Журнал Наш Современник №12 (2002)

 

 

Александра БАЖЕНОВА

 

“РУССКОМУ ПОЭТУ

НУЖНА ЗЕМЛЯ  И РОДИНА НУЖНА”

Годовые кольца

 

В последние годы жизни Анатолия Передреева я училась в Литинституте и, как тогда водилось, часто хаживала в Центральный дом литератора.

В те времена в “предбаннике” ресторана ЦДЛ — небольшом буфетном зальчике — вечерами часто видела столик, за которым сидела выпивающая братия с малоразговорчивым Анатолием Передреевым в центре, но никогда не подходила к хмельной компании, пила кофе за соседним столиком. Если бы я знала, что Передреев родом из моих краев, — все же решилась бы перекинуться с ним земляческим приветствием. Но Бог не дал мне тогда такого знания и не свел нас. А потом оказалось поздно. Когда я всерьез вчиталась в тонкозвучные стихи земляка и задумалась над внешне переменчивой, но в глубине укорененно-русской жизнью поэта, — его уже не было с нами...

Как это ни парадоксально, жизнь и литературная биография одного из замечательных русских поэтов ХХ века — Анатолия Константиновича Передреева — до сих пор почти неизвестна.

Писали и пишут о нем, хотя немного, но в целом нестандартно, интересно, В. Белов, С. Куняев, В. Кожинов, А. Шавкута, А. Михайлов, О. Михайлов, С. Агаль­цов, М. Шаповалов. Есть и злые выпады “заклятых друзей” наподобие евтушен­ковских или котюковских. Однако копнешь поглубже — никто толком не знает, где поэт жил и работал (кроме Грозного, Братска, Москвы). Мало кто вспомнит больше двух-трех дат его жизни. Никто не назовет конкретно мест его работы и должностей. Даже временные рамки его земной судьбы не обозначены четко. Сколько же он прожил на нашей грешной земле?..

В начале 1990-х годов мы с единомышленниками решили создать энцикло­педию Саратова. Нужна была статья о Передрееве. Необходимо было узнать, в какие годы он жил в Саратове. Где работал? Когда переехал в Грозный? Был ли крещен? И т. д.

Однако в первое время одни мои вопросы повлекли за собой другие. Например, в “деле” Передреева в Союзе писателей есть две автобиографии — “собствен-норучные” — и “карточка писателя”, на обороте которой перечислены годы и места работы—учебы—службы. Так вот, во всех трех источниках самим поэтом годы названы разные (не случайно, видимо, Передрееву нравились строчки Рубцова, которые он часто цитировал: “...Душа свои не знает годы, так по-младенчески чиста, как говорящие уста нас окружающей природы...”). В одной автобиографии он писал, что был призван в армию в 1955-м, работал в Саратове в 1957-м. В другой — что в 1954-м был призван в армию, а в 1957 году приехал в Саратов, где с 1958 по 1959 год работал на заводе им. В. И. Ленина. На обороте “карточки” Передреев указывал, что в 1952—1953-м он — студент заочного отделения филфака Саратовского университета, в 1955—1957-м — в армии, а с 1957-го — на заводе и одновременно продолжает учиться на филфаке СГУ. Четвертый вариант по памяти называет единственный оставшийся его брат Борис Константинович Передреев, который говорит, что они с Анатолием жили в Саратове в 1954—1955 годах, Анатолий учился в университете.

Место   р о ж д е н и я   Анатолия Передреева —   Н о в ы й   С о к у р1 в Татищевском районе Саратовской области (Старый Сокур в книге С. Куняева “Судьба. Поэзия. Россия” назван ошибочно). Деревня Новый Сокур — увы! — оказалась “неперспективной” и ныне исчезла с лица земли, как и дом, где родился Передреев, и могилы его пращуров. А село Николаевский Городок, в   Н и к о л ь- с к о м   с о б о р е   которого Анатолий был   к р е щ е н,   называется теперь Октябрьский Городок.

Оказалось, что даже   г о д   р о ж д е н и я   Передреева в большинстве источников указан неправильно. Например, в “Краткой литературной энциклопедии”, в двух автобиографиях, на “карточке писателя”, представленных при вступлении в Союз писателей, в некоторых сборниках написано, что он родился в 1934-м. В первой газетной публикации в 1959-м сказано, что ему 23 года. А брат, Борис Константинович (р. 1937), уверил меня, что Анатолий старше его почти на пять лет, но, чтобы казаться моложе, сам “сбавлял” себе два года.

Пришлось поработать еще и в архиве Литинститута, куда, в отличие от Союза писателей, сдают заверенную нотариусом (и заполненную с паспорта!) копию трудовой книжки. Там на первой странице четко написан год рождения — 1932, а день так и остался 18 декабря. Наконец, после архивных поисков, бесед с близкими, прочтения написанного Передреевым я попыталась выстроить канву жизни, начиная с генеалогической предыстории.

Русские корни

 

Фамилия Передреев “говорящая”. И немало. Происходит от существовавшего в XVI веке на Руси слова “передорщик”, обозначавшего редкую профессию переписчика, а также печатника книг. А это значит, что предки Передреева из века в век, из поколения в поколение были грамотными людьми. И можно предположить, что, как многие честно служившие России, они вошли во дворянство, но в какое-то неблагоприятное время старшие в роду погибли, малолетние дети были отданы в один из приютов, организованных еще императрицей, супругой Павла I, в святом миропомазании Марией Федоровной (1759—1828). Она создала в России ряд благотворительных и воспитательных (главным образом дворянских) заведений (“Мариинское ведомство”), среди них — мариинские женские гимназии, больницы, приюты. Дворянских детей-сирот, чьи родители рано умерли, погибли в сражениях, стали жертвами эпидемий и проч., воспитывали, обучали в мариинских приютах, после совершеннолетия заботились об их судьбе. Государство безвозмездно выделяло им земли для доброго хозяйствования и кормления. Мария Федоровна, среди прочих, добилась для приютских выпускников земель Мариинской волости Саратовской губернии. Здесь она учредила села по православным именам своих десятерых детей: Константиновка, Михайловка, Марьевка... Центр Мариинской волости — Николаевский Городок — основан в 1829 году по распоряжению Николая I. Села быстро обрастали деревнями, такими как Новый Сокур.

Таким же путем сюда, вероятно, попали в XIX веке и Передреевы. Здесь, на благодатной почве, они прижились; семьи, имевшие до 10 детей, разрослись так, что в бывшем Николаевском городке и в окрестных деревнях их нынче сотни: иные разъехались по области, по России; в Саратове живет немало Передреевых, которые меж собой в родстве. Разумеется, после нескольких поколений, трудившихся на земле, они ощущали себя коренными крестьянами.

Передреевы и в ХХ веке, случалось, переженивались меж собой. Так, отец поэта Константин Васильевич (1892—1976) женился на Дарье Федоровне (1898—1979), урожденной Передреевой же. Родство супругов было невосстано­вимо дальнее, однако души оказались родными.

Дом деда Василия, где родился поэт, был небольшой, на три окна, печка, сени — как у всех в округе. Накануне вынужденного исхода из родного дома семью поэта (шестого ребенка, которому тогда, в 1933-м, было меньше года) посетил комбедовец-пьяница и стал требовать четверть самогона. Константин Васильевич возмутился: “Где я тебе возьму?! Я же не гоню самогон!” Комбедовец пригрозил, что вскоре придет с уполномоченным и опишет их хозяйство, то есть попросту объявит кулаками (хотя они были крепкими середняками). Константин Васильевич знал, что это не просто угрозы, собрал пожитки и увел семью от беды. Бежали они ночью по степи на железнодорожную станцию.

Беженцы в домике на окраине

 

Семья поэта поехала в русский город Грозный. По дороге к ним подсели “добросердечные” попутчики. Быстро узнали их историю, сочувствовали, жалели, заботливо помогали... А когда доверчивая семья вышла из купе — обещали посторожить вещички и малыша, лежавшего на нижней полке Анатолия. Вернувшись, Передреевы увидели, что ловкие “профессионалы” их обворовали. Маленький Анатолий лежал голый на голой полке, все вещи исчезли. И приехали они в Грозный в чем были. Слово “беженцы” тогда еще не было в “моде”, как и понятие “статус”. Чаще беженцы этот свой “статус” тщательно скрывали.

Мы нынче уже привыкли к тому, что беженцы “бегут” из Грозного. Почему же тогда, в 1933-м, семья Передреевых поехала   и м е н н о   в   Г р о з н ы й?

Этот выбор разъяснила Мария Федоровна Алексеева (урожденная Передреева), живущая в Саратове, тетка поэта по матери, проще говоря, родная сестра его мамы — Дарьи Федоровны. Брат их отца был военный, подполковник царской армии, служил на железной дороге в Грозном (тогда военном объекте). В отпуск он постоянно приезжал в Новый Сокур к своим. В итоге женился на подруге Ольги Федоровны Передреевой — старшей сестры матери Анатолия. И увез ее на Кавказ. Подруга скучала на чужбине, писала, приглашала в гости, а когда Ольга Федоровна оказалась в гостях в Грозном — вышла там замуж за железнодорожника.

Вот к этой-то сестре мамы и приехали Передреевы в саманный дом на две комнаты на окраине Грозного, заняв всемером одну комнату. Так пережили год, а на второй — всем “колхозом” родни и друзей построили неподалеку новый саманный дом, также на две комнаты, на улице Шатоевской, позже — Сталинградской, а потом — Хрусталева, 111. Там родились еще двое детей — Борис и Валентина. Всего Передреевых было   с е м ь   б р а т ь е в:   Виктор (1920—1941), Михаил (1922—1997), Александр (1923—1943), Илья (1926—1944), Иван (1928—1928), Анатолий (1932—1987), Борис (р. 1937), живет в Саратовской области, и   с е с т р а   Валентина (р. 1940), живет в Ставрополье.

Виктор и Михаил были офицерами, окончили Астраханское военное училище. Трое братьев — Виктор (ему посвящено стихотворение “Воспоминание о старшем брате”), Александр, Илья — погибли на войне. Об этом Анатолий Константинович написал одно из первых стихотворений “Три старших брата было у меня...” (1958), и напечатано оно   п е р в ы м:

 

Три старших брата было у меня...

От них остались только имена.

Остались три портрета на стене,

Убиты братья на большой войне,

 

а также стихотворение “Сон матери” (“И входят в дом ее живые дети, встают над нею три богатыря”). Надо сказать, что все Передреевы были высокими, статными, голубоглазыми, русоволосыми — настоящими богатырями из русских сказок.

Брат Михаил вернулся с войны без ног. О нем — “Баллада о безногом сапожнике”, опубликованная в 1959 году в “Литературной газете” и сделавшая Передреева известным на всю страну.

Михаил писал стихи “для себя”, иногда читал их братьям Анатолию и Борису. Анатолий порой сам перечитывал черновые наброски брата. Может, семейный интерес к поэзии и подтолкнул его впоследствии к собственному творчеству.

В 1956 году начали возвращаться назад выселенные Сталиным чеченцы. Они вели себя нагло, агрессивно. Многие русские мужчины погибли на войне, в Грозном остались лишь женщины, калеки и молодежь. Чеченцы же, наоборот, после войны быстро размножились и буквально подавляли русское население. В Грозном становилось неуютно. Уже в то время многие, кому было куда уехать, уехали. Не сразу, но Михаил тоже переехал к дочери в Ленинград, где дожил свою жизнь.

Отец, Константин Васильевич, который славился благородством и трудо­любием, работал на железной дороге сначала промывальщиком-пропарщиком цистерн в вагонном депо, а поскольку был он грамотным (еще в царской армии служил писарем), то вскоре стал мастером промывочно-пропарочного цеха. Но и зарплаты мастера на такую семью не хватало. Поэтому в 12 км от Грозного на станции Примыкание (позднее район Грозного) он с семьей обрабатывал 4 огорода: на одном — кукуруза, на других — картофель, овощи. Все дети работали на этих огородах, понимая, что иначе не выжить.

В Грозном Анатолий по 1946 год учился в неполной средней (семилетней) школе № 5. В 1950 году завершил десятилетнее образование в средней школе рабочей молодежи № 6. Одновременно посещал курсы шоферов и крановщиков. В 1951—1952 годах работал на автобазе “Грознефть” крановщиком крана АК-5, шофером.

После школы хотелось продолжать образование, но в Грозном было тогда лишь два высших учебных заведения — нефтяной и педагогический институты. Пошел в нефтяной. В 1952—1953 годах учился там, пока не попал в мотоциклетную аварию. Пролежал несколько месяцев в больнице и... передумал оставаться в вузе, чуждом его душе.

“Я жил свободно и открыто”

 

...Каждое лето (за исключением военных) Анатолий с матерью приезжали на родину. И каждый раз они шли пешком от станции до деревни Новый Сокур. Там жила их многочисленная родня. Позже, когда Анатолий писал о Рубцове, он со знанием дела отметил: “Такое “проездом” не скажешь, надо “идти пешком”. При виде родных мест он говорил: “Мама, какая у нас земля красивая! Какая красивая деревня!” Одно из лучших стихотворений Передреева о своей родине — “Воспоминание о селе” — закончено выводом-формулой, которая составляла его кредо: “...РУССКОМУ ПОЭТУ НУЖНА ЗЕМЛЯ И РОДИНА НУЖНА”. Позже, когда делал переводы из Э. Межелайтиса, он снова как бы возвращался к своей деревне:

 

Вы ошиблись, ошиблись, ошиблись...

Не ослепят меня города,

мне светлей та изба на отшибе,

что в глаза мне вросла навсегда...

 

И деревня, и лес, и опушка...

Первый шаг мой по этой земле...

Там живет золотая кукушка,

много лет куковавшая мне...

 

...В 1954 году младший брат Анатолия Борис окончил школу, и они вместе отправились в Саратов, где было около десятка высших учебных заведений и возможность остановиться у родни. Остановились у Алексея Васильевича Передреева — любимого брата отца.

Борис поступил в автодорожный институт, Анатолий — в Саратовский универ­ситет на филфак (заочное отделение), завербовался на строительство жилых домов в Москву, в Сталинский район. Работал недолго, так как вскоре был призван в армию. Все события — поступление в университет, стройка в Москве, призыв в армию — произошли в сжатый срок, в сентябре-октябре 1954 года.

Во время службы в армии (близ Барановичей) состоялось событие, никем из родни и друзей не замеченное, но в корне перевернувшее дальнейшую жизнь Анатолия Передреева: он   н а ч а л   с о ч и н я т ь   с т и х и. Из автобиографии: “Хотя к поэзии меня влекло с ранних лет, стихи я начал писать довольно поздно. Первое стихотворение я написал, когда мне было уже 23 года. И в дальнейшем писал очень мало и, как видел сам, плохо”.

После демобилизации Анатолий Константинович приехал снова в Саратов, продолжил учебу на заочном отделении филфака и устроился на работу на “метизный” завод им. В. И. Ленина Саратовского Совнархоза. Дата приема — 18 сентября 1957 г., первая должность — ученик подручного в оцинковальном цехе, через два месяца — подручный оцинковальщика. Тяжелая работа на вредном производстве... скучные должности... Но столь унылое однообразие работяжьего бытия он сумел Божьим даром поэта перелить в одно из самых оптимистических стихотворений:

 

Я жил свободно и открыто.

Я делал чистые дела.

И производственная крыша

Над головой моей плыла.

 

В Саратове Анатолий Константинович отнес подборку стихов в областную газету “Коммунист”.

К счастью, прочитавший их сотрудник редакции В. Ф. Бойко оказался истинным ценителем поэзии, и 7 июня 1959 года в № 132 (1947) вышла   п е р в а я   подборка, называвшаяся “Доброго пути! Стихи Анатолия Передреева”. Стихотворения “Три старших брата было у меня...”, “Щель”, “В лесу” — ознаменовали рождение самобытного поэта, появившегося сразу, без “черновиков”. Не случайно потом эти стихи входили почти во все сборники Передреева.

17 декабря 1958 года Анатолий Константинович уволился с метизного завода. Привлекла романтика, да и заработки на строительстве Братской ГЭС. В июле 1959-го выехал в Сибирь. 7 августа 1959-го зачислен бетонщиком на Третий участок Братскгэсстроя. Но не прошло и месяца, как был переведен (1 сентября) в редакцию газеты “Огни Ангары” на должность литсотрудника, где проработал по 1 февраля 1960 года.

Расставшись с “Огнями Ангары”, Передреев отправил стихи на конкурс в Литинститут. До начала экзаменов устроился ненадолго — с 6 апреля по 15 июня 1960 года — слесарем-монтажником 5-го разряда в Братское монтажное управление Гидромонтаж Министерства электростанций СССР.

Учеба

 

Годы учебы в Литинституте — наиболее освещенная сторона жизни поэта. Поэтому не буду останавливаться на ярких эпизодах этого времени, когда у него появилось много друзей, почитателей (да и, увы, собутыльников).

Скажу лишь, что Литинститут сразу же расширял кругозор и круг общения; большие возможности открывала в этом плане сама Москва. Никакой муштры (хотя дисциплину требовали)! На экзаменах ценилось не заучивание, а понимание и оригинальная, личностная оценка произведений классики. История литератур доминировала над языковыми дисциплинами. Лекции иных блестящих препо­давателей превращались в своего рода “театральные выступления с аплодис­ментами в конце”. Семинары, споры о поэзии, литературе продолжались и в обще­житии, где жил Анатолий. Хорошая филологическая подготовка Передреева делала учебу в Литинституте легкой, а творческие дни были вообще праздником души.

Добрая половина стихов, созданных Передреевым, написана в литинститутские годы (1960—1965). Тогда были публикации в журналах “Знамя”, “Октябрь”, “Новый мир”, “Юность”, “Молодая гвардия”; вышел первый сборник “Судьба”. Анатолий Константинович проходил дипломную практику в журнале “Знамя”, где затем был зав. отделом поэзии. Практика шла с 7 февраля по 1 июля 1964-го, он оставался в этом журнале, по его собственным словам, по февраль 1965-го. 22 апреля 1965 года защитил диплом на “отлично”.

С 3 октября 1968 года Передреев — член редколлегии журнала “Наш совре­менник”.

“Чеченский след”

 

После окончания Литинститута Анатолий Константинович вернулся в Грозный и начал готовить документы для вступления в Союз писателей СССР. В те времена — процедура долгая и сложная. Параллельно делал переводы, написал для журнала “Октябрь” статью о поэзии “Читая русских поэтов”. В ней он предостерегал: “Особенно удивляет меня стремление некоторых... загипнотизировать себя зарубежными поэтическими именами. Никто не сомневается в пользе знакомства с творчеством Лорки, Рильке, Аполлинера или Артюра Рембо, но щеголять образами в их духе, не усвоив глубоко собственных национальных традиций, — это заведомо обеднять себя”. Он стремился разобраться “в опыте больших поэтов”, причем в опыте сугубо художественном, постичь пластику, образный ряд, творческое совершенство классиков. Его раздумья над классическими стихами обнаруживают не только осведомленность. Здесь проявилось блестящее профессиональное мастерство литературного критика.

С 1963 года по начало 1970-х он постоянно курсировал из Москвы в Грозный и обратно. В одной из таких поездок (в 1963 году) познакомился с чеченкой Шемой (“крестовой дикаркой”, по его словам). Шема Алиевна Альтимирова (р. 1940) была проводницей, а затем официанткой в поезде “Махачкала—Москва”.

Анатолий Передреев прожил  на Кавказе около 30 лет, полюбил его, посвятил ему много стихов, хотя с оговоркой: “По рожденью и по крови я не твой, Кавказ!” ...И надо же такому случиться — в то самое время, когда он окончательно понял: “Я не твой, Кавказ!” и уже думал, как бы переселиться в Москву, — Чечня вошла в его судьбу с тыла в образе женщины.

 

К скале прислонившись отвесной,

Я видел:

Внизу подо мной

Дышала холодная бездна,

Ходила волна за волной...

 

Но с детским восторгом во взоре,

Забыв обо мне и себе,

Бежала ты к морю,

И море

Бежало навстречу тебе!

 

...В августе 1971-го он еще счастливо жил с семьей в Грозном.

Московское время

 

В Союз писателей СССР Передреев был принят 4 апреля 1973 года.