в больших и малых покоях покрыты золотом и серебром, и разрисованы по ним драконы, и звери, и птицы, и кони, и всякого рода чудовища; и так-то стены покрыты, что, кроме золота и живописи, ничего не видно. Зало просторное: больше шести тысяч человек может там обедать.

Диву даешься, сколько там покоев, просторных и прекрасно устроенных, и никому в свете не выстроить и не устроить покоев лучше этих. А крыша красная, зеленая, голубая, желтая – всех цветов. Тонко да искусно вылощена.

Крыша эта, знайте, выстроена прочно, простоит многие годы. Между первой и второй стеной – луга, и прекрасные дерева, и всякого рода звери: есть тут и бурые олени, и зверьки с мускусом, антилопы и лани, и всякие другие красивые звери, и за стенами только по дороге, где люди ходят, их нет, а в других местах и там много красивых зверей.