Помоги проекту - поделись книгой:
— Теперь поговорим?
Вадим кивнул и, помолчав пару секунд (майор преспокойно пил свой кофе), добавил:
— Давай только в машине поговорим, ладно?
— Ага, так у нас еще и машина есть? Это хорошо. Ну, пошли, введешь меня, так сказать, в курс дела. Ну, а потом и я тебя тоже того… введу, — ухмыльнувшись, Дмитрий первым вышел из кафе. — Ну и какая из них наша?
Пока усевшийся на переднее сиденье Кольцов с искренним интересом осматривал салон, Никонов молчал. Собственно говоря, он даже и представить себе не мог, о чем теперь говорить, уж больно странным казалось все только что произошедшее. Потому первым заговорил сам майор:
— Ладно. Так как там, говоришь, меня зовут?
— Дима, ты чего, а? — негромко переспросил капитан. — Если прикалываешься, то это, как по мне, уже слишком.
— Да куда уж тут прикалываться, — невесело хмыкнул тот, — доприкалывались уже. Ты вот что, давай-ка, расскажи мне, кто я такой, кто ты такой и чем мы с тобой последние день-два занимались. Особенно меня интересует, где мы нашли оболочку… ну, ту штуку, что сгорела вместе с чемоданчиком, — пояснил он, увидев на лице собеседника непонимание. — Хорошо? А потом я, честное слово, объясню тебе, что происходит и отчего я задаю такие идиотские вопросы. Договорились, Вадик?
— Хор… хорошо, — слабо кивнул совершенно обалдевший от происходящего капитан.
Майор же отчего-то внезапно нахмурился и неожиданно спросил:
— Так тебя действительно Вадимом зовут? Вадимом… э… Никоновым, так? И ты, — Кольцов (или все-таки
Вадим неопределенно пожал плечами — «мол, если сам знаешь, к чему спрашивать?», — но майор на него даже не смотрел, уставясь вдаль сузившимися злыми глазами:
— Очень интересно, очень. Майор Кольцов, значит, Дмитрий Петрович. Служил там-то и там-то, участвовал, награжден, ранения, взыскания-благодарности всякие… А ведь я никак не могу этого знать, мой уровень ассоциации с реципиентом позволяет полностью подавить его разум… впрочем, какая разница, — он резко обернулся к Никонову:
— Ну, вот что, капитан, давай рассказывай все, что касается меня, тебя и нашей общей находки. Чем быстрее выложишь, что знаешь, тем быстрее сам поймешь, что происходит.
— …а когда вернулся, ты уже в каком-то ступоре был, словно тебя, ну, заморозили, что ли, или загипнотизировали. Пока я пульс щупал да тормошил, ты вроде как отошел, глянул на меня так… ну, странно, короче, глянул, и в обморок грохнулся. А потом в себя пришел, на деньги зачем-то посмотрел и вопросы дурные стал задавать. Кстати, насчет контейнера — это ты же мне сам и рассказал, еще там, в Припяти. Но вот зачем ты его открыл, я так и не понял. Все вроде, — закончив рассказывать, капитан нащупал между сиденьями бутылку минеральной воды и сделал несколько жадных глотков. — Да, точно все…
Несколько минут майор молчал, задумчиво глядя на проносящиеся мимо автомобили, затем медленно повернулся к собеседнику:
— Что ж, молодец, грамотно изложил. Лапидарно, так сказать, ничего лишнего, коротко и ясно. Врать, что мне теперь все стало понятно, не буду, но для начала хватит и этого. Значит, говоришь, мы скоро должны быть в Киеве? Тогда давай, заводись, или как это у вас называется, и поехали, — увидев, что Вадим собирается начать спорить, он нетерпеливо махнул рукой: — Да помню я, все помню, сейчас расскажу! По дороге расскажу. Незачем нам опаздывать, только лишние расспросы начнутся.
Дождавшись, пока автомобиль съедет с обочины и наберет скорость, Кольцов откинулся на сиденье и, прикрыв глаза, заговорил:
— Зовут меня Виталий, фамилия Рогов, родился я — впрочем, с твоей точки зрения, еще только рожусь — в 2177 году и, если, конечно, все правильно понимаю, уже давным-давно как умер… так, Вадик, ты руль-то держи, а то перестану рассказывать! Я понимаю, что все это странно звучит, но ты сам хотел знать. Тело, в котором я сейчас пребываю, и на самом деле принадлежит твоему товарищу, майору Дмитрию Кольцову, но сейчас им управляю именно я, точнее, мой разум. Или сознание, если так тебе будет понятнее. Мне лично куда более привычен термин «психоматрица».
— А почему… ты умер-то? — дрогнувшим голосом переспросил Вадим.
Рогов-Кольцов с искренним интересом взглянул на капитана:
— То есть то, что я из будущего, ты воспринял нормально, равно как и мое непонятное подселение в тело твоего боевого товарища? А вот факт моей смерти тебя отчего-то смутил?
— Да нет, — дернул плечами Никонов. — Просто как-то уж совсем непонятно выходит. Даже если твое сознание каким-то образом сюда и перенеслось, ну в прошлое в смысле, разве это означает, что в своем времени ты уже должен был умереть?
— А, ты об этом, — хмыкнул майор. — Понимаешь, мою матрицу как раз вовсе и не в твое время забросили, а в сорок первый год прошлого века. А, значит, с того времени прошло почти семьдесят лет. В лучшем случае я сейчас девяностолетний старик Хотя, конечно, соотношение времени здесь у вас и там у меня, штука, как я понимаю, весьма относительная. Ладно, хватит о грустном, слушай дальше. Как это ни странно звучит, я тоже боевой офицер спецназа, звание мое по вашим меркам соответствует примерно званию полковника…
— Понимаешь теперь? — закончив рассказывать, майор испытующе взглянул на мертвой хваткой вцепившегося в руль Вадима. — Мне сейчас, кровь из носу, нужно понять, что произошло и почему произошло. Отчего моя матрица ждала столько лет, пусть, не все семьдесят, а хотя бы те годы, что прошли с момента ее обнаружения и исследования вашими спецслужбами в 1988 году! Почему она активировалась только при контакте со мной, а не подселилась в любого из тех, кто ее изучал двадцать лет назад. Ведь обычно при невозможности контакта с заданным объектом оболочка выбирала любой другой наиболее подходящий по уровню психологической совместимости разум. А тут… понимаешь?
— Не совсем, — качнул головой Никонов. — Уж больно все сложно. Но я стараюсь. Наверное, стоит глянуть на твое личное дело? Но только как это сделать? Да и есть ли смысл? Слушай, а чего ты так дергаешься? Для всех ты майор Кольцов, а контейнер? Скажем, что не нашли, что захоронка была разрушена, шкаф тот лежал перевернутый, а под ним ничего не было. Ты не думай, я подтвержу все, что будет нужно. Не знаю почему, но я тебе верю, а остальное… ох, блин, ты ж сам контрольный звонок сделал! А значит, руководство знает, что мы нашли тайник.
— А остальное, — криво усмехнулся Кольцов-Рогов, не обратив никакого внимания на сообщение Никонова о звонке. — Чего я так дергаюсь, значит? Да того, что в моем времени я, как уже говорил, скорее всего, давно умер. А здесь у меня есть всего тридцать дней, чтобы хоть что-то понять… впрочем, все равно перед смертью!
— Не понял, почему тридцать дней, почему перед смертью? — округлил глаза капитан. — Ты о чем вообще?
Майор грустно вздохнул и негромко пояснил, ГЛЯДЯ в сторону:
— Моя психоматрица запрограммирована на существование в течение тридцати стандартных земных суток, начиная с момента активации. То есть, ровно через месяц моего сознания не станет, теперь, надо полагать, уже окончательно. И мне, знаешь ли, будет несколько обидно, если я так ничего и не пойму…
Виталий развернулся и бесшумно, как учили когда-то, двинулся прочь от горящего коттеджа, подобрав по дороге валявшуюся в траве пустую бутылку и выключив индбраслет: он только что «погиб», и не стоило показывать кому бы то ни было, что это, мягко говоря, не совсем так. Между прочим, неведомые ликвидаторы сами виноваты — незачем было зачищать его столь экстравагантным методом! Пристрелили б по-тихому или газом каким-нибудь отравили, а так? Что такое взрыв объемно-детонирующего заряда в замкнутом помещении, он представлял себе более чем хорошо. По крайней мере, никаких останков они там не найдут, это точно, недаром ведь подобные гранаты в диверсионных подразделениях космодесанта обычно используются для похорон погибших в боевом рейде товарищей. Спецназ, как известно, своих не бросает даже мертвыми… Так что, прежде чем его оппоненты поймут, что сведения о его смерти, говоря словами классика, несколько преувеличены, пройдет некоторое время. Вряд ли особенно долгое, но фору они ему, сами того не желая, однозначно дали, и он намеревался воспользоваться этим в полной мере. В том, что противник — смешно, ведь под этим термином наверняка скрываются те, кого он еще десять минут назад считал
Кстати, а не попросить ли помощи у своих прежних начальников? Хоть бы у Витьки Неустроева, еще в его бытность дослужившегося аж до целого контр-адмирала? Тогда, во время Первой галактической, в званиях быстро росли, куда там нынешним. Хотя глупость, конечно, разведотдел ни в жизнь не попрет против руководства «Хроноса», напрямую подчиненного верхушке флотского командования. Дурная мысль, очень дурная… Короче говоря, рано или поздно о том, что в момент взрыва его в доме не было, станет известно, и начнется охота. Такое сафари, что хоть добровольно в гроб лезь. Или в печь, что, учитывая способ его ликвидации, куда как более актуально. Из чего следует, что стоит очень даже поторопиться.
Пока Виталий бежал в сторону внутреннего периметра, он успел прикинуть, что ему в первую очередь делать после того, как удастся выбраться с территории Центра. Незамеченным, ясное дело, выбраться, иначе все его телодвижения и восторги по поводу обретенной форы окажутся бессмысленными. Выходило как-то плоховато, и единственным, что надумалось, было решение как можно скорее добраться до выхода в Сеть и запросить глобальный информаториум относительно личности несостоявшегося реципиента. Ведь зачем-то же его зачистили? И не связать это с последним невыполненным заданием и матрицей-«невозвращенцем» мог только полный и абсолютный кретин, каковым операнг себя, понятно, не считал.
Конечно, противник уже мог заблокировать эти данные (что было бы более чем логичным ходом с его стороны), но, учитывая собственную героическую гибель, у Рогова еще оставался небольшой шанс опередить своих, мягко скажем, недоброжелателей. Вот только между ним и ближайшим выходом в паннет лежали и внутренний, и внешний периметры Центра, помимо всего прочего, снабженные совершеннейшими электронными системами наблюдения. «Помимо всего прочего» — это в том смысле, что оба периметра, по сути, представляли собой примитивные, но не ставшие от этого более проходимыми трехметровые заборы, увитые поверху несколькими рядами бинарной спирали Бруно.
Виталий притормозил. А ведь верно: это полчаса назад он еще мог по пьяни рассуждать, как лихо преодолеет все препятствия по пути к морю, а сейчас? Сейчас, когда настало время сделать подобное всерьез? Ага, вот только разбежится — и вперед… нет, ребята, он все-таки не курсант-первогодок, уходящий в первый в жизни самоход. Он, знаете ли, в пересчете на принятую в «Хроносе» табель о рангах, аж целый полковник, а то и вовсе контр-адмирал! Боевой Т-оператор первого ранга, блин — звучит, конечно, круто, а кто он на самом деле? «А вот сейчас и посмотрим, кто я на самом деле!» — азартно подумал Рогов, неожиданно меняя направление. Он и вправду не пацан, чтобы по заборам лазать. Нетушки, ребята, он выйдет отсюда через КПП, и выйдет так, что об этом не узнает ни одна живая душа, а иначе его очень плохо учили! И хрен с того, что до ближайшего населенного пункта добрая сотня километров, выдержит. Поскольку этому его тоже учили,
Кстати, что там у нас сегодня, среда? Ага, ну тогда совсем хорошо, поскольку каждую среду в ближайший город ходит фургон продуктовой службы, выезжая с территории в пять утра, чтобы засветло уже быть на месте. Конечно, вовсе не факт, что и сегодня он тоже пойдет по расписанию, но, с другой стороны, посвященное во все детали произошедшего руководство вряд ли захочет широко афишировать случившееся ЧП. Скорее, наоборот, спустит все на тормозах, придумав какое-нибудь совершенно идиотское объяснение — не суть важно, какое именно! — и уже утром распространив его в виде полуофициальных слухов по территории Центра. Начиная от утечки газа и заканчивая неосторожным обращением с боеприпасами или преднамеренным суицидом. Ну, например, будто у операнга Рогова на фоне первого в жизни «невозвращенца» вдруг поехала крыша и он, напившись с горя, решил подорвать себя десантной гранатой. А что, разве не логично? Среди Т-операторов каждый второй из десанта, никаких ограничений на хранение оружия, в общем-то, нет, так чему удивляться?! Всякое в жизни бывает, да и персонал Центра более чем в курсе, какие психологические нагрузки испытывают боевые операторы и почему в тридцать с небольшим навсегда уходят со службы.
Кстати, вот, похоже, и ответ на вопрос о столь необычном методе ликвидации: если б его пристрелили или отравили (задушили, сломали шею, утопили в ванне, укололи какой-нибудь фармацевтической гадостью), досужих разговоров было бы куда как больше. Типа «операнг»-суицидник выстрелил в себя дважды да еще и контрольный в голову сделал, ведь просто так спецназовца не возьмешь, если он при этом будет немного против. Ну, в таком примерно духе. Да и с телом пришлось бы возиться. А так — все, как говорится, на виду. Пересидел в операторах, заимел «невозвращенца», поплыл мозгами, плюс водки, накануне в местном же магазинчике купленной (чему тоже найдутся свидетели) перепил… Вот и достал из старых запасов гранату; ту самую, заветную, что столько лет непонятно зачем на память хранил. Логично? Логично. Взрыв все слышали? Все. А труп? Какой уж тут труп? Все и так ясно, спишем на боевые потери, вручим посмертно побрякушку на грудь, может, даже не медаль, а полновесный орден — и все. Ни семьи, ни родных нет, уже проще. Да и кто что проверит? «Хронос», как известно, под военной прокуратурой не ходит, а выше ее никого и нет.
Злорадно ухмыльнувшись своим мыслям, «опер» скрылся в зарослях.
Ровно без трех минут пять, когда прячущийся в зарослях рядом с КПП операнг уже начал было подумывать, не стоит ли ему бросить всю эту затею и пересидеть первое время на территории ЦУОСа, где его уж точно не станут искать, раздалось негромкое журчание электромотора.
Виталий напрягся — похоже, повезло, руководство таки не стало вносить в устоявшийся график никаких изменений. Ну, прямо, как в древней поговорке «война-войной, а обед по расписанию». Неплохо. Охрана тоже вряд ли в курсе, значит, кар в любом случае притормозит у ворот на обычную процедуру проверки. И это его единственный шанс, иначе придется невесть сколько времени прятаться на территории, поджидая следующего удобного случая, а это зря потерянное время и стремительно тающие шансы на успех.
Операнг двинулся в сторону выездных ворот: насколько он помнил, никаких следящих систем там не было, считалось, видимо, что круглосуточной охране это не нужно. Что ж, тем лучше для него. Вот и машина, знакомый фургон продслужбы. Виталий рванулся вперед, за считаные секунды преодолевая оставшееся расстояние и притормаживая у борта электромобиля. О чем говорили между собой шофер и дежурный офицер, он не слушал, занятый куда более насущными делами. Поскольку проникнуть внутрь он даже не мечтал, приходилось довольствоваться «внешней подвеской», благо клиренс кара вполне позволял осуществить задуманное.
Судя по обрывкам фраз, дежурный пытался узнать, что произошло, а знающий немногим больше водитель излагал свою версию событий. Как и ожидал Виталий, никакого усиленного досмотра не было — проверив документы и убедившись, что водила не знает ничего интересного, старший смены даже не стал заглядывать внутрь, распахнув перед автокаром ворота внутреннего периметра. Дорога на свободу была открыта.
«Ну, пожалуй, хватит, хорошего понемножку, а то иди, знай, когда он там снова притормозит», — решил операнг, разжимая затекшие руки и отпуская наброшенный на несущую раму поясной ремень, по счастью, кожаный и оттого прочный. В следующий миг прикрытую лишь тонкой ветровкой спину нещадно рванули камни, выстилавшие размытую дождями грунтовую дорогу, о которую он хлобыстнулся с довольно-таки неслабой скоростью. Над ним промелькнул запыленный задний бампер, и фургон, моргнув напоследок габаритами, растаял в утренней мгле. Рогов, сдавленно матерясь, перевернулся на бок, пытаясь встать. Полчаса под брюхом машины на трясучей каменистой грунтовке — это, знаете ли, еще то удовольствие. Еще и водила — чтоб ему геморрой заработать! — гнал, будто на собственную свадьбу опаздывал. Спасибо, хоть сейчас притормозил, объезжая здоровенную промоину на дороге и предоставляя ему возможность более-менее безопасно десантироваться… спиной на камни.
Виталий поднялся на ноги, повел саднящими плечами — и неожиданно искренне улыбнулся. Ну и что, взяли меня, а? А вот хрен вам, не взяли, он чисто ушел, аж самому удивительно, насколько чисто! Пожалуй, даже вечно недовольный Хромоногий Ганс, его первый инструктор по диверсионной подготовке, остался б доволен. Хотя наверняка и пробурчал бы свое коронное «ну, мог бы и лучше, Салага…».
А, впрочем, хрен с ним, с Гансом, теперь его очередь играть-разыгрывать партию. И хочется верить, он своего шанса не упустит. Поглядев вслед уехавшему электромобилю, «опер» определился с направлением, подмигнул поблекшим в раннем утреннем свете звездам и затрусил прочь от дороги. Карту окружающей ЦУОС местности он помнил прекрасно, профессионал все-таки. Если идти напрямик через покрытые лесом невысокие горы, можно срезать километров тридцать, а там уж и до города будет рукой подать. В принципе абсолютно ничего сложного, бывали ситуации и похуже — конечно, если вынести за рамки возможность преследования. Старая Земля — не какой-нибудь едва обжитый мир за вторым поясом дальности, где можно бесконечно скрываться в девственных джунглях. Здесь, если за тебя возьмутся всерьез, особо не попрячешься… впрочем, посмотрим. Как говаривал все тот же Ганс, проблемы нужно решать по мере увеличения незапланированных трупов за спиной.
Вот только еще кое-что… Сняв с руки выключенный навигационный браслет, он положил его на первый попавшийся камень и с размаху опустил сверху другой, весом никак не меньше десяти килограммов. На третьем ударе сверхпрочный корпус поддался грубой силе, и Виталий с каким-то мстительным злорадством растер по поверхности валуна высокотехнологичную электронную начинку. Конечно, не факт, что отключенный навибрас вообще можно запеленговать, но подстраховаться стоит.
Первый привал операнг позволил себе только спустя два часа, да и то лишь потому, что наткнулся на небольшой ручей. Умывшись и набрав в водочную бутылку воды (вот и пригодилась), Виталий передохнул несколько минут и быстрым шагом — бежать по горному лесу было сложновато — двинулся дальше. Еще через час он вышел к отмеченному на карте лесничеству, с удовлетворением убедившись, что не сбился с маршрута: именно сюда он и шел. Несмотря на кажущуюся архаичность этой древней профессии, лесники по-прежнему были востребованы — кому-то ведь нужно приглядывать за лесами и обитающим в них зверьем, особенно после того, как Земля превратилась в экозаповедник? Правда, просить тут помощи и пытаться выйти в Сеть «опер» не собирался. Все местные лесники или прямо работали на службу безопасности ЦУОСа, или были ее внештатными осведомителями. Вряд ли их уже проинформировали о случившемся в Центре, скорее всего, и вовсе не станут этого делать, по крайней мере, до того, как поймут, что он жив, но немедленно сообщить своему куратору о странном «туристе» лесник был обязан. А значит — все, можно идти сдаваться, с опережением графика возвращаясь с того света…
Минут с пять понаблюдав за неспешной жизнью лесничества, Виталий продолжил путь, обходя усадьбу далеко стороной. И еще через несколько часов был уже в пригороде. Изодранную ветровку пришлось снять и нести в руке, во всем же остальном он вряд ли мог вызвать подозрение.
Один из многих миллионов землян, владеющих не то постоянным гражданским пасс-жетоном, не то временной миграционной картой. Потому до первого попавшегося уличного кафе операнг дошел вполне спокойно, не особенно переживая относительно повышенного внимания местных жителей к его скромной персоне. В конце концов, позднее утро — вполне подходящее время для того, чтобы зайти в кафешку позавтракать, попутно выйдя на просторы всемирной Сети за свежими новостями.
Заказав завтрак и загодя расплатившись нашедшимися в кармане наличными, Виталий вошел в информаториум, согласно рекламным баннерам «объединяющий все накопленные человечеством знания». Кстати, с деньгами ему здорово повезло, свою платежную карту Рогов использовать бы не решился, поскольку чревато. Что может быть проще, чем отследить человека по операциям с его кредиткой? Покойники ведь, так уж повелось, ни за что не платят, разве что за свои грехи, но последнее — уже отнюдь не денежными купюрами…
Бесцельно побродив несколько минут по информационной сети и задав с десяток ничего не значащих запросов, Виталий, наконец, решился и набрал в строке поиска «Анатолий Мальцев, старшина, Земля, война, Одесса, 1941». Затаив дыхание, операнг глядел на висящий перед ним голографический экран, на поверхности которого мерцало привычное «пожалуйста, подождите», продублированное на три наиболее используемых языка — русский, английский и интер. Что-то вроде долговато, неужели успели заблокировать и сейчас система уведомляет кого-то о его запросе? В этот миг экран мигнул и выдал затребованные данные. Едва ли не против воли подавшись вперед, Рогов жадно вчитался в предоставленные Сетью сведения:
Подумав несколько секунд, «опер» коснулся сенсора вторичной ссылки, открывая сведения, касающиеся детей несостоявшегося реципиента.
Рогов задумчиво прищурился. Ничего, в общем-то, интересного, самая обычная семья, разве что средний Мальцев во второй половине двадцатого века был военспецом, обучавшим одних ближневосточных друзей СССР воевать не то с израильтянами, не то с другими ближневосточными друзьями того же самого Советского Союза. Операнг не мог похвастаться особенно глубокими знаниями истории того времени, но в целом помнил, что обстановка в мире в те годы была весьма напряженной. Впрочем, для него все это сейчас вряд ли представляет хоть какой-то интерес. Похоже, зря он понадеялся на сетевую информацию. Увы… Кстати, а ведь, похоже, пора уходить. Не то чтобы он что-то именно почувствовал, но что-то
Привыкший доверять своим ощущениям, операнг набрал на виртуальной клавиатуре намертво запавшую в память буквенно-цифровую комбинацию, одну из тех, которым его некогда обучили в ЦУОСе. Конечно, неудобно перед хозяином этого милого затрапезного кафе, но запущенная «опером» хитрая программа сейчас полностью уничтожит инфокристалл местного терминала, равно как и разошлет пожирающий информацию вирус по всем выполненным запросам. И, если не сработает защита, все сведения о династии Мальцевых тоже будут уничтожены. Не навсегда, конечно, ровно до тех пор, пока логическая матрица земного Центра информации не произведет восстановление потерянных данных. Самое легкое, чем отделаются эти сервера, — потрутся логи по всему маршруту доступа, и отследить, откуда заходили, будет вовсе не реально. Впрочем, отправленного оперангом Виталием Роговым поискового запроса там уже не будет: копирование данных, насколько он знал, делалось ежесуточно ровно в двадцать четыре ноль-ноль по местному планетарному времени. В конце концов, за завтрак и пользование Сетью он расплатился, ну, а остальное? Издержки производства, так сказать.
Неспешно поднявшись на ноги, «опер» незаметно огляделся. Узенькая улочка небольшого приморского городка, еще каких-то сто пятьдесят лет назад бывшего одним из крупных курортных центров, была пуста, что не могло не радовать: значит, обойдемся без ненужных эксцессов. Склонившись над столом, якобы отключая голоэкран, Виталий незаметно прихватил с его поверхности столовый нож — невесть какое оружие, но все ж лучше, чем ничего. Воровать, ясное дело, нехорошо, но в его ситуации, пожалуй, допустимо. А в умелых руках этот небольшой кусок нержавеющего сплава может стать более чем действенным оружием.
Рогов расслабленным шагом никуда не торопящегося человека, только что плотно позавтракавшего и узнавшего последние сетевые новости («Альтеррус, ну надо же, снизил поставки руды на двадцать два процента, ай-яй-яй»), покинул кафе. И, дойдя до первого поворота, резко сменил направление, припоминая полузабытые навыки диверсионного спецназа. Сейчас главное — скорость и неожиданность. Если его обложили по всем правилам, выход один — прорываться с боем, но это полный тупик Старая Земля отнюдь не тот мир, где можно позволить себе подобные развлечения. Несмотря на почти столетний статус закрытого заповедника, прародина человечества на самом деле буквально напичкана всякими следящими системами. Да что там системами: надо будет, преследователи реактивируют и сеть древних орбитальных спутников наблюдения! Посему нужно как можно скорее добраться до ближайшего космопорта и покинуть планету, пусть даже и не совсем законным путем. А ближайший космопорт, если ему не изменяет память, еще в полутораста с лишним километрах отсюда. В общем, очередная прогулочка предстоит что надо.
ГЛАВА 6
В дверь решительно постучали, и, не дожидаясь разрешения, в комнату быстрым шагом вошел начальник службы безопасности Центра, контр-адмирал Аверченко. Секунду поколебавшись, будто решая, стоит ли рапортовать по всей форме (сидящий за своим рабочим столом пожилой адмирал лишь качнул головой — отставить, мол), он коротко выдохнул:
— Алексей Анатольевич, он жив. Его не было в доме в момент взрыва.
— Что? — дернувшись, будто от невидимого удара, тот в упор взглянул на подчиненного. — Это в каком смысле не было? Ты что несешь, Сережа?
— А вот так, не было, — не дожидаясь приглашения, контр-адмирал опустился в стоящее подле стола кресло, зло дернул, расстегивая на две пуговицы стягивающий шею ворот форменной рубашки. — Это точно.
— Откуда такие сведения? Насколько помню, ты сам распорядился инактивировать все следящие системы в доме?
— Одну камеру я оставил, он все равно о ней не знал — прямо напротив входа, на дереве. При взрыве ее сильно повредило, но запись сохранилась. Я только что просмотрел, хотя сначала даже не собирался, но вот вроде толкнуло что-то. Буквально за несколько минут до взрыва он вышел наружу.
— Зачем вышел? — глуповато переспросил адмирал. — Куда?
— Откуда я знаю, — пожал плечами Аверченко. — Сидел себе, водку в одиночестве глушил, сам с собой беседы вел, а потом взял — и вышел. Прогуляться захотел. Пописать под кустиком.
— Та-ак, — Алексей Анатольевич несколько секунд молчал, о чем-то размышляя. — И, надо полагать, в пределах периметра его уже нет? Сколько прошло, часа три?
— Два пятьдесят один, — словно дожидаясь этого вопроса, отчеканил собеседник. — Думаю, уже нет. Когда-то его слишком хорошо готовили, причем к куда более сложным заданиям. Центр, конечно, неплохо охраняется, но и не настолько, чтобы удержать профессионала его уровня.
— Что-то раньше ты мне об этом не говорил, — хмыкнул адмирал.
— А раньше и подобных ситуаций не возникало, — парировал тот. — Да, бывали самоходы, не спорю, операторы наши — те еще ребятишки, сами знаете. Кого-то ловили на периметре, кто-то уходил… погулять, потом возвращался обратно тем же путем. Мы, соответственно, старательно делали вид, что не в курсе. ЦУОС — все-таки не концлагерь и не зона строгого режима, старались не перегибать. Но разве бывало, когда кто-то из них собирался уйти отсюда не просто так, не на пьяную прогулку, не сбрасывать накопившееся нервное напряжение, а спасая свою жизнь? Не бывало. Потому я и уверен, что его уже давно нет на территории.
— Ну и где он?
— В пять утра с территории ушел фургон продслужбы — думаю, ясно. До города он на нем, конечно, не доехал, сошел где-то по дороге. Я бы в подобной ситуации спрыгнул где-нибудь вот тут, и дальше срезал напрямик через лес, — начальник СБ развернул над своим навигационным браслетом трехмерную карту, указывая место. Для тренированного человека ничего сложного. Так что сейчас он уже наверняка приближается к городу.
— И почему ты так уверен?
Контр-адмирал улыбнулся, увеличивая масштаб карты:
— Леша, а куда ему еще идти? Не в лесничество же и не на побережье. Я бы на его месте сначала пробрался в город, а потом попытался покинуть планету.
— Ну, допустим, — скрипнув креслом, адмирал тяжело поднялся на ноги и подошел к завешенному кремовыми ролетами окну. — Но до ближайшего космопорта, сам знаешь, сколько километров. Почему же не сразу туда? Зачем ему город?
— Скажем так, это мое личное умозаключение. Поскольку я бы сам именно так и поступил.
— Поясни.
— Да просто, первое, что я бы сделал в этом случае — это добрался до выхода в Сеть и постарался выяснить все, что связано с последним заданием. То есть с несостоявшимся реципиентом, понимаешь? Он ведь не дурак, дважды два быстро сложит. И это наш шанс. Единственный — не единственный, но шанс.
— Заблокируем сведения?
— Ни в коем случае! Просто отследим. А вот город и весь пригородный район придется закрыть, но пока негласно, не информируя ни местную администрацию, ни правопорядок, своими силами. Скажем так, на всякий случай. Распорядишься?
Постояв у окна еще несколько секунд, адмирал медленно обернулся:
— Что ж, логично. Хорошо, Сережа, насчет района я сейчас распоряжусь, а ты займись Сетью. Думаю, группу захвата стоит заранее перебросить.
— Уже, — без тени улыбки, сообщил контр-адмирал, — две группы как раз на подлете. Насчет Сети я тоже распорядился, наши ребята отслеживают. Остается только ждать.
— Молодец, — невесело похвалил Алексей Анатольевич. — Тогда работаем. Кстати, а что будет, если вы его упустите? Нет, я понимаю, шансы этого почти нулевые, но все-таки?
— Тогда… — Аверченко замялся. — Что ж, тогда, боюсь, нам всем придется очень и очень плохо…
Его ждали уже на соседней улице — то ли совпало так, то ли все-таки просчитали, куда он станет уходить. Поперек узкого переулка стоял до боли знакомый бронетранспортер с логотипом Центра на борту, а за спиной уже мелькали быстрые тени спецназовцев в облегченных бронекомплектах и шлемах. Вооружена группа захвата была стандартными армейскими безгильзовыми G-57. Что ж, и это понятно. Местные власти к операции подключать не стали, по крайней мере, пока, и информировать о происходящем, видимо, тоже.
Зажали его вполне грамотно: и улочка подходящая, и ребятки тренированные. Дернешься — в лучшем случае огребешь удар парализующего луча, а в худшем (иди знай, какой у них приказ, статью «при оказании вооруженного сопротивления, представлявшего угрозу окружающим» пока еще никто не отменял, а это, как известно, идеальное прикрытие для подобных ситуаций) — и полноценную очередь в спину. «Пятьдесят седьмая» безгильзовка на таком расстоянии его просто напополам перережет. Или обильно пораскинет мозгами по борту бэтээра — в зависимости от того, куда станут стрелять.
Коротко оглянувшись, Виталий замедлил шаг и, бросив смятую ветровку на землю, неспешно поднял руки, привычно заводя их за голову. Его единственное оружие, прихваченный в кафе нож, остался недосягаемо-далеко, в кармане брюк. Похоже, теряет сноровку, все-таки Центр — это не диверсионный спецназ. Хотя он бы ему в любом случае ничем не помог, по крайней мере, сейчас. Ну, что ж, поиграем по их правилам; пока поиграем, а там посмотрим. В конце концов, партия еще далеко не окончена.
С этой мыслью операнг Рогов, повинуясь тычку в спину, уткнулся лбом в нагретый утренним солнцем борт бронетранспортера. Больше оглядываться он не стал, и так понятно, что в его многострадальный затылок сейчас целятся никак не меньше трех стволов. На пару коротких ударов по ногам, разводящих их на ширину, явно превосходящую размах его плеч, он уже почти не обратил внимания: стандартная, так сказать, процедура. Незачем обижаться. После сочтемся.
Поделиться книгой: