Уже сидя над бумагами у себя за столом, я продолжал чувствовать жгучий стыд. Нет, ну надо было так обгадиться перед начальством? Стыдобища! Действительно, хватит заниматься ерундой! Язык на замок, плакаты правы, болтун – действительно находка для шпиона! До обеда просидев над бумагами не нашёл ничего интересного. Сходил в столовую, а на обратной дороге, был перехвачен Мартыновым.
– Покушал? Хорошо, – командир был чем-то озабочен, – Давай за мной.
Оказалось, что направлялись мы к Берии. В кабинете, кроме самого Лаврентия Павловича, находились "Бах"(которого я был искренне рад видеть), Меркулов (про которого я опасался спрашивать), Федотов и незнакомый мне полковник. Усадив нас за стол, Лаврентий Павлович представил меня полковнику, который, в свою очередь, с интересом разглядывал меня. Услышав фамилию полковника, я чуть не рухнул со стула. Судоплатов! Сам Павел Анатольевич! Человек-легенда! Он и Старостин. Два человека-легенды, которыми я искренне восхищался. Заметив мою бурную реакцию на свою фамилию, Павел Анатольевич вопросительно покосился на Берию.
– Павел Анатольевич, всё нормально, – Берия понимающе усмехнулся, – просто увидел очередную легенду и обалдел. Так, товарищ старший лейтенант?
– Так точно, товарищ народный комиссар. Вы правы. Просто никак не могу привыкнуть к тому, что встречаю ТАКИХ людей наяву! – я, извиняясь, развёл руками, – Я СТОЛЬКО о нём читал и слышал, а теперь…
– Садитесь, Стасов, садитесь, – Лаврентий Павлович махнул ладонью и усмехнулся, – что-то вы чересчур уставным стали. Раньше вы так не вскакивали.
– А его хорошо на Московской губе за неделю обучили, – хмыкнул Мартынов.
И все понимающе заржали, редиски. Посмеявшись, Берия, наконец объяснил, зачем я понадобился.
– Стасов. Вы хорошо помните события прошлого года под Золотоношей? – нарком был предельно серьёзен.
– Помню, товарищ народный комиссар. Такое не забудешь, – я передёрнул плечами, как от мороза.
– Это очень хорошо, что помните. Какова была судьба найденных предметов?
– Они были в полевой сумке Транеева. Их машина была уничтожена прямым попаданием танкового снаряда, когда мы направлялись в Чапаевку. Я считал, что всё было уничтожено этим взрывом. Или, – я вдруг почувствовал, как холодная волна прокатилась по телу, – или не уничтожено?!
Берия посмотрел на Меркулова.
– Всеволод Николаевич, расскажи товарищам последние известия, – и вздохнув, снял пенсне и потёр переносицу.
– Из последних агентурных сообщений стало известно, что в отделе Абвер 1, подотдел 1-G, изучают поступившие с территории Украины приборы, неустановленного назначения. Согласно полученной информации, это ключи, брелок и флеш-карта.
Я, переводил взгляд с Федотова на Берию и не знал, что сказать. Мартынов был ошарашен не меньше, чем я.
– Стасов. Они смогут получить информацию с носителя? – Берия смотрел мне в глаза. Глазами уставшего до невозможности человека.
– Я не специалист, товарищ нарком, но считаю, что нет, не смогут! Помимо отсутствия технической возможности, нужно ещё и понять, что это вообще. А вот с брелоком, думаю разберутся, если уже не сделали это.
– Понятно. Будем надеяться на то, что вы правы по поводу информации, – Берия снял пенсне и стал медленно его протирать, – Что им может дать изучение брелока?
– Помимо года изготовления, микросхема, элементы питания. По более серьёзным моментам могут сказать только специалисты, товарищ нарком.
– Хорошо, товарищ Стасов. Вы можете идти продолжать свою работу.
– …. наши специалисты убеждены, что немцы не смогут считать информацию с носителя, попавшего к ним в руки. В этом же уверены как Стасов, так и Максимов. А вот по поводу брелока мнения разделились. Большинство специалистов, привлечённых к данной теме, и Максимов считают, что этот прибор может оказать огромное влияние на радио-электронную промышленность Германии. Косвенные данные, полученные от нашей агентуры, уже подтверждают подобные выводы.
– Вияснили, как к немцам попали эти вещи? – Сталин недовольно посмотрел на Берию, отложив трубку в сторонку.
– Нет, товарищ Сталин. Пока есть только предположение. Наиболее вероятно, что сумку капитана Транеева нашёл кто-то из немцев. Других версий пока нет.
– Плохо, Лаврэнтий, очень плохо! – Сталин хлопнул ладонью по столешнице и, резко поменяв тему разговора, спросил – Чем ещё "обрадуешь"?
– Вчера, в Праге, убит Гейдрих. В отличии от рассказанного Стасовым, убит на месте. Что интересно – смерть произошла день в день, несмотря на все изменения. Для нас это большой плюс – Гейдрих один из самых опасных руководителей Германии. По, пока не подтверждённым данным, так же 4 июня, тяжело ранен Гудериан. Информация проверяется.
Сталин, откинувшись на спинку кресла, задумчиво выкрашивал табак из папиросы в трубку.
– А вот это, если правда, то – очень хорошо! Очень! – прикурив от спички и окутавшись клубами ароматного дыма, он продолжил, – Что с "самураями"?
– С ними всё хорошо, товарищ Сталин. Совершенно случайно, – Берия улыбнулся, вторя усмешке Хозяина, – к японцам попала информация о расшифровке американцами их кодов. Времени у них было мало, но они справились. Судя по всему, завтра САСШ ждёт большой сюрприз! Можно с уверенностью говорить, что Япония и САСШ сцепились надолго.
– Как обстоят дела с производством вооружения и подготовкой пополнения?
– Всё идёт согласно ранее утверждённого плана. В ближайшие дни, на фронт, начнут поступать модернизированные Т-34 и КВ. По предварительным оценкам – на настоящий момент у немцев нет танков, способных им противостоять. На танковых заводах, основной проблемой остаётся недостаточное количество станков, способных обрабатывать детали больших размеров. Она решается, но время… – Берия вздохнул, – Времени не хватает. Помимо этого, зарегистрировано не менее пятидесяти случаев серьёзного вредительства и диверсий. Местные органы занимаются этой проблемой.
– Вредительство реальное? Или? – Сталин остро взглянул на наркома, отложив трубку.
– Увы, товарищ Сталин, именно реальное, – Берия не отвёл взгляд, – Я был бы рад ошибиться, но…факты остаются фактами.
Из аналитической записки спецгруппы ЦК ВКП(б) от 06.06.1942 г. на имя И.В. Сталина.
"… подтверждена высокая эффективность приказа ГКО? 312/1 от 10.11.1941 г. " О направлении бойцов и командиров Красной Армии после излечения в части, в которых они проходили службу до ранения". В частях, в которых высок процент "старожилов", на 10-15 процентов сократилось количество боевых потерь. Небоевые потери сократились на 70-80 процентов….
…а так же введение института штрафных батальонов, полностью оправдало своё назначение, помогая укрепить дисциплину в действующей армии и тыловых подразделениях. Штрафные батальоны специального назначения(ШБСН) подчинённые НКВД, сформированные из осужденных по контрреволюционным статьям УК СССР на добровольной основе, показали высокую эффективность. За три месяца 1942 г. 1254 человека из состава ШБСН на Южном фронте переведены в состав частей действующей армии с полным снятием судимости. 2743 человека после излечения в госпитале, так же будут направлены в части Красной Армии. С 8756 человек судимость снята посмертно, как с лиц, полностью искупивших свою вину кровью. 5 человек расстреляно за попытку перейти на сторону противника. В то же время, создание штрафных батальонов на основе осужденных по уголовным статьям не оправдало ожиданий. Зарегистрировано более 200 случаев неповиновения приказам командования. 175 человек расстреляно за попытку оставить позиции, 87 человек сбежало при транспортировке к линии фронта. Боеспособность ШБСН на основе уголовных элементов крайне низка. Предлагаем, в дальнейшем, отказаться от подобной практики….
… Не оправдало себя создание дивизий по национальному признаку. Части, сформированные, в основном, уроженцами Средней Азии и Кавказа, показали низкую боеспособность. Отмечены многочисленные случаи паникёрства, дезертирства и попыток сдачи в плен. При расследовании подобных случаев, по решению военных трибуналов расстреляно 312 человек, 816 направлены в штрафные батальоны и роты армейского подчинения. В то же время, следует отметить, высокую моральную стойкость уроженцев Средней Азии и Кавказа, сражающихся в частях сформированных не по национальному признаку….
Из сводки НКВД СССР
6 июня 1942 года
Копия. Совершенно секретно
ГОКО – товарищу СТАЛИНУ И.В.
СНК СССР – товарищу МОЛОТОВУ В.М.
ЦК ВКП(б) – товарищу ЩЕРБАКОВУ
ГЕНШТАБ КА – товарищу АНТОНОВУ
ГУК НКО "СМЕРШ" – товарищу АБАКУМОВУ
Направляю Вам сводку заслуживающих внимания донесений местных органов НКВД о преступлениях, совершенных военнослужащими в апреле-мае 1942 года.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
Союза ССР (Л. БЕРИЯ)
Копия. Совершенно секретно
СВОДКА
поступивших в НКВД СССР донесений местных органов НКВД о преступлениях, совершенных военнослужащими за апрель-май 1942 г.
15 апреля на станции Бологое Октябрьской железной дороги, группа пьяных краснофлотцев учинила дебош на рынке. Один из краснофлотцев – ШЕЛОХВОСТ – вмешался в действия работников милиции, задержавших двух спекулянтов. ШЕЛОХВОСТ был задержан и доставлен в КПЗ.
Через некоторое время группа краснофлотцев, с целью освобождения ШЕЛОХВОСТ ворвалась в помещение милиции, избила и обезоружила милиционеров и освободила из КПЗ 13 арестованных, в том числе ПРОХОРОВА, осужденного по статье 58 пункт 1 к 15 годам тюремного заключения, отобрала у дежурного по отделению милиции принадлежавшие задержанным документы и, раздав их задержанным, распустила последних.
Военная комендатура никаких мер к ликвидации бесчинств не приняла. Прибывшими бойцами войск НКВД порядок был восстановлен. Из числа освобожденных арестованных задержано шестеро, остальные разыскиваются. Организаторы бесчинства – краснофлотцы Новороссийской морской базы Черноморского флота ШЕЛОХВОСТ, ИОНЦЕВ и АКСЮТИН – арестованы. Расследование ведет военный прокурор Октябрьской железной дороги.
12 мая на станции Медовка Воронежской железной дороги на милиционера ОВСЯННИКОВА, снимавшего с поезда "мешочников", напали 5 военнослужащих и избили его. Обороняясь, ОВСЯННИКОВ убил одного из нападавших, а остальные четверо были арестованы. Следствие ведет военная прокуратура Воронежской железной дороги….
Глава 38
Вернувшись к себе, начать работу я смог не сразу – слишком много мыслей крутилось в голове, после совещания у Лаврентия Павловича. Судя по тому, что я услышал на совещании (вернее тому, что там не прозвучало) к немцам попали только сами "артефакты", без бумаг, которые тоже находились в сумке Транеева. Хоть в этом повезло. В ином случае, трудно представить, куда мог завести "сумрачный германский гений" специалистов Канариса, при наличии допросных листов и документов нашей группы! Да и моя фамилия в тех бумагах была. Вот был бы сюрприз для немцев! Не! Ну их, на фиг, такие сюрпризы! С трудом, но удалось выкинуть лишние мысли из головы и я, наконец, приступил к работе. После нахождения Максимова, количество бумаг изменилось. К несчастью для меня, в сторону увеличения. Теперь добавились сводки от особистов, контролирующих госпитали и больницы. Особый упор делался на больных потерявших, частично или полностью, память. Я, с ужасом, заметил, что стопка справок из госпиталей, почти превышает все остальные бумаги! Неужели так много случаев, потери памяти? Я даже не представлял, насколько это частое явление! Зарывшись в бумаги, просидел до самого вечера. Ничего интересного, для нас, не нашёл, но чувство удовлетворения присутствовало. Хоть я и один, пока, но – справляюсь. Опечатав кабинет, направился домой. Снова два сержанта сопровождали меня до квартиры и запустили домой, только после того, как один из них дал добро, предварительно осмотрев квартиру. Наскоро перекусив принял душ и завалился спать, в зале.
Следующая неделя была скучной. Никаких совещаний, находок и происшествий. Рутина. А утром, 12 июня, меня вызвал Мартынов. Александр Николаевич встретил меня в хорошем настроении.
– Проходи, проходи. Пока присядь, я бумаженцию закончу и пойдём, – таким Мартынова, я ещё не видел. Нет, весёлым и радостным он бывал довольно часто. Но настолько – ни разу!
– Товарищ майор, а что случилось? По какому поводу такая радость? – я не смог сдержать своего удивления.
– Не товарищ майор, а товарищ старший майор! – улыбаясь, Мартынов ткнул пальцем в свои петлицы и, не давая мне возможности извиниться за невнимательность, продолжил, – Но это так, приятное дополнение к остальному. Андрей, как давно ты слушал радио?
От этого вопроса я выпал в осадок и задумался. А действительно, когда я в последний раз слушал радио? Так и не сумев это вспомнить, я пожал плечами и вопросительно посмотрел на сияющего командира.
– Александр Николаевич. А какое это имеет значение?
– Какое, какое, – добродушно передразнил тот и ехидно продолжил, – Большое! Ну-ка, старший лейтенант Стасов. Какие песни сейчас популярны у советских людей? Или вот что, расскажите мне о текущем положении дел на фронтах?
Я опять задумался и…покраснел. Про песни не могу сказать совсем ничего, а по фронтовым новостям… последнее, что я мог сказать по обстановке на фронтах, была информация почти трёхмесячной давности. Запинаясь и краснея ещё сильнее, я, с грехом пополам, объяснил всё это Мартынову. Подняв глаза, я захотел провалиться сквозь землю! Мартынов смотрел на меня, как на неведомую зверюшку – с любопытством и жалостью.
– Да-а. Удивил ты меня Андрей. Удивил и расстроил. С завтрашнего дня, твоё утро будет начинаться с посещения политинформации, а помимо этого… Ты когда, в последний раз, был на комсомольском собрании? И не смотри на меня телячьим взглядом! Ты комсомолец, с 1938 года! Взносы платишь, как и положено, но вот остальное… Упустили мы этот момент! – Мартынов покачал головой и твёрдо продолжил, – Ничего! Наверстаем. Это не шутки, Андрей. Это очень, очень серьёзно! А пока, – он встал и подошёл к карте СССР, висящей на стене кабинета и утыканной множеством красных и чёрных флажков, – Смотри сюда! Вчера, – голос Мартынова стал торжественным, – частями Красной Армии Южного и Юго-Западного фронтов было начато широкомасштабное наступление. В результате наши части освободили города: Ростов-на-Дону, Донецк, Краснодар. Новороссийск. Окружено огромное количество немецких войск на юге нашей страны!
В какой-то момент, мне показалось, что он запрыгает, как пацан – такая радость его переполняла!
– Ты понимаешь, Андрей! Впервые мы не просто по зубам фрицам дали, а окружили несколько немецких и румынских дивизий! Мой Ростов освободили, а ты ни бе, ни ме! – улыбка Мартынова стала ещё шире, – А на Востоке, САСШ ТАК сцепились с Японией, что самураи, почти гарантированно, не полезут на нас! В районе атолла Мидуэй, американский флот потерпел сокрушительное поражение от Японии. Союзники потеряли три авианосца, четыре крейсера, пять эсминцев, около десяти подводных лодок, пять торпедных катеров, более трёхсот самолётов. Японцы потеряли один авианосец, два крейсера, четыре эсминца и один линкор. Вот такие события, Андрей, в мире происходят. А песни любимые, – он включил радиоприёмник, стоявший в углу кабинета и я замер. Вслушиваясь в такие знакомые слова, звучавшие немного не так, как я слышал много раз в "прошлой жизни", но так же щемяще, как пела их Анна Герман:
…И даже в краю, наползающей тьмы
За гранью смертельного круга
Я знаю, с тобой не расстанемся мы
Мы память, мы память, мы звёздная память друг-друга…
Ещё мальчишкой услышав эту песню, я еле сдерживал слёзы – до такой степени она цепляла мою душу. А сейчас… Сейчас я сидел и чувствовал, как слёзы бегут по лицу, а в груди появилась такая боль, что казалось, сердце с трудом, пытается преодолеть боль и продолжать работать. А перед глазами стояло лицо Олеси. Улыбающееся, что-то мне говорящее родное лицо, оставшееся живым только в моей памяти. В себя я пришёл от ткнувшегося в зубы стакана с коньяком. Машинально сделал несколько глотков и увидел перед собой испуганное лицо командира.
– Ну ты…Совсем, да?…Ты чего устроил, Андрей? – Мартынов аж запинался, пытаясь высказать мне все свои мысли разом, – Я…А ты… Хоршо…Тьфу ты! – он втянул воздух носом, зажмурился и выдал такую матерную конструкцию, что я моментально и окончательно пришёл в себя. Отведя душу, Мартынов сел на своё место и, уже спокойно спросил:
– Что случилось с тобой?
– Накатило, товарищ старший майор. Песня эта, чёрт бы её побрал! Олёська перед глазами, как живая стояла. И так сердце сдавило! – я помотал головой, – Спасибо, Александр Николаевич. Если бы не стакан, который вы мне подсунули…Не знаю. Может и щёлкнул бы ластами, а сейчас я в норме.
– Чем щёлкнул и, главное, зачем? – по лицу Мартынова стало понятно, что он считает меня не совсем здоровым. Умственно. Через силу улыбнувшись, я ответил:
– Щёлкнуть ластами, коньки отбросить – всё это значит умереть.
– Я тебе помру! – выдохнул Мартынов, поняв, что с моей головой всё нормально, – Я когда эту песню впервые услышал, тоже чуть не прослезился.
О чём-то задумавшись на пару минут, Мартынов встряхнулся, хлопнул ладонью по столу и подытожил:
– Всё, Андрей. Собирайся. Ничего не изменишь, а жизнь – продолжается. Сейчас перекурим и пойдём к Меркулову.
– Кстати, товарищ старший майор, – я оживился, – Разрешите вопрос?
– Разрешаю, – Александр Николаевич насторожился.
– Я хотел давно спросить, но не решался, – немного помявшись я продолжил, – Я про Меркулова спросить хотел. Я про него не слышал давно, ещё с Золотоноши. Вот и думал, что Всеволода Николаевича…
– Арестовали? – Мартынов усмехнулся, прикурил папироску, – Нет, Андрей. Насколько я знаю, он был в командировке, в Казахстане. Да и с чего ты взял, что его арестовать могли?
– Мало ли, – я смущённо пожал плечами.
– Понятно, – Мартынов захохотал, – опять сказки про "кровавую гебню" вспомнил?
После того, как я окончательно пришёл в себя, мы направились к Меркулову.
Всеволод Николаевич встретил нас гостеприимно – чаем и печеньем. Пока пили чай, говорили о всякой ерунде. Было заметно, что Меркулов в отличном настроении – много шутил, рассуждал о театре. Когда перешли на кинофильмы посвящённые войне и, незаметно для себя увлекшись разговором, я начал тоже рассуждать на эту тему. Как-то само собой получилось, что, забывшись, начал всерьёз с ним спорить. Я считал, что в новых фильмах нельзя показывать немцев слабаками и идиотами.
– Ведь тогда что получается, Всеволод Николаевич. Если немцы такие идиоты, трусы и не умеют воевать, кто тогда мы с вами? Если немцы смогли так далеко продвинуться в глубь страны? Я считаю, что фашистов нужно показывать умными, жестокими и очень опытными врагами, которых побеждают ещё более умные, мужественные воины и простые Советские люди. Победить дурака – не велика заслуга! А победить матёрого зверя в человеческом облике – это достойно! А то привыкли, шапками закидывать, а потом… – тут вспомнил, с кем разговариваю и прикусил язык. Ёрш твою медь! Опять до п…я! – мелькнуло в голове. Но Меркулов был доволен. Откинувшись на спинку стула, он улыбнулся, сделал глоток чая и подытожил:
– Успокойтесь, Андрей Алексеевич, никто вас съедать не собирается, – отставив чай он посерьёзнел, – Тем более, что правильно рассуждаете. Но вызвал вас я не за этим. Старший лейтенант Стасов. С сегодняшнего дня, вы назначаетесь заместителем начальника особой аналитической группы, возглавляемой старшим майором Мартыновым. Завтра, в ваше распоряжение поступят три новых сотрудника. Ваша задача: ввести их в курс дела и продолжать работу. Старший майор Мартынов сегодня отбывает, на неделю, в служебную командировку, поэтому, с завтрашнего дня, до 20 часов жду от вас ежедневные отчёты, по проработанным документам. Вам всё понятно, товарищ старший лейтенант? Если да, то можете идти.
Вернувшись к себе, я задумался. Как ни крути, а сегодня меня повысили. Посчитали, что я полезен не только в роли справочника и специалиста по находкам разных непонятностей? Очень похоже на то. Теперь, главным будет – не опозориться! Поэтому – за работу, товарищ "страшный лейтенант"!
– Молодец, Олег Васильевич, хорошо поработали, – Лаврентий Павлович Берия закрыл папку с бумагами и отложил её в сторону и повторил, – Молодец. Но, сам понимаешь, этого недостаточно!