Детство Смита

— Нет, — ответил художник. — Ваше зрение тут ни при чем. Дело в том, что случилось чудо. И мне удалось уговорить гору и совершить почти невоз­можный поступок.

— Ничего не понимаю, —пожал плечами отец. — Где же гора?

— Она у меня на полотне, — ответил художник. — Гора сошла с места. И теперь я бережно несу ее домой.

Мой отец не поверил художнику так же, как он не поверил своим собственным глазам. Он подошел к тому месту, где еще вчера стояла гора и протянул руку. Но и рука подтверждала, что здесь уже не было никакой горы.

Тогда мой отец очень рассердился и сказал ху­дожнику:

— Из-за вас у меня испортилось зрение! Я стал очень нервничать, когда мне показалось, что нет горы. И от сильного волнения я почти ослеп. Вот как вы отплатили за мое гостеприимство.

Художник очень смутился и стал просить отца извинить его.

— Я не останусь перед вами в долгу, — сказал он. — Если хотите, я напишу портрет вашей милой жены. Уверяю вас, я зто сделаю не хуже даже покойного Леонардо да Винчи.

— Вам мало, что исчезла гора, — возразил мой отец. — Вы хотите, чтобы на том месте, где находится моя жена, вдруг ничего бы не оказалось.

Художник смутился еще больше и начал что-то невнятно бормотать.

— Дело в том, — сказал он, — что я вовсе не был уверен... Я думал, что гора останется на своем месте, а я уеду домой с пустым холстом. Но сегод­ня рано утром, когда пастух гнал коров, это слу­чилось. Пастух играл на сопелке какой-то нежный грустный мотив. А коровы, как известно, обладают большим музыкальным слухом. Гора тоже прислу­шалась к мелодии пастуха. А потом это и случи­лось.

— Что случилось? — нервно крикнул мой отец, — Объясните мне толком.

Художник пожал плечами.

— Я не могу это объяснить.

— Почему?

— Это необъяснимое явление.

9

Люди быстро привыкают ко всем явлениям, в том числе даже к необъяснимым. И мы постепенно привыкли, что у нас под окном нет больше горы, хотя она стояла здесь много лет.

Художник в благодарность за наше гостеприим­ство стал писать портрет моей матери.

Я очень боялся, что мать исчезнет, как исчезла гора. Но отец говорил, что он не верит ни в какие чудеса, и по-прежнему посмеивался над худож­ником, за глаза называя его мазилой и неудач­ником.

Проснувшись рано утром, художник брал под­рамник с натянутым на него холстом и садился возле моей матери. Он не спускал с нее своих жад­ных глаз, ловя какое-то нужное ему мгновение. Но мгновение каждый раз ускользало. И художник просил мою мать не шевелясь сидеть на одном месте.

Я по-прежнему очень боялся, что мать исчезнет, как только художник окончит ее портрет. Но мать не исчезла, а вдруг исчез сам художник. Он скрыл­ся незаметно, словно провалился сквозь землю, ос­тавив нам два холста. На одном холсте стояла гора, а на другом сидела моя мать.

10

Прошло много-много лет, и я увидел эти две картины в музее.

Гора выглядела очень грустной, а моя мать, на­оборот, смеялась с холста всем, кто к ней подходил.

Возле этих двух картин всегда толпилось много зрителей, а иногда появлялся экскурсовод и очень интеллигентным красивым голосом объяснял экс­курсантам, что изображено на картинах и как это все надо понимать.

От многих повторений одной и той же лекции он иногда забывал нужные слова и называл гору — матерью, а мою мать — горой.

И зрители улыбались, и какая-нибудь старушка поправляла случайно оговорившегося лектора, же­лая внести точность в его беседу.

И хотя лектор каждый день, стоя возле картин, повторял одни и те же слова, выражение его лица менялось, становясь то грустным, то веселым.

Мне было тоже то грустно, то весело. Я вспоми­нал свое детство и всякие чудеса во сне и наяву. И я вспоминал синее небо над горой, оставшееся таким же синим и после того, как гора ушла, слов­но это была не гора, а присевший под окном олень.

1938