Тайна за 107 печатями, или Наша разведка против масонов

Сейчас мы работаем над технологиями, которые смогли бы спрогнозировать развитие ситуации у нас и в интересующих вас структурах в США. Но все это требует достаточно больших финансовых вложений и кропотливых серьезных исследований.

Мы полагаем, товарищ Сталин, что так или иначе наши действия в стане противника возымеют свои видимые последствия. Поэтому там будут предприниматься противодействия на предмет локализации непонятных событий. И аналитики Ордена начнут упорно искать причины и как им противодействовать; конечно же, в итоге они поймут, что к чему, и начнут действовать против нас. Поэтому, чтобы упредить подобное и не раскрыть себя и свою реальную силу, мы разрабатываем проект и уже почти близки к его завершению. Вскоре вы с ним ознакомитесь. Через доверенных людей предложим Ордену внедрить в практику в нескольких университетах США изучение новейших технологий в этой сфере. Разумеется, во главе различных участков этих спецпроектов будут стоять наши люди. Нельзя исключать, что ученые США, достаточно хорошо финансируемые Орденом, рано или поздно откроют известное нам. Поэтому этот процесс нужно вести под нашим наблюдением, чтобы направлять дальнейшие исследования американских ученых. Наиболее перспективными в этом отношении являются университеты Гарварда, Массачусетса, Калифорнийского университета в Санта-Крусе, Йельского и Итонского. К примеру, первой темой, которую мы можем им предложить, могут быть, скажем, проблемы измененного состояния сознания на расстоянии. Затем, усовершенствовав свою часть, мы предложим им проработать проблемы дистанционного управления психикой. Так мы будем всегда идти на шаг впереди.

И вот еще. Нами изучены многие приемы, которые используются в США при выборах. Понятное дело, что мы рассматриваем это с позиций того, как квалифицированно и незаметно Орден направляет любые предвыборные кампании и затем успешно дирижирует из-за кулис. Это интересная методология, мы постараемся в совершенстве ее освоить и через нашу резидентуру в Ордене взять инициативу в свои руки…

Закончив длинный доклад, Пономарев замолчал, не убирая в папку информацию и аналитические расчеты, которыми изредка пользовался во время монолога. Он видел перед собой посеревшее лицо молчавшего Сталина, прикрывшего веками тусклые с желтизной глаза. Борис Николаевич даже мысли не мог допустить, что Сталин чего-то не понял. Скорее, титанический мозг этого невзрачного человека, обладающего сверхинтеллектом, сейчас активно переваривал сказанное и формировал какую-то свою модель. Но какую? Пока Иосиф Виссарионович не говорил.

Молчание затянулось настолько, что в какое-то мгновение Пономареву пришла мысль осторожно, но настоятельно нарушить тишину, и тут же до его сознания донеслось неожиданное, сказанное чисто по-русски, без кавказского акцента:

— Вы правильно мыслите, товарищ Пономарев, у меня в сознании формируется определенная модель сказанного вами. Я не научное светило, но и меня не следует выводить из молчания… О своем решении я скажу вам позже.

Сделав короткую паузу, Сталин раскурил трубку и уже с Привычным акцентом произнес:

— Хорошо, работайте. Когда приму решение, я приеду в монастырь.

Спустя несколько дней после доклада Пономарева в партийной разведке начало функционировать еще одно подразделение — лаборатория биохимии. В этом научно-исследовательском учреждении трудились биохимики, физиологи, математики и некоторые другие специалисты.

В структуре лаборатории были разработаны и осуществлены на практике мероприятия, позволяющие прошедшим подготовку специалистам трудиться в самых невероятных, просто-таки экстремальных условиях. Началась подготовка суперпрофессионалов высшего класса, способных осуществлять самые сложные работы на всех этажах управленческого аппарата.

Основа подготовки подобных людей строилась на генетических разработках. Уже тогда (!) — в 20–30-е годы XX века — много было расшифровано в генетике такого, о чем ученые иных стран могли только мечтать…

Изучалось это следующим образом: человеку создавались экстремальные условия, при которых он практически выкладывался. После чего брали на анализ кровь, слюну, слизь. В химическом составе были клетки слизистой оболочки, содержащие ДНК, — их выделяли, затем идентифицировали гены, определяя конкретный генотип. В результате было сделано открытие: все мы подразделяемся на два основных генотипа, условно их обозначили буквами латинского алфавита P и AA, по которым определялась возможность человеческого сердца приспосабливаться к физическим сверхнагрузкам. Пройдет время, и откроется секрет приспосабливания к сверхнагрузкам умственным.

Работающие в партийной разведке профессионалы будут уметь то, что не под силу самым тренированным и умным сотрудникам всех иных секретных структур…

Ученые выяснили, что люди группы P отличались исключительной выносливостью, упорством, поэтому их можно определять на конкретный вид деятельности, связанный с длительным пребыванием в сверхсложных или экстремальных условиях. Причем их упорство и способность в этих условиях оказались почти в 10 раз выше, чем у людей, относящихся к группе AA. Последние не созданы к длительным сверхнагрузкам, зато в короткий промежуток времени они способны совершить сверхчудеса, и эта способность была названа сверхвсплеском. Естественно, всем профессиональным достижениям этих двух явно выраженных категорий людей могут помешать два существенных недостатка: 1) тяжелое наследственное или приобретенное заболевание; 2) элементарная обломовщина. Впрочем, тщательный отбор нужных людей проводился по методикам и других лабораторий партийной разведки.

Впоследствии подобный подход позволил полностью сформулировать тесты и методы подготовки важнейших специалистов в той или иной сфере человеческой деятельности; это можно отнести к естественному отбору, но в рамках секретной структуры.

Эти и другие научные открытия позволяли выбирать людей для особого вида деятельности не вслепую, осуществляя отсев в самом начале. Безусловно, такой подход способствовал минимизации провалов (впрочем, в партийной разведке их и не было — вот отчего об этой разведке НЕ известно никаких подробностей!).

Ученые лаборатории биохимии спустя два десятилетия после начала своей деятельности провели генетический анализ всех работавших на высоких постах за рубежом сотрудников партийной разведки. Почти 100 % из них оказались в отличной физической форме, отличаясь по-прежнему чрезвычайной работоспособностью. При этом те, кто подбирались только по принципу преданности делу партии и Советскому правительству (это касается сотрудников ИНО и Региструпа и проч.), по истечению двух десятилетий напряженнейшей работы в экстремальных условиях (причем выполняли они эту работу уже чудовищным усилием воли) оказались предельно изношенными и больными. Что ж тут странного: эти люди преодолевали не внешние препятствия, а природу самих себя…

Глава 22

Одним из ученых, теснейшим образом занимавшихся проблемами научного подхода к деятельности партийной разведки, был известный русский ученый профессор Вернадский.

Владимир Иванович Вернадский, родился 28.02 (ст. ст.) 1863 года, умер 6.01.1945 года. Он заложил основы геохимии, биогеохимии, радиогеологии, а также создал свою собственную научную школу, являвшуюся вершиной его научного подвига. В 1912 году избран действительным членом (академиком) Его Императорского Величества Санкт-Петербургской Академии наук. Был профессором Московского университета с 1898 по 1911 г.; с 1900 г. по январь 1917 г. сотрудничал с Имперской разведкой графа Канкрина.

Обладал огромным диапазоном интересов и научным предвидением; решал кардинальные научные проблемы; его заслуги перед человечеством очевидны. Опираясь на науку, В. И. Вернадский предсказал, что если развитие общества на земле будет формироваться по гегелевской теории, то одним из первых потрясений человечества будет его деградация и экологический кризис во второй половине XX века. В отношении кризиса человеческой нравственности ученый утверждал, что для русского общества он начал наступать гораздо ранее, еще во второй половине XIX века.

И в его биографии, и в его научной деятельности много загадок; о нем достаточно знают в России, но почти ничего не знают на Западе, где он длительное время проживал и даже печатался в научных изданиях. Его работы по биосфере широко освещены, но в открытой печати ничего не сказано о его деятельности в Радиевом институте. Его фамилию иногда можно встретить в одном ряду с фамилиями Сталина, Молотова, Маленкова и некоторых высших военачальников РККА, но почему — не указывается. Также мало известно, а точнее ничего не известно, о его сыне Георгии Вернадском, которого некоторые специалисты склонны считать одним из самых грамотных и независимых историков XX века, но… то, что он издал, практически недоступно. Известно лишь — и то в качестве слухов, — что его книги в 20–30-е годы сжигали в Западной Европе.

Уверен, что Вернадского-отца можно сравнить с великим русским ученым Ломоносовым. Оба обладали энциклопедическими знаниями и свои теоретические исследования увязывали с решением прикладных задач. И с обоими, что немаловажно, считались власть предержащие.

Вернадского не без оснований считают мыслителем-философом, способным проникать своим разумом в законы развития биосферы. Но, кроме того, это был ученый-организатор, умевший ставить конкретные цели и задачи и умеющий достигать и решать их. Когда Вернадский, работая в одной из лабораторий партийной разведки, выступал в присутствии Сталина, тишина стояла абсолютная на протяжении всего его подчас длительного выступления.

Вернадский считал, что путей развития науки огромное множество; ученый, если он настоящий ученый, работает, так сказать, с запасом и делает намного больше открытий и изобретений, чем человечество использует. Ученый утверждал, и с ним нельзя не согласиться, что история движется гораздо медленнее, чем ход научной мысли, чем познания отдельных индивидов в общей среде народов.

И сам научный подвиг Вернадского подтверждает это…

Еще в 1895 году немецкий физик Рентген (1845–1923 гг.) открыл лучи, получившие его имя. Открытие позволило ему стать Нобелевским лауреатом в 1901 г. Спустя три года Пьер Кюри вместе со своей женой Марией Склодовской-Кюри (а незадолго до них А. Беккерель) открыли радиоактивные элементы полоний и радий. За что получили Нобелевские премии в 1903 г. И с этого момента, считается, берет начало эра атома.

Одним из первых, кто в полной мере осознал силу, скрытую в ядре атома, был В. И. Вернадский. Но внесу ясность: он осознал это (каким способом можно извлечь из ядра скрытую в нем энергию) и предоставил в связи с этим материалы своих теоретических изысканий техническому совету Его Императорского Величества Санкт-Петербургской Академии наук в 1891 году! Но технический совет отклонил исследования, посчитав их то ли несвоевременными, то ли непонятными.

И тогда Вернадский, в то время еще молодой профессор, стал добиваться приема у государя императора. На удивление довольно быстро тот его принял, внимательно выслушал, взял из его рук папку с исследованиями и, поблагодарив за доверие, пообещал посоветоваться с членами академии и по возможности дать быстрейший ответ. Который Вернадский получил почти через… 10 лет.

В 1900 году император Николай II, принимая графа Канкрина, сказал во время аудиенции: «Посмотрите, где-то у вас должны быть документы, которые я передал вашему предшественнику барону Клейнмихелю лет восемь или девять назад. Там что-то говорилось о каком-то новом веществе. Словом, поинтересуйтесь у профессора Менделеева. И, может, найдете автора этих бумаг».

Граф нашел искомую папку и направился с ней к Дмитрию Ивановичу Менделееву. Тот сразу углубился в чтение, а завершив его, поручил своим помощникам отыскать Вернадского. С этого момента профессор Вернадский стал сотрудничать в качестве научного консультанта Имперской разведки. Ему была дана возможность вместе с Менделеевым открыть лабораторию, в которой были начаты исследования, финансируемые известными в России предпринимателями и меценатами Рябушинскими, к слову, те обладали уникальной способностью улавливать самые перспективные направления науки и финансировать их. Благодаря такой всемерной поддержке Вернадский пришел к идее цепной реакции и ядерного синтеза.

Эти работы, к сожалению, были остановлены в канун Русско-японской войны. И не в связи с тем, что, как нам говорят, Николай II в условиях приближающейся войны якобы прекратил финансирование, а совершенно по другим причинам. К тому же император вовсе не финансировал работу этой лаборатории. Причина была в том, что резидентурами Ордена, функционировавшими в России и за рубежом, были сформированы условия на финансовых рынках Европы и Азии для банкротства семьи Рябушинских. Тогда многие состоятельные семьи потерпели крах: Смирновы, Морозовы, Демидовы, Кутайсовы, Новиковы, Строгановы, Устьянцевы, Карамышевы, Серебровские и другие — истинные столпы русского предпринимательства.

Эта была широкомасштабная операция по разрушению многоукладного русского хозяйства, державшегося на плечах не только профессионального наемного рабочего, добротного крестьянства, находчивого мещанства, но и на плечах хозяйственников, экономистов и финансистов.

В 1913 году в Российской Академии наук на научном собрании профессор Вернадский зачитал свой доклад по теме «О радии и его возможных месторождениях в России». А императору через графа Канкрина подал справку, в которой сформулировал мысль, что радиоактивные элементы имеют в себе чудовищную энергию, которую можно будет в скором времени извлечь. К справке прилагалась программа работ на ближайшие годы.

Тогда не говорили слов: атомные бомбы, реактор — но в кабинете графа Канкрина явственно чувствовалось, что Россию помимо социальных потрясений может в ближайшее время ожидать нечто масштабное и в науке.

Несмотря на серьезные проблемы в финансах, Рябушинские изыскали достаточно приличную сумму — около 800 тысяч рублей золотом — на дальнейшие работы. Атомная программа начала воплощаться в жизнь…

Но Вернадского ждало разочарование.

Его правой рукой вскоре стал физик М. И. Соболев, вернувшийся из Парижа, где стажировался в лаборатории Кюри. Через несколько месяцев Пьер Кюри, встретившись с Вернадским на научной конференции, в приватной беседе информировал русского ученого, что он не доверяет Соболеву. И что ему известно, что Соболев вовсе и не… Соболев и что он связан с активистами 2-го Интернационала, которые уж больно любопытны в том, где и как идут новейшие изыскания в научных исследованиях. К сожалению, Вернадский это не воспринял всерьез и своевременно не поставил в известность своего покровителя. И лишь когда заметил, что прямо из стола стали исчезать исследования в новой области, а его помощник явно саботирует принимаемые им решения, профессор обратился в Имперскую разведку. Но графа не было в столицах, а к императору попасть оказалось невозможно. Вернадский вернулся в лабораторию и, отложив визиты до лучших времен, на часть денег, оставшихся от меценатства Рябушинских, организовал экспедиции в Сибирь, в Азию и на Памир для поисков урановых месторождений. К этому были подключены военные эксперты; а когда залежи урана были найдены, их места нахождения были строго засекречены.

Но утечка информации произошла; вскоре в научных кругах разгорелся скандал. После чего Вернадский был приглашен военным министром В. А. Сухомлиновым, которому набросал план создания атомного устройства, способного в результате цепной реакции взорваться. Ученому было предложено не афишировать свои работы.

После встречи с военным министром с Вернадским встретился граф Канкрин, который уже знал о том, что из его лаборатории происходит утечка секретных материалов. Александр Георгиевич предусмотрел локализацию, но все же речь о создании «особо тяжелой и мощной бомбы» просочилась в открытую печать.

С началом Первой мировой войны стало все труднее прятать секреты.

Агент Группы — английский писатель Герберт Уэллс, постоянно интересовавшийся внутренней жизнью России и ее секретами, — в своем произведении «Освобожденный мир» приводит описание атомной бомбы и несущего ее бомбардировщика, похожего на русский аэроплан «Святогор» конструктора Игоря Сикорского, который в то время был одним из руководителей военной промышленности, одновременно занимался конструированием летательных аппаратов.

Русская наука оказалась в преддверии великого научного открытия, ибо исследования и разработки Вернадского заложили основу создания в России атомной бомбы и атомного реактора. Но нужны были новейшие технологии.

Отбушевала Первая мировая война — пролог нового мира в России. И Орден осуществил государственный переворот в России под названием Октябрьская революция и вверг величайшую страну в пучину дикости, безнравственности и научной деградации. В том числе и в сфере ядерной физики. Большинство научно-исследовательских институтов советская власть сразу же закрыла, выполняя волю Ордена, в том числе свернула и программы в лаборатории В. И. Вернадского, который покинул разгромленную Россию со своей семьей и уехал в Париж. Где стал профессором Сорбонны, читал лекции по экологии и проводил экспериментальные исследования в радиевой лаборатории Марии Склодовской-Кюри.

Лишившись возможности решать прикладные задачи в области ядерной физики и радиогеологии, он направил свое внимание на теоретические проблемы биосферы.

Тогда же в Петрограде создается Радиевая лаборатория, которую ему… предложили возглавить, и Владимир Иванович вернулся в Россию. На родине в 1922 году он читает лекцию, где были такие слова о скором будущем в ядерной физике: «Мы подходим к великому перевороту в жизни человечества, с которым не может сравниться все им пережитое. Недалеко то время, когда человек получит в свои руки атомную энергию… Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно даст ему наука? Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия научной работы, научного прогресса. Они должны себя чувствовать ответственными за последствия их открытий. Они должны связать свою работу с лучшей организацией человечества».

Вскоре «лучшей организацией человечества» для него стало подразделение, которым руководил Владимир Забрежнев.

Вернадскому была предложена лаборатория, которая стала самым мощным центром формирования и кристаллизации ученых и науки.

Этот центр — зародыш будущей советской системы военно-промышленного комплекса.

А созданная несколько ранее группа оптиков во главе с молодым физиком Д. С. Рождественским вскоре выделилась в самостоятельную лабораторию прикладной и фундаментальной науки и стала называться Государственным оптическим институтом. Тогда как площади, которые занимал Рождественский, занял Вернадский.

Здесь же Забрежневым было сформировано подразделение физиков-теоретиков во главе с А. Ф. Иоффе; позже преобразовано в Физико-технический институт. Тогда как лаборатория В. И. Вернадского вскоре стала Радиевым институтом. И если вы еще не поняли, добавлю ремарку: в советскую науку пускали подготавливаемых талантливых евреев; русским в новой науке скоро уже будет не место, по крайней мере на ведущих ролях…

По истечении пяти лет Вернадскому было предложено оставить должность директора института и, передав руководство радиохимику Г. В. Хлопонину, непосредственно заняться научными изысканиями.

Не совсем отдавая себе отчет в том, кто такой Забрежнев, Владимир Иванович в его присутствии неоднократно негативно отзывался о власти большевиков, давая им нелицеприятные оценки. Забрежнев, казалось, снисходительно реагировал на слова ученого, а однажды в его кабинете появился небольшого роста крепко сложенный молодой человек и, представившись сотрудником Коминтерна Борисом Пономаревым, предложил Вернадскому прекратить беспредметные разговоры о большевиках и власти. После этих коротких и жестко сказанных слов он указал руками на дверь, предложив следовать за ним.

Через некоторое время автомобиль привез их на территорию монастыря, и в одной из многочисленных келий Вернадский увидел также небольшого ростом человека, лицо которого было усыпано оспяными точками. Ученый отметил про себя сходство незнакомца с растиражированными портретами Иосифа Виссарионовича Сталина. Очевидно, уловив, о чем думает Вернадский (а Сталин имел подобный талант) и усмехаясь, незнакомец сказал:

— Что, похож портрет на меня или я похож на портрет? Вы не волнуйтесь, товарищ Вернадский. Вы ученый, но и мы чему-нибудь учимся и иногда читаем, что там у вас делается в вашем мозгу…

И по истечении времени Вернадский не изменит своего мнения о большевиках, но совершенно иначе, чем ранее, будет думать о Сталине, иногда кратко высказывая мнение. По его твердому убеждению, Сталин был таким, какой и необходим для удержания в руках этой разъяренной стаи большевиков и чекистов. «Их нельзя было спускать с цепи», — утверждал ученый. Его позиция состояла в умении не только понять, но и разделить идею вождя, которая (он всегда так считал) была на несколько порядков выше, чем у иных политических деятелей коммунистического режима.

И сталинской идее — скрытой, упрятанной от всех глаз! — Вернадский служил верой и правдой.

Известен факт, что Сталин, решив в какой-то момент проверить, насколько принципиален Вернадский, дал указания через своего секретаря Поскребышева в Академию наук о необходимости избрания действительным членом Академии… Николая Ивановича Бухарина, которому кто-то прицепил ярлык «любимца партии» и «образованнейшего человека». Владимир Иванович, зная, кто протежирует, открыто и категорически возразил, сказав при этом:

— Бухарин не только не имеет высшего образования, но и элементарных знаний в какой-либо профессии. Поэтому таким не место в науке, а если его кто-то и проведет в члены академии, то я прямо заявляю, что это приставленный к ученым холуй ЧК!

Сталину доложили об этом. На что он реагировал просто:

— Я еще в 1915 году иронично назвал его «любимцем партии», а точнее, подхалимом. Он будет всякому лизать задницу, кто скажет, что он самый образованный.

Вождь неоднократно встречался с Вернадским, подолгу его слушал, как это допускал в своих отношениях с людьми, которых высоко ценил. Он любил подолгу слушать Пономарева, Голованова и вот теперь еще — Вернадского.

Как-то озадаченный долгим молчанием вождя Вернадский спросил:

— Извините, товарищ Сталин, меня удручает ваше молчание. Объясните, почему вы никогда не говорите.

На что тот ответил:

— Когда говорят аксакалы, джигиты молчат.

В конце 1929 года Сталин вызвал Молотова и указал поручить правительству выделить из резервов средства для добычи урана. А контроль за этим возложил на Пономарева (со стороны партийной разведки).

Вернадский, выслушав пожелание Сталина, переданное устами Молотова, сказал, что эту работу он не сможет хорошо выполнить и поэтому предлагает кандидатуру своего последователя А. Е. Ферсмана, который блестяще справился с поставленной задачей.

Итак, работы, прерванные стихией революции, вновь продолжились…

Вот когда стала необходима урановая руда, изысканная Вернадским еще до революции.

Под непосредственным руководством Вернадского большую работу в теории цепных реакций осуществил известный русский ученый Н. Н. Семенов, который в 1956 году был удостоен Нобелевской премии. А предсказанные в 1913-м Вернадским спонтанные деления тяжелых ядер были открыты и описаны учеными Г. Н. Флеровым и К. А. Петржаком.

К началу Второй мировой войны Сталину доложили, что в США идут интенсивные работы по созданию нового сверхоружия. О том, что такие же работы проводят немцы, Сталину уже было известно.

Но все это та же затяжная умопомрачительная игра!

«Подобный секрет удержать будет невозможно, товарищ Сталин. Рано или поздно все равно кто-то предаст. Потому я предлагаю через ваших резидентов в Ордене инициировать в США создание атомной бомбы», — убеждал Сталина Вернадский.

В США с этой целью отправляется Голованов. Вскоре Ферми уже ведет свои научные разработки…

И секретный проект, которым занимаются американцы — будущий так называемый Манхэттенский проект (Аламогордский), курировали от Ордена… резиденты партийной разведки.

Ну а в Германии работы по созданию атомной бомбы шли под руководством Вернера Гейзенберга, который возглавил Институт физики Общества кайзера Вильгельма. Его деятельность направлялась Дитрихом, завербовавшим Вернера в качестве агента еще в начале его научной карьеры. «Рекомендации» перспективному ученому дали инициаторы «арийской физики» Йоханнес Штарк и Филипп Ленард. Причем Штарк был завербован еще резидентурой графа Канкрина в 1914 году. Объектами деятельности Гейзенберга были лаборатория Отто Гана в Институте химии Общества кайзера Вильгельма, расположенном в берлинском пригороде Далем, а также секретные лаборатории, находившиеся вблизи города Хехинген на юге Германии.

А теперь необходимые пояснения, которые только уверят вас в мысли, что весь мир давным-давно опутан невидимыми сетями.

Эрнест Резерфорд, родился 30.8.1871, Брайтуотер, Новая Зеландия, умер 19.10.1937, Кембридж. Английский ученый, создавший учение о радиоактивности и строении атома. В 1907 г. работал профессором в Манчестере, где и был завербован резидентом Имперской разведки в Группе — графом Ю. Н. Воронцовым.

Благодаря этому ученому Воронцов сумел в 1913 г. завербовать выдающегося физика Нильса Бора, создавшего теорию атома и спектров.

В 1922 года Резерфорд был передан в партийную разведку Сталина. Спустя полгода после того с партийной разведкой стали сотрудничать Бор и Ферми.

Энрико Ферми, родился 29.9.1901, Рим, умер 28.11.1954, Чикаго. Окончил Пизанский университет, занимался исследовательской работой в Германии. Где его начал разрабатывать резидент партийной разведки Дитрих. Но в связи с необходимостью перевода Ферми в Рим, где он с 1926 по 1938 год работал профессором университета, дальнейшую его разработку осуществляла резидент партийной разведки Анжелика Балабанова.

В 1938 году по указанию Пономарева Балабанова предлагает Ферми покинуть Италию, сообщив журналистам, что он далее не может работать в фашистском государстве. По заданию партийной разведки он с 1939 по 1945 год руководит исследовательскими работами в США в сфере ядерной энергии.

После осуществленных ядерных взрывов в Японии, партийная разведка выводит его из игры, и он переходит на работу в Чикагский университет.

…Вызванные в Кремль в 1935 году советские ученые Иоффе и Хлопин, докладывавшие информацию о разработках их соперников, полагали, что Сталин сразу же осыплет их орденами, иными всевозможными благами. А вождь, словно не заметив их доклада, спросил, проверяя для себя:

— Скажите… возможно ли у нас создание такой сверхмощной бомбы?

Ученые ответствовали, что это потребует внедрения принципиально новых технологий и что создание такой бомбы реально лишь в начале XXI века.

— Хорошо, — реагировал Сталин, — возможно, вы и доживете до XXI века и придумаете тогда эту самую атомную бомбу, а я не доживу, мне эта бомба нужна сейчас. Идите…