Смолл Бертрис

Все радости - завтра (Том 1)

Бертрис СМОЛЛ

ВСЕ РАДОСТИ - ЗАВТРА

ТОМ I

Анонс

Чувственные, дышащие ароматом страсти книги Бертрнс Смолл покорили сердца миллионов женщин. Ее произведения неизменно становятся бестселлерами н пользуются во всем мире бурным успехом. В них с неподражаемым искусством сплетаются любовь и приключения, таинственные интриги и прекрасные чувства.

Однако самым знаменитым, самым прославленным стал цикл романов "Сага о семье О'Малли". Идут годы и века, меняются времена - но каждой из женщин семьи О'Малли небо дарует дивную красоту и неукротимую душу, а судьба посылает опасные испытания и великую любовь - пылкую, пламенную, неодолимую, сметающую любые преграды и дарующую счастье...

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Скай О'Малли - глава клана О'Малли с Иннисфаны

Симус О'Малли - дядя Скай, епископ Мид-Коннота

Анна О'Малли - мачеха Скай, вдова

Эйбхлин О'Малли - старшая сестра Скай, монахиня и врач

Муар, Пейги, Брайд, Сайна - старшие сестры Скай

Майкл О'Малли - родной брат Скай, священник

Брайан, Шон, Симус и Конн - сводные братья Скай, дети Анны

Мужья Скай О'Малли

Дом О'Флахерти - первый муж, владелец Баллихинесси

Халид эль Бей (Диего Индио Гойя дель Фуэнтес) - второй муж, известный также как "Великий сводник Алжира", испанец, перешедший в мусульманство

Лорд Джеффри Саутвуд, граф Линмутский - третий муж, известный также как "Ангельский граф"

Найл, лорд Бурк - четвертый муж, первая любовь Скай

Фаброн де Бомон, герцог Бомон де Жаспра - пятый муж

Адам де Мариско - шестой муж, хозяин о. Ланди

Дети Скай О'Малли

Эван О'Флахерти - родился 28 марта 1556 г

Мурроу О'Флахерти - родился 15 января 1557 г.

Виллоу Мэри Смолл - родилась 5 апреля 1560 г.

Роберт Саутвуд - родился 18 сентября 1563 г.

Джон Саутвуд - родился 15 декабря 1564 г., умер 15 апреля 1566 г.

Дейдра Бурк - родилась 12 декабря 1567 г.

Патрик Бурк - родился 30 января 1569 г.

Сузанна, Гвинет и Джоан Саутвуд - приемные дети Скай

Друзья Скай

Сэр Роберт Смолл - деловой партнер Скай

Леди Сесили Смолл - его старшая сестра, вдова

Дейзи - служанка и доверенное лицо Скай

Сэр Ричард де Гренвилль - старый друг Скай

Ирландцы

Мак-Уилльям - отец Найла Бурка

Капитан Шон Мак-Гвайр - старший капитан флота Скай

Капитан Брэн Келли - капитан флота О'Малли

Клер О'Флахерти - сестра Дома О'Флахерти

Сестра Мария Кающаяся - в миру Дарра О'Нейл, первая жена Найла Бурка, брак с которой аннулирован

Англичане

Елизавета Тюдор - королева Англии с 1558 по 1603 г.

Уильям Сесил, лорд Берли - государственный секретарь Англии и доверенное лицо королевы

Роберт Дадли, граф Лестерский - старый друг королевы, ее фаворит

Кристофер Хаттон - еще один фаворит королевы

Леттис Кноллиз, графиня Эссекская - кузина королевы

Алжирцы

Осман - знаменитый астролог и друг Скай

Алима - его жена, француженка

Пролог

Ты гнулась, ветвь, под ветрами зимы.

Взгляни ж на солнце! В изможденном теле

Проснулась жизнь. Сквозь ледяные сны

Я вижу: юной почки проступает зелень.

Ты, почка, в нежный распустись цветок

Под ласкою дождя и солнечного света:

Окончился тяжелой ночи срок,

И вновь холмы оделись золотом рассвета.

Этна Карбери

- Это вы во всем виноваты, вы, старик, вечно сующий свой нос в чужие дела! - обрушилась Скай О'Малли на своего тестя, Мак-Уилльяма из Мид-Коннота. Ее голубые глаза сверкали, роскошные непокорные черные волосы метались по плечам. - Вы сделали меня вдовой! Мало того, что из-за ваших гнусных махинаций мы с Найлом были все эти годы в разлуке! А теперь я вдова.., из-за вас! Будьте вы прокляты, мерзкий старикашка! Я никогда не прощу вас! Никогда! - И она разрыдалась, рухнув на резную дубовую скамью у камина.

Лицо старика и сам он как будто съеживались под ее натиском, ему тяжело было слышать страшную правду ее обвинений.

- Как мог я остановить его, Скай, девочка? Найл ведь взрослый мужчина, голос его дрогнул, - он не послушал бы меня. Как мог я остановить его?

Она презрительно взглянула на него:

- Вы знали, что Дарра О'Нейл - религиозная фанатичка. Знали и позволили моему мужу поехать к ней.., чтобы умереть! - Она на мгновение прикрыла глаза, и слезы потекли по щекам. - О Найл! - судорожно прошептала она.

"Найл... Найл... Найл..." - насмешливо откликнулось эхо в, ее сердце.

Старик жалобно всхлипнул, вытирая нос рукавом, и произнес:

- У нас есть хотя бы дети, Скай, девочка моя. Сын и дочь Найла.

- У вас ничего нет! - холодно обрезала она. - Я забираю детей и покидаю этот дом. Я направляюсь домой, на Иннисфану. Я всегда ненавидела Буркский замок, но из-за Найла жила здесь. Теперь мой муж мертв, и больше я здесь не останусь!

Внезапно Мак-Уилльямом овладела ярость, кровь забурлила в жилах как раньше, в молодости.

- Вы не отнимете у меня детей Найла! - проревел он. - Это мои наследники, особенно мальчик. Вы их не получите!

Ее прекрасное лицо исказилось от гнева, и он мог бы поклясться, что из ее глаз вылетели искры.

- Неужели вы думаете, что я оставлю вам моих детей? - яростно прошипела она. - Да прежде вы окажетесь в аду!

- У вас нет выбора, Скай, девочка. После смерти отца Патрик - мой наследник, а за ним - крошка Дейдра. Я не позволю вам отнять их у меня! - На минуту он снова почувствовал себя сильным и уверенным.

- Вам не удастся помешать мне сделать то, что я задумала! - Скай О'Малли вскочила со скамьи и вылетела из комнаты. Она не видела, как он согнулся, не выдержав страшного удара - потери внуков.

Его охватил приступ кашля, и он, повернувшись, выплюнул черный кровяной сгусток в оловянную чашу на столе. Кровь шла уже несколько недель. Он предчувствовал, что жить осталось недолго. До сих пор это не тревожило его, так как у него был сын - сильный, умный, зрелый мужчина. Но теперь Найл мертв, а его единственному сыну всего шесть недель от роду. Ребенок крепок и здоров, но кто знает? Если он умрет, не получив майората, англичане поглотят его владения, как уже многие за последние годы. Они на это способны.

"Как летят годы", - вздохнул Мак-Уилльям. Еще недавно он был цветущим юношей, неистощимым в любовных утехах. И вот уже он больной старик, окутанный, словно дырявым плащом, своими выцветшими воспоминаниями и несбывшимися мечтами. Он тронул худой рукой редкие седые волосы, зябко повел костлявыми плечами.

Мак-Уилльям горестно вздохнул: "Господи, спаси Ирландию - больше ведь некому. Ирландцы одиноки, зажатые между Англией, с одной стороны, и морем - с другой. Сами, впрочем, виноваты - нет у них одного вождя, который сплотил бы их, усмирил постоянно грызущихся вождей мелких кланов, которые заботятся лишь о своих владениях, заключают союзы, всегда выгодные только для себя - и не обязательно для Ирландии в целом. Нет ничего удивительного в том, что англичане теснят ирландцев. Ирландцы падут не от силы оружия, а от своей слабости. А все-таки, - мрачно ухмыльнулся Мак-Уилльям, - моя прекрасная невестка - сильная женщина". Скай - предводительница богатого морского клана О'Малли с Иннисфаны. Хотя ее братья уже выросли, они не торопятся взять в свои руки завещанные отцом бразды правления кланом, предпочитая, как и он, отсиживаться на своих кораблях. Скай удачлива в делах. В Англии она была вдовствующей графиней Линмутской, наследницей прекрасного старинного английского титула. Ее сын от брака с покойным графом уже унаследовал сей титул, и хотя этому светловолосому мальчишке всего шесть лет, он - крестник и фаворит королевы Англии, живет при дворе и любим Бесси Тюдор. Королева неравнодушна к красивым мужчинам, даже маленьким. "Да, - горестно вздохнул Мак-Уилльям, - Скай О'Малли выживет в любом случае. Она живуча как кошка!"

Одинокая слеза сползла по его высохшей морщинистой щеке. Если бы частичка ее удачливости передалась его сыну, он был бы сейчас жив. Дарра О'Нейл! Он проклинает день, когда настоял на браке сына с этой холодной шлюхой! Найл был вначале помолвлен с ее старшей сестрой Сит, но она умерла во время эпидемии. Семьи О'Нейл и Бурков так стремились заключить между собой союз, что в соответствии с обычаем Сит решили заменить ее сестрой - Даррой, которая была привезена из монастыря всего за несколько часов до принятия пострига: это была прирожденная монахиня. Ей не нужен был Найл Бурк. Ей вообще не нужен был муж. Но после хорошей взбучки, данной отцом, она сделала то, что от нее требовалось.

Конечно, брак кончился катастрофой. Найл безумно любил Скай О'Малли, тогда еще жену О'Флахерти из Баллихинесси, а когда она овдовела, он уже не в состоянии был скрывать это. Его брак был расторгнут дядей Скай, епископом Коннотским, и Дарра радостно устремилась в свой монастырь, Скай и Найл обручились, но судьба сыграла с ними злую шутку, снова разлучив их. Скай была пленена пиратами, потеряла память и перенесла немало бедствий, прежде чем они с Найлом снова увиделись. Но к этому времени она была женой другого, а прошлое стерлось из ее памяти - и Найл тоже. И у него была другая жена, несчастная Констанца, вскоре умершая. Но муж Скай, так любимый ею, тоже вскоре умер. К ней вернулись воспоминания о Найле, но теперь она была верна памяти Джеффри (за что ее уважал Мак-Уилльям). Да, это была замечательная женщина, и Мак-Уилльям глубоко сожалел о годах, потерянных ею и его сыном.

Наконец они поженились. Это была не обычная свадьба с последующей пирушкой, а брак по доверенности. Находящаяся в трауре невеста в своем английском замке даже не подозревала о том, что ее коварный дядюшка, епископ Коннотский, воспользовавшись тем, что по древнему обычаю формально главой семьи был он, использовал это сомнительное преимущество, чтобы выдать ее замуж. Старик даже закашлялся при воспоминании об обмане, к которому пришлось прибегнуть, чтобы поженить эту упрямую парочку. Его сын отправился в Англию в расчете на теплый прием и не получил его. Несговорчивая невеста устроила за Найлом целую охоту, что чуть не привело к насилию.

В конце концов любовь победила, но только после того, как Найл признал, что его жена - уже не та неопытная девушка, которую он обожал, а умная и темпераментная женщина, которая была возлюбленной других мужчин. Она достаточно долго вела самостоятельную жизнь, чтобы быть в состоянии справиться с лежавшей на ней ответственностью, и она не собиралась делиться своей властью ни с кем, даже с мужем. То, что принадлежало ей, должно принадлежать только ей. И лишь когда он наконец признал Скай такой, какой она стала, их семейная жизнь наладилась и их брак был благословлен двумя прекрасными здоровыми малышами, между которыми было тринадцать месяцев разницы.

Мак-Уилльям покачал головой - все шло слишком хорошо. Бурки в надежде на мир принесли обет верности английской королеве, рассчитывая таким образом выжить. Многие ирландские семьи поступили так же, чтобы сохранить свои земли. Однако большинство из них просчитались, так как англичане не только были немыслимо жестоки, когда хотели, но у них была неистребимая страсть к обладанию прекрасными зелеными лугами Ирландии. Пока они оставили Бурков в покое. Наследство крошки Патрика не тронуто, и Мак-Уилльям знал, что может в этом отношении положиться на Скай. Разве не сражалась она отчаянно за земли своего английского сына и его титул? Он знал, что она будет так же сражаться и за своего ирландского сына. Эта девчонка знала свой долг не хуже мужчин и часто исполняла его лучше многих из них.

Скай О'Малли. Прекрасная и мужественная женщина. Но настанет ли мир для нее? Казалось, она обречена на то, чтобы обретать любовь только для того, чтобы потерять, хотя и не по своей вине. Будь проклята Дарра О'Нейл! Да попадет ее безумная душа в ад! Он снова закашлялся, и кровь - на этот раз ярко-красная - хлынула в оловянную посудину сгустками, в такт ударам сердца, бьющегося в его усталой груди. Его сын, его милый мальчик мертв, и бессмертие их семьи покоится в сосунке, неспособном даже поднять головку.

Новый приступ кашля сотряс его изможденное тело, и он не расслышал, как дверь в его комнату снова раскрылась.

Кто-то кашлянул, и раздался голос Скай:

- Старик, вы, кажется, ни перед чем не остановитесь, чтобы заставить меня остаться. Вы хотите, чтобы меня обвинили в вашей смерти?

Ему удалось изобразить на лице жалкое подобие улыбки:

- У меня есть свои приемы, Скай, девочка, точно так же, как и у вас.

Она была готова рассмеяться, но увидела кровь в оловянной чаше. Она положила руку ему на плечо.

- Ох, Рори, - вздохнула она. Она редко называла его по имени. - Почему вы не сказали мне про кровь?

- Если уж мне суждено умереть, то я могу умереть сейчас, - равнодушно заметил он.

- Я пошлю за сестрой Эйбхлин, - сказала она тихо, помогая ему подняться и дойти до постели. Он едва удержался от ухмылки - столь непритворной была ее забота о нем. Судьба вступила в сговор с ним, чтобы оставить ее и детей здесь. Что бы она ни говорила, Скай не оставит умирающего одного.

Эйбхлин О'Малли, монахиня из монастыря св. Брайда на Скалах, была знаменита как опытная акушерка и врач. На нее был большой спрос в богатых семьях, и это приносило немалый доход ее маленькой обители. Работа с бедняками - а их было так много! - убедила ее, что если бы здесь была сотня таких, как она, то и им бы не справиться. Разрываясь между своим религиозным долгом и растущей медицинской практикой, она спала урывками по два - четыре часа за ночь. Просьба младшей сестры застала ее как раз в момент короткого отдыха в монастыре, и, выполняя ее волю, Эйбхлин тут же пересекла штормовое зимнее море, чтобы помочь ей.

- Удивляюсь, что он до сих пор жив, - сухо сказала она Скай после тщательного осмотра больного старика.

- Неужели ничего нельзя сделать? - расстроилась Скай. Она была сердита на Рори, но при этом любила его, как родного отца.

- Ты можешь облегчить его страдания, - сказала Эйбхлин. - Пообещай ему, что не отправишь "детей на Иннисфану.

- Что, он сказал тебе и об этом? - бросила сестре Скай.

- Разве ты не грозилась это сделать? - Глаза старшей сестры остро сверкнули из-под накрахмаленного монашеского чепчика, скрывавшего ее милое личико.

- Я не могу жить в этом замке без Найла. Я никогда не любила его, но без Найла он для меня просто непереносим! - жалобно протянула Скай.

- Это наследство Патрика, сестра.

- Можешь не напоминать мне об этом, - резко ответила Скай. - Он его получит! Разве я не отстояла Линмут для Робина? Неужели я не постараюсь для сына Найла?

- Ты плакала, Скай? - Эйбхлин пристально посмотрела на сестру.

Лицо Скай являло собой бледную маску.

- Я плакала, - сказала она, - обо всем хорошем, что было мне дано, то есть ни о чем. Мне пора к этому привыкнуть, Эйбхлин! Сколько мужей я уже похоронила? Четырех? Нет, последнего вычтем. Я похоронила только трех: тело Найла не найдено. Оно осталось в море, том самом море, которое так обогатило О'Малли. - У нее вырвался жесткий смешок. - Наш старый морской бог, Мананнан Маклир, взял с меня налог, но слишком велик этот налог! Слишком велик! - Ее голос задрожал.

- Скай! - Эйбхлин любовным жестом положила руку на плечо сестры, но та даже не заметила этого. Как помочь ей при такой утрате? Найл Бурк - первая настоящая любовь сестры, и когда они наконец соединились, все думали, что это навсегда.

- Она безжалостно убила его, Эйбхлин, - продолжала Скай. - Дарра О'Нейл убила моего мужа, и знаешь почему?

- Нет, Скай, знаю только, что лорд Бурк трагически погиб от руки сестры Марии Кающейся.

- Сестры Марии Кающейся!.. - Голос Скай задрожал от гнева. - Дарра О'Нейл! Это Дарра О'Нейл убила моего мужа! Эта святоша Дарра О'Нейл! Она заманила его басней о том, что лежит при смерти и хочет примириться с ним. А взамен заколола его, и теперь ее душа пойдет в ад. Она без всякой причины сделала меня вдовой, а моих детей преступно осиротила! Я бы убила ее голыми руками, Эйбхлин, но ее монастырь защищает ее, утверждая, что она невменяема. Я не верю этому! Я этому не верю, а они не допустили меня к ней поговорить. Они утверждают, что само мое имя вызывает у нее припадки. Да уж, припадки! Эта сука отлично знает, что она сделала! Это всего лишь отговорка, чтобы скрыться от меня. Мощи святые! Я бы наслала англичан на этот монастырь!

- Скай! - вскрикнула шокированная Эйбхлин. Именно в это время англичане стремились уничтожить все приходы и монастыри в Ирландии, подобно тому как это сделал их почивший монарх Генрих VIII в самой Англии. Но в Ирландии это было не так легко осуществить, как в Англии. Ирландцы не любили английских владык, и подобная атака на их Церковь собирала для отпора всех ирландцев, бедных и знатных.

- Ну, я бы этого не сделала, Эйбхлин, - покаянным тоном сказала Скай, дядя Симус снял бы с меня голову за такие штучки. Это во мне говорит бессилие!

- Я попробую призвать его на помощь, - сказала Эйбхлин. - Как епископ Коннотский он имеет право потребовать расследования гибели лорда Бурка. И я попрошу, чтобы расследовать дело послали меня, Скай.

- Орден Дарры - монашествующий, - пояснила Скай, - и он ничего не добьется от матери-настоятельницы. Агнес О'Брайен еще более горда, чем все проклятые О'Нейлы, вместе взятые. Она скажет, что сестра Мария Кающаяся - сумасшедшая и к ней приняты меры, а монахини ордена святой Марии денно и нощно молятся за упокой души лорда Бурка.

Бледно-серые глаза Эйбхлин налились гневом, и тон ее голоса скорее напоминал рык воина рода О'Малли, чем скромную монахиню.

- С помощью дяди Симуса или без нее, но я доберусь до монастыря святой Марии и выясню истину для тебя, Скай. Я не понимаю, почему после стольких лет Дарре понадобилось убивать лорда Бурка. Он не причинил ей вреда. Их брак был столь же неприемлем для него, как и для нее, и он сделал все, чтобы вернуть Дарру в ее драгоценный монастырь. Я не понимаю, зачем ей вдруг потребовалось убивать его. Но я выясню это, Скай. Я выясню!

Сестры обнялись, внезапно Скай зарыдала, и в ее плаче было такое отчаяние, такое горе, что пытающаяся утешить ее Эйбхлин почувствовала, что и по ее щекам текут беззвучные слезы. Эйбхлин не знала, сколько они стояли так, обнявшись, но внезапно в комнату вбежала Дейзи, английская служанка Скай, и потребовала, чтобы они шли за ней.

- Старик.., госпожа.., он умирает!.. - торопила Дейзи. - Скорее, он хочет видеть вас! - И она выбежала из комнаты.

Скай и Эйбхлин быстро привели себя в порядок и поспешили по ледяным коридорам замка за Дейзи в теплую комнату, где лежал Рори Бурк, Мак-Уилльям, отсчитывая последние минуты пребывания в этом мире. У его застланной светло-красным бархатом постели уже стоял священник замка, совершая последние обряды над умирающим. Но слезящиеся глаза Мак-Уилльяма все же загорелись при виде Скай, и едва заметным движением он попросил ее приблизиться, одновременно жестом приказывая взволнованному священнику отойти.

- Теперь уж ты не уедешь на Иннисфану, Скай, девочка... - Он изо всех сил старался не терять чувства юмора.

- Нет, Рори, теперь не уеду, - тихо ответила она. "Пожалуйста, не умирай, - прошептала она про себя. - Ты последнее, что напоминает мне о Найле. Да, мальчик - его сын, но он еще крошка, и у нас нет общих воспоминаний. Пожалуйста, старик, не умирай! Останься со мной!"

- Когда я впервые вас увидел... Вы помните, когда я впервые вас увидел? спросил он.

- Да, - ответила она, - на празднике Двенадцатой ночи, вы тогда собрали всех вассалов в гости. Всего несколько месяцев я была замужем за Домом и уже беременна своим первенцем. О, Рори, когда вы увидели меня, вы пожалели о сговоре с О'Нейлами, вы пожалели об этом. - Она улыбнулась при воспоминании о том, какой юной гордой штучкой была тогда.

- Да, я пожалел, - согласился он, - но в конце концов вы стали женой Найла и матерью двух моих единственных наследников. Не дайте англичанам захватить наследство Патрика! Завтра он станет Мак-Уилльямом, и вы должны сохранить наследство до его совершеннолетия. Поклянитесь мне, Скай!

Годы прошли бесследно, и снова она была юной девушкой, как тогда, когда умирающий отец возложил на ее хрупкие плечи ответственность за род О'Малли с Иннисфаны. Все корабли, пятеро младших братьев, товары, склады и все люди - и за все это она в ответе. И она сохранила все.

И было еще огромное наследство ее второго мужа, Халида эль Бея, и деньги и поместья ее третьего мужа, Джеффри Саутвуда, покойного графа Линмутского, и четверо других ее детей, кроме Дейдры и Патрика. Внезапно смерть забрала от нее Найла, и его умирающий отец возлагает на нее новую заботу. Это слишком много для одной женщины, но она не могла отказаться. Как это сделать? И настанет ли время, когда она станет просто женщиной? Как она устала от всего этого, но подвести старика - безбожно.

- Я сделаю все, Рори, - устало сказала она. - Я сделаю все, что в моих силах.

Он улыбнулся ей, счастливый и удовлетворенный, и, закрыв глаза, тихо ушел из жизни. Утомленная Скай вышла из комнаты, пока сестра и священник, перебирая в руках четки, встали на колени и затянули канон. Дейзи шла за ней и только у комнаты обогнала ее, чтобы открыть госпоже дверь.

- Дай мне вина, - сказала Скай, усаживаясь в кресло у камина. Следя за проскальзывающими между торфяными брикетами язычками пламени, она думала, что же ей делать. Сколько у нее времени до того, как англичане могут позариться на наследство ее сына? Так как хитрый Мак-Уилльям не давал при жизни повода для нападения, то смерть старика станет отличным предлогом для них. Они, правда, не нуждались в предлогах для угнетения ирландцев. Когда это случится, на помощь к ней никто не придет, и она не может никого винить в этом. Наверняка кое-кто из соседей воспользуется случаем, чтобы присвоить себе что-нибудь из наследства старого Бурка. То, что она женщина, - отличный предлог для них. Женщина и ребенок - прекрасная пожива для этих трусов. - Нет, они его не получат! - воскликнула она, когда Дейзи подала ей кубок с вином.

- Что такое, госпожа? Кто не получит и чего? - изумилась Дейзи.

- Чертовы дублинские англичане, Дейзи, и наши ирландские соседи, вот кто! Они не получат ни замка Бурка, ни его земель! Они принадлежат моему Патрику, и я сохраню их для него.

- Но что вы можете сделать, госпожа? Если бы мы были в Англии, вы могли бы обратиться к королеве, но Англия далеко, а Лондон еще дальше.

- Дейзи, я еду в Англию!

- Но вам нельзя, госпожа! Они снова бросят вас в лондонский Тауэр! Нельзя вам ехать! - Глаза Дейзи округлились в порыве искренней заботы о госпоже. Она служила Скай уже семь лет и безумно любила ее. И хорошо ее знала. Если Скай что-либо решила, остановить ее не мог никто.

- Я удалена от двора, Дейзи, но вовсе не из Англии, - рассудительным тоном произнесла Скай. - Я поеду в Линмут и оттуда пошлю жалобу королевскому секретарю, лорду Берли. Если Елизавета Тюдор захочет помочь мне, мне разрешат поездку в Лондон. Если нет, я все же попытаюсь послать ходатайство из Девона. Дейзи, я не могу сидеть здесь и ждать, пока придут англичане и отнимут наследство Патрика. Когда умер Саутвуд, я защитила его сына. И я защищу сына Найла. Он ничего не получит от О'Малли. Да, у меня есть титул, и я руковожу кланом, но все имущество принадлежит братьям и их наследникам. Если я не спасу замок Бурков и их земли для законного наследника, мой бедный Патрик окажется без титула и земель. Предки Бурков будут преследовать меня в преисподней, если я допущу это, Дейзи.

- Когда ты едешь? - Ни Дейзи, ни ее госпожа не услышали шороха открывающейся двери, но теперь в комнате стояла Эйбхлин.

- Сейчас, - ответила Скай. - Я не могу терять ни минуты, сестра. В Дублине очень скоро узнают, что Рори Бурк умер. Я не могу остаться даже на похороны, но он бы лучше всех понял, почему я так тороплюсь.

Эйбхлин кивнула:

- А я отправляюсь в монастырь святой Марии. Постараюсь узнать все, что смогу, о смерти Найла. Я знаю, дядя Симус одобрит меня. Кто останется управлять замком?

- Коннор Фицбурк, - ответила Скай.

- Внебрачный сын Бурка? Мудро ли это, Скай?

- Коннор - самый преданный из всех, кого я знаю, Эйбхлин. Это простой и добрый парень, без амбиций. Кон-нору не придет в голову узурпировать наследство у Патрика. Он защитит детей и их наследство даже ценой жизни. Детей я не могу взять с собой: мне нужно передвигаться очень быстро.

Прислушивающаяся Дейзи содрогнулась, - а потом подумала: о чем тревожиться? Ее зад задубел на службе у миссис Скай. Еще одна полночная скачка ее не прикончит. Она не сомневалась, что ей придется ехать с госпожой. В конце концов, никто, кроме нее, не может соорудить придворную прическу для ее госпожи, а Дейзи была уверена, что они вернутся ко двору. Да, ей придется скакать с госпожой, едва лишь займется рассвет.

- Дейзи?

Служанка улыбнулась.

- Через час, госпожа? - спросила она, уже заранее зная ответ.

Скай улыбнулась в ответ:

- Совершенно верно, Дейзи. Только я подумала, что приключения окончились, и вот мы снова в дороге! Дейзи не сумела сдержать ухмылку:

- Не скажу, чтобы я сожалела, госпожа. Что-то тут становится слишком спокойно.

- Господи! - воскликнула Эйбхлин. - Она точно становится одной из нас!

- И это совсем не плохо, - ответила Скай, в то время как Дейзи устремилась прочь. - Служанка, которая не отстает от меня на лошади, - ценное достояние, сестра. - Она успокоилась. - Ты присмотришь за слугами вместо меня, Эйбхлин? Мне нужно собраться с мыслями, прежде чем поговорить с Коннором.

- Присмотрю, - быстро последовал ответ, и Скай снова осталась в одиночестве.

Она подошла к окну и взглянула на темные окрестности замка. Убывающая луна отбрасывала бледный, слабый свет на округлые холмы. Наверное, подумала она, ночь, в которую дух Рори Бурка покинул этот мир, должна была быть бурной, а не столь тихой и безветренной.

Из всего бесчисленного арсенала ирландской магии невозможно было извлечь хотя бы один признак того, что за духом Рори Бурка прибыла призрачная карета. Ни малейшего звука, похожего на завывание банши. Она открыла ставни, и до нее донеслось верещание кролика, схваченного совой, и снова воцарилась тишина. Жизнь продолжается, подумала она. Невзирая ни на какие перемены, жизнь продолжается. Скай О'Малли глубоко вздохнула. Времени на скорбь не оставалось.

Часть 1

АНГЛИЯ

Глава 1

Присущая всем О'Малли звериная интуиция успела привести Симуса О'Малли к его племяннице до ее отъезда в Англию. Внезапно проснувшись среди ночи в своем прекрасном каменном епископском доме в нескольких милях от замка Бурков, он понял, что нужен ей. Старик вылез из теплой постели, оделся и поскакал вверх по холму к ней на помощь.

Симус О'Малли был согласен с племянницей в оценке ситуации. Ей следовало ехать в Англию просить помощи у Тюдоровской девчонки. Епископ был реалистом:, он не любил англичан, но они держали рукоятку кнута. Он предложил держать в тайне смерть Мак-Уилльяма и похоронить его скрытно. Это было нетрудно сделать, так как замок спал и наружная охрана на стенах не видела того, что происходило внутри здания. При помощи священника и личного слуги Рори Бурка его тело было помещено в семейный склеп, а месса отслужена на рассвете, уже после того, как Скай ускакала под покровом тьмы.

Так Симус поселился в замке Бурков и вместе со священником замка, слугой Рори и Коннором Фицбурком держал обитателей Ирландии в неведении о смерти Рори Бурка, пока Скай торопилась заручиться поддержкой англичан прежде, чем наследство маленького Патрика будет похищено.

Хозяйка замка, которая, как все думали, денно и нощно находится у одра больного Мак-Уилльяма, в действительности мчалась через Ирландию к гавани Уотерфорд, где находилось несколько ее кораблей. Скай и Дейзи не оставляли седло по восемнадцать часов в сутки, делая короткие остановки, чтобы проглотить что-либо горячее и сменить лошадей. Они останавливались только у самых надежных друзей, спали днем на чердаках их сараев, чтобы избежать любопытных глаз и еще более любопытных вопросов. Ведь слухи передавали даже самые надежные слуги.

В Уотерфорде Скай поднялась на судно своей мачехи "Королева тумана" и не ранее, чем оно покинуло гавань, скомандовала капитану:

- Келли, правьте к острову Ланди.

После этого скрылась вместе со служанкой в капитанской каюте. Дейзи с облегчением вздохнула, когда почувствовала под собой волнение моря и ледяной зимний ветер наполнил паруса.

- На каждой миле пути я думала, госпожа, только о том, что дублинские англичане, может, уже гонятся за нами.

Скай тоже облегченно рассмеялась. На суше она всегда чувствовала себя уязвимой, на море же не было ей равных.

- Дейзи, ты говоришь так, словно ты сама ирландка, - поддразнивала она служанку. - Неужели ты так долго была со мной, чтобы почувствовать себя ирландкой?

- Да, я англичанка, госпожа, но я из Девона, а девонцы на голову выше, чем дублинские англичане. Девонцы - добрый народ, а дублинцы - волки из волков.

Скай кивнула в знак согласия и сказала:

- Нам сопутствует сильный бриз. Если все сложится удачно, мы достигнем Ланди за два дня.

- Он будет рад видеть вас, - тихо сказала Дейзи, понимая, что имеет в виду госпожа Как и все наиболее доверенные слуги, она была в курсе всех событий личной жизни своей хозяйки. Они так давно вместе, и если Скай стала с годами еще прекраснее, то Дейзи совсем не изменилась. Маленькая, веснушчатая, как яйцо дрозда, с круглыми щечками, она никогда не считалась красоткой, но ее улыбка, несмотря на щербатость, была теплой и приятной, а ее мягкие карие глаза всегда с любовью следили за госпожой и настороженно - за окружающими.

- Я должна его увидеть, - ответила Скай, - это единственный друг, оставшийся у меня, Дейзи, кроме Роберта Смолла, а Робби сейчас в море. Его не будет еще как минимум месяц. Я должна поговорить с Адамом. - Она свернулась на большой капитанской постели, натянув на ноги покрывало. - Святые мощи, Дейзи, как я устала! Выдвинь постель и поспи немного, милая. Мы скакали без отдыха целых три дня.

Дейзи не нужно было уговаривать. Она выдвинула раздвижную постель из-под кровати хозяйки, распустила свои каштановые волосы и быстро уснула. Но ее хозяйка, несмотря на усталость, продолжала бодрствовать. Пока Дейзи легонько похрапывала, Скай предалась воспоминаниям о прошедших годах, о том, как она впервые встретилась с Адамом де Мариско, хозяином острова Ланди.

Третий муж Скай, Джеффри Саутвуд, граф Линмутский, и их младший сын умерли несколько лет назад, весной, во время эпидемии. Опеку над их старшим сыном, Робином, отдали фавориту королевы Роберту Дадли, графу Лестерскому. Однако Дадли использовал свое положение для того, чтобы изнасиловать Скай. Скай пожаловалась королеве Елизавете, но та грубо ответила, что если это делает Дадли счастливым, то нечего об этом и говорить. Взбешенная Скай собиралась уже начать свою личную войну с Елизаветой Тюдор, нападая на суда, в которых так нуждалась стремившаяся к обогащению Англия. Она даже заключила союз (за долю в прибыли) с пиратствующим властителем острова Ланди. Адам де Мариско влюбился в нее, но понимал, что она никогда не полюбит его. Однако он согласился на положение друга. Все же Скай, пусть и недолго, была его любовницей.

Вскоре после свадьбы с Найлом Бурком она была арестована Елизаветой за пиратство. И тогда именно Адам придумал план по спасению ее из Тауэра. И несмотря на все его уверения, она знала, что он до сих пор любит ее. Возможно, нечестно сейчас эксплуатировать его чувства к ней. Она часто писала ему, но последний раз они встречались год назад, а с тех пор произошло много событий. Но он должен понять, почему она обратилась к нему. Он нужен ей сейчас! Она нуждалась в его низком, гудящем голосе, которым он называл ее "моя девочка", в его надежности. О, если бы только она могла полюбить его, как он ее, но увы! И это к лучшему: она похоронила уже четырех мужей. Она приносила людям, которые брали ее в жены, только несчастья. "Я больше никогда не выйду замуж", - сонно пробормотала она.

Она и не представляла, насколько устала. За рождением Патрика последовало убийство Найла, затем смерть Мак-Уилльяма. Эта гонка к морю через всю Ирландию. Она забылась в глубоком сне, и последние ее мысли были об Эйбхлин и о том, удалось ли ей проникнуть за стены монастыря св. Марии.

Эйбхлин сумела сделать это и теперь стояла перед преподобной матерью Эйдан, в миру - Агнес О'Брайен, низенькой, толстенькой женщиной с простым, невыразительным лицом.

- Вы были так любезны, что согласились принять меня, - мягко сказала Эйбхлин, понимавшая, что ей не слишком рады в монастыре святой Марии.

- Могли ли мы отказать лорду епископу? - последовал ледяной ответ. Маленькие гладкие ручки преподобной матери Эйдан, украшенные простым золотым обручальным кольцом и более богатым перстнем, символом ее сана, нервно двигались на ее коленях.

- Знаете ли вы, почему я здесь?

- Знаю, но не могу понять, сестра. Конечно, смерть лорда Бурка - большая трагедия, но ваше расследование не вернет его к жизни. - Она сцепила руки, пытаясь успокоиться.

"Это хорошо, что она нервничает, - подумала Эйбхлин. - Что-то она скрывает".

- Епископ хотел бы знать, по какой причине сестра Мария Кающаяся завлекла лорда Бурка в обитель, чтобы убить его здесь, преподобная мать, - вызывающе заявила Эйбхлин.

- Она его не завлекала! - последовал быстрый ответ. - Боже мой, сестра моя, вы изображаете сестру Марию Кающуюся распутной женщиной! - Преподобная мать Эйдан даже покраснела от собственного выражения.

- Вероятно, завлечение - неточное слово, преподобная мать. И все же она под фальшивым предлогом заставила его приехать сюда. - Эйбхлин перенесла центр тяжести на другую ногу: нелегко стоять после того, как она ехала целую ночь.

- Это не доказано! - Опровержение прозвучало неискренне.

- Доказано. У епископа находится письмо, которое сестра Мария Кающаяся послала лорду Бурку. В нем говорится, что она умирает и желает примириться с ним перед возвращением в лоно Господне. Подумайте сами, преподобная мать. Эйбхлин старалась быть как можно более терпеливой. - Лорд Бурк не видел сестру Марию Кающуюся с того самого дня, как она покинула его, чтобы вернуться в обитель. Он так же не хотел их брака, как и она. Если этот союз был горек для нее, то и для него тоже. Но он не таил зла на нее. Очевидно, его таила сестра Мария, иначе зачем ей было убивать его? Это не безумие, это месть.

- Но она - сумасшедшая, сестра, - ответила преподобная мать дрожащим голосом. - И более того, она проклята. И я не уверена, не проклята ли обитель. - Настоятельница была бледна, и дыхание ее было прерывисто.

"Ага, - подумала Эйбхлин, - это что-то новенькое".

- Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду, преподобная мать. Епископ чрезвычайно интересуется этим вопросом. И я также.

- Садитесь, садитесь, сестра. - Наконец преподобная мать заметила усталость Эйбхлин и предложила ей сесть. Та с удовольствием приняла приглашение.

После паузы настоятельница начала рассказ:

- Сестра Мария с детства проявляла больше религиозного рвения, нежели другие. Рвение ее граничило с истерией. Но была она при этом послушной и мягкой, подлинная дочь Церкви. Мы приветствовали ее с радостью, когда она вернулась после аннулирования брака. Она быстро втянулась в некогда привычный ей ритм жизни обители, хотя и стала более нервной, чем ранее.

Но в общем, ничего необычного мы не наблюдали до тех пор, пока несколько месяцев назад к нам не прибыла сестра Мария Ясная. Она явно предпочла всем нам сестру Марию Кающуюся, все свободное время проводила с ней. Мы внезапно заметили, что бедная девушка стала вздрагивать при любом шуме и плакать по малейшему поводу. Мы попытались расспросить ее, что случилось, но она говорила, что все в порядке. После убийства лорда Бурка сестра Мария Ясная внезапно исчезла, и мы более не видели ее. Мы опасаемся, что сестра Мария Кающаяся и.., и ее убила, но откуда нам знать почему, спаси. Господи, их души! - Преподобная мать лихорадочно перебирала четки, пытаясь успокоиться.

- А эта сестра Мария Ясная, преподобная мать, откуда она взялась? Могли ли вы допустить в обитель совершенно чужого человека? - Эйбхлин почуяла разгадку.

- Она сказала, что прибыла из Балликаррике, несколько месяцев назад уничтоженного англичанами. Мы и не знали ничего о выживших там сестрах, ведь, как известно, они забаррикадировались в здании церкви, а англичане подожгли ее, и все погибли. Сестра Мария Ясная сказала, что, когда пришли англичане, она ухаживала за одной старой женщиной в соседней деревне. Люди прятали ее, пока ей не удалось добраться до нас. Это похоже на правду, сестра. Таких случаев в Ирландии в этом году сотни.

Сердце Эйбхлин билось быстрее по мере рассказа преподобной матери. Сестра Мария Ясная! Не может быть! Не может быть! И все же это как раз такой грязный трюк, который могла бы сделать сестра первого мужа Скай, Дома О'Флахерти, Клер, чтобы отомстить.

- Скажите, преподобная мать, как выглядела эта сестра Мария Ясная? Можете ли вы описать ее?

- Стройная блондинка с голубыми глазами...

- Блондинка, преподобная мать? - Эйбхлин была почти уверена.

- Она сказала, что еще не приняла постриг, что должна быть послушницей еще целый год.

Клер О'Флахерти! Это должна была быть Клер О'Флахерти, это ее мстительная рука нанесла еще один удар Скай и Найлу.

- Преподобная мать, теперь я должна поговорить с сестрой Марией Кающейся. У меня нет другого выбора! - потребовала Эйбхлин.

Мать-настоятельница покорно вздохнула и позвонила в маленький серебряный колокольчик. Вошедшей на призыв монахине она сказала:

- Пожалуйста, проведите представителя епископа, сестру Эйбхлин, в келью сестры Марии Кающейся.

Эйбхлин последовала за монахиней из кельи преподобной матери по лабиринту коридоров обители. Наконец они остановились у двери обычной кельи, и монахиня сказала:

- Здесь, сестра.

Эйбхлин осторожно подняла темную ткань, отгораживавшую келью от коридора, и вошла в простую маленькую комнату. Она не отличалась от келий ее собственного монастыря: белые стены, украшенные распятием, низенькая кровать. Перед распятием, коленопреклоненная, стояла Дарра О'Нейл, глубоко погруженная в молитву. Эйбхлин немного помолчала из вежливости, а затем тихо спросила:

- Сестра Мария Кающаяся? Я - сестра Эйбхлин, представитель епископа, и пришла поговорить с вами в связи со смертью лорда Бурка.

Сначала Дарра, как показалось Эйбхлин, не расслышала ее, но затем перекрестилась и поднялась с колен. Эйбхлин никогда раньше не видела Дарру О'Нейл. Она нисколько не была похожа на свою тетку, настоятельницу обители св. Брайда, к которой принадлежала Эйбхлин. Этна О'Нейл была красивой и спокойной женщиной, а лицо ее племянницы казалось измученным и искаженным страданиями. Она явно страдала, и Эйбхлин пришлось поддержать ее, чтобы усадить на кровать. Усевшись рядом с ней, она взглянула в лицо женщины и поняла, что в данный момент Дарра еще в здравом рассудке, но сколько это состояние будет продолжаться, она не могла сказать. Чтобы узнать правду, нужно было действовать как можно скорее.

- Сестра Мария Кающаяся, - мягко повторила она, - я сестра Эйбхлин, представитель епископа.

- Вы из О'Малли, - равнодушно сказала Дарра, - и епископ тоже О'Малли. Вы приехали, чтобы отомстить мне?

Несчастная была вся во власти страха, и Эйбхлин внезапно почувствовала жалость к ней.

- Не нам карать вас, сестра, - сказала она, - лишь Господь наш истинно знает ваше сердце и душу. Но епископ должен знать, что побудило вас совершить сие злодеяние. Зачем убили вы лорда Бурка, сестра Мария Кающаяся? Почему бросили его тело в море?

Дарра О'Нейл подняла глаза и встретила взор Эйбхлин О'Малли. В ее бледно-голубых глазах читались вина и боль, и не было надежды.

- Я не хотела убивать его, - медленно произнесла она, - но сестра Мария Ясная сказала, что, если я не сделаю этого, он снова заставит меня вступить с ним в плотскую связь, подчинит власти своего любострастия. Я должна была убить его! Иначе он бы вернул меня обратно! Так она сказала! - В голосе Дарры появились истерические нотки.

- Но как могли вы поверить в это, сестра моя? - спросила Эйбхлин. - Вы не видели лорда Бурка и не общались с ним с того момента, как покинули замок Бурков. Большую часть вашего брака вы жили врозь, не как муж и жена. Как могли поверить наговорам этой странной женщины, которую почти не знаете?

- Потому что она говорила правду! - заявила Дарра. - Она из обители в Балликаррике. Эти земли были под опекой лорда Бурка, и там хорошо знают, какой это наглый, похотливый мужчина. Он не способен противиться желанию овладеть женщиной, если уж она ему понравилась. Сестра Мария Ясная сказала, что он даже изнасиловал двух молоденьких послушниц их обители! Он изнасиловал их и так овладел их душами, что настоятельница обители была вынуждена изгнать их из Балликаррике, ибо лорд Бурк пробудил в них столь необузданные низменные инстинкты, что они начали совершать непотребные деяния сами с собой и друг с другом, к тому же в присутствии остальных честных сестер. Это было чудовищно! А когда они покидали обитель, одна из них крикнула, что лорд Бурк неравнодушен к монахиням, что его первая жена была монахиней. Он сказал этой женщине, что собирается вновь овладеть ею и сделать ее своей любовницей! Не могла же я допустить этого! Не могла! И вы как женщина, призванная на службу Господу, как и я, должны это понять.

Эйбхлин хотелось знать, что же еще сказала Клер О'Флахерти несчастной Дарре, чтобы заставить ее совершить убийство.

Голубые глаза Дарры округлились, и она зашептала:

- Она не говорила. Она показала мне. Несколько раз она приходила в мою келью ночью и показывала мне, что сделал лорд Бурк с этими послушницами я что он сделает со мной. Она сосала и кусала мои бедные груди, так что они воспалились, она засовывала в меня свои длинные пальцы и двигала ими вперед и взад точно так же, как он это проделывал своим членом, когда меня принудили быть его женой. О Боже! Как я ненавидела его, когда он забирался на меня! Я не могла позволить ему сделать это еще раз! Никогда больше! - Она содрогнулась от отвращения.

Дарра дрожала, и Эйбхлин пришлось скрыть охвативший ее гнев, чтобы не напугать бедную женщину еще больше.

- Но как же вы могли поверить ей, сестра Мария Кающаяся? - спросила она. Ведь у лорда Бурка была красивая жена и два прекрасных ребенка. Зачем ему другие женщины? В то время как вы жили в его замке, разве преследовал он служанок или крестьянок? Он никогда не был бабником. Что заставило вас поверить этой женщине, которая называла себя сестрой Марией Ясной?

- Жена лорда Бурка мертва, - ответила Дарра. - Сестра Мария Ясная сказала, что Скай О'Малли умерла при родах.

- Моя сестра жива н невредима, - ответила Эйбхлин. Дарра отрицательно покачала головой:

- Нет, Скай О'Малли мертва, и лорд Бурк низмен и похотлив. Я не могла позволить ему вновь вступить со мной в связь. Нет!

Дарра О'Нейл, очевидно, погружалась в свое безумие.

- Но почему вы бросили его тело в море? - быстро спросила Эйбхлин. - И что случилось с сестрой Марией Ясной? Пожалуйста, ответьте мне!

На мгновение разум под влиянием повелительных ноток в голосе -Эйбхлин вернулся к Дарре:

- Мы положили тело у кромки воды перед приливом. Там было столько крови... Так много крови... Море уже плескалось у его ног, когда я в последний раз обернулась, чтобы посмотреть на него. Он теперь не сможет вернуть меня, этот гнусный развратник!

- А сестра Мария Ясная? - настаивала Эйбхлин.

- Разве она не здесь? - последовал ответ. - Мы вернулись вместе. Она была моим другом. - Глаза Дарры снова опустели. Она поднялась с постели, упала на колени перед распятием с зажатыми в руках четками.

- Я должна молиться о том, чтобы дьявол не был слишком жесток к лорду Бурку, - внезапно чопорным тоном сказала она. - Мой долг - молиться за него, хотя он и большой грешник.

Эйбхлин поняла, что несчастная женщина уже забыла о ней. Но она узнала все; что хотела узнать. Полусумасшедшая Дарра О'Нейл стала орудием в мстительных руках Клер О'Флахерти. Жаль, что Найл не убил эту женщину в последний раз, в Лондоне. У него было королевское разрешение расправиться с ней, а вместо этого он просто изгнал ее из города и, как он думал, из своей жизни. Найлу никогда не приходило в голову - он был мужчиной совсем другого сорта, - что Клер будет продолжать попытки навредить ему.

Клер О'Флахерти! Эйбхлин поднялась с кровати, где сидела вместе с Даррой, и вышла из крохотной кельи. Клер О'Флахерти! Золовка Скай по первому браку, из-за чьей порочной связи с собственным братом. Домом, Скай была вынуждена оставить мужа. Клер О'Флахерти! Самая злобная, самая развратная, самая продажная женщина из всех, кого знала Эйбхлин. Если бы у дьявола была дочь, то это была бы Клер О'Флахерти.

***

- Госпожа! - Рука Дейзи трясла плечо Скай. - Госпожа, просыпайтесь!

Скай медленно открыла прекрасные синие глаза и, повернувшись на спину, посмотрела на служанку:

- Сколько я спала?

- Почти два дня, госпожа, и капитан Келли говорит, что мы подойдем к острову Ланди незадолго до заката. Вам нужно привести себя в порядок.

Посмотрев на свою испачканную и измятую за время скачки одежду, Скай поморщилась. Складки широкой юбки-брюк и шерстяные чулки запятнаны дорожной грязью. Как могли испачкаться чулки, если она была в сапогах? Она покачала головой. Сапоги, как она уже заметила, стояли у края постели уже вычищенные. Она спустила ноги с кровати и встала. На ее шелковой рубашке темнели пятна пота, камзол смят.

- Дейзи, я просто ужас что такое! - покачала она головой.

Дейзи хихикнула:

- Ванна приведет вас в порядок, госпожа, В Уотерфорде специально для вас взяли на борт лишний бочонок пресной воды, и он как раз сейчас греется на камбузе. Капитан Келли понимает, что нужно женщинам. И человек с водой, и ванной стоит наготове, госпожа.

- И пусть мне принесут поесть, Дейзи, я голодна! - Урчание в желудке Скай подтвердило это.

Пока Дейзи занималась ее ванной и едой, Скай вышла на палубу, приветствуя попадавшихся на пути членов команды. Бриз был еще резок и свеж, как всегда в начале весны. Прищурив глаза, она могла уже рассмотреть далекую темную скалу, которая была островом Ланди. Меньше чем через два часа они будут там. И он утешит ее, как много раз в прошлом. Скай вернулась в свою каюту, откуда только что вышел матрос, принесший маленькую дубовую ванну и горячую воду.

Скай сорвала свои грязные одежды, вручая их одну за другой Дейзи. Совершенно нагая, она шагнула в маленькую ванну и села.

- О-о-ох, - выдохнула она от удовольствия, - как хорошо, Дейзи! Я до сих пор и не чувствовала, как все болит.

Растянувшись, она взяла маленький кусочек пахнущего розой мыла, который Дейзи оставила на полу около ванны, и начала намыливать руки. Дейзи, заколов свои густые черные волосы на затылке, встала за Скай и, взяв у нее мыло, намылила ей спину. Затем приказала Скай подняться, чтобы вымыть ее ягодицы и длинные ноги. Очень быстро ополоснула Скай, приговаривая:

- В каюте слишком холодно, чтобы разнеживаться, госпожа. Мы ведь не можем сейчас болеть, правда ведь, госпожа?

Служанка потянулась за большим полотенцем из грубой ткани, лежавшим на кровати, и завернула в него госпожу. Дейзи быстро вытерла Скай, так что ее бледная кожа порозовела, и сказала:

- Полежите в постели, госпожа, пока снова не согреетесь и не придете в себя. У меня есть коричневый эль, свежий хлеб и отличный сыр, госпожа.

Скай устроилась поудобнее в постели и принялась пожирать незамысловатые, но вкусные приношения Дейзи.

- Ну, теперь я чиста, но ведь как не хочется влезать снова в эту грязную одежду! Дейзи улыбнулась:

- У меня было предчувствие, что вы не попадете в Девон без остановки на Ланди, да. Каютный юнга уже смывает грязь с вашей юбки и чулок, а в моем багаже есть для вас чистая блузка и нижнее белье.

Скай благодарно взглянула на свою служанку и старую подругу. Дейзи ее хорошо знала. Поев и смахнув крошки с постели капитана Келли, она поднялась, чтобы переодеться. Прикосновение к коже чистого шелкового белья и кремовой блузки было приятно. Дейзи вручила ей зеленые вязаные шерстяные чулки и ее юбку-брюки для верховой езды. Поразительно, но они снова были чисты и вполне презентабельны. Дейзи помогла ей натянуть высокие сапоги, а Скай стянула свою узкую талию широким кожаным поясом. Овальная пряжка была из зеленоватой бронзы, на которой черной и желтой эмалью был выведен кельтский узор. Скай сидела на постели, пока Дейзи причесывала ее длинные черные волосы, одновременно распутывая их. Потом заплела их в одну большую толстую косу, стянув ее черной шерстяной лентой.

Послышался быстрый стук в дверь, и после разрешения в каюте появился капитан Келли. Рыжебородый и кареглазый, Келли был самым молодым из ее капитанов - стройный мужчина, ростом чуть выше Скай. К тому же он был очень умным и отчаянным морским волком.

- Мы вошли в гавань Ланди, миледи. Какие будут инструкции на период вашего пребывания на берегу?

- Немедленно отправляйтесь в Линмут, - приказала Скай. - Дейзи останется с вами. Оставайтесь в Линмуте до моих дальнейших распоряжений. - Скай повернулась к Дейзи:

- Проследи, чтобы замок был готов к моему приезду. Пошли в Рен-Корт за госпожой Сесили и моей дочерью Виллоу. Я хочу видеть их обеих.

- Я прослежу за вашей высадкой, миледи, пока вы не окажетесь в безопасности на берегу и не встретитесь с лордом де Мариско, - сказал капитан Келли. - Мак-Гвайр протащил бы меня под килем, если бы я не сделал этого.

- Мак-Гвайр что-то стал похож на старую бабу, - пробурчала Скай, но ей было приятно, что Шон Мак-Гвайр, адмирал ее флота, так воспитывает своих людей. Мак-Гвайр - ее правая рука, и она очень высоко ценила его.

- Вы точно не хотите, чтобы я поехала с вами? - спросила Дейзи.

- Нет, Дейзи, все в порядке. Ланди не место для такой приличной девушки, как ты. Капитан Келли хрюкнул:

- Да уж, на этом острове приличных девчонок не водится, слава Богу!

- Келли, - голос Скай стал притворно строгим, - вы меня удивляете!

- А меня нет! - огрызнулась Дейзи. - Он известный развратник!

- Мисс Дейзи... - возразил Келли притворно покаянным тоном.

Скай, быстро переводя взгляд с одного на другого, внезапно поняла, что Брэну Келли вовсе не все равно, что думает о нем Дейзи, да и Дейзи явно неравнодушна к этому красивому молодому мужчине.

- Ну, Дейзи, - успокаивающе сказала она, - моряк, чье сердце свободно, вполне может позволить себе кое-какие вольности, а я не слышала, чтобы капитан Келли обещал свое сердце какой-нибудь девушке.

- И любая девушка вполне может себе позволить отказаться от такого сердца, если оно будет столь непостоянно в своих привязанностях, - угрожающе заметила Дейзи.

Стараясь скрыть улыбку, Скай распорядилась:

- Дейзи, вынеси мои вещи на палубу, пожалуйста. Я скоро выйду.

Дейзи сделала реверанс своей госпоже, высоко подняла голову, окинула Келли презрительным взглядом и выскочила из каюты.

- Только попробуйте соблазнить ее, Келли, - предупредила Скай, - и вы мне ответите. Дейзи не ветреница, и она находится под моей защитой, ибо дорога мне.

- Я подумываю остепениться, - ответил Келли, - мне ведь уже за тридцать, самое время.

- И если придете к определенному решению, я дам вам согласие ухаживать за ней, если она не будет против. А до этого держите свой гульфик на крепкой застежке, Келли.

Брэн Келли покраснел под взглядом серьезных глаз О'Малли с Иннисфаны, своей хозяйки и повелительницы, и кивнул:

- Мне лучше пойти на мостик и проследить за причаливанием. Гавань Ланди место коварное, как вам известно.

Она улыбнулась ему:

- Я пойду с вами. И спасибо за то, что предоставили свою каюту.

Они вышли вместе на палубу, и, пока капитан Келли следил, как швартовался корабль, Скай вглядывалась в Ланди. Прошел год с тех пор, как она видела последний раз эти гранитные скалы, вздымающиеся над морем, маяк на оконечности острова и полуразрушенный замок де Мариско прямо перед ней. Скай печально вздохнула: не думала она опять увидеть Ланди и снова столь бесстыдно прибегнуть к помощи Адама де Мариско. Но, Бог видит, она нуждается в утешении, и только Адам мог понять ее.

- Шлюпка готова к спуску, миледи, - напомнил Келли.

Большие суда вроде "Королевы тумана" бросали якорь в заливе Ланди, не рискуя приближаться к опасному и скалистому берегу острова.

- Благодарю, Келли, за приятное путешествие, - поблагодарила она, забираясь в маленькую шлюпку.

- Ваш вьюк, госпожа. - Дейзи наклонилась над поручнями и протянула его Скай.

- Теперь он мне не нужен, Дейзи, - ответила Скай с легкой улыбкой и скомандовала матросу, который был на веслах:

- Вперед!

Шлюпка заскользила по пляшущим волнам к берегу - длинной каменной насыпи, служившей де Мариско причалом. Алый диск солнца с золотыми и пурпурными полосками на нем уже погружался в темное море. Из арки старого замка возникла огромная фигура и зашагала по направлению к ним. Скай выскочила из лодки и быстро побежала навстречу.

Адам де Мариско, с развевающейся под легким бризом копной непокорных черных волос, тоже побежал ей навстречу. Хотя он и провел юность при французском и тюдоровском дворах, но утонченным вельможей не стал, о чем свидетельствовали его высокие, до бедер, кожаные сапоги, камзол из оленьей кожи с роговыми пуговицами и шелковая рубашка с открытым воротом. Несмотря на холод, голова его была непокрыта.

- Адам! - кричала она на бегу. - Адам!

- Моя девочка! Неужели это ты? - Его бас прогудел в тиком вечернем воздухе, и, когда он заключил ее в свои медвежьи объятия, уткнувшись лицом в ее нежную шею, его глаза наполнились влагой.

- О Адам! - выдохнула она, вновь ощутив знакомую надежность его грузного тела и зная уже наверняка, что теперь-то все будет хорошо.

- Сочувствую тебе по поводу Найла, моя девочка.

Она оторвалась от него и посмотрела ему в глаза:

- Ты знаешь? Откуда?

- Несколько дней назад здесь останавливалось судно, и его капитан рассказал мне эту историю. Они пересекались с одним из кораблей О'Малли и узнали об этом от них. - Он обнял ее, и они вместе стали спускаться по набережной к замку. - Твой ребенок оказался мальчиком?

- Да, слава Богу! - ответила она.

- Так что старый Мак-Уилльям получил наследника, Скай.

Они вошли в замок, где на первом этаже располагалась грязная и пользующаяся дурной репутацией таверна. Скай кивала знакомым, дикого вида людям де Мариско и вездесущей Глиннис, чьи роскошные прелести были хорошо знакомы мужчинам, которые посещали Ланди. Они поднялись по лестнице в двухкомнатное свиталище де Мариско в единственной сохранившейся целой башне замка. Оказавшись наконец в большой передней, где ярко пылал камин, Скай повернулась к Адаму де Мариско и сказала:

- Мак-Уилльям мертв. Мой ребенок, Патрик, теперь наследник земель Бурка. Он глубоко вздохнул:

- Это еще не стало достоянием гласности?

- Еще нет. Дублинские англичане давно зарятся на земли Бурка, Адам, но, пока старик и Найл были живы, у них не было шанса. Хорошо, что Елизавета Тюдор нуждалась в судах О'Малли и не осмеливалась обидеть меня. Я хочу послать весть из Линмута лорду Берли, что хочу видеть его. Чтобы защитить от этих дублинских хищников наследство Патрика, я должна получить благословение королевы. С каждым днем английский флот становится все больше и сильнее. Если мои корабли не нужны уже королеве, она не колеблясь разделит земли Патрика между своими придворными. И Патрик станет безземельным и безымянным. Я не могу этого допустить, Адам. Не могу!

Он подошел к дубовому буфету и налил себе и ей вина; темно-красная жидкость хлынула в тяжелые резные серебряные кубки. Повернувшись и вручив ей кубок, он сказал:

- Итак, моя девочка, ты опять все в том же положении, что и три года назад, когда умер Джеффри. Но теперь у Елизаветы Тюдор есть кое-какие счеты к тебе, которые она захочет свести, и к тому же ты стала более уязвима, так как имеешь на руках двоих детей, которых должна защищать.

Она кивнула, и ее сапфировые глаза наполнились слезами, которые сами собой хлынули из-под черных ресниц на ее бледные щеки.

- Черт, - прошептала она, - я все время реву в последние дни. Просто не знаю, что со мной, Адам. Он нетерпеливо фыркнул:

- Скай, моя прелесть, моя милая Скай! Ты просто человек, вот что с тобой. При всей твоей силе Ты всего лишь человек. За последние десять лет ты похоронила четырех мужей, троих из которых ты любила. Ты родила семерых детей, один из которых умер во время эпидемии. Ты сражалась с самой королевой Англии и победила, несмотря на заключение в Тауэр. И это не могло на тебе не сказаться. И вот ты снова, беззащитная и одинокая, сражаешься за своих детей. Стоит ли удивляться тому, что у тебя глаза на мокром месте, дорогая? Я не удивляюсь. Я удивляюсь тебе, моя девочка. Удивляюсь, как ты еще не сошла с ума.

Она взглянула на него сквозь слезы, стоящие в глазах.

- Ты нужен мне, Адам, - сказала она тихо, - я не имею права снова просить тебя, но ты так нужен мне!

- Я здесь для того, чтобы помочь тебе, Скай, - спокойно сказал он, - я был здесь для этого и буду. - Он посмотрел на нее и, наклонившись, нежно поцеловал. - Ты устала, моя девочка. Могу ли я утешить тебя, как раньше? Так давно, Скай, мы не дарили себя друг другу.

- О, Адам, что я за женщина? - прошептала она. - Мой муж умер всего месяц назад, и я любила Найла! О Боже, как я любила его! Но ты нужен мне сейчас.

Он видел, что она на грани нервного истощения. В сущности, она и не могла бы сейчас спать с ним и, возможно, подумал он, никогда уже не будет в состоянии снова разделить с ним интимную близость. Он любил ее, всегда любил. Но Адам де Мариско был реалистом. Однажды она просила его жениться на ней, но, как ни желал он ее, он должен был отказаться. У него не было ни власти, ни громкого титула, которых заслуживала и в которых нуждалась Скай О'Малли. Он поднял ее на своих могучих руках и отнес в спальню. Осторожно положив ее на свою огромную кровать, он сказал:

- Я хочу, чтобы ты поспала немного, моя девочка. А потом мы обсудим все проблемы. Но сперва тебе нужно отдохнуть и успокоиться. - И он накрыл ее меховым покрывалом.

Она кивнула, благодарная за заботу, но почему-то не могла уснуть. Он сидел и следил за ней, пока она не начала засыпать. Вино в кубке убывало, и он встал, чтобы наполнить его снова, а затем вернулся на свой пост. Адам де Мариско был красивым высоким мужчиной с прекрасной фигурой. Его волосы были цвета воронова крыла, а борода, некогда отпущенная, теперь представляла собой изящное произведение парикмахера, достойное любого придворного щеголя. Полукруг его усов придавал рту чувственное выражение. Густые черные брови и ресницы оттеняли дымчато-голубые глаза. Длинный, сужающийся у ноздрей аристократический нос он получил в наследство от своих норманнских предков.

Вино иссякло, и он поставил кубок на столик. Как был, одетым, он лег рядом с ней. Иногда она вскрикивала во сне, увидев что-то страшное, и он в полусне охватывал ее своими руками, подкатывался к ней под покрывалом, шептал ей на ухо что-то успокаивающее, и она снова спокойно засыпала. Наконец он сам провалился в сон, и приставший к его шелковой рубашке запах дамасских роз ее духов пробуждал в нем тысячу воспоминаний, которые остались у него столь же яркими, как и тогда, когда происходили события. Осознание того, что он снова держит ее в объятиях, наполняло его невыразимой радостью, и, удовлетворенный, он уснул.

Ему приснился невероятный сон. Словно он, совершенно голый, подвергся нападению облака крошечных ярких бабочек. Они игриво порхали над его нагими бедрами и животом, запутывались в густой черной поросли на его груди. Он чувствовал, как в его чреслах пробуждается желание, и с легким стоном проснулся. Первое, что он увидел, была голова Скай, склонившаяся над его грудью, и тут он понял, что бабочки были ее поцелуями.

- Кельтская ведьма, - пробормотал он, притягивая за волосы, чтобы увидеть ее лицо.

Ее прекрасные голубые глаза почти робко смотрели на него, и она прошептала смущенно:

- Я хочу тебя, Адам!

Дыхание у него перехватило. Она была нагой, и ее дерзкие маленькие груди были такими же прекрасными, какими он запомнил их. Нежные розовые соски вздымались. Она игриво провела пальцем по его бедру, и он с некоторым удивлением обнаружил, что тоже почти голый.

Проследив его взгляд, она озорно хихикнула и сказала:

- Вы слишком крепко спите, властитель Ланди. Будь я врагом, замок был бы моим. Пока вы храпели и всхлипывали, я сняла ваши штаны, белье и носки. А рубашку, увы, смогла только расстегнуть.

Отодвинув ее, он сел и снял провинившуюся рубашку.

- Вы наглая и бесстыжая девчонка, Скай О'Малли, - произнес он сквозь сжатые зубы, - но я все же хочу вас. Мощи святые, как я хочу вас!

Она откинулась, притянув его к себе, и наконец свершилось то, чего Адам де Мариско так желал всю ночь. Он страстно целовал ее, и его губы впивались в ее тело, оставляя на нем синяки. Но ее руки, сомкнувшиеся на его шее, притягивали его еще теснее, насколько это вообще возможно для людей, и ее язык впивался в его губы. Он ощущал своей волосатой грудью прижимающиеся к ней мягкие маленькие холмики ее грудей, и это вызывало в нем невероятный прилив страсти. Когда он понял в свое время, что Скай О'Малли никогда не будет его женой, он поклялся не спать с ней. Но сегодня ночью он понял, что эту клятву сдержать не сможет. Она ведь сказала, что хочет его, и - видит Бог - он хочет ее!

Сладость ее мягкого острого язычка была почти непереносима. Его губы разжались, и он впустил его внутрь, чтобы терзать и ласкать его своим языком. Но теперь он перехватил инициативу: загнал ее язык обратно и ворвался к ней в рот, насилуя и терзая его своим языком, пока она не откинула голову назад, застонав, в то время как сладострастный трепет охватил все ее тело, а соски напряглись от желания.

Адам де Мариско улыбался, глядя на ее охваченное страстью лицо. Она была самой прекрасной и чувственной женщиной, которую он когда-либо знал. Она полностью отдавалась ему, доверяя ему так, как не доверяли другие женщины. Ее глаза распахнулись, и он тихо сказал:

- Ты так прекрасна, моя девочка. Когда я смотрю на все прелести, которые ты даришь мне, я не знаю, с какой начать.

Она улыбнулась и опустила его большую голову так, что она оказалась на ее груди. Она вздохнула и издала стон удовольствия.

Но сначала он только любовался ее прелестными маленькими грудками - он был уверен, что у нее самые прекрасные округленные холмики нежной плоти с изящными розовыми сосками. Он осторожно сжал один из них губами, а его рука жадно сжимала вторую грудь. Пальцы одной ее руки запутались в его черных волосах, притягивая его голову все ниже, а вторая рука ласкала его шею. Ее прикосновение вызвало такую вспышку наслаждения, что тело его содрогнулось.

Подняв голову, он покрыл поцелуями ее лицо, нежное горло, мягкие плечи и вздрагивающие груди. Переместившись ниже, он впился во впадину пупка, покрыл горячими поцелуями живот, и она, воспламеняясь все больше от прикосновений его любящих рук и губ, прошептала:

- О, Адам, да, да!

И несмотря на охватившую его страсть, он не смог сдержать смешка. Она была чертовски непосредственна даже в страсти.

- Помнишь, что я однажды сказал тебе, моя девочка? Любовь - это великое искусство. И я не буду торопить наслаждение, тем более что я не позволю этому снова случиться с нами.

- Адам! - Она попыталась сесть, но он не позволил ей и только посмотрел ей в глаза.

- Я не буду твоим любовником, Скай О'Малли, и я сказал тебе однажды, что у меня нет ни титула, ни власти, достаточных, чтобы стать твоим мужем. Ты всех дороже мне на земле, и ради тебя я буду сражаться даже с драконом, но я не буду твоим любовником!

Она не стала спрашивать его почему. Она знала: он любит ее, и она любит его.., но не как жена любит мужа. Они оба знали это. Вместе с другим ее партнером по делам, Робертом Смоллом, он был ее лучшим другом, а она обращалась с ним недостойно, приходя к нему и прося, нет, умоляя, чтобы он покрыл ее, как покрывает жеребец-рекордсмен ее кобыл. Она залилась краской стыда от этой мысли.

- Прости меня, Адам. Дай мне встать. Я должна покинуть тебя, я не имею права находиться здесь.

- Нет! - Он властно удержал ее на постели. - Разве ты пришла затем, чтобы подразнить меня своими прелестями, милая Скай, и затем покинуть, пробудив во мне зверя? - Он рассмеялся. - Ты сказала, что я нужен тебе, моя девочка. Ну а теперь ты нужна мне, и я устал от разговоров. Оставим разговоры на потом. - И его рот скользнул по ее телу вниз столь быстро, что это нападение застало ее врасплох и у нее перехватило дыхание.

- Адам! - наконец смогла выдохнуть она.

- Тихо, дорогая! - ответил он, и его язык проник в глубины ее существа, посылая в ее душу маленькие раскаленные стрелы любви. Подобно языку пламени, прикасался он к бархатистой поверхности ее самого потайного уголка, пробуждая в ней знакомое и одновременно неизведанное наслаждение. Ее прекрасное тело реагировало с голодной жадностью женщины, которой долго пренебрегали, - и, в сущности, она ведь не занималась любовью с пятого месяца ее последней беременности, то есть почти год. Она простонала, когда жидкий огонь окатил ее тело, а его язык все искал и находил, возбуждал и удовлетворял, любил и терзал и ее тело, и ее душу.

Реакция Скай доставляла большое наслаждение Адаму де Мариско, и наконец, когда ее страсть достигла почти предела, он сел так, что его огромное копье грозно выступило вперед. Подняв почти потерявшую сознание Скай, он осторожно опустил ее на свое орудие, поддерживая ее руками. Он был очень осторожен, так как из-за воздержания она была очень узкой. И когда он заполнил ее до предела, она закричала от наслаждения. Вместе они наклонялись вперед и назад, пока резкая судорога не охватила тело Скай и она, всхлипнув, не обмякла в его руках. Довольный тем, что она достигла пика, он решил позаботиться о себе. Он положил ее на свою гигантскую кровать и, возвышаясь над ней, подобно башне, глубоко погрузил свое твердое орудие в ее пульсирующие ножны. Наконец, удовлетворенный, он покинул ее и откатился на край кровати, чтобы восстановить дыхание, прежде чем снова заключить ее в объятия.

Они проспали несколько часов, и их разбудил свет утра, пробившийся сквозь единственное окошко в спальне башни. По его дыханию она догадалась, что он не спит, и несколько минут тоже молчала, не в состоянии говорить, не зная, что сказать ему. Он разрешил это затруднение, тихо пробасив:

- И как только смертная женщина способна доставить столько наслаждения, моя девочка? Хотел бы я быть твоим мужчиной, Скай О'Малли.

- Я бы хотела выйти за тебя замуж, Адам, ибо ты сильнейший мужчина из всех, кого я знала. С тобой я всегда в безопасности, а ты всегда говорил, что без мужчины с моим богатством и красотой я всегда буду беззащитна перед властями предержащими. И мне стыдно использовать тебя для этого, но ты нужен мне сейчас, нужен!

- Скай, нет ничего удивительного в том, что женщине нужен мужчина, но это еще не повод для нашего брака. Ты это знаешь. - И он рассмеялся, чтобы разрядить напряжение. - Не могу не думать о том, что при дворе Елизаветы нет такого мужчины, который бы не продал душу, чтобы оказаться на моем месте этой ночью. - Он приподнялся на локте и посмотрел на нее. - Однако ты понимаешь, почему я не могу рассматривать твое предложение всерьез?

- Понимаю, Адам.

- Мы просто друзья, - улыбнулся он ей, - и я не хотел бы, чтобы ты встретила человека, которого полюбишь по-настоящему и от которого будешь вынуждена отказаться из-за ложно понятой преданности мне.

- Больше никого не будет, - твердо сказала она. - Господи, Адам! Я пережила за пятнадцать лет четырех мужей. Конечно, Дом, эта свинья, - это не потеря. Но Халид, Джеффри и Найл - это другое дело. Их я любила и вряд ли смогу пережить смерть еще одного любимого человека, Адам. Я начинаю верить, что приношу мужчинам, любящим меня, только горе. У меня было достаточно мужей! И шесть детей - вполне достаточно для любой женщины. Отныне я свободна! Свободна вести самостоятельную жизнь и могу сама выбирать себе партнеров.

- И любовников, - тихо произнес он.

- Возможно, - медленно сказала она и вдруг покраснела. - Я поняла, что не могу обходиться без мужчины. Ведь это чудовищно, Адам?

- Ты можешь обходиться без мужчины, если захочешь, моя девочка, - ответил он. - Эта ночь - совсем другое дело. Тебе нужно было просто побыть с другом, с тем, кто тебя любит, с тем, кто может тебя утешить.

- Но, Адам, - продолжала она дразнить его, - никто не может утешить меня так, как ты.

Их глаза встретились, и оба вспомнили свою первую встречу, когда он предложил свою помощь, в которой она отчаянно нуждалась, ценой одной ночи в его постели. Она тогда очень страдала после потери Джеффри и их младшего сына. Когда она сдалась и плакала в его объятиях, он начал любить ее.

- Дай мне утешить тебя, моя девочка, - сказал он. - Теперь это стало их паролем, и оба рассмеялись при воспоминании об этом случае. - Сколько ты будешь в Линмуте? - спросил он, когда смех затих.

- Это зависит от Сесила. Сначала я должна отправить письмо, а затем ждать решения, могу ли появиться при дворе с прошением для королевы о наследии Патрика.

- А если тебе не позволят приехать ко двору, Скай?

- Тогда я обращусь с прошением к королеве из Линмута. Робби скоро вернется и походатайствует за меня, если мне самой не будет позволено появиться перед королевой.

Он кивнул:

- А где твои дети? Я надеюсь, они не в одном месте?

- Нет, Адам, я достаточно умна для этого. Старший сын, Эван О'Флахерти, на своей земле в Баллихинесси. Дядя послал моего старшего брата Майкла присматривать за ним. Ему уже тринадцать лет, он почти мужчина. Через три года он должен жениться на Гвинет Саутвуд, дочери Джеффри от его первого брака. Младший брат Эвана, Мурроу О'Флахерти, находится в имении графа Линкольнского. Ему нужно заводить влиятельных друзей, так как у него нет земли. Я могу дать ему богатство, но не земли. Земли он должен будет добыть сам, Адам.

Виллоу находится с леди Сесили Смолл. Моя старшая дочь не любит Ирландию. Наверное, наследственность ее отца заставляет ее стремиться к более мягкому климату. Поэтому я разрешила ей перезимовать у леди Сесили, пока Робби в отъезде. Они любят друг друга, и леди Сесили обучает ее всем женским премудростям. Слава Богу, что Робби и его сестра согласились формально удочерить ее, дать ей свое имя и сделать наследницей. То, что ее отец был испанцем, могло бы помешать ей в обществе, а если бы еще стало известно, что он был великим сводником Алжира! - Скай содрогнулась. - Хотя я любила Халида, его дочь не должна об этом знать. - Она хихикнула:

- Халида бы развеселило, узнай он, что его дочь - настоящая английская девочка. Но без имени Робби Смолла она бы пропала.

Большинство людей думают, что она действительно родственница Робби.

Мой маленький граф Линмутский - придворный паж. Итак, Адам, мне нельзя появляться при дворе, но мой Робби - любимый паж королевы. Говорят, он с каждым днем все больше становится похож на Джеффри. - Она улыбнулась. - Самого Джеффри называли "ангельским графом", а наш сын Робби получил при дворе прозвище Херувим. Как бы Джеффри гордился им! И мои дети от Бурка находятся в безопасности в их замке.

Нет, Сесил не сможет использовать против меня моих детей. Только Робби сравнительно доступен для него, но, будучи наследником одного из знатнейших родов Англии, он неприкасаем. Кроме того, Сесил не настолько жесток, чтобы пользоваться в войне детьми. Мягкое сердце - проклятие дворянина, а лорд Берли - честный человек, несмотря на то что он фаворит Елизаветы Тюдор.

- Ты не простила ее, а, Скай?

- Нет, Адам, я никогда не прощу ее за то, что она сделала мне. И я не прощу ей то время, которое она украла у нас с Найлом, особенно теперь, когда.., когда Найл мертв.

- Скай, милая Скай! - Он обнял ее и прижал к груди. - Не воюй больше с Бесс Тюдор, моя девочка. Обещай мне! - Он внезапно испугался за нее.

- Обещаю тебе, Адам. Я стала мудрее той женщины, которая нападала на королевские суда прямо у нее под носом. То, что королева никогда не сможет доказать это, - уже достойная победа.

- Нам просто повезло тогда, Скай, - мягко возразил он. Она хмыкнула:

- Мне жаль только изумрудов. - И он рассмеялся вместе с ней. Тут она отклонилась от него. - Черт, Адам, я просто умираю от голода! Ты плохой хозяин, раз не кормишь меня.

- А я-то думал, ты уже получила от меня все, что хотела, моя девочка, поддразнил он ее, бросая в нее подушку.

- Я не ела ничего приличного уже несколько дней. Глиннис умеет готовить?

- Это только один из ее главных талантов, - ответил он подмигивая. Скай рассмеялась, а де Мариско продолжал:

- Теперь, когда ты успокоилась и готова двигаться, я прикажу, чтобы она что-нибудь принесла нам.

Скай опомнилась:

- Да, Адам, мне нужно ехать, мое письмо должно отправиться к Сесилу сегодня утром.

Через час Глиннис уже шла из кухни в спальню, расположенную наверху башни, и ее могучие ноги сгибались под тяжестью подноса с едой.

- Я принесла всего понемножку! - объявила она с дружелюбной ухмылкой. Сегодня вы уже не захотите есть, миледи.

Глиннис сделала книксен и оставила их созерцать приготовленные для них яства. Там стояли две дымящиеся тарелки с овсянкой, приправленной вареной грушей, накрытое крышкой серебряное блюдо, потускневшее от времени, где были яйца, сваренные в густых сливках, а также сухое испанское вино и укроп. Блюдечко с толсто нарезанными ломтиками розовой деревенской ветчины, горячий батон ржаного хлеба, завернутый в льняную салфетку, чтобы не остыл, свежее масло и густой мед. Картину завтрака довершал серебряный кувшин с коричневым элем.

- Боже мой, - воскликнула Скай в восхищении, - Глиннис могла бы получить работу на моей кухне, Адам! - Она взяла простой деревянный кубок и наполнила его. Вскоре каша была съедена, яйца и ветчина проглочены, и Скай, сидя в кресле, закутанная в огромную шелковую рубашку де Мариско, вытянув свои длинные ноги, большими глотками потягивала коричневый эль. Опустошив половину кувшина, она потянулась за хлебом. Отрезав аккуратно кусочек, она намазывала его маслом и медом, а затем отправляла в рот.

Адам, и сам не последний гурман, с удовольствием наблюдал за ней. Ему всегда нравился ее здоровый аппетит. Женщины, нехотя поклевывающие пищу, считая, что это соответствует хорошим манерам, всегда его раздражали. Скай любила хорошую еду.

- Я сам отвезу тебя в Линмут, - сказал он, и она кивнула головой, так как рот у нее был полон. - Ты хочешь, чтобы я остался в Линмуте до того, как будут получены вести от Сесила?

Она проглотила кусок:

- Нет. Лучше, чтобы Сесил не вспоминал о твоем существовании. И кроме того, может статься, что мне придется бежать, а Ланди - достаточно надежное пристанище для меня.

- Всегда, моя девочка! - согласился он с улыбкой, которая согрела ее всю до кончиков пальцев на ногах.

***

Они отплыли с Ланди под лучами восходящего солнца, и свежий юго-западный бриз вскоре домчал их до Линмута. Адам ввел свое суденышко в маленькую бухту под скалой замка, где уже несколько веков назад графы Линмуты устроили запасной выход из замка в потайной пещере.

Адам не остался в замке.

- К полудню ветер утихнет, и я застряну здесь, если не отправлюсь сейчас же, милая Скай. Не слишком приятно, конечно, грести домой одиннадцать миль. Он крепко обнял ее и быстро, но нежно поцеловал. - Будь осторожна, моя девочка. В случае, если я понадоблюсь, используй прежние сигналы. У меня день и ночь будет юнга на часах.

С пощипывающими от подступающих слез глазами она наблюдала, как он выплыл в бухту, а из нее - в манящую голубизну моря.

Она вытерла глаза и, никем не замеченная, помчалась по стертым каменным ступеням вверх, в Линмутский замок. Попав в него через узкий проход, открывающийся в один из коридоров в самой старой части замка, она нашла свою комнату.

- Доброе утро, госпожа, - прощебетала Дейзи, когда она появилась в дверях. - По счастью, мне удалось заметить шхуну лорда де Мариско, входящую в бухту. Не хотите ли поесть?

- Нет, - ответила Скай, - я сыта. Уот Мэсон здесь, Дейзи?

- Да, госпожа.

- Найди его поскорее, Дейзи. Он должен отправиться в Уайтхолл с посланием для лорда Берли.

- Лорд Берли в Девоне, госпожа, он в поместье сэра Ричарда де Гренвилля.

- Вот как? - удивилась Скай. - Старый паук редко оставляет двор. Странно. Что его привело сюда?

- Слухи о восстании, госпожа, - сказала дрожащим от переполнявшего ее сознания важности новостей голосом Дейзи. - Они идут еще с прошлого года, когда королева Шотландии бежала в Англию. Опасаются восстания болотных лордов на севере. Говорят, что восставшие в случае победы восстановят прежнюю религию, извините за выражение, госпожа.

- Ничего, Дейзи. Я католичка по рождению и религию менять не собираюсь, но и в бунт из-за религии ввязываться не буду. Религия - это личное дело каждого, его души и Бога. Северные лорды сошли с ума, если думают низвергнуть Елизавету Тюдор и возвести на престол ее кузину Марию Стюарт. Они не знают дочери Генри Тюдора так, как я. Эти идиоты потеряют все, и церковь не восстановит потери из-за них! Лучше не смешивать имущество и веру. А теперь найди Уота Мэсона. Он отправится с моим посланием в имение Гренвиллей.

Дейзи выбежала из комнаты, а Скай села за свой маленький письменный стол сочинять письмо королевскому государственному секретарю, самому могущественному сановнику Уильяму Сесилу, лорду Берли. Она не сомневалась, что старая лиса не преминет встретиться с ней, но вот поможет ли он ей - это вопрос. Скорее всего Сесилу не нужны новые проблемы в Ирландии, особенно учитывая надвигающееся восстание в самой Англии. "Бог в помощь Мэри Стюарт, подумала Скай. - Мы никогда не имели ничего общего, но она спасла меня просто благодаря своему присутствию в Англии, чтобы устроить здесь смуту".

Записка Скай была краткой и состояла из приветствия и сообщения, что графиня Линмутская хотела бы видеть его перед его отбытием ко двору. Она может либо прибыть к нему, либо принять его у себя в Линмуте. Не будет ли он так добр послать ответ с ее посыльным?

Вернулась Дейзи с Уотом Мэсоном, который встал на колени, приветствуя госпожу. Скай запечатала письмо тяжелым золотым перстнем с вензелем, на котором были изображены морские драконы О'Малли. Подняв глаза, она вручила письмо Уоту, сказав:

- Это послание лорду Берли, королевскому государственному секретарю и казначею. Он сейчас в имении сэра Ричарда де Гренвилля. Отдай его только лорду Берли лично в руки и жди ответа. Ты понял меня, Уот? Ты должен отдать мое письмо только лорду Берли.

- Есть, госпожа. Я понимать. - Уот поднялся с колен и выскочил из комнаты.

Итак, подумала Скай, игра началась. К ее удивлению, ей почти не пришлось ждать продолжения. Уот с ответом от Уильяма Сесила оказался в Линмуте уже к концу дня, Скай нетерпеливо разорвала конверт и прочла записку. Сесил приедет к ней! Он прибудет в Линмут через два дня и заночует здесь по дороге в Лондон. Его помощь обойдется недешево, но наследство и титул Патрика будут спасены.

- Госпожа! - влетела в комнату Дейзи. - Они здесь! Испуганная Скай вздрогнула, не понимая, о ком идет речь, кого Дейзи имеет в виду. Прежде чем она собралась с мыслями, в комнату вбежала ее младшая дочь Виллоу.

- Мама! - Виллоу бросилась в объятия Скай. Руки Скай сомкнулись вокруг дочери:

- Любимая моя доченька! Как мне тебя не хватало! - Внезапно счастливые слезы хлынули из ее глаз - так похожа была дочь Халида на своего отца: те же янтарно-золотые глаза, окаймленные толстыми черными ресницами, и такие же черные волосы.

- Мама, ты останешься здесь на мой день рождения? - Виллоу вывернулась из объятий матери и серьезно взглянула ей в глаза.

- Разве уже наступил апрель? - начала прикидывать Скай.

- О, мама! Конечно, уже апрель, и мой день рождения через пять дней! Мне будет девять лет!

- Так много, Виллоу? Скоро придется искать тебе мужа.

- Спасибо, мама, я сама найду себе мужа! - дерзко ответила Виллоу, и Скай поняла, что, хоть Виллоу и похожа на отца, характер у нее мамин.

- Ты выйдешь замуж только за того, кого полюбишь, дорогая, - пообещала Скай дочери.

- Вы ее испортите, - прозвучал знакомый голос, и Скай улыбнулась поверх головы Виллоу вошедшей в комнату леди Сесили.

- Как и вы, - хихикнула она.

- Не ожидала, что вы снова появитесь в Англии, - сказала Сесили, усаживаясь в удобное кресло у камина.

Скай села в кресло напротив и, посадив на колени Виллоу, ответила:

- Так было нужно. У меня плохие новости. Старый Мак-Уилльям умер, и без взрослого наследника наследство моего крошки Патрика в опасности. Лорд Берли у Гренвиллей, и через два дня он приедет поговорить со мной.

Леди Сесили кивнула:

- Он знает о смерти старика?

- Об этом никто еще не знает. Мы похоронили его тайно, и мой дядя Симус сейчас управляет замком. Я приехала, чтобы подать прошение королеве, если Берли разрешит мне вернуться ко двору. Если нет, то не знаю, что и делать. Возможно, Дикон де Гренвилль замолвит за меня словечко, а когда через месяц вернется Робби, то и он поможет, - сказала Скай.

Леди Сесили глубоко вздохнула:

- Милейшая Скай, да если будет нужно, я сама поеду ко двору хлопотать за вас. - Она наклонилась и, взяв тонкую кисть Скай в свои пухлые ладони, сказала:

- Приношу свои соболезнования по поводу Найла. - Ее строгие голубые глаза увлажнились.

Но прежде чем Скай смогла ответить, раздался голос Виллоу:

- Мама, ты найдешь мне нового отца? Я не знала моего родного папу, но мне так нравились Джеффри и Найл!

- Не думаю, что выйду замуж, любовь моя, - сказала Скай. - Твоей маме хватит четырех мужей, и у меня уже есть все дети, которых я хотела. Ты ведь еще не видела своего нового братика Патрика. Это такой милый мальчишка, просто вылитый Найл. Ты поедешь со мной в Ирландию летом посмотреть на него?

Виллоу сонно кивнула - для нее день уже кончался. Скай кивнула Дейзи, и та вышла вперед:

- Идемте, мисс Виллоу, я покормлю вас отличным ужином: тосты с сыром и сладкий девонский сидр. А потом уложу вас в кроватку.

Виллоу слезла с коленей матери, взяла Дейзи за руку, и они вышли из комнаты.

- Что слышно о Робби? - спросила Скай леди Сесили.

- Его передовое судно было в Плимуте на прошлой неделе. Португальцы считают, что у них есть монополия на торговлю, но зато у Робби найдутся кое-какие связи. Трюмы кораблей его флота полны гвоздикой, мускатным орехом, перцем и корицей. Он передал мне, что у него есть нечто особенное для вас какие-то необычные драгоценные камни.

- Мы заработаем приличное состояние на этом плавании, - заметила Скай. Даже после вычета королевской доли у нас останется солидная прибыль. - Она мрачно улыбнулась:

- Это все, что у меня осталось, леди Сесили.

Дети и прибыль.

- Вы еще полюбите снова, дорогая.

- Не теперь, - сказала Скай. - Если мне снова удастся вкрасться в доверие к королеве, мне не нужен будет мужчина, который бы защищал меня.

- Но вспомните, Скай, ведь именно действия королевы вынуждали вас искать мужской защиты в последние годы, - напомнила леди Сесили, - Королева знает, что, если она поступит со мной так же, как в прошлый раз, я отомщу ей соответствующим образом. Хоть она и не смогла доказать, что я принимала участие в пиратстве, но она знает это.

- Не торопитесь принимать решение, дитя мое, - предостерегающим тоном сказала леди Сесили. - Подождите разговора с лордом Берли. Он хоть и человек королевы, но все-таки он честный.

- Да, - ответила Скай, - это достойный человек. Это и занимало ее мысли, пока она готовила замок к прибытию лорда Берли. Замок, пока его юный хозяин был при дворе, а Скай в Ирландии, превратился в обиталище спящей принцессы. Теперь слуги мыли и скребли все уголки, протирали и полировали мебель. В главном зале появились огромные фарфоровые вазы с весенними цветами, в спальнях на кроватях были постланы надушенные травами простыни и покрывала. Когда через два дня Уильям Сесил, сэр Ричард де Гренвилль и их свита медленно проезжали по расчищенной и посыпанной гравием дороге, они восхищались великолепно подстриженными зелеными лужайками и яркими красками весеннего сада вокруг замка. Ров замка был заполнен водой еще со времен отца Джеффри.

Скай приветствовала гостей в большом зале, отметив при этом восхищение всех мужчин при ее появлении. Она надела черное бархатное платье с большим вырезом, обнажающим ее красивую молочно-белую кожу и мягкие полукружья маленьких грудей. Стоячий воротник был весь в серебряных кружевах, как и ленты на отороченных каракулем рукавах и нижней юбке. На шее - серебряное ожерелье с персидским лазуритом. Темные роскошные волосы были упрятаны под великолепную шапочку из серебряных нитей.

Приветствуя их, она сказала:

- Добро пожаловать, лорды! Добро пожаловать в Линмут!

- Господи, Скай, - восхитился Ричард де Гренвилль, - вы выглядите так же молодо, как и в нашу первую встречу! А я слышал, что вы наконец-то подарили старому Мак-Уилльяму долгожданного наследника. - Он смачно расцеловал ее в обе щеки, но затем его лицо приняло строгое выражение. - Приношу свои соболезнования по поводу кончины Найла, - выдавил он.

- Плохая кончина хорошего человека, - заметил Уильям Сесил. - Добрый день, мадам. Я счастлив снова видеть вас в Англии.

- Будучи в Англии, я по крайней мере не могу готовить восстание в Ирландии, - ядовито заметила Скай.

Отрывистый сухой смех любимца королевы показал, что он оценил шутку.

- Мы понимаем друг друга, как всегда, леди Бурк, - сказал он, - но какую службу я могу сослужить вам?

- Мы можем поговорить наедине, сэр?

Он кивнул.

- Дикон, - сказала она де Гренвиллю, - не могли бы вы проводить этих джентльменов в зал и уделить внимание закускам, которые приготовили для вас мои слуги? Насколько я понимаю, дорога была нелегкой. - Она снова повернулась к Уильяму Сесилу:

- В моей библиотеке оказалась бутылка редкого бургундского, лорд.

Он последовал за ней из приемной залы по коридору, ведущему через двойные дубовые двери в уставленную рядами книг комнату со слуховым окном. Струящийся сквозь него солнечный свет делал комнату теплой и привлекательной. Скай указала рукой на кресло:

- Не хотите ли присесть, лорд?

Он уселся в большое комфортабельное кресло и принял от нее серебряный кубок благоухающего вина.

Налив себе другой кубок, Скай подняла его, произнеся тост:

- За королеву!

- За королеву! - ответил Сесил.

Они выпили, и Скай, наклонившись к нему, сказала:

- Старый Мак-Уилльям умер, и мой маленький сын теперь новый лорд Бурк.

- У меня не было такой информации, - ответил лорд Берли, восхищаясь ее прямотой. Большинство женщин начинают в таких случаях юлить. Куда же смотрят, однако, его шпионы?

- С вашей разведкой в Ирландии все в порядке, лорд, - сказала удовлетворенная Скай, словно читая его мысли. - Мой тесть похоронен тайно, и мой дядя распоряжается замком и землями вместо меня. Ваши дублинские англичане и мои ирландские соседи думают, что Рори Бурк лежит при смерти, и точат зубы на его земли. Поэтому его смерть еще не стала достоянием гласности, и поэтому я пригласила вас. Без благословения и защиты королевы маленький Патрик останется без земли и титула. Я вынуждена ходатайствовать перед вами, лорд. Позвольте мне вернуться ко двору, чтобы я могла обратиться лично к ее величеству. Суда О'Малли воюют с испанцами в пользу Англии, и королева получает свою долю от прибыли. Я ничего не прошу для себя, лорд. Я прошу только за своего сына, легитимного наследника земель и титула Бурков.

Уильям Сесил не отрывал глаз от своего кубка. На севере лорды Лумли и Арундел, Нортумберленд и Уэстморленд уже создавали неприятности из-за этой проклятой королевы шотландцев, Марии Стюарт. Согласно с догматами своей религии они полагали возможным помогать ей в притязаниях на британский престол. Видит Бог, королева слишком попустительствовала этим римским католикам. Елизавета Тюдор предпочитала свое понимание католичества папистскому, однако не преследовала своих подданных-католиков, если они были лояльны прежде всего к Англии, а не к Риму.

Лорд Берли покачал кубок, созерцая скольжение рубиновой жидкости вдоль серебряных стенок, К концу лета в Англии определенно намечается заварушка. Если сейчас престол не подтвердит право маленького Патрика на титул, то вскоре произойдет то, чего опасается Скай: англичане и ее не менее алчные ирландские соседи ринутся на ее земли, сражаясь за каждую пядь.

И ирландцы начнут войну с англичанами. Не важно, чья возьмет верх: англо-ирландские лорды все равно потребуют денег и солдат, чтобы сражаться с Бурками и О'Малли, и королеве придется послать и деньги, и солдат. Ирландия бездонная бочка, в которую проваливаются армии и золото. Нет, решил Уильям Сесил, престолу больше не нужны враги или неприятности в Ирландии. Особенно враги, в распоряжении которых находится целый флот, который они не прочь использовать против Англии. Корабли Скай патрулируют Ла-Манш и Бискайский залив, перехватывая испанские галеоны, чьи сокровища пополняют сундуки королевы. Суда О'Малли нужны королеве, а значит, и дружба Скай.

- Хм-м... - протянул Уильям Сесил. Он не собирался отдавать требуемое слишком дешево, и тут ему пришла в голову отличная мысль, как использовать Скай. - Мадам, я могу ходатайствовать перед престолом о поддержке наследственных прав вашего сына, однако взамен корона может попросить вас об одной услуге.

- У меня нет выбора, - ответила Скай, - что от меня нужно?

- Во Франции, между Провансом и Лангедоком, есть небольшое самостоятельное герцогство под названием Бомон де Жаспр. Правящий герцог недавно изъявил дружеские чувства по отношению к королеве. Он предложил нам торговое соглашение и гостеприимство для английских судов. Мы желали бы принять предложение, так как нам необходим надежный порт на Средиземноморье и хороший наблюдательный пункт во Франции.

Герцог желает обрести жену-англичанку, так как у него всего лишь один ребенок. Мальчик, но, по слухам, слабоумный. Королева так и не придумала, кого мы можем послать в Бомон де Жаспр. Неопытная девушка не годится: ее головка будет забита мечтами о любви и романтических чувствах. Но у вас, мадам, таких иллюзий быть не может. И вы сможете исполнить свой долг перед Англией. Если вы станете невестой герцога, я лично прослежу за тем, чтобы права вашего сына были защищены. Мальчик будет подопечным ее величества.

- Вы сошли с ума! - Скай была в шоке. - Я не могу оставить Ирландию и Англию! Здесь - вся моя жизнь.

Земли, богатство, дети! И я уже поклялась не выходить больше замуж, милорд. Я не переживу потерю еще одного любимого человека. Вы не можете требовать от меня этого! - Но она понимала, что он мог и требовал.

- Мадам, вы никогда не видели герцога Бомон де Жаспра. Поэтому и не можете любить его. Так что, если он оставит сей мир, это не причинит вам неудобств. Говорят, что, несмотря на все его стремление иметь ребенка, его здоровье пошатнулось. Похоже, через год-другой вы останетесь вдовой, но в этот период у Англии будет важный наблюдательный пункт в самом сердце Франции.

- Сэр, вы бессердечны! - воскликнула Скай. - Просите у меня все, что угодно, кроме этого, и я дам вам. Вы не можете требовать этого брака!

- Могу и требую, мадам! Единственный путь, который может обеспечить сохранение наследственных прав вашего сына, - это стать невестой герцога Бомон де Жаспра. - Взгляд его темно-карих глаз был прям и строг.

- Я обращусь лично к королеве!

- Вам запрещено Появляться при дворе. Попробуйте появиться там без разрешения королевы - и живо угодите в Тауэр. Кроме того, все равно королева последует моему совету. Без высокого покровителя, мадам, дети так беззащитны. А кто может быть выше королевы? Благодарной королевы? Подумайте, мадам!

Скай знала, что проиграла. Она, конечно, могла отвергнуть недостойное предложение лорда Берли и вернуться в Ирландию, чтобы начать войну с англичанами и своими ирландскими соседями и вести ее пятнадцать лет, пока ее сын сам не сможет защитить себя. Или же она станет женой иностранца. Это совершенно против ее намерений, но выбора нет. Однако она так легко не сдастся престолу, не выторговав себе определенных гарантий.

- Мой брачный контракт должен быть того же типа, что и с Саутвудом и Бурком, - твердо сказала она. - То, что принадлежит мне, остается моим. Я ни с кем не собираюсь делиться богатством. Женщины и без того слишком несчастны в этом мужском мире, и я не собираюсь остаться к тому же беззащитной, контролируемой в каждом пенни кем-то. Если герцог не согласится на это, тогда ничто, лорд Берли, включая ваши угрозы, не заставит меня пойти на этот брак. Он кивнул:

- Это будет нелегко исполнить, но если ваше приданое достаточно велико, мадам, трудностей с герцогом не будет. Довольно просто убедить его, что ваши поместья принадлежат вашим детям, которые, естественно, останутся здесь.

Теперь она кивнула ему. Ей будет невероятно трудно расстаться с детьми, особенно детьми Найла, но здесь они будут в безопасности. Патрик и Дейдра останутся на своих землях.

- Управлять землями Бурка должен мой дядя, епископ Коннотский, продолжила она.

- Идет, - согласился Уильям Сесил. - Старый Симус О'Малли хоть и папист, но человек честный и уважаемый. Он не доставит престолу неприятностей. Если поставить на этот пост англичанина или англо-ирландца, то опекун может в конце концов присвоить наследство. Кроме того, под защитой своего двоюродного деда дети будут в безопасности.

- Остальные дети останутся там, где находятся, - сказала Скай.

- Тогда, если вас не затруднит, постарайтесь собраться как можно скорее, мадам. Завтра я возвращаюсь к королеве. Вы последуете за мной через семь дней. Сообщите, как только прибудете в Лондон, я организую ваше представление ко двору. Где вы остановитесь?

- В Гринвуде. Линмут-Хаус слишком велик, чтобы открывать его для одного человека на такой короткий срок.

Он холодно улыбнулся: как всегда, ему была приятна расчетливость Скай. Леди Бурк, как и его жена, была щедра, но бережлива. Она понимает, что богатство следует увеличивать, а не расточать. Он одобрял ее стремление сохранить свое имущество. Она - прекрасный делец, лучше, чем большинство знакомых ему мужчин.

- Тогда, мадам, - сказал он, - сделка заключена. Буду рад видеть вас при дворе.

Ока проводила его до отведенной ему комнаты и быстро вернулась к себе. Она все еще не могла поверить в случившееся. Она ведь поклялась никогда больше не выходить замуж, и вот - собирается стать женой иностранного герцога и уехать из Англии. Герцогу нужны наследники, а она - испытанный производитель. Скай содрогнулась: неужели ей придется позволить незнакомому мужчине трогать ее, спать с ней? Одна только мысль об этом была ей отвратительна. Лорд Берли сказал, что герцог нездоров. Стало быть, может наступить момент, когда он будет не в состоянии исполнять супружеские обязанности. Можно надеяться на это.

В двери появилась вопрошающая леди Сесили:

- Ну? Сесил поддержит вас и устроит свидание с королевой?

- Да, - ответила Скай, - но за непомерно высокую цену. Я должна уехать в маленькое герцогство между Провансом и Лангедоком и выйти замуж за его правителя.

- Что? - На лице пожилой женщины был написан ужас, она схватилась рукой за сердце. - Очевидно, лорд Берли шутит с вами, Скай? Он не может быть столь жесток!

- Может, и я была вынуждена согласиться, в чем он был уверен. Герцогство предложило Англии средиземноморскую базу и аванпост во Франции. А также, как я подозреваю, хотя лорд Берли этого не сказал, и в Италии. Предполагают, что герцог вскоре умрет, а это значит, что через два года, как сказал Сесил, я вернусь домой.

- И тогда они снова используют детей Бурка как средство давления на вас? Леди Сесили была в гневе. - Боже мой! Неужели Сесил стал королевским сводником?

- Не знаю, - устало ответила Скай, - могу лишь надеяться, что лорд Берли воспримет мое жертвоприношение как плату за все.

- Не могу представить, - в бешенстве прошипела леди Сесили, - чтобы он мог помыслить о том, чтобы разлучить вас с детьми!

Скай не могла сдержать смех. Милая; милая леди Сесили! Пухлая вдовая сестра Роберта Смолла взяла Скай под свое крылышко несколько лет назад, с самого ее прибытия в Англию, и фактически была ее второй матерью. Она любила ее, Виллоу и всех детей Скай, была бабушкой Виллоу и Робину, но прежде всего верным и преданным другом.

- Не тратьте нервы на лорда Бурка, - сказала Скай, - это ничего не изменит. Но я не покину Англию, пока не увижусь с Робби.

- А дети Бурка, Скай?

- Если я вернусь в Ирландию попрощаться с ними, то не смогу расстаться. Взять их с собой я тоже не могу: дорога трудна и опасна, а я ничего не знаю о своем будущем муже. Дейдра и Патрик еще так малы. Они не будут скучать обо мне, пока о них заботится дядя Симус. Если же брак окажется удачным, я пошлю за ними. И я хочу просить вас заботиться о Виллоу. Оба мальчика О'Флахерти в безопасности. - Она всхлипнула при воспоминании о маленьких и беспомощных детях Найла. Сколько пройдет времени, пока она снова увидит их? Патрик скорее всего не узнает ее. Ему всего два месяца, а Дейдре нет и полутора лет. Запомнит ли она свою мать? Вряд ли. Слезы вновь хлынули из ее глаз.

Наутро лорд Берли со свитой покинул Линмут, и следующие несколько дней Скай была занята сочинением писем дяде, мачехе и прочим необходимым для обеспечения нормального функционирования ее мира людям, в которых сообщала о своих планах переезда в Бомон де Жаспр. Письма были отправлены с курьерами на лучших линмутских лошадях, так как Скай хотела узнать мнение своей семьи еще до отъезда. Она решила отплыть на одном из кораблей О'Малли и хотела, чтобы ее флагман "Чайка" ожидал ее в конце месяца в Лондоне. Она должна была обеспечить себе надежный эскорт, который бы избавил ее от пиратской угрозы. Вспоминая страшного алжирского капитана Джамиля, она сомневалась, что вообще доплывет до Бомон де Жаспра. И все же плыть морем было проще, чем путешествовать через бурлящую Францию.

Перед отъездом в Лондон Скай получила длинное письмо от своей сестры Эйбхлин, описавшей свое посещение монастыря св. Марии и итоги расследования трагической смерти Найла Бурка. "Дарра действительно сошла с ума, - писала Эйбхлин. - Что касается злодейки Клер, то она столь же загадочно исчезла, как и появилась".

Скай смяла пергамент, на котором было написано письмо. Клер О'Флахерти!

- Да попадет твоя черная душа в ад! - яростно прошипела она. - Клянусь самым святым - Патриком: если наши пути пересекутся, я убью тебя собственными руками! - Произнеся эту страшную клятву, она почувствовала облегчение.

Скай решила взять с собой в Лондон Виллоу, чтобы провести с ней побольше времени. Ей хотелось, чтобы Виллоу увидела своего любимого брата Робина. Она старательно объяснила Виллоу свою ситуацию, и та поняла ее. Виллоу - не по годам смышленая девочка - прекрасно знала, что без собственности и золота любой человек беспомощен. Но даже с ними, как ее мать, человек беспомощен перед властью.

- А я не могу поехать с тобой, мама? - спросила она.

- Нет, пока я не буду убеждена, что брак удачен, любовь моя, - сказала Скай. - Я ведь ничего не знаю об этом герцоге, Виллоу. Он может оказаться достойным джентльменом, о котором я буду заботиться. Но он может оказаться и не столь приятным, и тогда я предпочла бы, чтобы мои дети оставались в безопасности в Англии и Ирландии. Понимаешь?

- Думаю, да, - тихо сказала Виллоу. - Если он неприятный, а я буду с тобой, он может угрожать мне, чтобы заставить тебя сделать то, что ты бы иначе не сделала, как лорд Берли.

- Боже милосердный! - всхлипнула леди Сесили. - Ел всего девять, а она уже понимает, как устроен мир!

- Это к лучшему, - сказала Скай, - меньше разочарований в нем. Ты права, любовь моя.

- Тогда лучше мне остаться здесь, с леди Сесили, - холодно заявила Виллоу.

- Гораздо лучше, - согласилась с ней мать, - по крайней мере сейчас.

Глава 2

Ровно через неделю после отъезда Уильяма Сесила в Лондон графиня Линмутская последовала за ним. Большая дорожная карета с гербом Саутвудов неуклюже тащилась по размытым весенним дорогам в столицу. Однако Скай, леди Сесили, Виллоу и Дейзи чувствовали себя внутри вполне комфортно. Рессоры кареты были хороши, красный бархат покрывал удобные мягкие подушки, набитые конским волосом и шерстью, а в ногах, обернутые во фланель, лежали нагретые кирпичи. Полсти из лапок рыжей лисы согревали путешественниц. Скай машинально поглаживала теплый мех, вспоминая те счастливые времена, когда под этой полстью она была с Джеффри.

Кучер с помощником восседали на передке, управляя четырьмя сильными лошадьми, влекущими карету.

Впереди и сзади кареты скакало по шесть вооруженных слуг. Лошадей регулярно меняли, чтобы не снижать скорость продвижения, а впереди постоянно скакал вестовой, обеспечивавший ночлег и дневной отдых в лучших постоялых дворах.

Через четыре дня они были в Лондоне и, проехав сквозь шумный город, оказались в тихой небольшой деревушке Чизвик, где на берегу Темзы находился дом Скай. Он был последним в ряду фешенебельных зданий, принадлежавших Солсбери, Уорчестерам, епископу Даремскому. Рядом с Гринвудом, домом Скай, стоял Линмут-Хаус, принадлежавший теперь ее сыну Робину.

Гринвуд - трехэтажное здание из розового кирпича, стоящее в глубине парка. Когда карета Скай миновала открытые железные ворота и двинулась дальше, мимо улыбающегося и кланяющегося привратника и его непрерывно приседающей в реверансах жены, она вспомнила, как жалко выглядел этот дом всего семь лет назад. Ныне подстриженные лужайки, ухоженный парк, красивая аллея - все было прекрасно. Да, подумала Скай, это именно ее дом. Она улыбнулась: Гринвуд всегда был для нее счастливым местом.

- Добро пожаловать домой, миледи, - встретил их у входа мажордом. - У меня есть для вас письмо от лорда Берли. Куда принести его, миледи?

- В библиотеку, - быстро ответила Скай. - Виллоу, любовь моя, проводи Дейзи и леди Сесили. - Сама Скай поспешила в библиотеку, стягивая на ходу бледно-голубые надушенные перчатки из кожи козленка, которые швырнула на столик, войдя в библиотеку. Она расстегнула плащ с капюшоном, отороченным горностаем, и бросила его на руки спешившего за ней слуги, который понес его в гардероб. Мажордом уже шел к ней с письмом на серебряном подносе.

- Я хочу остаться одна, - сказала Скай, взяв письмо. Когда двери за мажордомом плотно закрылись, она быстро распечатала письмо Сесила.

"Приветствую Вас, мадам, и добро пожаловать в Лондон. Королева примет Вас в восемь вечера в Уайтхолле. Не нужно траура, так как будет присутствовать племянник герцога де Бомона. Оденьтесь в соответствии с Вашим положением и состоянием".

На ее губах появилась саркастическая улыбка. Она может впредь скорбеть о Найле только в своем сердце, так как престол не разрешает ей соблюдать положенный траур. Нет! И более того, ей приказано разодеться в пух и прах, так как ей придется продефилировать перед представителем самого герцога. Сесил, судя по всему, нисколько не сомневался в том, что она может и не приехать в Лондон, бежать вместо этого в Ирландию и забаррикадироваться в замке Бурков! Благодаря своей обычной расчетливости он знал, что она должна приехать сегодня, и послал приглашение. Оценив мрачный юмор своего положения, она поспешила по лестнице вверх, в свои апартаменты, чтобы проинструктировать Дейзи относительно своего туалета на сегодняшний вечер.

За несколько минут до восьми часов городской экипаж Скай остановился перед Уайтхоллом. Пока лакей помогал ей выйти из кареты, несколько проходящих щеголей остановились, разинув рот от изумления. На Скай было великолепное платье темно-пурпурного бархата с глубочайшим вырезом. Поддерживаемая корсетом грудь угрожающе выпирала из края лифа. Широкие рукава с разрезами демонстрировали бледно-лиловую шелковую подкладку. Подвернутые манжеты, как и бледно-лиловая нижняя юбка, вышиты золотой нитью, украшены мелким жемчугом, золотыми и стеклянными бусинками. На ее стройных ногах были пурпурные шелковые чулки, расшитые узором в виде переплетенной виноградной лозы, и узкие пурпурные шелковые туфли с острым носком и на высоком каблуке.

Волосы были уложены в прическу на французский манер, с пробором, который ей больше всего нравился, и дополнялись на затылке шиньоном. На большом гребне нашиты шелковые пармские фиалки и маленькие лилии - последний писк французской моды.

На шее Скай сияло немыслимо роскошное ожерелье из оправленных в золото бриллиантов и аметистов, в ушах - ее знаменитые серьги из бриллиантов в виде персиков, обрамленных причудливыми жемчужинами. Но кольцо у нее было всего одно, на безымянном пальце левой руки - розовый сапфир в форме сердца.

Она слегка подвела глаза голубым и накрасила губы, но щеки пылали не от пудры, а от возбуждения, гнева и ярости. Окруженная душистым облаком аромата дамасской розы, она вошла во дворец.

Один из глазеющих на нее щеголей по глупости преградил ей дорогу. Сняв шляпу с пером и низко поклонившись, он прошептал:

- Всего лишь слово, о изысканнейшая леди, всего лишь слово - и я умру от счастья!

- Прочь с дороги, глупый щенок! - прорычала Скай, до которой постепенно доходило, зачем она в самом деле находится здесь.

Щеголь чуть не рухнул от шока, а она, обогнув его, быстро, по памяти, нашла дорогу. Повернув за угол, она столкнулась с придворным и уже собиралась извиниться, но открыла рот от изумления, когда тот схватил ее за руки.

- Дадли?! - прошипела она, глядя на самодовольную ухмылку графа Лестерского.

- Милая Скай, - пробормотал он, - я не мог поверить в собственное счастье, когда Бесс сказала, что разрешила вам, снова вдове, вернуться ко двору.

Смысл его слов был очевиден, и она едва сдержалась, чтобы не содрогнуться от омерзения. Рука Роберта Дадли скользнула вдоль ее талии, и он притянул ее ближе. Она ощутила щекочущее прикосновение его усов на своем ухе, когда он поцеловал ее и прошептал:

- Вы просто загоняете своих мужей, милая Скай! Выходите замуж за меня, и вам не удастся меня заездить!

Она в раздражении оттолкнула графа, глядя на него с презрением. Роберт Дадли, граф Лестерский, был, как всегда, элегантен и красив, но его манеры были так же оскорбительны и невыносимы для Скай, - Немедленно уберите руки, Дадли! Я приехала сюда потому, что королева имеет на меня особые виды, и, если вы осмелитесь снова приставать ко мне, я устрою самый ужасный скандал, какого еще не видел этот двор! На этот раз, свинья, меня защитит лорд Берли! - Она скинула его руку со своей талии. - Вы испортите мне платье!

- А что же это у Бесс за особые виды на вас, дорогая Скай? - Казалось, ее гнев нисколько не задел его.

- Скоро узнаете, лорд. А теперь извините, меня ожидают у королевы.

- Я провожу вас, - сказал он, беря ее под руку. Она не отказала ему в этой милости, так как понимала, что, как только станет известно о ее помолвке, Дадли придется отстать. Они молча дошли до дверей апартаментов королевы, которые при их приближении широко распахнула личная стража ее величества. Среди присутствующих Скай узнала только двух женщин: Леттис Кноллиз и леди Элизабет Клинтон, урожденную Фицджеральд. Леди Клинтон была графиней Линкольн, и в ее свите состоял пажом второй сын Скай, Мурроу.

Внезапно вперед выступил маленький золотоволосый мальчик в бледно-голубом бархатном костюме с серебряными кружевами. - Добрый вечер, мама! - сказал он.

- Добрый вечер, Робби, - ответила Скай, пожирая сына глазами. Ей хотелось обнять его, но она не могла сделать это при всех.

- Скай! - К ней подошла Леттис Кноллиз. - Как я рада снова видеть тебя! Ее глаза скользнули по Дадли с легким упреком.

Вот оно как обстоит теперь дело, подумала заинтригованная Скай.

- Леттис, дорогая, я тоже рада видеть тебя! - И она слегка повернулась. Как поживаешь. Бет? Леди Клинтон кивнула:

- Отлично, и твой Мурроу - просто прелесть, Скай. У меня никогда не было такого изящного и воспитанного пажа. Надеюсь, ты разрешишь мне оставить его у себя еще немного?

- Он пишет, что счастлив, - ответила Скай, - я не вижу причин забирать его из-под твоей опеки. Бет. Ему просто повезло, что он оказался в таком прекрасном доме. Надеюсь, я смогу видеть его, пока нахожусь при дворе? Мое пребывание здесь не будет долгим.

- Дай мне знать, когда захочешь увидеть его, - сказала сочувственно Элизабет Клинтон.

- Дражайшая Скай! - Все присутствующие повернули головы к Елизавете Тюдор. Скай низко поклонилась королеве и присела в глубочайшем реверансе. - Мы приветствуем вас, дражайшая Скай, - сказала королева.

- Я так признательна вам, что вы разрешили мне вернуться ко двору, ваше величество, - ответила Скай выпрямляясь. Бесс Тюдор, на ее взгляд, не слишком постарела и выглядела элегантно и молодо.

- Пройдемте в мой кабинет, Скай, - сказала Елизавета, - остальные пусть ожидают здесь.

Женщины удалились в маленькую комнату, где находилась личная библиотека королевы. Елизавета уселась в кресло, жестом указав Скай на кресло напротив.

- Вы знаете, почему я здесь, ваше величество, - начала Скай.

- Знаю. Вы желаете, чтобы я подтвердила права юного лорда Патрика Бурка, чтобы англичане из Дублина не захватили земли Бурков теперь, когда в роду Бурков нет взрослого мужчины, который бы защищал их.

Скай кивнула.

- Желаете ли вы оказать мне взаимную услугу? - спросила королева.

- Я всегда была преданнейшим слугой вашего величества, - последовал ответ.

- Даже захватывая мои торговые суда, - сухо сказала Елизавета.

- Это не доказано, - быстро ответила Скай.

- Ха! - хмыкнула королева. - Это привлекательное животное, де Мариско, спас тогда вашу шею, Скай. Но я знаю, что это были вы! За этим скрывалась ловкая женская ручка. Это было великолепно сделано, и при этом весьма разорительно для меня. Мужчины более прямы, дражайшая Скай. - Она пристально посмотрела на Скай. - Желаете ли вы поехать в Бомон де Жаспр в качестве невесты герцога?

- Я не хотела бы, ваше величество, но поеду. Я поеду, если вы гарантируете права моего сына.

- Вы понимаете, что от вас потребуется собирание, а потом передача нам интересующих нас важных сведений, которые вам удастся получить относительно Франции, Испании, папских государств и Священной Римской империи?

- Понимаю, ваше величество. Королева кивнула:

- Тогда я подтвержу права вашего ребенка, мадам. Сесил сказал мне, что вы желаете, чтобы ваш дядя, старый епископ Коннотский, был опекуном.

- Да, ваше величество. Он добрый человек и одновременно мудрый.

- Отлично, - сказала королева, - я не нахожу причин для отказа. Герцог де Бомон, несомненно, будет поражен, когда увидит, сколь прекрасную невесту я выбрала для него. Слишком часто невесты, избранные для глав государств, разочаровывают своих женихов.

- И слишком часто эти женихи разочаровывают невест, - последовал ответный удар. Королева снова хихикнула:

- Помню, как прибыла четвертая жена моего батюшки, Анна Клевская. Она была намного толще, чем вы могли бы представить себе по ее портрету, и при этом постоянно покрывалась красными пятнами, когда нервничала. Обе стороны невзлюбили друг друга с самого начала, и батюшка был в гневе на своего художника, Ханса Гольбейна, сделавшего портрет принцессы Клевской. Конечно, мой отец тоже не был подарком, он слишком растолстел и был к тому же уже далеко не молод, чего сам, впрочем, не замечал. Он страдал от подагры и, особенно когда его правая нога болела, становился очень раздражительным. К несчастью, в момент ее приезда у него как раз был такой приступ. Они развелись очень быстро. - Королева улыбнулась при воспоминании об этой давней истории и сказала:

- Пора переходить к танцам, дражайшая Скай. Сегодня вечером мы представим вас племяннику герцога, Эдмону де Бомону. Он будет эскортировать вас в Бомон де Жаспр. Вы найдете его чрезвычайно интересным.

- Я не могу покинуть Лондон до возвращения сэра Роберта Смолла, ваше величество. Он должен прибыть в этом месяце из весьма удачного плавания. Его передовое судно уже в Плимуте, и я узнала, что товары, находящиеся в его трюмах, намного увеличат содержание казны вашего величества.

Елизавета Тюдор улыбнулась:

- Вы можете не покидать нас до возвращения сэра Роберта. У вас будет время для переговоров с ним. Я знаю, какая вы деловая женщина.

Она взяла Скай под руку, и они вместе вышли из библиотеки.

- Леди! Дадли! Начнем! Мои ноги чешутся от желания потанцевать, а уже поздно.

Общество во главе с королевой проследовало по коридорам Уайтхолла в большой зал с обтянутыми тканью стенами и паркетным полом. Музыканты уже сидели наготове в углу комнаты на небольшом возвышении. Елизавета и ее свита прошли по залу вдоль выстроившихся в ряд и кланяющихся придворных к позолоченному трону, водруженному в конце зала. Королева воссела на лежащую на нем подушку красного бархата и указала Скай на одно из низких кресел, предназначенных для почетных дам, сбоку от трона. Остальные дамы быстро расселись по своим местам, но одной пришлось встать за троном королевы. Придворные начали подходить к королеве для приветствия. Некоторые были знакомы Скай, другие - нет, и она не уделяла большого внимания этому шествию, которое очень быстро наскучило ей. Двор вообще утомлял ее. И только когда к королеве подошел человек, о котором мажордом объявил: "Эдмон де Бомон", - она оживилась и посмотрела на незнакомца.

Ее расширившиеся синие глаза выдали то удивление и потрясение, которое она испытала: к ней приближался один из самых красивых мужчин, которых она когда-либо видела. Но при этом он был.., карликом! Его фигура не была уродливой, как это часто бывает у карликов, он был отлично сложен и одет по последней моде. Его парчовый камзол расшит золотистыми бриллиантами, а воротник и рукава отделаны золотыми кружевами. Короткие бриджи подшиты жестким конским волосом и оттопыривались по моде. Чулки - из золотистого шелка, также усыпанные бриллиантами и маленькими черными бусинками, а башмаки на плоской подошве - из золотистой кожи с черными розочками. Костюм довершала короткая пелерина из черного бархата с парчовой подкладкой, опушенная чернобуркой. У пояса висел золотой кинжал, укороченный в соответствии с его фигурой и усыпанный рубинами и алмазами.

Подойдя к трону Елизаветы, он ловко поклонился и неожиданно для своего роста пробасил:

- Ваше величество!

- Добро пожаловать, Эдмон де Бомон, - сказала Елизавета. - Надеюсь, ваше пребывание в Англии будет приятным.

- Английское гостеприимство известно повсюду, ваше величество, - отвечал он.

- Леди Бурк, подойдите сюда, - позвала королева. Скай, поднявшись со своего низкого сиденья, подошла к трону. - Месье де Бомон, позвольте представить вам леди Скай Бурк, которая согласилась направиться в Бомон де Жаспр как невеста вашего дяди.

По залу пронесся шепот удивления.

Скай присела перед Эдмоном де Бомоном, замечая с некоторым удивлением, что, по мере того как она наклонялась, ему открывалась ясная, почти что неприличная картина ее грудей. Выпрямившись, она услышала, как он тихо произнес:

- Мой дядя будет очень, очень рад, ваше величество. Скай покраснела до корней волос, но когда ее глаза встретились со взглядом Эдмона де Бомона, она увидела, что, несмотря на вежливое и серьезное выражение лица, его фиалковые глаза смеялись.

- Могу лишь надеяться, что ваш дядя столь же очарователен, как его племянник, месье де Бомон, - ответила она.

- Не думаю, что в отношении дяди Фаброна применимо слово "очаровательный", - сказал Эдмон, но его глаза по-прежнему смеялись.

- О Боже! - вымолвила Скай невольно и закусила губу от стыда.

Эдмон де Бомон рассмеялся:

- Вы всегда столь искренни, леди Бурк?

- Наша дорогая Скай очень скромна, не так ли, Дадли? - заметила королева.

- Разумеется, ваше величество, - ответил Дадли, - леди Бурк всегда говорит то, что думает. Это наиболее запоминающаяся и часто стимулирующая черта ее характера, месье де Бомон.

Скай послала ему взгляд, полный неприкрытой злобы, который Эдмон де Бомон не преминул заметить. Отчего, удивился он, эта дама так ненавидит графа Лестерского? Возможно, он стремится оттолкнуть ее? Вряд ли, подумал де Бомон. Женщины ее типа не гоняются за такими хлыщами, как лорд Дадли.

- Ступайте с месье де Бомоном, дражайшая Скай, так как вы, несомненно, хотите задать ему немало вопросов о вашем будущем доме, - с деланно скромной улыбкой сказала королева.

Скай вышла вперед и приняла протянутую руку Эдмона де Бомона. Они поклонились королеве и пошли через зал к выходу. Скай и Эдмон де Бомон представляли почти комическую пару, так как кавалер был ростом один метр, а в Скай даже без обуви было 170 сантиметров. Однако никто не осмелился даже хихикнуть, поскольку королева была деспотом, когда дело касалось хороших манер, а этот коротышка был ее почетным гостем.

- И вы действительно желаете задать мне много вопросов, леди Бурк?

Скай секунду подумала, а затем сказала:

- Думаю, мне следует это сделать, месье. Я только начинаю привыкать к мысли о браке с вашим дядей.

Эдмон де Бомон провел ее к алькову. Она села. Он взял два кубка с охлажденным белым вином с подноса слуги. Вручив один из них ей, он сел к ней лицом и принялся с интересом разглядывать ее.

- Вы не желаете выходить замуж за моего дядю?

- У меня нет выбора, месье. Я должна подчиняться королеве.

- Есть ли другой джентльмен, за которого бы вы хотели выйти замуж?

- Нет, месье де Бомон, никого нет. Мой муж умер всего два месяца назад, и я буду всю оставшуюся жизнь хранить траур по Найлу.

Он сделал большой глоток. Хорошо, что у нее никого нет. Возможно, она сможет полюбить его дядю и они будут счастливы. Один Бог знает, от скольких неприятностей это избавит его. Его двоюродный брат, Гарнье де Бомон, единственный выживший ребенок его дяди, - полудурок, так что дядя будет вынужден назначить наследником Эдмона. Но, став герцогом де Бомоном, он должен будет жениться, а какая девушка захочет его? Сколько мужчин и женщин издевались над ним из-за его роста! Его физический недостаток не отразился на его уме, но умом Эдмона де Бомона никто не интересовался: ведь он карлик.

Но эта экзотическая прекрасная женщина, кажется, не забавлялась и не была смущена его ростом, она разговаривала с ним просто и бесхитростно. Он снова взглянул на нее и тихо сказал:

- Я сочувствую вашему горю, леди Бурк. - И, решив переменить тему, спросил:

- Есть ли у вас дети? Улыбка озарила ее лицо, и она ответила:

- У меня четыре сына и две дочери.

- Им понравится Бомон де Жаспр, - уверил он ее, - климат у нас прекрасный, и ваши дети вволю насладятся морем.

- Мои дети не поедут со мной, месье.

- Но почему? - удивился он, понимая теперь, откуда такая печаль в волшебных голубых глазах.

- Мой старший сын Эван должен находиться на своих землях, месье. Его брат Мурроу - паж у графини Линкольн и должен остаться при дворе, если ему суждено получить земли и собственное пэрство. Мой третий сын - граф Линмутский. Он любимый паж королевы, это тот мальчик, что стоит справа от нее. Моему младшему сыну, лорду Бурку, всего два с половиной месяца. Он также должен остаться на своей земле, да и слишком он мал для путешествий. Мои дочери также остаются здесь. Виллоу девять лет, она наследует моему партнеру по делам сэру Роберту Смоллу. Дейдре всего год и четыре месяца, и, как и ее маленький брат, она слишком мала для поездки.

- Не понимаю, леди Бурк, почему вы согласились на этот брак, - сказал Эдмон де Бомон. - Мне говорили, что вы сказочно богаты, у вас много земель и денег, и, оказывается, у вас такие маленькие дети. Надеюсь, вы не относитесь к числу женщин, которые гонятся за громким титулом?

- Если бы я имела право выбора, месье де Бомон, и если бы ваш дядя был самим императором Священной Римской империи, и то бы я не пошла за него. Но королева хочет, чтобы я сделала это, и я должна выполнить ее приказ.

- Но почему?

- Потому что я ирландка, месье де Бомон, и англичане завоевали мою родину. Я согласилась выйти замуж за вашего дядю, потому что в противном случае земли моего маленького сына будут разделены среди англо-ирландцев, этих английских наймитов. Я реалистка, месье де Бомон, - продолжала Скай, - и я не надеюсь выиграть сражение с англичанами, ибо, к сожалению, ирландцы не способны объединиться. Иначе англичан не было бы на нашей родине.

У меня же есть долг перед моими детьми и памятью их отцов. Я ответственна за земли четырех семей, огромные капиталы и целый флот. Неужели ради какого-то идеала я пущу по миру себя и своих детей? Разумеется, нет.

- Мадам, я начинаю сомневаться, подходите ли вы для моего дяди.

- Почему же нет? - улыбнулась Скай. - Из-за того, что я искренна, месье?

- Мой дядя привык к женщинам более мягкого типа, - улыбнулся он в ответ, и она подумала, что у него очень приятная улыбка.

- Если вы сообщите Елизавете, что я не подхожу вам, - сказала она более серьезным тоном, - она поинтересуется тем, что вызвало ваше неудовольствие, месье. А это может поставить в опасность жизнь моего сына, лорда Бурка. Уверяю, я буду женщиной именно того типа, в котором нуждается ваш дядя. Говорят, что он стар и не слишком здоров. Я буду нежно ухаживать за ним.

- Кто наговорил вам, что мой дядя стар, леди Бурк? - Эдмон де Бомон был удивлен. - Дяде Фаброну всего сорок пять, и он в прекрасном здравии. - По ее лицу он понял, что она потрясена. - Боже, они солгали вам, чтобы добиться вашего согласия?!

Она побледнела, и он положил свою приятно теплую руку на ее сжавшиеся, дрожащие ладони.

- Лорд Берли сказал, что ваш дядя стар и болен. И что я вернусь домой через год, максимум через два, О Боже, мои дети! Я никогда их не увижу!

- Это чудовищно! - Эдмон де Бомон не был противником брачных сговоров, но эту женщину использовали самым возмутительным образом. ; - Я поговорю с королевой лично, - сказал он. - Вы не можете так оставить ваших детей!

- Нет! - Ее голубые глаза расширились от страха. - Месье де Бомон, не говорите об этом никому! Вы не окажете мне услуги, а я потеряю все. Я смирилась со своей участью, и вы должны смириться со своей.

Теперь она охватила своей рукой его крошечные ручки.

- Прошу вас, месье, - умоляла она.

- Мадам, я ваш самый преданный слуга, - ответил он. - Да будет так, как вы желаете. Я буду вашим другом.

- Вы уже мой друг, месье де Бомон, и так как вы друг, то, я думаю, вы можете называть меня просто Скай. - Она успокоилась, поверив в его благородство.

- С удовольствием, Скай, если только вы будете называть меня Эдмоном.

На противоположном конце комнаты Роберт Дадли, ухмыляясь, шептал королеве:

- Посмотрите, как мило она болтает с этим гномом! Меня тошнит от этого! А герцог, случайно, не карлик? Забавно было бы, Бесс! Наверное, они оба соответствовали бы одному Джеффри Саутвуду.., или Найлу Бурку! - Он гнусно захихикал.

- Не ревнуете ли вы, лорд? - резким тоном оборвала его королева. - Мне казалось, вы уже преодолели страсть к леди Бурк. Не испытывайте мое терпение, Роберт. Я была к вам очень благосклонна, и так-то вы отвечаете мне!

- Я восхищаюсь вами, Бесс! Вы это знаете, но вы же не выходите за меня замуж. Я всего лишь только мужчина, мадам!

- Фи, Роб, потише, - оборвала его королева, - на нас смотрят. Что касается герцога де Бомона, то он не карлик. Его племянник показал мне портрет, который он прислал для предполагаемой невесты. Это достойный джентльмен. Леди Бурк не будет несчастна в Бомон де Жаспре.

- Она исчезнет из виду, - ответил Дадли, - меня вы не проведете, Бесс. Я слишком хорошо вас знаю. Для вас она - враг. Посылая ее в Бомон де Жаспр, вы избавляетесь от этого врага.

- И получаю шпиона во Франции, Испании и папских государствах, - тихо сказала королева. - Не сомневаюсь, что леди Бурк услышит немало интересного и расскажет это нам.

- Боже, Бесс, - восхищенно протянул лорд Дадли, - вы просто чудовище!

Королева игриво улыбнулась графу Лестерскому:

- Потанцуйте со мной. Роб, и мы обсудим, какой бы свадебный подарок преподнести леди Бурк.

Когда Скай и Эдмон де Бомон созерцали весело несущихся в танце под задорную мелодию королеву и лорда Дадли, к ним подсел Уильям Сесил.

- Итак, вы подружились с де Бомоном, леди Бурк. И вы, месье, увидели тот уникальный дар, который мы посылаем вашему дяде. Будет ли он удовлетворен им?

- Как может быть иначе, лорд Берли!

- Королева желает, чтобы вы, леди Бурк, отплыли в конце апреля. С вами и свитой поедет месье де Бомон.

- Королева обещала мне, что я могу остаться в Англии до тех пор, пока не вернется сэр Роберт, милорд. До этого момента я не поеду! К чему такая спешка? Я могу поехать в середине мая. Мне нужно уладить дела с приданым - мои английские платья совершенно непригодны для теплого климата. Не собираетесь же вы отправить меня к герцогу в одной рубашке?

Эдмон де Бомон хмыкнул, увидев растерянность на лице королевского государственного секретаря и казначея.

- Большой спешки нет, лорд Берли, - сказал Эдмон, - мой дядя совершенно здоров, и портрет леди Бурк, который я пошлю ему завтра, еще более укрепит его дух. Если мы отправимся в середине мая, как предлагает Скай, мы будем в Бомон де Жаспре в июне, а это идеальное время для бракосочетания, в особенности в нашей стране.

- О.., да-да! - Уильям Сесил нервно начал выбираться из алькова прочь.

- Вы были так добры, лорд! - Тон Скай был ласков, но глаза полны гнева. Как мило, что мой будущий муж обладает столь крепким здоровьем.

- Конечно, конечно, мадам! - пробормотал лорд Берли и, повернувшись, скрылся в толпе.

- А вы не слабый противник, - рассмеялся Эдмон де Бомон.

- Что за портрет? - спросила Скай.

- Да ваш! Я собирался набросать его сегодня вечером, - ответил он.

- Вы разве художник?

- Я делаю неплохие портреты. Если вы предоставите мне несколько минут, я сделаю быстрый набросок для миниатюры.

- Может быть, мне стоит попозировать для портрета, Эдмон?

- А вы не против? - Он был в восторге.

- Вовсе нет. Кроме того, ваше общество для меня гораздо более привлекательно, чем эти придворные прихлебатели. Я уверена, королева разрешит нам удалиться, если мы попросим ее.

Елизавета, с одной стороны, была довольна и в то же время озадачена. Хорошо, что Скай так легко согласилась на этот брак с герцогом де Бомоном. Но почему? Что она задумала? Она так быстро нашла общий язык с этим карликовым племянником герцога. Что, если она задумала какую-нибудь пакость? Королева широко улыбнулась Скай и Эдмону де Бомону.

- Разумеется, вы можете идти, месье де Бомон. И вы, дражайшая Скай. Надеюсь, что месье ответил на ваши многочисленные вопросы?

- Конечно, ваше величество, - ласково ответила Скай, - это просто кладезь мудрости, и теперь я просто в нетерпении, когда же наконец прибуду в Бомон де Жаспр.

Королева протянула руку для прощального поцелуя Эдмону де Бомону. Он поцеловал ее с такой грациозностью и элегантностью, что королева заметила:

- Превосходно, сэр, недостаток роста нисколько не влияет на ваши манеры. Каковы стиль и деликатность!

- Разве не вы, мадам, заметили однажды: физическое состояние человека нисколько не влияет на остальные сферы его деятельности?

Королева рассмеялась от всей души:

- Я буду рада видеть вас при своем дворе в любое время, месье де Бомон. Мне нравятся умные и изящные люди. И хотя ваше изящество восхищает, ваш ум достоин еще большего восхищения!

Скай сделала реверанс и вместе с Эдмоном де Бомоном прошла по залу к выходу. Когда они покинули жаркий и шумный зал, Скай спросила:

- Куда вы поведете меня, сэр?

- Я расположился здесь, в Уайтхолле. Мои апартаменты недалеко отсюда.

Он быстро заспешил вперед, свернул в один из коридоров и вошел во вторую дверь налево. Скай узнала помещение, где останавливались государственные деятели.

Когда они вошли в прихожую, навстречу вышел смуглый слуга:

- Добрый вечер, месье де Бомон.

- Ги, это леди Бурк, которая должна стать женой моего дяди. Я собираюсь сейчас нарисовать ее портрет и завтра отправить его герцогу. Достань краски!

- Примите мои поздравления, мадам, - сказал Ги. - Ваши краски, месье. Одну секунду!

- Он у меня с детства. Сядьте там, на гобеленовое кресло, Скай. Черт побери, как вы прекрасны!

Что за кожа! Боюсь, моего умения недостаточно, чтобы передать ее свечение! Когда мы вернемся в Бомон де Жаспр, я обязательно сделаю ваш большой портрет. - Так он болтал без умолку, пока Ги не принес ему мольберт, холст, краски и кисти. Затем он сосредоточенно стал рисовать.

- Не желает ли мадам отведать охлажденного вина? - вежливо тронул ее за" локоть Ги.

- Конечно, пожалуйста, Ги. Слуга исчез и через минуту появился с изысканным кубком венецианского стекла, наполненным бледно-розовым вином.

- Любимое вино месье, - пояснил он, - оно должно понравиться вам, мадам герцогиня.

"Мадам герцогиня! Боже, - подумала Скай, - я буду герцогиней!" Тут она вспомнила Сесила и его бредни о здоровье герцога. Теперь ничего не поделаешь, но, если герцог окажется достойным мужем, она может привезти младших детей в Бомон де Жаспр. Эван и Мурроу могут жить и без нее, Бедные О'Флахерти, они так мало знали ее. Она вздохнула, теперь это уже не исправишь. Однако остальные должны быть с ней! Робби и Виллоу тоже мало видят ее, но сейчас они рядом. Другое дело, если она окажется в чужой стране.

Имение Линмут в безопасности, так как его маленький владелец - англичанин. За этим присмотрят Ричард де Гренвилль и Адам де Мариско. Дядя Симу с будет радеть за земли Бурков, и она попросит Элизабет Фицджеральд Клинтон, графиню Линкольн, помочь ему. Бет - ирландка и поймет ее положение. Следовало воспользоваться этим шансом, Скай не могла оставить своих детей. Благодаря помощи королевы и своим семейным связям она сможет защитить состояние своих детей даже из такой дали, как Бомон де Жаспр.

Как бессердечен Сесил! Он знал, что герцог сравнительно молод и здоров, но сознательно ввел ее в заблуждение, чтобы вырвать согласие и помочь своей госпоже - королеве. Что Сесилу до того, что Патрик только что появился на свет, что Дейдра - младенец. Он безжалостно оторвал ее от детей, "Никогда больше не поверю англичанину", - подумала она. Но ведь были же и ее любимый Джеффри, который никогда не причинял ей зла, и Адам де Мариско, и Робби, и леди Сесили. "Клянусь всеми святыми!"

- Вы хмуритесь, - сказал Эдмон де Бомон, - не хмурьтесь, милая Скай, мне нужна та ваша полуулыбка, которая была у вас, когда вы находились в раздумье.

Она улыбнулась:

- Расскажите мне о Бомон де Жаспре.

- О, это сказочная страна, - ответил он. - Полоска земли не более пяти миль шириной, зажатая между Провансом и Лангедоком и уходящая внутрь материка на десять миль от побережья. К счастью, наша столица Виллароза находится на плато, которое упирается в горы, защищающие герцогство. Плато плодородно, так что благодаря земле и дарам моря мы вполне обеспечиваем себя продуктами. Мы не зависим от Франции, хотя она была бы не прочь проглотить нас. Королева Франции, Екатерина Медичи, предлагала герцогу в жены свою дочь Маргариту.

- Почему же герцог захотел вместо нее жену-англичанку? Трудно поверить в это, Эдмон. Французская принцесса была бы сокровищем для вашего герцога.

- Это был неискренний дар, и дядя Фаброн это знал. Принцесса Валуа предназначена для Генриха Наваррского.

- А как выглядит ваш дядя? - спросила она.

- Это серьезный человек, Скай. Очень образованный и начитанный. Буду откровенен с вами: он был бы более счастлив, приняв монашеский обет, нежели бразды правления такого герцогства, как наше. И все же он человек ответственный. Вы будете его третьей женой. Первая, Мари де Брей, умерла после нескольких выкидышей и неудачных родов. Вторая, Бланш де Тулон, умерла при родах, оставив сына Гарнье. Жаль, что он не умер, он слабоумный. Вот уже пять лет мой дядя вдовствует: вплоть до недавнего времени он не мог представить себя связанным узами нового брака. Поэтому он сделал меня своим наследником. Но я убедил его, что рождение его собственного здорового мужского потомка будет полезней для герцогства, нежели карлик племянник.

- У вас нет братьев?

- У меня четыре прелестные сестры. - Он рассмеялся. - Они старше меня. После моего рождения родители опасались, что следующий ребенок будет столь же уродлив, как я. Поэтому, кроме моего дяди Фаброна, Гарнье и меня, в Бомон де Жаспре нет других легитимных претендентов на престол. Мой отец умер, когда мне было двенадцать лет. Поэтому для меня очень важно, чтобы мой дядя женился снова и родил здорового сына. Если я унаследую престол, мне придется жениться, а какая женщина пойдет за меня? Что за дети будут у нас? - Он положил кисть и подошел к ней. - Милая, дорогая Скай! Вы - наша последняя надежда!

Она содрогнулась:

- Не говорите так, Эдмон! Меня пугает мысль о том, что я должна стать единственным средством выживания целого герцогства!

Он улыбнулся, и его улыбка была так обаятельна, что Скай подумала: как жаль, что она выходит замуж не за него. Конечно, он невелик ростом, но добр и приятен и, несомненно, очень умен.

- О чем вы думаете? - спросил он.

- Честно?

Он кивнул. - Я бы хотела быть вашей женой.

Мгновение он казался ошеломленным, но затем медленно произнес:

- Мадам, еще никогда мне не делали такого великолепного комплимента! Затем, взяв ее за руки, он страстно поцеловал их. - До сих пор я не сожалел о своем росте, Скай, но сегодня вечером мне жаль, что я так мал.

- Я обидела вас, Эдмон, а мне ни за что не хотелось причинять вам боль.

- Вы не обидели меня, - ответил он, и его фиалковые глаза встретились с ее голубыми, и она поняла, что он хочет ее. Он резко изменил тему разговора, снова заговорив о своем дяде:

- Что еще хотели бы вы узнать о герцоге, Скай?

- Как он выглядит? - спросила она, дав волю женскому любопытству.

- Он примерно на пять сантиметров выше вас, глаза у него черные, как и волосы.

- Так у вас волосы разного цвета? - разочарованно протянула она.

- Да. Его мать - флорентийка, а моя - из Кастилии. Я наследовал медовый цвет волос и фиалковый - глаз. Дядя Фаброн выглядит более внушительно, у него более царственные черты лица, а мои гораздо мягче. Он повернулся к мольберту:

- У нас будет еще немало времени для разговоров, Скай, а я еще должен закончить сегодня ваш портрет. Простите мое любопытство, Скай, но кто такой сэр Роберт Смолл, не увидев которого, вы не хотите покидать Англию?

- Робби? - широко улыбнулась Скай. - Робби один из двух моих лучших друзей в этом мире. Это мой деловой партнер, прекрасный человек, которого я обожаю. Он старый холостяк, а его сестра, леди Сесили, - бездетная вдова. Мой второй муж был испанцем и умер еще до рождения моей старшей дочери, нашего единственного ребенка, Виллоу. Робби и его сестра удочерили ее, сделали своей наследницей. При столь плохих отношениях между Англией и Испанией моей дочери лучше иметь английскую, а не испанскую фамилию. Хотя ее происхождение не является тайной, но пока она носит имя Виллоу Мэри Смолл, об этом никто не думает.

- Итак, вот кто такой сэр Роберт. И он должен скоро вернуться из плавания? - спросил Эдмон де Бомон.

- Да, его флагманский корабль уже в Плимуте. Робби может появиться в любую минуту, - радостно ответила она.

К изумлению Скай, Робби появился уже на следующее утро. Зычно выкликая ее, он ворвался в гостиную Гринвуда:

- Скай! Черт побери, Скай, где ты? - Сэр Роберт Смолл, капитан и хозяин великолепного девонского поместья Рен-Корт, встал посреди гостиной, широко расставив ноги, и его приятное веснушчатое лицо озаряла улыбка.

По лестнице сбежал секретарь Скай, Жан Морлэ, работавший в библиотеке. Сейчас, вопреки обычной серьезности, он улыбался.

- Добрый день, Жан! Как Мари, как дети?

- Прекрасно, капитан! - приветствовал Смолла Жан. - Я полагаю, плавание было удачным?

- Превосходным, - последовал радостный ответ.

- Робби! - На верхней площадке лестницы стояла Скай в бледно-голубом стеганом халате с распахнутым воротом, ее волосы были еще взъерошены после сна. С радостным воплем она слетела по ступеням прямо в его объятия. - О Робби! Ты вернулся, живой и невредимый!

Он нежно обнял ее. Если бы он в свое время женился, она могла бы быть его дочерью. Он расцеловал ее в обе щеки и спросил:

- Найл с тобой, девочка?

Жан Морлэ замер. Лицо Скай поблекло.

- Робби, Найл мертв. Он был убит в феврале своей бывшей женой, монахиней. Эта сука. Клер О'Флахерти, проникла обманом в монастырь святой Марии, присосалась к бедной сумасшедшей Дарре, как клещ, и терзала ее слухами о том, что Найл может вернуть ее к себе. Она запугала ее до такой степени, что та решилась для спасения собственной души на убийство. Дарра сказала матери-настоятельнице, что несколько раз ударила Найла кинжалом. Затем она и Клер оттащили тело к кромке воды, и последнее, что помнит Дарра, - волны, набегавшие на тело Найла. Когда мать-настоятельница и сестры прибежали к морю, прибой уже утащил Найла.

- Боже милосердный! - тихо вымолвил Робби, и его руки снова сомкнулись вокруг Скай. Уткнувшись в его сильное плечо, она тихо плакала, а он гладил ее по голове своей огромной натруженной рукой. - Ах, девочка, девочка, ну ничего, Робби уже здесь, и мы все это выправим! Клянусь, что выправим, Скай!

- Мак-Уилльям тоже умер, - сказала она, овладевая собой. - Я сохранила это в тайне и приехала в Англию за королевской защитой для моего сына Патрика. Королева обещала подтвердить его права на титул и земли, но за определенную плату: я должна стать женой герцога Бомон де Жаспра и покинуть Англию в середине мая.

- Черт побери! - взревел он. - Клянусь, к этому заговору приложил руку Уильям Сесил! А что будет с твоими детьми? О них старый паук подумал? А! Наверняка подумал! Он решил, что из них получатся отличные заложники. Но при этом нужно разлучить мать с детьми? Да, но ведь он служит королеве!

- Бомон де Жаспр сейчас жизненно важен для Англии, а его герцог попросил королеву прислать ему невесту. И они выбрали меня. Я должна ехать. - Она всхлипнула.

- Это просто неприлично! - Робби был в ярости. - Ты же еще в трауре по Найлу. Мне это не нравится. Не нравится с начала и до конца! И что за парень этот герцог? Знает ли королева, к кому она посылает тебя в качестве супруги? Она так быстро выдает тебя замуж, хотя и не торопится с собственным замужеством.

- Только вчера вечером в Уайтхолле я познакомилась с племянником герцога, Робби. - Она выскользнула из его объятий и взяла его под руку. - Пойдем наверх и что-нибудь перекусим. У меня еще куска во рту не было, я умираю с голоду.

Он последовал за ней.

- Да я и сам проголодался, я ведь прямо из гавани, так спешил тебя увидеть. Капитан "Королевского Гарри" послал из Плимута шхуну наперехват моей "Русалке". Он спешил сообщить, чтобы я швартовался в Лондоне, так как ты остановилась в Гринвуде. Да, неплохо было бы что-нибудь проглотить.

- Мясо? - поддразнила она его. - Кусок сочной, чуть поджаренной говядины?

Голубые глаза Роберта Смолла засветились от предвкушения удовольствия.

- Да знаешь ли ты, сколько времени я не брал в рот говядины? - сказал он.

- Знаю, Роберт. Солонина и галеты с червями - вот и все, что ты ел в последние месяцы, Они дошли до ее комнаты, из которой вышла улыбающаяся Дейзи.

- Добро пожаловать домой, капитан Смолл, - приветствовала она.

Обняв за талию, Робби смачно чмокнул ее в щеку.

- Дейзи, девочка моя, ты прелестна, как никогда. Дейзи хихикнула.

- Спасибо, сэр! - Она ускользнула от его руки, норовившей переместиться с талии пониже. - Сэр! Робби хрюкнул.

- Этого мне тоже не хватало, Скай, - сказал он.

Скай признание Робби нисколько не шокировало, так как его интерес к женскому полу был ей хорошо известен. Вероятно, поэтому он и не женился - ведь ни одна женщина не выдержала бы его бесконечных измен. В остальном он был неприхотлив: Робби обожал всех - малышек и великанш, брюнеток, блондинок и рыжих, смуглянок и белянок.

- Мы с капитаном Смоллом хотели бы позавтракать, Дейзи. Скажи повару, чтобы для капитана пожарили говядины.

- Да, госпожа. - Дейзи сделала реверанс и унеслась.

- Сядь у огня, Робби. - Скай уселась в гобеленовое кресло. - Утром еще довольно прохладно.

- Что представляет собой племянник герцога? - спросил он, занимая кресло, но не теряя из виду нити разговора. В камине потрескивали дубовые поленья, и их жар согревал выходящую на реку комнату.

- Эдмон де Бомон - карлик, - сказала она.

- А герцог?

- Нет. Эдмон сказал, что его дядя сантиметров на пять выше меня. Тебе понравится Эдмон, Робби. Ты познакомишься с ним на сегодняшнем обеде. Это очень умный и веселый человек.

- Тебе он понравился. - Это был не вопрос, а утверждение.

- Конечно, понравился. Он был так же возмущен, как и ты, когда узнал, что меня принудили оставить здесь детей. Он предложил мне поговорить с королевой.

- Но ты, конечно, запретила ему?

- Конечно, - ответила Скай. - Он сказал, что его дядя серьезный и ученый человек.

- У герцога нет детей? - спросил Робби.

- Мальчик пяти лет, но слабоумный. Поэтому герцог назначил наследником Эдмона, пока у него самого не появится сын.

- Значит, тебя посылают как племенную кобылу к герцогскому жеребцу, чтобы ты родила ему детей? Мне это не нравится!

- Не думаю, что королева озабочена проблемой наследников герцога. Ее больше интересует информация о Франции, Испании и папских владениях, которую я смогу получить. Я должна стать ушами и глазами Елизаветы.

Он кивнул:

- Теперь мне ясно, зачем посылают тебя. Юная девушка может влюбиться в мужа и целиком погрузиться в семейный быт и детей. Это невыгодно королеве и Сесилу. Но ты - зрелая женщина и более ответственно отнесешься к поручению королевы.

- Да, Роберт, - поддразнила его она, - скоро я отмечу свое двадцатидевятилетие. Я уже почти взрослая. Он улыбнулся, но затем снова стал серьезным.

- Ты знаешь, что я имею в виду, - сказал он. - В твоей жизни уже была настоящая любовь, и не единожды, а трижды. Ты только что овдовела и не сможешь сразу же завести новый роман. Да и герцог - не тот человек, что станет лезть из кожи вон, чтобы завоевать тебя. Он женится из-за детей. Так что ты сможешь послужить короне, что и нужно Елизавете и Сесилу. Нет, не нравится мне это, Скай. Это может быть опасным, девочка.

- Но я не собираюсь напрягаться на королевской службе, Робби. Мне не нравится этот брак - королева снова предала нашу дружбу и оскорбила мою верность. Но меня просто загнали в угол, как животное, ведь королева знала, что я не могу не согласиться на план лорда Берли. У меня не было иного пути, как просить у нее помощи. Ведь я одинока и вынуждена выбирать сильнейшего покровителя, даже если не могу ему доверять.

Роберт Смолл кивнул; Скай сделала лучший выбор в трудной ситуации. Никто, даже мужчина, не придумал бы лучшего. - Я еду с тобой, - сказал он.

- Что? - Ее голубые глаза расширились от удивления.

- Еду с тобой, - повторил он. - Послушай, девочка: на некоторое время Бомон де Жаспр станет моей морской базой, как в свое время Алжир. Нужно торговать с Северной Африкой, с Испанией, даже со Стамбулом. Я не хочу, чтобы ты оказалась отрезанной от друзей, по крайней мере до тех пор, пока не станет ясным, что за птица этот герцог и будешь ли ты счастлива.

- Спасибо, Робби. - На глаза Скай навернулись слезы. - Я так боялась, но не признавалась в этом даже себе.

- Ты ведь только человек, - намеренно грубо пробурчал он, и она спрятала улыбку.

- Перед приездом в Лондон я встречалась с Адамом де Мариско, - сказала Скай.

Он успел заметить тень печали, проскользнувшую в ее глазах.

- Ты говорила с ним об этом браке?

- Нет.

- Расскажи ему. Может быть, он захочет увидеть тебя перед отъездом. Надо быть честной, Скай.

- Я больше не хочу огорчать его, Робби. Мы не можем встретиться без того, чтобы не оказаться в постели. Я люблю его и хотела бы быть его женой, но он всегда говорит "нет". И он сказал мне, что не будет моим любовником.

- Ты разобьешь его сердце, Скай, если не скажешь. Просто дай ему возможность приехать в Лондон. Скажи ему. Да ты просто не можешь уехать черт знает в какое средиземноморское герцогство неизвестно на сколько и не сообщить ему!

- Хорошо. Напишу ему сегодня и пошлю гонца в Линмут. А там мое письмо перешлют ему.

Дверь в комнату распахнулась, и в сопровождении нескольких служанок, нагруженных подносами с едой и кувшинами, вошла Дейзи. Подносы водрузили на дубовый буфет, - Поставьте между креслами круглый столик, - распорядилась Дейзи.

Когда указание было выполнено, она лично расстелила красивую льняную скатерть. Затем на столике появились блестящие оловянные тарелки и такие же кувшины, льняные салфетки. Из длинного черного кожаного футляра Дейзи достала две двузубые золотые вилки - по новейшей флорентийской моде - и положила их по бокам тарелок.

- Такими я уже пользовался, - сказал Робби, - они протыкают пищу.

- Да, - ответила Скай, - они удобны, и пальцы не пачкаются.

- Эль или вино, капитан? - спросила Дейзи.

- Темный эль? - Его глаза сверкнули.

- Есть, сэр!

- Несколько месяцев не пил эля, Дейзи. Наливай!

Дейзи налила в оловянный кубок добрую порцию эля из запотевшего глиняного кувшина и принесла с буфета блюдо с огромным куском сочной говядины в собственном соку. Она сама положила этот кусок на его тарелку и вручила ему нож.

Послав Скай извиняющийся взгляд, он перекрестился и набросился на мясо, отрезая кусок за куском и посылая их в рот. Плотоядно урча, он пережевывал его. Суровое лицо озаряла счастливая улыбка.

На середине стола Дейзи водрузила несколько кувшинов со свежим маслом и медом и подставку с дымящимся теплым хлебом. Затем появилась ваза с апельсинами. Дейзи положила госпоже с небольшого блюда смесь взбитых яиц с ветчиной и зеленым луком. - Вино, госпожа?

- Белое, пожалуйста, - сказала Скай, тоже перекрестившись. Затем она подцепила вилкой кусок ветчины.

Когда госпожа и ее гость приступили к еде, слуги удалились. Несколько минут Скай и Робби ели молча. Наконец, когда Робби начал куском хлеба собирать остатки подливы на своем блюде, Скай сказала:

- Эдмон дал мне миниатюрный портрет герцога. Хочешь взглянуть?

- Да, - ответил он. - Он красив или так себе?

- Если бы он улыбался, то мог бы показаться красивым. Но он незауряден.

Она прошла в свою спальню и, вернувшись, вручила ему небольшую овальную миниатюру в золотой рамке, отделанной жемчугом. Роберт Смолл увидел загорелое и бритое лицо человека с высоким лбом и властной квадратной челюстью, длинным орлиным носом и расширяющимися ноздрями. У него был большой рот, тонкие губы и миндалевидные глаза. Черные курчавые волосы коротко подстрижены. Устремленный на зрителя взгляд казался холодным и отстраненным.

Роберту Смоллу его вид не понравился: что-то жестокое прочитывалось в линии губ, а в посадке головы - вызывающая гордость. Было ясно, что герцог человек жесткий. Трудно представить, чтобы его сердце смягчилось веселой улыбкой. И, определенно, красивой женщине опасно быть его женой: такие люди склонны к неистовым припадкам ревности просто от взгляда другого мужчины на его избранницу. Проклятая Елизавета, подумал Робби. Хотя она и женщина, но лучшего правителя в Англии не было много лет. Однако у нее нет сердца. И это ее главный недостаток: она использовала людей, играла ими, как ребенок играет в игрушки, передвигала своих подданных, как фигуры на шахматной доске, как было удобно, не думая об их судьбе. Так что ситуация вдвойне печальная: из-за королевы (по сути, неплохой женщины) и из-за Скай, которую он любил всем сердцем. Хотя она принадлежала роду О'Малли, он любил ее как родную дочь и не мог перенести ее горя.

- Итак? - Скай пристально смотрела на него, и он придал лицу равнодушное выражение, чтобы она не прочитала его мысли.

- Ты права, - сказал он, - с улыбкой он был бы красавцем. А так немного суров. Может быть, просто слегка напряжен из-за того, что приходится позировать для будущей жены? Когда он увидит тебя, непременно улыбнется.

- Что-то в его взгляде пугает меня, - тихо сказала она.

- Чушь! - с нарочитой уверенностью заявил Робби. - Не будь предвзятой, девочка, пока не увидишь джентльмена.

- Все равно, - сказала она, - я должна выйти за него замуж, нравится он мне или нет.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, прервав их беседу, вбежал юный граф Линмутский.

- Мама! - Он бросился в ее объятия.

- Робби! О, милый мой Робби! - Она заплакала.

- Мама! - В голосе Роберта Саутвуда прозвучали нотки, так похожие на отцовские, и Скай принялась рыдать еще сильнее. - Боже, дядя Робби! воскликнул мальчик. - Мне лучше уйти?

- Не смей! - Скай вытерла глаза платком, который достала из кармана платья. - Я просто рада тебя видеть, Робби. Ты с каждым днем все больше становишься похож на отца. - Она отстранила его на расстояние вытянутой руки. - Ты вырос. Ты счастлив при дворе, Робби? Я так гордилась тобой вчера. Но ты слишком юн для пажа. Ты уверен, что не хотел бы пожить в Линмуте, любовь моя? И ты мог бы поехать со мной в Бомон де Жаспр.

- Бомон де Жаспр? А где это, мама? Почему ты собираешься ехать в место под названием Бомон де Жаспр? - Робина не было в зале, когда прошлым вечером королева объявила о помолвке Скай: его послали за коробочкой с духами.

- Я вижу, придворные сплетни еще не дошли до тебя, Робби. Королева посылает меня в Бомон де Жаспр, маленькое герцогство между Провансом и Лангедоком. Я буду женой герцога.

- Ужасно! - Лицо мальчика превратилось в маску гнева. - Тело моего приемного отца еще не остыло в могиле, а она требует, чтобы ты вышла замуж? Мама, ты просто ее не поняла. Королева не может этого требовать! Она не имеет права!

Скай не могла разрушать его идеал Елизаветы Тюдор. Он был англичанин, и не просто англичанин, а отпрыск одного из знатнейших родов. Но его титул и богатство ничего не значат без его полной преданности короне, это Скай понимала.

- Робби, - тихо сказала она, привлекая сына к себе, - королеве нужна моя помощь, ей нужна морская база на Средиземном море, и Бомон де Жаспр прекрасно для этого подойдет. Ей нужен агент на границе с Францией и Испанией. А взамен герцог требует от Англии только жену. Я горда, что королева настолько доверяет мне, что поручила это дело мне, хотя я и ирландка. Найл гордился бы мной, и твой отец, и Виллоу тоже.

- Об этом я не подумал, мама, - сказал он, но его зеленые глаза наполнились слезами, а губы задрожали.

- Я увижу тебя снова, мама?

- О Робби! - Она крепко обняла его. - Я устроюсь, и ты приедешь ко мне. И ты, и Виллоу, и Дейдра, и твой маленький братик Патрик. Даже Мурроу и Эван, если захотят!

- Когда ты едешь, мама? - Его голос дрожал.

- Через месяц. - Она поцеловала его. - Ну, иди, любовь моя. Я всю эту осень была в Ирландии, и ты нисколько по мне не скучал. Вы так увлечены двором, мой лорд Линмутский!

На его губах проскользнула улыбка, и он вдруг стал так похож на отца, что Скай чуть не задохнулась от нахлынувших воспоминаний.

- Возможно, мадам, - напыщенно произнес он, и она рассмеялась.

- Грубиян, ты с каждым днем все больше становишься похож на Джеффри.

- Робби Саутвуд! - В дверях стояла Виллоу, нетерпеливо постукивая ножкой о пол. - Сколько еще ты можешь находиться в доме нашей матери, не поздоровавшись со мной?!

Робби вырвался из объятий Скай и элегантнейшим образом расшаркался перед своей единоутробной сестрой, срывая одновременно с головы маленькую темно-зеленую бархатную шапочку с фазаньим пером.

- Ваш покорный слуга, мисс Смолл, - произнес он, низко кланяясь.

Виллоу сделала в ответ изящный реверанс, разведя складки своих розовых бархатных юбок.

- Добрый день, граф, - сказала она. Но тут же дети с хохотом и визгом бросились в объятия друг друга под счастливым взглядом улыбающейся матери.

- Не найдется ли места и для меня? - раздался вдруг голос.

Скай повернулась и увидела в дверях высокого темноволосого мальчика.

- Мурроу!

- Доброе утро, мама. - Он подошел и поцеловал ее. - Леди Клинтон дала мне отпуск на то время, пока ты в Лондоне. Я надеюсь, все пройдет хорошо. - Он с тревогой взглянул на нее.

"Слава Богу, - подумала она, - в нем нет ничего от отца".

- Милый Мурроу, я так рада и так благодарна Элизабет Клинтон, что она отпустила тебя домой! - Скай обняла своего второго сына. - Ты похудел. Ты хорошо ешь? Знаю я вас, пажей, вы всегда так заняты, что не находится времени перекусить или поспать. Он ухмыльнулся:

- Да я ем, просто вырос за год на двенадцать сантиметров, мама. Но чтобы угодить тебе, я готов съедать еще больше, чем могу. Как Эван?

- Отлично, - ответила она. - Тебе его не хватает?

- - И его, и Ирландии.

- Но ты понимаешь, зачем находишься здесь, Мурроу?

- Да, мама, понимаю. У меня нет земли, и даже если ты дашь мне денег, без земли я буду ничем.

- И тебе нужно подумать о Джоан Саутвуд, Мурроу. Она заслуживает того, чтобы иметь собственный дом.

- Как она? - спросил он.

- Стала еще красивей, Мурроу. Волосы золотисто-каштановые, длинные, а глаза такие карие, но чуть-чуть зеленоватые, как у Джеффри. Она, как всегда, мила и, как всегда, трудится над приданым, которое тебе, как она надеется, когда-нибудь понравится. Сейчас она наполовину закончила гобелен, на котором изображен рыцарь, убивающий дракона. Анна говорит, что Джоан прекрасная мастерица. Она будет хорошей женой.

- Знаю, мама, спасибо тебе, что ты устроила нашу помолвку. Джоан - такая милая и так мне нравится. Я добуду для нее и наших детей земли у королевы. Ты увидишь, я сделаю это!

- Я знаю, Мурроу. - Скай еще раз обняла его. - Слышал ли ты о моем очередном браке?

- Да. Ты хотела его?

- Нет, но у меня нет выбора. Я должна защитить земли твоего брата, за которыми охотятся англо-ирландцы из Дублина. Мне нужна была милость королевы, а она не дарует ее бесплатно.

Он понимающе кивнул. Мурроу О'Флахерти было всего двенадцать лет. Когда он потерял мать, ему было два, и ему исполнилось шесть, когда он вновь обрел ее. В девять - умер его приемный отец Джеффри Саутвуд, граф Линмутский, и в десять он стал пажом графини Линкольнской. Так что по необходимости ему пришлось быстро повзрослеть. С деньгами, которые ему могла дать мать, он жил бы безбедно, но он знал, что завоевывать земли (и, возможно, титул) придется, причем на службе ее величества королевы Англии. Возможно, лучше его братьев и сестер он понимал трудное положение матери.

- Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? - спросил он с тайной надеждой на положительный ответ, так как очень любил ее.

На глаза Скай снова навернулись слезинки, но она быстро сморгнула их.

- Спасибо, Мурроу, - сказала она, - когда я устроюсь на новом месте, то приглашу тебя. Но пока я не хочу разрушать твою карьеру при дворе. - Она мягко коснулась его щеки жестом материнской благодарности. - Пойди пообщайся с твоими братом и сестрой, мой маленький рыцарь.

Он вышел, и Робби, который сидел все это время напротив, глубоко вздохнул.

- Прекрасный выводок у тебя, - пробормотал он.

- Тебе нужно повидаться с леди Сесили, - пристыдила она его. - Вероятно, она проснулась и удивляется твоему отсутствию.

- Когда приезжает Эдмон де Бомон?

- В семь. Думаю, детям тоже лучше присутствовать. Больше гостей не будет. Только ты, твоя сестра и я. Он кивнул:

- Не опоздаем? У меня вечером есть кое-какие дела. Скай рассмеялась.

- Мы не опоздаем, - сказала она, зная, что эти дела ждут его в публичном доме.

- Мясо было неплохим, - сказал он, вставая, и направился к выходу из гостиной, похлопывая на ходу по макушкам детей.

- Кто поедет со мной? - спросила Скай, и дружный хор ответил: "Я!" - Тогда идите и переоденьтесь, - распорядилась она. - Я буду готова через пятнадцать минут. Кто не успеет к этому времени, останется дома!

Дети вылетели из ее комнаты, а Скай позвала Дейзи. Это был теплый день редкость в Англии в апреле. На голубом небе не было ни облачка, ровным золотым светом сияло солнце. Деревья были в цвету, луга блистали новым зеленым покровом. Скай и дети обогнули реку, наслаждаясь обществом друг друга. Затем устроили пикник неподалеку от Гринвуда, наблюдая за судами, плывущими по реке. Дети налегали на привезенную провизию, раннюю землянику и разбавленное вино. Наевшись, они улеглись на травке, болтая между собой и гоняя шмелей и бабочек, подлетавших к их компании. Постепенно они заснули на солнышке. В этом положении их и застала Дейзи: Скай лежала, прикрывая руками обоих сыновей, а голова Виллоу покоилась на коленях матери.

На мгновение служанка Скай остановилась, любуясь картиной. Они спали так мирно, что казалось преступлением нарушить их сон. По щеке честной англичанки сбежали слезинки при мысли о том, что скоро им со Скай предстоит отправиться в ссылку. Королева поступала нечестно, отсылая ее госпожу, такую добрую мать! Но что знает бездетная Елизавета Тюдор о материнских чувствах? Слезы текли по лицу Дейзи, и она утирала их рукавом. А что будет с ней и Брэном Келли? Она чувствовала, что он близок к тому, чтобы сделать ей предложение. Увидит ли она его снова?

- Ты можешь не ехать в Бомон де Жаспр, - сказала внезапно Скай, глядя на слезы, текущие из глаз служанки.

Дейзи уселась на траву рядом с госпожой.

- А кто же позаботится о вас, госпожа, если я останусь?

- Я буду здесь еще несколько недель - за это время ты подготовишь мне какую-нибудь приличную девушку.

- Меня она не заменит, госпожа.

- Нет, Дейзи, конечно, нет. Но я не могу разрушить твое счастье. Ты не только моя служанка - мой друг.

- Вот именно, госпожа. Вы едете в какое-то чужое место, к иностранцу, и кто знает, что ждет вас в этом Бомон де Жаспре. Я вам нужна и не могу вас оставить, госпожа. Не могу!

При этих словах Скай почувствовала облегчение. Она сама боялась этого путешествия, и присутствие Дейзи облегчало его.

- Ты обрадуешься, если я скажу, что капитан Келли часто будет бывать в Бомон де Жаспре?

Лицо Дейзи вспыхнуло, и она обнажила свои щербатые зубы в улыбке.

- Да, госпожа, еще как! Ох, госпожа! - вдруг вспомнила она. - Пора вам с детьми возвращаться домой. Скоро приедет месье де Бомон.

Дети проснулись, начали потягиваться, усевшись на траве.

- Ну, крошки, - Скай поцеловала Виллоу, - скоро прибудет наш гость, и нам пора одеваться к приему.

Скай и дети привели себя в порядок, и вскоре все пятеро, собрав вещи, направились через сад к дому.

- Немедленно все мыться, - скомандовала Скай детям.

- Да, мама, - послушно ответила Виллоу, а Робби и Мурроу недовольно вздохнули, с притворным ужасом взглянув друг на друга.

Скай проигнорировала их недовольство и направилась вместе с Дейзи в свою комнату, где две помощницы Дейзи уже наполнили дубовую ванну горячей водой, смешанной с розовым маслом. Ванна была установлена перед камином спальни, где пылал огонь. Девушки раздели госпожу и унесли вещи, чтобы почистить их. Дейзи помогла Скай подняться по маленькой лесенке и войти в ванну, одновременно закалывая волосы госпожи.

- Вы можете несколько минут понежиться, мне кажется, - сказала Дейзи. Скай кивнула:

- Я позову тебя. Но не давай мне долго спать. - Она погрузилась в воду по горло, опустившись на стоящий внутри ванны стульчик.

Перед пикником она продиктовала Жану Морлэ небольшое письмо Адаму де Мариско, извещая его, что королева заставила ее вступить в политический брак и что скоро она покинет Англию.

- Напишите ему, - сказала она Морлэ, - что я хочу его видеть, пусть приезжает в Лондон. - Письмо немедленно было отправлено с одним из слуг. Сидя в благоухающей ванне, она размышляла над тем, приедет ли Адам. Конечно, Робби прав: она не может покинуть Англию, не увидев его в последний раз.

Адам, любимый! Адам, который отказывается от нее, чтобы не препятствовать ее будущей настоящей любви и не портить ей жизнь. Она почти сказала это вслух. Судя по портрету, герцог совсем другой человек. О, если бы Адам объявил о помолвке с ней до того, как ее навестил Сесил! Но в любом случае Адам - ее друг, партнер, временами - любовник, человек, которого она любит. Когда она обратилась к лорду Берли, она была уязвима, и тот использовал ее уязвимость этого и боялся Адам. Она вздохнула. Жребий брошен, и независимо ни от чего она уже на пути в Бомон де Жаспр.

- Дейзи! - позвала она, очнувшись от грез.

- Я здесь, госпожа, - последовал ответ вбежавшей Дейзи. - Я достала ваше черное бархатное платье, госпожа. То самое, с черно-белой парчовой нижней юбкой.

Скай кивнула, не особенно интересуясь нарядом, тут она полностью доверяла Дейзи. Наряды потеряли для нее притягательность: она интересовалась ими, когда ее одевали Халид, Джеффри и Найл. Выкупавшись, она вышла из ванны и стояла, пока Дейзи вытирала и пудрила ее. Скай автоматически натягивала белье, черную шелковую рубашку и чулки, которые она пристегнула серебряными лентами подвязок. Молча надела простые черные шелковые туфли с серебряными розетками. Затем пришел черед нижней юбки и, наконец, самого платья, рукава которого имели разрезы, что позволяло видеть парчу.

- Украшения? - спросила Дейзи.

- Жемчуг, - ответила госпожа, - розовый жемчуг. То длинное ожерелье с двойной нитью, такие же серьги и заколки.

- Отлично, госпожа. - Дейзи поспешила за шкатулкой с украшениями и, вернувшись, начала доставать каждый предмет из чехольчика, сделанного из красной марокканской кожи, с подкладкой из бледно-голубого шелка.

Скай надела ожерелье и пристроила жемчужины прямо над глубоким вырезом. Розовые жемчужины серег свисали с мочек ушей на тонких золотых нитях. Пока она занималась украшениями, Дейзи укладывала ее иссиня-черные волосы в прическу по французской моде, которую предпочитала госпожа. Окончив работу, она пристегнула к массивной шелковистой гриве оправленные в золото розовые жемчужины заколок, соответствующие остальному гарнитуру.

- Кольца? - Дейзи открыла другую шкатулку.

Скай поразмыслила над выбором, быстро вынула несколько колец подряд и столь же быстро бросила их назад. Наконец она задержалась на ограненном в форме сердца рубине, черной жемчужине и большом круглом алмазе.

- Это сгодится, - пробормотала она, надевая их на свои длинные тонкие пальцы. Затем, взяв флакон с духами, коснулась пальцами груди, запястий и за ушами.

Дейзи знала, что если бы она одевалась для любовной встречи, то посвятила бы этому занятию гораздо больше времени.

- Так, - сказала Скай вставая, - я готова, а гость еще не прибыл. Пойду вниз и подожду его. Присмотри пока за детьми.

Однако в тот момент, когда она начала спускаться по лестнице, в дверях появился Эдмон де Бомон. Он был одет в прекрасный костюм зеленого бархата.

- Мадам, - обратился он к ней, - сегодня вы еще прекрасней, если только это возможно! - Он поймал ее руку и поцеловал.

- Добро пожаловать, Эдмон! - приветствовала она его и провела в салон, где, к ее удивлению, их уже дожидался Робби. Непроницаемые глаза морского капитана пристально глядели на эту пару.

- А, Робби, - приветствовала его Скай, - не думала, что ты уже здесь. Эдмон де Бомон, это мой лучший друг и деловой партнер, сэр Роберт Смолл. Робби, это наследник де Бомон, Эдмон де Бомон.

Мужчины сдержанно приветствовали друг друга, и вдруг Эдмон сказал:

- Слава Богу! Когда вы упомянули об этом человеке, Скай, я подумал, что он мог бы быть вашим любовником.

- Моим любовником? - В первый момент она оскорбилась, даже разозлилась. Вот еще! Ее любовник!

И вдруг ей стала понятна комичность ситуации, и она хихикнула. Ей стало еще смешнее, когда Робби, оправившись от первоначального шока, вызванного словами Эдмона де Бомона, взревел от негодования:

- Черт побери! Самая гнусная французская идея! Неужели королева отдаст тебя лягушатнику, Скай? Я этого не перенесу! Ее любовник! - Его рука скользнула к шпаге:

- Вы оскорблены, и я тоже!

- Нет, Робби! - воскликнула Скай предупреждающе. Эдмон де Бомон уже понял свою ошибку, но он был горд, и гневный тон Роберта Смолла оскорбил его, Скай должна была разрядить обстановку. Устремившись вперед, она успокаивающе коснулась руки Робби:

- Эдмон не имел в виду ничего дурного, Робби. - Затем она повернулась к юноше. - Я не совсем поняла, что заставило вас так интерпретировать ситуацию, месье, - произнесла она холодно.

- Но вы сказали, что он ваш cher ami, мадам, - последовал ответ.

- Я сказала всего лишь, что он - один из двух моих лучших друзей, Эдмон. Она закусила губу, чтобы не рассмеяться. - Бог знает, что вы можете подумать, когда увидите моего друга Адама де Мариско.

- Я подумаю, что это самый счастливый человек, мадам, и прошу вас простить меня. И вы, сэр Роберт. В Бомон де Жаспре женщина не может быть другом, а только женой, любовницей, матерью или служанкой. Вы понимаете, о чем я говорю? - Он выглядел очень расстроенным.

Роберт Смолл покачал головой:

- Ты не должна делать этого, Скай. Даже ради земель Бурков ты не должна выходить замуж за этого герцога. Ты слышала, что сказал его племянник? В их стране нет уважения к личности женщины. Для этого человека ты будешь только вещью, только породистой кобылой, не более того. Я не могу позволить тебе так разрушить свою жизнь.

- Робби, я должна подчиниться королеве! Я не могу сражаться с англичанами и англо-ирландцами! Мне нужен сильный союзник, и Елизавета Тюдор - именно такой союзник. Ее цена высока, но я должна заплатить. Если я увильну теперь, она прикончит меня. Все будет в порядке, вот увидишь. Я заключу с герцогом вполне приемлемое для нас обоих соглашение.

Роберт Смолл посмотрел на Эдмона де Бомона, но теперь его лицо превратилось в равнодушную маску и ничего не выражало.

- Ну, месье де Бомон, скажите нам, может ли Скай заключить сделку с вашим дядей, или будет так, как я сказал?

- Мой дядя очень старомоден и консервативен, сэр Роберт, но достаточно умен. Конечно, стремление леди Бурк к независимости поначалу будет для него своего рода шоком, но он способен понять, насколько это соответствует ее характеру, и даже способен найти в этом приятную сторону. Его первая жена была его дальней испанской кузиной и весьма покладистой леди. Вторая жена дяди дочь местного дворянина и довольно безвкусная штучка, скорее ребенок, чем женщина.

Вы, Скай, отличаетесь от этих дам. Будьте терпеливы с дядей Фаброном. Вам придется подождать немного, прежде чем вы завоюете его сердце, но увидите, что скоро он научится ценить не только вашу красоту, но и ум. Вы будете для него идеальной женой. Можете не беспокоиться, я живу в замке и всегда буду рядом, чтобы помочь вам как друг.

- И я тоже, - подхватил Робби. - Да будет вам известно, месье де Бомон, что я поселюсь в Бомон де Жаспре на то время, пока не удостоверюсь, что Скай в безопасности и счастлива. - Он положил руку ей на плечо. - Она мне как дочь, которой у меня никогда не было, и это самый дорогой для меня и моей сестры человек. Ее старшая дочь - моя наследница. Хотя мы не связаны родственными узами, она - член моей семьи, и я не дам ее в обиду!

Фиалковые глаза Эдмона де Бомона не скрывали его восхищения. Увидев Скай, он не сомневался, что она любима мужчинами, но то, что она может возбудить такую преданность, впечатлило его еще больше.

- Поверьте мне, сэр Роберт, - сказал он, - Скай будет счастлива в Бомон де Жаспре. Я обещаю это.

Двери салона открылись, и вошла леди Сесили с детьми. Эдмон де Бомон прочитал в глазах Скай гордость за детей и любовь к ним, но, следуя этикету, она представила его сначала сестре сэра Роберта. Леди Сесили сделала вежливый реверанс и затем, повернувшись к брату, сказала:

- Я слышала твой рев даже на втором этаже, Роберт. Надеюсь, ты не испортишь месье де Бомону впечатление об Англии и англичанах?

- Напротив, мадам, - быстро вмешался Эдмон де Бомон, - благодаря вашему брату я получил самое благоприятное впечатление об англичанах.

- Познакомьтесь с моими детьми, Эдмон, - сказала Скай. Она указала на высокого мальчика в красивом черном бархатном костюме с кружевами и отделкой из белого шелка, очень похожего на нее. - Мой сын Мурроу О'Флахерти.

Мальчик элегантно поклонился, и прядь длинных волос упала на его лоб.

- Месье де Бомон, счастлив приветствовать вас. Этот голос Эдмон уже где-то слышал, хотя он слегка изменился.

- Взаимно, сэр, - вежливо ответил Эдмон.

- Моя дочь Виллоу.

Виллоу, одетая в платье из красного бархата, сделала изящный реверанс. Эдмон де Бомон поклонился в ответ:

- Рад познакомиться с вами, мадемуазель Виллоу.

- Мой сын Робби, граф Линмутский, - продолжала Скай.

- Месье де Бомон.

Перед Эдмоном стоял стройный мальчик в костюме небесно-голубого бархата, отделанного исключительно тонко выделанными кружевами, с прекрасными, хотя и несколько надменными чертами лица. У него были черные волосы и ярко-зеленые глаза: несомненно, он пошел в отца.

- Лорд граф, - вежливо ответил Эдмон де Бомон, и повернулся к Скай. - У вас прекрасные дети, мадам, судя даже по этим трем. Хотелось бы мне, чтобы мой дядя увидел их.

- Если брак нашей матери с вашим дядей окажется счастливым союзом, сказал Мурроу О'Флахерти, - ваш дядя увидит всех нас, месье. Надеюсь, у нас будет возможность выделить время для посещения матери.

Эдмон понял, что, несмотря на различие в статусе, старший мальчик выступал представителем своих брата и сестры. Очевидно, дети не одобряли брака матери, но кто мог бы осудить их за это?

- Надеюсь, что очень скоро мы увидим вас в Бомон де Жаспре. Большую часть года у нас стоит лето, и можно купаться в море. Это великолепно.

- А я никогда не плавала в море, - вставила Виллоу.

- О, мадемуазель, - Эдмон де Бомон посмотрел на девочку, - я непременно лично сопровожу вас, когда вы приедете к нам. Наше море столь же голубое, как небо в Англии, и прозрачно, как хрусталь. Вода теплая, а на дне - золотистый песок. Вы умеете плавать?

Виллоу отрицательно покачала головой.

- Тогда я буду вашим учителем, мадемуазель! Что вы об этом думаете?

- О да, месье! - Виллоу даже порозовела от предвкушения удовольствия, и Эдмон отметил про себя, что она скорее всего тоже пошла в отца.

- А меня вы научите? - спросил Робби.

- Несомненно, лорд, вы меня обяжете, - ответил Эдмон.

- Я умею, - гордо сказал Мурроу, - мы с братом научились очень легко ведь мы из семьи моряков, месье.

- Умеете ли вы управляться с парусом? - спросил Эдмон.

- Умею.

- Тогда тем более вам понравится Бомон де Жаспр.

Это отличное место для плавания под парусом.

- Возможно, месье, но сомневаюсь, что ваше море может сравниться с морем в Ирландии.

- Мурроу! - Скай была немного шокирована упрямством старшего сына. Немедленно извинись перед месье де Бомоном.

- Но за что? - Мальчик выглядел удивленным. - Наше море в Ирландии настоящее море, достойное наших моряцких талантов. Мне говорили, что Средиземное море - всего лишь тихое турецкое озеро.

Эдмон де Бомон рассмеялся:

- Да, сами турки так считают. Но, мой юный Мурроу О'Флахерти, разве ты не хотел бы когда-нибудь отправиться на своем корабле на охоту за турками?

Лицо Мурроу озарилось улыбкой:

- Конечно, месье, хотел бы!

- Тогда, возможно, ты мог бы использовать гавань Бомон де Жаспра как базу. Ведь твоя мать, мой Мурроу, будет нашей герцогиней.

Мальчик кивнул;

- У вас глубокая гавань, месье?

- Да.

Мурроу снова улыбнулся:

- В таком случае, возможно, Бомон де Жаспр не покажется мне очень уж скучным, месье.

Скай озабоченно посмотрела на старшего сына.

- Не знаю, что на него нашло, - сказала она Эдмону.

- Болезнь роста, я думаю, и к тому же он ведь на самом деле вовсе не хочет, чтобы вы покидали Англию, - заметил Эдмон.

- Он всегда стремится защитить меня, - тихо промолвила она. - Это еще непривычно для меня.

Мурроу отошел от них и присоединился к своим младшим сестре и брату. Робби и леди Сесили тихо беседовали о чем-то у камина. Скай села на черный дубовый стул с гобеленовым сиденьем и спинкой, а Эдмон де Бомон пристроился рядом.

- Не вижу ничего странного в том, что ваш сын стремится защитить вас, сказал он, - напротив, нахожу это весьма трогательным и очаровательным.

- Мне будет так недоставать детей, Эдмон. Вот почему я с таким трудом настраиваюсь на эту поездку к вашему дяде.

- Это лишь вопрос времени, - начал уверять он ее. - Вы ведь и раньше покидали их надолго. Мой дядя любит детей и будет рад видеть ваших детей у себя, И вы родите ему собственных детей. Вы здоровая, красивая женщина, и вы очень нужны ему. Позвольте мне увезти вас в Бомон де Жаспр, к человеку, который будет любить и лелеять вас. Вы нужны дяде Фаброну, Скай! Очень нужны!

Скай вздохнула.

- Мы поедем на моем корабле, - сказала она, - и королева предоставит нам эскорт для защиты от пиратов.

- И мы отправимся в... - Он склонил свою изящную голову набок в ожидании ответа.

- Устроит вас начало мая, месье? - Она слегка улыбнулась.

- Вы не пожалеете о вашем решении поехать в Бомон де Жаспр, Скай! - с жаром отвечал он.

- Надеюсь, что нет, Эдмон, - тихо сказала она, - надеюсь, что нет.

Глава 3

Когда Адам де Мариско прочел письмо Скай, его первым желанием было отказаться от встречи. Наверняка эта встреча окончилась бы еще одной любовной сценой. Ему никогда не встречалась женщина, имеющая такую эротическую власть над ним. Даже мысль о ней пробуждала в нем непреодолимое желание.

- Черт! - прорычал он. Он так любил ее и при этом знал, что никогда не сможет обладать ею полностью. Все, что у него было, - это только островок Ланди. Да, он некогда славно проводил время за его пределами. Его мать была француженка, и он много лет жил при французском дворе, но в конце концов вернулся на свой маленький скалистый островок, который был его наследством.

Уже много лет назад он понял, что останется бесплодным - след пережитой в детстве лихорадки, и решил, что никогда не женится. Он любил женщин, но до Скай О'Малли ему не встречалась такая, которую хотелось бы оставить рядом навсегда. Для нее же он был слишком незначителен. Да, в постели они равны, а его род был не менее знатен, но он простой островной лорд, человек без власти или влияния. Конечно, он мог бы иметь их: у него достало бы богатства, чтобы их купить. Но он избрал иной путь: придворные интриги ему не по нутру, да и Скай тоже. Но Скай - красавица, у нее было несколько мужей с богатством и положением. И она обладала положением по праву. Адаму де Мариско даже не приходило в голову, что Скай могла бы быть счастливее, живя простой и тихой жизнью, - он слишком сильно любил ее, чтобы воспринимать объективно.

Его страсть в конце концов взяла верх над рассудком.

Он поехал в Лондон, чтобы попрощаться с ней - ведь скорее всего он больше не увидит ее никогда.

Он вернется на Ланди, а она уедет в далекое средиземноморское герцогство, где проживет остаток жизни в качестве жены богатого правителя, желанного гостя при английском и французском дворах. Его большое сердце громко забилось, когда он вошел в Гринвуд и она бросилась в его объятия. Он не смог сдержать стона, когда погрузил свое лицо в ее пышные волосы, ее знаменитые волосы, надушенные розовым ароматом.

- Адам! Любимый мой Адам! Я знала, что ты приедешь! Я говорила об этом Робби!

- Когда ты уезжаешь? - спросил он, страшась ответа.

- Через несколько дней. - Она выскользнула из его медвежьих объятий и взглянула на него. - Неужели я не заслуживаю поцелуя? - спросила она.

- Да, - протянул он, чувствуя, как его решимость и добрые намерения постепенно тают. - Да, определенно, ты заслуживаешь поцелуя. - Его лохматая голова склонилась, и губы нашли ее губы, слегка раздвинувшиеся, чтобы получить удовольствие и одновременно поощрить его на дальнейшие действия. - Ведьма, пробормотал он, не отрывая губ от ее рта, - чем ты околдовала меня?

- Я так счастлива, что ты приехал, - ответила она, - я бы не смогла уехать, не увидев тебя. - На ее глаза навернулись слезы. - Ох, Адам! Почему ты такой упрямый? Теперь меня сторговали на брак с иностранцем! Если бы ты женился на мне раньше, никто не смог бы заставить меня разлучиться с родиной и детьми.

- И что бы ты получила, Скай? Ланди? - Он грубо рассмеялся. - Я уже говорил тебе, что не хватаю звезд с неба, а ты - яркая и прекрасная звезда. Могу ли я удерживать звезду, Скай? Ты заслуживаешь больше того, что я могу предложить тебе.

- Мне ничего не нужно, Адам, кроме одной вещи, которую ты мог бы дать мне, и эта единственная вещь в мире, которой мне не хватает, - твоя любовь.

- Но ты не можешь ответить мне тем же, Скай, - сказал он уже серьезным тоном. - Мы говорили об этом сотни раз, и всегда выходило одно и то же. Я люблю тебя так, как не любил ни одну женщину в мире, и ты любишь меня. Но не так, как женщина любит мужчину, ты любишь меня как друга, а этого, моя девочка, вовсе недостаточно! У меня тоже есть гордость, Скай О'Малли!

- И ты слишком романтичен, Адам. Ты не можешь взять меня, так как я люблю тебя как друга, зато можешь стоять и смотреть, как меня посылают в качестве жены какого-то иностранца, который, судя по портрету, вообще никого не способен полюбить! Мне не понять твоей логики, Адам.

Он хмыкнул:

- Если этот твой герцог окажется твоей великой любовью, ты еще скажешь мне спасибо, Скай О'Малли.

- Думаю, взамен я заставлю тебя пожалеть о твоей глупости, - угрожающе сказала она, в то время как ее руки скользнули под его куртку, лаская его покрытую шелковой тканью грудь. - Могу ли я заставить тебя пожалеть о твоем решении, Адам? - Сквозь шелковую рубашку он ощущал тепло ее пальцев. - Ты будешь моим любовником и в этот раз? - громко прошептала она, привставая на цыпочки, чтобы поцеловать его в известное ей чувствительное местечко чуть ниже уха. Ее ладонь сотрясалась от ударов его могучего сердца.

- Ты ведь помолвлена, - слабо запротестовал он, но его руки уже сами притягивали ее. Она прикусила мочку его уха.

- Ведь может статься, мы уже никогда не увидимся, любимый, - сказала она тихо, и ее маленький острый язычок пробежал по поверхности ушной раковины.

- Зачем это тебе? - Это была последняя преграда.

- Потому что через четыре дня я отплываю в неведомую страну и выхожу замуж за незнакомца, и мне придется спать с ним. И я буду для него всего лишь самкой, это все, что ему от меня нужно, Адам! Наследники! Наследники для его крошечного герцогства! А за мое тело, мое здоровое и, очевидно, плодовитое тело, он заплатит Англии безопасной гаванью на Средиземноморье и замочной скважиной в двери черного хода Франции. А я, я получила обещание королевы Англии, что она не позволит своим англо-ирландским лордам и никому вообще похитить земли моего сына от Бурка. Это не любовный союз, Адам. Это просто сделка, и поэтому, прежде чем я уеду от всего знакомого и дорогого мне, разве не могу я позволить себе немного любви, немного нежности, немного теплоты с тем, кто дорог мне, с Адамом де Мариско?

- Черт побери, Скай, - тихо сказал он и сомкнул руки на ее спине. Она вздохнула с таким облегчением, что он тихонько рассмеялся и погладил ее по волосам. - Никогда не видел столь честной женщины, как ты, любимая. Иногда это даже пугает меня немного.

Наблюдавший за этой сценой через перила лестницы второго этажа Эдмон де Бомон не мог разобрать слов этой пары, но было ясно, что этот великан страстно любит леди Бурк и она его тоже. Когда к нему подошел юный граф Линмутский, Эдмон спросил мальчика:

- Кто там стоит с твоей мамой, Робби? Робби Саутвуд взглянул вниз, и его лицо озарилось улыбкой. Не отвечая на вопрос наследника де Бомон, он ринулся вниз, крича:

- Дядя Адам! Как вы оказались в Лондоне?! - На его лице светилась неподдельная радость.

Эдмон де Бомон поспешил за мальчиком и прибыл на место как раз вовремя, чтобы услышать ответ великана, заключившего мальчика в объятия:

- Я приехал пожелать твоей маме спокойного плавания, мой граф. А как тебе удалось ускользнуть с дворцовой службы?

- Мы здесь уже почти месяц, дядя Адам. Виллоу, Мурроу и я! Мы катались с мамой, и устраивали пикники, и ездили по магазинам и портным. Мама сшила столько новых платьев, ведь в Бомон де Жаспре почти круглый год лето, так говорит Эдмон.

- А кто такой Эдмон, мой граф?

- Эдмон де Бомон - это я, - последовал ответ, и Адам де Мариско в удивлении посмотрел вокруг. Он никого не видел.

- Я здесь, внизу, месье, - снова послышался голос, и Адам взглянул вниз. Я Эдмон де Бомон, наследник де Бомон, - повторил он.

Адам был удивлен.

- Ты выходишь замуж за него? - спросил он напряженно.

- Нет, Адам, это его племянник, который должен сопровождать меня в Бомон де Жаспр.

- Герцог похож на него? - Адам размышлял о том, как придушить Уильяма Сесила.

- Месье, я жертва неудачных родов, - сказал Эдмон, - мой дядя такой же, как все люди, уверяю вас.

- Эдмон, это Адам де Мариско, правитель острова Ланди. Помнишь, я говорила тебе, что у меня всего два лучших друга? Так это второй.

Адам де Мариско посмотрел на Эдмона де Бомона, затем вдруг наклонился, поднял карлика и посадил его на сгибе своей мускулистой руки так, что их глаза оказались на одном уровне.

- Вот так должны разговаривать мужчины, месье, - сказал он.

- Идет, лорд великан! Сколько же в вас росту?

- Ровно метр девяносто пять сантиметров, - отвечал Адам.

- Итак, вы почти в два раза выше меня, ибо во мне чуть больше метра.

Скай была поражена, видя, как Адам шагает с Эдмоном на руке, непринужденно болтая с ним.

- Так им проще всего говорить, - заметил Робби. - Ну и здорово придумал дядя Адам!

Скай улыбнулась. Это было умно со стороны Адама, но он всегда отличался тем, что умел завоевать расположение собеседника. Он предпочитал жить на Ланди, и двор Елизаветы Тюдор потерял в нем ценного придворного. Но она не могла винить его.

Бомон де Жаспр вернулся в Уайтхолл, Робби отправился инспектировать злачные места Лондона, а леди Сесили с детьми улеглись, и только тогда Адам и Скай остались наедине. Она распорядилась приготовить ужин на двоих, причем сама выбрала меню: живя в юности во Франции, Адам стал своего рода гурманом. Они начнут с мидий в белом винном соусе и тонко нарезанных дуарских морских языков с лимонными дольками. Второе блюдо будет сама простота: каплунья грудинка с кресс-салатом, шампиньоны в белом вине и еще салат из свежей заячьей капусты и редиски со свежевыпеченным хлебом и только что сбитым маслом. Наконец, свежая земляника под толстым слоем девонских сливок. Не слишком изысканное меню, но Скай знала, что Адаму это должно понравиться.

Ему понравится и ее наряд: один из ее алжирских кафтанов из розового шелка с широкими длинными рукавами и глубоким вырезом, с маленькими перламутровыми пуговицами, начинающимися прямо под грудью. В тон кафтану - восхитительные шелковые плоские шлепанцы с загнутыми мысками. Волосы только что вымыты и распущены. И никаких украшений.

- Не могу понять, почему вы не вышли замуж за лорда Ланди, - заметила ей Дейзи.

- Потому что он не хочет жениться на мне, - просто ответила Скай.

- Вы шутите, госпожа! - изумилась Дейзи.

- Нет, Дейзи. Он думает, что мне в качестве мужа нужен не островной вождь, а могучий и грозный повелитель.

- Он просто дурак, - откровенно сказала Дейзи, и в тот же момент в дверь спальни постучали.

- Дейзи, открой дверь, - приказала ее госпожа, - и можешь идти отдыхать. Ужин уже стоит на буфете, и все остальное сегодня я сделаю сама.

Дейзи сделала реверанс и открыла дверь, чтобы пригласить Адама де Мариско в спальню.

- Добрый вечер, милорд, - сказала она приветливо, снова приседая в реверансе, и затем закрыла за собой дверь.

- Ты прекрасна, - сказал он, пожирая Скай своими дымчато-голубыми глазами. Она улыбнулась.

- Мой повар приготовил для тебя замечательный ужин.

- Сегодня вечером я хочу только тебя, Скай. - Он устремился к ней, но она быстро отступила в сторону.

- Неужели ты хочешь оскорбить моего повара? - В ее глазах плясали веселые чертики. - Если ты оставишь этот замечательный ужин нетронутым, будет колоссальный скандал. Все мои домашние будут удивляться, как это такой ужин, на приготовление которого было потрачено столько трудов, остался нетронутым.

- Но сначала поцелуй, ирландская ведьма, - сказал он.

- Только поцелуй - и я пропала, нахал. Я вижу, что придется обращаться с тобой, как с моими детьми. Никаких игр, пока не съешь ужин, Адам. - Она так старалась выглядеть суровой, что он рассмеялся.

- Отлично, я поем.

Он сел на один из стульев, поставленных друг против друга за маленьким прямоугольным дубовым столом, и наблюдал, как Скай сервирует стол. Она поставила на стол дымящиеся мидии и налила в его кубок бледно-золотое вино, а затем села напротив. Они молча начали трапезу. После первого блюда она сервировала второе, и он одобрительно промычал:

- Твой повар учился у француза, Скай. Этого блюда я не пробовал с тех пор, как в последний раз был в Париже. Грибы свежайшие, а винный соус самый вкусный, какой я пробовал. Утром надо будет высказать ему мои поздравления.

Она улыбнулась, довольная тем, что ему понравился ужин. Сама она ела мало. Она знала, что этой ночью, несмотря на то что он поклялся не быть ее любовником, они все-таки займутся любовью. Пощипывая редис, она размышляла над тем, почему она не вкладывала в любовь к Адаму такой всепожирающей страсти, как к предыдущим трем мужьям. Они тоже были ее друзьями и были столь же нежны и опытны в любви, как Адам. Джеффри, Найл и Халид были темпераментными, интересными, честолюбивыми мужчинами. Адам, несомненно, тоже темпераментен и интересен как мужчина, но он не был честолюбив. Ему вполне хватает его острова, а ей - нет. Несмотря на стремление к тихой, спокойной жизни, она знала, что самыми счастливыми моментами в ее жизни были те, когда она была в центре событий. Адам же стремился к покою, и, если ценой покоя было сидение на Ланди и медленное старение без истинной любви, он был готов заплатить эту цену. Почему он отправил себя в это добровольное заточение? Это было неумное решение, а Адам де Мариско - очень умный человек. Вдруг она поймала на себе его взгляд, и их глаза встретились. Ее щеки окрасились легкой краской стыда. Он был очень серьезен, и на мгновение она решила, что он прочитал ее мысли.

- Я просто думаю, - сказала она виновато.

- Обо мне? О нас?

- Да.

- И ты решила, что это не самая умная идея - снова стать любовниками, Скай?

- Нет. Я просто думаю, что у тебя есть какая-то тайна, Адам. И я поняла, что именно это мешает мне полюбить тебя по-настоящему. Ты любишь меня недостаточно для того, чтобы бороться за меня, Адам. Он казался пораженным:

- Но это не так, Скай!

- Нет, Адам, это так. Ты говоришь, что любишь меня, но не можешь жениться на мне из-за того, что я заслуживаю более достойного мужа, а ты просто островной вождь. Но ведь власть покупают, Адам де Мариско, а золота у нас предостаточно. Еще ты говоришь, что не женишься на мне потому, что однажды я могу встретить свою настоящую любовь, но из-за ложно понятого чувства дружбы останусь с тобой и разрушу свое счастье, а ты этого не сможешь перенести. Но за исключением моего первого мужа я любила всех остальных мужей, и никто из них не колебался, когда женился на мне, и не боялся, что я могу позднее встретить кого-то, кто окажется для меня ближе, чем они. Они достаточно хотели меня для того, чтобы преодолеть все препятствия. А ты даже не пробуешь это сделать.

Через несколько дней я покину Англию ради того, что Сесил назвал недолгим браком с больным стариком. Но герцог из Бомон де Жаспра - не старик, и он здоров. Его племянник подтвердил, что он вполне здоровый мужчина средних лет. Итак, мой дорогой Адам, поверь мне, может случиться, что я никогда не увижу ни тебя, ни Ирландию. И мой брак - не брак по любви. - Она подошла к буфету и вынула из ящика миниатюрный портрет. - Вот, - она вручила ему миниатюру, взгляни на моего суженого и скажи, может ли он стать моей великой любовью? У него холодное лицо, Адам, а его глаза меня просто пугают. Уверения его племянника меня не успокаивают, хотя сам Эдмон, мне кажется, искренне привязан к герцогу.

Итак, дорогой мой, я направляюсь к тому самому повелителю, который, как ты считаешь, лучше всего мне подходит. Но прежде у нас есть несколько славных дней. Мы заслужили их, Адам, и, возможно, именно в эти дни ты наконец скажешь мне, почему, любя меня, ты не стал сражаться за меня. Именно поэтому, мой милый, я никогда не могла полностью отдаться любви к тебе. У тебя нет честолюбия, и меня интересует - почему?

- И за это ты накажешь меня? - спросил он.

- Нет, я буду любить тебя, как всегда. Может быть, не настолько, чтобы удовлетворить твое тщеславие, но ведь и ты не отдаешь себя полностью этой любви. Каждый получает от связи столько, сколько вкладывает в нее.

- Убери это, - резко сказал он, отдавая ей миниатюру. Она положила ее в тот же ящик буфета. Легкая улыбка тронула ее губы. Наконец-то она достала его! Конечно, слишком поздно рассчитывать на брак. Шансы потеряны, и она должна исполнить обещание, данное Елизавете. Но если она действительно разбудила Адама, то он найдет кого-нибудь, кого сможет полюбить по-настоящему. Ей не хотелось, чтобы он остался одиноким, хотя она и знала, что девушка, которая полюбит Адама де Мариско и сможет жить на Ланди, должна быть чем-то особенным.

Вернувшись к столу, Скай захватила корзинку с земляникой, сливки и сахар на серебряном подносе. Она выбрала из корзинки большую ягоду, окунула ее сначала в сахар, потом намазала толстым слоем сливок и положила в рот, очистив от листьев и черенка.

Он с облегчением посмотрел на нее, а затем встал и сказал:

- После!

- Развратник! - промурлыкала она, не сходя с места. Он некоторое время, прищурившись, смотрел на нее, а затем медленно начал расстегивать ее розовый кафтан. Его толстые пальцы с необычайной ловкостью справлялись с крошечными перламутровыми пуговицами. Скай же начала расстегивать серебряные пуговицы на его темно-голубой бархатной куртке. Когда кафтан оказался расстегнут до живота, его руки скользнули внутрь и начали ласкать ее грудь, наслаждаясь ее сосками, затвердевшими от его нежных прикосновений. Они упирались в его ладони, как шипы розы. Она наконец откинула его куртку и расстегнула ворот рубашки, открыв его грудь до пояса. Ее тонкие пальцы игриво прошлись по его груди, пробираясь сквозь густые заросли темных волос, и наконец сомкнулись на шее.

Его руки скользнули вниз по ее плечам, стягивая с них кафтан. Шелк со свистящим звуком соскользнул и упал к ее ногам, оставив Скай обнаженной. Теперь его руки утонули в тяжелой темной копне ее волос, притягивая голову для поцелуя. Но буквально секунду он еще помедлил, давая ее прекрасным глазам прикрыться густыми, подрагивающими, подобно стрекозиным крыльям на розовых щеках, ресницами, и лишь затем его губы осторожным, исследующим движением прикоснулись к ее губам.

Он поцеловал ее как будто впервые, нежно касаясь ее губ, и по ее спине прокатилась волна возбуждения. Почувствовав это, его губы медленно нажали на ее губы, заставляя их раскрыться. Его язык скользнул в открывшуюся пещеру, чтобы начать дикий танец с ее языком, перешедший в самозабвенные объятия и ласки. Подчиняясь внезапно вспыхнувшему порыву, он начал с жадностью целовать ее закрытые глаза, щеки, краешки рта, носик, подбородок, в то время как она лихорадочно шарила руками по пуговицам его рубашки и поясу бриджей.

- Милая Скай, - тихо прошептал он, - милая, милая Скай.

Ей удалось расстегнуть наконец его рубашку, но прежде чем она успела запутать его в его же полустянутых бриджах, он подхватил ее на руки и отнес на кровать.

- Нет, нет, любовь моя, я сделаю это быстрее и лучше тебя, - остановил он ее.

- Тогда сделай это, Адам, черт побери. Я хочу тебя, хочу сейчас, и мне не стыдно признаться в этом! Он откинул свою львиную голову и рассмеялся.

- Господи, Скай, ты невероятная женщина! Ты хочешь меня и говоришь мне это! Так вот, моя голубоглазая кельтская ведьма, я тоже хочу тебя, и я вдруг понял, что хочу тебя навсегда, не только на несколько ночей. Что я наделал, Скай, и все из-за своей гордыни!

Она приподнялась и притянула его к себе.

- Потом, - прошептала она ему, - мы поговорим об этом позже, дорогой.

Он не стал спорить. Его руки скользнули по ее вытянувшемуся телу, следуя линии талии, охватывая бедра, лаская ее длинные ноги. Она страстно целовала его, и он застонал от нахлынувшего удовольствия, охватившего его. Она легла на спину, и он сказал:

- Не надо ничего делать, Скай, позволь мне только любить тебя. Позволь мне просто наслаждаться твоим прекрасным телом, ведь сегодня ты еще принадлежишь мне!

Он наклонил голову, и его язык начал двигаться вокруг ее соска снова, и снова, и снова, пока она не застонала. Тогда он захватил его в рот целиком и начал сосать, и раскаленные стрелы наслаждения начали пронзать ее тело. Он повторил то же с другим соском, и лишь когда он почувствовал, что она дрожит, как маленький испуганный зверек, он прекратил пытку и опустился на кровать.

Взяв одну из ее стройных ног, он начал целовать ее. Его язык скользил сначала по пальцам, затем по коже стопы и перешел к щиколотке, поднимаясь все выше и выше. Дойдя до колена, он перешел к другой ноге. Перевернувшись, он стал целовать ее дрожащие груди и ложбинку между ними. Его язык скользил по ее телу, не упуская ни миллиметра. Он перевернул ее на живот, и она почувствовала его влажную теплоту между лопаток, вдоль позвоночника, на линии талии, на холмиках ягодиц и снова на ногах, по которым он проскользнул до пяток.

- О Иисус, Адам, - простонала она, - остановись!

Я сойду с ума!

Он снова перевернул ее на спину.

- Только вместе со мной, Скай, - сказал он, наклоняя голову так, что теперь его язык коснулся ее самого чувствительного местечка.

- Д-да, Адам, - выдохнула она, воспламеняясь под его нежными прикосновениями, тело ее начало содрогаться.

Впитывая ее мускусную влагу, он почувствовал себя на грани взрыва. Не в состоянии более сдерживать порыв, он перевернулся и привлек ее к себе, чтобы оказаться внутри ее сладостных ножен. Издавая громкие стоны, она обвилась вокруг него, подобно сказочному существу, соразмеряя движение своих бедер с ритмом его движений. Слабый вскрик показал ему, что она уже близка к вершине. И тогда он дал ей побалансировать на ее грани и безжалостно столкнул назад, вниз. Она выругалась, а он только рассмеялся:

- Ты слишком спешишь.

- Я ненавижу тебя! - выдохнула она.

- Ты же хотела меня, - напомнил он, - и я тебя тоже. Просто я всегда старался научить тебя терпеливости при наслаждении.

- Отпусти меня! - взмолилась она. Вместо ответа он глубоко вошел в нее, с каждым движением бедер расплющивая ее о матрас. Она судорожно охватила его руками, и его пытка заставила ее вонзить в его спину острые ногти.

- Сука! - простонал он и с ожесточением впился в ее губы, заставляя их раскрыться. Захватив ее язык, он начал яростно сосать его.

Скай на мгновение показалось, что сейчас она умрет. И тут же кипящие воды ее страсти излились наружу, покрыв вершину его пульсирующей мужественности, которая в тот же момент отсалютовала ей так же. Они содрогнулись одновременно, исчезнув в мире раскаленной добела, опустошившей их страсти, и снова оказались в реальном мире, едва живые и почти без сознания.

Он скатился с нее на бок, но она инстинктивно прижалась к нему в порыве ласки. Его сильные руки обняли ее, а ее голова оказалась в надежном прибежище изгиба его плеча. Их дыхание еще не могло выровняться. Он мягко гладил ее, успокаивая. Затем он вздохнул и заговорил:

- Ты знаешь, что у меня не может быть детей, В детстве жестокая лихорадка уничтожила жизнь в моем семени. Хвала Господу, что он не лишил меня наслаждения любви, но я не могу дать женщине ребенка.

Я понял это впервые, когда мне было двадцать и я влюбился в девушку, на которой собирался жениться. Я мог бы не говорить ей ничего и оставить ее в заблуждении, что это она - причина бесплодия. Но я был честен с ней и ее семьей. Ее отец сказал, что лучше отдаст ее в монастырь, чем оставит без детей. Моя же возлюбленная сказала мне, что если я не могу быть настоящим мужчиной, то не нужен ей. - Он снова вздохнул. - Ее отец был французским графом с головы до пят. Она была его восьмым ребенком, пятой дочерью. Ее наследство было слишком мало даже для вступления в монастырь, как выяснилось впоследствии.

Но я продолжал любить ее, Скай. Хотя сейчас я уже ее не люблю, но до сих пор в моих ушах стоит ее голос, я слышу ее слова, ее осуждение моего бессилия, моей неспособности дать сына ей или другой женщине.

Тогда я покинул Францию и вернулся на Ланди, правителем которого я стал в десять лет, после того как умер мой отец. Через год после его смерти мать со мной и двумя младшими сестрами вернулась во Францию и вышла замуж снова. Мне тогда было уже двенадцать лет. Она родила новому мужу еще несколько детей, так что после того, как моя помолвка расстроилась и я снова вернулся на Ланди, мной никто уже не интересовался.

Из-за моей страсти к женщинам я стал известен как "похотливый правитель Ланди". Кое-кто из них даже объявил меня отцом их ублюдков, и я заплатил им откупные, чтобы поддержать легенду о моей плодовитости. Я знаю правду. И вот в мою жизнь пришла ты, Скай, и я снова полюбил. Но я никогда не признавался тебе в этом, я не признавался в этом даже себе самому вплоть до сегодняшнего дня.

Я всегда считал тебя звездой, сверкающей яркой звездой. И ты была ею, дорогая. Мы одинаково богаты, но земель у тебя гораздо больше. Это ничего не значит - ты знаешь, как мало значения я придаю таким вещам. Но ты рожала детей всем своим мужьям, и это-то, наверное, и беспокоило меня. Если ты выйдешь за меня замуж, то не сможешь иметь детей. И в этом буду виноват я.

- И ты опасался, что я стану упрекать тебя? - ответила она. - Но ведь дважды я просила тебя жениться на мне, хотя уже знала, что твое семя бесплодно.

- А если бы ты вышла за меня после смерти Джеффри, то оказалась бы оторванной от Найла, - сказал он. - И у тебя не было бы маленькой Дейдры и Патрика. Осмелюсь предположить, любовь моя, ты не сожалеешь о появлении этих малюток.

- Нет, конечно, нет, Адам, но я думаю, судьба была против моего брака с Найлом. Несколько лет подряд она делала все для того, чтобы держать нас врозь. Если бы я не вышла за него. Клер О'Флахерти не отомстила бы ему: не было бы причины. Теперь же он мертв, а я, чтобы защитить двух его детей, вынуждена выйти замуж за человека, которого никогда даже не видела. Женись ты тогда на мне, милый, дорогой Адам, все было бы значительно проще. Я могла бы полюбить тебя и в самом деле полюбила бы, если бы ты стремился сражаться за меня. А ты больше боялся снова быть оскорбленным, чем хотел видеть меня своей женой.

- А если бы я вдруг изменился, Скай, вышла бы ты за меня?

- Да, Адам, но теперь слишком поздно. Я не могу нарушить данного королеве слова. Так или иначе мы пришли к соглашению, и я со своей стороны не нарушу его, пока другая сторона держит слово. Если бы мы поженились, зе"" - ли Бурков могли бы быть спасены благодаря богатству и связям моего нового сильного мужа. Однако я пришла к королеве беззащитной, и она воспользовалась этим, чтобы использовать меня в своих целях. Ведь Сесил знает, что мое слово крепко.

- Как я люблю тебя, - прошептал он, склонив лицо к ее волосам, - и каким же дураком я был, милая Скай!

- У нас есть еще несколько дней, Адам. Когда я уеду, я бы хотела, чтобы ты нашел другую женщину для любви. Если бы эта француженка и в самом деле любила тебя, то твое бесплодие не беспокоило бы ее. Она была недостойна тебя, Адам, но ведь где-то есть девушка или женщина, которая достойна. Кто-то, кто полюбит тебя такого, какой ты есть, и именно за это, независимо от того, способен ты или нет дать ей детей. Не бойся найти эту женщину, дорогой!

После смерти Халида эль Бея я сказала Робби, что никогда больше не полюблю. Любовь приносит лишь страдания. Но как же без страданий, Адам, узнать счастье и наслаждаться им? И ты в своих поисках можешь испытать страдания, но найденная тобой любовь принесет счастье, окупающее эти страдания.

Он прижал ее еще крепче к себе, и она еще больше погрузилась в его объятия, не видя навернувшихся на его дымчато-голубые глаза слез. Он знал, что она права. И, признавшись ей во всем, он впервые за эти годы чувствовал себя облегченным. Но одновременно с этим признанием он понял, как сильно любит ее, возможно, намного сильнее, чем может полюбить любую другую женщину. Только время могло дать правильный ответ, и по крайней мере у них было впереди несколько дней, чтобы любить друг друга и подарить друг другу воспоминания, которые будут согревать их на протяжении многих лет.

Следующие два дня и две ночи они не покидали ее комнаты, проводя время в любви, разговорах и даже ссорах, по причине его, как она выражалась, чудовищного упрямства и ее, как он формулировал это, ирландского скудоумия. По вечерам к ним присоединялись дети, чтобы поболтать и поиграть. Пожалуй, только юный Мурроу О'Флахерти понимал, какие отношения связывают его мать и Адама де Мариско.

- Почему ты не выйдешь за него замуж? - спросил он мать, улучив момент, когда Робби и Виллоу были полностью погружены в историю, которую рассказывал им Адам.

- Потому что он не предложил мне это вовремя, - ответила она.

Мурроу кивнул.

- Неужели нельзя переубедить королеву, мама? Ты могла бы остаться здесь, и мы не потеряли бы тебя в чужой стране, с человеком, которого мы не знаем. Спроси ее величество. Она всегда так восхищается тобой.

Скай приобняла своего сына:

- Хотела бы я, чтобы это было возможно, моя любовь, но, к сожалению, ничего сделать нельзя. Герцогу уже сообщили о моем согласии и послали мой портрет. Он будет оскорблен, если вместо меня пошлют другую женщину.

- Но ведь можно сказать, что ты умерла, - предложил Мурроу.

- Не думаю, что месье Эдмон де Бомон станет лгать дяде. Боюсь, что мне придется ехать. - Она похлопала Мурроу по плечу. - Все будет в порядке, сын. Все будет в порядке.

***

На следующий день, необычно жаркий для раннего мая, они поехали ко двору. Скай надела одно из своих новых платьев, сшитых специально для Бомон де Жаспра. Оно было из зеленого шелка, с нижней юбкой, украшенной вышитыми золотом цветами и бабочками. Рукава прозрачные и ниже локтей оставляли руки обнаженными. Вырез, по французской моде, был предельно большим. Некоторые придворные джентльмены просто разинули рты, когда она прошествовала мимо них в сопровождении Адама де Мариско и сэра Роберта Смолла.

- Очевидно, их восхищают мои изумруды, - поддразнивала она свою свиту, и мужчины непроизвольно фыркали.

- Конечно, конечно, - отвечал Роберт, - а я-то думал, что это розы в твоих волосах.

В парче и голубом бархате, королева уже ожидала их и простерла свои длинные изящные руки в приветствии.

- Дражайшая Скай! - Она дружелюбно улыбалась. - Итак, вы пришли попрощаться с нами. - Она скользнула по Скай одобрительным взглядом. - Я знаю, герцог оценит нашу щедрость при получении в жены одной из самых прекрасных женщин нации.

- Ваше величество столь щедры, - ответила Скай, скромно опустив глазки.

- Да, - в тоне Елизаветы зазвучали остерегающие нотки, - я во многом похожа на моего отца. - Она снова улыбнулась. - Вам будет приятно узнать, Скай, что я подтвердила право на наследство вашего сына и назначила его двоюродного деда, епископа Коннотского, его опекуном в ваше отсутствие. - Она понизила голос:

- Не опасайтесь, милая Скай. Англичане и англо-ирландцы в Дублине предупреждены, что малейшее поползновение с их стороны будет рассматриваться мной как личное оскорбление. Что же касается ваших диких ирландских соседей, то с ними придется разбираться вашему дяде.

- Благодарю вас, ваше величество, - ответила Скай. - Я признательна вам, и я исполню свою часть договора.

- Как мы все завидуем герцогу, - пробормотал лорд Дадли. - Могу поручиться, что леди Бурк действительно знает, как нужно ублажить мужчину.

- И как это получается, лорд Дадли, - ласковым тоном спросила Скай, - что ваша храбрость проявляется исключительно в те моменты, когда вы окружены придворными? И так как вы никогда не доставляли мне удовольствия, не могу понять, откуда вам знать, могу ли я доставить удовольствие мужчине?

Руки Робби и Адама легли на рукояти их мечей. Но у них не было нужды в защите Скай: в этот раз ее слова поразили Дадли гораздо сильнее, чем это могли бы сделать мечи. Пока королева и придворные хихикали, наблюдая за унижением напыщенного графа Лестерского, Скай добавила своим медовым голосом:

- Вашему величеству уже знакомы мои сыновья, Мурроу О'Флахерти и Робби Саутвуд. Но я хотела бы, чтобы моя дочь Виллоу также могла поприветствовать ваше величество.

Елизавета Тюдор бросила одобрительный взгляд на Виллоу, действительно восхитительную в ее винного цвета шелковом платье. Виллоу изящно присела в реверансе, что вызвало еще большее одобрение у королевы.

- Сколько тебе лет, дитя мое? - спросила она.

- Мне только что исполнилось девять, ваше величество, - ответила Виллоу.

- Что ты изучаешь? Ты учишься?

- Да, мадам, я учу французский, латынь и греческий, а еще математику, музыку и философию. Мама говорит, что я должна начать изучать еще и испанский, и итальянский в этом году. В будущем мне придется управлять большим имением.

Королева была довольна таким ответом: будь у нее самой дочь такого возраста, она не могла бы придумать лучшего расписания.

- Умеешь ли ты танцевать? - спросила она Виллоу.

- Да, мадам. Танцмейстер приходит в восемь утра четырежды в неделю.

- А женское рукоделие, мисс Виллоу? Его ты тоже изучаешь?

- Да, - ответила Виллоу, - мне нравится, но садоводство нравится больше.

- Ты хорошая девочка, - сказала королева, - может быть, через год-другой твоя мама разрешит тебе присоединиться к моему двору в качестве придворной дамы. Ты бы хотела этого, мисс Виллоу?

Золотистые глаза Виллоу округлились от восторга, и она посмотрела на мать.

- О, мама, можно мне? - спросила она.

- Через год-другой, Виллоу, - сказала Скай, - если королева все еще будет нуждаться в тебе, ты, конечно, сможешь это сделать. А теперь поблагодари королеву за ее доброту.

- О, благодарю вас, мадам! - с жаром сказала Виллоу, приседая в реверансе.

- Как вам повезло, что у вас такая славная дочурка, - заметила Елизавета.

- Мне повезло со всеми детьми, - ответила Скай, - даже с теми, кого я вынуждена оставить.

У королевы хватило такта продемонстрировать на мгновение сочувствие к Скай, но затем ее лицо быстро приняло прежнее выражение.

- Передайте герцогу Бомон де Жаспру наше личное приветствие, дорогая Скай, и скажите, что Англия благодарна ему за предоставление безопасной гавани. Что же до остального, то я могу положиться на вас. - Эти слова знаменовали окончание аудиенции, и они же были предупреждением.

Скай присела в глубоком реверансе, и по меньшей мере двое придворных, стоявших рядом с королевой, чуть не свалились, вытянувшись так, чтобы разглядеть почти нагие груди Скай.

- А ты действительно был с ней, Дадли? - спросил один из придворных.

- Это такой горячий и сочный кусочек, какого ты не пробовал и в самых безумных фантазиях, - тихо ответил Дадли. - Я получил ее сразу после смерти ее мужа, графа Саутвуда. У него она не знала отказа в удовольствии и не могла дождаться, пока я окажусь с ней. О да, мой друг, я хорошо знаю Скай О'Малли.

- Печально, что королева отсылает ее, - сказал его собеседник.

Дадли хмыкнул:

- Бесс знает, что Скай сделает герцога счастливым, а счастливый человек это благодарный человек, признательный Англии, которая посылает ему такие лакомства.

Мужчины непристойно заржали, но к этому времени Скай и ее свита уже покинули приемную залу королевы.

- Когда наступит следующий отлив? - спросила Скай у Робби. - Около шести вечера, - ответил он.

- У нас мало времени, так? Тогда мы должны скорее добраться до Гринвуда. Я должна переодеться.

Они поспешили по коридорам Уайтхолла к лестнице Старого дворца, где у пристани их ожидала баржа Скай. Баржа устремилась вниз по реке к Гринвуду, и вскоре Скай ворвалась в дом, чтобы переодеться. Служанки быстро упаковали ее платье, и последние чемоданы были отправлены в гавань, где ожидал флагман флота Скай "Чайка". Эдмон де Бомон уже был на корабле: он попрощался с королевой прошлым вечером.

Скай переоделась в костюм, который она обыкновенно носила на корабле: легкую шерстяную черную юбку-брюки, телесного цвета шерстяные чулки, черные кожаные ботинки, кремового цвета шелковую блузу и широкий кожаный пояс с серебряной пряжкой. Черные волосы были заплетены в толстую косу, чтобы не лезли в глаза. Адам следил за тем, как она переодевалась, вручая ей вместо отосланной на корабль Дейзи предметы туалета.

- Не сопровождай меня на корабль, - сказала ему Скай. - Я не вынесу зрелища того, как будет уменьшаться твоя фигура, когда корабль будет отплывать все дальше от берега.

Он кивнул, понимая и внутренне соглашаясь с ней. Лучше всего им попрощаться наедине.

- Я отвезу Мурроу и Робина в Уайтхолл и завтра прослежу за тем, чтобы леди Сесили и Виллоу благополучно отбыли в Девон.

- Ты приглядишь за детьми вместо меня, Адам? Не только в Англии, но и в Ирландии. Мой брат Майкл - хороший человек, но он священник, и дядя Симус стар, даже слишком стар, чтобы отвечать за все. А мой сын Эван должен быть под влиянием настоящего мужчины. - Она прижалась к его широкой груди. - Мои дети! - разрыдалась она. - Так трудно расставаться со всеми, но дети еще слишком малы, чтобы привыкнуть ко мне. Пожалуйста, присмотри за ними, Адам, тебе я могу доверять!

- Ты будешь писать мне, - сказал он. Это было скорее приказание, чем вопрос.

- Напишу, - ответила она.

- Я буду молиться за нас обоих, - тихо сказал он, и она удивленно взглянула на него. Он рассмеялся. - Я знаю, Скай, что мужчины редко говорят о Боге, но я верующий, и я в самом деле молюсь.

Слезы снова увлажнили ее ресницы.

- Я тоже буду молиться за нас, дорогой. Я буду молиться за то, чтобы ты нашел женщину, которую полюбишь!

Он улыбнулся ей, и их губы сомкнулись в нежнейшем поцелуе. Они словно слились друг с другом так, что нельзя было различить, где кончаются одни и начинаются другие. Она хотела бы, чтобы этот поцелуй никогда не кончался, ибо прикосновение его губ унесло ее в этот раз за пределы известного ей мира - в какой-то другой мир, сотканный из света и любви, столь чистый, что она не представляла, смогут ли они, или хотя бы один из них, снова в нем очутиться когда-либо.

Вот почему она заупрямилась, когда он с неохотой оторвал свои губы от ее и поднял голову. Его рука охватила ее талию, и он легонько коснулся пальцами другой ее щеки.

- Прощай, Скай О'Малли, прощай, до следующей встречи.

Адам де Мариско повернулся и вышел.

Какое-то мгновение Скай стояла, прикованная к полу, настолько переполненная чувством утраты, что ее сердце, казалось, разорвется. Если он и был глупцом, то она глупее его. Ей следовало заставить его жениться на ней! А теперь было слишком поздно.

- Мама?

Скай повернулась на голос и, взглянув вниз, увидела стоящих перед ней сыновей.

- Мурроу, Робби! - воскликнула она.

- Мы пришли попрощаться с тобой, мама, - сказал Мурроу. - Лорд де Мариско отвезет нас сейчас в Уайтхолл.

Она наклонилась, чтобы обнять старшего сына, а затем, выпрямившись, взяла его голову в руки.

- Я горжусь тобой, Мурроу О'Флахерти, - проговорила она, - ты хороший мальчик, и я люблю тебя. Помни о нашем разговоре и веди себя соответственно. Только ты сам можешь добыть свои земли, мой сын. Я буду гордиться тобой. - Тут она быстро поцеловала его и выпустила из рук.

Глаза Мурроу были влажны, но он мужественно преодолел желание расплакаться.

- Я буду достоин твоей гордости, мама. Когда ты устроишься, можно мне будет приехать?

- Вы все сможете приехать ко мне, - пообещала она и повернулась к младшему сыну.

Робби бросился в ее объятия, и, хотя он не вымолвил ни слова, его плечи содрогались. Скай ждала, пока он успокоится. Как и его отец, Робби был наделен сильным чувством собственного достоинства. Наконец он взглянул на нее и дрожащим голосом сказал:

- Папе это не понравилось бы, мама. Он не одобрил бы королеву, оторвавшую тебя от детей.

- Да, Робби, - согласилась она. - Джеффри не понравились бы действия королевы, но он бы принял ее решение и исполнял бы его, потому что твой папа был одним из самых преданных слуг королевы. Как бы ты ни переживал, я рассчитываю, что ты поступишь так, как поступил бы папа. Он принял бы выбор королевы, и ты должен принять его. Он принял бы его с мужеством, и ты должен быть мужественен. - Она нежно пригладила его волнистые светлые волосы. - Ты приедешь ко мне, мой граф, после того как я устроюсь?

- Если позволит королева, мама, - ответил он, и она, улыбнувшись, ласково поцеловала его.

- Я горжусь твоим братом и горжусь тобой, Робби.

Ты самый юный паж при дворе, и, несмотря на это, ты, как говорит сама королева, самый лучший из пажей. Продолжай и дальше прославлять имя Саутвудов, мой сын.

Она взяла мальчиков за руки и вышла с ними в вестибюль, быстро поцеловала каждого еще раз и вытолкнула их наружу. Когда дверь за ними закрылась, Скай прижалась к ней спиной и засунула в рот кулак, чтобы сыновья не услышали ее рыданий. Они были так мужественны, что ей не следовало разрушать их уверенность в себе или в ней. Про себя же она проклинала Елизавету за ее жестокое решение. У этой женщины просто не было сердца. Слезы тихо стекали по ее лицу соленым ручейком. И когда постучал Робби, она даже не расслышала сначала.

- Скай, девочка! - Наконец его голос прорвался сквозь пелену ее муки.

Повернувшись, она открыла дверь и упала на его грудь, рыдая.

- Это слишком, Робби! - плакала она. - Я не вынесу этого! Не вынесу!

Он обнял ее и начал бормотать что-то утешающее - это все, что было ей нужно в ту минуту. Она поедет в Бомон де Жаспр и сдержит обещание, данное королеве. Скай О'Малли никогда не нарушала своего слова и не сделает этого сейчас, несмотря на все страдания от разлуки с детьми. Когда Робби решил, что она выплакалась, он произнес резким тоном:

- А ты не забыла о Виллоу, Скай? Ты пойдешь к ней с заплаканными глазами? Она ведь уже не ребенок, ее не проведешь.

Скай глубоко вздохнула и вдруг снова припала к нему содрогаясь.

- Извини, Робби, - тихо произнесла она, - но, черт побери, как я люблю своих мальчиков!

- Я знаю, - сказал он и, взяв ее под руку, повел в спальню. Налив немного холодной воды из серебряного кувшина в раковину, он показал ей на нее:

- Сполосни лицо, девочка. Виллоу и Сесили ожидают нас в библиотеке, чтобы попрощаться. Да Боже мой, она больше похожа на Халида! Она всегда спрашивает меня о грузе и о накладных на него. Она больше твоя наследница, чем любой из этих парней, это точно!

- Она твоя игрушка! - бросила ему Скай, склоняясь над раковиной, чтобы смыть следы слез.

- Это верно, - хмыкнул Робби, и Скай почти рассмеялась, настолько лучше она себя почувствовала.

Она взяла льняное полотенце, которое он вручил ей, и вытерла лицо и руки.

- Я готова, - сказала она, - я не так боюсь за Виллоу, ведь она живет с твоей сестрой, но когда я думаю о мальчиках при дворе - они так беззащитны...

Она вздохнула.

- Адам защитит их. Он сказал мне перед отъездом, что будет ездить между Девоном, двором и Ирландией, заботясь о твоих детях, пока ты в отъезде. Не понимаю, почему все-таки ты не вышла за него замуж?

Почему все, включая и Адама, думают, что это она не хотела замуж?

- Это он отказался от меня, черт побери! - выругалась она, поворачиваясь к Робби. - Он дважды отказался жениться на мне из-за глупого предрассудка. А теперь он решил, что и в самом деле меня любит, но слишком поздно!

Он удивленно посмотрел на нее:

- Черт возьми, Скай, что ты говоришь?!

- Идем, Робби, - сказала она, - не слишком вежливо заставлять герцога ждать.

Она вышла из комнаты, окинув ее быстрым прощальным взором. Кто знает, увидит ли она снова свой лондонский дом. Но сейчас было необходимо скорее убраться отсюда, пока горечь расставания не раздавила.

В библиотеке Скай ожидали леди Сесили и Виллоу. Когда Скай вошла в комнату, Виллоу подбежала к ней, крепко обхватила руками:

- Мама, мне будет не хватать тебя. Когда я снова увижу тебя?

- Как только я устроюсь, я спрошу герцога, когда ты и твои братья смогут навестить меня. Тебя это устроит, дорогая?

- И я смогу вернуться в Англию, чтобы стать фрейлиной королевы, мама, правда? - Виллоу выглядела так взволнованно, что Скай представила себе, как потрясло девушку зрелище блестящего двора.

- Если ты будешь продолжать делать то, что тебе велено, Виллоу, я не вижу причины, по которой ты не сможешь присоединиться ко двору через несколько лет. Но я должна получать от леди Сесили хорошие отчеты о твоем поведении, и ты не должна посрамить меня перед лицом герцога Бомон де Жаспра.

- Да, мама, я буду вести себя хорошо! Я буду хорошо учиться! И когда я попаду ко двору, я смогу затмить саму королеву!

- Не очень-то это мудро - затмевать Елизавету Тюдор, Виллоу. Твоя мама уже усвоила этот урок. - Скай лукаво улыбнулась Робби и леди Сесили. - Ну, Виллоу, попрощаемся, становится поздно, и мы не должны пропустить отлив.

Она наклонилась и взяла руки дочери в свои. Дочь Халида. За исключением этой зимы и зимы, проведенной в Тауэре, она никогда не разлучалась с ней. И это было похоже на расставание с ним самим. Скай почувствовала, как слезы снова подступают к глазам, и быстро взяла себя в руки. Она дважды поцеловала дочь в каждую щеку.

- Прощай, дочурка, - тихо сказала она.

- Прощай, мама, пусть Бог благословит тебя и твой путь будет безопасен. Виллоу поцеловала мать в губы и затем быстро отвернулась, прежде чем Скай успела заметить ее слезы. Она теперь хорошо знала, что чувствовала мать при расставании с детьми и почему. "Я никогда не буду так уязвима, когда вырасту", - подумала Виллоу с детским оптимизмом.

Леди Сесили и Скай обнялись, и пожилая женщина не стала скрывать своих чувств. По ее пухлым щекам текли крупные слезы, и она шарила рукой в поисках носового платка.

- Мне будет не хватать вас, дорогая, - прошмыгала она, - но я позабочусь о Виллоу, Скай. Я обещаю.

- Я знаю, что вы любите Виллоу, - ответила Скай. - Что бы мы делали без вас, леди Сесили? Вы с самого начала были мне как мать и бабушка Виллоу. Мне тоже будет не хватать вас!

Она обняла даму, успокаивая ее:

- Вы должны приехать вместе с Виллоу, когда Робби повезет ее в Бомон де Жаспр. Эдмон сказал мне, что это прекрасная страна, полная цветов и солнца.

- Да, - промолвила леди Сесили, шмыгнув еще раз носом, - я никогда не путешествовала, никогда не покидала Англию. Господь благословил, я была только в Плимуте и Лондоне. Но похоже, что я поеду с Виллоу. Я еще не так стара, чтобы новое страшило меня!

Скай еще раз обняла старушку:

- Тогда приезжайте с Виллоу!

- Мы опаздываем, Скай, - напомнил Робби.

Две женщины обнялись в последний раз, и затем Скай снова поймала дочь в объятия.

- Веди себя хорошо, любовь моя, - сказала она, и, отпустив Виллоу, Скай почти выбежала в дверь.

Они спешили сквозь сады Гринвуда к пристани, где ожидала их баржа. Сияние дня даже в его второй половине нисколько не уменьшилось. Воздух был напоен ароматом цветущих деревьев, и кое-где цветы начали опадать, и их лепестки плыли по реке, как кусочки розового и белого шелка. Скай оглянулась, и вдруг слезы хлынули из ее глаз так, что она утратила зрение. Она повернулась и взошла на баржу. Здесь было легче - здесь было столько поводов для воспоминаний. Воспоминаний о первом путешествии в Лондон, о Джеффри, об их влюбленности, о доме Линмутов, что стоял справа от Гринвуда, о Найле, о рождении Робина прямо на реке, на этой самой барже. Так она себя еще не чувствовала с самого бегства из Алжира. У нее было чувство, что за ней плотно захлопывается какая-то дверь, а впереди раскрылась новая дверь, зовущая в неведомое. Неведомое и пугало ее.

В это время на реке было мало судов. Дневные дела закончились, а для вечерних развлечений время еще не настало. Лодочники, отталкиваясь шестами, передвигаясь по реке, выкликали потенциальных клиентов для перевозки от одной пристани к другой. Они вошли в акваторию, и штурман Скай искусно маневрировал, ведя баржу через скопление торговых судов и галеонов, ждущих разгрузки или отплытия. Сердце ее забилось чаще, когда она увидела стоящих рядом "Чайку" и "Русалку".

- Королева придала нам сильное сопровождение правда, Робби? - спросила Скай.

- Да, девочка. В сумме у нас будет десять кораблей. Эскорт возглавляет молодой дворянин из Девона по имени Фрэнсис Дрейк. Это опытный моряк, и не приведи Господи пиратам атаковать нас - более яростного бойца я еще не встречал. Если он не подведет себя под пулю или виселицу, со временем станет знаменит, вот попомни мои слова.

Речная баржа стукнулась о борт "Чайки", и Скай, поднявшись, позвала:

- Эй, на "Чайке", где вы, Мак-Гвайр, Келли? Я поднимаюсь на борт!

Она ухватилась за веревочную лестницу, свисающую с борта, и взобралась на главную палубу судна. Перебравшись через поручни, она взглянула вниз на баржу.

- Плыви на свое судно, Робби. Сейчас нет времени для визитов, отлив вот-вот кончится.

- Ага, девочка, встретимся позже, - отвечал он, и баржа начала пересекать пространство, разделяющее корабли.

- Вот и вы наконец, Скай О'Малли! - Перед ней стоял на крепких ногах моряка Шон Мак-Гвайр.

- Добрый день, Мак-Гвайр, - сказала Скай, - спасибо, что привели за мной "Чайку".

- Вы были столь любезны, что взяли на борт еще одного капитана, - упрекнул он ее.

- Бран Келли просто лишний член экипажа, Мак-Гвайр. Он так же расстроен этим, как и вы. Я оторвала его от своей команды, чтобы он плыл со мной на "Чайке". Бомон де Жаспр - это чужая для меня земля, и я хочу быть окружена своими людьми. Вы должны понять.

- Да, - неохотно сдался он, - не знаю уж, зачем вам уезжать и выходить замуж за какого-то иностранца, миссис Скай.

- Я заключила сделку с королевой, Мак-Гвайр.

- Это не наша королева.

Скай раздраженно выдохнула:

- У Ирландии нет королевы, Мак-Гвайр! И нет короля. Есть только тысяча лордиков, тысяча петухов, каждый на своей навозной куче и кричащий свое "кукареку". Знаете, что означает это "кукареку", Мак-Гвайр? Это песня свободы от Англии и англичан. Но никто из этих петухов не поступится своими правами ради другого для того, чтобы объединиться под властью одного ирландского короля, чтобы изгнать англичан с нашей родины и жить под его правлением. Нет, мой друг, они поют, они опьянены этой песнью, они оплакивают прежние добрые времена, но они не производят ничего, кроме вдов и сирот. Удивительно ли, что англичане угнетают нас?

А раз это так, то я имею право прежде всего подумать о себе. Англия правит Ирландией, и я не отдам земли Бурков ради какой-то идеи. Цена защиты королевы - моя свадьба с герцогом, и я выйду за него! Я выйду за него, иначе Найл и старый Мак-Уилльям встанут из своих могил, чтобы поразить меня за то, что утрачены земли, за которые Бурки сражались и умирали на протяжении тысячи лет. Вот, не в меру любопытный старик, я в последний раз говорила об этом!

Он усмехнулся, достал из кармана трубочку и зажег ее:

- Не надо так горячиться, Скай О'Малли. Я ведь помню вас еще с тех времен, когда вы носили передничек и ползали на четвереньках по палубе папиного - да упокоит Господь его душу! - корабля.

- Отходим мы на отливе или нет? - вдруг спросила она, стараясь сохранить лицо. Давно бы пора старому Мак-Гвайру на покой, но она знала, что он умрет на борту своего корабля, как и ее отец.

- Если бы вы не были столь озабочены разговорами, то давно заметили бы, что якорь уже поднят и мы плывем. - Он ухмыльнулся, видя ее разочарование. Вы найдете эту прелестную штучку, вашу камеристку, а также и маленького иностранного лорда в вашей каюте.

- А где Келли?

- Спит. Мы договорились, что я управляю кораблем днем, а он - ночью. Она кивнула:

- Мудрое решение, учитывая, что мы должны обойти французов, испанцев, да еще и пиратов.

- Мы прибудем туда целыми и невредимыми, миссис Скай, - сказал он, уютно попыхивая трубочкой.

К вечеру они обогнули Маргейт Хед и вышли в Дуврский пролив. Утром они были в Ла-Манше, где дул легкий, но постоянный бриз, и весенний дождь и туман прикрыли их от обнаружения иностранными судами. Через несколько дней развиднелось, и они быстро проскочили Бискайский залив. Они были слишком далеко в море, чтобы каботажные суда могли приблизиться к ним. Обогнув мыс Финистерре, они вышли в Атлантический океан. Погода была отличная, и Скай вспомнила о своем первом путешествии в Средиземноморье. Десять лет прошло с тех пор. Неужели десять? Она смотрела на темно-голубое море, над которым круто поднимались красно-коричневые скалы мыса св. Винсента. Халид. Джеффри. Найл. Она покачала головой: все прошло. Она осуждена на одиночество. Может быть, герцог принесет ей удачу?

"Чайка", "Русалка" и эскорт вошли через Гибралтарский пролив в Средиземное море и повернули на север, устремившись к Бомон де Жаспру. Они уже несколько раз встречали другие суда, но сам вид эскорта отпугивал возможных врагов. По мере приближения к Бомон де Жаспру Скай даже начала мечтать о столкновении с пиратами - да обо всем, что могло отсрочить неизбежное: ее брак с незнакомцем.

***

- Мы бросим якорь в Вилларозе через полчаса, миссис Скай, - доложил Брэн Келли, появляясь в салоне, где она писала письмо Виллоу, подробно описывая свое путешествие.

- Спасибо, Брэн, - ответила она и повернулась к человеку, сидевшему в другом конце комнаты:

- Ну, Эдмон, значит, я доставила вас домой целым и невредимым, разве нет?

- Должен признаться, не люблю морских путешествий, - ответил он, - но это было великолепным, Скай. Правда, если бы мы пересекли Ла-Манш и проехали через Францию, оно закончилось бы раньше.

- Да, если бы французы разрешили посланникам Елизаветы Тюдор беспрепятственно проезжать по их дорогам и останавливаться в их гостиницах. Разрешили бы они, Эдмон?

Он хмыкнул и спрыгнул с сиденья у окна.

- Встаньте, Скай, я хочу посмотреть на вас. Закончив письмо, она отложила его в сторону и встала. На ней было роскошное платье из тонкого лилового шелка в итальянском стиле. Юбка пышная, на нескольких накрахмаленных нижних юбках, расшитых серебряной нитью и розовым бисером узорами в виде бабочек и цветов. Пышные рукава доходили до локтей и там кончались разрезами, открывающими лиловую и серебристую подкладку. Вырез был глубоким и прикрыт шелковым лиловым платочком - из скромности. На шее роскошное ожерелье из небольших жемчужин и аметистов, оправленных в золото, а в ушах были серьги в виде свисавших с аметистовых стержней жемчужин. Волосы расчесаны на пробор и собраны в пышный шиньон, украшенный розовыми шелковыми пармскими фиалками и белыми розочками, оставляя на виду маленькие ушки.

- Вы невероятно прекрасны, - тихо сказал Эдмон де Бомон. - Может ли мой дядя не полюбить вас, Скай? Вы просто воплощение любви!

- Вы так изысканны в своих комплиментах, Эдмон.

Вспомните, вы говорили мне, что ваш дядя очень строг. Возможно, я скорее шокирую его, чем понравлюсь. Именно поэтому я и не любила брачных сговоров. Мой первый брак был сговором, совершившимся, пока я еще была в колыбели, и с самого начала оказался катастрофой. Людям лучше узнать друг друга перед браком. И все же теперь я старше, чем была, выходя замуж впервые, да и ваш дядя видел в жизни немало горя. Возможно, нам удастся утешить друг друга, и эта сделка принесет счастье.

- Я думаю, так оно и будет, - убежденно произнес он, - будьте терпеливы с ним, Скай. Если кто и сможет сладить с ним, так это вы.

"Странное замечание", - подумала она и уже хотела было расспросить его подробнее на этот счет, но в салон уже вошел капитан Мак-Гвайр и объявил:

- Мы прибыли, и на причале стоит чертовски затейливая карета, подозреваю, это ваш суженый. Вероятно, он поднимется на борт сразу после того, как мы пришвартуемся.

Она была в панике:

- Где Робби? Я должна поговорить с Робби еще до того, как покину судно!

- Полегче, девочка, - успокоил ее Мак-Гвайр, - я немедленно просигнализирую на "Русалку". Вы так нервозны, словно девственница перед брачным ложем.

- Мак-Гвайр! - воскликнула Скай в ярости. Старый моряк хмыкнул и, повернувшись, вышел из салона.

- Не следует бояться, Скай, - сказал Эдмон де Бомон. - Мой дядя добрейший из смертных. Вам нечего опасаться.

Она глубоко вздохнула, успокаиваясь. - Не знаю, что на меня нашло, сказала она. - Я действительно веду себя как девчонка.

- Я сойду на берег, - сказал Эдмон де Бомон, - и встречу дядю. Затем я приведу его сюда и представлю вас. Будет гораздо лучше, если первый раз вы встретитесь приватно, а не на пристани или во дворце. - Он улыбнулся ей и поспешил из салона, семеня своими коротенькими ножками.

Она осталась одна. "Насколько?" - подумала она. Через несколько минут через порог может переступить он, и она потеряет свободу. Она не тешила себя иллюзиями, что этот брак будет таким же, как и предыдущие. Лорд Берли поклялся, что герцог подпишет контракт, согласно которому она останется независимой, но ведь он клялся и в том, что герцог стар и болен, а это опроверг его племянник. Эдмон уже подписал соответствующие контракты в Англии, но Фаброн де Бомон должен ратифицировать их. Ей следует настоять на том, чтобы он сделал это до свадьбы! Это единственный выход. После всего случившегося за эти годы она не может позволить себе оказаться в полной зависимости от кого-либо. Достаточно того, что она выходит замуж за чужеземца.

Дверь в салон отворилась, и в нем появился Робби.

- Неплохое местечко, Скай, - сказал он. Она кивнула.

- Мак-Гвайр просигналил, что ты хочешь меня видеть.

- Ты не бросишь меня, Робби? - с тревогой спросила она.

- Конечно, нет, Скай. Ты моя девочка. Я буду рядом всегда, когда это понадобится. - Он подошел к ней и взял ее руки в свои. Несмотря на жару, они были холодными. - Он полюбит тебя, и, может быть, ты полюбишь его.

- Не знаю, почему я так нервничаю? Я взрослая женщина, у меня было четыре брака, и я мать шестерых детей. - Она крутанулась на месте, и ее платье обвилось вокруг нее. - Черт побери! Что со мной?

- Ничего, - сказал он. - Ничего, что не могло бы быть улажено после твоей встречи с герцогом и более близкого знакомства с ним.

- Времени почти не осталось. Мы должны пожениться немедленно, таково условие, сказал Эдмон.

Но ты должен быть рядом. Я не выйду замуж за этого человека, пока он не подпишет брачный контракт, в котором будет зафиксирована моя собственность. Я даже не сойду с "Чайки" на берег, пока он не подпишет этот контракт. Ты можешь помочь мне?

- Я улажу все это, дорогая, - сказал он. - Предоставь это мне. Эти средиземноморцы - совсем другие, чем мы, англичане.

- О да, Робби, сделай это для меня! В дверь салона постучали, Скай замерла, но Робби громко сказал:

- Войдите!

Дверь распахнулась, и вошел Эдмон де Бомон, сопровождаемый другим джентльменом. Миндалевидные глаза Фаброна де Бомона слегка расширились, но больше никаких признаков эмоций он не проявил, даже не улыбнулся. Он в точности соответствовал описанию Эдмона; аристократ среднего роста, с черными горящими глазами и коротко стриженными черными курчавыми волосами. Отсутствие в его глазах всякого выражения встревожило Скай, но вполне возможно, что он волновался не менее ее. Если Эдмон и исказил что-либо в описании своего дяди, то он только смягчил черты лица герцога: у него был длинный узкий нос, большой рот с тонкими губами и квадратная челюсть. Некоторое время в салоне царила тишина, затем заговорил Эдмон:

- Леди Бурк, могу ли представить вам моего дядю, герцога де Бомон де Жаспр.

Скай вежливо сделала реверанс.

- Дядя Фаброн, разрешите представить вам леди Бурк, вашу суженую.

- Добро пожаловать в Бомон де Жаспр, мадам, - сказал герцог низким, но музыкальным голосом.

- Благодарю вас, монсеньор, - ответила она.

- Дядя, это - сэр Роберт Смолл, деловой партнер леди Бурк.

Фаброн де Бомон элегантным движением поднял бровь.

- Мой племянник писал мне, что вы занимаетесь коммерцией, мадам. Верно ли это?

- Да, монсеньор. - Скай взглянула на Робби. Кашлянув, тот сказал:

- Существует проблема ратификации брачного контракта, монсеньор герцог.

- Сначала я должен прочесть его, - ответил тот.

- Тогда я принесу его, - спокойно сказал Робби. - Королева воспретила леди Бурк покидать корабль, пока контракт не будет подписан вами. До тех пор она должна оставаться на, собственно говоря, английской территории.

- Но свадебная церемония назначена на сегодняшний вечер, - возразил герцог.

- В этом контракте нет ничего необычного, монсеньор герцог. Леди Бурк передает вам чрезвычайно богатое приданое, однако контракт оставляет за ней право на собственное состояние и управление ее землями и землями ее детей.

- Но это выходит за всякие рамки!

- Тем не менее, монсеньор герцог, именно так составлен контракт. Англичанки более свободны, нежели другие женщины, видимо, поэтому вы и пожелали взять в жены придворную даму Елизаветы Тюдор. - Роберт улыбнулся герцогу откровенной мужской улыбкой. - Ваш племянник не увидел в требованиях леди Бурк ничего необычного, когда лорд Берли изложил их ему. Он подписал бумаги, полагая, что вы полностью одобрите его действия. Приданое же леди Бурк и в самом деле очень богато.

- Полагаете ли вы, мадам, что сможете управлять своим состоянием? - Герцог пристально смотрел на Скай.

- Я привыкла управляться с этим сама, монсеньор, после смерти моего отца. Он назначил именно меня управлять его флотом и состоянием до тех пор, пока не подрастут мои братья. Но и сейчас в соответствии с их пожеланием я стою во главе своего клана.

- А чем еще вы управляете, мадам?

- Поместьями моего младшего сына, графа Линмутского, и старшего сына, Эвана О'Флахерти, хотя через два года он уже вступит в права наследия. А также поместьями моего младшего сына, Патрика, в Ирландии, и состоянием моей дочери Виллоу, унаследованным ею от отца, моего второго мужа. Кроме того, я обладаю собственным состоянием, монсеньор, вложенным в коммерческие предприятия, которыми я владею совместно с моим партнером сэром Робертом.

- Похоже, на ваших прекрасных плечах лежит тяжкое бремя, мадам, - заметил он.

- И тем не менее я справляюсь, монсеньор, - ответила она.

- Первейший долг женщины - родить мужу детей и воспитать их.

- В этом отношении вы не найдете у меня недостатков, монсеньор. Я рожала детей всем мужьям - пятерых сыновей, из которых живы четверо, и двух дочерей.

Он кивнул:

- И очевидно, вы откажетесь выйти за меня замуж, если я не подпишу и не ратифицирую этот брачный контракт?

- Да, монсеньор, откажусь, - ответила Скай, слегка приподнимая подбородок, произнося эти слова.

- Я вижу, вы женщина с сильным характером, - заметил герцог, - но это хорошая черта, если женщина передает ее своим сыновьям. Я верю, что вы так и поступите, мадам. - Тон его голоса имел легкий оттенок радостного изумления.

- Постараюсь, - ответила Скай серьезным тоном.

- Тогда ничего не остается, как подписать контракт, - заметил он, беря у Робби бумаги. Эдмон де Бомон поспешил передать ему перо со стола Скай, и герцог быстро расписался в надлежащем месте.

Затем подошла Скай и поставила ниже свою подпись. Она не стала подписывать контракт в Англии, мотивируя это тем, что ее подпись должна появиться там после подписи герцога.

- Вы подписались как Скай О'Малли, мадам, - заметил герцог.

- Мне проще использовать мою девичью фамилию, монсеньор. У меня было четверо мужей, и если добавлять все их имена к моей фамилии, то из них можно будет составить еще один документ. - Она бросила на него взгляд своих прекрасных голубых глаз, и герцог позволил себе слегка улыбнуться.

- Теперь, когда с формальностями покончено, мадам, позвольте мне эскортировать вас к вашему новому дому. - Он протянул ей руку, и после некоторого колебания она вложила свою ладонь в его. Его пожатие было крепким. - Я решил, что брачная церемония состоится немедленно, - говорил он по дороге с корабля в экипаж. Она нервно осматривалась, следует ли за ними Роберт. Заметив это, он спросил:

- Уж не боитесь ли вы меня, мадам? Ваши глаза постоянно пребывают в поисках месье Роберта.

- Я еще никогда не выходила замуж за незнакомца, - тихо ответила она. Он кивнул:

- Вы действительно находитесь в трудном положении, мадам. Но я никогда не женился на женщине, которую бы знал. Это не важно, мадам. Как и вы, они приезжали ко мне только с одной целью - обеспечить мне наследников. Пастор Лишо говорит, что в Библии написано: "Нашедший жену, обрел вещь добрую, и благо ему от Господа". Также и в псалмах Давида сказано: "Дети есть наследие Господа, и плод утробы его награда. Подобно стрелам в руке сильного мужа, таковы дети юности. Счастлив человек, у которого их полон колчан: он не будет посрамлен". Я же посрамлен, мадам: у меня всего один живой ребенок, слюнявый идиот, который в пять лет едва может держать голову. Все остальные мои дети умирали либо в утробе матерей, либо сразу после родов. Мне нужны дети! Мне нужны наследники!

- Но у вас есть прекрасный наследник в лице вашего племянника, монсеньор, - сказала Скай.

- Да. Эдмон прекрасный человек. Но он не станет жениться из-за страха произвести подобных ему потомков, да и можно ли представить нормальную девушку, пожелавшую бы иметь такого монстра в качестве мужа?

Если я умру бездетным, французы захватят мое герцогство, и Бомон де Жаспр перестанет существовать. Герцоги Бомон де Жаспр возводят свой род ко временам Карла Великого. Вот почему я решил жениться еще раз и попросил королеву Англии прислать мне благородную даму, так как необходимо обновить кровь рода. В конце концов, получение потомства - первейшая цель брака.

- Так учит нас Святейшая Церковь, - ответила она.

- Вы принадлежите старой церкви? - спросил он. - Я полагал, что вы принадлежите новой вере, распространенной при дворе Тюдоров.

- Я не англичанка, монсеньор, я ирландка и принадлежу истинной церкви. Однако королева терпимо относится ко всем вероисповеданиям. Я уверена, что королева послала именно меня в расчете на то, что вы также принадлежите к истинной вере.

- Я был рожден в старой вере, - сказал он.

- Ваш племянник ничего не говорил мне о смене ваших религиозных убеждений, - заметила Скай.

- Когда он покинул Бомон де Жаспр, я еще принадлежал старой вере, хотя я уже заинтересовался учением пастора Андре Лишо. И пока Эдмон странствовал, я убедился в правильности его учения и перешел в его веру. И вы также обратитесь в нее после соответствующего наставления.

- А ваш народ тоже обратился к учению вашего пастора Лишо, монсеньор?

Он пожал плечами:

- Они упорствуют в приверженности старой вере. А это плохо! Я уже изгнал их священников и сорвал этих раскрашенных позолоченных идолов, в почитании которых они упорствуют. Пока еще они сопротивляются, но я пересилю их, ибо я их повелитель и владыка!

Сквозь окно отъезжающей от пристани кареты Скай могла видеть Эдмона и Робби, сопровождающих ее верхом. Она с облегчением вздохнула: ее несколько испугало то, что герцог не только законченный гугенот, но еще и фанатик.

- Не лучше ли, монсеньор, чтобы люди верили во что-то, чем ни во что? Пока души вашего народа привержены Господу и богобоязненны, не все ли равно, как именно почитают они Его? - спросила она.

- Да! - Он пристально посмотрел на нее. - Вы прекрасны, мадам, но вы только женщина. Разве способны вы понять это?

- Все мои предыдущие мужья, монсеньор, считали меня довольно понятливой. Если я и не пойму чего-либо, как вы удостоверитесь в этом, не испытав меня? Она слегка улыбнулась, чтобы поощрить его. Она полагала, что для успеха их союза необходимо с самого начала наладить доверительные отношения.

Он наклонился вперед и начал рассказывать:

- Католическая церковь исполнилась скверны, мадам, она более не служит интересам своей паствы.

Католики продают индульгенции и отпущения грехов! Они сосредоточили в своих руках гигантские имения! Они занимаются торговлей и выступают в качестве покровителей никчемных художников! Они столь же развратны и злокозненны, как худшие представители рода человеческого! Они утратили видение Господа.

Пастор Лишо некогда был одним из них. Но ему было даровано видение Света, и ныне он стремится принести его людям. Пока мой народ не прислушивается к нему, но в конце концов ему придется сделать это. Единственный путь избежать адского огня и проклятия - это жить скромно, молиться и обходить многочисленные ловушки греха, которыми мы окружили себя!

Скай была поражена этой вспышкой красноречия, но от последующих слов ее пробрал холодок:

- Вы должны присоединиться ко мне в моих начинаниях. Я приказываю вам это как ваш муж! И лишь когда оба мы освободимся от греха, лишь тогда Господь наградит нас детьми, которых я так страстно желаю.

Этого она никак не ожидала и не думала, что даже лорд Берли, сам протестант, знал об обращении герцога. Этот человек был явно психически неустойчив, и никакого надежного союзника в его лице Англия приобрести не могла. Ее принесли в жертву сумасшедшему!

- Вы молчите, мадам?!

Она заговорила, стараясь как можно тщательнее подбирать слова:

- Я всего лишь дочь единственной истинной церкви, монсеньор. Мой дядя епископ. Я изучала писания Мартина Лютера, но предпочитаю свою изначальную веру, хотя и более терпима, чем мои братья во Христе. У меня есть друзья, избравшие новую веру, и если они довольны этим - то я рада за них, но сама обратиться я не могу.

- Ваше платье слишком нескромно, - заметил он, игнорируя ее слова. - У всех ваших платьев столь низкий вырез?

- Это всего лишь мода, монсеньор.

- После сегодняшнего дня вы не будете носить такой одежды. Она слишком соблазняет и влечет людей ко греху. Я пошлю к вам завтра дворцовую портниху. Необходимо срочно поменять ваш гардероб.

- Я предпочитаю собственные платья, монсеньор, - резко сказала Скай. Независимо от моды, я всегда была верной женой и не испытывала свои чары на других мужчинах.

- Вы отказываетесь повиноваться мне, мадам? - Он смотрел на нее угрожающе.

- Нет, монсеньор, просто стараюсь поправить вас в той области, которая не находится в сфере вашей компетенции.

- Но зрелище такой красоты слишком волнует, мадам!

- Я не афиширую свои достоинства, и если вы взволнованы, то это ваш грех, монсеньор, а не мой.

- Вы правы, - прошептал он, несомненно, пораженный ее правотой, и снова углубился в себя.

Скай взглянула в окно кареты, за которым проплывал пляж маленькой Вилларозы. Разговор с герцогом сильно встревожил ее. Очевидно, он не обладал достаточно сильным характером, чтобы не поддаться влиянию пастора Лишо за период отсутствия своего племянника. Но люди по крайней мере не поддались его попыткам отторгнуть их от истинной церкви. "Он думает, что изгнал священников, - подумала Скай, - но могу биться об заклад, что они еще здесь. И мне нужно разыскать хотя бы одного". В окне появился город, и Скай впилась в него жадным взором.

Это был прекрасный город. Стены домов выкрашены розовым, а крыши выложены красной черепицей, что порадовало Скай. Повсюду - в садах, на подоконниках, балконах - росли цветы, а довольно широкие улицы вымощены булыжником.

- Почему дома розовые? - спросила она герцога.

- Это любимый цвет моих предков. Виллароза была розовой уже триста лет назад. - Он снова замолк, а Скай отвернулась к окну.

То и дело встречались небольшие скверы с фонтанчиками, выстреливавшими кристальные струи в горячий дневной воздух. Между домов и фонтанов бегали и играли здоровые, хорошо одетые и сытые дети. Да, герцогство Бомон де Жаспр было, несомненно, счастливой и процветающей страной, решила Скай, когда они проезжали мимо ломящихся от товара торговых рядов и маленьких рынков. Все было так, как описывал ей Эдмон, за исключением одного: герцога. Следует ли ей выходить замуж за этого фанатичного, нервного мужчину? Но другого выхода у нее не было.

После долгого подъема по уличным мостовым карета подъехала к замку, венчающему холм, господствующий над морем. Подобно домам, замок был розовым, а его башни покрыты розовой черепицей. Широкий крепостной ров, окружающий замок, был наполнен плавающими на воде розовыми и белыми лилиями. Экипаж прогромыхал по опущенному мосту и въехал в замковый двор, еще более очаровавший Скай: в его центре был розовый бассейн, окруженный цветущими клумбами. В середине находился фонтан, увенчанный бронзовым амуром на дельфине, из открытой пасти которого била прозрачная струя воды.

- О, как прекрасно! - воскликнула она, хлопнув в ладоши от восторга.

- Я рад, что вам понравилось, - ответил герцог. Напряженность спала, и она почувствовала себя рядом с ним более непринужденно.

Экипаж остановился, и форейтор поспешил помочь им выйти. Эдмон и Робби слезали со своих лошадей. Они подбежали к карете как раз в момент выхода Скай.

- Ну, - спросил Эдмон, - что вы думаете о Бомон де Жаспре, cherie?

- О, он прекрасен, Эдмон, - сказала она, но Робби заметил деланность ее тона и отвел ее в сторону от герцога.

- В чем дело?

- Он гугенот, Робби, новообращенный пастором Лишо, и при этом законченный фанатик. Он заявил, что изгнал католических священников, и требует, чтобы я сменила свой гардероб на более скромный. - Говоря это, Скай не знала, смеяться ей или плакать.

- Черт побери! - Хотя Робби и принадлежал к англиканской церкви, он был достаточно веротерпим.

- Идемте, мадам! - К ним подошел герцог. - Вам необходимо привести себя в порядок и отдохнуть перед брачной церемонией. Вам хватит получаса?

- Так скоро? Но не могли бы мы подождать хотя бы несколько дней, монсеньор, чтобы получше узнать друг друга?

- Вы готовы принять мужчину сегодня, мадам? - прямо спросил герцог.

Она покраснела от его неделикатности, но прошептала:

- Да.

- Тогда нам нечего ждать. Вы знаете мое отношение к этой проблеме, мы достаточно полно обсудили ее по дороге. - Он взял ее за руку. - Идемте. Месье Роберта Смолла и Эдмона вы увидите на церемонии.

Не оставалось ничего другого, как следовать за ним, хотя она расслышала, как Робби что-то пробурчал в знак протеста. Она не решилась повернуться и позволила герцогу вести ее в замок.

- Ваша служанка должна уже быть здесь, мадам, - сказал он, когда они проходили парадную залу. Стены замка были увешаны лазурными, голубыми и пурпурными знаменами, и среди них были, как заметила Скай, очень древние. Ей пришлось почти бежать за ним, так как он шагал через две ступеньки по широкой лестнице, окаймленной великолепными резными перилами. Затем по галерее с окнами, выходящими на залитый светом двор, они спустились вниз и остановились перед двумя дверями в форме перевернутых "U". Герцог постучал. За открывшейся дверью оказалась Дейзи.

- Добро пожаловать, моя госпожа и господин, - сказала Дейзи.

- Ваша служанка не говорит по-французски? - спросил герцог.

- Это простая английская девушка, монсеньор, но как служанка она незаменима. Она уже много лет со мной. - Скай повернулась к Дейзи и сказала:

- Дейзи, это герцог.

Затем она обратилась к герцогу, на этот раз по-французски:

- Монсеньор, это моя служанка Дейзи, которую на вашем языке можно называть Маргаритой.

Дейзи сделала реверанс и улыбнулась щербатым ртом. Герцог едва заметно кивнул.

- Я вернусь за вами через несколько минут, - сказал он. - Вы будете прекрасны в костюме невесты, мадам. И так как вы прекрасны и я верю, что вы не имеете в виду ничего дурного, то постараюсь быть мягче с вами, учитывая ваше несколько вызывающее и независимое поведение. - Он сделал легкий поклон и оставил Скай стоять в полном недоумении.

Дейзи втянула госпожу в комнату.

- Идите, госпожа! Да благословит меня Бог, как здесь красиво! Никогда не видела таких цветов! А город, правда прелестный, такой розовый? - Дейзи была полна восторга. - Может, жить здесь вовсе и не плохо.

- Нет ли тут воды, Дейзи? Я должна: освежиться перед возвращением герцога. Мы должны тотчас же ехать в церковь.

- О! - Глаза Дейзи округлились. - Он так торопится? - Она хихикнула от восторга. - А он недурен, госпожа. Если бы он еще улыбался, он был бы просто прелесть. Но вы скоро заставите его улыбнуться. - Она поспешила за водой.

Скай осмотрелась. Это была квадратная комната с бледно-серыми каменными стенами. В каждой стене было по камину, и их невероятно узкие полки поддерживались золочеными мраморными львами с зелеными яшмовыми глазами. Стены были задрапированы изысканными шелковыми гобеленами с изображениями рыцарей, прекрасных дев и драконов. Гобелены были такой прекрасной выделки, что Скай подумала, не приложила ли к ним руку какая-либо из герцогинь де Бомон. И любила ли эта герцогиня своего мужа?

Окон не было. В центре комнаты находился длинный дубовый стол с серебряной чашей, в которой стояли розы персикового цвета, аромат которых и наполнял комнату. Остальная обстановка состояла из нескольких резных стульев с прямыми спинками и бархатными сиденьями, расположенных в наиболее удобных местах. Напротив была еще одна дверь, и еще та, в которой исчезла Дейзи, рядом с одним из каминов. Дейзи появилась снова, неся золотую ванночку.

- О, госпожа, пройдите через другую дверь в вашу спальню.

Скай прошла в спальню.

- Извини, Дейзи, я просто замечталась. Дейзи вбежала в комнату вслед за госпожой.

- Почему бы и нет? - сказала она. - Ведь вы выходите замуж, и в таком роскошном месте!

Скай оглядела спальню. Она располагалась в башне и была круглой. Прямо перед Скай находились узкие окна, доходившие до пола и открывавшиеся на балкон. За ними виднелось море. Слева стояла огромная резная кровать, застланная зеленым бархатом. Напротив - небольшой , камин. Около кровати была лишь одна подставка с золотым подсвечником, с изящной тоненькой свечкой из пчелиного воска. Кроме того, у камина стоял стульчик с низкой спинкой и гобеленовым сиденьем.

- Не слишком-то просторно для помещения герцогини, - заметила она.

- Комнаты герцога за дверью, госпожа. Видите маленькую дверку за кроватью? Она ведет прямо к нему. Кроме того, есть гардеробная в прихожей.

Дейзи подставила ванночку, и Скай быстро ополоснула руки и лицо. Вода была надушена любимым Скай розовым ароматом. Скай вела себя чересчур спокойно, и Дейзи не преминула заметить:

- Не думала, что после всего пережитого вы способны на предсвадебную нервозность. Скай слабо улыбнулась:

- В этот раз все по-другому, Дейзи. Я не знаю герцога, и наш разговор в карете не развеял мои сомнения. Он гугенот и при этом фанатик. Ему отчаянно нужны дети. Но не знаю, смогу ли я родить их ему. Он меня немного пугает.

Дейзи пристально посмотрела на свою госпожу:

- Вы ведь принимаете это снадобье, что дала вам сестра Эйбхлин?

Скай кивнула:

- Я буду пить его до тех пор, пока мы с герцогом не придем к какому-либо согласию. Я не собираюсь быть его племенной кобылой, навсегда запертой в этом сказочном замке. - Она взяла у Дейзи кремовое льняное полотенце и вытерла руки и лицо. Затем, подумав, сняла с выреза платья прикрывавший его платок - в знак протеста.

Они услышали стук в дверь прихожей, и Дейзи поспешила открыть ее. Вбежал Эдмон де Бомон, его лицо было искажено от волнения.

- Я не знал, - начал он, - суди меня Бог, я не знал, что он стал гугенотом. Я даже не подозревал, что он думает об этом. Проклятый Лишо! Он ждал, пока я уеду, и тогда, как эдемский змей, прокрался в доверие к дяде. Боже, это дьявол!

- Ваш дядя сказал, что изгнал из Бомон де Жаспра священников. Это правда?

- Он так думает, но отец Анри уже навестил меня. Это наш семейный священник. Он сказал, что понимает, в каком трудном положении вы, как племянница епископа, оказались, но вам не следует опасаться за вашу бессмертную душу. Он дает вам отпущение грехов на случай женитьбы с герцогом по протестантскому обряду в надежде, что в конце концов вы преодолеете влияние этого Лишо и вернете дядю в истинную церковь.

Скай кивнула, но ситуация показалась ей занимательной.

Религия для нее была частным делом, хотя она и была воспитана в католической вере. Второй муж женился на ней по мусульманскому обряду, третий - по англиканскому. Но обоих их она любила - в этом было отличие от сегодняшнего брака. Ей не нравилось, что герцог приказывает ей. Если его вера такова, то лучше она как репейник прилепится к своей вере и исполнит чаяния местного священника. Это не повредит ее репутации, а если она сумеет отвратить герцога от его заблуждений, то в конце концов научится и заботиться о нем. За его суровой внешностью она заметила проблески чувства юмора. "Интересно, как он выглядит, когда улыбается?" - подумала она.

В дверь снова постучали, и на этот раз вошел герцог. Он нес огромный букет, составленный из нежных цветков апельсина, белых фрезий и маленьких нераспустившихся бутонов белых роз, перевязанных лиловой шелковой лентой. С элегантным поклоном он вручил ей цветы.

- Это для вас, мадам. Пастор Лишо говорит, что подобные вещи - дьявольское наущение, но я полагаю, что женщины любят эту мишуру, особенно в день свадьбы. - Он протянул ей руку, и, приседая в реверансе, она приняла ее.

- Позволите ли вы Дейзи присутствовать на церемонии, монсеньор? Для нас обеих это очень важное событие.

- Разумеется! - Он был доволен, что она спросила его разрешения по этому поводу.

Герцог повел всех в семейную капеллу, где их уже ждали Робби, Шон Мак-Гвайр и Брэн Келли. Когда они вошли, в капеллу, отдуваясь, вбежал и Эдмон де Бомон..

- Что случилось? - вдруг вскричал он. - Дядя, где гобелены? Где все великолепные алтарные покрывала? Где свечи? Распятие? Картины? Где дарохранительница?

Часовня определенно выглядела пустой и неуютной: в ней остался только деревянный алтарь. Не было светильников и горящих свечей - только свет, пробивавшийся через прекрасные зеленовато-голубые с золотом витражные стекла окон, освещал ее.

- Вся эта мишура - ловушка дьявола, Эдмон. Я распорядился убрать все.

- Но куда? Тут были иконы, которым не менее тысячи лет! Они принадлежат нашему роду и церкви!

- Пастор Лишо хотел уничтожить их, но я приказал упаковать и убрать их. Мне они больше не нужны. А теперь помолчи, племянник, и не порть мне день свадьбы. - Герцог кивнул стоящему у алтаря человеку, и прислужник немедленно выбежал в алтарь, чтобы вернуться с другим мужчиной.

"Он похож на покойника", - подумала Скай. Появившийся из алтаря мужчина был худ, высок, лицо длинное, с узкими губами и странно большим носом. Глаза горели, как у фанатика. Он был весь в черном, и пряди его седых непричесанных волос забавно выбивались из-под квадратной черной шапочки. Когда он приблизился, Скай увидела, что его ногти давно не чищены. Когда он подошел еще ближе, она почувствовала ужасный запах давно немытого тела и заметила полоску грязи вокруг шеи.

- Гряди, отроковица, - возвестил он хорошо поставленным и приятным для столь непривлекательного человека голосом. Затем улыбнулся, обнажив желтые остатки зубов.

Герцог улыбнулся в ответ.

- Пастор, представляю вам мою новую герцогиню, Скай. - Впервые он произнес ее имя, и она удивилась, что он запомнил его, так как все время звал ее "мадам".

Пастор Лишо хмыкнул:

- Ах, Фаброн, сын мой, она еще пока не ваша герцогиня, и только я могу сделать ее таковой!

Он снова улыбнулся. На этот раз его взор был устремлен на Скай, и она вынуждена была совладать с желанием содрогнуться, так как ей стало ясно, что этот человек мысленно раздевает ее, плотоядно облизывая губы.

- Ну, займемся этим, - быстро сказал он. - Берете ли вы эту женщину в жены, Фаброн?

- Беру, - сказал герцог.

- Берете ли вы этого мужчину в мужья, Скай? Принимаете ли вы его в качестве своего господина?

- Я беру его в мужья, - сказала Скай, и пастор пронзил ее взором.

- Итак, теперь вы муж и жена, - наконец неохотно объявил пастор.

Если уж Скай была поражена краткостью церемонии, то что говорить о присутствующих. Брэн Келли повернулся к Робби и тихо сказал:

- Если это брачная церемония, считайте меня мусульманином. Как вы думаете, это все вполне законно или нашу госпожу надувают?

Робби покачал головой:

- Не знаю. Предполагаю, что это вполне легально, раз здесь присутствует герцог.

- Но перед истинной церковью это незаконно! - тихим голосом сердито произнес Эдмон де Бомон, и Шон Мак-Гвайр кивнул в знак согласия. - Не знаю, что стряслось с моим дядей, - закончил Эдмон.

- Идемте, мадам. - Герцог взял ее под руку и повернулся. - По поводу нашего бракосочетания я распорядился приготовить легкий завтрак в зале.

- Дядя, вы же не вручили Скай кольцо. Где ее брачное кольцо?

- В этом нет необходимости, Эдмон. Мы соединились согласно заповедям Божьим в присутствии свидетелей. Пастор Лишо полагает, что брачные кольца это излишне мирские и пускающие пыль в глаза излишества. Деньги, которые я потратил бы на такое кольцо, я передал пастору для раздачи бедным.

- Но разделите ли вы свое счастье с нашим народом, как это было принято, дядя? Будет ли вечернее празднество и пир для народа Бомона?

- Такое мотовство нелепо и излишне, Эдмон. Брак - это завет Божий, и если человек соблюдает закон Божий, то нет причины для лишнего торжества.

- Это еще один перл пастора Лишо! - саркастично заметил Эдмон де Бомон.

- Немедленно извинитесь, племянник!

- Никогда! Этот человек - шарлатан!

- Эдмон, - взмолилась Скай, - ради меня, пожалуйста, извинитесь! - Ей вовсе не хотелось портить и дальше этот ужасный день.

- Хорошо, cherie, но только ради вас, - ответил Эдмон, улыбнувшись ей. - Я сожалею о своих поспешных словах, пастор.

- И вот уже, - пропел пастор, - наша новая герцогиня источает умиротворение в лоне сего семейства. Добрый знак! - И он снова обнажил свои желтые зубы в улыбке.

Герцог возглавил процессию, прошествовавшую в парадный зал замка с высокими окнами, покрасневшими под лучами заходящего солнца. Здесь были два колоссальных камина, но ни в одном не горел огонь. Наоборот, они были украшены цветущими ветвями. За высокий стол сели герцог, Скай, Эдмон, Робби, Шон и Брэн, Дейзи же исчезла, полагая, что ей не приличествует есть вместе с госпожой. Герцог сел справа от Скай, Робби - слева, пастор - справа от герцога, а рядом с ним - Эдмон. Брэн Келли сидел на другой стороне с Робби, а слева от него - капитан Мак-Гвайр.

Немедленно слуги в лазурно-серебристых (цвета герцога) ливреях начали разливать им розоватое вино, самое популярное в Бомон де Жаспре, по словам Эдмона. В качестве первого блюда была подана грандиозная кефаль, зажаренная целиком, с глазами, на зелени, окруженная причудливо нарезанными лимонными дольками. Скай отказалась от рыбы - в предчувствии брачной ночи у нее сводило желудок. Она никогда не спала с чужаком - человеком, с которым едва познакомилась. Хотя нет! - тут же поправила она себя, и на ее губах заиграла слабая улыбка. Адам!

Она вспомнила, как впервые оказалась в постели с Адамом де Мариско. Она высадилась на Ланди, чтобы завербовать его в свои ряды, предложив два процента прибыли в случае удачи. Взамен он попросил один процент и.., одну ночь с ней. Она ужаснулась, но согласилась, так как нуждалась в его помощи - без нее она не могла одержать верх над Елизаветой Тюдор, нанесшей ей несмываемое оскорбление. Но Адам - это совсем другое дело. Он с самого начала развлекал и дразнил ее, и, хотя ей это было непривычно, страха она не испытывала.

Она почти с ужасом взглянула на сурового мужчину справа от нее. Он даже не поцеловал ее при завершении краткой церемонии бракосочетания и, несмотря на то что знал, как ее зовут, назвал ее по имени лишь единожды.

Слуги уже разносили каплуна под перечно-лимонным соусом, ягненка, артишоки в оливковом масле и винегрет, свежий горох и хлеб. Скай с отсутствующим видом пробовала то одно, то другое блюдо.

- Вы здоровы? - На ее руку легла рука герцога. Скай вздрогнула и посмотрела на него. Хотя его тон был мягким, в глазах не прочитывалось никакого выражения.

- Наверное, устала, - ответила она, - путешествие было утомительным.

- Идите же и приготовьтесь, мадам, - тихо сказал он, - я скоро приду к вам.

Она кивнула и, наклонившись, сказала Робби:

- Я ухожу.

- Я не оставлю тебя, девочка. Помни, что я обещал. Завтра я начну разыскивать дом. Пошли за мной, если я буду нужен. - Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

С печальным вздохом она поцеловала его в ответ, поднялась и вышла из зала, двигаясь как можно более непринужденно. Что за скучная свадьба, подумала она, вспоминая свои предыдущие замужества. Она легко нашла дорогу в свою спальню, где Дейзи уже приготовила ванну.

- У нас не было пресной воды несколько недель, госпожа, - сказала Дейзи. Я думаю, вы соскучились по ванне.

- Сегодня я не могу купаться вволю, - ответила Скай.

- Ага, - согласилась Дейзи, - я приготовила для вас темно-розовое платье.

- Нет, - сказала Скай, - герцог старомоден. Лучше, если мой ночной костюм будет более скромным, пока мы не узнаем друг друга получше. Отложи розовое и достань бледно-голубое.

Скай позволила Дейзи раздеть себя и, пока ее преданная служанка меняла платья, быстро вымылась, наслаждаясь свежей водой, ароматизированной розовым маслом и розовым пенящимся мылом. Ощущение шелковистой мыльной пены на коже было почти эротическим. Слава Богу, благодаря внезапно налетевшей прошлым вечером буре с дождем она успела вымыть волосы на корабле, прежде чем они подошли к Бомон де Жаспру. С чистыми волосами она всегда чувствовала себя лучше. Ополоснувшись, она выбралась из ванны, взяла приготовленное Дейзи большое полотенце и вытерлась.

Дейзи быстро напудрила ее и накинула через голову платье, с легким свистом скользнувшее по гладкой коже Скай. Это было простое платье с длинными рукавами с шелковыми перевязками у запястий. У него тоже был низкий вырез, но , оно было гораздо скромнее, чем то розовое, что Дейзи приготовила сначала. Последнее творение портного облегало пышные формы Скай, как будто было нарисовано на ней, а не скрывало их, как и положено платью.

По команде Дейзи вошли двое слуг и унесли ванну из спальни.

- Как ты умудрилась научить их? - спросила Скай, отлично зная, что девчонка не знала ни слова по-французски.

- О, госпожа, дело не в языке, а в тоне приказа и знаках рук. Не беспокойтесь обо мне, со мной все в порядке. Слова изучить нетрудно. Скоро я научусь болтать по-ихнему.

- О Дейзи! - Скай обняла девушку. - Зря, наверное, я взяла тебя с собой. Тебе и Брэну надо пожениться и создать собственную семью.

- Для этого есть еще куча времени, - резко ответила Дейзи. - Я вам пока нужна, я вижу.

Маленькая дверь по другую сторону кровати отворилась, и на пороге появился герцог в белой ночной рубашке. Дейзи сделала быстрый реверанс госпоже, а затем другой - герцогу и выбежала из комнаты.

- Вы не в постели? - сказал он. - Согласно обычаю Бомон де Жаспра, невеста должна ожидать своего мужа в брачной постели.

- Я должна была вымыться, - ответила она, - я была лишена пресной ванны несколько недель.

- Пастор Лишо говорит, что мытье - это тщеславие.

- Тогда он, несомненно, самый смиренный из смертных, - резко проговорила Скай. - Но с ним нельзя находиться в одной комнате, так от него воняет. Это отвратительно! Я никогда не считала, что грязь богоугодна.

- Пожалуй, я бы согласился с вами, мадам, - сказал он. "Вот опять", подумала она. Этот легкий оттенок юмора в его тоне. Он подошел к ней и очень нежно начал вынимать заколки из ее волос, что не успела сделать Дейзи. Осторожно положил заколки на каминную полку, которая, как и ее собратья в парадном зале, утопала в цветах. Ее длинные волосы распустились, и он восхищенно пробежался по ним ладонями. Скай стояла не двигаясь. Его поведение беспокоило ее, однако, несмотря на то что она ему нравилась, в нем не чувствовалось признаков страсти.

- У вас прекрасные волосы, - тихо сказал он. - Волосы женщины - ее слава. - Он повернул ее спиной к себе и, к ее удивлению, сдернул платье с ее плеч, обнажив Скай до талии. Он нежно охватил ее маленькие полные груди, лаская их. - У вас прекрасная грудь, мадам. О, какое наслаждение будет видеть, как их будут сосать наши малютки: ибо за этим Господь наградил вас ими. - Он холодно сдернул платье на пол и, взяв ее за руку, повел к постели. - Теперь, мадам, я хочу, чтобы вы легли на постель лицом вниз, - сказал он.

Она испуганно посмотрела на него. Сердце ее начало учащенно биться от ужасных воспоминаний.

- Но, монсеньор, надеюсь, вы не собираетесь любить меня по-гречески?

- Откуда вам известно, что это такое? - возмутился он, сильно схватив ее за руки. Она подумала, что утром обязательно появятся синяки. - Что за женщину послали мне англичане? Порядочная женщина ничего не знает о таких извращениях! Отвечайте мне, мадам! - Его черные глаза горели от ярости.

- Мой первый муж, - заплакала она, стараясь ослабить его хватку, - любил унижать меня, делай.., делая это.

- И вам не нравилось это? - Он пристально смотрел на нее.

- Это отвратительно, - искренне ответила она.

Он ослабил хватку.

- Так оно и есть, ибо Господь запретил этот порок. Не опасайтесь, что я подвергну вас этому. Однако вы должны доверять и подчиниться мне, мадам, когда я приказываю вам лечь на постель лицом вниз, ибо я ваш господин перед Богом и людьми.

Скай была в недоумении. Он не предавался любимому пороку Дома О'Флахерти и все же приказывал ей лечь лицом вниз. Воцарилось тяжелое молчание. Стоя тут, она ничего не узнает, и он вроде бы не должен причинить ей зло. Со вздохом она легла на кровать, как он сказал.

- Передвиньтесь в центр, мадам, - последовал приказ. Она подчинилась.

Он взял ее левую руку, и она почувствовала, как он надел на нее, что-то мягкое, но крепкое. Когда она повернула голову, чтобы посмотреть, он схватил ее правую руку и привязал таким же образом к резной стойке кровати шелковой веревкой.

Скай открыла рот от изумления, но на этот раз она была в шоке.

- Монсеньор! - воскликнула она. - Что вы делаете? - Ей снова стало страшно. Она стремилась не поддаваться страху, успокоиться. Однако его действия не давали оснований для успокоения.

Теперь он раздвинул ее ноги и привязал их к другим столбикам стойки.

- Я привязываю вас к кровати, мадам. Я думал, это очевидно для вас. - Он закончил свои манипуляции и, подойдя к ее голове, вытянул из-под нее подушки. Затем, приподняв ее рукой, он подсунул подушки под живот, так что ее ягодицы выпятились вверх.

- Но зачем вы делаете это?! - Она была на грани истерики. О небо, что за извращение приготовил он ей, совершенно беззащитной? Если он убьет ее, что будет с ее детьми?

- Затем, - сказал он, тщательно заворачивая ее шелковую рубашку, обнажая ягодицы и ноги, - что я собираюсь наказать вас.

- Что?! - взвизгнула она. Он просто сумасшедший!

- Я собираюсь наказать вас, - спокойно повторил он.

- Но почему? Что я сделала? Мы даже незнакомы! Как я могла провиниться перед вами за столь короткое время с момента прибытия корабля?

Фаброн де Бомон сел рядом с ней и спокойно посмотрел на нее.

- Моя прекрасная супруга, - терпеливо начал он, - вы - женщина, а женщина - сосуд скудельный, который постоянно нуждается в исправлении, чтобы укрепить его. Пастор Лишо рекомендует ежедневную порку жены до тех пор, пока она не станет всецело, мгновенно и без лишних вопросов подчиняться своему мужу. Сегодня мы с ним долго говорили на эту тему, прежде чем я пришел к вам. Он полагает, что вы слишком независимы для женщины, чтобы быть для меня верной женой. Тем не менее мы поженились, и он полагает, что я должен начать программу вашего исправления с этой же ночи, чтобы превратить вас в такую женщину. Если вы предназначены для рождения моих детей, то вы должны воспитывать их так, как я пожелаю, не задавая вопросов и подчиняясь мне незамедлительно. Женщины ниже мужчин, а вы осмелились возвыситься над предназначенным вам скромным состоянием, поставить себя на одну доску с мужчинами. Вами владеет гордыня, Скай, но я собираюсь спасти вас от себя. Это я вам обещаю.

Она была в ужасе.

- Но как вы можете так скоро судить, лорд Фаброн? - - умоляющим тоном произнесла она. - Если женщины более низки, то почему Господь избрал в королевы Англии женщину, королеву, правящую без помощи мужа? И почему во Франции Екатерина Медичи, королева-мать, правит, с Божьего благословения, вместо своих малышей?

- Вы задаете слишком много вопросов, Скай, - сказал он. - Уже по этому я могу судить о вас. Женщины не должны задавать вопросов, ибо пастор Лишо говорит, что они обязаны подчиняться не спрашивая. А что касается упомянутых вами королев, то кто же утверждает, что их посадил на трон Господь? Скорее; это дьявол!

- Монсеньор, прошу вас, не бейте меня! Скай была очень напугана. Неужели ее муж - безумец? Неужели он действительно верил в те глупости, которые сообщил ей? Очевидно, пастор Лишо принадлежал к секте кальвинистов, утверждавших, что радости жизни греховны. Это просто дураки. Она знавала кое-кого из них в Англии, и они были столь же опасны, как католические фанатики. Она содрогнулась от страха.

- Мадам, я делаю это ради вашего блага. Со временем, когда вы будете вполне обучены и научитесь замечать ошибки в своем прошлом поведении, вы же будете благодарны мне за мою настойчивость.

- И.., и как долго это будет продолжаться? - дрожащим голосом спросила она. "Господи, - мысленно взмолилась она, - не дай ему убить меня! Позволь мне выжить, чтобы победить его ради нас обоих и ради моих детей".

- Когда настанет день, в который вы признаете свои грехи и то, что женщина не способна заниматься торговлей, - а я подозреваю, что ваш партнер делает все за вас, несмотря на ваши уверения в обратном; когда придет такой день, когда вы заявите, что не в состоянии управлять своими обширными имениями и доверите их мне, тогда я пойму, что вы стали такой женщиной, которую я ищу и жажду. До этого дня я буду наказывать вас каждую ночь перед сном.

Он встал и отошел в сторону, где она не могла его видеть, но тут же вернулся. В его руке была березовая розга толщиной в ее палец. Он поднес ее к губам Скай и скомандовал:

- Целуйте орудие исправления, мадам. И когда я закончу, вы поцелуете его снова и поблагодарите меня за это наказание.

Скай отвернулась - тут она ему не подчинится. Независимо от того, как она будет себя вести, он все равно причинит ей боль. Но она по крайней мере не будет пресмыкаться перед ним. Это разъярило его.

- Я не думал быть с вами сегодня слишком строгим, мадам, - сказал он, - но вижу, что пастор был прав - вы чересчур непокорны. Непокорны выше всякого разумения. И вы получите сейчас полную меру наказания.

Она сделала последнюю попытку:

- Монсеньор, прошу вас не делать этого. Иначе я пожалуюсь королеве! Ей не понравится ваше обращение со мной.

- Вы никому не пожалуетесь, мадам. Как муж, я имею право наказывать вас. Этого права не лишает меня даже ваша погрязшая в грехах церковь! Вы хотели узнать меня получше, и я дарую вам эту привилегию. В ближайший месяц вы не выйдете отсюда, и я буду выходить только по крайней нужде. Я собираюсь сочетаться с вами как можно чаще, дабы, вы родили мне ребенка как можно скорее. Мне нужен наследник! Мы проведем весь месяц в супружеских утехах, а также в молитвах и наказаниях, долженствующих исправить ваше поведение.

Он поднял розгу и резко опустил на ее нагие ягодицы.

Скай вскрикнула от удивления. Она не ожидала, что удар последует так скоро, и не успела приготовиться. Его рука поднималась и опускалась, поднималась и опускалась, двигаясь безостановочно, он бил ее всерьез. Она вскрикивала снова и снова от боли, когда розга врезалась в ее нежную плоть. Это был кошмар. Этого не должно было случиться!

- Пожалуйста, - плакала она, - прошу вас, монсеньор! Остановитесь! Остановитесь! - Скай было стыдно просить его, но она не могла перенести чудовищную боль.

В ответ он хлестал ее еще сильнее, теперь удары обрушивались на ее ноги. Она чувствовала, как струйки крови щекочут кожу, Скай барахталась в своих шелковых узах, но вырваться не могла, а подложенные им под живот подушки лишь способствовали тому, что ее зад поднимался все выше и выше, становясь все доступнее для него. Его рука, кажется, была неутомима, похоже, он даже набирался сил от ее страданий.

- Сука! - прошипел он, нанося удар по ее извивающейся заднице. - Покайся! Покайся и признай, что ты - ничто! Что мужчина - твой господин! Признайся, что ты - лишь безмозглая плоть, служащая для удовлетворения мужчины, негодный сосуд для его семени! Самка для его сыновей! Такова Божья заповедь, и ты нарушаешь ее!

- Нет, нет! - всхлипывала она, в то время как розга наполняла ее все новой и новой болью. - Женщины не животные, они тоже мыслят!

- Ты упряма, - прошипел он снова, и его рука не останавливалась, - но я буду победителем и спасу тебя от дьявола, овладевшего твоей душой!

Она не могла более терпеть боль, и ее сознание начало потихоньку уплывать куда-то в тихую мглу. Она больше не чувствовала раскаленной розги и не слышала голоса герцога. "Адам!" - вскрикнула она мысленно и почувствовала, что он так же любит ее, как любил раньше. Она попыталась открыть глаза, чувствуя, как в ней нарастает желание увидеть его лицо, почувствовать его ласку.

Ее черные ресницы вздрогнули над бледными щеками, и она наконец сумела открыть глаза. К ее ужасу, над ней нависал герцог с его огромным, длинным членом, приготавливаясь войти в нее.

- Нет! - закричала она, пытаясь оттолкнуть его, но ее руки, хотя она уже и лежала на спине, были по-прежнему привязаны к кровати.

Казалось, он даже не заметил ее сопротивления и простонал от наслаждения, закатав ее рубашку до горла и играя с ее грудями.

- Прекрасные, прекрасные, - пробормотал он, - такие прекрасные маленькие грудки! - Он наклонился и начал сосать их по очереди, затем перекатывать соски между пальцами, слегка пощипывая их, так что она была уже готова закричать. Его рука скользнула по ее животу, поглаживая его, он бормотал что-то о детях, которых она родит ему. Затем, не обращая внимания на ее протесты, он глубоко вошел в нее и, ритмично двигаясь в ней, все продолжал повторять; - Люби меня! Ты создана для любви!

Ты рождена для любви, Скай!

Она с ужасом смотрела на него. С тем же успехом она могла бы быть трупом для него не было разницы, находится она в сознании или без него, главное, чтобы он мог ощущать, трогать ее и овладевать ею. Хуже всего, что она сама ничего не чувствовала. Она, самая чувственная из женщин, не ощущала ничего, кроме чудовищного насилия над своим разумом, духом и телом.

Наконец мужчина содрогнулся в пароксизме и откатился в сторону. Через несколько минут он захрапел, а она лежала рядом с ним, не в состоянии прийти в себя от стыда и унижения. Даже с Домом, упокой Господи его черную душу, это не было так отвратительно. При всей своей жестокости Дом на свой лад любил ее, гордился ею и ревновал ее. Этот же человек хотел лишь сломить ее, полонить ее душу, превратить ее в бессловесное существо, чье назначение в рождении и кормлении детей, до тех пор, пока она в конце концов не умрет от слишком частых родов. Она видела, как это было с другими женщинами. И это могло случиться и с ней, когда она была замужем за Домом О'Флахерти, если бы у нее не было сестры Эйбхлин, которая спасла ее.

Ее новый супруг не позаботился о том, чтобы развязать ее перед сном, и она лежала в неудобной позе и потихоньку замерзала, по мере того как ночь становилась все холоднее. Ягодицы и ляжки ныли от ран, нанесенных им. Она чувствовала, как саднят рубцы. Никогда раньше с ней так не обращались. Она с возмущением вспоминала то, что он говорил ей. Итак, он слушался своего гнусного пастора. Он считал, что женщина - всего лишь мягкая плоть. Да он будет в шоке, когда поймет, что эта женщина тверда, как скала!

Развяжет он ее, наконец, или будет держать на привязи весь месяц? Действительно ли Фаброн де Бомон сумасшедший или просто фанатик? Вел ли он себя так с другими женами? Нет, невозможно. Вряд ли Эдмон лгал ей, а он всегда был искренне привязан к дяде. Нет. Очевидно, герцог был не слишком сильной личностью и полностью подпал под влияние этого отвратительного пастора Лишо. Может быть, он слишком переживал из-за смерти предыдущих жен, чувствовал себя виноватым в этом. А может быть, он втайне хотел быть священником, как предполагал Эдмон, и не стал им только из-за долга перед родом. Гугенот увидел слабость герцога и овладел им, когда рядом не было никого из родственников. Но это не могло, не должно было продолжаться! Скай знала, что она не выдержит еще нескольких порок, подобных сегодняшней.

Боже, он просто бессердечен! Ее искренние рыдания должны были бы растопить его сердце, а вместо этого он только усиливал удары. Она содрогнулась, вспоминая причиняемую розгой боль. А после, когда она лежала без сознания, он овладел ею, не заботясь о ее чувствах, о том, разделяет ли она его наслаждение! Внезапно она вспомнила о женщинах, ставших пленницами на войне, и поняла, что, несмотря на то что герцог был ее мужем, он изнасиловал ее! Она снова содрогнулась! Это чудовищно!

- Вам холодно? - Его голос был совершенно спокоен.

- Вы не развязали меня, монсеньор.

- Извините, мадам. - Он поднялся и освободил ее от веревок. Затем привлек к себе и начал гладить ее груди сквозь ткань рубашки. - Я нахожу, что еще не получил достаточно. - Он задрал подол ее рубашки и снова оседлал ее. Скай напряглась, и он это заметил. - Вам не нравится, как я люблю вас? - спросил он.

- Нет, - ответила она, совершенно не заботясь, что он подумает об этом. Мужчины столь полны самомнения относительно этого.

- Это хорошо, - сказал он. - Женщина и не должна получать наслаждение от мужской работы. Важнее всего - удовольствие мужчины. - Он продолжал двигаться в ней до тех пор, пока не исторг семя. Тогда он снова заснул.

"Слава Богу, - подумала Скай, - что я приняла снадобье Эйбхлин. Я не стану рожать детей этому зверю! Я не уверена, что этот род должен быть продолжен. Они производят карликов, идиотов и безумцев. Уж лучше пусть герцогство достанется французам. Я напишу королеве, - поклялась она. - Нет, я напишу лорду Берли! Объясню ему, как обстоят дела: перед моей церковью этот брак недействителен, и я подозреваю, что и перед англиканской церковью - тоже. Я должна стать более послушной, чтобы герцог успокоился и я могла поговорить с Робби. Бесс потребовала от меня многого, но даже она будет шокирована моим положением. Она не разрешит мне оставаться здесь. Она не может этого позволить!"

Скай повернулась на бок, спиной к своему новому мужу, который снова захрапел, и остро почувствовала боль от рубцов. Она отомстит за каждую рану, которую он оставил на ее теле. Она поклялась в этом. Она не позволит и дальше пытать себя, даже если придется перерезать ему глотку. А на это она была способна. Вот он лежит рядом с ней, беззащитный, убежденный в собственном превосходстве, не верящий, что женщина способна распоряжаться жизнью и смертью какого-либо мужчины. Она довольно улыбнулась в темноте. Очень скоро Фаброн де Бомон узнает, к своему ужасу, что значит быть врагом Скай О'Малли. Вряд ли это ему понравится. И так, улыбаясь, Скай заснула.

Часть 2

БОМОН ДЕ ЖАСПР

Глава 4

Фаброн де Бомон проснулся внезапно и, открыв глаза, увидел перед собой зеленовато-голубые глаза своей жены. Совершенно нагая, она удобно уселась на его груди, прижав небольшой, но тем не менее смертельно опасный столовый нож к ямке на его горле. Его сердце учащенно забилось.

- Не двигайтесь, монсеньор, - вежливо сказала Скай, - иначе у меня соскользнет рука, и не думайте, что я не смогу убить вас. Если вы двинетесь, я это сделаю.

Он сглотнул слюну, и со злорадным удовольствием она ощутила по движению ножа, как участился его пульс.

- Зачем? - спросил он.

- Вы просили английскую королеву прислать вам жену, монсеньор, и она любезно прислала меня вам. Я предполагаю, вам известно, что дамы на моей родине независимы и горды. В наше время даже женщины Франции вполне просвещенны! Я не из тех, кого можно подчинить поркой. Я женщина, монсеньор. И женщина просвещенная, богатая и мать семейства. Если еще раз без всякого повода вы поднимете на меня руку, я убью вас, монсеньор, без колебаний. Я буду вам хорошей женой и, если благословит Господь, рожу вам детей. Однако я не обращусь в гугенотство. Я не лучшая из католичек, но предпочитаю эту веру всем остальным, и я всегда буду уважать то, во что веруют другие. - Она пристально взглянула на него:

- Вы поняли меня, монсеньор? Больше никаких порок!

- А если я откажусь, упрямая сука, что тогда? - Его темные глаза горели от гнева и ненависти.

- Тогда я убью вас прямо сейчас, на этой постели, - холодно сказала она. На моем теле отпечатки ваших ударов. Я продемонстрирую их вашему племяннику и отцу Анри.

Я заявлю, как верная дочь церкви, что ваш пастор не имел права сочетать нас браком и хотя я умоляла вас вернуть отца Анри и сочетать нас по обряду истинной веры, вы не захотели этого. - Она спокойно улыбнулась ему. - И я заявлю, что не могла жить с вами в грехе, так как привыкла быть уважаемой замужней женщиной - моя репутация, монсеньор, безупречна. Но вы пытались изнасиловать меня, а когда я стала сопротивляться, избили до полусмерти. Оказавшись во власти ваших грязных и противоестественных страстей, я, как добрая дочь церкви, не могла вытерпеть, когда вы снова пожелали овладеть мной, причем ваши извращения угрожали спасению моей души. И тогда я убила вас. - Она бесстрастно созерцала его. - Как вы думаете, будет ли церковь или ваш племянник считать меня ответственной за деяние, совершенное в момент насилия?

Скай победила и знала это. Она поняла, что герцог не дурак и не захочет скандала.

- Вы можете выбирать, монсеньор, жить или умереть. Решайтесь! - сказала она ледяным тоном.

- Откуда вы знаете, что можете доверять мне, мадам? - спросил он, не в силах отвести глаз от ее прекрасной груди. - А если я соглашусь, но, когда вы слезете с моей груди и отложите нож, я изменю соглашению? Вряд ли можно считать правомочным соглашение, достигнутое под принуждением.

- Как сказал мне ваш племянник, вы - человек чести. Я полагаю, что ваши понятия о чести распространяются не только на мужчин, но и на простых женщин.

Он кивнул, удивляясь силе ее логики.

- Хорошо, мадам, я согласен. Я не буду больше бить вас, но вы должны согласиться, что рожденные вами дети должны быть воспитаны в моей вере, а не в вашей. Я не позволю моим сыновьям оказаться под властью этой римской шлюхи.

- Согласна, - сказала она не колеблясь, зная, что, если у нее будут дети от герцога, она сможет научить их истинной любви и без пастора Лишо. Она легко соскочила с него и положила нож на подставку для свеч. Затем, сев на подушки, прикрыла грудь простыней. Это простое проявление стыдливости тронуло его.

Он сел:

- Вы удивительная женщина, мадам.

- Меня зовут Скай, - спокойно сказала она, - вы уже называли меня так однажды. Не могли бы вы называть меня по имени хотя бы в интимной обстановке?

- Но и вы только однажды назвали меня по имени, Скай.

- Фаброн - это необычное имя, - ответила она.

- Но характерное для нашей страны, - сказал он. - Это родовое имя.

Наступило долгое молчание, после чего она наконец спросила:

- Все-таки почему вы так не любите женщин? На минуту он задумался, потом ответил:

- До сих пор я об этом не думал. - Он вздохнул. - Возможно, я мучаюсь, потому что не удалось в молодости стать священником, как хотелось. Я был старшим законным сыном. Отец Эдмона - мой единственный законный брат, хотя прочих бастардов отца в Бомон де Жаспре видимо-невидимо. Один из них даже сын дворянки - у моего отца было мало предрассудков. Он был весьма любвеобильным. И очень волевым: наследовать должен был старший сын, и избавить от этого могла только смерть.

Моя первая жена очень страдала, не в состоянии на протяжении многих лет родить мне ребенка. Бедная Мари! С каждым выкидышем или мертворожденным она все более концентрировалась на мысли родить мне живого сына. Такая прелесть! И она умерла в попытке сделать это. Я полагаю, что Господь наказал меня так за то, что я не последовал голосу совести. А вторая жена, Бланш, родила наконец этого идиота, которого называют моим сыном, а потом умерла. Да, Господь крепко наказал меня!

Когда я встретился с пастором Лишо и рассказал ему обо всем, он уверил меня, что эти утраты удовлетворили гнев Божий. Он сказал, что вы - здоровая, крепкая женщина, которая родит мне детей, если только я смогу укротить в вас злой дух, который оскорбляет Бога.

- Не могу с ним согласиться, - сказала Скай спокойно. - С женщиной лучше обращаться с любовью и лаской. Тогда, как цветок, она расцветет. Жестокость только озлобит и остервенит ее. Кроме того, если вам нужен сын, который бы мог управлять герцогством, то его мать должна быть сильной женщиной.

- А вы любили своих мужей, Скай? - спросил он с любопытством. - Они не пытались подавить вашу волю?

- Я любила троих из них, - ответила она. - Все они были разные, но каждый умел любить. Да, я любила их, и они любили меня, и никто из них не пытался сломить меня. - Ее лицо озарилось воспоминаниями, и у него перехватило дыхание от того, какой прекрасной она стала в этот момент.

Он взял ее руку, поднес к своим губам и поцеловал. Она серьезно посмотрела на него: хотя у нее не было никаких чувств к нему, но он стремился к этому, и она должна была попробовать. Выбора не было. Она погладила его по щеке. Он взглянул на нее, и его взгляд был столь же серьезен, как и ее.

- Я знаю, что в Библии осуждается лицезрение мужчины и женщины в первозданном виде, но сейчас я больше всего хочу увидеть вас обнаженной. Вы можете сделать это для меня, Скай?

Откинув покрывало, она встала.

- Я уверена, - сказала она, - что это пастор Лишо вбил вам это в голову, Фаброн. Это ложь: в Библии сказано, что мы созданы по образу и подобию Божию, а если так, то как же можно не восхищаться Его созданием? Им самим? - Она медленно повернулась, чтобы он полностью насладился зрелищем ее тела.

Ее красота почти заставила его зарыдать: маленькие груди совершенной формы, изящная линия бедер и ног, узкая талия и длинная линия спины, великолепная форма рук. Все было совершенством, за исключением рубцов от розги на коже. Они поблекли, но их зрелище вызвало в нем ощущение вины.

- Вы не можете быть земной! - сказал он. - Пастор прав: женщины изобретение дьявола! Прикройтесь, мадам! В ответ она бросилась на кровать рядом с ним.

- Нет, Фаброн, - твердо заявила она. Скай решила бороться с невежеством и суеверием этого гугенота. Теперь она жена герцога и не позволит пастору Лишо руководить их браком или разрушить его. - В Библии сказано, что женщина сотворена Господом нашим из ребра первого мужчины, Адама.

- Откуда вы это знаете? Кто сказал вам это?

- Никто, Фаброн. Библия переведена на английский, и я прочитала это в ней сама.

- Но ваша злокозненная церковь запрещает вам знать, что написано в Библии.

- Церковь много чего запрещает, Фаброн, и я не во всем с ней согласна. Она улыбнулась ему. - Я ведь говорила вам, что я не лучшая из католичек. Раз Библия переведена, я решила узнать, что там написано. И я узнала.

- А вы всегда делаете то, что хотите, мадам? - Его черные глаза снова были суровы, но все же в его голосе чувствовались нотки юмора.

- Я не всегда могу выбирать, Фаброн, но при возможности я делаю то, что приятно мне.

"Какой он странный", - подумала Скай. Он одержим чувством греховности, он был жесток к ней, и все же она чувствовала жалость к нему. Их глаза встретились, и вдруг он протянул руку и провел по ее бедру.

- Но ведь заниматься любовью при свете дня грех, - проговорил он тихо, но она видела, что он хочет ее.

- Это сказал пастор Лишо? - поддразнила она его, наблюдая за ним сквозь полуприкрытые ресницы.

- Мы никогда не говорили об этом, Скай. Но я никогда не читал об этом в Библии, а вы?

- Нет, монсеньор, я тоже.

Его рука продолжала ласкать ее ягодицы.

- А вы занимались раньше любовью днем? - спросил он.

- Да, - ответила она. Она видела, как возбуждает его ее тело, сам их разговор, возникающие в его сознании фантазии. С каким-то всхлипыванием он повалил ее на спину и начал ласкать ее груди, причитая в то же время:

- Такое наслаждение, должно быть, греховно! Мы не должны делать это! Не должны! - И в то же время он овладел ею еще до того, как она была готова его принять, увлажнив ее расщелину слюной и яростно двигаясь в ней, стремясь к вершине своего наслаждения.

Скай закрыла глаза и не стала мешать ему, пока он всхлипывал и возился на ней. "По крайней мере, - подумала она с облегчением, - он может действовать без жестокости. Со временем я научу его доставлять удовольствие и мне, если сумею избавить от ложных страхов. Но странно - впервые в моей жизни не мужчина управляет мной в постели, а я управляю им".

Наконец с диким воплем герцог кончил, достигнув вершины наслаждения. И хотя Скай все еще не могла простить ему жестокости прошлой ночи, она почувствовала к нему странную симпатию. В самом деле, ведь он всего лишь грустный, слабый мужчина, наполненный страхом и предрассудками. Он, однако, тянется к сильным людям, а она была сильной. До этого лишь пастор Лишо имел на него влияние. Теперь ей нужно - если только она не хотела превратить свою семейную жизнь в ад - одолеть этого мерзавца. Во всяком случае, она не может до этого привезти сюда детей.

***

Несколько дней Скай и Фаброн провели в ее спальне. Из разговоров Скай многое узнала о своем новом муже. Она поняла, что он никогда в жизни не любил по-настоящему и страдал от этого. Единственным существом, искренне привязанным к нему, был его племянник Эдмон. Его мать, дальняя родственница Екатерины Медичи, королевы-матери Франции, была холодной и рациональной женщиной, отдавшей обоих детей на попечение воспитателей. Отец, суровый мужчина, имевший высокие принципы и необузданное сластолюбие, никогда не проявлял любви к сыновьям, полностью занятый управлением герцогством и погоней за юбками, что получалось у него одинаково хорошо.

Единственным человеком, который тепло отнесся к Фаброну, был придворный капеллан, отец Анри, и, возможно, в стремлении подражать ему Фаброн и хотел стать священником. Конечно, его отец не желал ничего слышать об этом, и Фаброн озлобился. Отец Анри сочувствовал обеим сторонам и посредничал между ними. Фаброну он объяснял, что если бы Господь захотел, чтобы он стал священником, то он родился бы младшим сыном. Но этот аргумент становился все менее весомым с каждым выкидышем у жен Фаброна и их смертями. Но когда отец умер, у Фаброна не было выбора - его младший брат погиб от раны, полученной на турнире, и единственным законным наследником, кроме Фаброна, был его племянник-карлик. Ему пришлось жениться снова.

Пока Фаброн ждал прибытия невесты, пастор Лишо начал свою черную работу над восприимчивым сознанием герцога. Да, соглашался он с одержимым чувством греховности герцогом, все прошлое - это наказание Господне за то, что он не послушался голоса совести. Однако теперь Господь присылает ему новую жену - и это должно стать началом новой жизни. Новая жена - новая вера. Пастор излагал все это авторитетно, цитируя в изобилии Библию, которую, очевидно, неплохо знал. Стремясь обрести новую жизнь с новой женой, избегнуть прежних несчастий, герцог отошел от веры отцов и с ревностью новообращенного предался новой вере.

И вот новая жена прибыла, но она заставила его сильно усомниться в новых убеждениях. Она была всем тем, чем, как утверждал пастор Лишо, не должна быть женщина, и совершенно другой, чем те женщины, которых он знал раньше. Через три недели после свадьбы он впервые почувствовал себя влюбленным. Скай! Само это имя было возмутительным, но он привык к нему и полюбил его. Скай объяснила герцогу, что она была названа по имени одного из Гебридских островов, где родилась ее мать. Но, странно, это нравилось ему - она по крайней мере не была Мари, Жанной или Рене.

Она была прекрасна и своенравна, независима и нежна, ласкова и умна. Она была всем тем, чего он никогда не рассчитывал найти в собственной жене, за исключением, возможно, красоты. И при этом не отталкивала его от себя, как предыдущие жены - те всегда норовили найти предлог для отказа от близости, а если она все-таки происходила, то стремились, как только он заканчивал, оттолкнуть его. Скай же льнула к нему, заключала его в кольцо своих рук. Особенно ему нравилось класть голову на ее мягкие груди, наслаждаясь ее розовым ароматом. Она была чище и сладостнее любой другой женщины из тех, что он знал.

Однажды ночью, когда он, опьяневший от наслаждения, лежал рядом с ней, она спросила его:

- А знаете, Фаброн, что вы ни разу не поцеловали меня?

Он удивился, так как никогда не был расположен к этому виду ласки. Но ему вдруг захотелось сделать ей приятное, отплатить ей за ту нежность, которую она подарила ему, несмотря на ужасное начало их отношений, начало, от одного воспоминания о котором он содрогался.

- А вам понравится, Скай, если я поцелую вас? - несколько растерянно спросил он.

- Да, - тихо сказала она, - это будет мне так приятно! Поднявшись на локте, он наклонился и мягко коснулся ее губ своими губами - и тут же отдернулся, как будто прикоснулся к чему-то раскаленному. С тихим смехом Скай снова пригнула его голову и страстно впилась в его губы. Фаброн де Бомон почувствовал, как по его жилам растеклась сладостная слабость, почувствовал, как ожила, снова пробудилась к жизни его мужественность.

- Вот так, монсеньор, - сказала она, ослабив хватку и отрывая свои губы, вот это поцелуй. Вовсе не такая неприятная вещь, а?

- Вы смеетесь надо мной, мадам? - холодно спросил он, но его глаза говорили, что это холодность мнимая.

- Немного, может быть, - согласилась она, - любовь неотделима от смеха, дорогой муж.

- Вы не уважаете меня, мадам, - сказал он, - и мне придется потребовать выкуп за это нарушение приличий! - И он снова поцеловал ее, сжимая в объятиях, и в касании его губ была неожиданная для нее сила. Впервые за время их брака она ощутила какое-то отдаленное напоминание о страсти. "Возможно, - подумала она, - мы можем надеяться на лучшее".

Он легонько прижал ее к себе, и она поняла, что он ощущает огромное наслаждение от близости ее тела, теплоты и шелковистости ее гладкой, надушенной кожи.

- Вам нравится, когда я ласкаю вас так? - неуверенно спросил он.

- Да, - прошептала она ему.

- Вам нравится, когда я ласкаю и целую ваши прекрасные груди?

- Да, мой муж, мне очень нравится, - последовал тихий ответ.

- Я хочу, чтобы это нравилось вам, - произнес он тоном, который Скай показался стыдливым. - Чтобы вам нравилось, когда я люблю вас.

- О, Фаброн, - сказала Скай, довольная и тронутая тем, что начинает завоевывать его, - когда вы нежны и ласковы со мной, я тоже чувствую наслаждение. Разве мы не должны наслаждаться друг другом?

- Но пастор Лишо говорит... Ее рука легла на его уста:

- Что может священник, служитель любой веры, знать о страсти мужчины и женщины, Фаброн? Я верю, что Бог дал человеку жену не только для поддержки и рождения детей, но и для наслаждения. Люби меня, и я полюблю тебя. Что в этом дурного?

Поцеловав ее ладонь, он снял ее руку с губ и сказал:

- У вас получается это так просто, Скай.

- Это действительно просто, Фаброн. Любите меня, и я полюблю вас.

И тогда он в самом деле подарил ей свою любовь. Он любил ее так нежно и внимательно, как никогда раньше. Впервые он старался удовлетворить ее и впервые почувствовал, что ее наслаждение возбуждает его. И когда она достигла его вершины, он вдруг понял, что раньше она всего лишь имитировала наслаждение, чтобы удовлетворить его. И только тут он понял, что любит эту прекрасную женщину, которая, несмотря на его зверства в первую ночь, стремилась сделать их брак настоящим союзом.

- Вы - моя, Скай, - прошептал он в ее ухо, и она плотнее прижала его, зная, что теперь у их брака есть шанс.

Однако вскоре их идиллия кончилась. На следующее утро они, как обычно, сидели за столиком, который Дейзи каждый день сооружала в окне спальни, наслаждаясь свежими персиками и только что извлеченным из очага хлебом, соленым сыром бри и разбавленным вином. Высокое узкое окно было распахнуто, и на каменной балюстраде бледно-красные розы овивали розовый камень. Небо было без облачка, а внизу плескалось зелено-голубое море, залитое солнцем. Маленькая черно-желтая птичка прилетела к их окну и, устроившись в розах, пропела песенку, прежде чем порхнуть к окну и принять из руки Скай хлебные крошки.

- Как это вам удается? - спросил он, как всегда заинтригованный тем, что ей удается зачаровывать птиц.

- Птицы знают, что меня можно не опасаться, - тихо ответила она. Животные чувствуют, когда их любят.

- А скорее всего это ведьмовство! - проревел кто-то изнутри комнаты. Испуганная птица вспорхнула и исчезла.

- Миледи, монсеньор, я пыталась не пустить его, но он оттолкнул меня, презрительно сказала Дейзи. Она произнесла это по-французски, но затем перешла на английский:

- Берегитесь, госпожа! Старый черт целыми днями кипятится из-за того, что герцог забросил его.

- Вы злоупотребляете моей дружбой, пастор, нарушая вот так наш с герцогиней покой, - сурово сказал Фаброн де Бомон.

Пастор Лишо подошел к столу. Скай поморщилась - да моется ли этот человек вообще? Он вонял так, как если бы спал в хлеву среди козлов.

- Я пришел ради спасения вашей бессмертной души, Фаброн, сын мой! С того дня, как я соединил вас по закону Божию с этой женщиной, вы не посещали меня. Вы пренебрегаете вашими духовными обязанностями, и Господь недоволен вами! Он отомстит, и эта женщина извергнет ваше семя точно так же, как предыдущие. На колени, оба! Просите прощения у Господа, если не хотите, чтобы стало слишком поздно!

Герцог, очевидно, был испуган, Скай же была в ярости и вскочила на ноги.

- Негодяй! - закричала она на пастора. - Это ты должен пасть на колени и молить Господа о прощении за твои лживые учения!

- Шлюха! - Пастор уставил свой костлявый палец на Скай. - Посмотрите на нее, Фаброн, сын мой! Видите, как она выставляет свое тело, как вавилонская шлюха?! - Его глаза остановились на ее груди, и он невольно облизнул губы. На Скай было прозрачное розовое шелковое платье, которое она отказалась надеть в первую брачную ночь с герцогом.

- Вы смотрите слишком пристально, - бросила она ему, - и ваши мысли, которые читаются за вашими злобными глазами, вовсе не мысли священника! - Она была в ярости.

- Вы пренебрегаете из-за этой женщины своими обязанностями! - закричал пастор. - На ее коже нет следов розги. Вы не поучали ее каждый день, как я говорил вам, и она распустилась еще больше, нежели была в день приезда. Если вы откажетесь следовать воле Божьей, то мне придется сделать это за вас ради спасения вашей бессмертной души! - Подпрыгнув к Скай и ухватив ее неожиданно сильными пальцами, он сорвал с нее платье и начал избивать ее, нанося удары по лицу и голове. Скай взвизгнула и стала вырываться.

С яростным воплем Фаброн де Бомон вскочил и оторвал гугенотского пастора от Скай. Он начал молотить его кулаками, а Дейзи подскочила на помощь потрясенной Скай.

- Дьявольское отродье! - рычал герцог на пастора, внезапно ставшего жалким и беспомощным. - Вы заставили меня изменить моей вере и едва не разрушили мой брак в самом зародыше. Не окажись у герцогини такого сильного характера, я бы уничтожил ее той ночью. Прости меня. Господи, но теперь я иной!

Одним рывком Фаброн де Бомон поднял пастора Лишо в воздух и швырнул его через балкон. С ужасом они услышали его предсмертный вопль, когда тот летел в воздухе. Затем наступила тишина. Скай и Дейзи выбежали на балкон и увидели его неподвижное тело на скалах внизу. Шея была неестественно свернута набок, изо рта и ушей струилась кровь.

Повернувшись, чтобы успокоить своего разгневанного мужа, Скай увидела, что он стоит с дрожащими коленями, глаза вылезли из орбит, руки судорожно хватаются за горло, как будто он задыхается и хочет что-то сказать. Затем, издав ужасный вопль, он рухнул на пол.

- За доктором! - скомандовала Скай Дейзи, склоняясь над телом герцога. - И приведи Эдмона, быстрее, Дейзи!

Дейзи выбежала из комнаты, двигаясь чисто автоматически, так как тоже была в шоке от происшедшего за последние несколько минут, Скай пыталась понять, жив ли еще герцог. Он был жив, но только слабое дыхание и легкое биение пульса на шее свидетельствовали об этом.

- О, Фаброн, - воскликнула она, - это я всему виной! Пожалуйста, не умирайте, монсеньор! Вернитесь к жизни, ради меня, и я сделаю вас счастливым! - Скай положила его голову на свои колени и нежно гладила ее. Больше она ничем не могла помочь ему. Он был так недвижим и бледен, что ее сердце разрывалось на части. Она не знала, любила ли она в самом деле этого странного человека, но было ясно, что он любил ее. Любил настолько, что начал защищать ее от пастора. Она не сожалела о гибели последнего, он был негодяем, принесшим тем, кого затронула его высохшая рука, только страх и горе.

- Дорогая! - Около нее внезапно оказался Эдмон де Бомон. - Что случилось?

- Герцогиня! - Это пришел врач. - Я позабочусь о нем. - Он взглянул на Дейзи:

- Девушка, помогите мне. Мы должны перенести его на кровать, и я осмотрю его тщательнее-- Вместе они подняли безвольное тело герцога и перенесли его на кровать, еще разобранную после прошедшей ночи.

- Что случилось? - повторил Эдмон, усаживая Скай обратно на стул. Его глаза были восхищенно устремлены на ее обнаженную грудь, но сейчас она совершенно не ощущала наготы. Он подошел к кровати, поднял вязаную шаль и набросил ее на плечи Скай.

- У Фаброна вышла ужасная ссора с пастором, и он был в такой ярости, что вышвырнул того с балкона. Можете не смотреть - он мертв. А потом у вашего дяди случилось нечто вроде удара. - Скай содрогнулась. - Найдите отца Анри, Дейзи. Я уверена, Эдмон знает, где тот скрывается.

- В комнате наверху старой башни, - сказал Эдмон.

Через несколько минут священник оказался в комнате. Скай видела его впервые, и он ей понравился. Отец Анри был невысок, с небольшими живыми карими глазами и пышными волнистыми седыми волосами. Хотя у него были аристократические черты лица, его речь была проста. Она подумала, что он скорее всего бастард какого-нибудь дворянина и крестьянской девушки. С преданностью долгу, которая и снискала ему уважение в замке, он устремился к герцогу и благословил его. Затем, обратившись к доктору, он спросил:

- Ну, Матье, он будет жить?

- Вероятно. У него апоплексический удар. Но о его силе я не могу судить до тех пор, пока он не придет в сознание. Священник кивнул и подошел к Скай и Эдмону.

- Как все это произошло, Эдмон? - спросил он. Эдмон де Бомон быстро пересказал отцу Анри то, что ему удалось узнать, и, когда он закончил, мягкая рука священника легла на голову Скай, и он благословил ее, сказав:

- Церковь приветствует тебя в Бомон де Жаспре, герцогиня. Итак, дочь моя, расскажи мне остальное, с самого начала, с той ночи, когда ты соединилась с Фаброном узами брака.

- Святой отец, вы должны поженить нас, - прошептала Скай ему на ухо, - это отродье, именующее себя человеком Божьим, не вправе было делать это.

- Пока не беспокойся об этом, дочь моя. Ваши подписи под брачным контрактом, по законам герцогства, уже делают брак правомочным. Когда герцог поправится, мы, однако, даруем вашим действиям благословение Церкви. - Он похлопал ее по руке и, сев с ней рядом, повторил:

- Ну же, расскажите мне обо всем.

Она рассказала ему об ужасе первой брачной ночи, о ее попытках за последние три недели спасти их брак. Затем перешла к рассказу о том, как утром к ним ворвался пастор, и о его ужасных словах, и о том, как он избивал ее, и как герцог пришел ей на помощь. Она подтвердила, что герцог раскаялся в своем отходе от истинной церкви.

- Твои действия достойны похвалы, дочь моя, - сказал отец Анри, когда она закончила. - Фаброн - это мятущийся и сбившийся с пути человек. Ты же проявила подлинно христианское терпение в попытках преодолеть его и привести в лоно святой матери-церкви, И в конце концов, несмотря на эту трагедию, твои усилия были вознаграждены, хвала Господу. Сможешь ли ты отстоять всенощную со мной в капелле, молясь за выздоровление твоего мужа, дочь моя?

Она кивнула, и он снова похлопал ее по руке в знак одобрения. Она посмотрела на Эдмона де Бомона, чьи фиалковые глаза были полны восхищения ею, и спросила:

- Вы позаботитесь о том, чтобы капеллу привели в прежнее состояние, Эдмон? - Она снова повернулась к священнику:

- А вы очистите и освятите святой храм, прежде чем мы вознесем молитвы?

Оба мужчины с одобрением посмотрели на Скай, и она ощутила легкие угрызения совести. Ведь она никогда не была слишком религиозна, и сейчас ей вовсе не хотелось вводить в заблуждение этих двоих. Но в данный момент она чувствовала себя вправе поступить именно так. Герцогу были нужны ее молитвы ведь Бог, несомненно, услышит молитвы даже не слишком ревностного католика.

- Я вовсе не святая, джентльмены, - сказала она, чтобы не усугублять грех. - Пожалуйста, не приписывайте мне качества, которыми я не обладаю, чтобы потом не разочаровываться.

На другом конце комнаты раздались стоны герцога, и Скай поспешила к мужу. Он вышел из ступора, но все еще оставался без сознания.

- Я здесь, Фаброн, - тихо позвала она, и он успокоился. Несколько следующих дней он все еще находился на грани сознания. Скай обнаружила, что действительно стала герцогиней. Ответственность немного отвлекала ее от утех. После смерти пастора Лишо люди смогли вернуться к их исконной католической вере. Обитатели Бомон де Жаспра верили, что их предки обратились в христианство благодаря усилиям апостолов, странствовавших по Средиземноморью и обращавших народы в христианство. Бомонцы, простые по натуре, преданные христиане, любили свои красивые церкви и с радостью отмечали церковные праздники. Кальвинистская холодность пастора Лишо, его безрадостность, постоянные напоминания о грехе и проклятии раздражали и пугали их. С радостью приветствовали они возвращение прежних священников и мессы и вопреки призывам первых к прощению не скорбели о погибшем.

Когда герцог пришел в себя, оказалось, что он парализован ниже талии не может говорить.

- Возможно, со временем он заговорит, - сказал его врач, однако прошел месяц, а ситуация не изменилась. Прошел второй месяц, а в герцогство прибыл представитель французского двора. Он сказал, что герцог, очевидно, вряд ли поправится, а его единственный сын не способен править. Не в положении ли герцогиня? Скай пришлось признаться, что нет. Месье Эдмон из-за его физического недостатка не мог унаследовать правление. Франции ничего другого не оставалось, как взять герцогство под свою эгиду. Но тут французский посол обнаружил, что он заточен в своих апартаментах.

- Должен быть другой путь, - сказала Скай на встрече с Робби, Эдмоном и отцом Анри, - Мы не можем позволить Франции захватить Бомон де Жаспр. Неужели нет другого родственника, который бы мог править? - Она посмотрела на Эдмона. - Должен же быть кто-нибудь.

- Есть еще Никола Сент-Адриан, - медленно произнес Эдмон.

- Герцог, не захочет и слышать об этом, - возразил отец Анри.

- У него нет выбора. Или Никола, или французы, топ реге.

- А кто это - Никола Сент-Адриан? - заинтересовалась Скай.

- Это самый благородный из незаконнорожденных братьев герцога, - ответил отец Анри. - Если я правильно помню, он барон.

- Сент-Адриан - это не бомонская фамилия, - заметила Скай.

- Да, мадам, - ответил священник. - Много лет назад отец твоего мужа влюбился в единственную дочь пожилой аристократической, но обедневшей четы в Пуату. Эмилия Сент-Адриан - самая большая любовь Жиля де Бомона. Он был женат, но соблазнил невинную девушку. Когда она призналась ему, что ждет ребенка, полагая, что он поступит правильно и женится на ней, ему пришлось признаться в обмане. Она отказалась его видеть, что одобрил ее старик отец. Когда она родила здорового мальчика. Жиль де Бомон пытался оказать финансовую поддержку, но Сент-Адрианы не желали и слушать об этом. Какие бы подарки ни посылал он сыну, они возвращались нераспакованными. Отец Эмилии на законных основаниях усыновил мальчика, дал ему свое имя и сделал его наследником, хотя, видит Бог, наследовать было почти нечего.

Никола Сент-Адриан на шесть лет моложе твоего мужа. Его матери и деду как-то удалось дать ему образование, и, если бы не недостаток средств, он мог бы сделать блестящую придворную карьеру. А так он живет в полуразвалившемся замке, помогая своим крестьянам хоть как-то выжить в его крошечном имении. Его дед и мать давно умерли, у него нет жены, и он просто не может себе позволить жениться, у него нет даже средств отправиться ко двору и подцепить там богатую вдовушку, которая вышла бы за него замуж из-за его симпатичной физиономии.

- Нужно послать за ним, - сказала Скай. - Другого выбора нет. Не понимаю, почему в такой ситуации Фаброн не сделал его наследником еще раньше?

- Мадам, - ответил священник, - герцог - человек жесткий. С его точки зрения, Никола - бастард, существо, которое нельзя принимать в расчет. Тот факт, что Сент-Адриан живет в Пуату, только укреплял эту идею в его сознании. Я подозреваю, что он не терпит своего сводного брата. Герцог Жиль неоднократно вслух сожалел о потере Никола, так как через друзей узнавал об успехах мальчика, и Никола-то и был тем, кого он хотел бы видеть своим наследником. Трудно же было Фаброну выслушивать это! Это нисколько не задевало брата Фаброна, Габриэля, но Фаброн страдал, он был очень чувствителен, хотя и хорошо скрывал свои чувства.

- Я поговорю с моим мужем, - заявила Скай. - Вы же видите, что у нас нет выбора, святой отец! Либо Никола Сент-Адриан, либо Франция.

Священник кивнул:

- Тем не менее окончательное решение за герцогом.

- Хорошо, - сказала Скай и вместе с отцом Анри отправилась к спальне герцога.

Бледный Фаброн де Бомон с закрытыми глазами лежал на своей покрытой темно-красным бархатом кровати. Над легким шерстяным покрывалом виднелись края отделанных кружевами белых льняных простыней. Скай следила за тем, чтобы герцог содержался в чистоте. Услышав их приближение, он открыл глаза, и при виде Скай они наполнились нескрываемой любовью. С момента возвращения сознания он проявлял просто щенячью привязанность к Скай, и она не могла не дарить ему ответное чувство, за которое он был ей по-детски благодарен. Скай наклонилась и поцеловала его:

- Добрый вечер, дорогой. Отец Анри и я пришли, чтобы обсудить с вами дело величайшей важности для вашего рода.

Он кивнул и сделал им слабый знак рукой, чтобы они присели рядом, что Скай и сделала, а отец Анри остался стоять.

- Фаброн, французы хотят захватить герцогство, - спокойно сказала она.

Его черные глаза гневно вспыхнули, и из горла раздались протестующие хрипы.

Она мягко, успокаивающим жестом, положила свою руку на его.

- Я знаю, - сказала она, - это не должно произойти, и мы постараемся предотвратить это, но нам нужно ваше согласие. - Он кивнул, и она продолжила. - Я не беременна, и, похоже, вы никогда не сможете дать мне ребенка. Мне не нужно говорить с вами о Гарнье - с ним дело ясное, а бедный Эдмон тоже не годится. Вы знаете, что остался только один выбор - ваш сводный брат Никола Сент-Адриан.

Глаза Фаброна де Бомон снова осветились гневом, он яростно покачал головой в знак отказа, но это не остановило Скай.

. - Альтернативы нет, Фаброн, - терпеливо продолжала она. - Или вы отдадите герцогство вашему сводному брату, или французам. В последние дни, пока вы болели, я многое прочитала об истории вашей семьи. Это славная история, благородная, древняя. Бомон де Жаспр появился и начал управляться вашей семьей уже в 770 году. И Никола Сент-Адриан, несмотря на все сложности с его рождением, все же де Бомон. Его нельзя осуждать за то, что ваш отец, будучи женатым, соблазнил его невинную и неопытную мать.

Эмилия Сент-Адриан также происходила из столь же благородного рода, как и ваш собственный.

Я не могу сражаться с французами, Фаброн. Хотя королева Елизавета прислала меня сюда, от Англии помощи тоже не будет. Мы оба прекрасно знаем, что я послана в обмен на открытие ваших портов английским судам. Это брак по расчету. Если бы у меня был ваш ребенок или хотя бы надежда на него, я сражалась бы с французами до последней капли, крови, но, если вы не признаете вашего сводного брата наследником и не попросите его немедленно прибыть в герцогство, французы захватят ваши земли еще до конца года. Это простая истина, и отец Анри подтвердит, что я не преувеличиваю. Он был вместе со мной и Эдмоном, когда французский посол предъявил свои дерзкие требования. Посол будет изолирован до тех пор, пока Никола Сент-Адриан не прибудет к нам. Это наша единственная надежда. Фаброй! Вы должны согласиться!

Если вы не согласитесь, вы предадите нас в руки Франции - меня, вашего несчастного сына, Эдмона. Что будет со мной, Фаброн, когда прибудет французский наместник? Кто позаботится о бедном маленьком Гарнье? Будет ли изгнан Эдмон? И в качестве кого? Не придется ли ему и Гарнье пополнить ряды ярмарочных шутов? Конечно, моя красота обеспечит мне покровительство, и, возможно, я смогу позаботиться о них. Если, конечно, мой покровитель не приревнует или будет не слишком щедр, чтобы поддерживать их.

- Ма fille! Ты слишком жестока! - воскликнул потрясенный отец Анри.

- Нет, святой отец, я правдива. Посмотрите на меня: я прекрасна, но разве вам неизвестно, как сурово обходилась со мной судьба? Я выжила только потому, что смотрела на жизнь реалистично, никогда не обманывала себя и не буду обманывать мужа. Если мне не удастся превозмочь его упрямую гордыню, мы пропали. - Она наклодилась и мягко погладила лоб герцога. Извините, Фаброн, сказала она, - но вы должны согласиться и, несмотря на слабость вашей руки, должны подписать документ, согласно которому барон Сент-Адриан становится вашим наследником.

Он глубоко вздохнул, и она заметила в его черных глазах слезы. Но он кивнул в знак согласия.

- Вы согласны? - наклонился вперед священник. - Вы согласны, чтобы ваш сводный брат, Никола Сент-Адриан, прибыл в Бомон де Жаспр как ваш наследник?

Фаброн де Бомон решительно кивнул головой в знак согласия.

- Хорошо, сын мой! - воскликнул священник. - Я пошлю за Никола, как только писарь заполнит бумаги. Это будет сделано немедленно!

Фаброн де Бомон снова вздохнул, и его печальные черные глаза закрылись. Скай поднялась, нежно поцеловала его еще раз и выскользнула из комнаты с отцом Анри.

- Нужно послать одного из священников, - сказала она задумчиво. - Не думаю, что французы подозревают, что мы призовем к правлению побочную ветвь, но лучше подстраховаться. Если поедет Эдмон, его отсутствие сразу заметят.

Нужно известить папу римского. Екатерина Медичи не только амбициозна, но и религиозна, и ее сын прислушается к ее мнению. Французы создают на Западе слишком много беспокойства, чтобы еще к тому же ссориться с папой. Если святой отец подтвердит права Никола Сент-Адриана на Бомон де Жаспр, французы не осмелятся оспорить их и Бомон де Жаспр окажется в безопасности. Необходимо, чтобы ваш посол привез в Рим богатые дары. Я отправлю его на своем судне с капитаном Келли.

- Дочь моя, - произнес отец Анри неожиданно уважительным тоном, - я поражен твоей предусмотрительностью.

Скай рассмеялась.

- Я просто хорошо веду игру, святой отец, разве нет? - сказала она. - Вы бы не выжили при дворе Тюдоров, не став образцовым придворным. Никто не ожидает, что женщина может отвечать за что-либо, но на мне лежала ответственность не только за себя и детей, но и за огромные поместья и колоссальное состояние с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет. Это просто проблема организации.

- Нет, - тихо промолвил священник, - не все женщины способны на то, что делаешь ты, дочь моя. Скай снова рассмеялась.

- А я не такая, как все женщины, - лукаво сказала она.

Еще до вечера на "Чайке" под командованием капитана Келли в Рим устремился посланник. С ним было письмо мадам герцогини де Бомон де Жаспр и послание отца Анри. Также он вез в Рим для преподнесения прелату пару великолепных золотых подсвечников, украшенных серебряными виноградными лозами с розовыми и белыми цветами из эмали. Основание каждого подсвечника было украшено рубинами и алмазами. Скай улыбалась, упаковывая эти сокровища в красные бархатные мешочки, а затем в резную шкатулку из слоновой кости. Королева-мать Франции была в душе дочерью торговца, и ее скупость хорошо известна. Если Екатерина Медичи решит сделать святому отцу свое представление по этому случаю, она не пошлет ничего подобного дару Скай.

На следующее утро другой посланник, молодой священник из богатой бомонской семьи, который хорошо держался на лошади и владел мечом, покинул герцогство и отправился в направлении замка Никола Сент-Адриана в Пуату. Ждать было нельзя.

К огромному изумлению Скай, не прошло и месяца, как оба посланника вернулись. Тому, что был в Риме, невероятно повезло. Они вместе с Брэном Келли толкались в приемной папы вместе с другими просителями; когда папа, проходя мимо, заслышал ирландский выговор капитана. Он остановился и, глядя на Келли, спросил:

- Сын мой, я слышу в твоем голосе звуки Ирландии. Однажды у меня был секретарь из этой страны. Прав лия?

Пораженный тем, что к нему обратился сам папа, Брэн только кивнул. Папа улыбнулся. Его, уставшего от придворных манер, тронуло изумление ирландца.

- Проведите ко мне немедленно этого молодого человека, - распорядился папа. - Я хочу поговорить с ним. - Брэн и его спутник, отец Клод, поспешили в личный кабинет главы Церкви, где прелат милостиво протянул руку, чтобы они могли поцеловать знак его сана - золотое кольцо. Когда с формальностями было покончено, он сел. - Что могу сделать я для тебя, мой ирландский друг?

На своем медленном и понятном французском Брэн Келли изложил миссию. Его госпожа, ирландка, как и он, недавно вышла замуж за Фаброна, герцога Бомон де Жаспра. К сожалению, вскоре после свадьбы герцог пережил апоплексический удар. Теперь Франция хочет захватить герцогство, однако герцог предпочитает передать свои земли и титул своему благородному сводному брату, барону Никола Сент-Адриану, доброму и добродетельному человеку. Он послал Брэна Келли и отца Клода за подтверждением прав Никола. Тут отец Клод извлек известную резную шкатулку, которую жадно схватил один из секретарей папы.

После того как ее содержимое было извлечено на свет, наступило глубокое и весьма многозначительное молчание. С чувственной улыбкой, появившейся на его губах, папа провел пальцами по изгибам подсвечников, оценивая работу. Он подумал, что Екатерина Медичи слишком уверена в себе. Она считает, что папа у нее в кармане только потому, что они одной национальности. Он повернулся к старшему секретарю и тихо спросил:

- Где находится Бомон де Жаспр?

- Это крошечное владение на Средиземном море, между Лангедоком и Провансом, - ответил секретарь. - Бомонцы правят им се времен Карла Великого. Они признают Францию сувереном, но всегда были независимы.

Папа кивнул. Итак, Екатерине Медичи нужно это небольшое герцогство, и герцог в весьма затруднительном положении. Только пана может утвердить права Никола Сент-Адриана на герцогство. Иначе Франция просто захватит его силой. Может, лучше, чтобы французы остались без герцогства? Пусть королева-мать почувствует, что папство - не игрушка для нее, которую можно использовать по прихоти.

Папа улыбнулся двум коленопреклоненным посланцам Бомон де Жаспра.

- Я подтверждаю права Никола Сент-Адриана на Бомон де Жаспр, как желает ваш герцог, - сказал он. - Кавелли! - посмотрел он на своего секретаря. Подготовь бумаги - три копии. Одну - герцогу Бомон де Жаспра, другую королеве Франции Екатерине и одну - для нас. Проследи, чтобы это сделали сегодня. Эти люди должны немедленно вернуться к своему господину. Время торопит их.

- Святейший Отец, мы благодарим тебя, - сказал отец Клод.. - Мой господин и его народ в долгу перед тобой.

Папа снова улыбнулся, любовно поглаживая подсвечники. За такое чудо не так-то много он и сделал.

- Мы будем счастливы сопроводить посланника святого престола до Бомон де Жаспра, Святейший, - сказал Брэн Келли, - и мы снабдим его хорошей лошадью и кошельком для достижения цели во Франции.

Это понравилось папе, так как избавляло от расходов на гонца, а уж французы пришлют его назад за собственный счет.

- Благодарю тебя, сын мой, - сказал он, - благословляю тебя.

Брэн Келли наклонил голову, скрывая усмешку. Эти итальянцы такие жадные! Предлагая захватить с собой посланника, он мог быть уверенным, что тот будет подготовлен сегодня, а время, как сказал папа, дороже всего.

Они вернулись в Бомон де Жаспр всего через три недели, и папский посол отправился к Екатерине Медичи на следующий день.

Через несколько дней вернулся второй посланник Скай - из Пуату, - и с ним, ко всеобщему удивлению, Никола Сент-Адриан. Они ожидали всего лишь ответа от этого дворянина, но не его собственную персону.

Вбежавший, семеня своими маленькими ножками, в спальню Скай Эдмон застал ее врасплох:

- Он здесь, дорогая, этот бастард! Боже мой! Он не стал тратить время зря, а? Он вернулся с посланником - без эскорта, без свиты. Кажется, он тоже спешит.

- Господи, Эдмон! Неужели этот глупый клирик не мог послать вперед человека, чтобы предупредить нас? Дейзи! Платье из шелка цвета морской волны! Черт, от этой жары мои волосы всегда в таком беспорядке! - Она улыбнулась Эдмону. - Ну, друг мой, каков он? Он походит на Бомонов?

- Дорогая, я не уверен, что это одобрил бы дядя Фаброн. Бастард высок, хорошо сложен и приятен на вид. Кожа светлая, а глаза.., глаза зеленые, как вода в лесном озере, иногда темные, иногда светлые, это зависит от того, как падает свет. Волосы темно-каштановые, черты лица выдают сильный характер. Лицо овальное, лоб высокий, нос - определенно бомонский. Но глаза - не наши, и высокие скулы и узкий подбородок - тоже. Все лицо как бы состоит из плоскостей и углов. В общем, выглядит он хорошо, и характер у него сильный. Не думаю, что эта новая кровь повредит нашей семье.

- Вы говорили с ним? - Дейзи помогала Скай надеть рубашку, и Эдмон позволил своим глазам восхищенно закатиться, наслаждаясь видом ее дезабилье. Скай пришлось шлепнуть его по-дружески, чтобы вернуть к реальности.

- Еще нет, дорогая, - ответил он наконец, - я полагал, что это ваше право - приветствовать его по прибытии в Бомон де Жаспр. Так как он приехал без предварительного объявления, мы можем не спешить. - После того как Дейзи застегнула рубашку, он вручил Скай юбку. Она накинула ее на голову, и юбка упала на ворох нижних юбок, которые уже были на ней.

- Скорее, Дейзи, - приказала Скай. - Мы не должны заставлять барона Сент-Адриана ждать слишком долго.

- Думаю, когда он увидит вас, он поймет, что ожидание стоило того, пробормотал Эдмон, восхищенно созерцая ее.

Платье и в самом деле хорошо сидело с его мягко струящимися длинными юбками и пышными рукавами. Вырез был низким, и ее груди при каждом вздохе вызывающе напрягались. Рубашка была отделана узором из маленьких сверкающих алмазов и жемчужин. Вокруг шеи обвивались несколько нитей кремовых жемчужин, соответствующих жемчужинам в ее ушах. Дейзи воткнула в волосы бледно-розовые камелии, и Скай была готова.

Она прошла в спальню мужа.

- Ваш сводный брат прибыл, Фаброн, - сказала она. - Хочу приветствовать его вместе с Эдмоном. Сможете ли вы принять его вечером?

Герцог отрицательно покачал головой.

- Вы встретитесь с ним? - настаивала она.

Он отрицательно покачал головой.

- Вы должны в конце концов встретиться с ним, монсеньор, - спокойно сказала она, затем наклонилась и поцеловала в лоб. - Спокойной ночи, Фаброн! И вышла.

Фаброн де Бомон ощутил, как по его щекам текут непрошеные слезы. Тело предавало его, но сознание оставалось ясным.

Скай и Эдмон спешили к главному залу замка, где их ожидал Никола Сент-Адриан.

Он оказался красивым мужчиной с широкой грудью, стройной талией. Его костюм был прост: поношенные высокие кожаные сапоги, короткие темные штаны, хорошо обрисовывающие его стройные ноги. На белую расстегнутую шелковую рубашку был наброшен замшевый жилет. Когда они вошли в зал, в его лице не дрогнула ни одна черточка. Карлик был его племянником. Жаль, он был прекрасно сложен, и если бы не его рост... "Презирает ли он меня? - подумал Никола. Скоро я узнаю это". Они подошли к нему, и герцогиня - неужели эта женщина из плоти и крови? - сделала реверанс.

- Приветствуем вас в Бомон де Жаспре, месье барон, - промолвила Скай. - Мы очень признательны вам за то, что вы приехали к нам.

Протянув руку, он помог ей подняться, и их взгляды встретились. Ее голубые глаза слегка расширились, и он понял, что она ощущает то же, что и он. Никогда в жизни он не видел столь прекрасной женщины. Он сразу же понял, что эта женщина нужна ему и он нужен ей.

- Мадам, это я должен благодарить вас, ибо, как я понял из слов отца Мишеля, именно вы предложили, чтобы я стал наследником моего сводного брата, несмотря на несчастье не иметь права носить имя Бомонов.

- Это упущение - не ваша вина, месье барон, - ответила она. - Могу ли я теперь представить вам вашего племянника Эдмона?

Эдмон сделал изящный поклон.

- Если Скай рада видеть вас здесь, дядя, то я тем более!

- Вы не хотите стать герцогом Бомон де Жаспра, Эдмон? - Никола Сент-Адриан пристально смотрел на карлика.

- Нет, разумеется, нет! - с жаром сказал Эдмон. - Посмотрите на меня, дядя. Я карлик, причуда природы. Даже если найдется девушка, что связала бы свою судьбу с моей, родятся ли у нас нормальные дети? В истории нашей семьи карликов не было, но, как я узнал, они были в роду моей матери в Кастилии. Я не могу жениться и дать еще одно поколение герцогов. Однако вы на это способны, и, насколько я могу судить по вашему виду, недостатка в претендентках у вас не будет!

Никола Сент-Адриан рассмеялся - он еще не встречал женщины, на которой хотел бы жениться. Да и отсутствие состояния не давало возможности даже подумать об этом. Теперь же он представляет собой весьма выгодную партию!

- Вероятно, вы устали после долгого путешествия, барон, - обратилась к нему Скай. - Мы не ожидали вас так скоро, и, боюсь, наше гостеприимство разочарует вас. Прошу пока отведать нашего доброго бомонского вина, пока я распоряжусь о ваших апартаментах.

- Останьтесь, - сказал Эдмон, - а я распоряжусь. Я знаю, какие комнаты приготовить.

- Да, мадам, - подхватил Никола Сент-Адриан, - я хотел бы услышать о моем сводном брате и ситуации с французами. В конце концов, я тоже француз, и я присягал королю. Я не могу сделать ничего, что запятнало бы мою честь.

Эдмон де Бомон скрыл усмешку, покидая Скай и своего нового дядю. Он был на десять лет младше Никола, но во многих отношениях чувствовал себя старше. Ну и наивен барон! Эдмон ни на мгновение не сомневался, что барон не откажется от всего этого великолепия, титула и богатства просто из-за того, что он может оскорбить Карла Французского.

Скай налила Никола розового бомонского вина в серебряный кубок и вручила ему, усаживая на стул. Налив себе вина, она села напротив и подняла кубок:

- За ваше здоровье, Никола Сент-Адриан! Наверное, вы будете хорошим герцогом Бомон де Жаспра.

- Я хотел бы скорее выпить за ваши прекрасные глаза, мадам, - неожиданно не в лад ответил он. Его глаза откровенно пожирали ее.

- Вы хотели узнать о вашем сводном брате, - холодно заметила она, но ее пульс участился, а по животу разлилось тепло. Такой реакции на мужчин у нее не было уже лет пятнадцать, с тех пор, когда она впервые встретила Бурка! Она должна овладеть собой - ведь она почтенная замужняя женщина и ее несчастный муж лежит, смертельно больной, в этом самом замке.

Он, вероятно, заметил ее смятение, хотя она изо всех сил пыталась скрыть его. Он поймал ее взгляд, и его глаза бросили ей безмолвный вызов.

- Да, расскажите мне о болезни брата, мадам. Она очаровательно покраснела, но, к ее чести, была отважна и не отвела взгляд.

- Я третья жена вашего брата, - начала Скай, - мы поженились только три месяца тому назад, но несколько недель назад он пережил апоплексический удар, а я не беременна.

Королева-мать Франции хотела бы присоединить Бомон де Жаспр к Франции. Без наследника мы утратим нашу независимость, и ваш сводный брат предпочел передать наследство вам. Если вы согласитесь, то на следующей неделе вас коронуют как герцога Бомон де Жаспра в соборе святого Павла. Пока жив мой муж, его богатства принадлежат ему, хотя вам будет назначено щедрое содержание. Вы также должны принять опеку над его сыном Гарнье и его племянником Эдмоном после смерти герцога.

- А вы, мадам? Что будет с вами после смерти герцога? - Его глаза откровенно ласкали ее тело, снова заставив ее покраснеть. - Не должен ли я позаботиться и о вас? - Значение его слов было одним, но глаза сказали другое.

Скай глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, преодолеть смятение в сознании. Она не знала, сколько еще будет в состоянии сидеть и говорить с этим мужчиной. Он производил на нее слишком сильное впечатление. Ей было видно биение его пульса на шее. Ей хотелось поцеловать эту жилку, ласкать ее, прикоснуться к его каштановым волосам, чтобы узнать, действительно ли они такие шелковистые, какими кажутся. "Господи, - подумала она, разгневанная своей слабостью, - что со мной? Я веду себя, как сука во время течки!"

- Не нужно беспокоиться обо мне, барон, - наконец смогла выдавить она, удовлетворенно подумав, что ее голос звучит достаточно холодно. - Я богата и самостоятельна. Когда настанет этот печальный день и я снова овдовею, я вернусь на родину. Мой брак с вашим братом был политической сделкой. У меня остались маленькие дети, которых мне не хватает, и я хочу вернуться к ним.

"Она исключительна, - подумал он про себя. - На коже нет изъянов. Неужели она такая гладкая, как кажется? Боже, как мне хочется поцеловать ее прекрасные губы!"

- Возможно, мадам, ваша королева подготовит для вас другой политический брак, - намекнул он.

- Боже, надеюсь, что нет! - с чувством сказала Скай. Он рассмеялся. Он не мог сдержаться, так она была откровенна. Ее глаза светились от его веселья, и он спросил:

- Вы не стремились к этому браку, мадам?

- Он был удобен моей королеве и вашему брату, месье барон. Для меня же это была неприятная необходимость, так как я ирландка и нуждалась в услуге от Елизаветы Тюдор. Она назначила цену - этот брак, и я заплатила ее.

- А что за услуга, мадам? Это было необходимо вашему любовнику?

- Нет, барон, не для любовника, а для моего мальчика, который стал после убийства его отца лордом Бурком и получил в наследство большое поместье. Без поддержки королевы его имение было бы захвачено другими.

"Как он осмелился предположить, что я могла просить для любовника?" - с бешенством подумала Скай про себя.

- А вы любили своего покойного мужа?

- Да, барон, любила. - Ее тон стал резким. Он наклонился и, взяв ее руку, поцеловал, не отрывая своих глаз от ее.

- Извините, мадам, за грубость!

Она не отняла руки.

"Господи, - подумала Скай, и по ее жилам заструилась страсть, - я хочу этого мужчину, даже ничего не зная о нем!" Она встала, надеясь, что ее обмякшие "ноги не выдадут ее.

- Не представляю, что там с Эдмоном, - пролепетала она. - Пойду и присмотрю за вашим устройством, барон.

Он встал, думая про себя: "Я должен получить ее, но не на сегодняшнюю ночь, а навсегда! Я нашел наконец женщину, на которой хочу жениться, и не могу упустить ее".

- Благодарю вас, мадам, - ответил он серьезно. Он все еще сжимал ее руку и, кажется, не собирался отпускать ее.

- Барон... - прошептала она, пытаясь вырваться.

- Думаю, мадам, вам следует называть меня Никола. В конце концов, мы же связаны.., родственными узами. - Он снова поднес ее руку к своим губам, и они задержались на ней немного долее, чем это приличествовало. Затем он нехотя отпустил ее.

Скай подумала, что упадет в обморок. Она могла поклясться, что он прикусил ее суставы зубами. Сексуальное напряжение, возникшее между ней и этим мужчиной, было просто невероятно по силе, и она была потрясена этим. Она поспешила прочь из зала, чувствуя, как его глаза провожают ее. Скай вспомнила, какое чувство влюбленности испытала, впервые встретив Найла Бурка. Она вспомнила и страсть, охватившую ее при виде Джеффри, и ту любовь, которая соединила их. То, что она переживала сейчас, было похоже на эти переживания.., и все-таки было отлично от них.

Наконец ей удалось овладеть собой, и она отправилась прямо в спальню мужа. Его только что накормили, и Дейзи, которая сама вызвалась помогать слуге герцога, вытирала его руки и губы мягкой тканью, смоченной в розовой воде. Она о чем-то шепталась с герцогом, и Скай заметила, что он заинтересован и доволен тем, что она говорила ему. Французский Дейзи сделал гигантский прогресс за те несколько месяцев, пока она жила здесь, - у нее явно были способности к языкам. Она рассказывала герцогу о Девоне, ее родине, но тут его глаза устремились на вошедшую Скай.

- Добрый вечер, дорогой, - приветствовала она его. - Я пришла рассказать вам о вашем сводном брате.

Фаброн де Бомон пожал плечами и отрицательно покачал головой.

Скай рассмеялась.

- Нет, нет, - упрекнула она его, - вы должны выслушать меня, Фаброн. Никола Сент-Адриан вполне приятный молодой человек. Бомон де Жаспру просто повезло, что мы можем положиться на него в час нужды. Он вам понравится, Фаброн. - Она ободряюще улыбнулась ему. - Завтра утром я хочу привести его к вам.

Он снова негодующе потряс головой, но Скай преодолела его сопротивление:

- Фаброн, если вы не встретитесь с ним, люди скажут, что вы его не признаете, что не хотите всего этого. Тогда французы будут иметь повод вмешаться и захватить нас. Вы же подписали все документы. - Она не сказала ему о поддержке папы. - Несмотря на то что он был рожден, так сказать, на дальнем конце постели, он ваш брат и принадлежит к вашему благородному роду. В его лице заметен ум.

Фаброн де Бомон глубоко вздохнул и скорчил гримасу, однако затем медленно протянул руку и нащупал ее пальцы. Его пожатие было слабым, но она знала: это - единственный путь выражения того, что он согласился с ее советом.

- Спасибо, монсеньор. Я понимаю, как это трудно для вас, но это лучшее, что можно сделать для вашего герцогства. - Она улыбнулась. - Я должна спешить, нужно еще накормить гостя. Он приехал так неожиданно, но мы не можем дать ему повод упрекнуть нас в отсутствии гостеприимства. Так что на этот раз окончательно желаю вам спокойной ночи.

Глаза Фаброна де Бомона проводили выскользнувшую из комнаты Скай. Никогда еще до сих пор, пока он не оказался в ловушке собственного беспомощного тела, ему не было так горько - только-только он начал понимать, что такое счастье, и тут-то его настиг удар. Он не был готов к такому повороту судьбы и не мог примириться с ним.

Дейзи поспешила за госпожой.

- Надеюсь, эти две глупые девчонки, которых я обучаю, госпожа, приготовили вам ванну так, как я распорядилась.

- Мне кажется. Мари и Виолетт вполне понятливы Дейзи, и многому научатся под твоим присмотром.

- Уж очень они легкомысленны, госпожа, но выбора у меня нет. Вот уж не думала, что бывают девицы глупее наших английских Агнес и Джейн, но эти! Дейзи закатила глаза кверху, и Скай рассмеялась. Дейзи была моложе Скай, но работала у нее уже семь лет и очень ревновала к госпоже. - Что вы наденете вечером, госпожа? - спросила она.

- Это платье вполне подходит, Дейзи. Я его сегодня почти не носила. Но искупаться нужно - день слишком жаркий. Боюсь, близится буря. В холмах весь день громыхает.

Мари и Виолетт ловко присели в реверансе, когда они с Дейзи вошли в спальню, и тут же бросились раздевать герцогиню. Дейзи критически попробовала воду - той ли она температуры, что нужна для госпожи, и в нужной ли пропорции добавлено масло. Найдя, что все в порядке, она начала вынимать камелии из прически Скай, тяжелые черепаховые гребни. Затем расчесала освобожденную, черную гриву волос: прикасаться к ним она не позволяла никому. Когда волосы стали шелковистыми, удовлетворенная Дейзи заколола их и помогла Скай освободится от рубашки.

Скай залезла в дубовую ванну, привезенную из Англии, и устроилась поудобнее в теплой воде. Она с наслаждением втянула аромат дамасской розы, подмешанной к воде. Как любила она этот запах!

- Я хочу немного понежиться в ванне, - попросила она Дейзи, которая, зная привычки госпожи, покинула комнату, подталкивая перед собой хихикающих служанок.

Высокие окна, выходящие на балкон, были распахнуты, открывая яркие краски заката, насыщенные, как это бывает ранней осенью, расплавленным золотом. Устроившаяся в виноградных побегах за окном дикая канарейка самозабвение свистела, и внезапно сознание Скай снова вернулось к образу сводного брата мужа, вытесненному оттуда в последние полчаса. Ее пугало внезапное влечение к нему, ведь он - незнакомец. И, что хуже всего, он заметил это влечение - все это осложняло ее положение. Что подумает о ней Сент-Адриан? Впрочем, она не сделала и не сказала ничего, что могло бы быть не правильно истолковано. Она могла гордиться, что вела себя перед сводным братом мужа как примерная хозяйка замка, несмотря на ее смятенное состояние ума и чувств.

Это просто жара, да к тому же ее кельтское воображение, решила она. Ужасно жаркий и безветренный день, а она так ни разу и не выспалась вдоволь после удара, случившегося с Фаброном. Она беспокоилась о нем так же, как беспокоилась бы о своем ребенке, и всегда спала вполуха. Ей было очень его жаль! Брак их начинался так зловеще... Будь ее жизнь более спокойной, Скай была бы менее терпима к мужу. Но, имея за спиной богатый жизненный опыт, она быстро поняла, насколько мучительно его существование, а сердце у Скай О'Малли было благородное.

Врач сказал, что он вряд ли долго протянет, так как удар был сильным и симптомы угрожающими. Она могла позволить себе быть великодушной - пока Фаброн де Бомон жив, она будет для него хорошей женой. А что до Сент-Адриана, то это просто "нервы. Ей приходилось обходиться без мужчины и дольше, чем сейчас, и она вовсе не бесилась из-за этого и теперь не собирается!

- Дейзи! - громко позвала она. - Дейзи, потри мне спину!

Глава 5

Никола Сент-Адриан появился в замке Бомон де Жаспра неожиданно, поэтому, как предупредила его хозяйка, не мог рассчитывать на слишком изысканный ужин. И теперь, глядя на то, что представлял собой этот "простой" ужин, он забавлялся мыслью о том, что в его замке пиром считался кусок оленины и краюха черного хлеба. Так как Робби ненадолго уплыл на восток по торговым делам, за высоким столом в этот вечер собрались трое: Никола, Эдмон и прекрасная герцогиня. Барон полагал, что она постарается избегнуть совместного ужина, но нет, к его величайшему изумлению, она явилась, холодная и изысканная, но избегающая его взгляда. Теперь он был уверен, что она чувствовала именно то, что и он!

Тяжелые серебряные кубки были наполнены ароматным темным красным вином. Последовало три перемены блюд. Первая состояла из паровых мидий в своих черных раковинах с дижонским горчичным соусом и кусочков молодого осьминога в оливковом масле с чесноком, сладким укропом и редькой, серебряного блюда с вареными яйцами, покрытыми листьями молодой летней перечной мяты. Затем цельная ножка ягненка с тонкими побегами розмарина, зажаренная с луком и морковью; большой пирог с крольчатиной, жаворонки, запеченные в тесте до золотистого оттенка. Каждый жаворонок был набит смесью нарезанных апельсинов и зеленого винограда. Кроме того, был подан жирный каплун, политый густым коричневым полынным соусом, с салатом из молодой капусты, редиса, черных оливок и кочерыжек артишоков, политых оливковым маслом и красным винным уксусом, а также большая миска риса. На десерт были предложены зажаренные в сливках листья мускатного шалфея, запиваемые апельсиновым соком. На столе стояла большая чаша со свежими фруктами, и кубки в процессе еды никогда не оставались пустыми.

После того как все насытились, Эдмон заметил, что, несмотря на свой зверский аппетит, он так и не вырос, и начал поддразнивать Скай тем! что, несмотря на то что мадам герцогиня отдала должное всем блюдам, она не утратила стройности. Он отметил также, что его новый дядя - тоже отменный едок.

Никола улыбнулся, признавая справедливость Эдмона.

- Я - последний из Сент-Адрианов, - честно признался он, - и мой замок разваливается, пуста не только кладовая, но и кошелек. Ваш простой ужин, мадам, для меня - пир. И сам Бомон де Жаспр - тоже своего рода пир.

- Вот почему вы так спешили к нам, - сказала Скай, - мы ожидали вас позднее и в сопровождении свиты.

Никола хрюкнул - этот густой сочный звук вызвал ответную волну, прокатившуюся у нее по позвоночнику.

- Увы, мадам, у меня нет свиты, ведь свитским нужно платить, а у меня нет денег. Даже мои крестьяне считают меня бедняком. Они все время упрекают меня в том, что я не восстанавливаю честь рода Сент-Адрианов. Они настаивают, чтобы я отправился ко двору. Как объяснить им, что при дворе нужно золото и просто титула барона Сент-Адриан недостаточно? Но они такие простые, добрые люди! Надеюсь, мне будет позволено использовать крохи от щедрот Бомон де Жаспра, чтобы восстановить замок в Пуату - это будет хорошее наследство для второго сына.

- Итак, - спросила Скай, - вы решились принять предложение вашего сводного брата?

- Да, но на определенных условиях, мадам. Во-первых, я против войны с Францией, вассалом которой я являюсь.

- В этом нет нужды, - сказала Скай. - Прежде чем послать за вами в Сент-Адриан, месье барон, мы направили просьбу папе поддержать вас. Наш посланник вернулся за несколько дней до вашего прибытия. Папа одобрил решение моего мужа. Другой посол был направлен от папы в Париж.

В день вашей инаугурации вы поклянетесь в верности Франции, как и все герцоги Бомон де Жаспра перед вами. Вы произнесете клятву перед представителем королевы Екатерины, который удерживается нами здесь с момента своего прибытия в герцогство. - Тут их взгляды наконец встретились.

- Неужели, мадам? - В его голосе прозвучало удивление. - Нужно быть чертовски отважной женщиной, чтобы так бросать вызов Франции!

- Да, Никола, мы это сделали. - Впервые она назвала его ж" имени, к то бросило его в дрожь - впрочем, умело скрытую.

- Он содержится со всеми удобствами, - заметил Эдмон. - У него не будет повода жаловаться на герцогиню. Мы даже снабдили его самыми привлекательными горничными.

- Эдмон, не может быть! - Скай была шокирована. - Боже мой, что подумает Елизавета Тюдор, узнав, что Бомон снабжал шлюхами французского посла!

- Cherie! Можете ли вы назвать лучший способ содержания взаперти здорового мужчины? Я - нет. У посла королевы Екатерины не будет поводов жаловаться на нас по возвращении в Париж.

- Подозреваю, что этот вид бомонского гостеприимства удостоится высшей похвалы, - рассмеялся Никола, и в его зеленых глазах вспыхнули веселые огоньки.

- Вы просто невозможны, - упрекнула их Скай, но и ее голубые глаза смеялись. Ее собеседники поняли, что она лишь притворяется.

- Но есть ли какие-либо договоры, которые я должен соблюдать, мадам?

Скай вопросительно взглянула на Эдмона и спросила:

- Что-нибудь еще, кроме договора с Англией, Эдмон? Он покачал головой.

- Что за договор с Англией, мадам?

- Мой муж заключил договор с Англией, согласно которому английские суда могут заправляться в гавани Бомон де Жаспра провиантом и водой по пути на Левант и в Стамбул и обратно. - Его брови удивленно поднялись, и она пояснила:

- Франция и Англия не воюют, барон. Я полагаю, что они даже обхаживают друг друга.

- Вот зачем вас послали к моему сводному брату. Ваша королева использует красивых женщин так же, как и Екатерина Медичи: как шахматные фигуры на доске власти. И мой набожный брат с большой охотой принял жертву прекрасной английской пешки. - Его тон был слегка презрительным.

В голубых глазах Скай вспыхнуло пламя гнева, и она ответила ледяным тоном:

- Как смеете вы судить меня, барон? Что знаете вы об играх власти, вы, в вашем полуразвалившемся замке посреди пуатуских болот? Легко быть праведником, когда нечего терять! Но я научилась кое-чему: для того чтобы выжить в этих играх, нужно подчиняться тем, у кого власть.

У меня шестеро детей, барон. Я похоронила четверых мужей. Я сама по себе богаче, чем вам могло бы присниться! Мне вовсе не был нужен ваш брат! Но богатство, барон, не может защитить вас от престола. Мне нужен был союзник, и Елизавета Тюдор была сильнейшим союзником в моей части света. Не полагаться же мне на Францию или Испанию! Французы и испанцы помогают ирландцам и шотландцам только для того, чтобы доставить неприятности англичанам. А потом они уходят, оставляя нас наедине с гневом Тюдоров - что кончается обычно утратой наших земель и золота.

Я не пущу детей по миру из-за какой-то мечты! Идеалами их не накормишь и не обуешь, не защитишь от негодяев.

А я могу защитить их, и я сделаю это! А теперь, барон, желаю вам спокойной ночи - у меня был слишком тяжелый день. - И с этими словами она величественно удалилась из комнаты, оставив обоих мужчин потрясенными этой внезапной вспышкой гнева. Наконец Никола перевел дух.

- Она великолепна! - тихо сказал он, и его глаза, в которых еще стоял образ Скай, мечтательно загорелись.

- Она не похожа на женщин, которых я знал, - подтвердил Эдмон. - Она не хотела приезжать в Бомон де Жаспр - у нее остались в Англии дети, но ее чувство долга сильнее, чем у любого мужчины. Она не могла поставить под удар имущество сына Бурка, а ценой защиты королевы стал брак, и так она оказалась здесь.

- У нее были дети от других мужей?

- Ото всех, - ответил Эдмон. - Поэтому-то мой дядя и остановил на ней выбор. Она родила семерых, но один умер, и то младенцем, во время эпидемии.

- А что стало с мужьями?

- Первый умер от ран при падении, - сказал Эдмон. - Второй и последний убиты женщинами. Третий муж умер от той же болезни, что и ребенок. Она не хотела выходить замуж, считая, что приносит мужьям несчастье, и вот она потеряла я моего дядю.

- Она его любила? Эдмон покачал головой.

- У них просто не было времени для того, чтобы зародилась любовь. Но она была добра к нему и исполнила долг перед ним. Она много сделала для нашей семьи даже за тот краткий срок, пока пробыла здесь.

Некоторое время двое мужчин сидели молча. Никола обдумывал сказанное Эдмоном. Наконец он произнес:

- Вам не следует опасаться того, что я брошу вас и маленького Гарнье после смерти дяди. Я выполню все свои обязательства, как и полагается настоящему герцогу Бомон де Жаспра.

- Я в этом не сомневался, - ответил Эдмон, - но прежде всего вы должны жениться, Никола.

- Что?! - воскликнул тот притворно строгим тоном. - Вы поучаете вашего старого дядюшку, племянничек?

- Для безопасности герцогства нужен еще один наследник, дядя, - пояснил карлик. - Не могу же я заниматься этим.

- Почему бы и нет? Карлики рождаются от обычных родителей, почему же обычный ребенок не может родиться у карлика?

- Нет, - серьезно проговорил Эдмон, - нельзя передавать мое испорченное семя будущим поколениям. Я каждый раз со страхом жду рождения очередного ребенка у моих сестер. Нет, прямая линия герцогов Бомон де Жаспра должна быть безупречно чистой, дядя.

- Разве вам не нравятся женщины? - с любопытством спросил Никола. Эдмон ухмыльнулся.

- Разумеется, дядя! Кстати, - и он спрыгнул со стула, - вечером я собирался в город отпраздновать ваше прибытие. Я нравлюсь женщинам, они любят покачать меня на коленях, как ребенка. Затем, когда обнаруживается, что я могу быть и всадником, ничем не хуже любого высокого мужчины, их восторгу нет предела! Просто я не очень-то люблю разбрасывать семя там, где не след. - Он подмигнул Никола. - Идемте со мной, дядя? Гостеприимство кабаков Вилларозы известно далеко за пределами страны.

- Только не сегодня вечером, племянничек, - сказал Никола, улыбнувшись. Я устал, путешествие было долгим. Кроме того, не хочу мешать вам, - поддразнил он Эдмона. - Ведь придется демонстрировать для старших примерное поведение, а это испортит вам удовольствие. Эдмон хмыкнул:

- Не бойтесь, дядя. Как скажет вам добрый отец Анри, я не обращаю на это внимание - к его неудовольствию, могу добавить. Хорошо, желаю вам доброй ночи. Не ждите меня. Возможно, это будет столь добрая ночь, что я не вернусь вовсе! - И он удалился из зала, оставив Никола в одиночестве.

Так он сидел, потягивая остатки вина, довольно долго, но на дне кубка ему все чудилось ее прекрасное лицо. Нет, в жизни он еще не испытывал такого чувства при виде женщины. Он совершенно не знал ее, она была женой его брата, но стоило им встретиться, и он сразу понял, что любит Скай. Любит и хочет ее. Краем глаза он увидел, как зевает дежурящий в зале слуга, и вдруг почувствовал себя виноватым. Поднявшись из-за стола, он вышел из зала, бедняга слуга, чьи обязанности наконец-то закончились, тоже побрел к своей постели.

В своей спальне он был рад увидеть приготовленную слугой ванну. Большая дубовая ванна была поставлена перед камином в передней комнате. В камине билось маленькое, но жаркое пламя - начался дождь, и воздух стал сырым и прохладным. Слуга, тощий парень по имени Поль, действовал молча и проворно, стараясь оставить довольным своего нового и столь важного хозяина. Он быстро раздел Никола, помог ему войти в ванну и начал собирать его одежду, цокая языком при виде того, какая она пыльная и потрепанная.

- С разрешения месье барона, - заявил он, - я пришлю завтра портного.

- Увы, - забавляясь, сказал Никола, - у меня нет денег, Поль. Как я уплачу ему?

- Мадам герцогиня устроит это, - был простой ответ. - Вы, месье барон, наш новый герцог, и ваш вид не должен позорить Бомон де Жаспр. Позволительно ли будет мне заметить, месье барон: у вас прекрасная фигура. Мы будем гордиться вами, когда вы оденетесь должным образом!

Никола скрыл веселье, с изящным кивком принимая эти комплименты. Избавившись от злополучной одежды нового хозяина, Поль вернулся и начал мыть его. Умелые и быстрые руки слуги намыливали и скребли тело Никола от груди до ног, при этом Поль все приговаривал, какая, мол, жалость, что герцогиня не вышла замуж за такого молодого красавца, с такой фигурой, как у месье барона. Такая прекрасная дама заслуживала большего, чем герцог Фаброн, храни Господи его бедную душу. Все в герцогстве рады, что месье барон так быстро прибыл, чтобы получить свое наследство, и теперь ему надо только найти себе красивую жену - такую же, как герцогиня.

- Это нелегко, Поль, - ответил тут Никола, - я не думаю, что это возможно.

- Месье барон прав, конечно, - чопорно заметил Поль. - В Бомон де Жаспре нет никого, кто сравнился бы по красоте с мадам герцогиней. Она ухаживает за герцогом Фаброном просто как ангел, и ее благой пример вернул герцога к истинной церкви. Как жалко, что ей не удалось родить до начала болезни герцога ребенка. - Поль помог хозяину выбраться из ванны и принялся рьяно вытирать его.

Никола с удовольствием принюхался:

- Что это за мыло ты использовал?

- Его приготовила мадам герцогиня, месье барон. У него гвоздичная отдушка - мадам Говорит, что мужчина не должен пахнуть, как роза в цвету.

Никола расхохотался, и Поль позволил себе слегка улыбнуться, вытирая волосы господина сначала льняным полотенцем, затем расчесав их щеткой из медвежьего волоса, а потом тонким шелком. Волосы Никола стали мягкими и блестящими, что вызвало замечание Поля о том, что у месье барона великолепная шевелюра. Никола понравился этот разговорчивый, вышколенный слуга. Затем Поль принес шелковую ночную рубашку, но Никола отказался от нее, сказав:

- Я сплю в своей собственной коже, если, конечно, не слишком холодно.

Слуга был шокирован, хотя старался скрыть это. Никола вошел в спальню, и Поль поспешил отвернуть покрывало. Закрыв им устроившегося поудобнее в постели хозяина, он пожелал ему спокойной ночи и вышел.

В комнате наступила тишина. Никола растянулся на постели, наслаждаясь мягким прикосновением льняных простыней, надушенных лавандой. Закрыв глаза, он попытался уснуть, но сон так и не приходил к нему этой ночью. Наконец, ругнувшись, он выбрался из постели и подошел к раскрытому высокому окну посмотреть на море. Он вышел на балкон.

И тут во вспышке молнии он увидел ее, стоящую к нему спиной на соседнем балконе. Ее лицо было поднято вверх, навстречу наполнявшему воздух дождю, подобному туману. Ее длинные черные волосы были распущены, и ему была видна только изящная линия ее шеи. С внезапной стремительностью, которой и не подозревал в себе, он решил, что должен получить ее прямо сейчас!

Вернувшись в комнату, он нашел маленькую дверь у своей постели и понял, что она ведет в ее комнату. Конечно, она могла быть закрыта, но он с замиранием сердца повернул ручку, и она распахнулась. Перед ним был узкий проход, по спирали подходивший к следующей двери башни. Оставив свою дверь открытой, он вошел в него и обогнул стену. Перед ним была другая дверь, которая уж точно должна была быть закрытой, но нет! Она распахнулась с легким скрипом.

Скай услышала этот скрип и, вернувшись в комнату с балкона, увидела, как открывается дверь в стене у камина. Прежде чем она успела вскрикнуть, в ее спальню шагнул Никола Сент-Адриан. Когда ее испуганные глаза скользнули по его высокой обнаженной фигуре, она почувствовала, как ее сердце возбужденно забилось, она ощутила внутри огонь желания и поняла, зачем он пришел. И тут в ней проснулся рассудок, пришедший на подмогу слабеющей морали, и, отвернувшись от него, она прошептала:

- Нет!

- Да! - тихо сказал он. Шагнув к ней, он крепко прижал ее к себе. - Да! сказал он снова и повернул ее лицо к себе, его рука скрылась в массе ее мягких черных волос, и его голова склонилась, прижимая к ее холодным губам свои раскаленные. - Да! - выдохнул он сквозь прижатые губы, крепко целуя ее, не обращая внимания на отталкивающие его руки, упершиеся в его грудь. Его вторая рука, охватившая ее талию, плотно притягивала ее к нему.

Скай чувствовала, что от его поцелуя ее охватывает и уносит за собой почти первобытное наслаждение. Его сначала нежные губы, добившись от нее мягкого ответа, теперь заставили раскрыться ее рот, чтобы позволить его языку проникнуть в него. Пока они сражались, их языки превратились в наконечники чистого пламени, горячего пламени их необузданной страсти. Внезапно она содрогнулась и нечеловеческим усилием оторвала свои губы от его, простонав:

- Это нечестно, барон! Нечестно! Остановитесь, прошу вас! Вы должны!

- Никола! - резко добавил он, и в его глазах плясали золотистые огоньки. Меня зовут Никола! Я хочу слышать мое имя от вас! Пусть оно будет на ваших устах! Скажите!

- Никола! - Имя прозвучало как просьба. - Никола, я прошу вас остановитесь! - Каждая клетка ее плоти тянулась к этому незнакомцу. Ослабев, она откинулась на его руку. Ее груди вздымались и опускались, движимые страстью, которую она так отчаянно стремилась скрыть от него. Ей не следовало делать этого! Она не должна этого делать!

Он покачал ее на локте своей сильной руки. Он гипнотизировал ее взглядом своих зеленых глаз.

- Я хочу вас, - сказал он просто, и его рука скользнула в вырез ее ночной рубашки, легко разорвав ее пополам, обнажив маленькие круглые груди, их розовые соски торчали, выдавал горевшую в ней страсть. - О, вы прекрасны! - с восхищением пробормотал он. Его свободная рука охватила одну из них, лаская сосок большим пальцем.

Скай, сознание которой боролось с внезапно вспыхнувшей страстью к этому чужаку, беспомощно всхлипнула:

- Никола... Никола, я замужняя женщина! - О Боже, он должен перестать ласкать ее груди! Каждое прикосновение к ним разъедало ее волю, заставляя ее жаждать новых прикосновений. Но она никогда не изменяла мужу. - Никола! - Ее голос срывался, а внутренний голос говорил совсем другое: "Не останавливайся! Не останавливайся! Не останавливайся!"

Но он, видимо, не слышал ее. Он наклонился и начал целовать нежные соски, заставляя ее содрогаться от наслаждения при каждом поцелуе. Он принял решение за них обоих - подхватив ее на руки, он отнес ее на кровать, стянул с нее разорванную ночную рубашку, положил на кровать и, оказавшись рядом с ней, привлек в объятия.

- Я без ума от вас, Скай, - сказал он нежно, - и верю, что и вы неравнодушны ко мне, хотя мужественно сражаетесь с желанием из преданности моему брату.

Когда его губы и руки оставили ее в покое, не парализуя ее волю, разговаривать оказалось легче.

- Я вас совсем не знаю, - сказала она, - до этого вечера мы даже не встречались. Как вы осмелились проникнуть в мою спальню и обращаться со мной, как с проституткой? Немедленно убирайтесь! Еще раз напоминаю вам, что я - жена вашего брата! - Ее слова говорили о возмущении, но Никола знал - не нужно верить им.

- Милая лгунья, - произнес он, - в тот момент, когда наши взгляды встретились, вы ощутили ту же страсть. Зачем вы боретесь со мной, Скай? Вы же не любите моего брата.

- Но он мой муж, Никола. И если я не сохраню ему верность - грош мне цена. В моей жизни меня называли по-разному, но никогда - изменницей.

- Вы любите его?

- Нет, - честно ответила она, - это просто политический союз.

- Он выздоровеет или скоро умрет?

- Умрет, - прошептала она. - Никола! О, Никола, зачем это вам?

- Потому что я хочу связать вас, Скай! Связать так, чтобы, когда Фаброй умрет, вы не умчались от меня назад в Англию или Ирландию. Вы стали моей в тот момент, когда наши глаза встретились. Я это знаю, и вы тоже!

И прежде, чем она ответила, протестуя против этого присвоения, он, шепча ей нежные признания, уже целовал ее, целовал ее губы, которые не могли противиться ему.

Он покрыл ее лицо легкими поцелуями, тычась носом в ямочку за ухом, медленно целуя ее шею, его целующие губы скользили от ее шеи вдоль по плечу к руке.

Она была парализована страстью, которую он возбудил в ней. Он пленил ее так же, как когда-то Найл. Мгновенно.

Он пробуждал в ней тот же чувственный голод, как когда-то Джеффри. А ведь в соседней комнате, совершенно беспомощный, лежал ее умирающий муж Фаброн де Бомон. Ее рассудок сражался с ее чувствами, а губы Никола уже ласкали напряженные соски ее упругих грудей. Его теплые влажные губы раскрывались и смыкались на каждом из них, дергая их, как губы голодного ребенка. Прилив страсти заставил ее тело изогнуться, когда они сместились вниз, к центру ее женского естества. И рассудок, пораженный, оставил поле брани, когда ее пальцы вцепились в его волосы, прижимая его голову теснее к ее телу.

- Никола! Никола! - прошептала она, задыхаясь, теперь уже моля о ласке, а не умоляя о пощаде.

Он развернулся и уселся на ее длинных, стройных ногах. Его руки начали ласкать ее тело, мягко массируя низ живота, охватывая ее груди, поглаживая плечи и снова скользя вниз, к извилинам талии и бедер. Страсть пожирала ее, но он не останавливался. Его руки были теплы и нежны, пальцы, отыскивавшие самые чувствительные местечки, невероятно искусны. Наконец он взял ее руки и провел ими по своему телу до его восставшей мужественности. Она робко погладила его пенис, оказавшийся длинным и толстым. Ей удалось приоткрыть свои отяжелевшие от страсти ресницы, чтобы рассмотреть его поближе - размеры потрясли ее.

- Я хочу, чтобы вы сами ввели меня, Скай, - мягко приказал он ей. Сделайте это, моя любовь. Введите мою плоть в сладостную нежность вашего прекрасного тела.

Ее тело ослабло от страсти, ее воля была порабощена его настойчивым голосом, и она подчинилась его приказу. Восхитительное чувство наслаждения охватило ее, когда, ведомое ее руками, его пульсирующее орудие скользнуло в нее. Со стоном Никола вдвинулся настолько глубоко, насколько мог, остановившись на мгновение, чтобы ее тесные ножны смогли приспособиться к нему.

- О, любимая, - прошептал он ей на ухо и начал медленно и ритмично двигаться в ней, то выдвигаясь почти на всю длину, то погружаясь в нее снова до предела, пока она не потеряла сознание.

Он оживил ее поцелуями и нежными словами. Она вскрикнула:

- Боже, вы еще во мне! - И судорога страсти снова пронзила ее.

- Вы моя, - возбужденно шептал он ей, - все, что было раньше, прошло, и теперь существуем только мы, мы вдвоем! - Его стройные бедра опускались снова и снова, и Скай оказалась в мире, где царило наслаждение, только наслаждение без предела. Он полностью подчинил ее себе. Она извивалась под ним, стеная от страсти, ее голова моталась из стороны в сторону, она торопила наслаждение, но он чувствовал все оттенки ее состояния и контролировал его до тех пор, пока не решил, что пора дать ей это наслаждение. Адепт страсти, Никола Сент-Адриан был создан повелителем этой прекрасной женщины. Увидев наконец, что она уже не в состоянии выдержать его пытку, он наклонился к ее губам, и его язык, ворвавшись в ее рот, стал повторять ритм движений нижней части его тела.

Она изогнулась, и из ее губ вырвался тихий стон, который она не могла сдержать. Она почувствовала себя чайкой, набирающей высоту, ловя ветер, и поднимающейся все выше и выше по спирали, не имеющей начала и конца. Это ощущение не было похоже ни на что, с чем она сталкивалась раньше. И вдруг с легким криком она рванулась вниз с той же скоростью, что и поднималась. Ее прекрасное тело содрогнулось в цепочке спазмов, каждый из которых был сильнее предыдущих, пока она не почувствовала, что сейчас разлетится на куски.., и она снова оказалась в обмороке, так и не почувствовав, как он достиг своей вершины.

Он тоже был близок в этот раз к обмороку, как никогда раньше. Откатившись от нее, он лежал на спине, кожа блестела от пота, дыхание медленно выравнивалось. Когда его сознание окончательно прояснилось, он приподнялся на локте и посмотрел на нее. Она была без сознания. Он начал нежно гладить ее лицо ладонью, тихо шепча:

- Радость моя, моя любовь!

Она слышала его страстный шепот и знала, что он склонился над ней. "Смогу ли я посмотреть ему в глаза? - подумала Скай. - Как объяснить мое распутное поведение? Ни с одним мужчиной я еще не теряла контроль над своим телом, позволяя ему командовать рассудком".

- Откройте глаза, doucette, - нежно сказал он, но она ощутила в его голосе нотки приказа.

В обычной ситуации она бы восстала против этого, но сейчас она чувствовала себя такой слабой, опустошенной и беспомощной, что была не в состоянии сопротивляться. Никола обнял ее.

- Плачьте! - приказал он ей, и в его объятиях Скай зарыдала, выплакивая всю горечь, которая накопилась в ней с момента отбытия из Англии. Ее жалобные всхлипывания пронзали его сердце как ножи, и он сильнее обнял ее, зарываясь лицом в ее шелковистые волосы, бормоча что-то неразборчивое, чтобы утешить ее.

Скай плакала так сильно, что, казалось, слезы должны были уже кончиться, но рыдания продолжались, пока ее глаза не распухли от соленых слез. Она чувствовала его близость, биение его сердца у ее уха, его гладкую кожу и теплый мужской аромат. Наконец рыдания начали затихать и прекратились. Она продолжала лежать в его объятиях, не желая поднимать глаз на него, не желая видеть его, и он понял ее настроение.

- Вам не следует стыдиться, doucette, - сказал он спокойно. - Когда я впервые увидел вас, я знал, что это будет.

Его уверенность покоробила ее, но, прежде чем она успела что-нибудь ответить, в ее дверь заколотила Дейзи, крича:

- Госпожа, госпожа!

Никола Сент-Адриан выскользнул из постели и исчез из комнаты, затворив за собой маленькую дверцу. "Как раз вовремя", - подумала Скай, поправляя постель. И тут дверь в комнату приотворилась и появилась физиономия Дейзи:

- Госпожа! Вы спите?

- А? Что? - сонно пробормотала Скай, не откидывая покрывала и моля Бога о том, чтобы Дейзи не зашла в комнату слишком далеко и не увидела разорванную рубашку на полу и совершенно нагую госпожу под покрывалом.

- Герцог, госпожа! С ним хуже.

- Иди и разбуди месье барона, - приказала Скай, - а потом найди Эдмона.

- Хорошо, госпожа. - Голова Дейзи исчезла, и дверь снова захлопнулась.

Скай соскочила с постели и побежала к шкафу, чтобы достать другую ночную рубашку, заталкивая на ходу остатки старой под кровать. Она нашла свое легкое бархатное платье среди белья и надела его. Поспешив к столику, она схватила щетку и пробежалась по спутанным волосам, приводя их в порядок. Босоногая, она устремилась к двери у изголовья кровати, и вбежала в спальню мужа.

Тут уже были отец Анри и врач Матье Дюпон. Священник читал последние молитвы Фаброну, и она взглянула на доктора:

- Месье Дюпон! Что случилось с мужем?

- Увы, мадам, то, чего я так опасался. Второй удар, и на этот раз смертельный. Удивляюсь, как его не убил первый удар, тем более что после этого были еще слабые удары.

Теперь в этом нет сомнений. Скай подошла к кровати мужа.

- Я здесь, дорогой, - сказала она громко, чтобы он услышал.

Черные глаза Фаброна де Бомона открылись, и рот искривился в улыбке. Невероятным усилием ему удалось взять ее за руку, и его рука, высохшая и легкая, как перышко, была холодна - признак близящейся смерти. Скай едва поборола в себе желание оттолкнуть ее. Внезапно, к удивлению всех присутствующих, герцог произнес:

- Никола...

- Где барон? - спросила Скай. - Немедленно приведите барона!

- Я здесь! - Из тени появился Никола, закутанный в зеленый бархатный халат.

Фаброн долго смотрел на своего сводного брата и наконец вымолвил:

- Хорошо.

На глаза Скай навернулись слезы, и ее муж, глядя на нее, произнес последние слова в своей жизни. Бросая на Никола умоляющий взгляд, он сказал:

- Позаботьтесь.., о мальчике.., о моей жене... Эдмоне.

- Я буду заботиться о них так же старательно, как вы сами, брат мой, пообещал Никола. - Клянусь Святой Девой Марией!

Фаброн слабо улыбнулся в последний раз, и его глаза закрылись. Он потерял сознание. И когда над герцогством Бомон де Жаспр занялся рассвет, Фаброн, его сорок пятый герцог, тихо скончался в своей постели, окруженный женой, сводным братом и наследником, племянником, которого обнаружили в объятиях толстой барменши, священником и врачом.

Матье Дюпон констатировал смерть герцога Фаброна, и отец Анри упал на колени и начал молитву. Остальные присоединились к нему, и, когда она закончилась, Скай спокойно сказала:

- Вы должны немедленно помазать барона на правление, топ реге, время не ждет. Бомон де Жаспр ни на день не должен оказаться без герцога. Пока мы скорбим по моему мужу, о праздничной церемонии не может быть и речи.

Священник встал с колен.

- Вы правы, - согласился он, - ведь месье барон - не сын герцога Фаброна и не племянник.

- И не законнорожденный брат, - закончил за него Никола.

- И не законнорожденный брат, - эхом откликнулся священник. - Таковы факты, месье барон. Но у вас есть благословение Его Святейшества, и никто не может оспаривать ваших прав. Тем не менее я согласен с герцогиней. Следует помазать вас немедленно, как только вы оденетесь. - Он улыбнулся Никола. - Не следует дразнить французов, мой сын.

Никола повернулся к Скай, и она неожиданно увидела, что в его глазах стоят слезы.

- Вы будете там? - спросил он.

- Конечно, барон, - ответила она. - Эдмон и я будем свидетелями. Но я думаю, святой отец, что даже в столь печальных обстоятельствах нам следует послать за представителями виднейших семей Бомона. Я не собираюсь устраивать пир, и все же...

- Да, - согласился священник, - чем больше свидетелей, тем лучше.

- Я распоряжусь немедленно, - сказал Эдмон. - Они будут в часовне замка через час. - Он выбежал из комнаты.

- Мы должны отслужить мессу, - заявила Скай. - Не можете ли вы пройти в мою комнату? Мне следует исповедаться перед вами.

- Конечно, - ответил отец Анри и повернулся к Никола:

- А вы будете исповедоваться, сын мой?

- Да, святой отец, я исповедуюсь, - сказал он после некоторой заминки.

И это было самое трудное из того, что приходилось ей делать. Память о прошедшей ночи, подобно факелу, горела в ее сознании. Она чувствовала, что согрешила, но в то же время не ощущала себя грешницей ни на волос. Да, она хотела Никола, но, если бы он не пришел к ней, она сумела бы справиться со своими чувствами. Обо всем этом она честно рассказала отцу Анри, и по ее щекам текли слезы.

- Вот что бывает, святой отец, когда выходишь замуж не по любви, а по необходимости. Но что я могла сделать, мне нужно было защитить детей!

Священник несколько минут молчал, размышляя над ее признанием. Он был пожилым человеком, и ему приходилось выслушивать вещи и похуже того, что рассказала ему она. Он вздохнул и спокойно произнес:

- Ты согрешила, дочь моя. Тут нет сомнений. Нетрудно понять, что плоть твоя слаба и поддалась в этот раз, но ты нарушила еще и заповеди Божьи. Я дам тебе отпущение грехов, но и наложу епитимью. Три следующие ночи тебе придется провести со мной в бдении в часовне, молясь за упокой несчастной души твоего мужа.

Скай подняла голову и взглянула в глаза священника:

- Спасибо, святой отец! - С ее души свалился камень.

Ее сапфировые глаза сияли, и, благословляя ее, отец Анри не мог не подумать о том, что если новый привлекательный герцог Бомон де Жаспра похож на своего покойного отца - а судя по его быстрому натиску, он был в него, сожительство этих двоих под одной крышей представляло собой серьезную проблему. Святая Дева Мария! Ведь разразится скандал! Скай - прекраснейшая женщина из виденных отцом Анри, и какой же нормальный мужчина сможет противостоять желанию обладать ею - разумеется, плотски? Он вздохнул, с ужасом думая о будущем.

Оставив Скай, он двинулся к апартаментам Никола Сент-Адриана. Тот уже был одет в черный бархат, около него суетился Поль. Отослав слугу, Никола встал на колени для исповеди. Он с готовностью признался в соблазнении Скай, но тон его голоса не оставлял сомнений у отца Анри - Никола вовсе не чувствовал себя грешником.

- Неужели ты не чувствуешь себя грешником, сын мой, ввергнув в пучину греха эту женщину? - потребовал он признания у Никола.

- Я не считаю грехом любовь к женщине, святой отец, - последовал разочаровывающий ответ.

- Она ведь жена брата твоего. Ты совершил прелюбодеяние! - настаивал священник.

- Она создана для меня, - упрямствовал Никола. - Мы будем соблюдать траур по брату, которого я не знал, как и положено, один год, а после этого я женюсь на Скай.

- Это невозможно! - Священник был потрясен. - Она была женой твоего брата - церковь запрещает подобный брак!

- Фаброн де Бомон был всего лишь моим сводным братом, святой отец. Мы не знали друг друга. Нас связывает только общий отец, и эта связь была признана лишь по необходимости, как последнее средство. Папа признал мои права на герцогство. И я попрошу его о разрешении взять в - жены вдову моего покойного брата. Это довольно обычное прошение, и вам это известно.

Священник вздохнул. Что можно было ответить? По крайней мере новый герцог собирался жениться на Скай по закону, а если Господь учитывает добрые намерения, то все должно быть в порядке.

- Сын мой, - сказал он. - Я даю тебе отпущение грехов, но и налагаю епитимью. Через три дня тело Фаброна де Бомона будет упокоено в земле с его предками. Последующие три дня после похорон ты должен провести во бдении в часовне.

- Согласен! - быстро ответил Никола.

Отец Анри благословил Никола и отправился готовить мессу и помазание нового герцога. Идя по коридору, он улыбался про себя, думая, какое отличное наказание он назначил любовникам, особенно Никола. Он достаточно хорошо знал человеческую природу и понимал, что ему не удержать их врозь, но - и здесь он фыркнул - он бы отдал все, что угодно, за то, чтобы увидеть лицо Никола, когда тот узнает, что ему не удастся спать со Скай как минимум еще шесть дней.

На скромной церемонии помазания нового герцога мадам герцогиня Бомон де Жаспр сияла подобно солнцу: на ней было кремовое атласное платье, как принято при английском дворе. Нижняя юбка расшита золотыми шмелями, и золотом сияли рукава платья. На голове у нее впервые была надета изящная золотая герцогская корона Бомона, украшенная алмазами и отделанная зеленой яшмой. На шее блестело золотое распятие. Несмотря на смерть мужа, она не надела траурное платье - это считалось бы дурной приметой для правления нового герцога.

Как только собрались наспех приглашенные гости, Скай объявила об утренней кончине герцога Фаброна. Затем сообщила, что по просьбе почившего герцога папа римский благословил барона Сент-Адриана на герцогство.

- Мы должны немедленно помазать его, чтобы наши могущественные соседи не аннексировали нас, - объяснила она причину поспешности церемонии.

Представители именитых семей Бомон де Жаспра согласились с герцогиней: Никола Сент-Адриана следует помазать официально и как можно скорее, прежде чем распространятся вести о смерти Фаброна де Бомона. Стоящий рядом со Скай Никола был представлен каждой семье, и бомонцам он явно пришелся по вкусу. Он молод и здоров, в нем течет свежая кровь. Его наследники могли править еще добрую сотню лет, что означало безопасность и их наследников.

Сквозь высокие узкие витражи в часовню врывались солнечные лучи, сливаясь с робко мигающими огоньками алтарных свечей. Витражные стекла отбрасывали на собравшихся голубые, розовые, лазурные и зеленые пятна. Вслух было прочитано подтверждение прав Никола Сент-Адриана папой римским, и он был объявлен законным наследником. Затем священник помазал голову, губы и ладони Никола елеем. Никола преклонил колени и был коронован своим племянником, решительно нахлобучившим золотую герцогскую корону на голову дяди и ядовито прошептавшим при этом:

- Лучше вы, чем я!

Скай вручила ему герцогский скипетр с шаровидным наконечником из зеленой яшмы, и новый герцог встал с колен, повернувшись к собравшимся.

- Да здравствует герцог Никола! - в один голос произнесли Скай и Эдмон.

- Да здравствует герцог Никола! - откликнулись остальные, Затем была сотворена краткая, но величественная месса за упокой души Фаброна де Бомона. После этого Скай пригласила всех в главный зал, где были произнесены тосты за здоровье и долгое правление нового герцога. Потом собравшиеся горожане разошлись по домам, а по улицам города промчались конные глашатаи, одетые в герцогские цвета - лазурный и серебряный, - неся во все концы герцогства весть о смерти Фаброна де Бомона и короновании его сводного брата, барона Сент-Адриана.

Официальный посол Бомон де Жаспра направился с освобожденным представителем королевы Екатерины в Париж. Французский посол был свидетелем процедуры коронования и клятвы Никола в верности Франции. Он вез с собой письменный отчет о смерти Фаброна де Бомона и подтверждения верности его сводного брата своему сюзерену - Карлу IX.

***

Этот день прошел у Никола в хлопотах. К тому времени, когда послы были отправлены, а тело его брата было помещено в маленький кафедральный собор св. Павла для вечного упокоения, уже стемнело.

- Где Скай? - спросил он Эдмона за поздним ужином в зале.

- Я видел ее только что, - ответил Эдмон, - она хотела заглянуть к себе. Сказала, что Дейзи принесет ей что-нибудь поесть. Она выглядела очень усталой и сказала, что следующие три ночи ей придется провести в ночном бдении в часовне.

Никола вполголоса выругался, поняв, в чем заключалась епитимья отца Анри. Прошло немало времени с тех пор, когда кто-либо преграждал ему путь к цели. Его мягкая мать и раздражительный старый дед испортили его, стараясь компенсировать отсутствие отца. Скай, впрочем, стоила ожидания, но по крайней мере он должен увидеть ее перед тем, как она замурует себя на ночь в часовне.

Однако Скай, предвидя его действия, ко времени его прихода уже была в часовне. Но как сконцентрироваться всерьез на молитве, когда все, о чем она могла думать, - это его поцелуи? То, что произошло между ними прошлой ночью, было аморально, греховно, против всех законов Божьих. Она достаточно реалистично оценивала ситуацию и знала, что будет снова, ослабевшая от любви, лежать в его объятиях. Но в эти три ночи по крайней мере она должна приложить все усилия для того, чтобы облегчить свой грех предательства умирающего мужа. Не важно, что он не узнал и никогда не узнает об этом. Если она не смогла быть верной себе, как может она быть верной кому-либо?

Никола интуитивно догадался о ее состоянии и держался от нее подальше, но все же после третьей ночи, когда она, изможденная трехнощным бдением, вышла из часовни, он поджидал ее у дверей. Они встретились взглядами, и без слов он подхватил ее, едва держащуюся на ногах, на руки и отнес в ее спальню. Когда он внес ее туда, она уже заснула, положив голову на его плечо, и ее дыхание было ровным, как у ребенка.

Дейзи вскрикнула, когда он вошел в комнату. Мари и Виолетт просто стояли с открытыми ртами, но резкий голос Дейзи вернул их в реальность:

- Быстро расстелите постель госпожи, никчемные девки!

Они быстро исполнили приказание и были тут же выдворены из комнаты. Дейзи взглянула на нового герцога и вздохнула. Она достаточно долго была со Скай, чтобы понять по виду мужчины, что он влюблен в ее госпожу, а герцог Никола был влюблен несомненно.

- Я позабочусь о ней, - сказала Дейзи, но Никола твердым, не терпящим возражений голосом заявил:

- Нет, Дейзи, о ней позабочусь я. Она будет спать, так что отошли этих глупышек прочь. И я хочу, чтобы ты занялась уборкой, пока не понадобишься мне.

- Ей будет удобнее спать без платья, - посоветовала Дейзи.

- Я позабочусь и об этом, - сказал он, и Дейзи удалилась.

Никола расстегнул черную шелковую юбку и стянул ее.

Перевернув Скай, он расстегнул рубашку, затем снова перевернул и снял ее. За этим последовали две белые шелковые нижние юбки и нижняя блузка. Он осторожно снял усыпанные драгоценностями подвязки с шелковых чулок и скатал чулки с ее ног. Дейзи уже успела снять туфли.

Затем быстро разделся сам и лег в постель рядом с ней, натянув покрывало. Он заснул, держа ее в объятиях. Когда через несколько часов он проснулся, то обнаружил, что она уже не спит и тревожно смотрит на него.

- Как вы себя чувствуете? - спросил он.

- Усталой, - честно ответила она.

- Тогда спите еще, - сказал он, притягивая ее к себе, так что ее голова оказалась на его плече. Она улеглась, но уже не могла заснуть, и он понял это.

- В чем дело, doucette?

Скай вздохнула:

- Я думала, что молитва избавила меня от этого, но, увы, нет! - Очевидно, она была расстроена.

- От чего? - спросил он.

- От страсти к вам, Никола.

- И вы никогда не избавитесь от нее, doucette, как и я. Спите спокойно, мой ангел. Сегодня мы похороним моего сводного брата, а вечером я начну свое искупительное трехнощное бдение.

- Отец Анри и вас обязал отстоять три ночи на молитве?

Он понял по голосу, что ее тоже развеселила кара отца Анри. Он обрадовался - это означало, что она не лишена чувства юмора. Хорошая вещь - уметь смеяться.

Когда Скай проснулась, его уже не было, а Дейзи принесла ей кубок со свежим фруктовым соком.

- Вам нужно спешить, госпожа, - торопила Дейзи. - Скоро начнутся похороны.

Скай оделась в приличествующее случаю черное платье. Спустившись во двор, она оказалась в центре маленького скандала. Нянька Гарнье де Бомона принесла его для того, чтобы он занял место в траурной процессии. За несколько месяцев, прожитых в Бомон де Жаспре, Скай еще не видела несчастного пасынка и только теперь поняла в полной мере, почему Фаброн так хотел наследника. Гарнье был жирным мальчиком, не вполне владеющим конечностями, с увеличенной головой и странно посаженными глазами. Голова болталась из стороны в сторону, словно она была слишком тяжела для шеи. Мальчик не мог говорить и лишь издавал какие-то животные взвизги, которые, как утверждала нянька, она хорошо понимала.

Она стояла как кремень, защищая права своего воспитанника, а Никола и Эдмон яростно спорили с ней. Скай постояла немного, прислушиваясь к спору, затем шагнула вперед и, отстранив мужчин, мягко проговорила:

- Няня, нельзя нести мальчика на похороны - бедняжка все равно ничего не поймет, и весь этот шум пугает его. - Она погладила ребенка по щеке, улыбнулась и нежно сказала ему:

- Ну, ну, малыш, все в порядке. - Скай снова повернулась к няньке:

- Он же не нормальный ребенок, а значит, и не должен нормально себя вести. Герцог Никола обещал, что позаботится о нем, как о своем сыне. Отнеси его назад. - Скай наклонилась и поцеловала мальчика.

Нянька кивнула, удовлетворенная ее словами:

- Мадам герцогиня так добра, она все понимает. - Старуха взяла воспитанника за руку и отвела его домой.

- Ну, джентльмены, мы можем идти? - Скай подошла к своей белой лошадке, и грум помог ей подняться в седло.

Траурная процессия проходила по склону холма от замка к собору св. Павла. Возглавляла ее вдова покойного - Скай.

После траурной службы Фаброн был похоронен в саркофаге в семейном склепе под мраморным алтарем собора. На обратном пути Никола Сент-Адриан, как новый герцог, возглавил процессию. Кончилась одна эпоха, началась другая. Впервые народ Бомон де Жаспра лицезрел своего нового герцога, и он ему понравился. Когда процессия проходила по улицам города, игривые красотки с чувственными губами и приглашающими томными глазами свисали с балконов и осыпали своего нового повелителя цветами. Но он не замечал их: он был слишком поглощен женщиной, ехавшей рядом с ним. От нее он не мог отвести глаз.

Она даже прошептала ему на ухо сквозь гул толпы:

- Не смотрите на меня так, Никола. Вы опозорите меня.

Только теперь, увидев их вместе, Эдмон де Бомон подумал: "Как я не заметил этого раньше?" Очевидно, его дядя был безнадежно влюблен. Теперь ему стал ясен смысл расспросов Никола о договоре с Англией и почему его практически немедленно посылали назад в Англию вместе с капитаном Келли. Никола Сент-Адриан хотел жениться на вдове своего покойного брата. И тут Эдмон пережил самую ужасную в жизни минуту отчаяния. Если бы он был нормален, Скай была бы его! Он пожал плечами - к чему эти мечты? Да и если бы она любила его так, его рост ничего бы не значил. Он снова взглянул на нее и заметил легкий румянец, появившийся на ее щеках, когда она упрекала Никола. "Это действительно парочка", - подумал Эдмон. Гордые, страстные люди, которым хорошо вместе. Он должен быть счастлив, что просто дружен с такой женщиной, ибо подобных Скай О'Малли он не знал. Она - уникальна.

Никаких празднеств по поводу вступления Никола в права наследства не предусматривалось. Они должны были состояться позднее, когда Никола женится, и уже начались разговоры о том, когда и на ком. У нескольких виднейших семей были дочери на выданье, и в соседних Провансе и Лангедоке аристократические роды могли составить приличную партию Никола Сент-Адриану. Однако, судя по всему, новый герцог не торопился с выбором невесты.

Эдмон де Бомон отправился в Англию на "Чайке" через несколько дней после похорон. На ее вопрос о том, почему он снова отправляется ко двору Тюдоров, он ответил, что ей лучше спросить об этом Никола. Она хотела бы уехать с ним, но не могла до весны, так как этого требовали правила траура по несчастному Фаброну. Это был ее последний долг перед ним.

Скай наблюдала с балкона спальни за отплытием "Чайки" из гавани Бомон де Жаспра. Впервые после прибытия из Англии она осталась действительно в одиночестве, если не считать преданной Дейзи. Робби, уверенный в том, что у нее все устроилось, и ничего не зная о смерти Фаброна, плыл к Стамбулу. Теперь и Бран возвращается в Англию, везя Эдмона к английскому двору.

К ней подошел Никола, положил руку ей на талию и притянул к себе.

- Вы хотели бы быть с Эдмоном?

- Да, - честно ответила она.

- В Англии у вас есть любовник, которого вам недостает, Скай? - В его голосе послышались нотки ревности.

- Там, в Ирландии, мои дети, - сказала она, избегая прямого ответа, и вдруг поняла, что уже несколько недель не вспоминает об Адаме де Мариско. Моему младшему сыну, которого я вынуждена была оставить, было всего два месяца. Его старшей сестре нет и двух лет, Никола. И у меня еще четверо, мне не хватает их всех. Так что я хотела бы плыть домой.

- Я не отпущу вас, - спокойно сказал он.

- Никола, вам придется. - В ее голосе прозвучало отчаяние.

- Знаете, почему я послал в Англию Эдмона?

- Нет, он не сказал мне. Посоветовал спросить вас.

- Я послал его к королеве просить, чтобы вы стали моей женой. Я предлагаю Англии те же условия, что и мой брат, - порты Бомон де Жаспра.

Скай покачала головой и печально рассмеялась.

- А я послала письмо Уильяму Сесилу, спрашивая разрешения вернуться в связи с тем, что Фаброн умер.

- Как вы думаете, doucette, чью просьбу удовлетворит королева?

- Не будьте таким жестоким, Никола. Мы оба знаем, что ваши порты важны для Англии.

- А вы важны для меня! - Он притянул ее ближе и зарылся лицом в ее волосы. - Скай, дорогая Скай! Я люблю вас! Я полюбил вас с первой нашей встречи. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Хочу, чтобы вы были матерью моих сыновей и дочерей. Я значу для вас больше, чем мой брат, и я научу вас любить меня, doucette! Вы нужны мне!

- Не надо стремиться брать меня в жены, Никола, - умоляющим тоном сказала она. - Когда умер мой любимый Найл, я поняла, что приношу несчастье людям, которые любят меня и женятся на мне. Все мы смертны, Никола, но они были слишком молоды! Никто не избег этой участи, даже ваш сводный брат, которого я не любила. Видимо, мне на роду написано не иметь мужа. И я не хочу принести и вам несчастье. Найдите себе юную девушку из приличной семьи и женитесь на ней.

- Нет! Мне нужны вы! - Он повернул ее к себе и, взяв ее лицо в свои ладони, посмотрел в зеленовато-голубые глаза. - Doucette, не следует пренебрегать мной. Я мог бы сделать вас любовницей и жениться на ком-то еще, но я не хочу, чтобы вы были любовницей. Я хочу, чтобы вы были моей женой. Я решил это, и вам придется подчиниться. - Он нежно поцеловал ее в нос. - Вы будете моей женой.

Скай была в ярости. "Я решил", - сказал он. Она глубоко вздохнула.

- Никола, - холодно заговорила она, - решение о том, выходить мне замуж за вас или нет, принимаю я. Я не позволю командовать мной. Еще ни одному мужчине это не удалось. Я сама себе хозяйка, всегда ею была и буду. И если вы поймете это, то сможете приблизиться к пониманию меня. А если вам удастся понять меня, то, может быть, мы станем друзьями. Я не настолько глупа, чтобы отрицать наше взаимное тяготение, но любовники должны быть и друзьями.

Никола пренебрежительно хмыкнул и, подхватив ее на руки, перенес в комнату и бросил на кровать. Затем встал над ней, широко расставив ноги.

- Doucette, - сказал он, - можно ли быть столь умной и столь наивной? Женщина не может быть хозяйкой собственной судьбы, даже ваша королева. Всегда кто-то решает за нее, иначе Елизавета Тюдор давно вышла бы замуж за своего конюха. А вы подчиняетесь английской королеве, и она отдаст вас мне, не особенно раздумывая. Итак, вы будете подчиняться мне. - Его зеленые глаза блеснули. - И мне нужна послушная жена, Скай.

Она села, ее прекрасное лицо было искажено яростью.

- Послушная жена? - Она спрыгнула на пол с другой стороны кровати. - С какой стати, вы, напыщенная французская задница?! Подчиняться вам? Да я скорее подчинюсь дьяволу! Елизавета может отдать меня в жены вам, но вам придется пожалеть об этом, Никола Сент-Адриан!

Он ухмыльнулся и одним прыжком оказался на постели.

- Идите в постель, doucette, - сказал он обманчиво упрашивающим тоном.

- А-а-а-а! - вскрикнула она в отчаянии. - Вы не поняли ни слова из сказанного мной, Никола! Вы совершенно невозможны! Я никогда не выйду замуж за вас! - Скай в ярости топнула ножкой, как бы ставя точку.

Вытянув руку, он, как железными тисками, ухватил ее за локоть и повалил на себя.

- Это вы, вы, упрямая, вздорная лошадка, не услышали ни слова из того, что я сказал! Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Боже мой, женщина, вы так оскорблены, будто я сделал вам непристойное предложение!

- С меня хватит мужей! - крикнула она. - Любила я их или нет - они все погибали, и тем хуже, если я любила их.

- Так вы любите меня! - прокричал он в Ответ, и лицо его озарилось радостью.

- Я вас ненавижу! Вы - невежественны, упрямы, невозможны и полностью не способны к взаимопониманию!

- Вы любите меня! - Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее.

- Нет! - Она стала вырываться.

- Вы любите меня! - Он навалился на нее, и она оказалась совершенно беспомощной под его тяжестью.

- Никогда в жизни!

"Черт бы его побрал", - подумала Скай.

- Вы любите меня, - тихо сказал он, и его губы запечатлели на ее губах страстный поцелуй.

Она попыталась еще оттолкнуть его, но, поняв, что это бесполезно, отказалась от борьбы, вытянувшись на постели. Она ничего не даст ему, ему придется разочароваться. Он нравился ей, и, видит Бог, это с ее стороны была более чем приязнь, но она не могла, нет, она не должна поддаваться своим желаниям. Она приносила мужьям несчастье, и у нее остались дети в Англии.

- Doucette, doucette, - шептал он, и она содрогнулась. Скай отвернула лицо, чувствуя, как на глаза набегают слезы.

- Негодяй, злодей, - тихо сказала она, - как вы можете так обращаться со мной, Никола? Вы говорите, что любите меня, и подвергаете такой пытке.

- Я только хочу, чтобы вы прислушались к своему сердцу, Скай, - ответил он, а его руки уже ласкали ее груди, нежно и ласково.

Скай почувствовала, как они начинают набухать и напрягаться от желания, которое он всегда возбуждал в ней. Ее соски были настолько чувствительны, что даже нежная ткань ночной рубашки заставляла их подниматься.

- Да, вы возбуждаете во мне похоть, - сказала она в отчаянии, - но не любовь!

- Это только начало, doucette. - Его пальцы осторожно расстегивали маленькие перламутровые пуговички, и, расстегнув платье, он начал целовать ее грудь.

- Нет! - Ее голос сорвался. Боже, она готова была взорваться от желания.

- Тес, любовь моя, - спокойно ответил он, - тише! - И он снова начал целовать ее. Его горячие и страстные поцелуи расслабляли ее волю. Она начала отвечать ему медленными, нежными поцелуями. Она ощутила его мягкое дыхание, когда его губы раздвинули ее и бархатный кончик его языка начал странствовать по нежной чувственной пещере ее рта.

Его губы передвинулись к ее груди, его щетина царапала ее шелковистую кожу. Его язык пробежал по ложбинке между ее прелестями и начал окольцовывать поочередно каждый сосок. Дрожь наслаждения пронеслась по Скай, и она начала постанывать. Она протянула руку и стала гладить его затылок. Теперь, когда ее искусные пальцы взялись за его плоть, пришла его очередь стонать от наслаждения.

Скай расстегнула его белую шелковую рубашку, и ее пальцы скользнули по гладкой коже его плеч и рук.

Затем она снова обхватила его за шею и привлекла к себе. Он простонал, когда его грудь коснулась ее полных грудей и он ощутил их нежность.

- О, doucette, вот для чего вы созданы: любить мужчину и быть им любимой.

- Вы слишком много говорите о любви, Никола, - поддразнила она его, и он хмыкнул.

- Я заставлю вас заплатить за это оскорбление, - пригрозил он.

- Вот как? - продолжала она. - И как же отомстите?

- Буду любить вас до тех пор, пока вы не попросите пощады.

- Я никогда не запрошу пощады, Никола, - спокойно сказала она, - я всегда выходила победительницей из битвы. Он рассмеялся над ее, по его мнению, самонадеянностью.

- Doucette, вы женщина, а женщины не сражаются. Женщины - нежные создания, их должно лелеять. Женщин нужно защищать, любить и восхищаться ими. Так устроен мир.

Скай оттолкнула его, и от неожиданности он откатился на спину. Она села и, глядя прямо на него, сказала:

- Вы слишком долго сидели в своем пуатуском болоте, Никола. Откуда у вас такие глупые представления о женщинах? Они устарели на сто, а то и двести лет. В Англии правит королева, во Франции власть у королевы-матери. Женщины более не безмозглые фитюльки. Будь я такой, вы бы не интересовались мной.

Вы ничего не знаете обо мне, Никола. И если вы не поймете меня, мы будем несчастливы. Вам не следовало так торопиться с запросом Елизавете. Я могу прийтись вам не по вкусу, но я не изменюсь.

У него был очень виноватый вид, и сердце Скай смягчилось.

- Слушайте, Никола, и я скажу вам, за какой женщиной вы гоняетесь. - И Скай рассказала ему о всех своих браках, о детях, ее личном богатстве, поместьях и состояниях ее детей. Она закончила словами:

- Если королева прикажет мне выйти замуж за вас, я это сделаю, вы правы. Но, хотя я дам вам приданое и Елизавета просто пустит меня по миру, выдавая замуж дважды в год, я сохраню контроль над своим состоянием и само состояние. Как вам это понравится, Никола? Я не стану покорной кобылицей для вашего гордого жеребца!

- Мои представления о женщинах сформированы образом матери, - медленно начал он. - Она была тихой и доверчивой девушкой, не загадывавшей далеко вперед. Мой отец разбил ее сердце, и она так и не вышла замуж. Я думаю, что мой дедушка протянул столько на этом свете лишь потому, что о ней нужно было заботиться, а кто еще мог сделать это, если у нее не было мужа! Без сильного мужчины в ее жизни она пала бы жертвой других мужчин вроде моего отца. Когда она умерла, мне было семнадцать, и вскоре умер дед - я уже был взрослый и мог позаботиться о себе, так что его долг был исполнен.

- Были ли вы при дворе? - спросила она.

- На это у меня не было денег. Моя мать, дед и один из его старых вассалов научили меня манерам, грамоте, верховой езде, фехтованию.

- А девушки? Хоть вы были бедны, вы же встречались с дочерьми местной знати?

- Ребенком я играл с крестьянскими детьми. А когда подрос, меня не приглашали в замки соседей. Сначала на мне висело клеймо незаконнорожденного, а затем - нищего. На происхождение можно еще было смотреть сквозь пальцы, но на бедность - нет! Многие бастарды свершили немало великого, но у них всегда было или богатство, или надежда на него.

Она понимающе кивнула.

- И ваш дед говорил вам, что девушки - это легкомысленные и нежные создания, которых нужно холить и лелеять, чтобы они услаждали мужчин, и более они ни для чего не созданы. И пример вашей матери лишь подтверждал это. Я уверена, что у нее была преданная служанка, защищавшая ее от всего того, к чему не мог приложить руку дед.

- Да, Берта была с ней до конца, - подтвердил он.

- Никола, вы просто ничего не знаете о женщинах, - сказала Скай.

- Но я знаю, как их любить, - ответил он. - Разве этого недостаточно? Да, наверное, я не знаком с женщинами своего сословия, но ведь среди крестьянок есть все те же типы женщин, и я имел дело со всеми. Неужели аристократки совершенно другие, doucette?

- Дворянок так воспитывают, чтобы они чувствовали себя свободнее, чем крестьянки, mon brave. Да, не все они пользуются преимуществами своего рождения, как я, но многие все же пользуются. Если вам нужна такая послушная жена, которая никогда не оспорит вас, то вы должны жениться не на мне, а на юной и невинной девушке. Я уже слишком устоялась, чтобы меняться.

- А я - нет, doucette, ведь мне терять больше от этого; чем вам. - Он протянул руку и погрузил ее в волосы Скай. - Я люблю вас, дорогая, - сказал он, снова притягивая ее к себе.

- О Никола! - прошептала она, совершенно обезоруженная. Прислушался ли он к ней или был полностью ослеплен своим желанием?

- Помогите мне узнать вас, Скай, - попросил он. - Я не буду счастлив без вас и поэтому не могу утратить вас. - Притянув ее, он поцеловал ее в губы.

- Но я сохраню свое личное состояние и хочу, чтобы мои дети, по крайней мере те из них, кто захочет, приехали сюда. Особенно ирландские. Мне тяжело, что они растут, не видя меня. А с замком и землями сумеют справиться мой дядя и братья. Мой старший сын и его братья смогут навещать нас, но они должны жить в Англии и Ирландии. И должна приехать Виллоу! Ей так понравится Бомон, Никола!

Ее лицо озарилось при воспоминании о детях, и он подумал, что она прекрасная мать.

- Я буду любить ваших детей, - пообещал он. - И у нас будут собственные.

- А мои деньги? - настаивала Скай.

- Они останутся у вас, doucette. Я хочу, чтобы вы были счастливы, да и я никогда не был богат. Что мне делать с ними?

- Вам придется этому научиться, Никола. Казна Бомона полна. Эдмон научит вас этому: у него талант к числам, и он распоряжался деньгами Фаброна и герцогства. Вам придется научиться этому, чтобы другие, менее честные, не занялись этим.

- Если это будет приятно вам, я научусь, - сказал он.

- Нет, нет, - фыркнула она, - вы должны научиться потому, что это нужно вам. Надо стать хорошим правителем! Это нужно Бомон де Жаспру! - Она вздохнула. Его собственное поместье в Пуату было слишком бедно. - Где ему было научиться всем сложностям и тонкостям управления большим имением. - Богатство - это большая ответственность, Никола. Истинно великие правители понимали это, и вам придется понять. Не уподобляйтесь глупцам, которые считают, что богатство существует только для их личного удовольствия. Семья важнее всего, но будет немало случаев, когда дела герцогства выйдут на первый план ради блага всех других и в том числе вашей семьи.

- Doucette, вы убедили меня в том, что мне нужно многому научиться. Я научусь, обещаю вам.

Но не нужно начинать урок прямо сейчас! Сейчас я хочу любить вас. - Его зеленые глаза смеялись.

- Тогда вам придется дать мне урок, - поддразнила она его. - И если вы готовы, то лучше вам вылезти из моей постели и снять одежду. Мне чертовски трудно заниматься любовью с одетым мужчиной. - С этими словами Скай сползла с кровати и сбросила розовое ночное платье, которое Никола уже почти расстегнул. Когда она повернулась к нему, у него перехватило дыхание от открывшегося ему в струящихся из окна лунных лучах и огне камина зрелища.

Никто из знакомых ему крестьянок не имел, конечно, столь совершенных форм, как Скай. Гордо торчали ее высокие груди, колдовски изгибалась стройная талия, маня его охватить ее рукой. Бедра были по-женски полны и переходили в длинные, стройные ноги. Он по опыту знал, как нежны и шелковисты ее кожа и длинные черные волосы. Это было непереносимое зрелище для мужчины, и он почувствовал, как под его одеждой набухает и пульсирует желание. Он вскочил с постели и сорвал с себя одежду. Затем протянул ей руку через постель.

Скай позволила своим голубым глазам столь же откровенно пройтись по его телу. Он прекрасно выглядел: высокий, светлокожий, с зелеными глазами и упрямым локоном, по-мальчишески упавшим на лоб. Ноги длинные и необычайно стройные для мужчины. Было видно, как он возбужден, и Скай лукаво улыбнулась, глядя прямо на обнаженное орудие его страсти. Затем протянула ему руку и забралась в постель.

Словно провоцируя его, она водила растопыренными пальцами по его телу, лаская и гладя его, пока он стоял рядом с кроватью. Он вздрагивал от ее прикосновений, и она тихонько рассмеялась. Этот звук заставил его вздрогнуть, как от удара. Больше всего на свете ему хотелось погрузиться в нее, заставить ее стонать и плакать от страсти, но даже ценой своей жизни он не двинулся бы сейчас. Ее прикосновения гипнотизировали его, посылая по нервам волны наслаждения, заставляя его стоять неподвижно, чтобы она не прекратила ласку. Скай провела своими длинными пальцами по его животу и между бедрами, сжимая его плотные ягодицы.

- Богиня! - прохрипел он.

- Идите ко мне, Никола, - тихо сказала она, - это вы разожгли меня. Вы жалеете об этом или боитесь храбрых женщин?

Это был прямой вызов, лишивший его последней выдержки. Он бросился на нее, плотно прижав к постели. Его мускулистые бедра сдавили ее нежную плоть, его живот и грудь расплющились о нее, и его губы вонзились в ее рот в яростном поцелуе. Скай задохнулась, но быстро оправилась и вернула поцелуй, и ее маленький язычок послал ему новый вызов. К ее удивлению и восторгу, он ответил ей, и его язык наполнил ее рот, переплетаясь с ее языком, а затем, подобно языку пламени" прошелся по ее горлу, груди, животу, бедрам и ногам. Перевернув ее, он снова стал целовать ее ноги, перейдя к ягодицам, спине и плечам. Он начал мягко покусывать ее затылок, откинув в сторону мешавшие ему волосы.

Затем снова перевернул ее на спину, и она уже стонала от сжигающей ее страсти. Это было так прекрасно, что она решила отплатить ему той же монетой.

- Позвольте мне любить вас, Никола, - взмолилась она, пытаясь сесть.

- Нет, doucette, - прошептал он. - Вы можете неплохо разбираться в бизнесе, любовь моя, но в любви я разбираюсь лучше. Сегодня вы будете любимой, любимой и еще раз любимой мной. В другой раз я позволю любить себя, но не сегодня. - Его руки начали ласкать ее грудь, поглаживая розовые соски, он целовал их, нежно покусывал, и они вырастали в маленькие органы наслаждения-боли.

Она сдалась, разрешив ему делать с ней все, что угодно, - ее воля растаяла под его горячими руками. Ей было все равно, что он делает с ней, главное, чтобы не прекращалось это чистое наслаждение, наполнявшее ее жилы, вытесняя в них кровь. Она почувствовала, как он раздвинул ее ноги и начал покрывать частыми поцелуями нежную кожу внутренней стороны бедер, заставляя ее вздрагивать. Потом его губы передвинулись и прикоснулись к холмику между ног. Скай укусила себя за руку, но не смогла остановить, не дать ему услышать ее крик, когда его язык нашел глубоко упрятанный там нервный центр. С изощренным умением его язык скользил по его нежной поверхности, то и дело надавливая на крошечную драгоценность ее женственности.

Вспышка наслаждения ослепила сознание и разорвала тело Скай. Вытянув руку, он вырвал кулак из ее рта, и она закричала в полный голос. Снова приникнув к ней, он продолжил пытку наслаждением, пока странные мяукающие звуки не убедили его в том, что он уже достаточно завел ее, и он не остановился. Перевернувшись, он глубоко вошел в нее, снова поставив ее на грань безумия. Боль от ее впившихся в его мускулистые плечи ногтей была ему приятна - он был мастером в любви и хорошо знал это. Но на этот раз он уже не мог терпеть, разрядка была нужна и ему, и ей. Издав вопль ликования, он излился в ее пульсирующее, вибрирующее тепло.

Это было уже чересчур даже для нее, и он с удивлением увидел, что она плачет. Никола обнял Скай, любя ее еще больше за то, что экстаз вызвал у нее рыдания.

- Doucette, doucette, - шептал он, покрывая ее мокрое лицо частыми поцелуями, - doucette, любовь моя!

Не плачьте, любовь моя! О, doucette, вы разобьете мне сердце! - Он нянчил ее в своих мощных руках, как ребенка.

- Мне так страшно, - всхлипывала она, - так страшно, Никола! Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось, но, если мы поженимся, так и будет! Я это знаю. Так бывает с каждым, кого я полюблю, и я больше не могу! Не могу так!

- Вы любите меня! - счастливо выдохнул он.

- Да.., нет.., не знаю! Я знаю только, что не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось!

С этим страхом им придется что-то делать, он был достаточно умен, чтобы понимать это.

- Но ведь мы не сможем пожениться еще год, doucette, - сказал он, - это было бы неприлично. Мы даже не сможем объявить о наших намерениях. Если за это время со мной ничего не случится, то, Скай, вы сможете поверить, что все будет в порядке? Ведь не может быть, чтобы в вашей жизни не было человека, который был бы вам небезразличен и тем не менее остался невредим?

Скай перестала рыдать. Ведь был Адам! Адам не пострадал из-за любви к ней, но ведь он и не был женат на ней. Что-то подсказало ей не называть его имя, ибо Никола, как она успела убедиться, был ревнив.

- Никого, - тихо произнесла она.

- Тогда я обрету честь человека, который уничтожит вашего дракона, doucette! - весело сказал он. - Не бойтесь, дорогая! Я везунчик и всегда им был. Да, я бастард, и отец вынужден был отказаться от меня, но не мать и дед они вырастили и воспитали меня. Мой дед даже усыновил меня, дал титул. Мой сводный брат сделал меня наследником, и папа римский утвердил его решение, и теперь я - герцог. Богатый герцог! И в любви я счастлив! Через год я женюсь на вас, мы родим прекрасных детей и будем жить счастливо, как говорится в детских сказках. - Он приподнял ее голову и посмотрел в голубые глаза. - Вы верите мне, моя прекрасная doucette? Верите мне?

Она взглянула в его глаза, полные любви к ней, говорящие об искренности его слов. Он был так уверен в себе, в своей способности все устроить. Хотелось бы верить в это, и почему бы и нет, подумала она.

- Я верю вам, Никола, - сказала она. - О, дорогой, я верю вам! Может быть, в этот раз все обойдется.

И все последующие дни говорили за то, что она приняла правильное решение. Никола был великолепным любовником и при этом человеком слова. Он изо всех сил старался показать Скай, что ему нравятся независимые женщины. Он понял, что, как ни нежна была его мать, ее беспомощность часто раздражала его. Для нее было пыткой выбрать между олениной и крольчатиной на ужин, и он поражался, чем же она приворожила его отца. Возможно, именно ее неопытностью? Скай принимала решения без колебаний. Она знала, чего хочет, и знала, как это получить. Она знакома с ощущением власти и умела распорядиться ею. Она завораживала его.

К радости Скай, помимо неоспоримых достоинств любовника, у Никола был превосходный ум. Он не получил возможности учиться по-настоящему, и Скай не осуждала его - это была не его вина. Под ее руководством он начал изучать финансы, торговлю, политику и управление, придворный этикет и искусство интриги - знания, которые позволят ему уверенно чувствовать себя в будущем. Скай нравился столь понятливый ученик, и дни текли за днями, складываясь в недели, а потом в месяцы.

Жизнь Скай в Бомон де Жаспре сильно отличалась от привычного ей распорядка. Эта жизнь, далекая от влиятельных дворов и стран, была тихой и размеренной. Двор Бомона не напоминал дворы аналогичных городов-государств. Однако при наличии молодого и элегантного герцога при нем стали собираться наиболее активные члены знатных семейств города. Молодые женщины быстро поняли, что Никола уже выбрал себе герцогиню, и им пришлось смириться с этим, что, впрочем, не мешало наиболее дерзким из них отчаянно флиртовать с герцогом. Никола льстило их внимание, но он сделал свой выбор уже в первый час пребывания в Бомоне, и его сердце осталось верным Скай.

По мере приближения Рождества она становилась все печальнее. Всего только год назад она была беременна Патриком, и был еще жив Найл. Они праздновали то Рождество с их дочерью Дейдрой и Мак-Уилльямом в главном зале замка Бурков. В зал втащили огромные дубовые поленья для колоссальных каминов. Зал убрали сосновыми ветвями, на столах высились горы жареной оленины, громоздились фляги холодного сидра. Менестрель знал все песни старины, когда Ирландия была свободна и населена феями и великанами, героями и храбрыми женщинами. В те времена свершались великие подвиги, а любовь была бессмертна.

Никола заметил эту резкую перемену в ее настроении и интуитивно понял, что она грустит о другом, более счастливом времени в ее жизни. Ему хотелось, чтобы она забеременела. В этом случае он имел бы право жениться на ней раньше, но Скай сказала ему как-то, когда он спросил ее об этом, что дети у них будут только после свадьбы. Уверенность, с которой она говорила об этом, заставила его предположить, что она использует какой-то запрещенный способ предотвращения беременности. Но он решил не спрашивать ее об этом. Она еще не была его женой, и он должен смириться с тем, что ей нужно время для того, чтобы похоронить то, чего она оказалась лишена и чего он не мог дать ей.

Никола был отдушиной для Скай, он обладал способностью делать ее счастливой и веселой. Ежедневно он изучал горизонт гавани Вилларозы - не вернулся ли корабль Келли, который, как он надеялся, привезет Эдмона с разрешением королевы Англии на их со Скай брак, также сюрприз для нее. И вот за три дня до Рождества "Чайка" вошла в главную гавань Бомон де Жаспра.

Никола и Скай с небольшой охраной проскакали вниз по замковому холму и улицам города к гавани. Стоял прекрасный день, и Скай выглядела великолепно в темно-голубой шелковой амазонке, короткие рукава которой были обильно украшены кремовыми кружевами, падавшими на локти. На руках красовались замшевые перчатки, обшитые золотом и речным жемчугом. Хотя был яркий и теплый день, Скай не стала делать прическу, а просто перехватила свои длинные волосы лентой. Она ехала на белой лошадке под красным седлом, а со сбруи свисали, позвякивая, серебряные колокольчики.

Дорога вилась вниз, вокруг замка, сквозь розовый город, балконы которого были украшены яркими цветами, и этот цветочный аромат разливался в воздухе. На некоторых балконах красовались большие клетки с певчими птицами, выводившими веселые рулады. От всего этого великолепия Скай просто хотелось рыдать - как было бы прекрасно, если бы это зрелище разделили с ней ее дети! Ведь они так любили тепло и солнце! Она вздохнула, решив не подавать виду и не портить настроение Никола. Он так старался развлечь ее, и вовсе не его вина, что он не мог дать ей то, без чего ее счастье было неполным. Проезжая мимо центральной площади города, они услышали восторженные крики толпящегося на рынке народа.

Невозможно было не улыбнуться, не помахать рукой в ответ этим дружелюбным людям, которые так их любили.

Наконец впереди показалась пристань. Доки были заполнены судами, стоящими под, разгрузкой. Они прибыли изо всех уголков Средиземноморья. Скай чувствовала благоухание специй, сильные запахи невыделанной кожи и рыбы, смешивающиеся в специфический, характерный для всех морских портов аромат. Флаги на судах говорили о том, что они принадлежат почти всем известным государствам:

Англии, Норвегии, Франции, Испании, Оттоманской империи, Швеции, Алжиру, Марокко, Португалии, Шотландии.

Корабль Скай стоял у привилегированного причала, рядом с портовым рынком на открытом воздухе, так что они смогли подъехать прямо к нему. Она увидела флаг О'Малли, развеваемый ветерком. На палубе суетилась команда. Они остановились перед трапом и спешились. Никола помог ей сойти с лошади. Из капитанской рубки появился Брэн Келли, и Скай помахала ему рукой. Он обнажил зубы в улыбке и замахал руками. Скай ринулась на борт.

- Вы привезли Эдмона? - спросила она.

- Разумеется, миледи, и еще сюрприз вашего герцога, который, я думаю, понравится вам. - Брэн повернулся к Никола:

- Прямо сейчас, сэр?

Никола улыбнулся.

- Прямо сейчас, - сказал он.

- Если вы пройдете со мной в капитанскую каюту, миледи, вы его увидите, вежливо пригласил Брэн, и заинтригованная Скай последовала за ним. Он открыл дверь каюты и отступил в сторону, пропуская ее.

Переступив через порог, Скай замерла и словно окаменела. Слезы вдруг брызнули из ее глаз. Внезапно ее окружили, смеясь и крича, ее дети. Маленькая черноволосая малышка с круглыми глазами наблюдала за ней из-за ног Эдмона де Бомона, а другой голубоглазый малыш, серьезно смотрел на нее, сидя на руках няньки.

- Ты рада видеть нас, мама? - спросила практичная Виллоу.

Скай О'Малли смотрела на них, парализованная радостью. У нее было все! Лишившись на мгновение речи, она простерла руки, и трое детей бросились к ней в объятия, крича каждый свое. Она обняла Мурроу. Господи! Он уже выше ее. Как это могло случиться всего за семь месяцев? Она поцеловала Виллоу, свою драгоценную дочку. Щеки у Виллоу были мокрые, но лицо сияло, и им были не нужны слова.

- Робби! - наконец к ней вернулся голос, и, обняв сына Джеффри Саутвуда, она крепко прижала его к себе. Обычно державшийся с неприступностью, Робби стоически выдержал ее натиск и даже восторженно чмокнул мать в щеку.

Скай шагнула назад, чтобы увидеть их всех. Потом она повернулась к Никола.

- Спасибо, - проговорила она тихо. Он улыбнулся ей, но не произнес ни слова - слова были излишни.

- Cherie, - сказал Эдмон, - а вот малыш, который тоже приветствует тебя. Он осторожно вытащил Дейдру из ее укрытия.

Встав на колени, Скай протянула к малышке руки, нежно улыбаясь. Дочь Найла была так похожа на нее! Дейдра Бурк, несомненно, была миниатюрной Скай - белая кожа, копна черных волос и яркие голубые глаза. Засунув в рот большой палец, она с подозрением изучала Скай.

- Глупышка! - упрекнула сестренку Виллоу. - Это наша мама!

Дейдра посмотрела сначала на Скай, потом на кивающую ей Виллоу и снова на Скай. Потом сделала нерешительный шажок, другой.., и тут, протянув руки, Скай ухватила ее в свои объятия и начала целовать ее пухлые щечки. Малышка радостно прижалась к Скай, и та снова чуть не заплакала. Дейдре было почти два года, и за те несколько месяцев, проведенных без Скай, она совсем забыла ее. Найла она не вспомнит никогда, и это и заставило Скай пролить несколько слезинок, особенно когда она подняла глаза и посмотрела на своего младшенького, Патрика, который был так же похож на Найла, как Дейдра - на нее.

- Теперь вы счастливы, doucette? - Никола уже стоял рядом с ней.

. Скай встала, держа Дейдру на руках:

- Да, очень, Никола. Как мне благодарить вас?

Дейдра посмотрела на Никола.

- Папа, - произнесла она отчетливо. Широкая улыбка осветила лицо Никола.

- Конечно, я буду им, - счастливо сказал он, - если королева Англии удовлетворила мою просьбу. А, племянник Эдмон? Буду ли я счастливым женихом?

- Разумеется, мой восторженный дядюшка, будете.

Королева Англии благословила ваш союз.

- А я думал, что ты уже замужем, мама. - Мурроу встал рядом с матерью в позе защитника.

Дейдра вывернулась из рук матери и протянула свою пухлую ручонку Никола, который радостно пожал ее. Дейдра перешла в его объятия и повторила:

- Папа. - У нее был такой вид, словно она достигла высшей стадии наслаждения, и если ее старшие братья и сестры были слегка удивлены ее поведением, то она - нисколько.

Скай пришлось подавить улыбку, которую вызывало в ней недоумение старших детей.

- Герцог, за которого я несколько месяцев назад вышла замуж, Мурроу, вскоре после этого умер. А этот джентльмен - Никола Сент-Адриан, его наследник и новый герцог Бомон де Жаспра. Весной, после того как кончится мой траур, он станет вашим отчимом.

Мурроу кивнул и, повернувшись к Никола, вежливо поклонился:

- Как поживаете, милорд? - спросил он.

- Отлично, Мурроу.., не так ли?

- Да, милорд. Я - Мурроу О'Флахерти. Скай представила остальных старших детей.

- Никола, это - мой сын Робби, юный граф Линмутский, и моя старшая дочь Виллоу Смолл.

- Добро пожаловать в Бомон де Жаспр, дети, - сказал Никола.

Виллоу грациозно присела, а Робби низко поклонился.

- Это все ваши дети, doucette? - восхищенно осведомился Никола.

- Нет, старшего нет. А почему не приехал Эван? - спросила она Мурроу.

- Он решил, что еще не время покидать Баллихинесси, мама.

- Там какие-то трудности? - обеспокоилась Скай.

Старший сын через три месяца должен был праздновать свое пятнадцатилетие.

- Не совсем. Англичане в высшей степени почтительны к старшему брату графа Линмутского. - Мурроу хмыкнул и добавил:

- Хотя это и злит Эвана.., ну, что приходится прикрываться титулом Робина. И все же дядя Майкл настаивает на этом - соседи Эвана, в особенности старый Блэк Хью Кеннелли из Гиллидауна, считают, что, поскольку у Эвана еще - как они утверждают - молоко на губах не обсохло, то он может прихватить кое-что из земель Баллихинесси для себя.

- И что сделал Эван? - напряженно спросила Скай.

- Сжег дотла дом старого Блэка, подпалил поля и угнал овец. Последнее, что я слышал, - это разборка насчет овец. Эван считает, что Блэк должен уплатить ему штраф за доставленные неприятности, а тот хочет получить назад овец, считая, что сожженных дома и полей вполне достаточно. Могу поспорить, что Эван прихватит по крайней мере половину стада!

- Так и надо, - согласилась Скай. - Хорошо, что твой брат не колеблясь отомстил Блэку. Он должен показать силу, иначе соседи съедят его. А что касается укрывательства за именем Робина, так это все его гордыня. Главное сохранить земли и власть. Ничего позорного в использовании семейных связей нет.

- Даже английских? - поддразнил мать Мурроу.

- Чем больше ирландцев научатся использовать англичан, - ответила Скай, тем меньше станет между нами свар.

Никола стоял, пораженный услышанным разговором. Его потрясло одобрение Скай действий ее старшего сына. Этой жестокости и агрессивности он не замечал в ней раньше и, даже не подозревал, что она на это способна. "Романтический осел", - рассмеялся он про себя. Ведь она рассказывала ему о своих поместьях и богатстве, которыми распоряжалась. Чтобы справиться со всем этим, какая нужна воля!

- Никола, вы все еще уверены, что хотите жениться на столь независимой женщине, как я? - поддразнила она его, беря за руку.

- С первого момента, как я увидел вас, doucette, я знал, что для меня существует только одна женщина, - спокойно ответил он, - и эта женщина - вы.

Скай обвела взором детей.

- Едемте домой, Никола, - сказала она. - Теперь у меня есть все для счастья. - Шагнув вперед, она взяла у румяной ирландской няньки своего сына и, повернувшись, вышла на палубу, в сияние яркого декабрьского средиземноморского дня. За ней последовали дети, Эдмон и Никола:

Глава 6

Зима была теплой и солнечной, сезон дождей наступил только в феврале, уступив место теплому марту. Склоны холмов покрылись нежными красными и голубыми анемонами. Это была прекрасная зима, и впервые за много месяцев Скай О'Малли и ее дети чувствовали себя в покое и безопасности. - Бомон де Жаспр действительно оказался райским местом. Санкция папы римского и присяга Никола ликвидировали угрозу поглощения герцогства Францией, и ,их счастье не омрачалось тенью двора Елизаветы Тюдор с его интригами.

Они были все вместе впервые после смерти Джеффри и Найла. Старшие сыновья на ее глазах снова стали мальчишками, сбросив придворные личины так же легко, как змея старую кожу. Никола брал их на охоту в предгорья на границе Бомона и купался со всеми вместе на заброшенном пляже под замком. Мальчики резвились, как дельфины, ныряя и брызгаясь, а Виллоу, наоборот, предпочитала бродить вдоль кромки прибоя вместе с Дейдрой. Крошечный Патрик визжал от восторга, когда Никола осторожно опускал его за руки в теплую воду. Патрик извивался, молотя по воде ручками и ножками. Итак, ее дети приняли Никола, Елизавета также одобрила их брак, и Скай даже начала верить в то, что может осмелиться полюбить его.

Он обожал ее и искренне заботился о ее детях, их отношения были непринужденными. Если бы только не это недоброе предчувствие, которое не оставляло ее даже в эти мирные дни! Она продолжала бояться, что, выйдя замуж за Никола, отдаст его зловещим силам, унесшим остальных ее мужей. Но выбора не было - их свадьба была назначена на следующий день после окончания годичного траура. Он сказал ей об этом, и она начала упрекать его в нарушении приличий, но Никола только рассмеялся, сказав, что никто из тех, кто ее видел, не упрекнет его в такой поспешности.

Робби и Мурроу собирались остаться с матерью до середины лета, а затем вернуться ко двору. Остальных детей решили поселить в Бомон де Жаспре. Ранней весной Брэн отплыл в Бидфорд за леди Сесили, которая хотела присутствовать на бракосочетании. Брэн и Дейзи решили пожениться вскоре после Скай и Никола. В середине зимы вернулся Робби и был поражен ходом событий, в результате которых Скай снова овдовела и опять готовилась к свадьбе. Он тем не менее одобрил выбор Никола, с которым быстро подружился: Фаброн де Бомон ему никогда не нравился, а вот его сводный брат сразу пришелся по душе.

Все было слишком хорошо, и она знала это. Поэтому-то, когда за месяц до свадьбы появился вестник, Робби и Никола пытались не допустить его до Скай. Для молодого герцога этот смуглый мужчина был просто мусульманином, но Робби сразу понял, что тот из Алжира.

- Дай письмо, - сказал девонец на безупречном арабском. - Я позабочусь, чтобы она получила его.

- Не могу, сэр, - был вежливый ответ.

- Кто послал тебя? - спросил Робби.

- Я буду говорить только со Скай Муна эль Халид, - ответил одетый в белое вестник и умолк.

- Да я прикажу бросить его в казематы под замком, - нетерпеливо сказал Никола, когда Робби перевел ему диалог.

- Ничего не выйдет, - заметил Робби, - можно вырвать у него ногти раскаленными щипцами - и он не скажет ни слова. Единственный путь узнать, что он принес, - привести Скай. - Никола вздохнул. Какой-то инстинкт предупреждал его, что этот странный пришелец может разрушить его счастье. И тем не менее делать было нечего - он послал за Скай.

Войдя в зал, она взглянула на вестника и остановилась, побледнев. Она сразу распознала алжирский костюм, который уже и не думала больше увидеть.

- Кто это? - спросила она Робби.

- Не знаю, девочка. Он хотел видеть тебя и не говорит ни кто он, ни кто послал его. Похоже, он понимает только по-арабски. Ты помнишь арабский?

Она кивнула и, глубоко вздохнув, подошла к пришельцу.

- Ты хотел видеть меня?

- Ты Скай Муна эль Халид?

- Это я.

Человек в белом сделал низкий почтительный поклон.

- Меня зовут Гарун, я слуга астролога Османа, - сказал он. - Я принес послание от господина.

- Тебя накормили, Гарун? - спросила Скай. - Ты преодолел далекий путь от Османа. - Она повернулась к одному из слуг. - Принесите пирожные и свежий фруктовый сок.

- Ты добра, госпожа, - сказал Гарун. - Позволь мне исполнить мой долг, и затем я с радостью вкушу от твоего гостеприимства.

- Говори же, Гарун, слуга Османа.

- Мой господин велел передать тебе следующее. Твой муж не умер. Тот, о котором Осман сказал тебе, что это твой истинный супруг, жив. Ты должна немедленно прибыть в Алжир, чтобы мой господин сообщил тебе всю правду.

Твой истинный супруг. Эти слова звенели в ушах Скай, когда она уже падала в обморок. Рука Никола скользнула к кинжалу, но Робби, понимавший, о чем идет речь, остановил его:

- Стой, парень! Его новости не столь плохи. Ну, - склонился он к Скай, помоги мне привести ее в сознание. - Он взглянул на оцепенелого слугу. - Эй, ты!

Принеси вина!

- Я не хотел причинить госпоже вред, - расстроенно сказал Робби Гарун, Да ты просто сразил ее, - ответил тот. - Твой хозяин что, так и просил передать ей это?

- Да, сэр. Я только повторяю слова, сказанные мне господином Османом.

- Осман что-то поглупел, - пробормотал Робби, когда Никола забрал у него Скай и, подняв на руки, понес к ближайшей скамье.

Он усадил ее и начал растирать запястья, нежно и настойчиво повторяя ее имя. Явился слуга с кубком вина, и Никола осторожно влил в ее рот живительную влагу. Скай закашлялась и открыла глаза.

- Он жив! - закричала она.

- Кто жив, та doucette? Позволь мне выгнать этого неверного.

- Нет. - Она повернулась к вестнику. - Это все послание? - почти умоляющим тоном спросила она.

- Я сказал все, госпожа, - ответил он, и ему было жаль видеть, как в ее прекрасных голубых глазах погас огонь.

- Но как я могу верить тебе? - спросила Скай.

- Вот это разумная речь, - фыркнул с облегчением - Робби. - О чем, черт побери, он говорит?

- Осман прислал его сказать, что Найл жив.

- Что?! Да ты спятила, девочка! Найл Бурк убит сумасшедшей монашкой и утоплен в море. Как он мог уцелеть, и с чего ты решила, что таков смысл послания? Кто это - истинный супруг? Что это все за галиматья?

- Когда Джамиль и Ясмин убили Халида, а я горевала над ним. Осман сказал мне, что мое будущее - с человеком, которого я полюбила впервые, с моим земляком Найлом Бурком. - Она снова повернулась к Гаруну. - Где доказательство того, что ты тот, за кого себя выдаешь? - спросила она.

- Мой господин сказал, что если ты потребуешь доказательств, то я должен сказать тебе то, что он однажды говорил тебе. Верь инстинкту - он не изменит тебе, - ответил Гарун. - Исполняй свою роль, предписанную Аллахом.

Скай снова побледнела.

- Он точно от Османа, - наконец сказала она уверенно.

- Что это еще за доказательство? - возопил Робби.

- Это слова Османа, которые он произнес при моем отъезде из Алжира. Он сказал это мне наедине, так что я должна принять это за доказательство истинности послания Османа. Он мог узнать это только от своего хозяина.

Робби раздраженно хмыкнул:

- А ты, Гарун, как ты узнал, где искать Скай Муну эль Халид?

- Судно госпожи останавливалось недавно в Алжире. Его капитан виделся с моим господином, и мой господин спросил у капитана, старика со странным и непроизносимым именем...

- Мак-Гвайр?

- Да, госпожа! - На темном лице Гаруна появилась улыбка. - Мой господин спросил его, как послать тебе весточку, на что старик ответил, что тебя нужно искать не на родине, а здесь. И я был послан за тобой. Господин сказал, что ты не должна терять времени, ибо твой истинный супруг в опасности.

- Мы можем отправиться сегодня? - спросила Скай у Робби.

- Да, но это безумие, Скай. Лучше мне отправиться к Осману и поговорить с ним, если это и в самом деле он. Ты забыла Джамиля? Он пойдет на все, чтобы отомстить тебе.

Алжир слишком опасен для тебя.

- Нет! Я еду, Робби! Я должна ехать!

Робби взглянул на Гаруна;

- Капитан Джамиль еще жив?

- Жив, но сейчас он в Стамбуле, лечится. Госпожа будет в безопасности. Мой господин не послал бы за ней, если бы ей грозила опасность.

- Мы отплываем сегодня! - сказала Скай тоном, не терпящим возражений.

Никола Сент-Адриан стоял, переводя взгляд с одного на другого. Этот язык был ему незнаком, и он не понимал ни слова из того, что они говорили. Но он инстинктивно понял, что ему грозит потеря Скай, и вынужден был собрать все силы, чтобы справиться с этим ощущением. Он не мог отпустить ее.

- Doucette, скажите мне, о чем говорит этот пришелец и почему у меня такое чувство, что вы должны покинуть меня?

Она совершенно забыла о Никола! Она забыла этого нежного и так сильно любящего ее мужчину, чьей женой она должна была стать всего через месяц. В последние минуты он как бы перестал существовать для нее; так как теперь реально для нее существовал только Найл Бурк. Она в смятении прижала ладони к лицу, ее потемневшие от горя синие глаза глядели прямо на него.

- Я не могу выйти за вас замуж, Никола, - тихо сказала она. - Мой муж жив. Гарун принес мне известие от моего старого алжирского друга, что Найл жив. Осман не может солгать мне. И я должна ехать в Алжир. Я должна найти Найла.

- Не покидайте меня, - попросил он.

- У меня нет выбора, Никола, - тихо произнесла она. - Найл жив. Я не могу выйти за другого, пока жив мой законный муж.

- Пусть поедет Роберт, - сказал он,. - пусть он выяснит, правда ли это. Останьтесь со мной до его возвращения.

- Да! - прервал его Робби. - И я это говорю, Никола, но она не слушает. Она слишком упряма!

- Найл жив! Осман говорит, что он в опасности, - крикнула она им. - Я должна ехать к нему! Должна! И поеду! Посылать Робби - только терять драгоценное время. Это время может стоить жизни Найлу! И если это случится, я никогда не прощу вам, никогда!

- Хорошо, поезжайте! - прокричал он в ответ. - Поезжайте, но обещайте мне, doucette, что вернетесь, если все это окажется ложью! Оставьте мне хотя бы надежду!

- Осман не может обмануть меня, - тихо сказала она.

- Обещайте же!

Скай посмотрела на него и заметила слезы в его зеленых глазах.

- О, Никола, что я сделала с вами! Видите?! Разве я не предупреждала вас? Я всегда так или иначе уничтожаю тех, кто любит меня. Так было всегда, но я не знаю почему. - Она наклонилась и поцеловала его в щеку. - Обещаю, что, если все это лишь мираж, я вернусь к вам, милый Никола, ведь еще не было такой женщины, которая была бы столь удачлива в любви, сколь и несчастна.

- Оставьте со мной детей, - сказал он. - Вы еще вернетесь ко мне, я знаю.

- Если я не вернусь к середине лета или от меня не будет известий, отошлите всех их домой, Никола. Патрик должен жить на своей земле, место Мурроу и Робина - при дворе. И тогда вы сможете избрать себе другую жену.

- Нет! - Его красивое лицо исказилось в гримасе. - Нет, - повторил он более спокойно.

- Да, - раздался голос Эдмона де Бомона, и карлик соскользнул на пол со стула, на котором сидел все это время. Он все слышал и теперь обращался к своему дяде. - Вы забыли, почему стали наследником Фаброна де Бомона, Никола? Только вы из всего рода здоровы и нормальны и способны стать прародителем грядущих поколений. И для этого, дядя, вы должны обзавестись женой.

- У меня есть Скай, - упрямо ответил он.

- Уже, может быть, нет. - Голос Эдмона был печален. - Мне тоже больно об этом слышать, Никола. Никогда в жизни в этом замке не было так весело, потому что она принесла в него свой смех и радость. Но мы плохо отблагодарили бы Скай, если бы позволили себе вернуться к прежним тяжелым дням.

В его фиалковых глазах читалась любовь к Никола. Из всех них ему понятнее была его потеря, так как он тоже любил Скай. И, взглянув на нее, он сказал:

- Так ли вы обязаны ехать, дорогая?

- Должна, Эдмон. Если Осман говорит, что Найл жив, значит, он жив. Где и как, я не знаю, и не узнаю, пока не увижу Османа. Он кивнул:

- Тогда поезжайте, и мы будем молиться за вас.

- Дети, - вспомнила Скай, - я должна сообщить детям. - Она повернулась и, не глядя ни на кого, выбежала из зала.

Они молча проследили за ней взглядами, думая каждый о своем. Робби думал о том, неужели она будет настолько упряма, что совершит это безумство. Разве Найл мог выжить? И если так, откуда об этом знать Осману? Но все же.., и, вспомнив Османа, он ухмыльнулся. Осман - человек приличный и настоящий друг Халида эль Бея.

Никола, провожая Скай взглядом, думал о том, что его сердце разбито. Неужели теперь, накануне их свадьбы, он потеряет ее? Это невозможно! Это просто дурной сон, от которого он скоро очнется. Нечто вроде стона вырвалось из его груди. Это не сон - это настоящий кошмар. Из-за мертвеца он - вот сейчас - утратит единственную женщину, которую любит.

Эдмон де Бомон проклинал этот поворот событий, приведший к такому катастрофическому результату. Его дядя после потери Скай будет убит горем, уничтожен. И будет трудно, да практически невозможно, найти невесту, которая бы устроила теперь Никола Сент-Адриана, но найти ее предстояло очень быстро из-за французской угрозы. Сведения о добрачной связи Скай и Никола заставляли французов вести себя смирно, так как Скай может оказаться беременной очередным наследником Бомон де Жаспра. Теперь Скай уходит, а без жены Никола станет удобной мишенью для французских наемных убийц. И если он умрет, Бомон де Жаспр, как спелое яблоко, свалится прямо в руки французам.

Пока мужчины пребывали в раздумье, Скай нашла детей - по счастью, все они собрались в саду. Старшие, увидев ее взволнованное лицо, бросились навстречу. Скай рухнула на мраморную скамью, ее лицо было белым как снег. Первым к ней подбежал Мурроу, он сел рядом и приобнял ее.

- Что стряслось, мама? - спросил он, в то время как с другой стороны к ним присоединились Робби и Виллоу.

- Помните, я рассказывала вам о моем друге, астрологе Османе из Алжира? Они кивнули, и Скай продолжила:

- От него пришло послание, очень странное и пугающее, но и прекрасное - он просит меня приехать в Алжир, так как, по его сведениям, Найл жив!

- Это возможно, - задумчиво протянул Мурроу, - хотя почти невероятно.

Его слова поразили ее.

- Как это может быть, Мурроу? - Это был первый человек, который не счел ее безумной, и ей было интересно узнать почему.

- Помнишь слова Той сумасшедшей монашки, мама?

Она оставила тело Найла на пляже, и после, когда прибежали другие, они решили, что его поглотил прилив. Да, она ударила его кинжалом, но умер ли он? И смыл ли его тело прилив? Мананнан Маклир обычно возвращает ненужные оболочки тех, чьи души он уже получил. Тело же Найла так и не нашли. Может, он не погиб, а просто был ранен и, возможно, остался в живых. А твой друг Осман как-то узнал об этом! - торжествующе заключил Мурроу.

- Боже! - воскликнула Скай, пораженная логикой сына. - Да ты просто мудрец, Мурроу! У тебя способности к логике! - На миг она позабыла о собственных проблемах. - Может, это то, чего ты хочешь? Стать ученым?

- Я собираюсь, - сказал он улыбаясь. "Он только использовал соображения простого здравого смысла, размышляя над этой ситуацией, да и вообще, что за странное время для обсуждения его планов?" - подумала Скай. Но, Бог знает, увидит ли он снова мать, если она ринется в Алжир разыскивать Найла Бурка...

- И где ты хочешь учиться? - настаивала она.

- В Оксфорде, в Мертонском колледже, - быстро ответил он.

- Твой отец учился в Париже... - Не так уж часто она вспоминала о Доме О'Флахерти, - и что из этого вышло? - Она улыбнулась ему. - Когда я вернусь из Алжира, я прослежу за твоим поступлением в Оксфорд, Мурроу. Но это означает, что вам с Джоан придется повременить со свадьбой. Ты не возражаешь?

- Займись лучше этим сразу, - спокойно сказал он, - ведь ты не знаешь, сколько придется искать Найла, а мне трудно еще год изображать из себя щегольского пажа в имении графа Линкольнского. Робби обожает двор, и он, несмотря на возраст, один из знатнейших английских дворян. А я - другое дело, я ирландец, и кое-кто из англичан этого просто не переносит.

- Кто осмелился унизить тебя? - сердито спросила она. Но Мурроу быстро успокоил мать:

- Никто, мама. Я ведь сын графини Линмутской и брат графа Линкольнского. У меня отличное содержание, что обеспечивает множество друзей, да и графиня Линкольнская - сама ирландка. И какой же дурак посмеет оскорблять личного пажа Элизабет Фицджеральд? И все же постоянно приходится сталкиваться с разными намеками и легкими упреками, которые мне приходится выслушивать, делая достойную мину. Ведь если я не выдержу и вспылю, меня назовут задиристым ирландцем. Мама, мне не нравится двор, и я знаю, что нахожусь там только для того, чтобы завоевать земли для себя и Джоан. Но Джоан - она как я, она робка и нежна. Она хочет только того, чтобы стать моей женой и в мире и покое растить наших детей.

И я хотел бы учиться в Мертоне. А потом - Ты удивишься - выйти в море. Я хотел бы стать капитаном на одном из твоих кораблей, мама. Ты говорила, что у меня не будет недостатка в деньгах, значит, я смогу купить хороший дом с прелестным садом, где буду жить с семьей в промежутках между путешествиями. Джоан почти на три года младше меня, она еще совсем девчонка. Нет нужды для спешки со свадьбой, мы подождем, пока ей исполнится шестнадцать. Так что у меня будет шесть лет на то, чтобы найти свой путь в этом мире.

"Вот тебе и тихоня Мурроу", - подумала она. Об этой его стороне она и не подозревала. Он еще совсем мальчик, но в эту минуту казался уже настоящим юношей. Готова ли она иметь в качестве сына юношу?

- Но почему ты раньше об этом мне не говорил? - спросила она.

- Просто недосуг было, - честно ответил он, и она знала, что это правда.

- Вечером, перед отплытием в Алжир, я напишу лорду Берли, а также графине Линкольнской и моему секретарю Морлэ. Если это будет возможно, ты будешь в Оксфорде уже к осени.

- Спасибо, мама, - сказал Мурроу, крепко обнимая ее.

- А мы, остальные? - выступила Виллоу. - Что будет с нами, когда ты умчишься в Алжир?

- Вы останетесь здесь до середины лета, - сказала Скай. - К этому времени я разрешу многие из загадок Найла. Если он жив, как утверждает Осман, то вы в это же время отправитесь кто в Англию, кто в Ирландию. Если же окажется, что Осман ошибся и я гналась за призраком, то в Англию вернутся только Мурроу и Робби. А ты, Дейдра и Патрик останетесь здесь. Я же, как и было задумано, выйду замуж за Никола. Виллоу кивнула:

- Да, бедная леди Сесили определенно будет удивлена, когда она наконец прибудет сюда. Она и так не выносит поездок, а уж по морю - особенно.

- Вы можете вернуться через Францию, - пообещала Скай, - увидите Париж, а там - всего лишь быстрый переезд через Ла-Манш.

- Париж! - выдохнула Виллоу. - О, мама, если я поеду в Париж, тебе придется выдать мне мое содержание за целый год!

- Что?! - поддразнила ее Скай. - Ты собираешься все потратить?

- До последнего пенни! - с придыханием сказала Виллоу. - Я накуплю кружев, и вышитые кружевные перчатки, и шелковое платье.

- А где ты все это будешь носить? - хихикнул Робби довольно невежливо. Будешь щеголять перед девонскими свиньями и мужиками?

Скай только хотела строго пожурить его, но Виллоу вполне сумела постоять за себя:

- Сама королева предложила мне место фрейлины, ты, благородный лорд!

- Не может быть!

- Может! - сказала Виллоу с довольной усмешкой. - В конце концов, чтобы найти себе благородного жениха, мне нужно быть при дворе.

- Да у тебя и титула нет, - возразил Робби, - а как ты без титула поймаешь аристократа?

- У меня есть кое-что получше, - ответила Виллоу.

- Что же? - недоверчиво посмотрел на нее Робби.

- Золото, - спокойно произнесла Виллоу. - Я богатая наследница, и у меня есть свое золото. При дворе у меня не будет недостатка в претендентах.

Шокированная этим диалогом, Скай Могла только, раскрыв рот, смотреть на дочь, не в силах вымолвить ни слова. Наконец она справилась с потрясением и сказала:

- Надеюсь все-таки, Виллоу, что ты выйдешь замуж не только из-за титула, но и по любви, как и я.

- Любовь, - заявила Виллоу с уверенностью, которая бывает только у десятилетних девочек, - может быть несчастной. Я скорее предпочла бы сделку.

- Ты должна искать любовь, дочь моя, - возразила Скай. - После замужества твое богатство перейдет к твоему мужу, и если он будет любить не тебя, а другую, то ты скоро обнаружишь, что сделка была невыгодной. Ты останешься ни с чем.

- Я сохраню свое богатство, как ты, мама, - холодно ответила Виллоу.

- Это редко бывает в браке, Виллоу. Если бы мои мужья не любили меня, они бы не пошли на такую сделку со мной. Лучше тебе все-таки искать среди аристократов любви. - Она вдруг рассмеялась, - Но ты еще слишком молода, чтобы рассуждать о браке. Подожди со свадьбой, Виллоу, хотя бы до моего возвращения.

- Не следует ей в этом году приезжать ко двору, мама, - обеспокоенно сказал Робби. - Фрейлины - слишком легкая добыча для развратников. Она ведь так молода!

- Кто бы говорил о возрасте! Младший паж ее величества! Да ты на три года младше меня, тебя при дворе зовут херувимчиком!

- И служу при дворе уже два года, так что поопытней вас, мисс Невежество! - быстро ответил тот.

- Хватит! - остановила ссору детей Скай.

- Робби прав, - вступил в разговор Мурроу и Виллоу бросила на него яростный взгляд.

- Я знаю, - сказала Скай, - Виллоу не отправится ко двору до тринадцати лет.

- Мама! - запротестовала Виллоу.

- Если я вообще разрешу это, - продолжила Скай, бросая на дочь предупреждающий взгляд. Виллоу умолкла.

- Ты отплываешь вечером? - спросил Мурроу.

- Да, - ответила Скай. - Осман передал, чтобы я не медлила, и я знаю, что он не послал бы за мной, если бы не был уверен. - Легкая улыбка скользнула по ее прекрасному лицу. - Конечно, в Алжире я остановлюсь у него. - Она взглянула на Виллоу. - Некогда это был дом твоего отца, и я думала, что никогда уже не увижу его. Алжир! Не думала я, что придется еще раз оказаться там!

- А как же тот злой турок, что хотел сделать тебя своей женой? - слегка испуганно спросила Виллоу. Она много раз слышала историю бегства Скай, но до сих пор это была только сказка, в которой ее мать выступала как заколдованная принцесса. И вот она обернулась реальностью, и Виллоу стала бояться за Скай.

- Он в Стамбуле, дорогая, - обнадежила ее Скай. - Он не сможет повредить мне. Бедный Джамиль не может тягаться со мной. - Она встала со скамьи. Идемте, мои дорогие. Уже начинает смеркаться, а мне нужно кое-что устроить до отъезда. - Она взглянула на детей Бурка, спавших на траве рядом с нянькой. Проследите, чтобы малюткам было хорошо, - напомнила она старшим детям, и они кивнули в знак обещания.

Придя к себе, она обнаружила Дейзи, занимающуюся сборами.

- Эти модные платья вам там не понадобятся, госпожа, - сказала практичная Дейзи, - вы же не захотите выделяться в толпе, как красное знамя. Я уложила только ту одежду, что вы привезли с собой из Алжира много лет назад. Думаю, всего этого хватит, хотя большинство осталось в Линмуте.

- Если мне придется пробыть там долго, - сказала Скай, - я закажу еще, но думаю, что и этого будет достаточно.

- Неужели правда, что лорд Бурк жив? - Дейзи широко раскрыла глаза.

- Так сказал человек Османа.

- Можно ли верить этому Осману? - с подозрением спросила Дейзи.

Скай рассмеялась:

- Да, он вполне надежен, Дейзи.

- А что носят в Алжире служанки, госпожа? Ведь мне нужно взять что-то с собой.

- Ты не едешь, Дейзи, - сказала Скай.

- Не еду? - Дейзи была потрясена. - А кто же позаботится о вас, хотела бы я знать, если я не поеду?

- Это слишком опасно,. Дейзи. Если мне, как в прошлый раз, придется спешно покидать Алжир, я не хотела бы иметь лишние заботы. Лучше мне ехать одной. Кроме того, я хотела бы, чтобы ты осталась и подождала леди Сесили - она может приплыть с Брэном Келли в любое время. Когда они прибудут, выходи замуж за капитана Келли, как вы и рассчитывали. Отец Анри сказал мне, что ты уже достаточно наставлена и можешь стать хорошей женой-католичкой. Вы с Брэном не должны затягивать с этим из-за меня.

Если к середине лета я не вернусь, то возвращайтесь в Англию с детьми и леди Сесили. Я попрошу Брана Келли сопровождать вас. Детей Бурка нужно отправить в Ирландию, Мурроу - в Оксфорд, а Виллоу - в Девон. Ты поедешь со Смоллами. До моего возвращения Келли должен базироваться рядом с вами, в Бидфорде. Господи, сколько же нужно успеть до отплытия!

Дейзи вернулась к сундукам, а Скай села за маленький письменный столик в передней и быстро начала писать письма. Одно, с объяснением всей ситуации, лорду Берли в Лондон. В столь странных обстоятельствах, писала она, ей невозможно оставаться в Бомон де Жаспре, и она немедленно отплывает в Алжир, дабы выяснить всю правду. Их сделка, напомнила она Берли, включала только брак с Фаброном, и так как она свою часть сделки выполнила, того же она ожидает и от Елизаветы Тюдор. Если лорд Бурк окажется жив, то, прежде чем отправиться в Ирландию, они прибудут в Англию, ко двору, и поведают о своих приключениях. В противном случае лорда Бурка можно считать окончательно умершим и она вернется в Бомон де Жаспр, чтобы выйти замуж за Никола Сент-Адриана, и продолжит свое служение трону. И ввиду такой ее преданности престолу, писала Скай, не может ли лорд Берли быть так добр, чтобы организовать поступление ее второго сына, Мурроу О'Флахерти, в Оксфорд к началу семестра? Он хотел бы в это время уже учиться, не возвращаясь в имение графини Линкольнской. В заключение она еще раз уверяла лорда в ее преданности короне и просила передать поздравления королеве по поводу ее дня рождения в сентябре.

Следующее письмо было адресовано ее дяде, старому епископу Коннотскому. Она описывала все случившееся, свои планы и чего она хотела бы для детей. Она просила дядю присмотреть за ними всеми, если она не вернется. Затем она изложила свою точку зрения в отношении торговых интересов дома О'Малли и как следует распределять доли наследства детей, как следует их воспитать. Она знала, как расстроит это письмо Симуса О'Малли, но знала и об опасностях Алжира, так что в случае, если она не вернется, о тех, кого она любит, должны позаботиться. В заключение послания она просила дядю молиться за нее.

Кроме того, она написала своей мачехе Анне и брату Майклу, опекуну ее старшего сына Эвана. Наконец, она написала графине Линкольнской, благодаря ее за заботу о Мурроу и объясняя, почему Мурроу предпочитает учебу в Оксфорде пребыванию при дворе. Закончив, она встала из-за стола и почувствовала вдруг, что в ее жизни словно закрылась глава. Что ожидает ее в следующей?

***

Скай смотрела через окно спальни на закат. На кровати был разложен ее костюм: юбка-брюки, шелковая блузка, чулки и нижнее белье. У кровати стояли высокие ботинки. Однако Дейзи нигде не было видно. Печально вздохнув, Скай принялась сама стягивать одежду, оставляя предметы туалета на полу. Когда дверь между ее комнатой и спальней Никола отворилась и вошел Никола, она стояла уже в одной рубашке.

На его красивом лице было написано страдание, и она почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы. Почему, почему она всегда причиняет такую боль мужчинам, которые не сделали ничего дурного и только любили ее? Почему любовь к ней всегда приносит страдание? Она инстинктивно протянула к нему руки, желая как-то утешить его.

- О, Никола, - прошептала она, зарывшись лицом в его рыжеватые волосы, милый, милый Никола! Мне так жаль, любовь моя, так жаль! - Ее руки сомкнулись вокруг него, и она обнимала его, как ребенка, которого нужно было утешить.

Он вздрогнул.

- Я не хочу, чтобы вы уезжали, - тихо сказал он.

- Но у меня нет выбора. Если Найл Бурк жив, как же я могу оставаться с вами, Никола? Мы не можем пожениться, и наши дети не смогли бы унаследовать Бомон де Жаспр.

- Вы любите Найла Бурка? - его голос исказился страданием.

- С пятнадцати лет, - всхлипнула она.

- А меня вы любите?

- Вы принуждаете меня сделать выбор, Никола, который я не могу сделать.

- Вы любите меня? - повторил он.

- Я только начала, Никола. Да, я уже начинала любить вас!

- Это безумие, - сказал он. - Как может он оказаться в живых? Это гонка за призраком, doucette!

- Возможно, - согласилась она. - Но если Осман говорит, что он жив, значит, он жив. Не знаю, как это могло случиться, но, если я не разрешу эту головоломку, Никола, я не смогу успокоиться. Если Найл в самом деле жив, я не могу выйти за вас замуж - это ведь смертный грех.

- Возвращайтесь ко мне, - твердо сказал он и слегка отодвинул ее, чтобы заглянуть в ее лицо полными любви глазами. Теперь уже Скай хотелось плакать.

- Любовь моя, найдите себе невесту. Непохоже, чтобы я вернулась, Никола. Я не могу просить вас ждать. Каждый день, пока вы не женаты, вы подвергаете герцогство опасности, а вы - его последняя надежда. Ваш народ так любит вас! Такой радости люди никогда не испытывали до вашего приезда из Пуату. Найдите себе милую девушку в жены, пусть она станет матерью грядущих поколений.

- Нет! - внезапно он пришел в ярость оттого, что то, что составляло суть его жизни, отрывают от него. - Я женюсь только на вас, Скай. Мне не нужны другие женщины, кроме вас. Я вернусь в свое имение в Пуату, а Бомон де Жаспр пусть катится к черту!

Скай тоже внезапно разъярилась, и ее рука быстрым движением пришла в довольно-таки тесный контакт с его щекой. Оглушенный, он пошатнулся, так как она вложила в этот удар все свои силы.

- Трус! - яростно крикнула она. - Вот как вы выполняете данное вами Фаброну, столь щедро даровавшему вам герцогство и богатство, обещание? Вы обещали брату на его смертном одре, что будете управлять герцогством и сбережете его от французов. Вы обещали, что позаботитесь о Гарнье и Эдмоне! Вы думаете, о них позаботится французский наместник? Их выбросят из дворца на улицу умирать, если вообще не изгонят из Бомона!

На его щеке остался яркий отпечаток ее руки, и, потирая эту отметку, Никола начал оправдываться:

- Но я никого не любил до вас, как я буду жить без вас?

- Никола, вы думаете только о себе, - презрительно сказала она, - а ведь я говорила вам, что богатство и власть - это большая ответственность, и нужно уметь ими распорядиться. У меня они были с того времени, когда я была еще девчонкой. И бывало так, что мне приходилось переступать через свои желания, и я делала это, и вы должны сделать это! Если вы меня любите, Никола, вы должны отпустить меня. Все демоны преисподней не могли бы удержать меня здесь, если бы я знала, что мой Найл жив!

Он на мгновение прикрыл глаза, и она поняла, что он борется со слезами, как и она, стремясь скрыть свое отчаяние. Ей нужно было быть сильной, и она должна была дать ему частичку этой силы. Она ведь не солгала ему, сказав, что начинает любить его. И как было не полюбить его, когда он так боготворил ее и был так добр к ней и детям? Она чувствовала себя с ним в безопасности.

- Я никогда не забуду вас, doucette, - сказал он.

- И я вас, Никола, - ответила она.

- Правда? - На мгновение в его зеленых глазах мелькнул огонек надежды.

- Мне нужно ехать, - просто ответила она, и тут Скай вдруг подумала, не сошла ли она с ума? Но, справившись с этой слабостью, она сказала уверенно:

- У вас прекрасное будущее, Никола. Вы - привлекательный мужчина со значительным состоянием. Подумайте о всех тех прекрасных девушках, которые могут быть вашими, но не медлите с выбором, так как французы могут решиться на что-нибудь ужасное.

Он глубоко вздохнул, и в этом звуке было столько тоски, что она едва не заплакала.

- Но что за девушку мне выбрать, doucette? После вас, mon amour, кто может устроить меня?

- Я думаю, что это должна быть совсем юная девушка, Никола, но умная, волевая и с чувством юмора. И не ищите такую, чтобы напоминала вам обо мне. Доверьтесь Эдмону, он мудр и любит вас. Он искренне желает вам счастья.

Никола приблизился к ней, но Скай отскочила в сторону.

- Неужели вы не хотите на прощание поцеловать меня, doucette? - тихо сказал он.

Она заглянула в вырез своей рубашки и покачала головой.

- Не в таком виде, Никола. - Она улыбнулась глазами. - Как вы испорчены, если можете даже предполагать это. Идите, дайте мне одеться: если я не буду спешить, я опоздаю.

С еще одним тяжелым вздохом он повернулся и предоставил ее себе. Насколько тяжел был их разговор, она поняла только по тому, как дрожали ее руки, когда она принялась застегивать пуговицы блузки и юбки. Он был так мил и так страдал - она поняла это по странному чувству горечи, которое испытала и сама.

- Уже пора, госпожа! - И когда только Дейзи успела войти в комнату?

- Где дети?

- Ждут в прихожей, чтобы попрощаться с вами, госпожа. - Преданные глаза Дейзи были застланы туманом. - Это точно, что я не могу поехать с вами, госпожа?

Скай обняла служанку:

- Мне так будет не хватать тебя, Дейзи! Но тебе слишком опасно ехать со мной. И кроме того, ты же должна смотреть за детьми, пока не приедет леди Сесили и вы не вернетесь домой", - Я все время буду беспокоиться за вас, госпожа.

- Лучше подумай о свадьбе с Брэном и как сделать его счастливым мужем, посоветовала Скай и, прежде чем Дейзи окончательно расклеилась, быстро поцеловала ее в щеку и поспешила в прихожую к детям.

- Я хотел бы поехать с тобой, - с энтузиазмом сказал Мурроу. - Алжир - это так заманчиво!

- Алжир опасен, - ответила Скай.

- Я бы сражался с неверными! - храбро заявил Робби.

- Неверные были бы очарованы твоими светлыми волосами и глазами, дорогой мой. Кто-нибудь из них выхолостил бы тебя, как коня, и ты стал бы игрушкой какого-нибудь богача, неравнодушного к мальчикам. Это не совсем то, чего заслуживает граф Линмутский. Оставайтесь дома, чтобы я не волновалась за вас.

- Я предпочла бы поехать домой, в Англию, - чопорно сказала Виллоу. Скай улыбнулась:

- Меня радует, Виллоу, что ты не стремишься к авантюрам, подобно твоим братьям. Дома вам будет лучше. Дорогие мои. Мурроу, я написала лорду Берли и графине Линкольнской относительно Мертона. Я уверена, что они согласятся с высказанными мной пожеланиями.

- Спасибо, мама! - Его голубые глаза засняли от восторга и благодарности, и Скай была довольна, что столь небольшое действие так обрадовало ее второго сына. Мурроу вышел вперед и наклонился, чтобы поцеловать ее. - Будь осторожна, мама, - сказал он. - На этот раз мне не так грустно, потому что я знаю, что ты вернешься к нам.

Она крепко обняла его.

- Дорогой мой Мурроу, - прошептала она, - я так люблю тебя, сыночек.

Мурроу попятился, порозовев от смешанного чувства удовольствия, вызванного ее словами, и от той нескрываемой эмоциональности, с которой была выражена ее привязанность.

- Храни Господь, - произнес он, отходя от нее.

- Мурроу прав, - сказал Робби. - Я тоже не так расстроен, мама. Найди Найла, и вы целыми и невредимыми вдвоем вернетесь к нам. - Робби обвил ее шею руками и нежно поцеловал ее.

- Это точно, что я не могу поехать ко двору, пока тебя нет, мама? приставала Виллоу. Скай рассмеялась.

- Никакого двора, - сказала она. - Ты вернешься в Девон с леди Сесили и продолжишь занятия. Ты еще недостаточно образованна, чтобы ехать ко двору.

Виллоу трагически вздохнула.

- Вот уж не понимаю, мама, почему ты до сих пор обращаешься со мной, как с ребенком? - пожаловалась она.

- Мне кажется, ты получаешь ответ каждый раз, когда посмотришься в зеркало, - поддразнил ее Мурроу.

- Она целый день проводит у зеркала, - ядовито добавил Робби.

- Мальчики! - раздраженно крикнула Виллоу и обняла мать. - Не задерживайся долго, мама. Мне будет тебя не хватать.

- Я вернусь так скоро, как только смогу, дорогая, - пообещала ей Скай и поцеловала ее.

Маленькие Бурки уже спали с нянькой в другой комнате, и Скай неслышно проскользнула в детскую, чтобы попрощаться с ними. Они были слишком малы, чтобы понимать происходящее, но когда-нибудь, она была уверена, они поймут ее и будут ей признательны за то, что она собирается сделать. У нее самой глаза заволокло влагой, когда она смотрела на спящих малюток: так похожую на нее Дейдру и с каждым днем все более похожего на отца Патрика. О, если бы ему удалось снова встретиться с отцом! Не только ради себя, но и ради них отправлялась она в это безумное странствие.

- Они так прекрасны и спокойны, когда спят, в сознании своей невинности, раздался в полумраке комнаты голос Эдмона. - О, если бы Господь позволил, чтобы вы родили для Бомона столь же прекрасных детей!

- Но судьба рассудила иначе, мой дорогой друг, - ответила она.

Он взял ее руку, и, посмотрев еще раз на детей, они вышли из комнаты.

- Вы дадите нам знать до того, как мы изберем новую невесту? Если бы вы могли вернуться к нам... - плелся он за ней.

- Я пошлю вам письмо немедленно, - пообещала она, не желая спорить с ним.

- Ведь вы не вернетесь, да? - сказал он.

- Я все время размышляю над словами посланца, Эдмон, но с каждым разом все более убеждаюсь в их истинности. Осман не мог солгать.

- Не могли бы" вы удовлетворить мое любопытство, cherie? Кто этот Осман, которому вы так доверяете? Насколько можно верить ему? Он был настоящим другом?

Скай на минуту остановилась, размышляя, сказать ли ему всю правду. "Почему бы и нет? - подумала она. - Возможно, это убедит его".

- Эдмон, - сказала она, - после смерти моего первого мужа я и Найл должны были пожениться. Но прежде, чем совершились все церемонии, я должна была съездить в Алжир. Мы хотели торговать с алжирским беем, а он, когда узнал, что во главе компании О'Малли находится женщина, настоял на том, чтобы встретиться со мной. Он передал вымпел для нашего корабля, который гарантировал безопасный проход через пиратские области, но вымпел был утрачен при шторме, и пираты напали на нас. Мы победили, но я была похищена с флагманского судна, а Найла, пытавшегося спасти меня, подстрелили. Я была уверена, что он мертв, и от горя утратила память. Меня как рабыню купил Халид эль Бей, известный как Великий сводник Алжира. Он предназначал меня в свой лучший бордель, но влюбился в меня и сделал своей женой.

Когда Халида убили, а заговор организовал его бывший друг, капитан крепости Касба, Джамиль, мне пришлось бежать из Алжира. Джамиль питал ко мне вожделение и хотел Заполучить сразу меня и богатство Халида. Я была беременна Виллоу, но это не остановило меня. "С помощью лучшего друга Халида, Османа, мне удалось превратить имущество Халида в золото и убежать из Алжира на корабле Робби с несколькими слугами всего за несколько дней до того, как кончился срок траура, защищавшего меня от Джамиля.

Теперь вы понимаете, почему я доверяю Осману? Раз он призывает меня, я должна ехать. Раз он говорит, что Найл жив, значит, он жив, и я разыщу его! Не только для себя должна сделать я это, но и для Патрика и Дейдры. Они имеют право на отца, и я имею право на мужа.

- Боже! - выдавил наконец Эдмон. - Вы удивительная женщина! Даже больше, чем удивительная, вы восхитительная! - Он остановился и, встав перед ней, взял ее руки в свои крошечные ручки. - Все, что вы сейчас сказали мне, cherie, останется между нами. Теперь я понимаю, почему вы так доверяете этому Осману, и... - он печально вздохнул, - я понимаю так, что вы не вернетесь, - Скорее найдите кого-нибудь для Никола, Эдмон. Не давайте ему слишком грустить обо мне, чтобы он не успел идеализировать память обо мне так, что никакая другая женщина не сможет удовлетворить его. Найдите ему кого-нибудь, кто сумел бы понять его и пестовать его боль. Кто сумеет оценить его и будет способен ждать его выздоровления. Инстинкт подсказывает мне, что это должна быть юная девушка, но такая, которая сможет удовлетвориться таким персиком, как герцог Бомон де Жаспра, который свалится ей на колени. Найдите кого-нибудь, кто смог бы полюбить его, Эдмон.

- Да, - ответил Эдмон безнадежным тоном. - Я найду кого-нибудь, кто полюбит его, и, с Божьей помощью, он тоже сможет полюбить ее. Бедная девушка, не позавидуешь ей, это не так просто. Не так легко будет завоевать Никола.

Они вышли во двор замка. Скай решила отплыть в сумерках, когда улицы Вилларозы будут уже пусты. О ее отплытии не было объявлено. Это будет трудно объяснить народу, но когда-нибудь придется объяснить. Она сказала Эдмону, что это следует сделать как можно позднее, чтобы выиграть время и дать возможность подобрать невесту для Никола.

- Пока здесь мои дети, я думаю, целую неделю меня никто не хватится. Конечно, слуги должны быть предупреждены.

Дейзи ждала ее с плащом и обернула его вокруг Скай, набросив капюшон так, чтобы никто из любопытных не мог узнать ее. Дрожащими пальцами Дейзи застегнула тяжелые золотые застежки в виде лягушек и отошла в сторону. В ее глазах блестели слезы, и Скай быстро обняла ее, упрекая:

- Ну, ну, Дейзи, перестань, ведь ты знаешь, я вернусь.

- Бог в.., в помощь, госпожа! - дрожащим голосом ответила Дейзи, после чего повернулась и бросилась в замок. Скай проследила за ней взглядом и сказала:

- Бедная Дейзи. Мы не расставались с тех пор, как она поступила ко мне на службу. Она даже была со мной в Тауэре. Позаботьтесь о ней, Эдмон, чтобы она и дети были в безопасности и в должный срок уехали.

Он кивнул, и Скай увидела приближающихся Робби и Никола. Герцог был одет в свои лучшие одежды, и темно-зеленый бархат выгодно оттенял его каштановые волосы и зеленые глаза. На шее была тяжелая золотая герцогская цепь Бомона с кулоном в виде золотого льва.

- Как вы хорошо выглядите, - сделала она искренний комплимент, когда он остановился перед ней.

- Как вы прекрасны, - сказал он в ответ, глядя ей в глаза, и сердце Скай болезненно сжалось. Его рука нежно откинула ее капюшон, чтобы он смог в последний раз взглянуть на нее, затем он наклонился и быстро и нежно соединил ее полураскрытые губы со своими. На длинное мгновение их глаза встретились, и затем он снова медленно надвинул капюшон на ее голову.

- Au revoir, mon coeur, - сказал он и, повернувшись, пошел в замок не оглядываясь.

- Идите к нему, - попросила Эдмона Скай.

- Да, - сказал Эдмон и, схватив ее руку, покрыл ее страстными поцелуями. Бог в помощь, cherie, - прошептал он и поспешил за дядей.

Молчаливый слуга помог Скай запрыгнуть в седло ее белой лошадки, другой слуга помог Робби. Они двинулись рысцой сквозь цветущий двор к подъемному мосту, Скай печально сказала:

- Я провела тут целый год, Робби! Какой ужас! Где же буду я еще через год, как ты думаешь? Будем ли мы с Найлом в безопасности в Ирландии?

- Господи, да кто же может знать, девочка моя? - Он не хотел расстраивать ее, видя, какой удар нанесло ей прощание с Никола. - Я могу обещать тебе только одно, Скай. Каким бы ни был этот грядущий год, он не будет скучным, потому что ты женщина, с которой не соскучишься! О Боже! Мне нравится быть рядом с тобой, Скай. Тут возможны две вещи: или я никогда не состарюсь, следуя за тобой, Скай О'Малли, или же состарюсь раньше времени! - Он ухмыльнулся. Представляю себе физиономию Сесили, когда она приедет сюда и не обнаружит нас. Она всегда говорила, что я устраиваю много шума из ничего, если это связано с твоими приключениями, Скай. Теперь она узнает, - он злорадно усмехнулся, - ну, теперь она посмотрит!

Часть 3

СЕВЕРНАЯ АФРИКА

Глава 7

Алжир сиял в полуденном зное. Солнце бликовало на темно-голубой воде гавани, отражаясь на белых зданиях города. "Чайка" бросила якорь недалеко от пристани. Робби не хотел отпускать Скай на берег, пока не убедится, что Джамиля нет в городе.

- Ты просто старая баба, - упрекала она его, пока он спускался в маленькую шлюпку, которая должна была доставить его к пристани.

- Ты смотришь в корень, именно баба! - огрызнулся он, нисколько, однако, не задетый ее словами. - Ты хочешь провести остаток дней рабыней у Джамиля?

- Скорее умру!

- Тогда я разыщу Османа, - сказал Робби ухмыляясь. - Да и ты уже слишком стара, чтобы разгуливать в прозрачных шароварах и жемчужном лифчике.

- Слишком стара?! - Скай выглядела разъяренной. - Я еще не...

- Да, да, как раз уже! - рассмеялся он. - Но не так, как ты думаешь, Скай, девочка. Потерпи, и я скоро вернусь. Она проследила взглядом за уменьшающейся шлюпкой, пересекающей полосу воды. Робби не составит труда найти Османа, так как знаменитый астролог купил дом Халида эль Бея, именно тот дом, откуда Скай бежала десять лет назад. Робби, старый торговый партнер Скай, отлично знал этот дом. Она могла видеть его даже отсюда, с корабля. Она пристально вглядывалась в этот дом, где была так счастлива когда-то. Интересно, сад так же прекрасен, как тогда? Скоро она узнает это.

Когда Брэн Келли вернулся в Девон за леди Сесили, Робби доверил молодому капитану собственный корабль, "Русалку", так как ему было нужно переправить груз, полученный в Турции, обратно в Англию. Поэтому в Алжир они отправились на "Чайке", капитаном которой был старый Шон Мак-Гвайр. Теперь старший капитан флота О'Малли сопровождал свою хозяйку, нервно мерившую шагами палубу корабля.

- Если вам суждено найти его - вы его найдете, - успокаивающе произнес Мак-Гвайр.

Она кивнула, ничего не ответив.

Немного погодя Мак-Гвайр, достав трубочку и зажав ее зубами, снова сказал:

- Найл Бурк - парень крепкий, это точно. Помню, как мы его треснули по башке наутро после вашей первой свадьбы, чтобы он был сговорчивей. Если потом голова у него и побаливала, он не жаловался.

- Если он здесь, - медленно произнесла Скай, - то хотела бы я знать, как он попал на побережье Северной Африки с пустынного пляжа в Ирландии?

- Ну, это знает ваш друг Осман, миледи Скай.

- Да, Осман... - Она снова посмотрела через гавань на белое здание на холме.

Время. Оно слишком медленно тянулось в Алжире, вспомнила Скай. Надо надеяться, что Робби поспешит. Путешествие из Бомона в Алжир было коротким, отняло всего несколько дней, но с каждым часом воспоминания о годе, проведенном в Бомоне, угасали все быстрее и быстрее, а воспоминания о Найле становились все более и более яркими. Вопросы начинали мучить ее, она сгорала от нетерпения попасть в Алжир и встретиться с Османом. Неужели это ловушка, расставленная Джамилем? Или все-таки Осман в самом деле послал за ней?

- Лучше бы вам переодеться, чтобы вы были готовы к тому времени, когда он вернется, - заметил Мак-Гвайр после долгого, или казавшегося таким, молчания.

- У меня еще есть время, - сказала она, не останавливаясь.

- Нет, миледи, времени нет. Смотрите! - И он указал на пристань. - Шлюпка сэра Роберта готовится к отплытию.

- Матерь Божья! - Скай ринулась в каюту и начала ставшими вдруг непослушными пальцами срывать свой морской костюм. Если бы она в самом деле хотела повергнуть Алжир в шок, ей следовало просто появиться на улицах города без покрывала и в костюме морского капитана. Развязав маленький тюк, так любовно упакованный Дейзи, Скай вынула роскошный кафтан бледно-лилового шелка. Вырез был вполне скромным, сам кафтан расшит лиловым стеклянным бисером, образующим полосу шириной семь сантиметров и длиной в двадцать, начинающуюся от шеи. Такая же бисерная лента охватывала каждый из широких рукавов. Накинув кафтан, она сняла простую ленту, стягивающую ее волосы, расчесала их и закрепила, чтобы они не падали на глаза, такой же лиловатой шелковой косынкой, с таким же бисерным узором, как и на кафтане.

Скай пошарила в тюке и нашла то, что было нужно, маленькую коробочку из слоновой кости, в которой - каждая в своем отделении - покоились маленькие коробочки из слоновой кости с краской и несколько щеточек. К, обратной стороне крышки коробочки было прикреплено зеркальце, так что она могла видеть себя. Она умело подвела глаза голубой краской и насурьмила ресницы. Ее губы и щеки не нуждались в пудре, так как Скай всегда цвела собственным цветом.

Закончив, она посмотрелась в зеркальце еще раз, и ее глаза расширились от удивления: на нее смотрела женщина, которая десять лет назад бежала из Алжира от наглых предложений капитана Джамиля. Это было жутко, но и ни капельки не страшно - ведь женщина в зеркале была не старше ни на один день той девятнадцатилетней, которой она тогда была. Да, пожалуй, глаза стали мудрее, овал лица изящнее, но больше никаких изменений. Скай содрогнулась и отогнала жуткое ощущение. Со щелчком захлопнулась коробочка, Скай встала, сунула ее в тюк и вышла из каюты.

Когда она поднялась на палубу, шлюпка Робби уже подошла к "Чайке". Он сам влезал на борт. Несколько секунд он стоял, не в силах вымолвить ни слова, потрясенный ее превращением. Затем схватился за голову, изображая изумление.

- Как тебе это удалось?! - вымолвил он.

- У меня то же чувство, - ответила она и затем спросила:

- Ты видел Османа?

- Да, его паланкин ожидает тебя. Мы получили разрешение пришвартоваться. "Чайке" дадут лучший причал. Похоже, авторитет Османа за эти годы вырос. Половина Алжира ничего не делает без его рекомендации, и говорят, что сам Дей даже не чихнет без его совета.

- Что он тебе сказал? - умоляюще спросила она.

- Мне - ничего, Скай. Он хочет видеть тебя.

Очень скоро они пришвартовались у оживленной пристани, где были корабли со всех концов света.

Воздух был напоен ароматами, стоял невероятный шум, какофония криков на всех языках мира. К моменту швартовки Скай успела добавить к своему костюму черный шелковый яшмак - длинное покрывало, ниспадавшее с головы до ног. Ее лицо полностью скрывало лиловое шелковое покрывало, прикрепленное к капюшону яшмака. Она выглядела настоящей мусульманкой, наряженной для выхода на улицу или путешествия.

Они встали рядом с турецкой галерой, и, когда порыв ветра приподнял покрывало, открывая лицо, прикованные к верхнему ряду гребцы разразились непристойными воплями и свистом. Кое-что она разобрала, большинство слов нет, но смысл их был однозначен. Она нахмурилась и с отвращением сказала:

- Господи, как я ненавижу эти галеры! Это отвратительно - приковывать мужчин к веслам, вместо того чтобы, благодаря разуму, использовать силу ветра и воды. Мак-Гвайр, узнайте, нет ли среди них англичан или ирландцев - они могли бы отправиться с нами на родину.

- А шотландцы или уэльсцы?

- Купите их всех, - сказала она кратко, - не важно, с какого из наших островов они попали сюда. Я не могу перенести мысли, что они погибнут в морском бою, неспособные освободиться от своих цепей!

Шон Мак-Гвайр кивнул.

- Сколько времени вы будете отсутствовать?

- Не знаю, но Робби вернется на судно сразу же, как только мы что-то узнаем. Освободите людей от вахт, насколько можно, но скажите им, что мне не нужны неприятности и я не хочу, чтобы кто-либо знал, что я в Алжире.

- На борту нет людей, которые бы вас предали, миледи, - с чувством заявил Шон Мак-Гвайр.

- И тем не менее напомните им об этом, - твердо сказала Скай.

- Есть, О'Малли, - спокойно ответил он, и она знала, что он выполнит ее приказ.

Она кивнула, выражение ее лица под покрывалом невозможно было разобрать. Она повернулась к сходням. Внизу их ожидал паланкин, и, вступив в него, Скай, казалось, вступила в прошлое, в ту жизнь, которая словно перестала существовать для нее со смертью ее мужа, великолепного Халида эль Вея. Паланкин был резным и позолоченным, занавеси из лазурно-голубого шелка, а внутри он был обтянут красным, золотым, лиловым и зеленым шелком. Подушки были из золотой парчи, Скай устроилась поудобнее, занавеси задернулись, скрывая ее. Робби была подана лошадь с роскошной попоной.

Паланкин несли восемь рабов, угольно-черных, одетых в широкие фиолетовые шаровары. Ноги с толстыми мозолями были босы, а грудь обнажена. Однако они не были покрыты маслом, что было в моде среди негров, и не носили украшенных драгоценными камнями ошейников, чтобы показать богатство хозяина.

По мере того как их процессия, покинув порт, начала подниматься по городским улицам вверх, в голове Скай стали возникать тысячи воспоминаний, пробужденные смутно различимыми сквозь газовую ткань занавесок домами, городскими звуками, запахами продуктов, разложенных на лотках торговцев. Она откинулась на подушки, и тут среди всех воспоминаний поднялось одно, наиболее яркое, - их с Халидом возвращение в Алжир после свадебного путешествия. Они были одеты в белое, а их изящные стройные охотничьи пантеры, хотя и на поводках, но все равно внушающие почтение, неслись по сторонам. Халид ехал на огромном белом жеребце, а она - на изящной золотистой кобыле с длинной белой гривой и таким же хвостом, его подарке. Скай вздохнула. Как ни проста была ее жизнь в качестве его жены, она не могла пожалеть о том, что случилось после, Осман сказал бы, что такова ее судьба.

Осман. В ее сознании появился образ этого человека, одним своим посланием перевернувшего всю ее жизнь. Насколько она помнила, он был невысок и вообще не производил особого впечатления до тех пор, пока вам не удавалось заглянуть ему в глаза. Ибо глаза Османа видели то, что другие люди увидеть не могли. Они видели дальше сегодняшнего дня и проникали в сердце и душу. Странные, восхитительные золотисто-коричневые глаза, которые всегда смотрели на нее с такой добротой. Глядя на лысую голову и добродушное лунообразное лицо Османа, мало кто мог представить мощь, которая скрывалась за этими глазами. Халид ее видел, и он всегда был другом астролога.

Когда они с Халидом поженились, он подарил каждому из шести приглашенных мужчин по рабыне. Она вспомнила, как они с Халидом выбирали этих рабынь, чтобы каждая соответствовала индивидуальности гостя. Для Османа она выбрала прелестную темную блондинку французского происхождения по имени Алима. И вскоре астролог сделал Алиму своей женой, и у них родилось несколько детей. Наверное, они были счастливы с Длимой, так как Осман не взял других жен и у него не было гарема из наложниц.

Внезапно паланкин опустился, занавеси раздвинулись, и, когда она выбралась из него, опираясь на протянутую руку, она увидела улыбающееся лицо астролога Османа.

- Добро пожаловать, дочь моя, - сказал он, и, посмотрев в этот момент в его глаза, она поняла, что ее поиск был не напрасен.

- Осман, - начала она, но он предостерегающе поднял руку, и она замолчала.

- Я знаю, тебе не терпится узнать, Скай, но сначала я должен устроить тебя. Раз уж ты здесь, несколько минут ничего не изменят. - Он повернулся к Робби, который слезал с лошади:

- Еще раз добро пожаловать, капитан. Мое сердце приветствует вас в моем доме. - Осман ввел их в дом, тот самый дом, где она когда-то жила с Халидом.

Скай бросила взгляд на квадратный зал прихожей: он был такой же, как и в ту ночь, когда она оставила этот дом. На мгновение ей показалось, что сейчас из сада войдет Халид и белые одежды будут, как обычно, развеваться вокруг его высокой фигуры. Она вышла в сад и остановилась. Слезы наполнили ее глаза, на мгновение застлав ей взор, прежде чем потечь по щекам. Апельсиновые и лимонные деревья стали пышнее, кипарисы подросли. Сделанный в форме буквы "Т" пруд с фонтанами и окружающими розовыми клумбами был прекрасен, как всегда. На одной из мраморных скамей в саду сидела женщина, окруженная детьми. Увидев Скай, она поднялась и пошла навстречу ей.

- Госпожа Скай? Ты ли это? - Перед ней стояла Алима, жена Османа. Увидев текущие по щекам Скай слезы, Алима бросилась к ней в объятия. - В этом доме мы с Османом были так же счастливы, как вы с господином Халидом. Это счастливое место, и я рада снова видеть тебя здесь.

Внезапно приступ ностальгии прошел, и Скай вырвалась из объятий Алимы, сказав:

- Когда я узнала, что должна вернуться в Алжир, то поняла, что сначала будет трудно вспоминать все. Но это уже прошло, Алима, и я благодарна тебе за гостеприимство.

- Позволь мне показать твои комнаты. Они выходят на сад, который, насколько я помню, ты очень любила. - Алима уверенно ввела Скай в дом и провела вверх по лестнице к двум светлым комнатам, расположенным в крыле дома, противоположном тому, в котором они жили с Халидом. Две молчаливые рабыни уже распаковывали ее скудный багаж. Третья поспешила навстречу с серебряным сосудом с розовой водой, чтобы госпожа омыла руки и лицо после долгого путешествия. Когда Скай закончила омовение, Алима повела ее назад в библиотеку Османа, где ее ждали астролог и Робби. Передав Скай мужу, Алима тихо исчезла.

Скай знала, что Осман ожидает от нее хладнокровия, и поэтому она спокойно села на подушки и терпеливо взяла в руки крошечную чашечку кофе, прежде чем вопросительно посмотреть на него.

Астролог спокойно вернул ей взгляд, и этот его взгляд странным образом поселил в ней чувство спокойствия. Только тогда он начал говорить:

- В городе Фесе у меня есть два племянника, сыновья моей покойной сестры Алиту, жены богатого торговца. Старшего зовут Кедар, он унаследовал богатство отца и дело, когда скончался мой шурин Омар. Кедар был уже взрослым, когда моя сестра зачала младшего сына. Гама-ля. Она умерла при его родах. Омар погиб незадолго до этого - норовистая необъезженная лошадь сбросила его, и он сломал шею. Однако его завещание осталось неизменным: он ждал рождения ребенка, а внести изменения необходимо было в зависимости от его пола - для мальчика они иные, чем для девочки.

Кедар всегда заботился о младшем брате, но так и не отдал ему долю от богатства отца. Мой старший племянник - человек волевой и непреклонный. Три года назад, когда Гамалю было пятнадцать, его увидела принцесса Турхан, дочь султана Селима Второго. Эта принцесса - женщина весьма необычная. Она появилась в Фесе двенадцать лет назад, став женой первого богача города. Когда муж умер, она унаследовала все его состояние. Она - турецкая принцесса, и ее слово - закон. Ее отец, очевидно, был рад сбыть ее с рук, так что никто не мог перечить ей.

В Фесе ее уважали за благоразумие и щедрость к бедным. Она очень влиятельна из-за своего рода и богатства. А это, как тебе известно, дочь моя, редкость в мире ислама. И хотя ее поведение часто шокирует, никто не может осмелиться возразить ей. У принцессы Турхан есть гарем из наложников. Фее святой город, и муллы были возмущены, но сделать ничего не смогли - она слишком могущественна. И вот когда она увидела Гамаля, она возжелала его, а узнав, кто он, пошла к его старшему брату.

Конечно, Кедар имел все права поступить так, но я до сих пор возмущен его поступком. Он продал своего младшего брата принцессе и, нужно добавить, за очень смешную сумму. Когда он сообщил мне об этом, я был в ярости, но Кедар объяснил мне, что мальчик привлекателен, но не слишком умен. Кедар сомневался, что он когда-либо смог бы занять место в семейном бизнесе, так что он принял самое выгодное для брата решение. И хотя я осуждал его поступок, все же следует признать, что это было мудрейшее решение для мальчика. Принцесса Турхан обожала и баловала его и наконец просто испортила Но вот несколько месяцев назад принцесса приобрела нового раба, который сопротивлялся ей с того момента, когда она положила на него глаз, и которым можно было управлять только под воздействием опиума. Принцессу завораживал и притягивал этот мужчина, который не желал обладать ею. Она сделала бы все, чтобы овладеть его душой и телом, но пока что это не удалось ей. Конечно, она могла бы его принудить силой, но это было бы совсем не то. Ей хочется любви. Мой племянник Гамаль говорит, что она просто заболела из-за этого нового раба.

Эта история заинтересовала меня, и я попросил его узнать поподробнее об этом новом рабе. Сначала он неохотно говорил с Гамалем, фаворитом Турхан. Однако в конце концов искренность моего племянника завоевала его доверие, и он сказал, что его зовут Найл Бурк.

Скай побелела, но Осман предупреждающе поднял руку: история еще не закончена. Скай отчаянно стремилась восстановить контроль над своими эмоциями, но в ее крови пели слова: "Он жив".

Найл Бурк рассказал Гамалю, что в своей стране, в Ирландии, он был аристократом, а у него была прекрасная жена по имени Скай и дети. Когда я это услышал, дочь моя, я сразу понял, что речь идет о тебе. Это могла быть только ты, ведь у кого еще есть такое звучное имя - Скай? Я уже собирался послать известие в Ирландию, но Гарун разузнал, что ты совсем недалеко - за морем, в Бомон де Жаспре, и замужем за герцогом. Почему ты вышла замуж за другого, когда твой муж жив?

- Все думали, что он мертв, - ответила Скай, обрадованная возможностью говорить. - Полагали, что его убила сумасшедшая монахиня и тело бросила в море. Королева Елизавета послала меня в Бомон де Жаспр ради политической сделки.

Осман кивнул:

- Найл Бурк помнил случившееся только отчасти, дочь моя. Он помнил, что на него напали, но следующее его воспоминание - о том, как он очнулся на судне, где его выходили, а потом продали на галеру как гребца. Несколько дней он ворочал веслом на палубе пиратского корабля, прежде чем попасть в Алжир, где его усмотрел работорговец из Феса, решивший, что им может заинтересоваться принцесса. Он откупил Найла у пиратов и отвез в Фее. Его предположение оправдалось, и когда принцесса Турхан увидела твоего мужа, она выкупила его. Однако он оказался не столь сговорчив, и хотя Турхан испробовала все, чтобы преодолеть его сопротивление, это ей не удалось. И вот теперь Гамаль рассказал мне, что его госпожа решила зачать от Найла ребенка. До этого она не позволяла себе забеременеть. Но ее несговорчивый раб сопротивлялся этому еще сильнее, чем прежде, и чем больше он упрямится, тем решительней становится принцесса.

- Но разве он не сказал ей, кто он? Что он может уплатить ей сказочный выкуп?

- Дочь моя, это Восток. Когда тебя купил Халид, разве ты думала, что он примет за тебя выкуп, хотя бы и узнал, кто ты? Принцесса купила твоего мужа потому, что он ей понравился, а не ради прибыли. Она и так невероятно богата. Даже если ты придешь к ней, расскажешь ей все и предложишь заплатить за возвращение Найла Бурка, она откажется.

Нет, тебе нужно самой поехать в Фее, и мой племянник Гамаль поможет тебе. Гамаль хотел бы, чтобы твой муж исчез из жизни принцессы, пока она не сошла с ума от страсти. Тут есть осложнение. Как я уже сказал, лорд Бурк не любит принцессу. Он упрямится и только разжигает ее все сильнее. Однако, как заметил Гамаль, он начинает падать духом. И из-за моей большой любви к тебе, Скай, я послал за тобой, ибо для того, чтобы убежать от принцессы Турхан, Найл должен получить надежду. И есть только один путь, который может привести к этому.

По мере того как Осман рассказывал, Скай чувствовала, что в ней пробуждаются старые инстинкты. Она была уже не Скай О'Малли, а скорее Скай Муна эль Халид, одна из именитейших дам Алжира.

- Но если Гамаль так любит принцессу, почему он сам не освободится от Найла? Существуют яд, удар кинжалом в темном саду, подушка на лицо - столько способов устранить соперника в гареме. Почему не прибегнуть к одному из них? Она все еще не могла избавиться от подозрений.

- Гамаль - мальчик нежный, - ответил Осман, - он знает, что смерть Найла может убить принцессу, особенно если выяснится, что он принимал в этом участие. Турхан потеряет сразу двух мужчин, которые много значат для нее. Мой племянник в самом деле любит принцессу. Если же Найлу удастся удрать, то принцесса будет в ярости и ее любовь превратится в ненависть. Оскорбленная женщина - страшное существо, дочь моя.

Скай кивнула: уж она-то знала правоту этого утверждения.

- Ты можешь устроить так, чтобы я попала в Фее? - спросила она. - Конечно, я возьму с собой своих людей. Много мне не нужно, но для спасения Найла мне нужны свои люди.

- Есть только один путь попасть в Фее, дочь моя, - сказал Осман. - Это священный город, и иностранцам, особенно женщинам, вход туда запрещен. Ты можешь поехать только в одиночку.

Скай была озадачена:

- Но если иностранцы, особенно женщины, не могут попасть в Фее, как могу туда попасть я, ради всего святого?

- Попасть в Фее ты можешь только как член семьи, глава которой - уроженец Феса. Ты попадешь в Фее вместе с моим другим племянником, Кедаром.

- Но как он сделает это? Он так благороден?

- Ты не поняла меня, Скай. Кедар - человек богобоязненный, он не нарушит табу родного города даже ради семейных связей.

- Как же тогда? - настаивала она.

- Крепись, Скай, ибо то, что я предложу тебе, не слишком тебе понравится. Есть только один путь, клянусь! - Голос Османа дрогнул, и у Скай засосало под ложечкой от дурного предчувствия.

- Как же? - повторила она. Осман вздохнул:

- Через два дня мой племянник Кедар прибудет в Алжир. Один раз в году он навещает меня, чтобы получить мой совет, как прожить будущий год. Он человек чрезвычайно чувственный, знаток женщин. Когда он приедет, я подарю ему прекрасную рабыню, которую зовут Муна, что на твоем языке означает "желание".

Прислушивающийся к разговору Робби вдруг не выдержал:

- Но как же, во имя семи джиннов, все это поможет Скай попасть в Фее?! - И он посмотрел сначала на Османа, потом на Скай.

Скай вдруг побледнела, и какое-то мгновение Робби думал, что она потеряет сознание. Наконец она спросила:

- Ты знаешь, чего ты требуешь от меня? Осман, наверняка должен быть другой путь. Ты не можешь требовать этого!

- Я изложил тебе ситуацию, дочь моя. Если есть другой путь - просвети меня, прошу тебя. Мне самому страшно просить тебя об этом, но это единственный путь. Сознание того, что ты рядом, поднимет дух лорда Бурка и придаст ему мужества. Время уже почти упущено.

- О чем вы оба говорите? - спросил Робби. - Ни слова не понимаю!

- Робби, Фее - священный город и закрыт для чужестранцев. Единственный путь попасть туда и спасти Найла, как считает Осман, это превратиться в рабыню. В этом качестве Осман подарит меня своему племяннику.

- Что?!

Скай чуть не расхохоталась, настолько неподдельно было выражение ярости на всегда бесстрастной английской физиономии Робби.

- Мне придется изобразить из себя рабыню, - повторила она.

- Это чушь! - проревел Робби. - Не может быть и речи об этом! Ты знаешь, что тебе придется делать в качестве рабыни этого Кедара? Ты не из тех женщин, которых покупают для того, чтобы они скребли полы или кухарничали! Ты спятила, Скай? И вообще, пока что мы знаем только то, что кто-то утверждает, что этого человека зовут Найл Бурк. А если это не он? Что, если это просто подставка, человек, знающий о смерти Найла и пользующийся его именем?

- Для чего, Робби? Какой в этом смысл?

- Чтобы получить выкуп, например.

- Пленников редко выкупают, капитан Смолл, - спокойно заметил Осман.

- Может, он этого не знает? - возразил Робби, пытаясь найти разумный аргумент против этой идеи.

- Я подумал о том, что вам придется предъявить более надежное доказательство, - сказал Осман. - Я попросил Гамаля раздобыть его. Этот человек, называющий себя Найлом Бурком, имеет рост выше ста восьмидесяти сантиметров, черные волосы и серебристые глаза. Он строен и силен, по словам Гамаля, он относится к людям, следящим за своей формой. В районе живота у него шрамы от ножа.

- Это Найл! - воскликнула Скай, и ее лицо осветилось радостью. - Он жив, Робби, он жив!

- Хорошо, - пробормотал, сдаваясь, Робби. - Пока Осман не упомянул о шрамах, я мог бы сказать, что это может быть кто угодно. Хорошо, пусть это Найл, но в таком случае он будет не очень-то рад тому, что для достижения Феса ты, Скай, пошла в гарем какого-то похотливого араба. И что с тобой будет, когда ты попадешь в Фее? Как ты сможешь спасти человека, заключенного в гареме, когда ты сама закрыта в таком же гареме? Ответь мне, Скай!

Скай посмотрела на Османа:

- Ну как, мой старый друг, продумал ли ты свой план дальше?

- Ключ к остальному - Гамаль, - Сказал Осман, - хотя он и принадлежит Турхан, она настолько добра, что дала ему полную свободу, как будто он не раб. Как ее фаворит он обладает определенным влиянием. Он приходит и уходит, когда захочет, управляет домом принцессы и домом своего брата. Это и позволит ему помочь тебе.

- Как быстрее всего выбраться из Феса? - спросила Скай.

- Текущая через Фее река впадает в Атлантический океан, но она не судоходна. Тебе придется вернуться тем же путем, через Алжир. Гамаль утверждает, что ему известна дорога, но все зависит от тебя: насколько ты станешь незаменима для Кедара.

- Как вы сообщаетесь с Гамалем, Осман? - полюбопытствовала Скай, зная, что между Фесом и Алжиром примерно шестьсот миль.

- Голубиной почтой, дочь моя, - улыбнулся Осман. - Птицы приносят письма, и мы пользуемся кодом, которому я обучил Гамаля еще в детстве. Тогда это его занимало, а теперь это позволяет нам обоим сообщаться, зная, что никто не поймет, о чем мы говорим. Несколько месяцев назад я был в Фесе и преподавал там в университете. Гамаль и я многое обговорили тогда, но до возвращения в Алжир я не знал, где ты. Не отправься Джамиль в Стамбул, я бы сам поехал в Бомон де Жаспр.

- Это ты устроил отъезд Джамиля? - Скай пристально посмотрела на своего друга.

Осман ухмыльнулся, и его темные глаза блеснули.

- Странно, конечно, - сказал он, не сознаваясь прямо, - что известие о появлении средства для лечения импотенции, в котором Джамиль оказался весьма заинтересован, появилось так вовремя. Скай посерьезнела:

- А видел ли ты Найла, Осман?

- Нет, - ответил он, жалея, что не может ее обрадовать. - Принцесса меня не знает, и в этих обстоятельствах я не мог попасть в ее дом. Гамаль навещал меня в доме брата или в моем доме при университете.

- Итак, ты собираешься сделать это? - спросил Робби, и Скай расслышала в его голосе тревогу. - Это полное безумие, ты ведь понимаешь.

- Найл жив, - ответила Скай, - мой муж, отец моих детей, жив! О, Робби, ты ведь знаешь, что значит наша любовь для нас. Я люблю его! Я всегда его любила, и он тоже любит меня. Я была вне себя, когда узнала о том, что Дарра убила его.., после всего того, что мы перенесли... И теперь я должна освободить его от рабства, в котором он оказался, так же как он освободил бы меня. Меня не удастся переубедить, Робби! Не пытайся!

Роберт Смолл опустил голову, погрузившись в отчаяние.

Возразить нечего, и в этой ситуации она была права. Действие по обычным, официальным каналам не приведет ни к чему в обозримые сроки. А скорее всего упрямая принцесса Турхан спрячет где-нибудь Найла, и в конце концов они вообще ничего не получат. Марокканский султан не посмеет обидеть могущественную и богатую дочь своего повелителя, турецкого султана в Стамбуле. Они не станут ссориться из-за неверного.

- Я поддержу тебя во всем, чем могу, Скай, - спокойно сказал Робби и обнял ее одной рукой. Из его глаз лились слезы.

Да и глаза Скай были полны слез, и она ответила хрипло:

- - Спасибо, Робби, спасибо!

- Итак, решено? - спросил Осман.

- Да. Когда прибудет твой племянник, подари ему рабыню по имени Муна. Но вот что, Осман. Не слишком ли я стара для этого? Я вовсе не та девочка, что была десять лет назад.

- Но выглядишь так же, - сказал Осман. - Капитан Смолл, разве не похожа она на девушку? Лицо у тебя молодое, и, думаю, несмотря на всех твоих детей, тело тоже молодо.

Скай хмыкнула:

- С последней нашей встречи, дорогой Осман, я родила еще четверых. Я в лучшей форме, чем обычно женщины моего возраста, но все же мне не девятнадцать лет.

- Не бойся, дочка. Мы скажем Кедару о детях. В его глазах это только придаст тебе новую ценность. Фази - семейный человек.

- Ради всего святого, кто это еще - Фази? - спросил Робби.

- Фази - это уроженец Феса. Вот я - фази, хотя прожил в Алжире дольше, чем в Фесе.

- Сколько вы дадите мне лет, когда будете дарить племяннику?

- Сколько тебе сейчас, дочь моя? - Двадцать девять.

- Тебе тридцать, - неучтиво поправил ее Робби.

- Робби! - Скай изобразила ярость. - Женщина имеет право немного уменьшить свои годы.

- Но не когда она имеет дело с Османом и дело идет о ее жизни и смерти! огрызнулся Робби. - Насколько я понимаю, наш старый друг хочет составить для тебя гороскоп, теперь, когда ты вспомнила свое прошлое.

Лицо Османа расплылось в улыбке.

- Ты прав, капитан. Десять лет назад, когда Скай была здесь и ничего не помнила, я мог составить гороскоп лишь частично, да и то используя иные свои силы. Он не мог быть точным. Теперь я могу составить точный гороскоп и составлю, если она даст мне точную дату рождения.

- Я родилась 5 декабря 1540 года, - ответила Скай, - и только в декабре мне исполнится тридцать лет, Робби! - чопорно улыбнулась она. Осман нахмурился:

- Я полагал, что ты родилась под знаком Овна. - И вдруг его лицо разгладилось. - Конечно! Теперь я понял! Ты зачата под знаком Овна! А родилась под знаком Стрельца - оба знака принадлежат Огню. Ты хорошо защищена. Знаешь ли ты час своего рождения?

- Девять минут десятого вечера, - ответила Скай.

- Позже я составлю твой гороскоп, - сказал Осман. - Мне нужно располагать полным знанием, прежде чем отправлять тебя в Фее. - Он повернулся к Робби. - Я думаю, нам следует распрощаться, капитан. Если Скай собирается исполнять свою роль, ей нужно время, чтобы подготовиться до приезда Кедара.

- Но когда мне ожидать Скай и Найла?

- Гамаль сообщит тебе. Но помни, до того момента, как Скай достигнет Феса, пройдет два месяца, а после этого она должна будет войти в контакт с Гамалем, что будет непросто. Итак, пройдет от трех до четырех месяцев, а может, и больше, прежде чем они смогут действовать и вернутся в Алжир. Придется тебе запастись терпением, друг мой.

- Возвращайся в Бомон, - сказала Скай, - и передай Никола, что я не вернусь. Немедленно отправь домой детей. Незачем мучить больше моего бедного Никола. Чем скорее следы моего пребывания в Бомон де Жаспре исчезнут, тем скорее он начнет думать о выборе новой невесты. Дети поедут через Францию до Ла-Манша, ведь я обещала им поездку в Париж. Затем Бран отвезет их в Англию. Я намеревалась детей Бурка сразу отправить в Ирландию, но будет лучше, если Брэн встретится с тобой сразу после того, как довезет их до Англии. Что бы ни случилось с одним из вас, лучше, если у них будет два опекуна. Дети Бурка могут остаться с твоей сестрой в Рен-Корте, Робби. Хлопот они не добавят, у них свои слуги, и я думаю, что леди Сесили они понравятся.

- Может, лучше мне остаться хотя бы до тех пор, пока ты не отправишься в Фее? - взмолился Робби.

- Нет, - ответила она. - Если мне предстоит убедить Кедара, что я всего лишь рабыня, пленница, мне нужно оказаться полностью отрезанной от моей настоящей жизни. Не так просто быть в услужении, Робби! - Ее голубые глаза смеялись, глядя на него, и он расхохотался.

- Ладно, - сказал он, - вижу, лучше мне оставить тебя в одиночестве, чтобы ты получше подготовилась к своей новой роли. Этому торговцу из Феса может не понравиться, если ты начнешь учить его, как вести торговлю. Во всяком случае, он не этого от тебя ожидает. - Но тут же он посерьезнел:

- Ты справишься, девочка? Ты не слишком рискуешь?

- Я рискую, отправляясь в Фее рабыней Кедара, - тихо ответила она, - но опасности избежать невозможно, Робби, и я это понимаю. Но я не боюсь. - Она наклонилась и поцеловала его.

Она не боялась - он это видел. Ее убежденность, что она сможет найти Найла и безопасно выбраться из Феса, сияла вокруг нее, как серебристая аура. Роберт Смолл молча помолился, чтобы это сбылось. Слишком многое она поставила на кон.

Он медленно встал и помог ей подняться.

- Ну хорошо, - сказал он, - я еду. Проводи меня до двери, и мы попрощаемся. - Он повернулся к Осману. - Осман, друг мой, ты идешь с нами?

- Нет, капитан. Я попрощаюсь с тобой здесь. Я знаю, что мы встретимся снова, верь мне, все будет хорошо. Да хранит тебя Аллах!

Робби кивнул:

- Ты никогда не ошибался. Осман. Я верю тебе. Скай и Робби вместе вышли к главному входу в жилище Османа. Говорить было уже не о чем, так что она просто обняла его и сказала:

- Будь осторожен, мой лучший друг.

- Это тебе следует беречься, - пробормотал он и по-отцовски заботливо обнял ее. - Господи, как мне не хочется, чтобы ты это делала, но я знаю, что ты не можешь иначе. Боже мой, девочка, возвращайся домой в целости и сохранности! - Он быстро отпустил ее и вышел. Она была уверена, что заметила в его глазах слезы.

Скай со вздохом повернулась и пошла назад в кабинет Османа. Он без слов протянул ей фарфоровую чашечку ее свежим кофе. Она медленно потягивала горячий напиток, пока не почувствовала, что обрела душевное равновесие. Увидев, что она пришла в себя, Осман заговорил снова.

- Среди моих рабов тебя никто не знает. Поэтому начнем сразу готовить маскарад. Тебя зовут Муна, ты рабыня, которую я хочу подарить моему племяннику, господину Кедару из Феса. Ты - пленница, но за столь прекрасных пленниц выкупа не берут. Год назад ты овдовела, и семья послала тебя в качестве невесты богатому флорентийскому торговцу. У тебя двое детей, но твой предполагаемый супруг был против того, чтобы дети приехали с тобой.

В Средиземном море твой корабль был захвачен пиратами, которые привезли тебя в Алжир, и я купил тебя. Ты прибыла ко мне одновременно с моим старым другом, капитаном Смоллом. Твой сундук, кстати, я вернул на корабль. Но я прослежу за тем, чтобы ты была одета так, чтобы возбудить желание моего племянника. - Он на мгновение задумался. - Муна, я ничего не забыл?

- Нет, господин мой Осман, - послушно ответила она.

Он улыбнулся:

- Отлично, дочь моя! Итак, следующие два дня старайся перевоплотиться в Муну. Эта история о твоем прошлом тебя устраивает?

- Она прекрасна, мой господин, но я хочу задать один вопрос. Ты так и не сказал, сколько мне лет.

- Ай! - Осман хлопнул себя по лбу. Потом кивнул ей и усмехнулся:

- Ты легко сойдешь за двадцатилетнюю, твоя кожа так сияет, что ты кажешься гораздо моложе своих лет. И еще. Ты должна принимать отвар, чтобы не забеременеть от моего племянника. Это чересчур!

- У меня есть свой отвар. Осман, но ты отослал его на корабль с моим сундуком, - рассмеялась она. - Он помогает?

- Пока я его принимала, со мной все было в порядке, - ответила она.

- Тогда я пошлю немедленно за ним, - сказал он. - Нет смысла менять лекарство. Теперь возвращайся в свою комнату, и я пришлю тебе портниху. Она за два дня снабдит тебя всеми необходимыми нарядами. Когда прибудет Кедар, ты будешь полностью готова.

Скай поднялась с шелковых подушек, низко поклонилась - Осману и вышла. Следующие два дня прошли в суматохе - портниха и ее помощницы сшили целый соблазнительный гардероб для прекрасной рабыни Муны. В доме Османа только его жена Алима знала, кто такая Муна на самом деле. Две женщины провели много часов, разговаривая в саду, окруженные детьми Алимы и Османа. Их было девять семь резвых мальчишек в возрасте от двух до девяти лет, и две девочки - одна семи лет, а другая в возрасте Патрика. Алима освежила познания Скай в области восточных обычаев - остальные провалы в знаниях можно списать на статус рабыни.

- Как выглядит Кедар? - спросила она Алиму.

- Я мало его знаю, - ответила та. - Осман очень ревнив, и мужчинам, даже его родственникам, не позволено появляться на женской половине дома. Конечно, я видела его: он очень красив, Муна. Он сантиметров на десять выше тебя и очень мощного телосложения, хотя и не толст. Однажды он поднял руки, и я увидела его кожу там, где солнце не добралось до нее, - она такая же белая, как твоя. Когда он впервые пришел к нам, я из любопытства встретилась с , ним глазами всего на секунду. У него столь же магнетический взгляд, как у его дяди, моего мужа. Глаза у него карие, .волосы темные. Черты лица приятные, лицо узкое, нос орлиный, губы - чувственные, хотя рот несколько большеват.

Скай удовлетворенно кивнула. По крайней мере он не противен.

- Он умен? - спросила она, думая, поймет ли Алима истинную суть ее вопроса.

Однако Алима благодаря своей крестьянской интуиции поняла.

- Да, он умен, очень умен. Подозреваю, что он обладает теми же способностями, что и его дядя, хотя Осман ничего не говорил об этом. Он чрезвычайно требователен ко всему своему, так что если он решит, что ты должна удовлетворить его, то ты должна в самом деле удовлетворить его, если действительно хочешь попасть в Фее. Он захочет обладать тобой полностью. Остерегайся его, он опасный человек.

Скай кивнула и наконец задала последний вопрос:

- А что, если он решит продать меня, Алима?

- Не бойся, Муна. Осман попросит, чтобы, если ты надоешь ему, он продал тебя ему назад, так как ты понравилась мне. Кедар не сможет отказать дяде в такой просьбе.

Слова Алимы окончательно успокоили Скай. Когда прибыл Кедар, женщины расположились у решетчатых окон на втором этаже, чтобы получше рассмотреть его, пока Осман принимал племянника в саду. Кедар двигался с грациозностью, напомнившей Скай охотничьих пантер, которые были у них с Халидом. Он высоко держал голову, и его поступь была одновременно легка и уверенна. Мужчины обнялись, и Осман, зная, что за ними следят женщины, откинул капюшон белого бурнуса Кедара.

- Дай мне взглянуть на тебя, о сын моей возлюбленной младшей сестры! сказал он, и Скай увидела надменный горбоносый профиль араба.

- Рад снова видеть тебя, дядя, - ответил Кедар, и Скай поразил низкий тембр его голоса - голоса человека, привыкшего приказывать.

- Ну что, Муна, достаточно? - прошептала Алима.

- Да.

- Тогда идем, скоро Осман пошлет за тобой, а я должна убедиться, что ты хорошо одета.

Осман провел Кедара в прохладную небольшую приемную. Мужчины устроились поудобнее на низких диванчиках, обтянутых красным бархатом, и в комнате немедленно появилась рабыня с серебряным сосудом с теплой розовой водой для омовения. Кедар смыл дорожную пыль с лица и рук и вытер их мягким льняным полотенцем. У него были длинные холеные пальцы аристократа, с ухоженными ногтями. Рабыня удалилась, а ее место заняли две другие: одна с подносом сладостей, другая - с кофейником и ручной мельницей. Она немедленно принялась за приготовление напитка. Когда горячий, крепкий кофе был подан Кедару и Осману, последний махнул рукой, и рабыни исчезли из комнаты, а Осман начал непринужденную беседу. После всех положенных приветствий Кедар расслабился. Осман сказал:

- Каждый год, когда ты приезжаешь ко мне, я дарю тебе что-нибудь. На этот раз это будет нечто особенное. Я знаю, как ты гордишься своим гаремом, и поэтому купил для тебя рабыню исключительной красоты. Сначала я не думал об этом, но когда увидел ее совершенно случайно, то понял, что это идеальное приобретение для твоей редкой коллекции красоток. Обычай предписывает тебе принять подарок, но если - Аллах не допустит этого! - девушка не понравится тебе, позволь мне выкупить ее у тебя.

- Если она так нравится тебе, дядя, зачем ты даришь ее мне?

- Ты не понял меня, Кедар. Лично мне она не нужна, но даже за столь короткий срок пребывания у меня она подружилась с моей женой, и я куплю ее для Алимы. Не думаю, правда, чтобы ты продал ее назад. Это - одна из самых прекрасных женщин, виденных мной.

- Она европейка?

- Да, англичанка.

- Блондинка?

- Нет, брюнетка, но какая! Кожа - цвета гардении! Хочешь посмотреть?

- Почему бы и нет? Спасибо за сюрприз, дядя! Ты знаешь, я не беру в путь женщин, а я уже месяц не был дома.

Осман хлопнул в ладоши, и мгновенно появился раб.

- Приведи рабыню Муну, - приказал он, и раб, кланяясь, удалился.

- Муна, - улыбнулся Кедар, - ты назвал ее Муна? Она столь прекрасна?

- Не думаю, чтобы мужчина, увидевший ее, не возжелал бы ее.

Кедар, заинтригованный, улыбнулся - он не мог представить дядю увлекающимся женскими прелестями. Так как он никогда не видел свою тетку без покрывала, то мог только подозревать, что она миловидна - ее дети были красивы. Он считал, что она француженка, хотя так и не осмелился спросить это считалось дурным тоном. Он выпил последний глоток кофе и кивнул дяде.

- Если эта женщина произвела впечатление на тебя, то она в самом деле замечательна, - холодно заметил он. Осман чуть заметно снисходительно усмехнулся и сказал:

- Тебе не придется долго ждать, чтобы убедиться в этом, племянник.

Едва прозвучали его слова, как открылась дверь и вошла Скай. Она вошла, опустив голову, и сразу же рухнула на колени, склонившись в поклоне. В этом положении Кедар почти ничего не мог увидеть, кроме довольно соблазнительной округлости бедра. Осман заметил его разочарование и приказал:

- Встань, Муна.

Она быстро поднялась, не говоря ни слова, и встала с опущенной головой.

- Подними голову, - скомандовал Осман, и Скай медленно, робким движением подняла голову. У Кедара перехватило дыхание, когда он встретил взгляд ее сапфировых глаз, и Осман еще раз улыбнулся про себя. Его племянник клюнул, как глупая рыбешка на лакомого червяка. Не зря говорят, что женщины - его слабость.

- Вот твой новый хозяин, Муна, господин Кедар.

- Господин, - прошептала она, и он наклонился, чтобы расслышать ее. Тут он вдохнул соблазнительный аромат ее розовых духов, которые, он понял это инстинктивно, были именно ее запахом. Она сама была совершенной розой.

- Сними одежду, - резко приказал Осман, и Скай испуганно взглянула на него, слегка покраснев.

- Нет, нет, дядя, это лишнее, - сказал Кедар. Он протянул руку, коснувшись руки Скай, его пальцы погладили округлость ее плеча. - Она робка, не нужно принуждать ее. Потом она откроет мне свои прелести. Разве не так, моя прекрасная Муна? - Его пальцы продолжали ласкать ее.

- Да, господин, - тихо сказала Скай и слегка дрогнула, пытаясь справиться с внезапным приступом страха, охватившим ее. Нет, это был вовсе не толстый похотливый ленивый купец, которого легко подчинить прекрасной женщине. Его ореховые глаза слишком напоминали глаза самого Османа - они пронизывали и выпытывали. Зачем она согласилась на этот безумный план? Не похоже, чтобы он сработал, - попав в Фее рабыней этого мужчины, она пропадет, как птица в сетке птицелова! Но тут перед ее мысленном взором снова предстал ее любимый, ее Найл. И, глубоко вздохнув, она преодолела слабость.

- Отошли ее ко мне, дядя, - сказал Кедар и, понизив тон, добавил так, чтобы услышала только Скай. - Я не заставлю тебя долго ждать, моя прекрасная Муна. Скоро ты научишься не бояться меня.

- Иди, Муна, - приказал Осман. Она повернулась и, низко поклонившись каждому мужчине, покинула комнату.

- Она великолепна, - тихо сказал Кедар, когда дверь за Скай закрылась. Но разве могут слова выразить мою благодарность? И кстати, почему она так хорошо говорит на нашем языке, если ее пленили сравнительно недавно?

- Хозяин бань, где я увидел ее, купил ее на корабле, который захватил ее. Она была так грязна и выглядела так отвратительно, что главный евнух Дея прошел мимо. Этот глупец не рассмотрел под слоем грязи ее красоту, но банщик оказался глазастее. Она еще не привыкла к рабству, и пришлось потратить несколько месяцев на то, чтобы укротить ее и приучить к новому состоянию. Боюсь, она еще несколько строптива, но зато так прекрасна, что я не устоял. Банщик похвалил ее за понятливость, ему только дважды пришлось проучить ее. На ней не осталось следов, и она достаточно быстро поняла, что не правильное поведение повлечет жестокое наказание. Вот в банях-то она и выучила язык. Она говорит на нескольких европейских языках. Она явно образованна, хотя неясно, почему ее семья так воспитала ее. Ведь это всего лишь женщина!

- Верно, - ответил Кедар, - зато, как я понял, умная женщина гораздо привлекательней, чем глупышка, умеющая только раскидывать ноги и лепетать вздор. Ее ум придает ей больше привлекательности.

- Но я купил ее за красоту, - несколько огорченным тоном заметил Осман.

- И именно этим я собираюсь насладиться как можно скорее, о дядя, но сначала нужно смыть с себя пыль долгой дороги между Фесом и Алжиром.

- Ты пообедаешь со мной?

- Только не вечером, дядя. Вечером я воспользуюсь твоим великолепным подарком, ведь у меня целый месяц не было женщины. Шлюхи в караван-сараях не годятся даже для погонщиков верблюдов, и все они больны. Я к ним не прикасался.

- Ты знаешь, где у нас баня, племянник. Алима распорядилась, чтобы рабыни были готовы. Они тебя ждут. Итак, наслаждайся. А завтра мы поговорим.

- Дядя, твое гостеприимство щедро, как всегда, - сказал Кедар. Он покинул комнату и поспешил по коридору к бане, пристроенной Османом к дому. Девушки-рабыни уже ждали его, как сказал Осман, и быстро раздели его. Это были хорошо знакомые ему негритянки. Он весело шутил с ними, пока их умелые, опытные руки намыливали и скребли его. В конце концов, мыть хозяина и его домочадцев или гостей, которых присылал хозяин, было их ремеслом. Зная, что Кедар - мужчина темпераментный и что после долгого пути похоть должна одолевать его, как жеребца в стаде кобыл во время течки, они нежно поддразнивали его, в то время как его орган набухал под их пальцами. По прошлым приездам господина Кедара они знали, что он склонен утолять свой голод даже со скромными банщицами, и надеялись На его благосклонность и на этот раз.

Однако сегодня их ждало разочарование. Он понимающе усмехнулся и покачал головой.

- Ax, - сказала старшая, полная девушка по имени Нигера, - господин Кедар хочет сберечь свою мужскую силу для этой новой рабыни, Муны. Это ее уязвит сегодня его могучее копье.

Остальные захихикали, прикрывая рты ладонями, когда Кедар радостно кивнул.

- Что ты знаешь о ней? - с любопытством спросил он.

- Ее привезли недавно, и она подружилась с Алимой. Она женщина красивая и мягкая, судя по бане. Она в основном проводит время с госпожой и детьми.

- К детям она очень нежна, - добавила другая банщица. - Говорят, в прошлой жизни у нее были дети. Как-то я увидела, что она вздыхает, глядя на младшую дочь госпожи Алимы, и она такая печальная!

Банщицы кончили скрести Кедара, сполоснули его чистой водой. Затем занялись его щетиной, так как он пожелал гладко побриться. После этого они отвели его в ванну с горячей водой, чтобы он отмок и его уставшие за время пути мускулы расслабились. Он, раздумывал над услышанным. Итак, Муна не девственница, хвала Аллаху, - сегодня ему не хотелось возиться с девственницей. Ему нужна женщина, сведущая в страсти, даже если она заупрямится, с помощью нежности и настойчивости ее легко уговорить, она быстро сдастся. Пока он размышлял о соблазнительном подарке дяди, на его устах бродила почти плотоядная улыбка, Она была одета изысканно, но при этом просто. На ней были широкие шаровары из полупрозрачного розового шелка, пронизанного серебряными нитями, с широким вшитым поясом и завязками на ногах. Они низко сидели на бедрах, оставляя обнаженной полоску между ними и такой же розовой шелковой открытой безрукавкой-болеро, отделанной по краям серебряной тесьмой, едва прилегавшей к нежным окружностям ее груди. О, как хотелось ему увидеть эту грудь! Но нежная краска стыда, появившаяся на ее щеках, когда дядя приказал ей раздеться, умилила его. На ней, конечно, не было украшений - ведь у нее еще не было хозяина который подарил бы драгоценные игрушки. Да, подумал он, ему придется потратить целое состояние на драгоценности. Он улыбнулся в предвкушении ее восторга от тех даров, которые она получит от него. Ее черные волосы были стянуты сзади розовой лентой, украшенной жемчугом, и ему захотелось развязать ее и запустить пальцы в ее гриву.

Напряжение внизу живота сигнализировало о том, что его фантазии снова возбудили его. Тихо ругнувшись, он попытался отвлечься от мыслей о своей новой прекрасной рабыне и начал про себя повторять суры Корана. Это было прекрасное средство. Мужчина не должен позволять женщине проникнуть в свое сердце так глубоко, чтобы он не мог обойтись без нее. Через несколько минут Нигера похлопала его по плечу:

- Пора, господин.

Он вышел из мраморной ванны и по мозаичному полу прошел в другую, светлую и прохладную комнату, где молчаливые рабыни принялись подстригать его волосы и ногти. Затем он лег на скамью для массажа и отдался опытным пальцам Нигеры. Через час она помогла ему сесть и подала чашечку горячего сладкого турецкого кофе. Он осторожно потягивал напиток из полупрозрачной фарфоровой чашки, чувствуя себя освеженным и вполне готовым к долгой вечерней встрече с Муной.

Встав, Кедар раскинул руки, и рабыни завернули его в просторный кафтан. Он сунул ноги в подставленные мягкие туфли без задников и, благодарно улыбаясь банщицам, покинул баню и направился в свои комнаты. При его появлении евнух распахнул дверь как раз вовремя, чтобы он прошел в главный зал.

Это была большая побеленная комната, облицованная черными, белыми и красными плитками, образующими геометрический орнамент. Слева - три окна, украшенные лепниной. Большая часть выстланного прохладной красной плиткой пола покрыта толстым красно-голубым ковром, пронизанным золотистыми нитями. На другой стороне комнаты стояли низкие диваны без подлокотников, обтянутые красной парчой, с мягкими пухлыми белыми подушками, вышитыми золотом. В центре находилась медная жаровня на ножках, а с потолка свисала такая же медная лампа с янтарными стеклами. Около диванов стояли низкие полированные круглые столики, на которых возвышались медные лампы поменьше, с причудливо закрученными фитилями.

Напротив двери располагался бархатный красный альков, в котором стояла широкая кушетка, обтянутая красным бархатом и парчой. Стены вокруг также были затянуты красным бархатом. Кушетка застлана красно-золотым парчовым покрывалом с затейливым геометрическим узором. По краям кушетки и у стены были навалены огромные разноцветные пуховые шелковые подушки. На выложенной плиткой ступени, ведущей к кушетке, также лежала длинная красная бархатная подушка с шелковыми кисточками.

Она должна ждать его здесь. Он поискал ее взглядом и увидел, что она спит, растянувшись на кушетке в алькове. Кедар решил быть сегодня вечером снисходительным, но в дальнейшем ей придется понять, какое место отведено ей в его жизни. Женщины не могут вертеть им, как Османом. Он некоторое время стоял у входа, глядя на нее, а затем подошел и, опустившись на колени на подушки, стал внимательно рассматривать ее. Да, дядя прав: она красавица. Чтобы понять, как мягки ее волосы, ему не нужно было прикасаться к ним. И ее кожа! О Аллах! Протянув руку, он приподнял краешек ее болеро, обнажив кусочек груди. Он долго созерцал ее окружность, не прикасаясь к коже. Больше всего ему нравилась ее совершенная круглая форма, а дерзко торчащий маленький розовый сосок завораживал его. В прикосновении не было нужды - его опытный взгляд сразу определил, как мягка, гладка и нежна ее кожа, как упруга грудь.

И тут Скай открыла глаза. Прежде чем она в притворной скромности прикрыла их снова длинными ресницами, ее голубые глаза на мгновение встретились с глазами Кедара, и онулыбнулся уголками губ. На эту долю секунды она заставила его почувствовать себя мальчишкой, застигнутым как раз тогда, когда он изготовился совершить что-то гадкое. То, что она оказалась способной на это, даже почти не зная его, поразило его.

- Не надо порицать меня за созерцание твоей красоты, моя прекрасная Муна, - сказал он. - Твое лицо и грудь заворожили меня.

- Нужно ли так хвалить меня, господин Кедар? - ответила она. - Я всего лишь твоя ничтожная рабыня.

- Твой ответ безупречен, - сказал он. - Но знаю, что ты не веришь своим словам.

- Я не родилась рабыней, господин Кедар.

- Но теперь ты - самая прелестная рабыня, и я возношу хвалу Аллаху за то, что он привел тебя ко мне, Муна. - Ему было приятно, что рабство не сломило ее дух. Скай же улыбнулась про себя. Она решила быть не столь послушной с этим человеком - это быстро надоест ему. Но его следующие слова заставили ее вздрогнуть:

- Разденься для меня, Муна. Я хочу видеть твою красоту, а не догадываться, что скрывает прозрачный шелк твоего очаровательного костюма.

Скай не смогла превозмочь пронизавшую ее дрожь. Настал момент, более всего страшивший ее, ибо после этого пути назад не было. Еще раз она спросила себя, не сошла ли она с ума в своей попытке освободить Найла? Несмотря на все сказанное Османом, она может и не найти его.

Что, если к ее прибытию в Фее он будет мертв? Нет ничего страшнее женщины, разъяренной отказом мужчины, которого она возжелала, а принцесса Турхан всесильна. У раба нет прав - его можно убить просто потому, что хозяину это доставляет удовольствие. В какое-то мгновение она уже было решила бежать к Осману, просить его прекратить этот маскарад, но с ужасом поняла: слишком поздно.

Она молча соскользнула с кушетки, держась к нему спиной. Одним движением, столь грациозным, что он даже не смог понять, как она это сделала, Скай сдернула с себя маленькое болеро и уронила его на пол. Сидя на кушетке, Кедар восхищенно созерцал изысканные очертания ее длинной спины. На ее коже не было ни единого изъяна, она была чиста, как нетронутый пергамент. Скай медленно распустила пояс шаровар и, когда они соскользнули к ее лодыжкам, вышагнула из них. Она повернулась к нему, так что он успел мельком увидеть ее грудь и живот прежде, чем она склонилась перед ним, уткнувшись головой в ворс ковра.

- Что прикажет мой господин? - прошептала она. Овладеть. Эта мысль пронеслась в его сознании: он должен овладеть ею, прыгнуть с кушетки, бросить ее на ковер и овладеть. Вместо этого он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Он не был сторонником торопливости в страсти, но должен был признаться себе, что еще ни одна женщина не вызывала в нем такого приступа страсти, как эта. Возможно, всему виной долгое воздержание, но Кедар знал, что оно ни при чем. Он не забывал свой гарем, иногда посылая в одну ночь за двумя-тремя женщинами, но он не был и несдержанным глупцом, который и дня не может провести без теплой и страстной женщины.

- Встань, - приказал он и с наслаждением наблюдал за тем, с каким изяществом поднялась она на ноги.

В свою очередь, она наблюдала сквозь полуопущенные ресницы за тем, как он встал с кушетки и подошел к ней, остановился и долго созерцал ее, время от времени приказывая ей принять ту или другую позу. Она молча подчинялась.

- Повернись, Муна. - И она ощущала почти физически, как его глаза скользят по ее плечам вниз, к ягодицам, и потом вдоль ног. - Еще повернись. - Его взгляд скользнул от ее лодыжек по ногам, к припухлости жемчужного холма Венеры. Он видел, что расщелина под ним длинная, глубокая и изящная, что в соответствии с гаремной наукой выдавало в ней темперамент. Он перевел взгляд на ее круглый живот, на стройную, изящную талию, на ее грудь. - Подними руки, - приказал он. - Заведи их за голову.

Ее груди поднялись, и он смог полностью рассмотреть их. Никогда еще Скай не чувствовала себя столь униженной, как сейчас, когда его глаза пожирали ее округлости. Она с горечью подумала, что не хватает только того, чтобы он потребовал раскрыть рот и осмотрел ее зубы. До этого момента она еще не понимала, как чудовищно унизительно рабское состояние. Да, она была рабыней Халида эль Бея - но только формально, и после свадьбы он сразу освободил ее. И Халид никогда не обращался с ней так: он с самого начала был влюблен в нее. Кедар - нет. Им правила не любовь, а похоть, он наслаждался своим новым приобретением. Об этом и говорил методичный осмотр.

Однако Кедар вовсе не был безразличен к новой рабыне. Он заметил, как ее щеки покрылись румянцем от возмущения, когда она молча выполняла его команды. Он заметил, как учащенно забилось ее сердце, отчего колыхалась ее грудь и запульсировала жилка на горле. Он заметил, что она слегка дрожала, хотя и пыталась стоять неподвижно, как статуя. Да, ее дух не сломлен, и он был рад этому! Он не сломает ее - а только укротит, хотя укротить полностью дикое животное невозможно. И удовольствие от предвкушения этого наслаждения окатило его, как целительный бальзам.

Протянув руку, он впервые коснулся ее. Коснулся так, как коснулся бы своей кровной арабской кобылы, чтобы приласкать. Медленно, осторожно он провел рукой от плеча до ягодиц.

- Не бойся, моя прекрасная Муна, - сказал он низким бархатным голосом. Однако Скай не смогла удержать приступа легкой дрожи - его тон напомнил ей мурлыканье сытого кота. Крепко охватив ее за талию, он привлек ее поближе, и его губы мягко коснулись ее губ. Потом, к ее удивлению, он отпустил ее, но в это время его вторая рука плотно охватила ее грудь. Ее рука инстинктивно дернулась, чтобы сбросить его руку, но он циничным тоном предостерег ее:

- Нет, Муна, это мое право - теперь ты принадлежишь мне. Я буду осторожен, моя прелесть, но ведь ты не девственница, чтобы бояться меня. - Он развязал шелковую ленту на ее голове, и ее длинные черные волосы упали на плечи.

- Ты чужой, - прошептала она. К собственному удивлению, Скай осознала, что и в самом деле боится этого мужчину, но самое ужасное - не понимала почему.

- Это не важно, - ответил он. - Ты моя, ты прекрасна, и я тебя хочу. - Его большой палец непрерывно поглаживал ее твердеющий сосок, и Скай пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не застонать. - У тебя прекрасная грудь, продолжал он, - посмотри, Муна, как идеально легла она в мою руку, лишь немного переполняя ее. Да, пожалуй, у тебя самая прекрасная грудь из виденных мной. - Он улыбнулся ей. - Банщицы сказали, что ты не девственница и вроде бы у тебя есть дети. Ты была замужем, моя прелесть?

- Да, господин, я вдова. У меня два маленьких сына, которые теперь осиротели и отданы на милость родственникам моего умершего мужа. - Она печально склонила голову.

- Ты вскармливала своих детей?

- Немного, господин. Их отдавали кормилице, так как в моей среде женщины должны были посещать двор вместе с мужьями. Я не могла одновременно кормить детей и появляться при дворе.

Так она столь знатного рода! Это произвело впечатление на Кедара и понравилось ему. Он решил, что она непременно будет иметь детей от него. Но уже сейчас его страсть к ней была так велика, что он решил: она не будет тратить время на их вскармливание. Ведь она может вскармливать его. Его мать кормила его молоком до шести лет, и вкус женского молока, которое так нравилось ему, не забылся и по сей час. Мысль о том, что он может одновременно находиться внутри Муны и пить ее молоко так возбудила его, что он бессознательно крепко сжал ее грудь в руке. Скай вскрикнула от боли, и внезапно пришедший в себя Кедар принялся нежно гладить ее, приговаривая:

- Прости меня, Муна, моя прекрасная, я просто потерял рассудок от вида твоих прелестей. - Он начал сосать ее грудь, время от времени цокая языком и осведомляясь, не оставит ли он синяки на ее нежной коже.

"О Боже! - подумала Скай. - Для него я всего лишь вещь! Он чувствует лишь потребность во владении мной, только желание насытить свою страсть!"

Рука Кедара вернулась к исследованию ее тела, он начал поглаживать ее трепещущий живот. Его прикосновение обжигало Скай, как огнем, но его страстная ласка возбуждала в ней только страх. "Знал ли Осман, что за человек его племянник?" - подумала она. Он не удовлетворится ее телом, он пожелает пойти дальше, он захочет ее. Ее душу и ее разум вместе с ее телом. Сумеет ли она противостоять ему? Ее тело уже начинало предательски отвечать на его прикосновения.

Его пальцы двинулись к началу расщелины внизу живота, они медленно двигались вверх и вниз, очень нежно, но настойчиво. "Нет, я не должна допустить этого", - мелькнула в ее голове мысль, но ее ноги стали словно ватными, и тут он спросил:

- Скажи мне. Мука, как это было впервые? Он был нежен? Тебе понравилось?

- О господин... - Ее стыдливость была потрясена этим вопросом, и она почти зарыдала, вспомнив Найла и как он это сделал с ней впервые.

- Скажи! - прошептал он ей на ухо. Его язык осторожно прикасался к внутренности ушной раковины, а пальцы проникали все глубже в ее пещеру, стремясь извлечь мед из потаенных глубин ее разгоряченного тела.

- Д-да.., он был нежен, - прошептала она в ответ, - да, мне понравилось.

- Он был хорошим любовником, моя прекрасная Муна?

- О господин, я была девушкой, когда вышла замуж. У меня был только один мужчина. Откуда же мне знать? - Это соответствовало легенде, которую сочинил Осман, и ей следовало придерживаться ее в деталях, иначе Найл погиб.

Кедар, довольный, улыбнулся. Это он и хотел услышать, ему не хотелось иметь дело с ветреницей, каковы большинство замужних европеек. И хорошо, что ее муж был нежным и ласковым любовником, к тому же единственным ее мужчиной. Значит, она не боится секса, это хорошо. А если ее муж и был хорошим любовником, это не важно - Кедар все равно лучше. К рассвету у нее будет с чем сравнивать - и он уверен, что ее предыдущий повелитель от этого сравнения проиграет.

От его ласки она уже оказалась в полубессознательном состоянии, так что ему пришлось взять ее на руки и, поднеся к кушетке, положить на нее. Прикрыв глаза ресницами, она смотрела за тем, как он освобождается от своего белого одеяния. Она оценивала его мужские достоинства точно так же, как и он оценивал ее перед этим. Он был выше ее примерно на десять сантиметров, но у него была мощная грудь, узкая талия и крепкие ноги. Кожа бледная, и он был почти безволос. Его мужское достоинство было гораздо крупнее того, что можно было бы ожидать. В полувозбужденном состоянии оно оказалось очень длинным, и она с трепетом заметила, какое оно толстое. Его толстый розовый обрезанный наконечник напомнил ей конец тарана.

Он заметил ее испуг и, ложась на кушетку рядом с ней, прошептал:

- Не бойся, Муна, твои сладостные ножны воспримут меня целиком и пожелают о большем, клянусь тебе! - Он начал осыпать ее лицо: виски, закрытые веки, круглые щеки, упрямый подбородок, уголки дрожащих губ - сотнями мелких поцелуев. Руками он крепко прижимал ее к бархатному покрывалу кушетки. В них чувствовалась такая сила, что она поняла: он может переломить ее, если захочет. Теперь он целовал ее в губы, и его поцелуи требовали ответа, который, как она знала, ей придется дать, и единственным способом правильно сделать это, было отдаться страсти. "Найл! - вскрикнуло ее измученное сердце. - Прости меня, дорогой! Но я должна это сделать, чтобы спасти и вернуть тебя ко мне, к нашим детям!"

И она поцеловала Кедара. Поначалу робкий, постепенно ее поцелуй становился все настойчивее.

- Муна, Муна, - пробормотал он, почти не отрывая своих губ от ее, и низкий тембр его голоса заставил ее содрогнуться. Она раскрыла губы, и его язык быстро пробежал по ним. Ее дыхание прерывалось легкими стонами, когда его язык скользил по ее щекам, по стройной шее. Когда его губы нащупали пульсирующую впадину на ее горле, он зарылся в нее, рыча, и снова напомнил ей этим дикого кота. Он начинал пугать ее: это было животное, сильное, хищное и полностью уверенное в себе и своей мощи, источающее свой мужской аромат.

Внезапно его язык оказался внутри ее рта, осторожно исследуя его внутренность. Скай простонала, стараясь ускользнуть от пламени его страсти, но он крепко держал ее. Да, битва между ними должна длиться бесконечно, и предчувствие этого действовало на Кедара как возбуждающее средство. Ее язык стремился избежать его, но он поймал и начал сосать этот лакомый кусочек. Его рука снова нашла ее извилину, два пальца скользнули вниз и начали двигаться там вперед и взад, пока она не вскрикнула слегка, ощутив свой первый оргазм. Усмехнувшись, он вынул свои пальцы и прижал один из них к ее губам:

- Попробуй, моя прекрасная Муна, попробуй свой собственный мед. - Она повиновалась, слизнув соленую влагу с его пальца, и зачарованно следила, как он начал облизывать второй палец. Затем он медленно провел обоими влажными пальцами по ложбинке между грудей, гипнотизируя ее своими карими глазами. Скажи, что тебе это приятно, - потребовал он.

Скай притворилась смущенной.

- О господин, - тихо сказала она, - женщины в банях учили меня, что самое важное не то, что прият но мне а что приятно тебе. Меня учили, что долг женщины - удовлетворять мужчину, делать все для его удовольствия. Это ведь верно?

- Для некоторых - да, - улыбаясь, ответил он. - Но я думаю, что мужчине приятней победить женщину. Иногда я буду разрешать тебе, моя прекрасная Муна, услаждать меня, но только когда я захочу этого. Не опасайся, моя прекрасная, что ты разочаруешь меня. - Его пальцы медленно поднялись вверх по ложбинке. Сегодня, - сказал он, - я хочу узнать тебя. Что тебе приятно, что тебя возбуждает, как реагирует на ласки твое тело. Скажи мне, что делал твой последний господин, когда вы любили друг друга.

- Мы.., мы просто занимались любовью, - ответила она робко, решив, что ее непросвещенность в этой области порадует его.

- Он касался тебя?

- Да.

- Твоей груди? Он возбуждал тебя?

- Д-да...

- А еще?

- Что может быть еще, мой господин? - Голубые глаза Скай были так невинны, но внутри она сжалась - до чего он может дойти в своих расспросах? Нормален ли он или же из тех, кто получает наслаждение, причиняя боль?

Лицо Кедара осветилось довольной улыбкой.

- Еще многое, очень многое, моя прекрасная рабыня, чем то малое, что ты поведала мне. Я могу открыть тебе целый новый мир, и я сделаю это!

В углу дивана покоилась квадратная плетеная золотая корзина без ручки, в которой стояло несколько сосудов из разноцветного мрамора и алебастра. Не глядя он достал один из них, узкогорлую бутыль с серебряной пробкой. Он открыл его, и Скай почувствовала сильный, смутно знакомый запах.

- Мускусная роза, - сказал он, заметив, ее любопытство. - Это особый состав для кожи. Ляг на живот, и дай мне намазать тебя.

Скай перевернулась и легла, напряженно ожидая его прикосновений. Они оказались нежными, но сильными. Он согревал жидкость в своих руках, чтобы не причинить ее чувствительной коже неприятных ощущений, а потом уверенными, широкими движениями наносил на ее спину, начиная от ягодиц и до шеи, разминая по пути мышцы. Его прикосновения были странно успокаивающими, так что она даже начала чувствовать себя комфортно. "Какой он странный", - подумала она. Она думала, что, возбудившись, он сразу оседлает ее и насытит свое желание. Вместо этого он нежно массировал и, казалось, вовсе не торопил ее. Да, пожалуй, не столь уж страшно побыть его рабыней несколько недель, пока она не найдет Найла и не разработает с Гамалем план бегства из Феса.

- Тебе нравится это, Муна? - прошептал он ей на ухо. Потом, откинув ее длинные волосы, нежно пощипал ей губами шею.

- Да, господин, очень приятно, - ответила она.

Он тихо рассмеялся и начал массировать ее ноги.

- Однажды у меня была рабыня из Китая, - сказал он, - показавшая мне чувствительные места на стопе. - Его пальцы погрузились в плоть ее пятки, и внезапно тело Скай пронизала волна наслаждения. Она раскрыла рот от изумления, и Кедар снова рассмеялся:

- Да, моя прекрасная Скай, именно здесь. - Он перешел к другой ноге. Перевернись, о восхитительная, - приказал он, и она подчинилась.

- А что случилось с этой рабыней? - спросила Скай.

- Она умерла под плетьми, - как бы равнодушно сказал он.

- Почему? - в ужасе спросила Скай.

- Она попалась с одним моим охранником. Его заставили присутствовать при экзекуции, а как раз перед тем как она потеряла сознание, мой старший евнух обезглавил его. Тогда я приказал покончить и с ней. Никто не смеет пользоваться моей собственностью!

- Ты приказал убить ее, - прошептала Скай, - о Боже!

Он вылил очередную порцию жидкости из алебастрового сосуда на руку и начал массировать ее грудь и живот.

- Это не должно тревожить тебя, моя прекрасная Муна. Я не столь уж жестокий хозяин, но ты должна понять: я не могу позволить своим рабыням избегнуть жестокого наказания за столь неразумное поведение.

- Разве нельзя было продать ее?

- Кому? Кому нужна неверная рабыня? Кроме того, не могу же я перенести такой позор, если все узнают, что та, кому я присвоил титул любимицы, наставляла мне рога! - Он уселся на ее ноги, и его гибкие кисти принялись растирать влагу по ее дрожащей груди и животу. Его глаза, в которых горели крошечные золотые огоньки, не отрывались от ее голубых глаз. - Скажи, что ты сейчас чувствуешь, Муна?

Скай попыталась отделаться от мысли о той несчастной, которую так легко убил Кедар. Она вдруг начала осознавать, что ее тело под его руками становится как-то странно, непривычно горячим. Она нервно вздрогнула.

- Странно, - прошептала она, - мне горячо, я немного... - Она колебалась, следует ли давать ему преимущество. - Немного испугана, - наконец закончила она, не в состоянии подобрать другое слово.

- Я этого совсем не хочу, - успокоил он ее, - я хочу сделать тебе приятно. - Он потянулся к золотой корзине и достал оттуда маленькую хрустальную фляжку, открыл и поднес к ее губам.

- Открой рот, - приказал он. Она приоткрыла рот и почувствовала на своих губах холодную жидкость с абрикосовым привкусом. Она проглотила ее и спросила:

- Что это, господин?

- Не бойся, Муна, это успокоит твои нервы и прогонит страх, - объяснил он. Сунув во фляжку палец, натер жидкостью один из ее сосков, а затем, наклонившись, начал сосать его.

Внутри ее словно разорвалась бомба. Все тело охватило пламя, она сгорала от желания любить и быть любимой. Скай простонала, приподнимая грудь, чтобы она глубже вошла в его рот, начала гладить его спину и плечи, слегка царапая его кожу ногтями. Он разразился смехом, освободил ее сосок и пролил немного жидкости на ее пупок. Затем принялся слизывать ее, следуя языком по влажной дорожке, ведущей от впадины пупка по животу вниз, к венерину холму над ее расщелиной, которая, подобно розовой раковине, раскрылась навстречу его языку. Он, как стрела купидона, поражал то одно, то другое чувствительное местечко в ее раковине, так что через несколько секунд Скай начала извиваться, сжигаемая желанием.

Он снова рассмеялся и, подняв голову, сказал:

- Теперь ты должна сделать то же самое для меня, моя прекрасная рабыня. Он лег на спину и пролил несколько капель жидкости на свой живот. - Ну, Муна, ублажай своего хозяина!

Скай перевернулась на живот: тело ее было странно слабым и жаждало только сексуального удовлетворения. Она пристроилась так, чтобы голова оказалась над его животом, и принялась лизать его, опускаясь все ниже и ниже, пока не столкнулась с напряженным органом его мужественности. Тут она на мгновение задержалась, но его рука прижала ее голову, и он приказал:

- Возьми меня в рот, прекрасная Муна. Она подчинилась, одновременно поражаясь той легкости, с какой она это сделала, а с другой - испытывая странное наслаждение в этом акте. За те несколько секунд, пока ее рассудок не захлестнула стихия страсти, Скай поняла, что и жидкость, которой он натирал ее сначала, и абрикосовый напиток - это они воспламенили ее. Но сразу за этой мыслью ее охватила страсть, и она, уже не понимая, что делает, сжигаемая желанием, начала то целовать пурпурный наконечник его огромного копья, то проводить языком по всей его длине медленными, нежными движениями, то нежить его в теплой пещере своего рта, пока не ощутила первые соленые капли его семени. В этот момент он ухватил ее за волосы и, откинув в сторону, прорычал:

- Хватит, хури! Ты лишишь меня мужественности! Скай что-то протестующе пискнула, но Кедар уже приготовился взять ее и вовсе не собирался лишаться того, что было гораздо большим наслаждением. Потом, потом он научит ее разным тонкостям, которые принесут ему большее наслаждение, потом он позволит ей высосать его до конца, но не сейчас. Положив ее на спину, он оказался сверху и одним быстрым, движением проник внутрь ее влажных, ожидающих его меч ножен. Его возбуждение только усилилось от слабого вскрика наслаждения-боли. Она оказалась очень узкой, и он понял, что его первый приступ был для нее немного болезненным, но скоро это кончится. Он начал двигаться взад и вперед, сквозь полуприкрытые ресницы наблюдая за каждым ее движением, прислушиваясь к ее стонам. Опытный любовник, он знал, как довести ее до предела наслаждения.

"О Господи, как плотно наполняет он меня!" - подумала она. Сперва огромное орудие Кедара причинило ей боль, и на какое-то мгновение она даже пыталась увернуться от него. Но теперь первоначальное напряжение прошло, и она раскрылась навстречу ему. Она чувствовала, как он касается дальней стенки влагалища, матки, чувствовала, как возжигаемое им пламя грозит сжечь ее.

- Дддаа, дддаа! - умоляла она его хрипло. - Не останавливайся, господин мой! О, не останавливайся! - Она была близка к смерти, но это не волновало ее, пусть она умрет! И вдруг сознание взорвалось, рассыпавшись на миллион искр, и наступила тьма.

Кедар отклонился, чтобы получше рассмотреть лежащую под ним женщину. Она испытала только первый оргазм - и уже потеряла сознание. Однако сам он еще не был готов отдаться страсти. Он мог еще подождать. Он знал, что отличается от других мужчин - может сохранять эрекцию долгое время. Кедар сделал несколько глубоких вдохов, чтобы расчистить сознание, наслаждаясь содроганиями ее тела, поглотившего его огромное орудие. Он стал ласкать ее круглые груди, наслаждаясь шелковистостью кожи, пощипывать ее розовые соски, сознательно причиняя ей боль, и она застонала, но так и не пришла в себя. Он знал, что иногда боль способна приносить наслаждение. "Не из таких ли она?" - подумал он, но отказался от этой мысли. Для женщины она была восхитительно невинной, и это чудесное сочетание возбуждало его еще больше. С легкой улыбкой он подумал, что наслаждение, достигаемое через боль, - еще одно небольшое средство разнообразия, которое они испробуют как-нибудь вместе. Наконец изменившееся дыхание женщины сказало ему, что она пришла в себя.

- Муна, открой свои прекрасные глаза.

Все еще находящаяся под властью его любовных зелий, Скай покорно исполнила его приказание Ее собственная воля не существовала более, но сознание оставалось необыкновенно ясным.

- Ты все еще во мне, о мой повелитель, - прошептала она.

- Мы только начали, моя прелесть, - сказал он, возобновляя свои ритмичные движения, сводившие ее с ума.

Ее глаза начали закрываться, но его резкий окрик заставил ее раскрыть их снова:

- Нет! Теперь, Муна, ты должна смотреть мне прямо в глаза, пока я беру тебя.

- Я не могу, - прошептала она.

- Ты должна! - последовал не терпящий возражений ответ. Он начал снова двигаться, но, когда ее глаза опять начали закрываться, он остановил наслаждение.

- О нет! - всхлипнула она. - Не останавливайся, господин мой!

- Открой глаза, Муна! Я не остановлюсь до тех пор, пока открыты твои прекрасные голубые глаза!

Это было страшное испытание, но Скай удалось оставить глаза открытыми, позволяя ему читать в них, какое наслаждение она получала от его любви. Кедар торжествующе рассмеялся.

- Пожалуйста, - умоляла она его, ибо сексуальные стимуляторы делали ее беспомощной перед ним и ее собственной похотью.

Он медленно возобновил эротический ритм, о котором она молила его. Она, послушная его воле, не опускала глаз. Казалось, она была готова раствориться в его яростном взоре, зная, что не принадлежит себе в эти минуты. Внезапно его движения снова прекратились, и она взмолилась опять:

- Нет, не останавливайся, господин мой Кедар! Нет!

- Сейчас, сейчас, - успокоил он ее, - но прежде чем я предоставлю тебе наслаждение, ты кое-что должна сделать для меня, Муна.

- Все что угодно, - всхлипнула она, и на его губах появилась жестокая улыбка.

- Повторяй за мной, - тихо сказал он, - я рабыня моего господина Кедара.

- Я рабыня моего господина Кедара, - быстро сказала она, умоляюще глядя ему в глаза, ища одобрения.

Он снова улыбнулся:

- Я существую только для его удовольствия.

- Нет! - всхлипнула она, так как часть ее сознания, не подчинившаяся еще ему, возмутилась против этого.

- Повтори! Повтори: "Я существую только для его наслаждения", или же я выйду из тебя. - Он сделал несколько медленных движений, чтобы лишить ее воли, и она застонала, - Повтори!

- Я.., я существую.., только для его.., наслаждения.

- Хорошо, моя прекрасная рабыня, - одобрил он своим мурлыкающим голосом и только тогда доставил ей то наслаждение, о котором она молила. Его стройные бедра вдвигали его орудие все глубже в нее, пока ее чувства не взорвались. И тут, к его удивлению, его собственное семя излилось из него внутри ее влагалища, заливая разожженный им пожар. Со стоном, наполовину вызванным удивлением, он скатился с нее, пораженный тем, что утратил контроль над собой. Она, сама не сознавая этого, одержала над ним победу, и ему оставалось только ухмыльнуться. Прошло столько времени с того дня, как он получил подобное удовольствие от женщины. Его дядя сделал правильный выбор, о Аллах! Со вздохом удовлетворения Кедар собрал последние силы и столкнул ее безвольное тело с кушетки на лежащую на ступеньке подушку - должное место настоящей хури. А затем, полностью удовлетворенный, растянувшись на ложе, мгновенно заснул.

Глава 8

- Муна!

Сквозь окутавший сознание туман до Скай едва доносился резкий голос Кедара, в котором слышались нотки приказа. Она попыталась очнуться, но была практически парализована и истощена душевным и физическим сражением прошлой ночи. И все же, решила она, не следует раздражать его до прибытия в Фее. Сделав чудовищное усилие над собой, ей удалось открыть глаза и держать их так, пока они не начали различать обстановку. Только тогда она подняла голову:

- Господин?

Он лежал на кушетке, склонившись над ней. Его карие глаза были полуприкрыты ресницами, и он снова напомнил Скай хищника из породы кошачьих.

- Я хочу тебя, - скомандовал он, - услади меня! - Он перекатился на бок, и его копье заколебалось в прохладном утреннем воздухе.

"О Боже!" - раздраженно подумала Скай. Может ли пресытиться этот мужчина? Она прекрасно поняла, что от нее требуется. Скрыв раздражение, она подползла к его ногам и начала ласкать его тело, поднимаясь все выше и выше. Он раскинул ноги, наслаждаясь ее ласками, еще больше возбуждающими его страсть, и Скай приподнялась, надвинувшись на него, пощипывая пальцами его соски. Со стоном он ухватил ее за бедра и окончательно положил на себя. Он так быстро проник в нее, что это вызвало даже боль, и она не смогла сдержать легкого вскрика. Он его не услышал или не обратил внимания. Его интересовало только собственное удовольствие.

- Да, скачи на мне, моя прекрасная Муна, - пробормотал он, закрыв глаза от наслаждения. - Европейки привыкли ездить на лошадях, моя прекрасная, ты ездила по-мужски?

- Да, господин, - ответила она.

- Ах, - почти промурлыкал он, - тогда пусть я буду твоей лошадью, моя прекрасная рабыня. Я жеребец, на котором ты мчишься на охоту! Скачи же хорошенько, не то я сброшу тебя!

Скай понимала, что эта игра должна изменить роли. Она должна стать для него наркотиком, без которого он не сможет обойтись.

- На моей родине, господин, я слыла лучшей наездницей, - шепнула она ему, чтобы возбудить его, и плотно сжала свои гладкие бедра. Опершись для сохранения равновесия руками о кушетку по обеим сторонам его головы, она наклонилась вперед так, чтобы ее груди касались его губ каждый раз, когда ее бедра совершали очередное движение любовного ритма. Она двигалась медленно, дразняще, возбуждающе, и вдруг Кедар осознал, что ситуация не находится более под его контролем.

- Отклонись назад, Муна, - резко приказал он.

- Как велит господин, - тихо ответила она, но в ее , голосе звучала ирония, которую он не преминул заметить.

"Сучка! - сердито подумал он. - Она дерзает претендовать на победу надо мной!" Протянув руки, он захватил ее груди и начал сдавливать ее нежную плоть, пока она не застонала, начиная терять ритм.

Теперь уже разъярилась Скай. Она хотела возбудить его, заинтриговать, а он воспринял это как выпад против своей мужественности. Она попыталась овладеть ситуацией, начав ласкать его грудь, но Кедар раздраженно прорычал:

- Нет, Муна! Ты не должна доминировать, это мое право! - Он снял ее с себя и положил рядом.

- Я только хотела усладить своего повелителя, - запротестовала она.

- Я прощаю тебя, - примирительно заметил он и, когда Скай успокоилась, продолжил:

- Как сказал мой дядя, ты не вышколена. Мне доставит удовольствие обучить тебя обязанностям послушной рабыни, прекрасная Муна. Теперь ложись на живот, и я удовлетворю свое желание. - Он мягко перекатил ее на живот и, оседлав ее, быстро вошел сзади, прежде чем она успела запротестовать. Он мягко двигался, заполняя ее целиком и стремясь лишь к удовлетворению собственного желания. Он придерживал руками только ее бедра, более нигде не касаясь ее. И когда он достиг вершины наслаждения, то быстро вынул свое орудие, оставив ее саму в муках неудовлетворенного желания.

Скай содрогалась от муки. Ее возбуждение достигло предела, но она не знала, как удовлетворить его. Она знала, что Кедар сделал это специально, чтобы показать ей, кто здесь хозяин, а кто раб. Не в состоянии найти выход, она начала жалобно всхлипывать. Ее слезы удовлетворили его гордость, и он сжалился над ней. Кедар снова перекатил ее на спину и начал нежно ласкать ее живот, но это, вместо того чтобы разрядить сексуальное напряжение, только усилило его. С саркастической усмешкой он снова полез в корзину и вытащил оттуда какой-то предмет.

- Вот, - сказал он, - : что облегчит твои страдания, моя прекрасная Муна. - И вручил ей эту вещь.

Скай открыла глаза, а затем приподнялась в удивлении.

- Что это? - спросила она, отбрасывая вещь от себя. Кедар подобрал ее и испытующе посмотрел на Скай.

- Это отвечает самым высоким требованиям, - сказал он, - и очень ценится женщинами в моем гареме. Не могу же я удовлетворить всех их одновременно. - Он снова повертел вещь перед глазами и заявил:

- Он в точности соответствует по форме и размеру оригиналу, Муна. Это называется дилдо. Возьми его, моя прекрасная рабыня, и действуй. Это облегчит твое положение.

Скай смотрела на дилдо, как на гадюку. Кедар был прав - по форме и размеру он точно соответствовал оригиналу. Дилдо был сделан из слоновой кости, повторяющей все подробности: от обрезанной головки до выпуклых вен у основания, в которое была вделана отполированная деревянная рукоятка, за которую женщина должна была держать его.

- Возьми его, - тихо приказал Кедар.

- Нет! - Скай была в ужасе.

- Возьми его, Муна, - повторил он, и в его голосе послышалась угроза.

- Пожалуйста, - взмолилась она, надеясь, что он снизойдет к ее мольбе. Но она понимала, что, если он останется непреклонен, ей придется подчиниться. Она не могла разочаровать его. Ей нужно было попасть в Фее! Она должна освободить Найла! Он заметил, что она поддается.

- Возьми его, - сказал он, - я хочу видеть, как ты используешь его. - Его рука снова скользнула к ее животу, распаляя ее страсть.

Скай содрогнулась, но взяла предмет ослабевшими пальцами. Она была в шоке.

- Я никогда не видела ничего подобного и тем более не пользовалась этим, сказала она, - я просто не знаю, как с ним обращаться, господин.

Кедар сел, скрестив ноги, спиной к завешанной бархатом стене и лицом к Скай. Наклонившись вперед, он подложил подушку под ее бедра.

- Раздвинь ноги, - приказал он и, когда она подчинилась, начал ласкать сердце ее женственности. - Ты так красива здесь, - промурлыкал он, наблюдая, как его пальцы скользят по ее увлажнившейся чувствительной кожице. - У меня было много прекрасных женщин в гареме, но столь прекрасной во всех отношениях, как ты, - нет. Ты нужна мне вся целиком, моя прекрасная Муна.

Скай снова содрогнулась, так как его опытные пальцы раздували пылающий внутри нее огонь. Инстинкт приказывал ей бежать от этого человека, этого ужасного мужчины, который действительно желал заполучить ее всю, всю целиком, даже то, что она не дарила еще никому. Она согласилась играть в слишком опасную игру - и теперь не было дороги назад. Его ласки возымели должный эффект, и она застонала от страсти.

- Ну пожалуйста, мой повелитель, пожалуйста, овладей мной, - просила она, зная заранее, что он откажется, стремясь заставить ее подчиниться его непреклонной воле.

- Используй его! - снова приказал он. - Действуй!

- Пожалуйста, мой господин! Только не это! Возьми меня сам! - В ее голосе послышались столь жалобные нотки, что Кедар улыбнулся.

- Нет, Муна, используй дилдо! Я - этот дилдо, и я приказываю тебе! - "О Аллах!" - подумал он: зрелище ее раскрытого влагалища возбуждало его даже больше, чем он мог предполагать. И все же ему следовало принудить ее к этому, иначе она решит, что может управлять им по своему желанию.

Сделав глубокий вздох, Скай ввела дилдо в свое тело, невольно раскрыв рот, когда его гладкий, прохладный ствол скользнул в нее. Сквозь полуопущенные ресницы она видела, как Кедар наслаждается этим зрелищем, его карие глаза перемещались с ее лица на ее руки, управляющие дилдо. Но гладкая слоновая кость не смогла облегчить ее страдания.

Все же она принялась стонать и мотать головой, понимая, что ему нужно именно такое представление. Однако провести Кедара было не так-то просто. Он понял, что дилдо не привел к желаемому эффекту, и наклонился вперед, поглаживая розовую жемчужину ее женственности. Она вздрогнула, словно к ней прикоснулись раскаленным железом. Ее руки отпустили дилдо, и она снова простонала - на этот раз честно, и Кедар подхватил рукоятку, которую выпустили ее руки. Одной рукой он ласкал ее маленькую драгоценность, а другой орудовал дилдо. Она вскрикнула, достигнув оргазма, и он немедленно вынул из нее дилдо.

- Ну вот, Муна, не так это и страшно, - промурлыкал он, лаская ее колышущиеся груди. - А теперь я вознагражу тебя, моя несравненная голубоглазая рабыня.. Ты так прекрасна, моя Муна, так сладка! - Кедар лег на Скай и вошел в нее. - Ну, моя радость, разве это не лучше? Я не должен баловать тебя, но сейчас я не могу устоять.

Она едва спустилась с вершины, как его движения снова повлекли ее вверх. Она пискнула, выражая протест, но он только тихо рассмеялся, а затем склонился над ней и впился в ее губы. Паника снова охватила ее - она опять теряла контроль, но Кедар не заметил этого страха. Он раздвинул ее губы и начал сосать язык, в то время как его стройные бедра неустанно двигались вперед и назад, пока они оба не достигли вершины.

Его страсть увлекла ее, и теперь она лежала, постанывая, совершенно опустошенная. Страх исчез после того, как он отпустил ее. Он лежал рядом, столь же истощенный, неровно дыша. Наконец он хрипло сказал:

- Аллах милосердный, ты опустошила меня, Муна!

Теперь оставь меня, несравненная. Мне нужно отдохнуть. Скай едва была в состоянии сползти с кушетки, но она знала, что ей нужно еще покинуть комнату. Ей самой надо было остаться одной, чтобы восстановить свои силы. На подворачивающихся ногах она медленно доплелась до выхода, подхватив на ходу свои шаровары и болеро. Быстро оделась у выхода и, пошатываясь, добралась до женской половины в другом крыле дома. Найдя свою комнату, рухнула на кровать и мгновенно заснула. "Сон для нее - лучшее лекарство", - подумал Осман, который был в это время у своей жены и видел из комнаты Алимы проходившую мимо Скай.

Великий астролог вернулся в библиотеку и, устроившись поудобнее, принялся размышлять над сложившейся ситуацией. Он знал, что за человек его племянник, но он знал и то, что Скай достаточно сильна, чтобы преодолеть его чувственность. За два дня после ее прибытия в Алжир он успел составить ее полный гороскоп и гороскоп Найла Бурка. Гороскоп Найла получился достаточно простым, но гороскоп Скай был удивителен: согласно его вычислениям, ее жизнь только начиналась. Не все в гороскопе понравилось бы ей, но она обладала достаточно сильной и зрелой душой, чтобы пережить это. Скай О'Малли выживет, несмотря ни на что.

Осман еще раз просмотрел гороскоп Кедара, так как тот играл во всей этой ситуации ключевую роль. Кедар силен, и его звезды тоже сильны, но силы, хранящие Скай, еще сильнее. Осман знал, что она сможет управлять своей судьбой, даже находясь в руках Кедара. Легкая улыбка заиграла на его губах, а вокруг глаз появились лучики морщин. Он так и думал, что после ночи с Кедаром Скай окажется опустошенной и напуганной. Кедар - самый сексуальный мужчина из тех, кого встречал Осман, и его неутомимость в страсти была легендарной даже в Фесе. При этом, раз Скай оправилась от своего первого шока и ее жизненные инстинкты оказались несломленными, она должна представлять собой чудо. Осман почувствовал нечто вроде жалости к Кедару - он знал, что его племянник никогда не был влюблен, и надеялся, что и Скай не пробудит в нем это чувство. Он не хотел вреда для Кедара. Так трудно разрываться между таким другом, как Скай, и семьей!

Осман выкинул из головы эти мысли и сосредоточился в медитации. Так его и обнаружила Алима несколько позже в это утро. Она осторожно похлопала его по плечу. Жизнь начала возвращаться в глаза астролога, и, улыбнувшись своей любимой жене, он сказал:

- Кедар проснулся и захотел узнать, разделю ли я с ним дневную трапезу.

Алима улыбнулась и покачала головой:

- Не знаю, стоило ли мне трудиться и приходить к тебе. Ты хоть бы притворился, что не знаешь, о чем я хочу сказать!

- Ты слишком проста, - поддразнил он ее, - твое сознание прозрачно для меня, как стекло. Я знаю все, о чем ты думаешь.

- Все?! - иронически улыбнулась мужу Алима.

- Женщина, твои мысли нескромны! - изобразил гнев Осман, но Алиму не так-то просто было провести.

- День будет длинный и жаркий, и твой племянник не захочет потратить его впустую. Осман ухмыльнулся и спросил:

- Как Муна?

- Она сейчас не очень-то благодарна тебе, мой господин. Она теперь в бане. И хотела бы поговорить с тобой до того, как Кедар снова призовет ее.

Осман кивнул:

- Я могу войти на женскую половину беспрепятственно - это ведь мой дом. Когда она вернется туда, пошли ее ко мне. Мы втроем поговорим. Тебе лучше находиться с нами, чтобы не возникло подозрений. Алима кивнула.

- Я устрою все это, господин, - сказала она и вышла от него.

Осман поднялся и пошел искать Кедара, Ему было любопытно узнать, что его племянник скажет о своей новой рабыне Муне. Кедар уже побывал в бане и теперь возлежал на кушетке. Его массировал раб, гигант-негр Даган. Увидев дядю, он знаком приказал слуге убраться и натянул на бедра одежду. Осман успел заметить его мощную грудь и мускулистые руки. Кедар был в прекрасной физической форме, что было удивительно, учитывая его сексуальный аппетит, подумал Осман. Да, решил он, главное - это молодость.

- Дядя! - радостно воскликнул Кедар. - Как благодарить мне тебя за Муну? Она невероятна, восхитительна! Такой женщины у меня еще не было!

- Рад, племянник, что мне удалось доставить тебе радость такой малостью, как рабыня. Кедар ухмыльнулся:

- Конечно, ты прав. Она не вышколена, но очень способна, ее легко обучить всему, несмотря на некоторое упрямство. Ключ к повелеванию женщиной твердость. Твердость и строгость. Не следует бояться наказывать даже столь прекрасное существо, как Муна.

- Ты наказывал ее? - Осман пытался справиться с беспокойством. - Эта девушка стоила мне целое состояние, Кедар.

- Нет, видит Аллах! - рассмеялся Кедар. - Боюсь, с возрастом я стал сентиментальной, дядя. Мне не хочется поранить ее прекрасную кожу. Думаю, если она снова проявит неповиновение, придется наказывать ее как-то иначе, без использования плети. Нет, я не наказывал ее, хотя она не во всем повиновалась мне этой ночью и мне пришлось пару раз принуждать ее. Но она подчинилась и стала потом совсем послушной.

- Да, - сказал Осман, - думаю, рассудок Муны всегда пересилит характер. Кстати, племянник, как долго ты собираешься гостить у меня на этот раз? Прошлым вечером мы почти не поговорили - ведь ты так жаждал попробовать эту рабыню. Это, конечно, понятно - путешествие из Феса было долгим, ты был одинок.

- Но я более не одинок, - улыбнулся Кедар, - я останусь с тобой на месяц или более, мой добрый дядя. У меня есть важные дела в Алжире, и теперь, когда ты так потрафил мне, я не хочу спешить.

Так двое мужчин продолжали мирно беседовать, а затем разделили легкую трапезу. Потом Осман извинился и направился на женскую половину. Здесь, в спальне Скай, он нашел ожидающих его Алиму и Скай.

- День добрый, дочь моя, - холодно приветствовал он ее. Скай зарделась при виде Османа и улыбнулась.

- Не могу не обвинить тебя в том, что не предупредил меня о похотливости твоего племянника, Осман, - сказала она, - но ты не говорил мне, что он велик, как бык, и совершенно ненасытен. Я чуть не умерла в его объятиях прошлой ночью. И все же это единственный путь попасть в Фее и спасти моего мужа. Итак, теперь мы можем поговорить серьезно.

Осман кивнул:

- У тебя есть сомнения, я вижу.

- Насколько верно, что твой младший племянник Гамаль поможет мне спасти Найла? Если он и в самом деле любит принцессу, у него могут быть свои соображения.

- Я постоянно на связи с Гамалем, Муна. - Осман пристально взглянул на нее. - Но если он и переменит свои планы, что ты будешь делать? Не оставишь же ты своего мужа в гареме принцессы? - Нет, Осман, нет. Я постараюсь найти выход.

- Я знаю, - был ответ, - и твоя судьба - поездка в Фее.

- А что говорят звезды о возвращении, Осман? - Скай смотрела ему прямо в глаза.

- Ты увидишь зеленые луга твоей родины, дочь моя, - последовал уклончивый ответ. - Скажи же мне теперь, что еще беспокоит тебя?

- Твой племянник. Осман. Он чрезвычайно ревнив. Предоставит ли он мне хотя бы немного свободы, или я буду замкнута в стенах его гарема?

- Я поговорю с ним, Муна. Он сказал, что собирается остаться в Алжире еще месяц. Я постараюсь убедить его предоставить тебе свободу в передвижении по городу, разумеется, с надлежащим сопровождением.

- Он собирается быть тут еще месяц? Осман, нельзя ли уговорить его не тратить здесь время попусту? Ты сам сказал, что дорога каждая минута!

- Он прибыл только вчера, дочь моя. Не могу же я отослать его сразу назад. Не знаю, что у него за дело, но думаю, что скоро узнаю. Тогда, возможно, смогу ускорить его отъезд. Будь терпеливой, дочь моя. Ты еще не поняла, что все происходит в свое время и ни на мгновение раньше.

В дверь постучали, и рабыня просунула голову в комнату.

- Господин Кедар послал своего раба Дагана за Муной. Скай кивнула.

- Я иду, - ответила она, и голова исчезла. Скай поднялась. - Сейчас всего два часа пополудни, - сказала она, слегка позевывая. - Я не спала и шести часов. Один Бог знает, на сколько меня хватит!

- Вероятно, вечером он пойдет на пир с друзьями и оставит тебя, - успокоил ее Осман.

- Но потом он вернется. Друг мой, и я должна буду ожидать его в нетерпении.

- И будешь, - спокойно сказал Осман.

- Да, - ответила Скай, - буду.

Она вышла, а Алима с тревогой посмотрела на мужа.

- С ней будет все в порядке, муж мой? Плохо же мы отплатим за доброту Халида эль Вея, если подвергнем ее опасности!

- Ты просто нежный цветок, моя Алима, - сказал Осман, - а Скай, несмотря на ее изящную внешность, крепка и гибка, как сталь толедского клинка. Ее нельзя сломить.

Она выживет, несмотря на свои страхи.

Пока Осман успокаивал свою жену, Скай плелась за гигантом Даганом в комнаты Кедара. Несколько часов сна и баня восстановили ее силы: щеки полыхали, как розы, а глаза блестели, как цейлонские сапфиры. На ней был простой голубой газовый кафтан, а черные волосы заплетены в одну толстую косу, украшенную только речным жемчугом и серебряным кружевом.

При виде Кедара ее глаза вспыхнули. Он напомнил ей пантеру, приглядывающуюся к добыче, и Скай пришлось справиться с легкой дрожью, пока она опускалась на колени и склонялась в поклоне, прикоснувшись головой к его туфле.

- Встань, Муна, - произнес он, жадно притягивая ее к себе. - О Аллах милостивый! Возможно ли женщине так сиять? - Его губы тут же оказались на ее губах, и Скай обняла его, прижимаясь своими формами к нему. Кедар вздрогнул и удивленно отпрянул. - Еще ни одна женщина не поступала со мной так, - сказал он, с любопытством , глядя на нее.

- Я не хочу разочаровывать тебя, господин, - покорно ответила она.

- Знаю, моя прекрасная. Я удивился себе - думал, что, насытившись твоим прекрасным телом всего несколько часов назад, я удовлетворен. Но еще ни одна женщина не прикасалась ко мне так, как ты, и оказалось - я еще не насытился.

- Тебе нужно только приказать, мой господин. Медленная улыбка озарила черты его лица, и он повернулся к черному рабу, стоявшему в ожидании приказов господина:

- Ну, Даган, разве не чудо преподнес мне мой дядя?

- Да, хозяин, господин Осман щедр. Кедар посмотрел на Скай.

- А ты, моя прекрасная Муна, что ты думаешь о Дагане? Он у меня уже десять лет, и я могу доверить ему свою жизнь.

- Я не говорила с этим мужчиной, господин, так как не знаю, дозволено ли это мне. Кедар расхохотался:

- Даган не мужчина, он евнух. Я не позволил бы ему приблизиться к тебе, не будь он оскоплен. - Он повернулся к рабу. - Встань, Даган, Я хочу преподать Муне тот урок, который я даю всем женщинам в гареме.

Негр широко улыбнулся:

- Да, хозяин!

Кедар начал медленно расстегивать жемчужные пуговицы кафтана Муны. Закончив, он скинул его с ее плеч, и тот бесшумно соскользнул на пол. Его руки блуждали по ее груди.

- Каждая женщина, моя Муна, должна чего-либо бояться. Большинство женщин в моем гареме боятся плети, но твоя кожа столь прекрасна, что я не могу позволить себе испортить ее. Следовательно, необходимо изобрести для тебя такой способ наказания, чтобы ты опасалась его, и я придумал - бастинадо. Наказывали ли тебя так?

- Никогда, господин. - Конечно, она знала, что такое бастинадо - удары по пяткам, - но ей не верилось, что Кедар способен на такую жестокость.

- Значит, ты не будешь бояться того, чего не знаешь. Вот я и хочу преподать тебе урок бастинадо, моя прекрасная Муна. Тогда ты поймешь, чего тебе следует опасаться. Каждый раз, когда ты совершишь что-либо против моей воли, ты будешь предана этому наказанию. - Кедар повернулся к Дагану. - Я подержу ее, - сказал он и спокойно приказал Скай:

- Ляг на спину на пол и положи свои ноги на эти подушки.

Скай была в ужасе.

- Господин, - начала она умолять его, - пожалуйста, пощади!

Он начал уговаривать ее, нежно обняв:

- Ну, ну, мое сокровище, конечно, ты испугана, но без этого урока не обойтись. Ты будешь бояться только тогда, когда узнаешь настоящую боль. Тогда ты узнаешь, что будет наказанием за проступок. Ну, Муна, это будут всего пять ударов. Пожелай я в самом деле наказать тебя, это были бы двадцать или даже больше, в зависимости от проступка.

Он положил ее на ковер и встал рядом на колени, устроив ее как можно более удобно. Потом уселся на ее бедрах и, наклонившись вперед, крепко зажал ее ноги.

- Начинай, Даган! - приказал он негру. Боль от первого удара вырвала у нее стон. Возвышавшийся над склоненной головой Кедара Даган зловеще ухмыльнулся, нанося второй ужасный удар. На этот раз Скай вскрикнула в полный голос:

- Пожалуйста, господин Кедар! Пожалуйста, перестаньте! Перестаньте!

Однако Кедар был человеком слова, и на ее нежные пятки упали третий, четвертый и пятый удары, отчего они начали гореть. Боль была столь жгучей, что Скай потеряла сознание, что было для нее единственным возможным выходом.

Она была в обмороке несколько мгновений, и ее привел в сознание мурлыкающий голос Кедара:

- Ну, мое сокровище, теперь ты знаешь, какую цену придется заплатить за непослушание, или нет?

- Да, мой господин, - едва прошептала она.

- Повтори то, чему я научил тебя прошлой ночью, моя прекрасная Муна.

Скай содрогнулась. Она отлично понимала, чего он ждет от нее, и каждая клеточка ее тела протестовала против произнесения этих слов. И все же теперь она знала: стоит ей чуть-чуть разгневать его - и он, не колеблясь, применит это ужасное наказание, которого она уже так боялась. Она перекатилась на живот, а затем встала на колени, касаясь головой пола.

- Я - рабыня моего господина Кедара, - тихо произнесла она, - я существую только ради его удовольствия.

Стоящий над ней Кедар усмехнулся, довольный ее поведением, и поднял ее, чтобы заглянуть в ее лицо.

- Ты усвоила это быстро, мое сокровище, - одобрил он ее, - и я верю, что ты станешь моей любимицей. - Он нежным движением стер слезу, текущую по ее щеке. - Ну же, моя прекрасная Муна, не о чем плакать. Я доволен тобой. - Он улыбнулся ей и потащил ее к кушетке. Она дрожала от шока, и он нежно положил ее на ложе, лег рядом и обнял ее. - Даган, принеси закуски, - распорядился он.

Скай внезапно осознала свою наготу.

- Пожалуйста, господин мой, могу ли я одеться?

- Не стыдись Дагана, мое сокровище. Для него ты ничего не значишь, а мне ты больше нравишься в этом виде. - Он нежно поцеловал ее, лаская ее груди. Ты так прекрасна, - шептал он, - твоя кожа так чиста, так совершенна.

Эти слова она слышала много раз в течение последующих недель. Ее красота зачаровывала и поглощала его. Он занимался только ею. Он редко говорил с ней о чем-либо постороннем, его речь была речью хозяина и любовника. Дни текли монотонно. Утром она спала, днем, после бани, приходила к нему, позже уходила к себе и снова спала, купалась, ужинала одна или с Алимой, а иногда и с Османом, ожидая возвращения Кедара после делового дня вечером. Всю ночь они проводили вместе, расставаясь рано утром, когда она уходила к себе. Он был ненасытен как любовник и совершенно не похож на мужчин, которых она знала раньше. Он заботился лишь о своем наслаждении и брал ее за ночь трижды, а иногда и шесть раз. Казалось, он никогда не устанет ласкать и целовать ее.

Кедар пугал Скай. Это был человек бешеного темперамента, и она страшилась рассердить его. Угроза бастинадо оставалась реальной, и она все время боялась этого. Все же она старалась как-то заинтриговать его, чтобы не прискучить ему. Так, она обнаружила, что его чрезвычайно занимают быстрые смены ее настроения, поэтому она старалась быть то застенчивой, то, в следующий момент, дерзкой. Она поняла, что ему важна ее реакция на его любовную технику, и поэтому, даже если он был слишком стремителен, она делала вид, что он пробуждает в ней страсть. Это льстило ему, и в такие минуты он мурлыкал, как огромный кот, в образе которого она представляла его.

- Ты совершенство, - мурлыкал он ей на ухо. - Прелесть, сладкое совершенство! - Но чаще всего эти слова заставляли ее содрогаться.

Накануне отъезда в Фее комнату Скай на женской половине посетил Осман. Он чувствовал себя несколько виноватым перед ней хотя бы за то, что вокруг ее глаз появились едва заметные красные круги. Однако никогда еще он не видел такой устремленности, которая теперь появилась у нее. - Я получил весть от Гамаля, дочь моя. Он сообщает, что твой Найл еще жив.

- Слава Богу! - радостно выдохнула Скай.

- Скай, - впервые за много дней он назвал ее по имени, - мне не нравится твое влияние на Кедара. Даже если бы ты специально стремилась соблазнить его а я знаю, что ты не стремилась, - ты не могла бы справиться лучше. Когда он приходит ко мне, то говорит только о тебе и твоей красоте. Если бы я не знал его, я решил бы, что он влюбляется в тебя, а это, дочь моя, недопустимо. Я, конечно, знал о его репутации, но, честно говоря, никогда не подозревал в нем такого темперамента. Не слишком ли сложную задачу задал я тебе?

- Ты сам это сказал. Осман. Другого выхода нет. Найл жив, и я не успокоюсь, пока не освобожу его. Разве я могу, зная, что он жив, вернуться к прежней жизни? Я могу попасть в Фее только одним путем, и я уже на этом пути. Почему ты беспокоишься? Уж не изменились ли внезапно мои звезды. Осман?

- Нет, звезды не изменились, и ты всегда достигнешь желаемого, Скай, хотя дорога будет терниста и даже ты сама не будешь знать, чего же ты хочешь на самом деле. В конце концов ты достигнешь цели. В этом звезды особенно покровительствуют тебе.

- Тогда завтра я еду в Фее, - спокойно сказала Скай.

- Он не груб с тобой? - Осман даже закраснелся от своих слов, но его и в самом деле беспокоила сложившаяся ситуация, в которой по его вине оказалась Скай. Он никогда не видел раньше, чтобы его племянник был так чем-либо увлечен, тем более женщиной. Алима же как-то сказала, что видела у Скай синяк и следы на коже, которые могли свидетельствовать, что Кедар дурно обращается с ней.

- Твой племянник чересчур темпераментен, стремясь , завоевать меня, уклончиво ответила Скай. - Нет, бить он меня не бил, но угрожал в случае плохого поведения применить бастинадо. Он показал мне, что это такое, на примере. Он вовсе не желает портить мою кожу плетью, так что его маленький урок должен был быть предупреждением, чтобы мое поведение всегда было примерным. И я должна признаться. Осман, это испугало меня.

- Да проклянет его Аллах! Я поговорю с ним сегодня, дочь моя. - Осман рассердился, и его глаза так гневно горели, что Скай удивилась - с ней он всегда был мягок.

- Осман! - В ее голосе звучало предупреждение. - Ты не должен учить его, как обращаться с его собственностью, ты же знаешь. Ты подарил меня ему, и теперь я полностью в его воле. Сейчас Кедар, несмотря на всю его жесткость, обожает меня, но он не глупец. Он даже может начать ревновать меня, а мне бы этого не хотелось.

Осман вздохнул, соглашаясь с ней.

- Ты права, дочь моя. Я позволил своему отцовскому чувству к тебе затуманить мой рассудок. Не бойся, Скай. Что бы ни случилось, я смогу извлечь тебя из Феса, когда ты захочешь. Я не позволю тебе кончить дни в гареме моего племянника - это-то уж точно не твоя судьба!

Скай лукаво улыбнулась ему, и эта улыбка тронула его сердце - он уже много дней не видел, чтобы она улыбалась.

- Надеюсь, что нет, мой друг. Хотя я, честно говоря, мечтаю добраться до гарема Кедара: может быть, там к его услугам окажется больше женщин и он не станет так часто пользоваться мной. Ты знаешь. Осман, я никогда не думала, что от любви можно устать, но, видит Небо, я устала! Твой племянник не имеет равных по силе, он может заниматься любовью всю ночь напролет и, похоже, даже не страдает от недосыпания, как я!

Осман сочувственно покачал головой.

- Говорят, первая женщина у него была в десять лет - я сестра была в ужасе, но ее муж был доволен, что сумел зачать такого темпераментного наследника - тем более что тогда Кедар был единственным сыном.

- У него есть дети? - спросила Скай. - Он никогда не говорит о своих женщинах, да и вообще редко говорит со мной, я слышу от него только приказы.

- Хотя у него нет жены, несколько детей рабыни родили ему. Но в отличие от большинства отцов он о них не заботится. Не думаю даже, что он помнит имена, возраст и пол своих детей. Наверное, он не любит детей. - Осман решил дипломатично умолчать о том, что Кедар сказал ему о желании иметь детей от Муны. Скай не о чем было беспокоиться, пока у нее был настой от беременности. - Как твой настой? - спросил он обеспокоенно. - Хватит ли его на несколько месяцев, дочь моя?

- Я как раз сделала новую большую порцию. Кедар разрешил мне пойти на рынок с Алимой, так что я получила все необходимые ингредиенты. Он похож на притирание и пахнет так же, так что вполне сойдет за косметику. Осман.

Кедара позабавила идея отпустить меня на рынок, его развлекает то, что я могу ходить всюду свободно и никто не заподозрит, какой я "лакомый кусочек", по его словам. Я так задрапирована в яшмак и покрывало, что никто не сможет разглядеть меня. Кедар сказал, что в Фесе - сказочный рынок.

- Тебе он понравится, дочь моя. Тебе как торговцу доставит удовольствие зрелище всех этих товаров. Не скупись - ты любимица Кедара, и он будет щедр. Почаще покупай подарки женщинам и детям в гареме, и у тебя будет много друзей.

- Я еду в Фее не для того, чтобы заводить себе друзей, Осман.

- Но лучше не заводить врагов среди женщин гарема. Когда женщины ревнуют, они могут быть опасны - разве ты забыла Ясмину? Будь очаровательной и дружелюбной, и более всего -'- щедрой. Никогда не знаешь, когда тебе понадобится друг, особенно в гареме Кедара.

- Никто из женщин не посмеет изменить ему, Осман. Он не медлит с наказанием ослушников, настоящих или воображаемых. Никто не рискнет лечь под плеть из-за меня, сколь бы щедрой я ни была. Одну свою фаворитку он приказал забить до смерти, ты знаешь это. И все же я воспользуюсь твоим советом и буду дружелюбной.

- Мне будет легче, если ты станешь такой, Скай, - сказал Осман. Он встал с дивана и, взяв ее руки в свои, произнес:

- Да благословит тебя Аллах на этом пути, дочь моя! Он не преминет услышать твои молитвы, ибо дело твое правое. Только один совет могу тебе дать: тщательно подумай, прежде чем действовать, не позволяй страху или восторгу овладеть тобой и привести к поспешности. Ты победишь!

Она взглянула в его загадочные, великолепные глаза и на краткий миг утратила сознание. Глядя в их глубину, она поняла, что выживет, и что-то похожее на экстаз охватило ее. Ей удастся спасти Найла! Они вернутся домой в Ирландию и будут счастливо растить своих детей и стариться вместе! Тут Скай удалось снова овладеть своими чувствами, и она сказала:

- Спасибо Осман, мой старый друг. Спасибо! - Обвив его шею руками, она поцеловала его в щеку.

Астролог внезапно вспыхнул, но тем не менее тоже обнял ее. Затем, не говоря ни слова, вышел из комнаты.

- Прощай, мой друг, - сказала она вслед, и Осман повернулся. В его глазах была нежность.

- Прощай, дочь моя, - тихо ответил он. Скай, следя глазами за тем, как он уходит, думала о том, встретятся ли они вновь после того, как завтра она покинет Алжир.

Несмотря на то что следующим утром они должны были покинуть Алжир, Кедар не изменил своим ночным привычкам. Возможно, именно то, что они направлялись в Фее, усилило его желание к Скай. Он наслаждался, лежа обнаженным на разноцветных подушках, раскинув ноги, в то время как Скай стояла между ними на коленях, ягодицы опирались на пятки, а руки были раскинуты для равновесия. Руками он поддерживал свое орудие, которое она обрабатывала губами, языком, зубками. Вскоре ему уже не нужна была ее помощь, и она послушно легла на спину, чтобы принять его.

После того как он взял ее трижды, она осмелилась взмолиться:

- О господин, достаточно, ведь я не смогу завтра встать, чтобы ехать в Фее!

В ответ он разразился хохотом, но тем не менее оставил ее засыпать на подушке рядом с его ложем, где она лежала, до рассвета, пока ее не разбудила его нога.

- Если тебе нужна баня, Муна, то не медли. Весь следующий месяц у тебя не будет условий для настоящей бани. Иногда мы будем останавливаться лагерем у источника, но ты сможешь использовать его только в том случае, если я буду убежден в том, что тебя никто не увидит.

Скай вскочила на ноги.

- Спасибо, господин, - сказала она, хватая кафтан и накидывая его на себя на ходу. Она торопилась, пока он не передумал и похоть в нем не возобладала.

- Подожди!

Она повернулась, думая: "О Боже, только не снова!"

- У меня есть для тебя небольшой подарок, - сказал он. - Когда будешь купаться, надень его. - И он протянул ей что-то.

- Спасибо, господин, - тихо произнесла она, принимая подарок. - О, браслет! Какой красивый!

- Это ножной браслет. Я заказал его специально для тебя. После того как ты наденешь его, его невозможно будет снять, только срезать. Иди!

Скай покинула комнату, ощупывая по дороге браслет.

Это был гладкий золотой обруч, на поверхности которого вился геометрический узор и были выгравированы какие-то арабские буквы. В него были Вделаны несколько крошечных сапфиров. Браслет был прекрасен.

Поспешив к себе, она разбудила свою рабыню Заду и послала ее в баню, чтобы предупредить Нигеру и ее помощниц. Зада была первым подарком Кедара. Он лично сопроводил ее, закутанную в покрывало так, что оставалась только щель для глаз, на невольничий рынок, чтобы купить ей рабыню. Он думал выбрать европейку, чтобы ей не было одиноко. Это было мило с его стороны, но Скай настояла на том, чтобы купить молодую аравийку. Если бы он упорствовал и купил европейку, то ее мучили бы угрызения совести, после того как она покинула бы Фее, а эта женщина осталась бы там. Аравийку же просто отдадут новой хозяйке, ничего страшного. Зада вернулась.

- В бане ждут тебя, госпожа.

Скай кивнула и направилась в баню. Когда она вернулась, Зада уже приготовила одежды для путешествия. Скай молча надела длинную кремовую рубашку, бежевую джеллабу, вышитую коричневым шелком и украшенную маленькими топазами, и мягкие туфли из сафьяна. У джеллабы был капюшон и широкие рукава. Прежде чем накинуть его на голову Скай, Зада расчесала длинные черные волосы госпожи, собрала их при помощи узких золотых ленточек в косу и застегнула золотистое газовое покрывало.

- Ступай к моему господину Кедару, - приказала Скай, - и скажи, что я прошу его разрешить мне из-за жары не надевать яшмак.

Зада послушно побежала выполнять приказание госпожи и через несколько минут вернулась с ответом:

- Господин сказал, что ты должна быть в яшмаке, пока не сядешь в повозку. Только после этого ты можешь снять его, не раньше.

- Отлично, - сказала Скай, - найди госпожу Алиму и попроси ее зайти ко мне. Я хочу попрощаться с ней.

Зада снова помчалась с ее поручением и через несколько минут вернулась с Алимой. Скай отослала рабыню, приказав ей проследить за сборами к поездке.

- Думаю, она шпионит для Дагана, который докладывает о моем поведении Кедару, - сказала Скай.

- Он так ревнует тебя, - ответила Алима. - Следует ли тебе ехать туда, Скай? - Алима говорила по-французски, так что, если бы кто и подслушивал их, все равно ничего не понял бы.

- У меня нет выбора, Алима. Если бы на месте моего мужа был Осман, разве ты не попробовала бы помочь ему? Я не могу вернуться домой, зная, что Найл жив и в плену. Как буду я смотреть в глаза нашим детям? Лучше нам обоим умереть, чем вернуться, оставив его в рабстве.

- Ты так сильно любишь его, правда?

- Да, Алима. Я люблю Найла каждой своей клеточкой! Я не успокоюсь, пока мы снова не будем вместе и в безопасности.

- Будь осторожна, Скай, - попросила ее Алима. - Не делай ничего, пока не убедишься, что Кедар не схватит тебя. Он очень жесток, ты знаешь это.

- Да, - сказала Скай, содрогнувшись при воспоминании ,о бастинадо. - Он жесток. И все же он может быть добрым. Посмотри на браслет, который он подарил мне, - такой милый. - Скай передала вещичку Алиме. - Ты ведь читаешь по-арабски, что на нем написано?

Алима взяла браслет и принялась тщательно осматривать его. Когда ее глаза пробежали по арабской вязи, она нахмурилась.

- Это просто животное! - пробормотала она. - Он делает прекрасный подарок, но портит его своей злой волей.

- Что там сказано?

Алима посмотрела на Скай и тихо ответила:

- Тут написано: Муна, собственность Кедара.

- Я не надену его! - взорвалась Скай.

- У тебя нет выбора, -" - печально сказала Алима. - Этот браслет говорит о привилегированном положении раба. После того как ты защелкнешь застежку, только ювелир сможет освободить тебя от него. - Она вернула браслет Скай.

Глаза Скай потемнели от гнева, она раздумывала над тем, не вышвырнуть ли золотой обруч в ближайшую кучу мусора. Однако она знала, что не сделает этого. Наклонившись, она застегнула браслет на правой щиколотке. Ей было известно, какое наказание последует за неповиновением воле Кедара, и она вовсе не желала снова отведать бастинадо.

Поднявшись, она встретила сочувственный взгляд Алимы.

- Ты смелее, чем я могла бы мечтать, - сказала жена Османа.

Скай пожала плечами:

- Ты же говоришь, у меня нет выбора.

- Госпожа, пора идти, - неожиданно материализовалась Зада.

- Тогда накинь на меня яшмак. Зада. Быстрее! Мы не можем заставлять господина ждать. - Она взглянула на Алиму, и в ее зеленовато-голубых глазах снова появилась тревога. - Как ты думаешь, она понимает по-французски?

Алима рассмеялась:

- Ни в коем случае. Это юная берберка из многодетной семьи. Они просто продали ее, так она рассказала Нигере. - Лицо Алимы стало снова серьезным, и она крепко обняла Скай. - Будь осторожна, госпожа, и Аллах поможет тебе!

Скай обняла ее в ответ.

- Я постараюсь, Алима. Спасибо за гостеприимство, и молись за меня, прошу тебя, мне нужны твои молитвы!

Затем Зада засуетилась вокруг нее, натягивая капюшон джеллабы, застегивая покрывало, помогая влезть в черный шелковый яшмак, чей капюшон ниспадал ей на лоб, и надевая второе покрывало.

- Ты меня задушишь, - запротестовала Скай.

- Даган сказал, что господин приказал укрыть тебя должным образом, ответила рабыня.

Скай закусила губу и замолчала. Спорить было не о чем: хоть она и любимица Кедара, она такая же рабыня, как Даган или Зада. Нельзя возразить слову господина. Она спокойно стояла, пока рабыня суетилась вокруг, пристраивая покрывало, а когда Зада закончила, Скай посмотрела на Алиму, и внезапно, от очевидной комичности ситуации, в ее глазах заплясали веселые чертики. Интересно, кто может увидеть меня по пути из комнаты в ваш двор, что следует так закутывать меня? - спросила она по-французски.

- Это просто еще одно средство показать его власть над тобой, Скай, ответила Алима.

- Нельзя заставлять господина ждать, - напомнила Зада.

Скай и Алима обнялись в последний раз, и затем Скай вышла за своей рабыней из спальни, прошла через дом, который некогда был ее домом, и вышла во двор, где уже почти собрался весь огромный караван Кедара. Фесский торговец прибыл в Алжир с большим грузом и увозил отсюда не меньший. Множество мулов и верблюдов были нагружены тюками с товарами. Караван сопровождал большой отряд вооруженных наемников, которые прибыли с Кедаром из Феса и теперь возвращались туда с ним.

Днем караван будет двигаться, а по ночам будет привал для еды и отдыха животных. Ежедневно им предстоит проходить по двадцать миль по узкой дороге у подножия Атласских гор. Плохо охраняемые караваны здесь непременно становились жертвой многочисленных бандитов. Кедар же за свои неоднократные переезды не потерял и верблюда, так как никогда не скупился на большую охрану. Он считал, что экономия на охранниках, из-за которой можно утратить гораздо более ценный груз, - плохая экономия.

Скай ехала в закрытой повозке, которую тащили два крепких мула. Изнутри повозка была отделана красным шелком и снабжена двумя темно-голубыми матрацами. Правил ею Даган, а Скай была принуждена оставаться внутри с Задой. Единственным развлечением и спасением от скуки было рассматривание пейзажа из-за газовой занавеси в задней стенке повозки. Когда пейзаж надоедал, можно было спать. У нее было мало общего с Задой, единственной целью которой было украшение Скай, с тем чтобы она еще больше понравилась Кедару и заняла как можно более почетное место в гареме. Зада часами просиживала на облучке с Даганом, шепчась с ним о доме Кедара в Фесе.

Даган тоже стремился извлечь выгоду из этого. За десять лет рабства у Кедара он еще не видел, чтобы его господин был так поглощен чем-либо, тем более женщиной. И эта женщина, полагал Даган, могла стать первой и единственной женой Кедара, поэтому он стремился воспользоваться моментом и подружиться с амбициозной Задой. Лучше иметь друзей в стане будущей хозяйки любимая жена может смягчить даже Кедара.

Путешествие позволило Скай немного отдохнуть от сексуальных притязаний Кедара, так как он мог навещать ее лишь ненадолго ночью. Днем он скакал во главе каравана, и его зоркие карие глаза обшаривали холмы вокруг и путь впереди, не упуская ничего. Обедал он, как правило, со своими людьми, хотя иногда и навещал ее кратко, чтобы убедиться, что с его прекрасной рабыней все в порядке. Ужинал он обычно в одиночестве или разделял вечернюю, трапезу с командиром наемников. Когда вечером лагерь успокаивался, загорались огни костров и пикеты вокруг были проверены, тогда Кедар мог доставить себе небольшое удовольствие.

Они спали на пуховых пурпурных бархатных матрацах в отгороженной покрывалом части его шатра. Скай, также ужинавшая в одиночестве и искупавшаяся, насколько это было возможно, в деревянной ванне, должна была ожидать своего хозяина в алькове. Он приходил, брал ее дважды, а затем проваливался в глубокий сон. Он стремился просто удовлетворить свои сексуальные потребности, и для Скай это было облегчением. На ее месте в это время могла бы быть любая другая женщина, и это внушало ей надежду, что его страсть к ней угасает по мере приближения к Фесу и его большому гарему.

***

За неделю до прибытия в Фее они встретили другой караван, также хорошо охраняемый, направляющийся из Феса на побережье. Большинство торговцев были знакомыми Кедара, и он решил устроить для них ночную Пирушку. Было зарезано несколько ягнят, и они жарились на вертелах. Они встретились со вторым караваном ближе к вечеру, у горного ручья, поэтому они рано раскинули шатры. Скай было разрешено искупаться в ручье, и она с радостью вымыла голову, так как ее волосы, несмотря на все расчесывание и заботу Зады, оставались пыльными. Даже Зада обрадовалась и после купания затерла мокрые пряди Скай розовым маслом.

Вернувшись в шатер, они обнаружили там ждущего их Кедара. Он скользнул по ней взглядом, особенно порадовавшись мягкому облаку ее благоухающих волос.

- Я хочу, чтобы ты сплясала для моих гостей сегодня ночью, - сказал он. Ты знаешь танец покрывал?

- Да, господин. - Скай была поражена: он, постоянно одержимый идеей сокрытия ее от взглядов других мужчин, теперь хочет, чтобы она танцевала перед его друзьями.

- Тогда ты исполнишь его, мое сокровище, и пусть твои волосы будут распущены, как сейчас.

- Господин, хорошо ли это - показывать меня другим мужчинам?

- Ты споришь со мной, Муна? - В его голосе послышалась угроза.

, - Мой господин, я только подумала... - начала она.

- Ты подумала?! Рабы не думают, Муна. Они подчиняются, и, хотя я уже приказал тебе, ты пытаешься спорить со мной.

- Нет, нет, господин! Разве посмею я ослушаться тебя, клянусь, что нет! Скай испугалась и отчаянно пыталась ублаготворить его - у него сегодня было такое настроение, что его выводила из себя любая мелочь.

- Мне кажется, мое сокровище, что ты нуждаешься в уроке послушания. Протянув руку, он провел пальцами по ее щеке, но его холодные глаза были полны гнева. - Ты огорчила меня, "Муна.

Скай содрогнулась от его прикосновения и услышала, как сзади Зада со свистом втянула в себя воздух.

- Прошу тебя, господин! - прошептала она, н ее глаза наполнились слезами.

- Даган! Палку! - Его голос был ледяным. Сердце Скай забилось, и она упала на колени, охватив руками его ноги - Прошу, господин, только не бастинадо! Я рабыня господина Кедара. Я существую только для его удовольствия. Прошу тебя, господин! - Ее голос был полон мольбы, но внутренне Скай ненавидела Кедара каждой клеточкой своего тела. О, как бы ей хотелось сейчас вонзить нож в его сердце! Ее ужасало, что он мог так мучить ее - душевно и физически. "Найл! взмолилась она про себя. - Найл!"

Кедар одним движением стряхнул с себя руки Скай, рывком поднял ее и сорвал кафтан, обнажив ее тело. Затем ее бросили на спину на пол шатра. Были призваны два раба, чтобы держать ее за руки, ноги были подперты подушками, и еще два раба держали ее за ноги. Скай всхлипывала от страха, но полная беспомощность еще больше ужасала ее.

- Господин, смилуйтесь! - снова взмолилась она.

- Даган, приступай к наказанию, - холодно приказал Кедар.

- Двадцать ударов, господин? - спросил Даган. Кедар минуту поколебался, раздумывая, и затем решил:

- Пятнадцать. Я хочу быть милосердным, к тому же это ее первый проступок.

- Нет, не надо, господин! - отчаянно завопила Скай. Кедар кивнул Дагану, и палка опустилась. Жалобный вопль разнесся по лагерю, и за ним последовало еще несколько. Когда она потеряла сознание, чтобы избежать боли, наказание прекратилось, ее грубо привели в себя и продолжили бастинадо. Боль от подвергшихся пытке пяток распространялась, казалось, вплоть до бедер. Хотя и распятая ее палачами, она пыталась вырваться, умоляя Кедара о снисхождении, которое, как она прекрасно понимала, он ей не подарит. И все же она продолжала вопить, надеясь, что ее крики затронут какую-нибудь чувствительную струну в его сердце. Она старалась больше не терять сознание, чтобы еще сильнее не разозлить его и не усугубить наказание. Сидящая на ее бедрах Зада шепотом сообщала ей количество полученных ударов:

- Одиннадцать. Двенадцать. Держись, госпожа! Четырнадцать. Пятнадцать!

Наказание окончилось. Хватка на ее руках и ногах ослабла, и Зада встала. Всхлипнув, Скай свернулась в клубок на ковре и зарыдала. Внезапно она с пугающей отчетливостью поняла, что вокруг нее стоит тишина. Она медленно подняла голову. Даган, Зада и остальные рабы исчезли. Остался только Кедар, и в его глазах горел знакомый огонек. "О Господи, - с, ужасом подумала она, только не это!"

- Ты знаешь, как я хочу тебя, Муна, - хрипло прошептал он. - Аллах всемогущий, как я хочу тебя сейчас! - Он опустился на колени рядом с ней, жадно схватив ее грудь, и она знала, что не посмеет отказать ему. Кедар повалил ее на спину и, быстро скинув одежду, вошел в нее. Пока он двигался внутри нее, он не переставал повторять, как она возбуждает его, как зрелище ее наказания распалило его так, что он не смог сдержаться. И вдруг он пролился в нее и, стеная, упал на ее грудь. Так они лежали вместе несколько минут, пока он не пришел в себя. Встав, он посмотрел на нее и сказал:

- Сегодня ночью ты будешь танцевать для моих гостей, Муна. Все должно быть готово к моменту, когда я пошлю за тобой.

Она кивнула, слезы боли и стыда еще стояли в ее прекрасных голубых глазах, когда он покинул шатер. Скай взяла себя в руки и тихо плакала от боли в пятках, когда в шатер вошла Зада, чтобы помочь госпоже.

- У меня есть кое-что, чтобы успокоить боль, госпожа.

Это дал мне Даган - он просит прощения у тебя.

- Этому животному нравилось бить меня! - воскликнула Скай.

- Что ты, что ты, госпожа! Даган хотел бы быть твоим другом, - уверяла ее Зада, помогая Скай перебраться в укрытие алькова.

Скай улыбнулась девушке. Конечно, Даган стремился стать ее другом, раз она была любимицей Кедара. Что же, его услужливость говорила по крайней мере о том, что ее положение в глазах Кедара осталось прежним.

- Как тебя любит господин Кедар! - восхищалась Зада.

- На моей родине не бьют женщин, которых любят, - пробормотала Скай.

- А у нас бьют! - широко улыбнулась ей Зада. - А потом любят! О, какой мужчина наш господин! Как хотела бы я, чтобы меня похитил такой мужчина, прежде чем меня продала семья. Но я не так прекрасна, как ты, госпожа. Ляг на пол, и я намажу твои ноги мазью, что дал мне Даган.

- Это облегчит боль? Ведь господин Кедар хочет, чтобы вечером я плясала.

- Ты будешь плясать. Не бойся, госпожа. Господин приказал, чтобы тебе дали отдохнуть и накормили лучшей частью ягненка и прочими вкусностями.

- Зада, а покрывала? Поищи в моих вещах, - Какого цвета, госпожа?

- Черного. Пусть они все будут черного цвета - это лучше оттенит мою кожу. Черные, шитые золотом. Зада.

Зада кивнула и, встав на колени, намазала пятки Скай составом Дагана. Кончив лечение, она прикрыла Скай тонким шерстяным одеялом и побежала искать покрывала. Изможденная Скай провалилась в сон.

Она проспала около часа, когда ее растолкала Зада. Рабыня принесла блюдо, полное сочных кусков ягнятины, жареного лука и зеленого перца, только что испеченный мягкий хлеб и сосуд с ледяной водой из горного ручья, смешанной с апельсиновым сиропом. Сев на подушку, Скай почувствовала себя легче. Она проголодалась, а боль в горящих пятках утихла. Скай прикончила все, что лежало на подносе, и Зада принесла сладости.

- Даган приготовил это специально для тебя, госпожа, - сказала она.

Перед Скай лежали сочные влажные абрикосы, наполненные смесью толченных с медом орехов и разноцветным рахат-лукумом, пахнущим ванилью, корицей и миндалем. Все это было таким аппетитным! Скай взяла кусочек красного лукума и положила на язык.

- Вкусный, - довольно заметила она. - Скажи Дагану, что я благодарю его за лукум. - Она съела еще кусочек, а потом один из абрикосов.

- Я пойду приготовлю ванну, - сказала Зада.

Скай легла, потихоньку поедая кусочки лукума и абрикосы. Как мило было со стороны Дагана возиться со всем этим для нее: она бы никогда не подумала, что здесь, на этом старом караванном тракте, можно было изготовить такую роскошь. Может быть, не такое уж он и животное. К возвращению Зады она почувствовала себя значительно лучше и была почти в духе.

- Я приготовила ванну, госпожа, - доложила Зада, - а потом господин приказал Дагану сделать тебе массаж.

- Если я еще расслаблюсь, - сказала Скай, - то, пожалуй, засну.

- Это просто лукум, госпожа.

- А что в нем было? - Внезапно Скай подумала, что это еще одна гнусная проделка Кедара.

- Там был гашиш, госпожа. Он не повредит тебе - наш народ пользуется им давно, и он только улучшит твое настроение.

- Съешь один кусок! - приказала Скай.

- Можно? - Коричневые глаза Зады зажглись от восторга, и она быстро, пока Скай не передумала, засунула в рот зеленый кусок. - Спасибо, госпожа!

Скай поднялась. Ее пошатывало, но, хотя сознание затуманилось, она решила: "Раз Зада ест их, они не отравлены".

- Больше пока не ешь, госпожа, - предупредила ее Зада. - Оставь остальное до начала пляски. Они придадут тебе вдохновения.

Зада помогла Скай влезть в маленькую деревянную ванну, и Скай заметила, что сегодня вода источает аромат роз и мускуса. Она сидела спокойно, пока девушка заколола ее длинные волосы и омывала ее. Зада была проворна и вскоре уже вытирала госпожу. Укладывая ее на тот же матрац, она говорила госпоже:

- Ляг на живот, чтобы Даган помассировал тебя.

"Я вовсе не желаю, чтобы Даган массировал меня", - пронеслось в затуманенном сознании Скай, но она не смогла произнести это вслух. Когда же ее коснулись черные пальцы евнуха, ей было уже все равно.

Даган умело мял ее плоть своими длинными пальцами. Они скользили по ее коже вверх и вниз, от пяток до плеч и назад. Затем Даган вместе с Задой перекатил Скай на спину и начал массировать ее живот и груди, ноги и плечи. Скай, одурманенная наркотиком, пыталась протестовать, но для негра, очевидно, прикосновение к ней было всего лишь работой, возможно, даже нудной работой - и только.

Закончив, он дал ей несколько минут отдохнуть, и она наслаждалась этим отдыхом. Никогда еще она не чувствовала себя такой легкой, такой возбужденной. Наконец ее сознание прояснилось и она услышала голос Зады:

- Пора одеваться, госпожа.

Зада помогла ей встать и защелкнула на ее бедрах тонкую золотую цепочку. К этой цепочке она прикрепила прозрачные покрывала: большое покрывало сзади прикрывало ягодицы, а другое, такое же, спереди, ниспадало до щиколоток. Затем Зада подвела ей глаза голубой краской и накрасила карминной краской соски грудей. Все тело покалывало и благоухало розами и мускусом. Зада причесала ей волосы щеткой, которую, предварительно окунула в мускусную воду, и спросила:

- Не съесть ли тебе еще кусочек лукума, госпожа?

Лучше сделать это сейчас, тебе ведь скоро плясать.

Скай проглотила еще несколько кусочков лукума, облизав липкие пальцы. Она начала снова погружаться в эйфорию и внезапно поняла: дав ей гашиш, слуги поступили разумно. Теперь все ее движения были быстрыми и грациозными. Зада надела такую же золотую цепочку ей на шею, а к ней - покрывало, закрывающее грудь до талии. Другое покрывало закрыло ее плечи и спину, и наконец, самое длинное - прикрыло лицо. Маленькие ручки Зады соблазняюще скользили по ее телу, пристраивая покрывала так, чтобы они развевались должным образом.

- Ты так прекрасна, госпожа, - прошептала она, - ты подобна древней богине. Любой мужчина, который увидит твой танец, возжелает тебя. Этого и хочет твой господин - возбудить их зависть. Ты должна танцевать как можно соблазнительней, чтобы всех их охватила похоть. - Зада ласкала груди, живот и ягодицы Скай, и ее слова и быстрые движения начали просачиваться в затуманенный мозг Скай.

Она почувствовала пощипывание между ног, и ее груди напряглись, почти причиняя боль. Снаружи, в главной части шатра, послышалась музыка. С лукавой улыбкой Зада прикрепила к ее пальцам сияющие медные кастаньеты.

- Иди, - шепнула она на ухо Скай, - иди и доведи их до кипения своей красотой и страстью. Господин Кедар будет доволен тобой.

Скай вышла из-за занавеси алькова и пересекла шатер, чтобы склониться в поклоне перед Кедаром.

- Встань, Муна, - приказал он ей, вбирая глазами ее черные с золотыми звездами покрывала, сквозь которые загадочно просвечивала ее бледная кожа. Да, это был лучший наряд для нее. - Вот, друзья мои, драгоценный дар моего дяди, знаменитого астролога Османа, преподнесенный мне по прибытии в Алжир. Эта рабыня стала моей любимицей, хотя иногда она и проявляет легкое своеволие, заслуживающее исправления.

- Немного пряности никогда не испортит блюдо, Кедар, - заметил чернобородый торговец, и остальные захихикали.

- Тогда, Хамид, хорошо, что мне нравятся острые блюда, - ответил Кедар, и хихиканье переросло в хохот.

Затуманенные глаза Скай скользнули по группе мужчин, сидящих за низким столиком. Их было семь или восемь, точнее она не могла сосчитать, так как ей трудно было сконцентрировать внимание. Она еще не избавилась от ощущения ласкающих рук Зады, и странно: хотя обычно ей не нравились такие прикосновения женщин, ласки Зады возбудили ее, и возбуждение не проходило, а даже увеличивалось.

- Танцуй, Муна! - пробилась в ее одурманенное сознание команда. - Спляши для нас, мое сокровище!

Трое музыкантов снова начали играть, и почти мгновенно ее уши уловили барабанные удары и пение флейт. Она начала медленный танец, грациозно извиваясь под музыку. Несколько минут она плясала так перед ними, а потом, когда темп музыки убыстрился, начала избавляться от покрывал.

Сначала Кедар и его гости с интересом наблюдали за ней, но после того как она начала сбрасывать покрывала, они завороженно наклонились вперед. После того как упали шесть боковых покрывал и головное, ее волосы развились, превратившись в облако, колеблющееся в такт ее эротическим движениям. Музыка становилась все интенсивнее, и вот уже упали покрывала, прикрывающие спину и грудь. Остались только три покрывала - прикрывающие ноги и лицо. Скай танцевала, раскинув руки, сначала бросая вперед грудь, а потом бедра в недвусмысленном соблазняющем движении. Она вращалась все быстрее в темпе музыки. Кедар ухмыльнулся, когда она сбросила последние покрывала, увидев, как несколько гостей сунули руки под одежду с очевидным намерением облегчить напряжение.

Теперь Скай, совершенно нагая, придвинулась к Кедару и его гостям. Она дразняще звенела кастаньетами прямо перед их носом, ныряла и извивалась, почти задевая лица некоторых из них накрашенными сосками своих полных грудей. Она была полностью погружена в свой призрачный мир, и для нее существовали только повелительные удары барабана, завывание флейт и движения ее собственного тела. Подчиняясь ритму музыки, Скай не замечала, что сидящие перед ней мужчины сгорали от похоти, возбужденные ее мускусно-розовым ароматом и движениями ее соблазнительного тела. И когда мелодия достигла кульминации, она изогнулась в последнем эротическом па танца, прежде чем рухнуть на пол перед Кедаром в позе абсолютного подчинения хозяину.

Гости взревели в знак одобрения, хлопая в ладоши и крича, швыряя в нее золотыми монетами и драгоценностями. Широко раскрытые глаза Скай смотрели на Кедара, который бросил ей одобрительный взгляд.

- Возьми эти приношения, мое сокровище. Ты заслужила их сегодня.

- Они и наполовину не достойны ее, Кедар, - сказал человек по имени Хамид. - Не думаю, что ты станешь продавать ее, но, если она когда-нибудь надоест тебе, я заплачу тебе столько, сколько хочешь. Она несравненна.

Скай не стала слушать дальнейшего, но быстро собрала дары друзей Кедара не принять их значило нанести страшное оскорбление. Затем быстро удалилась в альков. Внезапно она почувствовала слабость, ей хотелось плакать. Даган и Зада ждали ее, негр широко улыбался, рабыня довольно шептала что-то. Она вручила каждому по золотой монете, но тут Зада заметила ее печальное лицо и вопросительно взглянула на Дагана.

- Скоро придет господин, чтобы насладиться, и ему не понравится, что она плачет, - прошипела она на ухо евнуху.

- Ну же, госпожа, - прошептал успокаивающе Даган и снова положил Скай на матрац. - Позволь мне помассировать тебя, снять напряжение танца. - Он встал на колени и начал массировать ее ноги, которые снова начали болеть. - Дай ей сладостей, дурочка! - прошипел он Заде. - У нас мало времени, она должна быть готова к приходу господина Кедара.

- О дражайшая госпожа Муна, - сладко пропела Зада, - съешь это, и все снова будет в порядке, обещаю тебе. - О, как прекрасен был твой танец! Мы видели, что господин доволен тобой. - Зада скормила Скай несколько кусочков лукума и начала ласкать ее груди.

И так же быстро, как усталость обрушилась на нее, она снова исчезла благодаря действиям рабов. Рука Зады блуждала по животу Скай, и та снова почувствовала возбуждение. Зада и Даган слышали, как за стенами алькова Кедар прощался с гостями. Они должны были спешить, чтобы подготовить Скай к его приходу.

Зада наклонилась и начала нашептывать нежные слова на ухо Скай - она знала, что смешанный со сладостями гашиш Дагана сегодня уже сумел развязать инстинкты Скай, так что теперь достаточно немного возбудить ее - и она будет готова с радостью принять хозяина.

- Еще немного, госпожа Муна, - шептала она, - и тебя посетит господин Кедар. - Зада нежно ласкала грудь Скай. - Скоро господин наполнит тебя до краев своей мужественностью. О, как прекрасно будет ваше слияние! О Аллах, как хотела бы я лежать под ним, чтобы он входил в меня! О, как ты счастлива, моя госпожа Муна!

- Да, - выдохнула Скай, - о да! Зада, быстро убери краску с моих сосков господин Кедар любит нежить их во рту, а я не хочу отравить его. - Скай начинала чувствовать всевозрастающее влечение к Кедару. Господи, как она хотела, чтобы его гигант оказался внутри нее, и поскорей! О, он подобен могучему жеребцу, и его пыл неистощим! С довольной улыбкой Зада вытерла краску с сосков Скай. Та уже извивалась в предвкушении наслаждения. Никто из них не услышал, как в альков вошел Кедар.

Он некоторое время стоял и смотрел, как его любимец негр массирует больные ноги Скай, как Зада стирает остатки краски с груди Скай, как извивается Скай в любовном ритме на бархатном матраце. Ему было ясно, что они одурманили ее, и он усмехнулся. Ему нравилось, что его рабы так услужливы, желая удовлетворить его, но теперь они мешали ему. Он уже изнывал от напряжения, возникшего под одеждой.

- Разденьте меня! - рявкнул он, и Зада с Даганом вскочили на ноги и бросились срывать с него одежду. - Убирайтесь к себе, - приказал он им и, не дождавшись их ухода, лег рядом со Скай.

- Господин, - тихо позвала Скай, повернув к нему голову.

Он притянул ее к себе и поцеловал, и она послушно раскрыла губы, чтобы принять его язык. Она принялась жадно сосать его. Ее бедра словно приклеились к нему, и, не в силах больше терпеть, он перевалил ее на спину и вошел в нее. К его удовольствию, она с легким стоном кончила в тот же момент.

- Что ты за развратная сука, мое сокровище! - промурлыкал он. - Тебе понравилось демонстрировать свои прелести моим друзьям сегодня ночью?

- Сейчас для меня не существует никого, кроме тебя, господин Кедар, простонала она, - никого!

- Ах, - прорычал он, - если бы я заподозрил тебя во лжи, моя прекрасная Муна, я убил бы тебя тут же, но я знаю, ты не лжешь! - Его огромное тело неутомимо двигалось, пока она снова не простонала и не запросила пощады, даровать которую ей он пока не собирался. Некоторое время он манипулировал ею, заставляя принять то одну, то другую позу, чтобы войти в нее под разными углами, то даря ей наслаждение, то причиняя боль. Именно боль способствовала тому, что паутина наркотика постепенно начала спадать с нее, и Скай с ужасом и отвращением поняла, что возбуждает Кедара самым чудовищным и непристойным образом. Страшась наказания, она не осмелилась остановиться в этот момент, ей вовсе не хотелось еще раз испытать прелести бастинадо. Пришлось продолжать этот разврат до тех пор, пока со стоном он не испустил в нее семя. Он тут же откатился от нее и захрапел.

Скай облегченно вздохнула. Она была в ярости оттого, что не поняла вовремя, что ее опоили. Она чувствовала, как дерет рот, но ритм сердца по крайней мере уже не был столь бешеным, как всего несколько секунд назад. Она поднялась и пробралась на другой край алькова, чтобы освежить себя несколькими глотками только что приготовленного фруктового сока. Жадно поглощая его, она поклялась, что больше не позволит пичкать себя гашишем. Ей следует убедить Кедара в том, что использование наркотика - это оскорбление для него, что она не нуждается в подобных средствах для возбуждения своего пыла и страсти. Скай со смешком осушила еще один сосуд. Почувствовав себя освеженной, она вернулась на матрац и быстро заснула.

Утром, когда они ели липкие сладкие фиги и пили кофе, она лукаво сказала Кедару:

- Я рада, что ты не сердишься на Дагана и Заду, господин, они ведь сделали это только потому, что хотели всего лишь доставить тебе удовольствие.

- Сделали что, мое сокровище? - сразу насторожился Кедар.

- Дали мне гашиш, чтобы возбудить мою чувственность. - Она звонко рассмеялась. - Как будто я нуждаюсь в других стимуляторах, кроме твоего взгляда или прикосновения, мой господин. Но они вовсе не хотели оскорбить твою мужественность, господин. Они хотели сделать как лучше. - Она грациозно облизала пальцы. - Я пойду оденусь, господин, чтобы не заставлять ждать твой караван. И еще раз сладко улыбнувшись ему, она стала собирать свою одежду.

- Даган! - рявкнул Кедар, и Скай спрятала усмешку - ее шип нашел чувствительное место.

- Господин? - Из угла шатра выбежал Даган.

- Ты давал Муне гашиш вчера вечером?

- Да, господин. Я сделал ей лукум, который так любят твои наложницы. Так как перед этим она осмелилась перечить желаниям господина, я хотел сделать ее немного более сговорчивой для танца. Я вовсе не хотел, чтобы она опозорила тебя, господин.

- Твои намерения хороши, - сказал Кедар, - но больше не смей давать Муне ничего из твоих настоев. Ты считаешь, что я недостаточно возбуждаю ее? Надеюсь, ты не это имел в виду, а?! - В голосе Кедара послышалась угроза.

- Нет, нет, господин! - Даган слишком близко был знаком с плетью Кедара, чтобы постараться избежать его гнева. Он упал на колени. - Прости, повелитель! Я хотел лишь порадовать тебя!

- Только то, что мы не можем долго болтаться в этом месте, спасает тебя и эту потаскушку Заду от порки. Благодари меня за снисходительность и больше не смей возбуждать мой гнев!

- Спасибо, господин, спасибо! - бормотал Даган, пятясь из алькова.

Кедар повернулся к Скай. Его лицо казалось равнодушным и ничего не выражало. Она застенчиво накинула капюшон джеллабы. Подойдя к ней, он повернул ее лицо к себе.

- Ну, мое сокровище, - спокойно сказал он, - Даган больше не будет давать тебе своих сладостей. Вовсе не нужно ставить под сомнение мою мужскую силу. Ты прекрасна, но теперь я понимаю, что ты еще и умна. Но не надейся, что тебе удастся каждый раз обманывать меня! - Он слегка шлепнул ее по щеке рукавицей для верховой езды, не позволяя ей отвести взгляд от своих карих глаз. - Ты запомнишь это, мое сокровище, не так ли?

- Да, господин, - ответила она, не осмеливаясь опустить или отвести глаза.

Кедар улыбнулся.

- Отлично! - сказал он. - Надевай яшмак и иди к повозке.

- Да, господин!

Он проследил за ней взглядом, слегка улыбаясь. А она ведь непростая головоломка, его прекрасная Муна. Женщина до мозга костей, она доводила его до таких высот страсти, которых он не мог достичь ни с одной другой женщиной. Но этой ночью она была такой разнузданной! Хотя это, конечно, результат наркотика. Он мгновенно почувствовал, когда она пришла в себя. И что же - она отшатнулась от него! Да, в ней было много такого, что она скрывала от него, и он хотел бы, чтобы та свобода, с которой она общалась с ним прошлой ночью, стала следствием не действия наркотика, а желанием ее души и сердца.

Кедар унаследовал часть дядиного ясновидения, хотя никогда не стремился развить его. Это требовало слишком сильного самоконтроля, а у него не было времени для самоусовершенствования. И все же он иногда мог предвидеть результат событий или читать мысли людей. В Муне было что-то особое, и хотел бы он проникнуть в ее тайну. И тут он рассмеялся: какой же он осел! Муна просто несравненная женщина. Аллах сотворил ее для того, чтобы она была хури, а его, Кедара, тем мужчиной, который будет вознагражден ею. Вот и все!

Он подошел к выходу и прислушался к звукам снимающегося с лагеря каравана, затем вышел из шатра. Немедленно несколько слуг бросились в шатер, чтобы снять его в то время как Даган и Зада спешили из шатра с немногочисленными пожитками. Подойдя к повозке, Кедар забрался внутрь.

Глаза Скай расширились от удивления.

- Господин? - спросила она его.

Устраиваясь рядом с ней, Кедар протянул руку и освободил ее лицо от покрывала, а затем привлек ее к себе. Он видел, как билась жилка на ее горле, его губы устремились к ней. Поцелуй был повелительным, требующим от нее ответа, и ее губы ослабли, принимая поцелуй. Когда он отпустил ее, она едва дышала.

- Постарайся сегодня превзойти ту страсть, которую ты подарила мне прошлой ночью, мое сокровище, - тихо сказал он, снова прикрывая ее лицо покрывалом. Затем выскочил из повозки, и занавеси заколыхались, закрываясь за ним.