Помоги проекту - поделись книгой:
— Реактивное топливо на нуле. Мне не соскочить, комбат.
— Что предлагаешь?
— Наводи штурмовики по моему пеленгу.
— Спятил?
— Нет. Я выхожу. Буду двигаться в лоб «Нибелунгу». Если судьба — проскочу меж посадочных опор.
— Хорошо подумал?
— Нет времени, комбат. Я пошел. Решай…
Земцов не бравировал. В его душе давно не осталось места для глупых выходок. Игра со смертью шла по-честному, и если его жизнь сейчас разменивалась на штурмовой носитель вкупе с двумя «Фалангерами» Альянса, то, значит, так тому и быть. Отступать поздно, да и некуда. Носиться по руинам в течение суток он не собирался.
— Гепарды взяли пеленг. Держись!
«Хоплит» Земцова проломил огрызок стены, выйдя на относительный простор проспекта.
Это было похоже на бред сошедшего с ума пилота, у которого в голове бесконечно прокручиваются нереальные с точки зрения здравого смысла фрагменты боев: легкая серв-машина, набирая скорость, устремилась вдоль полуразрушенных фасадов зданий прямо в лоб садящемуся «Нибелунгу».
Андрей знал, сколько орудий и ракетных шахт защищает носовую полусферу носителя, — башни главного калибра располагались по бортам и сейчас были наполовину утоплены в броню из-за узости посадочной площадки. Он рисковал, но делал это осознанно, не от отчаяния, а скорее в силу давно и прочно усвоенной истины: лучший способ защиты — это нападение.
Из-под купола свинцово-серых небес в узкую расселину проспекта падал нарастающий вой — это звено «Гепардов» вышло на прямую атаки, они пикировали по пеленгу сигнала, который передавал «Хоплит» Земцова, — различить «Нибелунг» среди множества ложных целей, огня пожарищ и искажений, вызванных работой фантом-генераторов, пилоты штурмовиков могли лишь на дистанции прямого огня, поэтому им не оставалось ничего иного, кроме как
Никто из пилотов не догадывался, что у киберсистемы «Хоплита» есть собственное имя.
Они отработали по цели и взмыли вверх, прочь от огрызающихся огнем зенитных комплексов руин…
ЗАФИКСИРОВАН МАССИРОВАННЫЙ РАКЕТНЫЙ ЗАПУСК…
ДИСТАНЦИЯ — ПОЛТОРА КИЛОМЕТРА.
ПОДЛЕТНОЕ ВРЕМЯ — ВОСЕМЬ СЕКУНД…
Сообщения врывались в рассудок, мешая маневрировать.
«Нибелунг» уже выпустил посадочные опоры. Сложные механизмы выдвигали многотонные шасси, снабженные тандемной опорной частью: дистанция сокращалась, и Андрей видел, как огромные литые колеса подались вверх, уступая место «раскачке» — так пилоты именовали изогнутые, похожие на короткие, широкие лыжи, касательные поверхности.
Носовая полусфера штурмового носителя извергала шквал снарядов, длинные очереди вакуумных орудий хлестали вдоль проспекта, постоянно меняя угол, отчего снаряды расходились веером, обрушивая чудом уцелевшие стены зданий, вслед «Хоплиту» неслась стена разрывов, такая же оранжево-черная, беснующаяся преграда вставала на его пути, осколки рикошетили, калеча кожухи, один из снарядов пробил защитную скорлупу, под которой пряталась установка локационной системы, и мир в глазах Земцова на миг помутился, но Натали в ту же секунду переключилась на резерв…
В правом ступоходе что-то аритмично скрежетало,
зубовный хруст надломившегося металла отдавался болью в каждой клеточке мозга, ибо он был серв-машиной, а она являлась им — человек и кибернетическая система воспринимали друг друга, как две половинки единого целого…
«Нибелунг» коснулся тверди.
Тяжкий удар, визг сработавших амортизаторов, сполохи статики на посадочных опорах от пробоя электромагнитов удержания, ленивые клубы пыли, взметнувшиеся вверх, зримое колебание корпуса штурмового носителя и внезапно иссякший огонь носовых орудий, — все это складывалось в единую картину: потерявший скорость «Хогагат» с изрешеченными кожухами, сорванными сегментами брони, приволакивая правый ступоход, по инерции ворвался в пространство меж посадочных опор и…
Ракеты, внезапно потерявшие ориентир, неслись на высоте пятнадцати метров, как раз на уровне корпуса «Нибелунга».
Андрей невольно сжался в предчувствии смертельного удара.
Боевые части реактивных снарядов, которыми оснащались «Гепарды», разрабатывались для борьбы с космическими кораблями класса «крейсер», так что им броня штурмового носителя?
Потеряв цель, они пошли по прямой…
Две секунды…
«Хоплит» Земцова, припадая на поврежденный ступоход, тщетно пытался преодолеть расстояние, равное длине вражеского модуля, уйти вбок не позволяли тесно смыкающиеся стены зданий, выхода уже попросту не осталось, но рассудок пилота продолжал упрямую борьбу, стремясь вырваться из зоны тотального поражения.
Тщетно…
Андрей интуитивно понимал это, но смириться не мог.
Адский грохот ударил внезапно, стеклобетонное покрытие проспекта вырвалось из-под ступоходов серв-машины; «Хоплит» еще секунду стоял, будто споткнувшись на бегу, а затем начал медленно падать.
Низкий свод, образованный днищем штурмового носителя, внезапно подернулся крупной паутиной трещин, из которых брызнуло ослепительное пламя, — это тяжелые ракеты прожгли обшивку «Нибелунга» и выпустили внутрь корабля вторичные боевые части, начиненные таугермином.
Ударная волна от множественных взрывов заставила пошатнуться мощные цокольные этажи зданий, обломки штурмового носителя хлестнули по фасадам, превращая уцелевшие части построек в горы дымящегося щебня, все вокруг мгновенно заволокло облаками пыли и клубами дыма…
Выработанная и многократно проверенная войной истина: человеку нет места там, где в смертельной схватке сходятся боевые кибермеханизмы, — в данный момент стала справедлива и для самих машин; массированный ракетный удар, расколовший штурмовой носитель на множество уродливых обломков, не пощадил находившихся внутри «Нибелунга» «Фалангеров», а вот «Хоплит» Земцова, отброшенный ударной волной, оказался зажатым между крупными, провисшими на обнажившейся арматуре фрагментами стены ближайшего здания и многотонным сегментом брони, наискось вонзившимся в рубку серв-машины.
Разодранный металл зиял глубокой рваной раной, сквозь которую внутрь прорывался тусклый свет хмурого полудня…
Андрей едва воспринимал происходящее — его сознание то угасало, то возвращалось вновь, восприятие реальности стало обрывочным, но в секунды просветления он продолжал инстинктивно бороться, потому что по-другому не мог, не умел…
Мысленный призыв бился, пульсировал крохотной алой точкой, помятый гермошлем с треснувшим проекционным забралом продолжал функционировать, поддерживая связь пилота и искалеченной машины.
Тишина.
Она молчала.
Андрей мучительно повернул голову, пытаясь детально рассмотреть обстановку изувеченной рубки.
Большинство экранов щерилось осколками пластика, редкие индикационные огни на разрубленных, деформированных приборных панелях цвели погребальным узором: они смотрели на Земцова из сумрака, словно злобные глаза забравшихся в рубку падальщиков, ждущих, когда человек испустит дух.
Бредовые ассоциации, возникающие в рассудке, не имели ничего общего с реальностью, кроме тоскливого ощущения приближающейся смерти.
Был ли он ранен?
Андрей не чувствовал собственного тела, лишь непомерная тяжесть давила на грудь, да глухая боль пульсировала в голове.
Его пальцы вслепую потянулись к рычагу, но вместо механической рукояти рука наткнулась на преграду из сорванной приборной консоли.
Это была она. Голос, прорвавшийся в сознание Андрея, было невозможно спутать с чем-либо.
Бред? Или киберсистема «Хоплита» сумела восстановить функциональность, задействовав дублирующие, резервные схемы программно-аппаратной архитектуры?
Огненная спираль, появившаяся среди окутывающей рассудок черноты, ввинчивалась в разум, гася сознание.
Смерть не страшна.
Он знал, что так случится, рано или поздно…
Его не найдут под обломками «Нибелунга».
Он останется здесь. Навек. Вместе с искалеченной Натали, которая суть — часть его собственного эго…
Последняя мысль.
Мрак…
Свет пробился внезапно.
Он резко и неприятно ожег зрение. Андрей инстинктивно зажмурился, с трудом понимая, что продолжает осознавать самого себя.
Последние секунды боя и обрывочные мысли метались в сознании, он не мог понять, где находится…
Глаза.
Вспышка.
Ослепительные белые стены, яркие, до радужных кругов на сетчатке…
На фоне белизны постепенно начали проступать детали интерьера.
Через некоторое время он сумел рассмотреть стены, сходящиеся углом, часть потолка, источающего нестерпимое сияние, какие-то приборы, совершающие ритмичные механические движения.
Сознание вдруг помутилось и снова начало угасать.
Ее туманный образ плыл над бездной.
Она не обернулась.
Эфемерная фигура вдруг начала истончаться, принимая иные формы, и постепенно Андрей понял, что лежит и смотрит в спину склонившегося над приборным комплексом человека.
— Где… я?
Вопрос походил на сиплый нечленораздельный вздох, но человек отреагировал моментально, тут же обернувшись на голос.
— Пришел в сознание, капитан? — Рослый бородатый мужчина лет пятидесяти широко улыбнулся. — В рубашке ты родился, Земцов.
Он мучительно поймал взгляд незнакомца.
— Лежи, лежи… Тебе сейчас двигаться возбраняется. Говорить тоже.
Немой вопрос не исчезал из глаз Андрея. Он сквозил во взгляде настолько явственно, что человек в белой стерильной униформе лишь покачал головой, мысленно сетуя на неуемность капитана.
— Все нормально. Ты на борту госпиталя. Уже два месяца, между прочим. — Бородатое лицо приблизилось. — Тебя случайно нашли под обломками «Нибелунга». Поисковые группы прочесывали квадрат в поисках остаточных кибермеханизмов, когда внезапно заработал аварийный маяк твоего бронескафандра. Компехи вытащили тебя из смятой рубки «Хоплита». Могу сказать одно: еще немного, и ты бы умер от потери крови. Вообще, с такими ранениями не живут даже при современном уровне медицины, но ты выкарабкался. Так что успокойся.
Земцов с трудом выдохнул, ощущая, как болезненно шевелятся его растрескавшиеся губы:
Поделиться книгой: